Текст книги "Смерть травы. Долгая зима. У края бездны"

Автор книги: Джон Кристофер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

6

Саксонский Двор, как и многие подобные подготовительные школы, представлял собой перестроенный деревенский дом и стоял на невысокой горке.

Посовещавшись, решили, что к школе подъедет только «воксхол» Джона, остальные машины припаркуются на благоразумном расстоянии. Несмотря на протесты Джона, за ним увязалась довольно большая компания – Стив, которому не терпелось увидеть приятеля, Оливия, Анна и Мари.

В кабинете директора не оказалось. Дверь была открыта, и создавалось странное ощущение, словно опустевший тронный зал с грустью смотрит на разоренный дворец. По коридору и вверх–вниз по лестнице носились мальчишки, но их громкие возбужденные голоса почему–то показались Джону неуверенными и беззащитными. Только из одного класса доносилось тихое бормотание латинских глаголов.

Джон уже собирался спросить какого–то малыша, где Можно найти директора, как вдруг увидел его самого. Директор торопливо спускался по лестнице. На последних ступеньках он заметил, что его ждут, и пошел более степенным шагом.

Доктор Кассоп был еще довольно молодым директором – лет около сорока. Несмотря на свою обычную элегантность и безукоризненность роскошной мантии и профессорской шапочки, он производил впечатление несчастного и очень встревоженного человека.

– Мистер Кастэнс и, конечно, миссис Кастэнс! – сказал он. – Но ведь, насколько я знаю, вы живете в Лондоне? Как вам удалось выехать?

– Мы провели несколько дней в деревне с друзьями, – ответил Джон. – Это миссис Бакли и ее сын. Мы хотим забрать Дэвида. По–моему, так будет лучше, пока все не утрясется.

– О да. Конечно, – с готовностью воскликнул доктор Кассоп. Его реакция была полной противоположностью твердости мисс Эррингтон. – Отличная идея.

– А еще кто–нибудь из родителей забрал детей? – спросил Джон.

– Кое–кто. Видите ли, большинство из них – лондонцы. – Он покачал головой. – Было бы легче всего, если бы всех мальчиков забрали домой, а школу на время закрыли. Новости…

Джон кивнул. Из радиоприемника в машине донесся голос диктора. В сводке новостей сообщалось о беспорядках в центре Лондона и в каких–то крупных «провинциальных городах». Эта информация совершенно недвусмысленно преподносилась как предупреждение о том, что любое нарушение общественного порядка повлечет суровое наказание.

– По крайней мере здесь довольно тихо, – сказал Джон, при этих словах гвалт вокруг усилился, вероятно, закончился урок, и из класса высыпала стайка мальчишек. – По части шума, – добавил он.

Доктор Кассоп не воспринял замечание ни как шутку, ни как намек на дисциплину в его школе. Он смотрел перед собой рассеянным взглядом, и вдруг Джон понял: это страх.

– Вы ведь больше ничего не слышали? – спросил директор с отчаянной надеждой. – Мне кажется, сегодня утром не было почты…

– Я думаю, пока положение не улучшится, вряд ли будет почта, – сказал Джон.

– Улучшится? – Кассоп беззащитно взглянул на Джона. – Когда? Как?

Джон почувствовал: еще немного, и он не выдержит. Беспричинная злоба вскипела в душе. Но неожиданно он вспомнил безмятежное юное окровавленное лицо парнишки, лежащего в канаве, и злость умерла.

Он хотел только одного – поскорее уехать отсюда.

– Если мы можем забрать Дэвида… – быстро проговорил он.

– Да, конечно. Я… А вот и он!

Дэви уже увидел их. Промчавшись по коридору, он с криком восторга бросился к Джону.

– Вы оставите Дэвида у ваших друзей? – спросил директор. – С миссис Бакли?

Джон положил руку на голову мальчика и потрепал его по каштановым волосам.

– Мы еще не совсем определились в своих планах, – сказал он, взглянув на Кассопа. – Не будем вас задерживать. Я уверен, что вы сделаете все от вас зависящее для этих мальчиков.

Директор кивнул, почувствовав налет жестокости в голосе Джона. Панический страх и отчаяние были так живо написаны на его лице, что казалось, Анна вот–вот не выдержит.

– Да, – пробормотал Кассоп. – Конечно. Я надеюсь… в лучшие времена… Что ж, до свидания.

