Текст книги "Укротитель времени (сборник)"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 34 страниц)

Яркие фонари на столбах освещали вход с колоннадой, похожий на пещеру. По обе стороны, словно проглотив аршин, застыли два стражника в широких штанах голубого цвета с красным отливом и в красно-желтых полосатых жакетах с пышными рукавами. Они держали аркебузы наготове.

– А сейчас, сэр, не будете ли вы столь любезны пройти вот сюда, – нервничая, сказал сержант, – я передам вас внутреннему караулу. После этого можете исчезать любым способом. Я только возьму расписку у дежурного, хорошо?

– Не волнуйтесь, сержант, я пока еще не собираюсь исчезать, – успокоил его О'Лири и в восхищении покачал головой. – Такого забавного полицейского участка я в жизни не видел.

– Не шути так, парень, – поспешно вставил сержант, – это ведь дворец. Понимаешь, тут живет король. Король Горубл Первый.

– Я не знал, – сказал Лафайет и зашагал в указанном направлении.

Он споткнулся и придержал свою шляпу. Идти в непривычных сапогах по неровным камням было трудно, да еще страшно мешала шпага, которая то и дело попадала между ног.

Когда полицейские с Лафайетом поднялись по высоким ступеням, один из охранников лающим голосом спросил пароль. Сержант ответил и пригласил О'Лири в хорошо освещенный зеркальный зал с высокими сводами и отполированным мраморным полом из черных и красных квадратов. Позолоченные люстры замысловатой формы свисали с богато украшенных лепниной потолков. Огромные темные драпировки с изображениями лесных пейзажей закрывали стены напротив зеркал.

Лафайет, сопровождаемый своим эскортом, направился к столу, за которым сидел человек в стальном нагруднике, сосредоточенно ковыряя кинжалом в зубах. Когда вся компания приблизилась, он вопросительно поднял глаза на О'Лири.

– Запишите этого, гм… господина. Доставил Сарж, – сказал старший эскорта, – и дайте мне расписку.

– Господина? – сержант за столом отложил кинжал и взял перо.

– В чем он обвиняется?

– По девятьсот второй статье, – сказал сопровождающий Лафайета и, заметив, что на лице дежурного появилось страдальческое выражение, посмотрел на него с вызовом.

– Ты что, шутишь, Сарж? – заворчал дежурный. – А посерьезней статью нельзя? По девятьсот второй можно задержать пьяницу на ночь, но для этого совсем необязательно тащить его в королевский дворец.

– Нет, статья именно эта.

– Точно, Сарж, – поддакнул Коротышка. – Вы бы видели, что он сделал с Гертрудой!

– Гертрудой? Что – нападение?

– Нет, Гертруда – это моя жена. Он сделал так, что она сбросила пятьдесят фунтов, бедра ее приобрели прежние очертания. Уфф!

Коротышка выразительно обрисовал в воздухе новые формы Гертруды и при этом виновато взглянул на О'Лири.

– Прости, приятель, – прошептал он, прикрывая губы ладонью, – я тебе так благодарен за это, но…

– Слушайте, парни, да вы совсем с ума посходили, – сказал дежурный. – Убирайтесь отсюда, пока я совсем не вышел из себя и не заковал вас всех в железо!

Лицо сержанта мушкетеров потемнело. Послышался скрежет обнажаемой шпаги.

– Запиши его и дай мне расписку, или я пощекочу твой хребет через потроха! Ты, бумажная крыса, сукин…

Дежурный вскочил и попытался выхватить свою шпагу из ножен, висевших на спинке стула, – она с грохотом упала.

– Ах, так! Посягать на офицера легкой кавалерии ее королевского высочества! Ты, полицейская ищейка, ночной сторож…

– Тихо! – гаркнул кто-то.

Лафайет, с живым интересом наблюдавший все происходящее, повернулся и увидел франтоватого седовласого мужчину без пиджака, который стоял, нахмурившись, в дверях. Его окружала толпа вычурно разряженных людей в немыслимых напудренных париках.

– Что сие значит? Устроили перебранку прямо перед игровой комнатой!

Новый персонаж развернувшейся перед О'Лири картины оскорбленно взмахнул картами, которые держал в унизанной перстнями руке.

Все вытянулись, щелкнув каблуками.

