Текст книги "Куда бы ты не шел - ты уже там"

Автор книги: Джон Кабат-Зинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Практически во всех отрывках каждый студент, задавая, как учили, заключительный вопрос, то есть “А что еще вы хотите мне сказать?”, совершенно отчетливо качал головой, молчаливо упрашивая: “Ну, пожалуйста, хватит!”

Твой авторитет

Начиная работать в медицинском центре, я получил три белых халата с аккуратной вышивкой на кармане: “Д-р Кабат-Зинн, лечебное отделение”. И вот уже пятнадцать лет они висят без дела на двери моего кабинета.

На мой взгляд, эти белые халаты олицетворяют как раз то, что в моей работе не нужно. Наверняка они необходимы терапевту, ибо входят в ореол его авторитета и таким образом благотворно воздействуют на пациентов. Ореол можно и усилить, если сунуть в карман стетоскоп, чтоб тот торчал строго под прямым углом. Молодые врачи в порыве энтузиазма идут еще дальше и с нарочитой небрежностью перекидывают стетоскоп через плечо.

Но в клинике по снятию стресса белый халат стал бы только помехой. Мне приходится работать сверхурочно как бы в противовес сложившемуся мнению, что я “дарую успокоение”, “знаю все” и “воплощаю всю мудрость и сострадание”. Суть осознанного снятия стресса, а если на то пошло, и всего здравоохранения в высшем его понимании, состоит в том, чтобы помочь человеку стать авторитетом для самого себя, научить его относиться с большей ответственностью к собственным жизни, телу, здоровью. Я не устаю подчеркивать, что каждый человек – непревзойденный авторитет для себя самого или по крайней мере может стать таковым, начни он осознанно относиться к жизни. Большая часть того, что мы хотели бы узнать о себе и своем здоровье, того, без чего невозможны наш рост, исцеление и правильные решения, лежит в пределах досягаемости, а точнее, прямо у нас под носом.

Для укрепления здоровья и благополучия нужно лишь повнимательнее прислушиваться и верить услышанному: тому, что хотят сообщить нам наша жизнь, наше тело, ум и чувства. Это ощущение сопричастности и уверенности – необходимый аспект лечения. Мы называем его “мобилизацией внутренних ресурсов пациента” на исцеление или просто на боґльшую эффективность, более отчетливое видение, боґльшую уверенность в себе, готовность задать больше вопросов, успешнее обойти препятствие. Оно не заменит опыта профессионального лечения, но необходимо дополнит его, если стремишься к здоровой жизни, в особенности перед лицом болезни, нетрудоспособности, нарушений здоровья и отчужденной, пугающей, бесчувственной, подчас попросту вредной для здоровья системы здравоохранения.

Выработать такое отношение – значит научиться управлять течением собственной жизни, а следовательно, в определенной степени стать авторитетом для самого себя. Нужно лишь верить в себя. В глубине же души, к сожалению, многие в себя не верят.

Осознанное самоисследование может поднять самооценку по той лишь простой причине, что низкая самооценка есть, по сути, неверное исчисление, ошибочное восприятие реальности. Это становится отчетливо видно, когда начинаешь следить за собственным телом или дыханием в медитации. Быстро приходишь к осознанию того чуда, что зовется твоим телом. Каждое мгновение, абсолютно без напряжения, оно свершает что-нибудь удивительное. Проблема самооценки заключена в основном в собственных наших суждениях, сложившихся под влиянием прошлого опыта. Мы видим только свои недостатки и безмерно раздуваем их. В то же время свои хорошие качества мы принимаем как должное или вовсе не признаем. Видимо, мы ковыряемся в глубоких и все еще кровоточащих ранах, полученных в детстве, и забываем прекрасные свои качества или же просто не находим их. Душевные раны важны, но важны и внутренние достоинства, внимание и доброта к окружающим, мудрость нашего тела, способность мыслить и знать, что есть что. А знаем мы это в большей степени, чем признаемся себе. Поэтому вместо взвешенной оценки мы чаще всего с привычным упорством проецируем на окружающих, считая, что у них все хорошо, а у нас плохо.