Немного неуклюже поклонившись, он повернулся и пошел в свой кабинет, тихонько закрыв за собой дверь. Дэви с интересом наблюдал за, ним.

– Парни говорят, что старина Кассоп струхнул. Как ты Думаешь, пап, это правда?

«Рано или поздно они все равно узнают. И тогда… Страшно представить… Пройдет совсем немного времени, – подумал Джон, – Кассоп сломается и бросится спасать свою Жизнь…»

– Может быть, – сказал он сыну. – Я бы, наверное, тоже струхнул, если бы имел дело с целой толпой таких сорванцов, как ты. Мы уезжаем. Ты готов?

– Чтоб мне провалиться! – воскликнул Дэви. – Мэри! Как будто каникулы, да? А куда мы едем?

– Дэви, ты не должен так выражаться, – урезонила его Анна.

– Да, мамочка. А куда мы едем? А как вы выбрались из Лондона? Мы слышали, что все дороги закрыты. Вы пробивались с боем?! Вот здорово!

– Мы отправляемся в долину на каникулы, – сказал Джон. – Вопрос в том, готов ли ты. Мэри взяла кое–что из твоих вещей. Поэтому ты мог бы поехать, как есть, если только нет чего–нибудь необходимого.

– Есть. Тихоня, – сказал Дэви. – Эй, Тихоня!

Тихоня – долговязый мальчишка, с отрешенным и беспомощным выражением лица, подошел к ним и что–то пробормотал. Слов разобрать было невозможно – все заглушало восторженное щебетание Дэви. Джон вспомнил, что о Тихоне Дэви писал чуть ли не в каждом письме. Настоящее его имя было Эндрю Скелтон. Оставалось загадкой, что связывало их. Но, может, столь противоположные натуры как раз и нуждались друг в друге?

– Папочка, можно Тихоне поехать с нами? – сказал Дэви.

– Его родители наверняка будут против, – сказал Джон.

– Нет. Тут все в порядке, правда, Тихоня? Отец у него в командировке во Франции, а мамы вообще нет. Она их бросила или что–то в этом духе. Так что все нормально.

– Ну… – начал Джон.

– Это совершенно исключено, Дэви, – резко прервала его Анна. – Ты прекрасно знаешь, что подобные вещи недопустимы, особенно в такое время.

Тихоня молча смотрел на них, он был похож на ребенка, которого всегда обманывали.

– Но старина Кассоп тоже согласится! – воскликнул Дэви.

– Иди и возьми все, что тебе необходимо в дорогу, Дэви, – сказал Джон. – Тихоня, наверное, захочет помочь тебе. Идите.

Мальчики ушли. Мэри и Стив бродили неподалеку.

– По–моему, его надо взять, – заметил Джон.

– Чушь, – сказала Анна.

– Кассоп наверняка скоро смоется. Не знаю, останется ли с ребятами кто–нибудь из учителей, но если даже останется, это лишь отодвинет несчастье. Что бы ни произошло в Лондоне, через несколько недель здесь будет пустыня.

– А почему бы не взять с собой всю школу? – раздраженно бросила Анна.

– Не всю школу, – мягко произнес Джон. – Только одного мальчика – лучшего друга нашего сына.

– Мне кажется, я только сейчас начинаю понимать, что нам грозит, – сказала Анна уже более спокойно. – Путь в долину нелегок, а ведь у нас уже двое детей.

– Пойми, Тихоня не выживет в надвигающейся катастрофе. Ты же видишь, как он слаб и беспомощен. Бросив его здесь, мы обрекаем мальчишку на верную гибель.

– А скольких мальчишек мы бросили в Лондоне? – резко спросила Анна. – Миллион?

– Жаль, что ты так уверена в своей правоте, дорогая, – сказал он, повернувшись к Анне. – По–моему, мы все меняемся – только каждый по–своему.

– Пока вы с Роджером и мистером Пирри будете изощряться в воинской доблести, дети останутся на мне, – словно защищаясь, ответила она.

– Я ведь не настаиваю, правда? – сказал Джон.

Анна взглянула на мужа:

– Когда ты рассказал мне о мисс Эррингтон, я ужаснулась. Но тогда я еще не понимала, что происходит. Теперь – Другое дело. Мы должны добраться в долину и спасти детей. И мы не имеем права выстраивать на своем пути дополнительные преграды, в том числе и из этого мальчика.