– Ваше величество, сир, этот полицейский, – запинаясь, стал объяснять дежурный, – хамит тут, понимаете, сир.

– Прошу прощения, ваше величество, – прервал его сержант, сопровождавший Лафайета, – если ваше величество соблаговолит…

– Слушайте, не могли бы вы найти другое место для своих перебранок? – грозно оборвал его король. – Проклятье! Мне только пошла карта в руки, а тут невозможно спокойно сыграть несколько партий – обязательно кто-нибудь самым неприличным образом помешает!

Король повернулся, намереваясь удалиться. Свита быстро рассыпалась, уступая ему дорогу.

– Если вашему величеству будет угодно выслушать, – продолжал настаивать усатый мушкетер, – этот арестованный…

– Нам не будет угодно! Ни слова больше.

Король выпятил губу, над которой красовались усы.

– Ну, а теперь – марш! Убирайтесь! И чтобы тихо у меня!

На лице сержанта появилось упрямое выражение.

– Ваше величество, я должен получить расписку за этого арестованного. Он опасный колдун.

Король открыл рот, потом закрыл его.

– Колдун? – Он с интересом посмотрел на О'Лири.

Лафайет заметил, что вблизи король выглядел старше, несмотря на то, что был тщательно ухожен и вылощен. Следы забот и тревог явно проступали на его лице – вокруг глаз и у рта собрались мелкие морщинки.

– Ты в этом уверен? – спросил король тихим голосом.

– Абсолютно, ваше величество, – подтвердил полицейский.

Дежурный засуетился за столом.

– Ваше величество, я очень сожалею, эти сумасшедшие истории – они у нас постоянно…

– Ты волшебник? – Король поджал губы, и одна из его бровей поползла вверх (они были тщательно ухоженны и имели форму дуг).

– Ну почему все задают один и тот же вопрос? – Лафайет покачал головой.

– Меня бы больше устроило, если бы вы считали, что я такой же, как вы. Считайте меня просто… гм… ученым.

Король снова нахмурился.

– Что-то я не вижу должного почтения к нашей особе с твоей стороны. Да, как ты себя назвал – у… – черт! – как?

– Ученый. Это человек, который знает толк в различных вещах и явлениях, – объяснил О'Лири. – Понимаете, я провожу эксперимент. Вы все, конечно, не понимаете этого, но на самом деле вы не существуете – вас нет.

Король шумно потянул носом.

– От парня несет вином, – сказал он. Потом нюхнул еще раз. – А пахнет недурно, – заметил он щеголю в атласном одеянии, который стоял рядом.

– Фу, ваше величество, – придворный говорил сильно в нос, помахивая перед лицом платочком, – мне кажется, он порядочный негодяй, да еще и дурачит нас. Вы только послушайте, что он сказал? Нас просто не существует, включая и – он утверждает – вас, ваше величество.

– Сир, он колдун, поверьте мне! – в сердцах воскликнул сержант. – В любой момент он может исчезнуть! Просто испариться!

– Точно, ваше величество, – подтвердил Коротышка, сопровождая сказанное энергичным движением головы, так что его локоны разметались по липу. – Парень классный!

– Так как ты говоришь, мошенник? – Придворный уставился на О'Лири воспаленными глазами. – Значит, дилетантствуешь в искусстве черной магии?

– Да на самом деле все это очень просто, – ответил Лафайет.

Опьянение прошло, и кровь стучала у него в голове.

– Я обладаю некоторой способностью манипулировать тем, что меня окружает.

Король сосредоточенно нахмурил лоб:

– Что это значит?

– Ну… – Лафайет задумался. – Возьмем, например, вино.

Он прищурился, концентрируя свое внимание на верхнем ящике письменного стола, стоявшего перед ним. Наконец он почувствовал знакомый легкий, вселяющий надежду толчок.

– Посмотрите в ящике, – сказал Лафайет. – В верхнем.

Король жестом приказал:

– Делайте, что он говорит.

Один из надушенных участников свиты подскочил и рывком открыл ящик, заглянул внутрь и, не скрывая удивления, вытащил бутылку и поднял ее вверх.

– Э… эй! – начал было дежурный сержант.

– Пьете при исполнении, да? – Король вскинул брови на незадачливого дежурного. – Десять дней темницы, на супе из консервов!

