Текст книги "Выкуп за Ретифа"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

6

Улица Дакойт казалась вымершей. Гул толпы, собравшейся перед воротами Замка, доносился сюда еле-еле. Двери лавок закрыты, окна затемнены жалюзи. Валявшиеся повсюду обломки кирпича, осколки стекол, два-три переломанных пополам копья свидетельствовали о том, что буря народных волнений коснулась и этого уголка города. Только конфетные обертки и обрывки старых газет, носимые ветерком по тротуарам, придавали хоть какой-то живой оттенок мрачной улице. На дальнем ее конце одиноко горел уличный фонарь, вокруг которого роились мошки.

Ретиф скорым шагом шел по высокому узкому тротуару. Через несколько минут после того, как он вступил на эту улицу, он подошел к искомой грубой массивной двери. Над ней качалась обшарпанная деревянная вывеска, украшенная намазанными когда-то охрой, а теперь уже полустершимися фигурками лумбаганцев. Сквозь потрескавшееся стекло окна, что было справа от двери, пробивался желтоватый свет.

Ретиф укрылся в тени раскидистого дерева, росшего неподалеку. Он вздрогнул, когда порыв ветра обрушил ему на голову целый дождь из сухих листьев и веточек. Вдруг что-то заставило его обернуться: на него испуганно и пристально смотрело маленькое существо – глаза, руки да ноги,

– на голове которого уютно примостилась совсем крохотная птичка.

Пока Ретиф разглядывал глазастого уродца, к тому подкатилось нечто, удивительно напоминающее увеличенное в несколько раз ухо…

– Вам, ребята, недурно было бы соединиться, а потом подыскать приличный нос для полной картины, – обратился Ретиф к неподвижным и настороженным глазу с руками и ногами и уху. – Уж поверьте мне: вы будете смотреться гораздо лучше, чем вот так, по отдельности.

Глаз не дослушал совета и бросился удирать вдоль по улице. Ухо тоже недолго ждало, – Ретиф успел только засечь взглядом молниеносную тень, с непостижимой скоростью скользнувшую вверх по стволу дерева. Листва чуть качнулась, и снова наступила тишина.

Вскоре Ретиф услышал звук приближающихся к двери шагов со стороны маленького заросшего зеленью переулка. Он поудобнее передвинул на ремне кобуру с револьвером и, укрывшись за могучим стволом, принялся ждать.

Не прошло и минуты, как в поле его зрения показалась фигура завернутого в глухой плащ лумбаганца пяти футов роста.

– Инарп, – тихо позвал Ретиф. – Эй, Инарп, дружище.

Тот, застигнутый врасплох, коротко вскрикнул и отпрыгнул в сторону.

– Не приближайся ко мне, кто бы ты ни был! – взвизгнул Инарп, делая мелкие шажки к дереву, за которым прятался Ретиф, и стараясь взглядом всех своих четырех блестевших глаз проникнуть за плотную завесу ветвей и листвы. Наконец он увидел землянина.

– Уж не тот ли это парень, которому я сегодня сделал немалое одолжение?

– заговорил лумбаганец. – Хотя вы, чужеземцы, все на одно лицо для меня.

– А вот я утром хорошо запомнил ваше лицо, но сдается мне, у вас было четыре глаза и ярко-красная расцветка кожи?

– Это верно. Я несколько изменился за день. Готовился приятно провести вечер, поэтому и пришлось раскошелиться, чтобы выглядеть прилично. Не знал, что волнения начнутся именно сегодня… Но что ты делаешь в такое время здесь, вдали от своих друзей и охранников вашего посольства? Ты разве не слышал, что кричит толпа там, у вашего Замка? Она кричит не что иное как: «Бей землян!»

– Такое впечатление, что чем дальше продвигаются мирные переговоры и усилия наших дипломатов в этом, тем ярче обнаруживается народное неудовольствие. Что вы об этом скажете?

– Нам есть что сказать. Но сейчас еще не время об этом перед вами распространяться.

– Кому это «нам»?

– Ну, что же, я скажу, секрета в этом нет… Я являюсь членом подпольной организации, которая носит имя – Группа Перераспределения. Но для чего ты стараешься вытянуть из меня это? Я всего лишь среднестатистический обыватель, стремящийся не отставать от общего потока и…

– Не рассказывайте мне басен, Инарп. Вы пытались обмануть нас утром, но с того времени обстановка сильно изменилась. Они взяли Маньяна.