Джон пожал плечами. Вернулся Дэви, держа в руке маленький чемоданчик. Мальчик буквально светился счастьем. Тихоня понуро плелся сзади.

– Я взял самые нужные вещи, – сказал Дэви. – Альбом с марками и запасные носки. – Он взглянул на Анну, ожидая одобрения. – Тихоня обещал присмотреть за моими мышками, пока я не вернусь. Одна – беременная, и я разрешил Тихоне продать мышат, когда они появятся.

– Что ж, – объявил Джон. – Нам пора. – Он избегал робкого взгляда Тихони.

– Мне кажется, – сказала вдруг Оливия, до сих пор не принимавшая участия в разговоре, – Тихоня тоже мог бы поехать. Ты бы хотел поехать с нами, Тихоня?

– Оливия! – воскликнула Анна. – Ты же знаешь…

– Я имела в виду нашу машину, – примирительно сказала Оливия. – В конце концов, у нас только один ребенок. А насколько я понимаю, единственная проблема – в ночлеге.

Некоторое время обе женщины пристально смотрели друг на друга. Мимолетное выражение вины на лице Анны сменилось раздражением. «Будь поступок Оливии хотя бы малейшим признаком нравственного превосходства, – подумал Джон, – конфликт был бы неизбежен». Но Оливия излучала лишь застенчивость и доброту, и гнев Анны прошел.

– Делай как знаешь, – сказала она. – Только, может, все–таки посоветуешься с Роджером?

Дэви, ничего не понимая, с любопытством наблюдал за взрослыми.

– Дядя Роджер тоже здесь? – удивился он. – Вот здорово! Тихоня ему наверняка понравится. Тихоня ужасно остроумный, точь–в–точь как он. Скажи что–нибудь эдакое, Тихоня!

Тихоня уставился на них с агонизирующей беспомощностью. Казалось, он вот–вот расплачется.

– Ничего страшного, Тихоня. – Оливия ободряюще улыбнулась ему. – Хочешь поехать с нами?

Он быстро–быстро закивал.

– Заметано! – завопил Дэви, схватив приятеля за руку. – Пошли! Теперь я помогу тебе собраться. – Вдруг он задумался. – А как же мышки?

– Мышки останутся здесь, – отрезал Джон. – Отдай их кому–нибудь.

Дэви повернулся к Тихоне:

– Как ты думаешь, мы сможем содрать с Баннистера шесть пенсов за них?

Джон взглянул на Анну за спиной сына, она улыбнулась.

– Мы отправляемся через пять минут, – сказал Джон. – Думаю, за это время вы успеете собрать вещи и уладить свои коммерческие дела.

– По крайней мере за беременную мы получим не меньше шиллинга, – задумчиво пробормотал Дэви.

Опасаясь военных постов на дорогах, они даже придумали для каждой из трех машин свою историю, объясняющую поездку на север. Интуитивно Джон чувствовал: нельзя производить впечатление целой колонны. Но никто не обращал на них никакого внимания, и, выехав на Большую Северную дорогу, они безостановочно гнали машины почти целый день.

Ближе к вечеру чуть севернее Ньюарка остановились перекусить. Весь день было пасмурно, а теперь белые башенки облаков унеслись на запад и засияло ласковое солнышко. По обе стороны дороги тянулись картофельные поля. В общем, если бы не голые, без единой травинки обочины, картина ничем не отличалась от привычного деревенского пейзажа прежних времен.

Мальчишки тут же придумали себе развлечение, забравшись на пригорок и с веселым визгом скатываясь вниз на какой–то древней деревяшке. Мэри насмешливо, хотя и не без некоторой зависти, наблюдала за ними. С того памятного восхождения на холм прошло уже два года, и она очень изменилась.

Мужчины собрались в «форде» Пирри обсудить дальнейшие действия.

– Если мы сегодня доедем до Рипона, – сказал Джон, – то завтра наверняка будем в долине.

– Сегодня можно проехать и дальше Рипона, – заметил Роджер.

– Можно. Но я сомневаюсь, что это разумно. Главное – объезжать населенные пункты. Если мы будем держаться в стороне от Западного округа, мы предохраним себя от всяких неожиданностей.

– Я, конечно, не раскаиваюсь в том, что присоединился к вам, – вмешался Пирри. – Но не думаете ли вы, что опасность насилия чересчур преувеличена? Все тихо. Ни в Грентаме, ни в Ньюарке мы не увидели никаких признаков близкой катастрофы.