– Н-но, ваше величество, это не моя!

– Правда, это не его, – вставил Лафайет, – он даже не знал об этом.

– В таком случае, десять дней за то, что не знает содержимого своего стола! – ласковым голосом сказал король.

Он взял бутылку, посмотрел этикетку, приподнял ее и, прищурившись, посмотрел на свет.

– Хороший цвет, – констатировал он. – У кого есть штопор?

В ту же секунду четыре ухоженные руки протянули ему четыре штопора – один причудливее другого. Король протянул бутылку и стал наблюдать, как ее открывают. Послышалось громкое – чпок!

Он взял бутылку, понюхал, наклонил ее и сделал добрый глоток. Довольно острые черты его лица осветились восхищением.

– Класс! Нам оно нравится! Дьявольски знатное вино! Такого на нашем столе не сыщешь!

Король посмотрел на Лафайета с явным одобрением:

– Ты все еще утверждаешь, что ты не волшебник, а?

– Нет. Думаю, нет. В конце концов волшебство невозможно. – О'Лири сделал предостерегающее движение пальцем. – Я полагаю, что кажусь вам несколько необычным, но это можно очень просто объяснить. Понимаете, в этом сне…

– Хватит! – Король поднял руку с маникюром. – Вся эта болтовня о снах… не хотим – нам это не нравится, а вот вино нам по душе. Этим делом займется наш Совет.

Он повернулся к худощавому человеку с одутловатым лицом и простуженным носом, одетому в матово-голубой шелк с жабо у горла.

– Вызвать советников, мы рассмотрим это дело. Вполне возможно, что у парня есть простое объяснение всех этих… гм… отклонений.

Король облизал губы, с любовью посмотрел на бутылку и протянул ее О'Лири. Тот почти взял ее, как вдруг монарх резко заторопился, потянул бутылку на себя, потом, словно передумав, отдал ее О'Лири, неотрывно глядя, как тот берет бутылку.

– Мы соберемся через минуту, – сказал король с волнением в голосе.

– Сегодня вечером, ваше величество? – писклявым голосом спросил толстяк в розовом атласном одеянии.

– Конечно! В Верхней палате через четверть часа! – Король Горубл махнул мушкетерам. – Всем оставаться на своих местах! А что касается тебя, – он быстро взглянул на О'Лири, – ты, парень, пойдешь с нами. У нас есть к тебе несколько вопросов.

Король помахал всем на прощание и закрыл за собой и Лафайетом тяжелую дверь. О'Лири с восхищением стал осматривать богатое убранство игровой комнаты. На панельных стенах висели огромные картины в позолоченных рамах, в баре был виден солидный запас напитков, кругом ковры с длинным ворсом. Кроме ярких светильников, висящих над карточным и бильярдным столами, в комнате горело много ламп, которые добавляли свой мягкий свет к основным источникам освещения.

– Я вижу, у вас тут электрические лампочки, – заметил О'Лири. – Я даже не могу представить себе, куда меня занесло.

– Это королевство Артезия. – Король, выпятив нижнюю губу, задумчиво посмотрел на О'Лири. – Ты что, совсем того, парень? Может быть, ты и имя свое забыл и забыл, куда направляешься?

– Нет. Я Лафайет О'Лири. И никуда я не направляюсь: просто я не могу точно определить, в какой исторической эпохе все это происходит. Шпаги, паровые машины, бриджи до колен, электрические лампы…

– О'Лири… хм. Странное имя. Я думаю, ты прибыл из далекой страны. Неужели ты ничего не знаешь о нашем прекрасном королевстве Артезия?

– Гм-м… – промычал Лафайет. – Я думаю, можно и так сказать, хотя живу-то я здесь – или где-то поблизости.

– Что? Как это?

– Да так! Хотя вы все равно не поймете.

– По чьему заданию ты прибыл сюда? – спросил Горубл, нервно покусывая нижнюю губу ровными, белыми, похоже, искусственными зубами. В его голосе, как показалось О'Лири, звучала тревога.

– О! Никакого задания. Просто… вот хожу, смотрю…

– Что смотришь? Чего ищешь?

– Да ничего особенного. Просто осматриваю достопримечательности, можно сказать.