– А, это тот неприятный и трусоватый хитрюга? Ваш начальник?

– Постарайтесь держать такие комментарии при себе. Я просто говорю, что вы можете неплохо подзаработать, а в ваших определениях я не нуждаюсь. Я нуждаюсь только в том, чтобы вы сказали мне: кто и для чего вас сегодня нанимал?

– О, звучит серьезно. Полагаю, что ты действительно собрался проявить щедрость? Ну, для начала давай-ка зайдем в тенек. Клянусь, в эту самую минуту недобрый глаз наблюдает за нами.

– За вами, Инарп.

– Пойдем, – сказал тот, пропуская мимо ушей реплику Ретифа. – А в «Почках и наковальне» сегодня будет пусто – все бродят сейчас с копьями и вилами у стен вашего Замка. Так что укромный уголок мы сыскать сумеем.

Они миновали несколько наглухо запертых мрачного вида лавчонок и остановились перед красочно расписанной массивной дверью. Им открыл лумбаганец ростом по пояс Ретифу – у него начисто отсутствовали торс и грудная клетка. Он смерил Инарпа и его спутника пристальным взглядом снизу вверх.

– Бога ради, Фудсот, впусти нас скорее! Пока еще не видно поблизости Городской Стражи! – проговорил Инарп, понизив голос. – У этого землянина дипломатическая неприкосновенность, но эти шакалы могут привязаться ко мне, а мне слишком дорого достался сегодня на базаре четвертый глаз, чтоб я мог позволить себе потерять его в драке с ними.

Хозяин харчевни отступил назад, что-то нечленораздельное бормоча, и его гости прошли в длинную залу с низкими потолками, пропитанную запахами жаркого и кислого вина. Хозяин закрыл за ними дверь на замок и указал им на покосившийся трехногий столик в дальнем конце зала.

– Слишком открыто, – заявил Инарп. – Как насчет той задней комнатушки?

– Это обойдется вам на пять монет дороже.

– На пять? Грабеж!

– Если бы я грабил, то запросил бы еще не так! Плати, а нет – так убирайся отсюда вместе со своим двуглазым приятелем. Мне наплевать, где вы будете сегодня проводить вечер: у меня – за кружкой крепкого вина или вон там, под фонарем в луже.

– Ладно, ладно, согласны. Но учти, Группа Перераспределения доберется когда-нибудь и до тебя, прислужник режима!

С этими словами Инарп извлек из своего плаща причудливой раскраски кошелек и протянул хозяину несколько треугольных монет из зеленого пластика. Прежде чем отпереть заветную дверь в заднюю комнату, коротышка долго вертел и перебирал в руках деньги.

– Она ваша, добрые господа, – сказал он наконец, делая сразу несколькими руками приглашающий жест. – По крайней мере на ближайшие полчаса. После этого срока вам придется уплатить столько же, сколько вы уплатили сейчас.

– Принеси нам вина, – приказал Инарп, разваливаясь на колченогом обшарпанном стуле.

– Сколько угодно. Только что доставили из варильни. Четыре монеты, добрые господа, за кварту. Пожелаете взять с собой в бутылках – пожалуйста. Шесть монет. Да, кстати, могу предложить новинку! Называется «Пепси». Приобрел по случаю на южном базаре. Пять монет – не деньги.

– Ты – контрабандист! – Инарп грохнул кулаком по столу. – Мошенник! Вор! Мы берем «Пепси». В бутылках. Ну, живо, живо!

– Это как угодно, – торопливо проговорил хозяин и убежал выполнять заказ.

– Группа против таких, как этот барышник, – сказал Инарп глухо. – Ты думаешь, что Фудсот – гражданин Лумбаги? Да он ради двух монет готов стать на колени перед всяким подонком!

– Как вы выразились? Гражданин Лумбаги? Да, он, конечно, не тянет на гражданина, но… Это слово вообще необычно звучит в ваших краях.

– Даже чужеземец в состоянии разглядеть, что планета находится в руках кучки реакционеров, которые думают только о себе!