– Питерборо закрыт, – сказал Роджер. – По–моему, те городки, которых пока не коснулся запрет на свободу передвижений, слишком рано празднуют победу. Вы видели очереди в булочных?

– Да, очень милые, аккуратные очереди, – пробормотал Пирри.

– Вся проблема в том, – сказал Джон, – что мы не знаем, когда Уэллинг приступит к решительным действиям. С тех пор как закрыты крупные города, прошло уже двадцать четыре часа. Когда посыпятся бомбы, начнется паника. Уэллинг надеется, что сможет контролировать ситуацию, но в первые несколько дней это невозможно. Поэтому я настаиваю: нам следует избегать крупных населенных пунктов.

– Бомбы, – задумчиво произнес Пирри. – Немыслимо…

– А я не удивляюсь, – отрезал Роджер. – Я довольно хорошо знаю Хаггерти. Он не мог солгать.

– Вы меня не так поняли, – пояснил Пирри. – Я вполне допускаю такой вариант по моральным соображениям. Но я имел в виду темперамент. Англичане, с их простым здравым смыслом и вялым воображением, без особых усилий согласились бы с мерами, которые повлекут за собой смерть миллионов людей. Но прямое действие – убийство в целях самозащиты – совсем другое дело. Трудно поверить, что они способны сами привести себя на бойню.

– Не такие уж мы беспомощные, – сказал Роджер и добавил, усмехнувшись: – Особенно вы!

– Моя мать, – просто ответил Пирри, – была француженкой. Но вы снова неверно поняли мою мысль. Я вовсе не хотел сказать, что англичане не способны на насилие. При благоприятных обстоятельствах они охотно пойдут на убийство, и даже с радостью. Но вот с логикой у них так же неважно, как и с воображением. До самого конца они будут сохранять иллюзии, а потом начнут бороться со свирепостью тигров.

– И когда вы до этого додумались? – спросил Роджер.

Пирри улыбнулся:

– Очень давно. Я понял, что все люди – друзья по выгоде и враги по выбору.

Роджер серьезно посмотрел на него.

– Но ведь есть нечто более надежное.

– Некоторые союзы держатся дольше других. Но тем не менее это всего лишь вынужденная мера. Вот наш союз, к примеру, чрезвычайно ценный.

– Новости! – услышали они вдруг крик Миллисент. Один из радиоприемников постоянно работал.

– Похоже, что–то случилось, – сказала Анна, когда мужчины подошли к машине Роджера.

Голос комментатора был, как обычно, вежлив, но в интонации чувствовались едва уловимые угрожающие нотки:

– …следующий чрезвычайный бюллетень выйдет, как только в этом назреет необходимость.

В центре Лондона вновь имели место восстания и мятежи, из предместий прибыли войска для поддержания порядка. В Южном Лондоне предпринята попытка разгрома военного поста, установленного вчера в целях временного запрета передвижений. Ситуация продолжает оставаться напряженной, для подавления беспорядков в этот район направлены дополнительные военные силы.

– Вот чего мы избежали, – сказал Роджер. – Дай бог, чтобы этим смельчакам удалось прорваться!

– Получены сообщения, – продолжал комментатор, – о более серьезных беспорядках на севере Англии. Репортажи о мятежах пришли из нескольких крупных городов, среди них – Ливерпуль, Манчестер, Лидс. Официальные контакты с последним прерваны.

– Лидс! – воскликнул Джон.

– Передаем правительственное заявление. В связи с беспорядками в некоторых районах страны правительство вынуждено предпринять ряд контрмер. Дальнейшие беспорядки представляют собой реальную опасность и могут залети страну в пучину анархии. Правительство обязано не Допустить этого любой ценой. Долг каждого гражданина сегодня – спокойно заниматься своим делом и помогать полиции и войскам в поддержании порядка в стране. Конец сводки.

Заиграла музыка, и Анна приглушила звук.

– Если ехать всю ночь, можно к утру быть в долине, – сказал Роджер. – Не нравится мне все это.

– Мы почти не спали прошлую ночь, – возразил Джон. – А ночной переезд через Моссдейл – это не увеселительная прогулка.

– На короткое время Анна и Миллисент могли бы сесть за руль, – предложил Роджер.