– Так, может, ты хочешь покорить мой народ, подчинить его себе?

– Ну нет. Я не достоин такой чести.

– Каким образом ты оказался здесь? – резко спросил Горубл.

– Ну, это сложно объяснить. По правде сказать, я и сам не совсем это понимаю.

– У тебя есть друзья в столице?

– Ни одной знакомой души.

Горубл сделал три шага, повернулся, потом сделал три шага назад.

Он остановился и взглянул на правую руку О'Лири.

– Твое кольцо, – сказал он, – весьма интересная штучка.

Король впился взглядом в лицо О'Лири:

– Ты его здесь купил?

– О нет, ваше величество, я ношу его уже много лет.

Горубл нахмурился.

– А как оно у тебя оказалось?

– Можно сказать, что оно всегда было со мной. Оно висело у меня на шее на тесемке, когда меня нашли на пороге приюта.

– Приюта? Места для брошенных и бездомных?

О'Лири кивнул. Горубл вдруг оживился:

– Ну-ка, будь добр, сними его. Я хочу его рассмотреть.

– Очень жаль, но я не могу его снять – сустав не пускает.

– Гм… – король пристально посмотрел на О'Лири. – Ну, ладно, у меня к тебе такое предложение, мой дорогой. Поверни перстень печаткой внутрь. Некоторые, увидев изображение секиры и дракона на твоем перстне, могут превратно это истолковать.

– Что это еще за толкование?

Горубл развел руками.

– В тавернах рассказывают такую историю – что, дескать, придет время, появится сказочный герой с этим самым знаком, и придет он, чтобы избавить страну от… гм… определенных затруднений. Конечно, чушь несусветная, но у тебя могут быть неприятности, если они сочтут тебя посланцем, пришедшим исполнить пророчество.

– Спасибо за информацию. – О'Лири повернул перстень на пальце. – Ну, а теперь, если вы не возражаете, ваше величество, я бы хотел задать вам несколько вопросов.

– Ты, конечно, удивлен, почему тебя вместо того, чтобы заковать в кандалы и бросить в темницу, привели сюда во дворец?

– Да нет. Я бы так не сказал. Все, что здесь происходит, кажется мне совершенно бессмысленным. Но раз уж вы начали об этом, то действительно, почему я здесь?

– Такова была королевская воля! Капитану городского гарнизона две недели назад был дан приказ прочесать весь город и доставить каждого, кто подозревается в колдовстве.

Лафайет кивнул и вдруг неожиданно для себя заметил, что зевает, прикрывая рот рукой.

– Прошу прощения, – сказал он. – Продолжайте, я слушаю.

– Все-таки твои манеры производят странное впечатление, – с раздражением сказал король. – Ну, неужели у тебя нет ни капли почтения к королевскому сану?

– Да нет, не в этом дело, – ответил О'Лири. – Просто я немного устал.

Монарх уселся в глубокое кожаное кресло и вдруг раскрыл рот, увидев, как Лафайет плюхнулся в другое кресло, стоящее рядом, и уютно положил ногу на ногу.

– Послушай! – взревел Горубл. – Наше королевское величество не давало тебе позволения сидеть.

О'Лири снова стала разбирать зевота.

– Ваше величество, давайте без всех этих церемоний, – предложил он рассудительным тоном. – Я страшно устал. Понимаете, теперь я ощущаю, что, хоть эти приключения и происходят во сне, а выматывают, как настоящие. В конце концов, мозг – или, по крайней мере, какая-то его часть – полагает, что ты на самом деле бодрствуешь, поэтому он так и реагирует…

– Хватит! – рявкнул король. – У меня от твоей болтовни уже мозги набекрень.

Он пристально посмотрел на О'Лири, пытаясь принять, по-видимому, непростое решение.

– Послушай, юноша. Ты уверен, что ничего не хотел бы нам… ну, сообщить? Например, кое-что из того, что мы могли бы сообща обсудить, а? – Он подался вперед и, понижая голос, добавил: – К обоюдной пользе?

– Боюсь, я не понимаю, о чем вы говорите.

– Ответь нам коротко – да или нет? Говори, не бойся – мы заранее даруем тебе прощение.

– Ну, нет. И что из этого?

– Нет?