– Любопытно, – сказал Ретиф, затягиваясь легким наркотиком местного производства. – У меня впечатление о нынешней обстановке не как о диктатуре элиты, а как об абсолютной анархии масс, – не поймите это слово превратно. Нет, действительно! Именно поэтому мы, земляне, и прибыли сюда…

– Не надо мне рассказывать, почему вы прибыли, я это прекрасно знаю! Эта ваша Комиссия Мира… Я знаю всю ее подноготную! Вы, земляне, и те злосчастные гроасцы очень энергичны. Да, мы не можем жить между собой так, как это принято у вас. Сейчас мы деремся друг с другом очень сильно, сильнее даже, чем когда-либо раньше. Наши предки, постоянно враждовавшие племенами, и то так не воевали. Мы воюем изощренно. Старое правило: тресни меня по хребту, а я тресну тебя по башке – оно сегодня уже кануло в Лету, как примитивное. Но это наша жизнь и мы не нуждаемся в том, чтобы нас мирили чужеземцы!

– Хорошо, – прихлебывая из бутылки, сказал Ретиф. – А эта ваша Группа… Как она себя проявляет?

– Пока нас мало – тринадцать членов. Но мы уже имеем некоторые средства, не говоря, понятно, уже о желании. Мы не устанем работать, пока режим на планете не изменится!

– Вы что же, хотите раздать богатство всем без исключения и в равных частях?

– Мы не сумасшедшие. Добыча есть добыча, она будет нам наградой за нашу работу, за самоотверженный труд.

– Такова, значит, ваша идея Перераспределения! – воскликнул Ретиф, всплеснув руками.

– Да нет же! – Инарп, казалось, немного запутался. – Жадность! Самое разукрашенное, разодетое чувство! Обыкновенная вековая жадность!

– Реалистично, – заметил Ретиф. – Ну, хорошо, вы с добычей. А остальные как?

– В рабство. Скажем, вам, землянам, а? Купите?

– Откуда такие мысли?

– Вы, земляне, похожи на нас. И вы, и наша Группа – выше толпы и способны ею руководить. Это раз. Я слышал, что вы испытываете удовольствие, отнимая у одного его собственность и передавая ее другому. А наше Перераспределение – разве не та же самая штука? Это два.

– Порой трудно выбрать: у кого отнять и кому передать.

– Напротив, очень просто. Обладание собственностью – это подобие моральной проказы: владельцы собственности бедны духовно. Мы их собственности лишим.

– Но если затем передать ее таким, как вы, то вместе с нею придется автоматически передать и духовную скудость, не правда ли?

– Абсолютно разные вещи, землянин, – быстро проговорил Инарп, его руки изо всех сил вцепились в край стола. – Как насчет первой партии автоматов, танков, бомб, огнеметов? Мы ведь с вами будем заодно?

– Возможны административные проволочки, Инарп. Даже такой понятливый человек, как посол Паунцрифл, пожалуй, с трудом сможет поверить в то, что вы, простите за выражение, пока кучка оборванцев, являетесь законными наследниками престола планеты…

– А теперь я скажу самое главное, – Инарп понизил голос. – Ведь сегодняшний кризис на планете – это во многом расовые отношения.

– И что?

– Кажется, ты ничуть не взволновался, – разочарованно проговорил Инарп.

– Мне говорили, что стоит вам, землянам, только сказать это слово и вы уже начинаете подписывать чек…

– Небольшое преувеличение. Так или иначе, но этот термин едва ли применим в отношении Лумбаги. Ведь у вас нет рас в привычном понимании этого слова.

– Э, что это ты говоришь? – обиделся Инарп.

– Я заметил, – ответил Ретиф, – что у вас глаза или, скажем, уши ничем не отличаются от глаз и ушей, что живут самостоятельной жизнью где-нибудь в ближайшем леске.

– Ну хватит, Ретиф! Наш разговор принимает нежелательное направление…

– Нет, действительно, – невозмутимо продолжал тот. – У меня стойкое впечатление, что более высокие формы жизни на Лумбаге создаются простой комбинацией более низких форм.

– Я не желаю тут выслушивать твои бредовые эволюционистские доктрины! – взорвался Инарп.

– Успокойтесь. В том, о чем я говорю, нет никакого кощунства или оскорбления ваших патриотических чувств, – не унимался Ретиф. – Просто я хотел сказать, что, например, вы представляете собой венец комбинационного соединения отдельных…

– Обойдемся без перехода на личности, землянин!