– Но ведь Оливия не умеет водить машину, – сказала Анна.

– За меня не беспокойся, – ответил Роджер. – Я запасся бензедрином [3]3
  стимулирующее средство, допинг.


[Закрыть], так что, если понадобится, могу не спать хоть трое суток.

– Если мне будет дозволено сказать, – вмешался Пирри, – по–моему, прежде всего нам следует немедленно убраться из Западного округа, а уж потом решать, что делать дальше.

– Да, – подвел черту Джон. – Так и сделаем.

С вершины холма послышались крики мальчишек. Они возбужденно размахивали руками, показывая на небо. Донесся приближающийся рокот авиационных двигателей, но небо оставалось чистым. Наконец из–за кромки холма показались самолеты. Тяжелые бомбардировщики держали курс на север.

Не говоря ни слова, все завороженно смотрели в небо, пока могучие железные птицы не скрылись из виду. Оживленное щебетание мальчишек не могло разрядить страшного напряжения.

– Лидс? – еле слышно прошептала Анна.

Все молчали. Первым заговорил Пирри, голос его звучал ровно и спокойно:

– Возможно. Хотя не исключены и другие варианты. Но как бы то ни было, нам пора отправляться, или я не прав?

Отсюда первым в колонне пошел «ситроен», следом за ним – «воксхол», а замыкающим – «форд».

Донкастер был закрыт, а объездные дороги надежно охранялись. Пойманные в сети растущих военных приготовлений, путешественники свернули на северо–восток, через крошечные мирные деревушки, разбросанные по равнинной земле Йоркской долины. Но не успели они вернуться на Северную дорогу, как были остановлены военным патрулем.

Сержант, дежуривший на посту, скорее всего был йоркширцем, может, даже уроженцем здешних мест.

– Первая дорога закрыта для всех машин, кроме военных, сэр, – сказал он, добродушно глядя на сидящего за рулем Роджера.

– С чего бы это?

– Кое–какие проблемы в Лидсе. А куда вы направляетесь?

– В Уэстморленд.

Сержант покачал головой, хотя и не столь категорично.

– На вашем месте я бы повернул назад, к Йоркской дороге. Если свернете прямо перед Селби, сможете проехать к Тадкастеру в объезд. Во всяком случае, я вам советую держаться подальше от Лидса.

– Ходят какие–то нелепые слухи… – сказал Роджер.

– Думаю, что не слухи.

– Пару часов назад мы видели несколько самолетов, летящих в этом направлении. Бомбардировщиков.

– Да. Они пролетели как раз над нами. Я всегда чувствовал: когда в верхах творятся такие дела, надо держать ухо востро. Забавно, не правда ли, ощущать себя не в своей тарелке, когда над твоей головой пролетают самолеты военно–воздушных сил родной страны? Улететь–то они улетели, но все же вам стоит держаться от Лидса подальше.

– Спасибо. Мы так и сделаем.

Распрощавшись с говорливым сержантом, они проехали назад, до ближайшей развилки, и повернули на северо–восток.

– Слушай, – сказала Анна, – мы будто в кошки–мышки играем, тебе не кажется? Сводки новостей, военные кордоны – это только одна сторона. А теперь вспомни, что такое деревня летом.

– Да, пустовато, – пробормотал Джон, глядя на голые, без единой травинки, обочины.

– Но ведь этого мало, чтобы оправдать голод, брошенные дома, убийства, бомбы… – она запнулась, – или нежелание спасти одного несчастного мальчишку.

– Теперь карты на столе. Хочешь не хочешь, надо приспосабливаться.

– Господи! – воскликнула Анна. – Я мечтаю только об одном – как можно скорее приехать к Дэвиду и захлопнуть за собой калитку.

– Завтра будем у него. Во всяком случае, я надеюсь.

Узенькая проселочная дорога неуклюжей извилистой лентой тянулась вдоль живых изгородей. Пирри с Роджером не на шутку увлеклись автогонками, а Кастэнсы на своем «воксхоле» плелись в хвосте. Впереди был железнодорожный переезд. Не успел Джон подрулить к нему, как шлагбаум медленно, словно нехотя, опустился.

– Проклятие! – Джон резко затормозил. – Знаю я эти деревенские переезды. Поезд еще неизвестно где, а они уже закрыли. Может, пропустят за пять шиллингов?