– Нет! – отрезал О'Лири. – Нечего мне вам сообщить.

– Нет? – Плечи короля тяжело опустились.

– Послушайте, – сказал Лафайет, смягчаясь, – почему вы не расскажете мне, что вас мучает, а? Может, я смогу вам чем-нибудь помочь? Я кое-что умею…

Король выпрямился – вид у него был озабоченный.

– Наше королевское величество привело тебя сюда, чтобы один на один сообщить тебе, что ты заранее получишь наше королевское прощение, а в ответ будешь использовать свое искусство запретной черной магии во имя интересов короны. Ты же отвергаешь наше предложение – и тут же, без всякой паузы – намекаешь нам, что тебе подвластны демонические силы. Создается такое впечатление, что ты сам напрашиваешься на то, чтобы тебя растянули на дыбе.

– Интересно, – сказал О'Лири, – если я сейчас засну, где я проснусь – здесь или в пансионе мадам Макглинт?

– Уфф! – взорвался король. – Мы чувствуем, что какая-то таинственность вокруг тебя есть, поэтому перво-наперво отправим тебя в государственную тюрьму по обвинению в колдовстве.

Взгляд его остановился на бутылке, стоящей на столе.

– Скажи нам, – обратился он к О'Лири доверительным тоном, – как бутылка оказалась в ящике стола?

– Она всегда была там, – ответил О'Лири, – я всего лишь указал на нее.

– Но как же… – Король тряхнул головой. – Хватит!

Он подошел к колокольчику, висевшему на шнуре.

– Мы заслушаем твой случай в открытом суде, если ты уверен, что тебе нечего сообщить нам один на один. – Он выжидательно поглядел на О'Лири.

– Все это чепуха, – возразил тот. – Сообщить что? Почему вы ничего не расскажете о себе? У меня создалось впечатление, что вы представляете собой что-то вроде символа власти.

– Символа? – взревел Горубл. – Мы тебе покажем, что мы есть – символ или правитель.

Он дернул за шнур. Дверь открылась, и за ней уже ждал внутренний караул.

– Доставьте его в суд! – приказал король. – Этот человек обвиняется в колдовстве.

– Ну ладно, – сухо сказал О'Лири. – Думаю, что нет смысла пытаться тут что-то объяснять. Все это может быть не так истолковано. Ну, веди меня, дорогой.

Лафайет сделал насмешливый жест, обращаясь к капралу с бычьей шеей, когда караул окружил его.

После пятиминутной ходьбы по гулким коридорам они попали в зал суда, где должно было состояться слушание дела. Толпа кричаще разодетых мужчин и несколько женщин в широких юбках с кринолином были уже в зале, и все с любопытством уставились на О'Лири, как только он вошел в зал в окружении охраны. Почетный караул, который стоял по бокам двойной двери, провел О'Лири и его сопровождение в зал с куполообразным потолком в стиле рококо из красного и зеленого мрамора, украшенный тяжелыми портьерами из зеленого бархата с золотистой бахромой. Все это напомнило Лафайету зал в оперном театре города Колби. С одной стороны комнаты было расположено возвышение, все пространство которого занимало широкое кресло.

Несколько мальчиков с челками, в широких штанах, длинных чулках, остроносых башмаках и матросках подняли длинные горны и вразнобой затрубили фанфары. Из дверей в противоположной стороне комнаты появился король. Теперь он был облачен в пурпурную мантию. За ним следовала все та же свита прихлебателей. Все застыли в низком поклоне, женщины присели в реверансе. Лафайет почувствовал, как кто-то изо всех сил пнул его по голени.

– Поклонись, олух, – прошипел незнакомый бородач в панталонах горохового цвета.

Наклонившись, Лафайет потер ушибленное место.

– Так недолго и по зубам схлопотать!

– Заткнись! А то я твоей мордой пол вытру, идиот!

– Ты-то чего? У меня и так шесть стражей вокруг! – О'Лири отступил назад. – Тебе прежде никогда не ломали ногу?

– Когда прежде?

– Ну, прежде, как сломают руку. Я ведь могу сделать так, что и окосеешь сразу. Пока я это могу!

– Совсем рехнулся, негодяй!

– Ты, может быть, не слышал? Я ведь здесь по обвинению в колдовстве.