– Но постойте, Инарп, ведь в сказанном мною нет ничего такого! Ну разве покажется обидным вопрос о, скажем, вашем возрасте?

– Не твоего это ума дело, Ретиф, запомни!

– Я полагал, что для переворота вам необходима помощь землян…

– Это так, но…

– В таком случае это именно моего ума дело, запомните!

– Что ж. Я точно не знаю свой возраст, – пробормотал подавленно Инарп,

– но согласно самым проверенным данным, цифра эта колеблется в районе четверти миллиона… Это, конечно, приблизительно. Даже если ты скостишь пару столетий, это не будет иметь ровно никакого значения.

– Понятно, – сказал Ретиф. – Значит, лумбаганец, у которого хроническая мигрень, больное сердце или сломана нога, просто-напросто обменивает поврежденный орган на новехонький? И вот наступает момент, когда его организм полностью обновлен и от старого не осталось и следа? Что же вы молчите?

– В общем, так и есть, – торопливо проговорил Инарп. – Вернемся лучше к тому, о чем говорили в начале…

– Так получается, что лумбаганец бессмертен?! Он никогда не умирает?! Но тогда возникает другой вопрос: а как же он появляется на свет?

– Что же это?! Для вас, чужеземцев, и правда нет ничего святого?! Ретиф?!

– Мой интерес имеет чисто научную окраску, Инарп.

– От ваших вопросов у меня создается впечатление, как будто меня окунают с головой в котел с кипящей смолой, – сказал лумбаганец. – Ты очень резво мыслишь. Вот и сейчас ты это показал. Но пропустил несколько моментов. Простейшие, так мы их называем, – свободно существующие в природе глаза, уши, различные железы, – могут соединяться в группы не более десяти особей. Например, ухо может объединиться с осязательным щупальцем или усиком. Рожденное таким образом существо будет обладать хорошей защитой от врагов – чуткий слух и тонкое осязательное чувство – это уже очень много! Затем подсоединяется пищевод. Имея уши и осязательные органы, он может уже не беспокоиться о том, что что-нибудь застанет его врасплох. Конечно, не все такие организмы выживают. Очень много так называемых эволюционных тупиков. Тогда существо распадается на составные части, которые затем, наученные горьким опытом, находят в дальнейшем более оптимальные сочетания. Несколько миллионов особей, олицетворяющих собой напряженный поиск, подбор, эксперимент – и пожалуйста: достаточно большое количество выживших организмов живут себе и наслаждаются этим! Отлично! Но!.. Существо, составленное из десяти Простейших, является венцом своего вида. Оно может почти бесконечно менять свои составные – ухо на глаз, глаз на нос, нос на нижнюю губу, – но оно не может перепрыгнуть за это число: десять! Десять Простейших, объединенные в один организм – это самое совершенное, самое сложное Простейшее. Дальнейшего восхождения, развития у этого вида нет.

– Но…

– Правильно: но! Что произойдет, если соединятся между собой два самых совершенных, самых сложных Простейших?.. Понимаешь меня, землянин?

– Стараюсь, Инарп. Говорите!

– Так, дальше. Два самых совершенных Простейших организма объединяются, и мы получаем Двойню. А если… Если соединятся две Двойни? Тогда мы получим Тройню. Эти существа великолепны, это настоящее произведение искусства. Но, к сожалению, большинство из них не выдерживает испытания жизнью. Большинство… но не все. А те, кто выживает…

– Они идут в своем развитии дальше, ведь так?

– Они идут в своем развитии дальше, и рождается организм Четвертой Ступени!

– А если… – начал до крайности взволнованный рассказом лумбаганца Ретиф, но был тут же прерван:

– Чушь! Какая чушь! Где ты этого понабрался, наглый землянин?! Четвертая Ступень – это наисовершеннейшие создания, это кульминация природы, это и есть тот самый лумбаганец, с которым ты сейчас сидишь за одним столом!

– Хорошо, хорошо, Инарп, успокойтесь. Я не скажу, что вы ответили на все мои вопросы, но все равно туман рассеивается, я благодарен вам за это. Но я так и не услышал от вас самого важного разъяснения. Почему вы, существа Четвертой Ступени, тратите так много времени и сил на то, чтобы расколотить друг друга на составные? Другими словами, как вы выбираете, кто ваш враг, а кто друг?