Он выскочил из машины и подошел к шлагбауму. Железнодорожное полотно хорошо просматривалось на несколько миль в обе стороны, но никаких признаков дыма на горизонте не было.

– Эй, есть кто живой? – крикнул он, вернувшись к сторожке обходчика, рядом с которой стояла машина.

Тишина. Он позвал снова, в ответ откуда–то из глубины дома донеслись чуть слышные сдавленные всхлипывания. Джон заглянул в окно, выходящее на дорогу, но ничего не увидел. Тогда он обошел вокруг и вгляделся в другое окно. В комнате царил страшный разгром. А на полу, среди обломков разбитых вдребезги настенных часов и груды немудреного барахла, вытряхнутого из комода, лежала женщина. Джон содрогнулся, глядя на нее: одежда изорвана, лицо залито кровью, одна нога чудовищно вывернута.

Во время войны в Италии ему приходилось видеть и не такое. Но здесь, в сельской глуши патриархальной Англии… Только сейчас он понял, что катастрофа действительно произошла.

Джон все смотрел и смотрел в окно, забыв обо всем. Наконец он очнулся – шлагбаум… Но ведь эта женщина не могла закрыть дорогу… Кто же тогда? И зачем? Машины отсюда не было видно, и Джон, словно почуяв неладное, заторопился. И тут отчаянно закричала Анна. Он бросился бежать… Дверцы машины были распахнуты. На переднем сиденье Анна яростно отбивалась от бандита. Второй сидел сзади. Мэри Джон не заметил.

«Главное, чтобы меня не заметили раньше времени», – подумал Джон, пытаясь рассуждать хладнокровно. Оружие осталось в машине. Он быстро огляделся. У крыльца лежала увесистая дубинка. Пожалуй, подойдет. Джон наклонился и вдруг услышал рядом ехидный смешок. Выпрямившись, он наткнулся на жесткий взгляд мужчины, скрытого тенью крыльца. Не успел Джон опомниться, как чудовищной силы удар обрушился на его голову…

…Очнулся он от нежного прохладного прикосновения влажной материи. С трудом разлепил веки – на него смотрели кроткие, участливые глаза Оливии, носовой платок в ее руках потемнел от крови.

– Тебе лучше, Джонни? – спросила она.

– Анна, – выговорил он. – Мэри?

– Лежи спокойно. Роджер! Он очнулся!

Шлагбаум был открыт. Тут же у переезда стояли «ситроен» и «форд». Трое мальчишек, сгрудившись на заднем сиденье «ситроена», странно притихшие, выглядывали наружу. Из сторожки вышли Пирри, Роджер и Миллисент. Роджер был мрачен, Пирри – как всегда, невозмутим.

– Что случилось, Джонни? – спросил Роджер.

Джон рассказал им все. Голова раскалывалась. Нестерпимо хотелось спать.

– Мы хватились тебя уже на дороге в Лидс. Около получаса назад.

– Учтите, – заметил Пирри, – что полчаса – это миль Двадцать. К тому же здешние места просто испещрены дорогами. Бандиты могли свернуть на любую.

Оливия бинтовала рану, от прикосновения ее нежных Рук боль немного поутихла.

– Что будем делать, Джонни? – сказал Роджер. – Времени в обрез – надо решать.

– Возьми Дэви, – выговорил Джон, отчаянно пытаясь собраться с мыслями, – ты ведь знаешь дорогу?

– А ты?

Джон молчал. Что, если Пирри прав? Найдет ли он их? А когда найдет…

– Дай мне ружье, – сказал он. – Все оружие осталось в машине.

– Послушай, Джонни, – мягко произнес Роджер. – Уж коли ты наш предводитель, ты не имеешь права решать только за себя.

Джон покачал головой:

– Пойми, вы должны прорваться в Северный округ к вечеру. Это крайний срок. А я успею.

Пирри, не принимая участия в споре, скромно отошел в сторонку и равнодушно смотрел в небо.

– Да, ты успеешь, – взорвался Роджер. – Кем ты себя возомнил, черт подери! Помесью супермена с Наполеоном? Может, у тебя крылья выросли?

– Не знаю, поместитесь ли вы все в «ситроене»… – пробормотал Джон. – Вот если бы вы оставили мне «форд»…

– Нет уж! Вместе начали, вместе и закончим. – Роджер замялся. – Та женщина, в доме, умерла. Лучше тебе знать это.