– Да-а? – незнакомец поспешно ретировался.

Король теперь восседал на троне, а вокруг суетились его придворные, занимая места в соответствии со сложной иерархической системой распределения по старшинству, хотя каждый норовил при этом слегка отпихнуть соседа, чтобы на фут-другой быть поближе к трону.

Некоторое время еще слышались звуки труб. Затем вперед вышел трясущейся походкой старик в длинной черной мантии и стукнул тяжелым жезлом об пол.

– Суд справедливости его величества короля Горубла начинает слушание! – дрожащим голосом объявил он. – Все, кто хочет обратиться с нижайшей просьбой, могут приблизиться!

И тут же, без всякой паузы, добавил:

– Пусть вперед выведут того, кто нарушил справедливые законы королевства.

– Это тебя, парень, – шепнул черноволосый охранник. – Пошли!

О'Лири последовал за ним, а тот, прокладывая дорогу сквозь плотную толпу, провел его на площадку в десяти футах от трона, на котором сидел король Горубл, покусывая дольку апельсина.

– Ну, что ты можешь сказать в свое оправдание, мой дорогой?

– Я не знаю, – ответил О'Лири. – А в чем меня обвиняют?

– В колдовстве! Так признаешь себя виновным или нет?

– Ах, опять вы за свое! Я надеялся, что вы придумаете что-нибудь пооригинальнее, ну, например, что я слонялся по почте.

Из рядов многочисленной свиты, увивавшейся вокруг трона, вышел женоподобного вида придворный, одетый, как попугай, в зеленое, сделал какие-то замысловатые па и взмахнул кружевным платочком – пахнуло дешевыми духами.

– Не хотелось бы расстраивать ваше величество, – сказал он, – но нахальство этого парня выдает его с головой. С первого взгляда видно, что он имеет сильного покровителя. Я совершенно уверен, что этот негодяй – платный шпион, нанятый мятежным Лодом.

– Лод? – Брови Лафайета удивленно поползли вверх. – Кто это?

– Без сомнения, ты знаешь эту личность, именуемую грозным великаном, который беспрестанно домогается руки ее высочества принцессы Адоранны.

– И который спит и видит, как бы захватить наш трон, – добавил Горубл, в сердцах стукнув по резному подлокотнику трона.

– Ну, так как, парень, ты отрицаешь это? – настойчиво спросил щеголь в зеленом.

– Никогда не слышал об этом Лоде, – ответил Лафайет, начиная терять терпение. – Как я вам уже говорил, вся эта черная магия – сплошные глупости. На самом деле никакого колдовства не существует.

Горубл, прищурившись, смотрел на О'Лири, обхватив подбородок пальцами, унизанными перстнями.

– Так говоришь, ничего такого не существует? – Он махнул рукой.

– Пусть Никодеус выйдет сюда!

Из толпы выступил седовласый мускулистый человек с небольшим брюшком в желтых панталонах и коротком плаще, красочно расшитом звездами и полумесяцами. Он слегка поклонился в сторону трона, достал из внутреннего кармана очки без оправы, надел их, повернулся к Лафайету и стал пристально его разглядывать.

– Так вы отрицаете существование волшебства? – спросил он густым баритоном. – Скептик!

Никодеус встряхнул головой, грустно улыбнулся и быстрым движением вынул изо рта яйцо. По толпе пронесся гул удивления. Седовласый медленно прошелся, остановился перед пухленькой фрейлиной и вытащил из ее лифа, плотно облегающего пышные формы, веселенькой расцветки шарф, отбросил его в сторону, потом вытащил еще один и еще. Зрители прыскали со смеху, толстуха, хихикая и повизгивая, попятилась назад.

– Хорошо сработано, Никодеус! – пропыхтел какой-то толстяк в бледно-лиловом. – Ну, просто здорово сработано!

Никодеус подошел к возвышению и, пробормотав извинение, вынул из кармана короля мышку. Он опустил крошечное животное на пол, и мышка тут же прошмыгнула между ногами, вызывая подобающие ситуации взвизгивания придворных дам. Вторая мышка была извлечена из башмака короля, а третья – прямо из королевского уха. Монарх дернулся, бросил пристальный взгляд на О'Лири и знаком приказал фокуснику отойти.