– А вот здесь-то и проявляются расовые отношения, в которых ты, землянин, отказал нам в начале нашего разговора. Когда лумбаганец уже не может поглотить другого для своих эволюционных интересов, начинается дискриминация. Порой она принимает просто немыслимые размах и формы. И тем не менее лумбаганцу на это наплевать, если… – Инарп чуть помедлил. – Если этот лумбаганец не является членом преследуемого и гонимого меньшинства.

– Любое меньшинство предполагает сходство своих членов хотя бы по одному-двум биологическим параметрам, – заговорил Ретиф. – А если каждый лумбаганец уникален, то…

– Кроме таких, как я, – пробормотал Инарп. – Мы не похожи друг на друга в пределах нашего меньшинства, но мы имеем НЕЧТО, чего не имеет ни один представитель ни одного меньшинства.

– Вы не способны к труду, не можете себя защитить, как это могут другие?

– Отнюдь, Ретиф. Это бы еще было ничего. Дело в другом. Мы – за счет этого НЕЧТО – стоим неизмеримо выше других, и это нам не прощают! Это наше качество – именно оно заставляет точить на нас ножи.

– И это качество называется…

– А вот это наш большой секрет! Видишь ли, землянин…

Инарп был прерван на полуслове внезапным шумом в соседней комнате. Что-то щелкнуло, раздался сдавленный возглас, затем звук сильного тяжелого удара, от чего перед Ретифом на столе запрыгали чашки. Через минуту такой же силы удар потряс дверь, по ее покрытой лаком деревянной поверхности пошли крупные трещины.

– Как я не догадался! – вскричал, вскакивая со своего места, Инарп. – Этот Фудсот… Он продал нас!

Внешне спокойно реагируя на происходящее, Ретиф был крайне взволнован. Он бегло осмотрел комнату в поисках запасного выхода. Увы, если не считать двери, в которую ломились сейчас непрошеные гости, единственным средством сообщения с внешним миром была вентиляционная отдушина, к тому же забранная решеткой.

– Ретиф! – крикнул Инарп. – Я обязательно свяжусь с то…

С ужасающим треском дверь ввалилась внутрь комнаты. Существо, ворвавшееся через образовавшуюся брешь, было семи футов роста, болотно-желтой раскраски с пурпурными и черными пятнами. Три огромных и чрезвычайно толстых ноги составляли две трети его тела. Его длинные, свисающие вдоль тела шесть рук плавно переходили в бугристые плечи, наполовину скрытые крепкими щитками наподобие черепашьего панциря, украшенные многочисленными шипами. Короткая и толстая шея венчалась огромной головой. Ярко-красные губы подрагивали и кривились, обнажая желтоватые длинные клыки. Здоровые, размером в теннисные мячи, глаза бешено вращались.

С диким ревом чудовище бросилось вперед на Ретифа. Тот успел опрокинуть навстречу ему стол, за которым он с Инарпом какие-то минуты назад спокойно потягивал «Пепси».

Пока монстр расправлялся со столом, от которого в разные стороны разлетались щепы и доски, Ретиф пробрался к выломанному выходу из комнаты. Обернувшись назад, он обнаружил, что члена Группы Перераспределения нет и в помине. Чисто инстинктивно Ретиф обратил взгляд вверх, на вентиляционную отдушину: решетка, которой она была забрана, была разломана, погнута и болталась на соплях.

В тот самый момент гигант, закончив наконец доламывать стол, опять странно взревел и атаковал Ретифа в лобовую. Тот еле успел выпрыгнуть из комнаты и захлопнуть за собой поднятую с пола дверь. Понимая, что закрыть проход сломанной и выбитой из петель дверью – это значит ничего не сделать для спасения, Ретиф ухватился руками за тяжеленный бар, стоявший, слава богу, тут же, и загородил им вход в комнату. Бар сразу же затрясся от ударов чудовища, упорно ломившегося к Ретифу.

Ретиф стал оглядываться в поисках спасения. Было темно, но он все-таки разглядел хозяина Фудсона, жавшегося к стене справа от землянина.

Ретиф вытащил его на свет и, схватив за горло, захрипел:

– Ты, грязный негодяй! Кто тебе заплатил?!