– Возьми Дэви, – сказал Джон. – Больше ничего не прошу.

– Чертов осел! – закричал Роджер. – Ты думаешь, Оливия допустит такое, даже если я соглашусь? Мы найдем их, Джонни. Из–под земли достанем.

Пирри взглянул на них, чуть прищурившись.

– Вы что–нибудь решили? – поинтересовался он.

– Мне кажется, это касается только меня, – резко произнес Джон. – И вообще, мистер Пирри, пожалуй, сейчас как раз тот случай, когда союз теряет свою ценность, не так ли? Долина помечена на вашей дорожной карте. Если хотите, я напишу брату записку. Скажете ему, что мы немного задержимся.

– Я просто размышляю, – как ни в чем не бывало сказал Пирри. – Простите мне некоторую грубость, но я удивился их внезапному бегству.

– Выкладывайте, – резко бросил Роджер.

– Там они пробыли больше чем полчаса. – Пирри кивнул в сторону домика.

– Изнасилование? – глухо спросил Джон.

– Да. Скорее всего они догадались, что наши три машины связаны между собой. Умышленно отрезав дорогу отставшей, бандиты, естественно, боялись, что остальные вернутся сюда. Поэтому поспешили убраться.

– Что это нам дает? – спросил Роджер.

– Шлагбаум закрыт. Значит, они повернули назад, к Северной дороге. Но путь туда не близкий, и в пути не исключены новые остановки.

– Остановки? – переспросил Джон, взглянув в застывшее лицо Роджера, словно ища поддержки. Наконец он понял, что имел в виду Пирри.

– На пути отсюда до Первой дороги еще поворотов шесть, – сказал Роджер. – А эти головорезы будут теперь держать ухо востро, так что придется нам выслеживать их поодиночке и пешком, чтобы ненароком не спугнуть шумом двигателей.

– Но ведь каждая минута на счету! – в отчаянии воскликнул Джон.

– Джонни, я понимаю, как тебе тяжело, но наша спешка и горячность могут сыграть им на руку.

Молча подошли к машинам.

– Кто–то похитил Мэри и маму Дэвида? – спросил Тихоня, высунувшись из окна «ситроена».

– Да, – ответил Роджер. – Мы их догоним.

– А «воксхол» тоже бандиты угнали?

– Да, – раздраженно повторил Роджер. – Помолчи, Тихоня! Нам надо все обдумать.

– Да мы их запросто найдем! – крикнул Тихоня.

– Найдем–найдем, – проворчал Роджер, садясь за руль.

– Запросто? – удивленно переспросил Пирри. – Каким образом?

Тихоня показал на дорогу:

– По масляному следу.

Ничего не понимая, Пирри, Роджер и Джон уставились на шоссе – там и впрямь поблескивало несколько радужных пятен.

– Слепцы! – завопил Роджер. – Как мы проморгали! А может, это не «воксхол»? «Форд», наверное.

– Нет, – настаивал Тихоня. – Точно «воксхол». Где он стоял, натекла масляная лужица.

– Бог ты мой! – воскликнул Роджер. – Ты, часом, в школе не был главарем бойскаутов?

Тихоня покачал головой:

– Нет. Я никогда не был скаутом.

– Вперед! – ликовал Роджер. – Достанем этих ублюдков! Тихоня, заткни уши!

– Как скажете, – отозвался Тихоня невинным голоском. – Вообще–то я уже знаю это слово…

На каждом перекрестке приходилось останавливаться и искать еле заметную масляную ниточку. Возле третьей дороги, на окраине какой–то деревушки, след уходил вправо. Знак на повороте гласил: «Нортон 1,5 мили».

– Я думаю – пора, – сказал Роджер. – Больше медлить нельзя. Что, если попробовать открыть огонь, проскочить вперед на одной машине, а другой встать сзади? Зажмем их с двух сторон – никуда не денутся! Сейчас они скорее всего между этой деревней и следующей. Быстро смылись, ничего не скажешь.

– Это мысль, конечно, – задумчиво проговорил Пирри. – Хотя они наверняка будут бороться до конца, а в той машине – целый арсенал. Очень рискованно, ведь с ними ваши жена и дочь, Кастэнс.

– Как же быть?

Джон пытался собраться с мыслями. Тщетно. Лишь слепая ненависть, отчаяние и крохотная надежда.