– Ну, что ты скажешь теперь, О'Лири? – требовательно спросил он. – Разумеется, искусство моего преданного Никодеуса – это безвредная белая магия, благословенная в Храме Добра, которую мы используем только на благо нашей короны. Никто не может отрицать, что обычные законы природы здесь не действуют…

– Уфф, – вздохнул Лафайет. – Это просто ловкость рук. Да любой второразрядный фокусник на карнавале имеет технику лучше, чем эта.

Никодеус внимательно посмотрел на О'Лири, подошел ближе и встал перед ним.

– Будьте столь любезны, – спокойно сказал фокусник, – ответьте мне только на один вопрос – откуда вы?

– Ну, я, так сказать, путешественник, прибыл из далеких краев, – на ходу стал выдумывать О'Лири.

Никодеус повернулся к королю Горублу:

– Ваше величество, когда я услышал, что ваша полиция арестовала колдуна, я посмотрел протокол. Арест был произведен в таверне на Пивной улице около восьми часов. Все свидетели подтверждают, что перед задержанием он показал какой-то фокус с бутылкой вина. Затем, когда его уже вели к машине, он, как отмечено в протоколе, пытался исчезнуть, но что-то у него сорвалось. Я также слышал, что он заколдовал женщину, жену одного из полицейских, которые его арестовали, вроде бы изменил ее внешность.

– Да, да. Я все это знаю, Никодеус!

– Ваше величество, мое мнение таково, что все это бессмысленные сплетни, плод разгоряченного вином воображения.

– Что? – Горубл подался вперед. – Ты говоришь, что этот человек невиновен?

– Не совсем так, ваше величество! О самом важном моменте мы пока вообще не упомянули. Обвиняемого впервые увидели, как я уже сказал, в таверне…

– Он сделал внушительную паузу. – До того никто ни разу его не видел!

– Ну и…

– Похоже, вы, ваше величество, не совсем понимаете, – терпеливо продолжал Никодеус. – Городские гвардейцы утверждают, что не видели, как он подходил к этой улице. Караульные у городских ворот клянутся, что он не проходил мимо них. Он говорит, что прибыл из дальних краев. Верхом на лошади? Если так, то где же следы долгой езды? И где само животное? Может, он пришел пешком? Посмотрите на его башмаки! По подошвам можно понять, что если он и шел пешком, то самое большее по саду.

– Ты что, хочешь сказать, что он прилетел? – Горубл бросил пристальный взгляд на Лафайета.

– Прилетел? – Никодеус выглядел обеспокоенным. – Конечно, нет! Я думаю, что он, скорей всего, проник в город тайно. И у него, конечно, есть сообщники, которые его приютили и одели.

– Так ты согласен, что он шпион? – В голосе короля слышалось удовлетворение.

Лафайет тяжело вздохнул:

– Да если бы я хотел тайно проникнуть в город, то зачем бы я ни с того, ни с сего пошел в таверну на глазах у полицейских?

– Я думаю, что это объясняет костюм, – сказал, кивнув головой, Никодеус. – Вы специально нарядились как призрак бандита, я думаю, вы намеревались убедить доверчивых посетителей пивнушки в том, что вы и есть тот мифический призрак, а потом заставить их выполнять все свои приказания, угрожая сверхъестественными карами.

Лафайет скрестил руки.

– Меня начинает утомлять весь этот бред, – громко заявил он. – Или я направлю этот сон в нужное русло, или я немедленно просыпаюсь – и пропади все пропадом.

Он указал на Никодеуса:

– А теперь об этом шарлатане. Если бы два человека подержали его, а кто-нибудь третий проверил его карманы и потайные местечки в его впечатляющем плаще, то вы бы сразу поняли, откуда взялись эти мышки! И…

Фокусник поймал взгляд О'Лири, кивнул ему и, не разжимая губ, шепнул:

– Продолжай играть.

Лафайет не обратил на него внимания.

– Мне уже порядком поднадоела вся эта чепуха насчет колдовства и камер пыток, – продолжал он.

Никодеус подошел совсем близко.

– Доверься мне. Я вытащу тебя отсюда. – Затем повернулся к королю и мягко поклонился: – Король мудр.