Дверка бара вместе с парой бутылок вывалилась на пол, и в проеме показалась огромная волосатая рука, рев монстра стал громче…

– Отпусти меня, землянин! Я ничего не могу тебе сказать!

– Зачем ты меня продал?! А, может, ты с Инарпом был заодно, а?!

– Ты знаешь так много, что, может, все сам и расскажешь?!

– Инарп всех обманул! Он развалился на Простейших и вышел через вентиляционную дыру, верно?

– Для землянина ты слишком много знаешь, – проворчал Фудсон, косясь на сотрясающийся от ударов изнутри бар. – Да, незавидный конец даже для такого плута, каким был Инарп.

– Конец? Ты сказал: конец?

– Да. Его части вернутся туда, откуда они прилетели на одну эпоху назад, чтобы слепить твоего приятеля. Простейшие будут искать новую комбинацию соединения. Они убедились на своем собственном опыте, что предыдущая оказалась нежизнеспособна.

– А он мечтал о смене режима, – сказал Ретиф. – Даже не верится… Я сейчас ухожу, Фудсот, но прежде ты мне расскажешь, почему нас прервали столь грубо? Я считал, что уже привык ко всем разновидностям лумбаганцев, но этот… таких я еще не видел, клянусь!

– Ходили слухи… Я сам точно не знаю, – неуверенно начал Фудсот.

– Почему ты замолчал?

– Я говорю, что по этому поводу ходили кое-какие слухи, но распространять их – вредно для здоровья, понимаешь? Ты, надеюсь, поможешь мне вытащить его оттуда и выпроводить?

– Боюсь, что нет, Фудсот.

– Ты… ты хочешь сказать, что бросаешь меня на произвол судьбы?! – трясущимися губами прошептал Фудсот.

– Я хочу жить, пойми это. А кроме того, у меня есть дело, которое я не имею право бросать. Я воспользуюсь черным ходом?

– Нет! – вскричал хозяин и как-то неуверенно продолжил: – У меня нет другого выхода, кроме парадного.

– Там-то меня и возьмут? Тепленького? Ты это имел в виду, мошенник? Спасибо. – Ретиф бросился на кухню и не ошибся: там была небольшая дверка. Она привела его на тропку, с обеих сторон закрытую от улицы высоким кустарником, изгородью и бочками с провизией для харчевни.

Было темно, и Ретиф продвигался вперед с большой опаской. Вдруг он услышал рядом с собой шорох. Из темноты выступила укутанная в глухой плащ долговязая фигура. В руках у незнакомца блеснуло дуло револьвера.

– Вот он, мое вознаграждение за долгое ожидание! Мышь полезла за сыром и угодила в ловушку!

– Вы меня называете мышью, Вилт? – спросил Ретиф спокойно. – Чего вы здесь околачиваетесь так поздно?

Гроасец отступил на шаг назад. Было видно, что он немного смутился.

– Откуда вы знаете мое имя? – прошипел он.

– А вы не помните? Господин посол представил нас друг другу неделю назад на банкете?

– Но какой предатель сообщил вам, что я буду здесь в эту минуту?

– Тот самый, что стоит сейчас за вашей спиной и вытаскивает из-под плаща пистолет.

Вилт дико вскрикнул и выронил из рук оружие. Ретиф не преминул его быстро подобрать.

– Бедняга Вилт! Вам не повезло, и это укрепляет меня в надеждах лечь в сырую могилу не сегодня, а чуть позже, – всплеснул руками Ретиф. Потом он наставил револьвер на его недавнего владельца со словами: – Кстати, а зачем вам понадобилась сегодня эта игрушка?

– Не буду от вас ничего скрывать, дорогой Ретиф. Мне было приказано доставить вас под страхом смерти к месту, где у вас состоится разговор с Самым Высокопоставленным Лицом.

– Самым высокопоставленным в гроасской иерархии?

– Естественно. Думаете, я стал бы угрожать револьвером дипломату – пусть даже двуглазому, как вы – ради его встречи с представителем низшей расы?

– Думаю, не стали бы. И о чем же у нас предполагался разговор?

– Думаете, я посвящен в дела и мысли Самого Высокопоставленного Лица? – Вилт все еще с опаской оглядывался вбок и чуть назад. – Во имя нашего знакомства, прикажите вашему приятелю отвести дуло пистолета куда-нибудь в другое место… Мало ли что бывает. – Голос Вилта дрожал.