– Местность здесь слишком равнинная. Вот если забраться на тот дуб, можно, наверно, увидеть их в бинокль, – сказал Пирри.

Дуб рос на обочине.

– Подсадите–ка меня, – сказал Роджер.

Он быстро взобрался почти на самую верхушку, где листва не была такой густой.

– Есть! – закричал он внезапно.

– Где они? – Джон едва сдерживался.

– Меньше мили отсюда. Тащатся в поле слева от дороги. Я спускаюсь.

– Мэри и Анна с ними?

Роджер соскочил с нижней ветки.

– Да, они там… – Он избегал взгляда Джона.

– Слева, значит… – пробормотал Пирри. – И далеко?

– За живой изгородью, почти напротив въезда в поле.

Пирри отошел к своему «форду» и вернулся с тяжелой спортивной винтовкой.

– Ровно через десять минут после моего ухода, – сказал он, – садитесь в машину и на полной скорости – вперед. Остановитесь в нескольких ярдах за въездом и откройте огонь. Только стреляйте не по ним, а вдоль дороги, назад. Остальное – мое дело.

– Десять минут! – воскликнул Джон.

– Вы хотите застать их живыми?

– А если мы спугнем бандитов?

– Вы услышите, если они начнут выбираться с поля. Только не мешайте им… – Пирри замялся. – Видите ли, в этом случае маловероятно, что ваши жена и дочь…

Он как–то неопределенно кивнул и пошел по дороге. Вскоре отыскал в живой изгороди щель и нырнул в нее.

– Не прозевать бы, – сказал Роджер. – Оливия, Миллисент, заберите детей в «форд». Пошли, Джонни.

Усевшись рядом с Роджером на переднем сиденье, Джон вдруг усмехнулся с горечью:

– Славный из меня предводитель, правда?

Роджер взглянул на него:

– Успокойся. Ты не виноват.

– Кровавые свиньи! Ведь в любую минуту… Один Бог знает, чем все это кончится для Анны. А Мэри, моя девочка…

– Успокойся, – повторил Роджер и снова посмотрел на часы. – Если удача на нашей стороне, этим ублюдкам осталось жить девять минут.

– Здесь рядом телефонная будка, видел? – Джон сам поразился такой неожиданной идее. – Никто даже не подумал, что можно вызвать полицию.

– Зачем? Речь идет о личных счетах, а не об угрозе общественной безопасности. Это месть.

Оставшееся время оба молчали. Когда наконец истекли показавшиеся вечностью десять минут, Роджер включил зажигание и до отказа нажал на акселератор. На предельной скорости машина проскочила просвет в живой изгороди, через который они мельком увидели «воксхол». Проехав еще ярдов пятьдесят, до изгиба дороги, Роджер резко осадил и развернул машину поперек.

Джон схватил автоматическую винтовку, выскочил из машины и, перегнувшись через капот, открыл огонь короткими очередями.

Выстрелы оглушительно гремели в мирной тишине летнего дня. Издали, словно в ответ, донеслось три сухих щелчка. Потом все смолкло.

– Я пойду туда, – сказал Джон. – Тебе лучше остаться.

Роджер кивнул. Нырнув в густые заросли, Джон продирался вперед, не обращая внимания на шипы терновника, впивавшиеся в кожу. Наконец изгородь кончилась. На дальнем краю поля Джон увидел Пирри. Он шел степенно, не торопясь. Вдруг вдалеке послышался чей–то стон. Не помня себя, Джон бросился бежать. Ноги скользили и разъезжались на мокром вспаханном поле.

Прямо на земле, рядом с машиной, сидела Анна, Мэри – у нее на коленях. Живы. Трое раненых бандитов лежали неподалеку. Джон подошел к ним. Один – щупленький, жилистый, с узким, заросшим рыжеватой щетиной лицом – чуть приподнялся, в руке он держал револьвер. Джон увидел, как Пирри быстро, но без излишней спешки вскинул винтовку. Слабый щелчок выстрела – и раненый упал, вскрикнув от боли. Какая–то пичуга вспорхнула с изгороди и унеслась прочь.

Взяв в машине плед, Джон заботливо укрыл жену и дочь.

– Анна, Мэри, родные мои, – шепотом, словно боясь даже голосом причинить им новую боль, сказал он. – Все позади.

Они не ответили. Мэри тихонько плакала. Едва взглянув на мужа, Анна отвернулась.