– Да вы просто все посходили с ума, – сказал Лафайет. – Это похоже на сон, который я видел пару недель тому назад. Я был в саду, где росла чудесная зеленая трава, протекал небольшой ручей, высились фруктовые деревья. Единственное, чего мне тогда хотелось, – это просто расслабиться и понюхать цветы, но все время появлялись какие-то люди, которые мне мешали. То проехал на велосипеде толстый епископ, то пожарник играл на банджо, потом появились два карлика с ручным скунсом…

– Ваше величество! Одну минуту! – вскрикнул Никодеус.

Он дружески положил руку на плечо Лафайета и подвел его поближе к трону.

– Меня только что осенило! – воскликнул он. – Этот человек не преступник! Каким же я был глупцом, что не додумался до этого раньше!

– Что это ты такое несешь, Никодеус? – резко оборвал его Горубл. – То ты шьешь ему неопровержимое дело, то через минуту готов обняться с ним как с братом, которого не видел целую вечность!

– Я ошибся, мой господин! – поспешно признался Никодеус. – Это прекрасный молодой человек, честный подданный вашего величества, образцовый молодой человек!

– Что ты знаешь о нем? – голос Горубла звучал резко. – Минуту назад ты говорил, что ни разу не видел его.

– Да, ну, говоря…

Звякнули колокольчики, и между ногами короля появилось лицо, похожее на морду какого-то мифического зверя.

– Что тут происходит? – пророкотало оно басом. – Вы своей болтовней мешаете мне спать!

– Успокойся, Йокабамп! – резко оборвал его король. – Мы рассматриваем важное дело.

Голова высунулась полностью, за ней показалось маленькое тело. Карлик поднялся на кривые ножки, оглядел всех и почесал грудь.

– Какие важные лица! – прогудел он. – Рожи кислые, как будто всем стадом залезли по уши в грязь!

Он вытащил гармошку, постучал ею по ладошке, неожиданно большой для его габаритов, и заиграл веселенький мотивчик.

– Засунули, а не залезли. Ты это хотел сказать? – поправил Горубл. – Теперь уходи, Йокабамп! Мы сказали тебе, что мы заняты!

Он снова перевел взгляд на Никодеуса:

– Ну, так мы ждем! Что ты знаешь такого, что позволит ему избежать повешения за большие пальцы?

Йокабамп перестал играть.

– Ты хочешь сказать, – загудел он, указывая на О'Лири, – что не узнаешь этого героя?

Горубл уставился на карлика:

– Героя? Не узнаю? Нет, мы не узнаем!

Йокабамп нагнулся вперед и застыл в этой позе.

Когда дракон со стороны, где солнце прячет лик,

Пришел в страну – сбежали все, и лучшие средь них.

Но на пути у зверя стал с секирою герой —

Со шкурой гада на плечах вернулся он домой!

Король мрачно нахмурился.

– Чепуха! – решительно сказал он и повернулся к карлику. – Так, все! И чтоб нам больше не мешали! Слышишь, ты, чучело. Это дело чрезвычайной важности. И не отвлекай нас своими глупыми историями.

– Но он, истинная правда, мой сир, и есть тот победитель дракона из пророчества.

– Да, гм… я действительно, – Никодеус сердечно похлопал О'Лири по плечу, – только что собирался это объявить.

Йокабамп вразвалку подошел к Лафайету, задрал голову и уставился на него.

– Он не похож на героя, – объявил он своим утробным басом.

– И все же он герой!

Карлик повернул свою тяжелую голову, заговорщически подмигнул фокуснику, а затем снова обратился к О'Лири:

– Скажи нам, достопочтенный рыцарь, как ты собираешься встретиться с этим жутким чудовищем? Справиться с его могучими челюстями, ужасными когтями?

Горубл, прикусив губу, неотрывно смотрел на О'Лири.

– Челюсти и когти, хм… – сказал Лафайет, снисходительно улыбаясь. – Без крыльев? Без огненного дыхания? Без…

– Чешуи, так я думаю, – добавил Никодеус. – Сам я его не видел, конечно, но по сообщениям…

Тут вперед вышел стройный молодой человек в светло-желтой одежде.

В руках у него была табакерка, к которой он то и дело прикладывался. Он щелкнул крышечкой, закрыл ее, засунул в рукав и с любопытством посмотрел на О'Лири.