– Он бы с удовольствием это сделал, – сказал Ретиф, – если бы он в действительности стоял за вашей спиной и вообще существовал в природе. Но его нет, и, полагаю, вам от этого станет спокойней. А теперь…

– О, эти земляне! – взвыл гроасец. – Какое двуличие!

– Не принимайте близко к сердцу, Вилт. Остались живы – этому и радуйтесь. Я-то вас просто обманул, а другой бы на моем месте и плаща бы от вас не оставил, согласитесь сами. Более того. Уговорили, я иду с вами.

– Вы?!.. Идете со мной?!.. – Все пять глаз гроасца округлились от изумления.

– А почему бы и нет? Еще не так поздно. – Ретиф разрядил револьвер и передал его обратно Вилту.

– О, как это благородно с вашей стороны, Ретиф! – прошипел Вилт. – Как жаль, что такое взаимопонимание между гроасцами и землянами встречается столь редко.

– Это верно, жаль. Все же давайте двигаться потихоньку. Вы не против? Будет некрасиво, если Самое Высокопоставленное Лицо будет вынуждено пребывать в томительном ожидании.

– Хорошие слова. Только давайте без ваших шуток, Ретиф? Один раз вы меня обманули, но будет жаль, если вы попытаетесь это сделать снова…

– Не беспокойтесь, Вилт. Я не хочу упустить верный шанс поговорить с Самым Высокопоставленным Лицом, уж поверьте.

– Не знал, Ретиф, что вы честолюбивы. – Уже совершенно успокоившийся Вилт толкнул землянина в спину дулом револьвера без патронов. – Как хорошо, что наши честолюбивые замыслы идут в одном русле. Ну, вперед! Я все-таки наставлю на вас револьвер, тогда нас никто не задержит.

Это была десятиминутная прогулка по гулким тротуарам гудящих от ветра улиц. Наконец Вилт остановился перед массивной дверью, вырубленной в довольно глубокой нише, выложенной плитами черного камня. Дверь открылась, и изнутри полился мягкий желтоватый свет. В дверном проеме показался гроасец, одетый в униформу Войск Поддержания Мира.

– Заходи, Двуглазый! – резко приказал Вилт. Ретиф прошел в холл, украшенный в гроасском стиле. Из холла дальше вела дверь, покрашенная лаком удивительно красочных морских оттенков. Охранник сзади подтолкнул его слегка в спину, и Ретиф открыл дверь.

За широким длинным столом сидел гроасец. Глаза его были скрыты под непроницаемыми очками ювелирной работы, с драгоценными камнями в оправе. Он поднял голову на вошедшего и указал ему рукой на стул.

– Без приключений? – спросил он своего чиновника на языке Ретифа.

– Ваше превосходительство были бы изумлены, узнав, насколько легко это было, – преданно заглядывая в глаза, закрытые дорогими очками, сказал Вилт. – Я сам был потрясен.

– Не надо упиваться земным благородством, – быстро сказал его превосходительство, переходя на гроасский язык. – Не умеете арестовать человека, так не надо говорить о его достоинствах! – Не спуская острого взгляда двух глаз со своего подчиненного, остальные три он перевел на Ретифа. – Я, – объявил он, – гроссмейстер Шлуш. Вы, насколько я понимаю, Ретиф?

– Совершенно точно, ваше превосходительство, – Ретиф шаркнул ножкой и вновь опустился на свой стул.

– Вы, – продолжил Шлуш неприязненно, – слишком заметны на общем лумбаганском фоне. Поэтому я многое о вас знаю.

– Польщен.

– Не веселитесь! – резко сказал Шлуш. – Ваша личность – ярчайшее олицетворение двуличности землян! Когда речь заходит о славной гроасской политике, о галактическом предназначении и миссии нашей цивилизации, то рядом где-то постоянно околачиваетесь вы или ваши дружки!

– Я только рядовой сотрудник Корпуса, гроссмейстер, – сказал Ретиф. – Кстати, а как вы здесь оказались? Я что-то не припомню вашего имени в списке аккредитованных на Лумбаге дипломатов…

– Не лезьте не в свое дело, чужеземец! – прошипел гроасец.

– Ах да, припоминаю, – невозмутимо продолжил Ретиф. – Вас ведь уволили в отставку после провала на Грабнарке-4…

Шлуш резко подался в направлении землянина, все его пять глаз теперь буравили Ретифа насквозь.

– У вас хорошая память, Ретиф! Но эра господства Земли подходит к концу, и ваша картотека ей уже не понадобится! У Великой Гроа есть сфера ее жизненных интересов, и никому отныне не будет позволено запускать туда свои грязные лапы!

– Дальше, – Ретиф спокойно прикурил от зажигалки, лежавшей на столе гроасца, и пустил первое кольцо дыма.

– Вы, – прошипел тот, – имеете честь быть первым землянином, посвященным в галактическую судьбоносность нашей политики, политики распространения нашей цивилизации!

– Надеюсь, что я буду достойным этой чести, – кротко сказал Ретиф, не показывая своих чувств.

– Нам известны многие ваши дела и, поверьте мне, как только те аппараты, что установлены в подвалах моего скромного жилища, будут настроены, вы получите награду за все!

– Я думал, что помимо угроз, – невозмутимо заговорил Ретиф, – состоится еще и какой-то разговор.

– О, не сомневайтесь, он состоится, – зашипел Шлуш. – Но, однако, как вы проницательны, Ретиф!..

– Вовсе нет. Мне сообщил об этом Вилт.

– Разглашаешь государственные тайны, мерзкий бездельник! – Гроссмейстер испепелил Вилта своим взглядом.

– Но ведь я думал, что ему уже можно, ведь он теперь у нас и…

– Тебе очень хочется вместе спим посетить мои подвалы? – Гроссмейстер повернулся опять к Ретифу. – Чего-нибудь желаете?

– Бренди, если можно, – улыбнулся землянин.

– Эй, ты!.. – крикнул Шлуш в направлении одного из охранников. – Бренди двуглазому!

Охранник чуть помедлил, но потом ушел, а Шлуш сказал:

– Я приказал ему принести вам ваше питье. Оно настолько непривычно для нас, что мы его даже не держим здесь. Но он найдет.

– Преисполнен благодарности за ваше беспокойство, – ответил Ретиф галантно. – А теперь, если не возражаете, перейдем к делу.

– К делу? Мой дорогой землянин, вы, кажется, все еще не понимаете… Это я вас должен просить перейти к делу, а не наоборот!

– Отлично. Что бы вам хотелось узнать от меня прежде всего остального?

– просто спросил Ретиф.

– Ну, начните хотя бы с секретных военных директив Земли в отношении этой планеты, планов вашего вторжения, со дня и часа этого вторжения, с порядка работы вашей миссии в этой связи…

– Мне не потребуется много времени для ответа вам, – сказал Ретиф. – Он будет такой: всего, что вы сейчас перечислили, не существует в природе.

– И вы хотите, чтобы я поверил в то, что такая организация, как ваш Корпус, навестила этот мир лишь для того, чтобы продать несколько цистерн «Пепси» местным дикарям?

– Для чего же, по-вашему?

– Агрессия – вот для чего!

– Агрессия? – За неимением пепельницы Ретиф стряхнул добрый дюйм пепла прямо на полированную поверхность стола гроасца. – Против кого?

– Против той болотной дыры, которая называется Лумбагой!

– Кому же, по-вашему, она должна достаться?

– Нам, кому же еще?.. Я хотел сказать, что… она не должна достаться вам! Под красивыми словами о расовом примирении вы скрываете гнусные захватнические планы. А мы, гроасцы, действительно делаем все, чтобы планета была подготовлена к дальнейшему развитию в сотрудничестве с более высокой цивилизацией.

– Замечательно! – воскликнул, улыбаясь, Ретиф. – А для того, чтобы подготовить, как вы выражаетесь, планету к дальнейшему развитию, совершенно необходимо ввести некоторое количество гроасских войск сюда, не так ли? А там недалеко и до того, что вы возьмете в пользование несколько здешних островов – исключительно для блага лумбаганцев. И потом, может быть, вам потребуется некоторый процент национального богатства Лумбаги и ее воины для того, чтобы защищать Лумбагу от корыстных захватчиков типа нас, землян? Ну и, конечно, небольшое вознаграждение вам за труды по благоустройству Лумбаги, по воспитанию ее жителей в духе Великой Гроасской Цивилизации?