Я протестую, когда чувствую такую проекцию. Стараюсь вернуть ее отправителям с максимальной долей здравого смысла – надеюсь, они увидят, что творят и поймут: на самом-то деле, с моей точки зрения, это они хороши. Их уверенность заключается в них самих. Это их сила, они должны беречь ее, пользоваться ею и боготворить ее источник. Зачем разбрасываться силой? У меня своих проблем хватает.

Люди оценивают других по тому, чем каждый из них владеет, а не по тому, чем они являются… Ничто не умиротворит тебя, кроме тебя самого.

Ралф Уолдо Эмерсон. Уверенность в себе

Куда бы ты ни шел – ты уже там

Обращал ли ты внимание на неизбежность предстоящего? Рано или поздно то, с чем ты не хочешь иметь дело, чего стремишься избежать, что прячешь в долгий ящик и притворно не замечаешь, вдруг настигает тебя, особенно при условии укоренившихся стереотипов и страхов. Несерьезно полагать, что, если тебе плохо “здесь”, стоит уйти “туда” – и сразу все станет иначе. Работа плоха – меняй работу. Жена плоха – меняй жену. Плох город – смени город. Проблема с детьми – оставь их на воспитание другим. За всем этим стоит суждение, что причина всех твоих бед внешняя и заключена в твоем местоположении, окружающих людях, обстоятельствах. Сменишь место, обстоятельства – и сразу все встанет на свои места. Начнешь сначала – и все будет по-новому.

При такой точке зрения легко не заметить, что у каждого своя голова, свое сердце и еще нечто такое, что можно назвать, скажем, “кармой”. От себя не убежишь, как ни старайся. Да и с какой стати ты решил, что где-то там все было бы иначе, гораздо лучше? Не мудрствуй лукаво. Рано или поздно возникнут все те же проблемы, если, конечно, основаны они на стереотипах восприятия, мышления и поведения. Чаще всего жизнь начинает бить человека, когда он сам отворачивается от нее, не желая признавать естественный ход вещей, отказываясь преодолевать трудности, не понимая, что по сути дела он может обрести чистоту восприятия и изменить себя в самой гуще “здесь и сейчас”, какой бы сомнительной эта возможность ни представлялась ему. Однако мелкому “эго” проще и безопаснее свалить ответственность за нерешенные проблемы на окружающих и обстоятельства.

Куда как проще жаловаться, обвинять, полагая, что нужно лишь изменить обстоятельства для того, чтобы скрыться от сил, связавших тебя по рукам и ногам и теперь не дающих расти и чувствовать себя счастливым. А еще можно заниматься самобичеванием и в последней попытке убежать от ответственности прикрываться чувством, что ты сам окончательно все испортил и теперь уничтожен непоправимо. Но в обоих случаях человек полагает, что не способен по-настоящему изменить себя и расти над собою и поэтому должен пощадить других, да и силы поберечь, удалившись с поля битвы.

Жертвы подобного подхода к жизни – повсюду. Куда ни взглянешь, кругом нарушенные связи, разрушенные семьи, сломавшиеся люди, – бродяги без роду и племени, что в растерянности слоняются с места на место, от дела к делу, заводят связи то тут, то там, хватаются то за одну идею спасения, то за другую и отчаянно надеются, что “тот” человек, “та” работа, “то” место, “та самая” книга поставят все на свои места. Или же, ощущая свою оторванность, ненужность и разочарованность, они отказываются от всяческих, даже ошибочных, попыток обрести душевный покой.

Медитация как таковая не защищает от этих попыток поискать ответы и решения собственных проблем на стороне. Есть такие, что постоянно мыкаются от методики к методике, от учителя к учителю, от религии к религии в поисках чего-то эдакого: “эдакого” учения, “эдаких” отношений, “эдакого” мгновенного “озарения”, которые якобы откроют им дверь к самопознанию и освобождению. Но это может превратиться в навязчивый бред, бесконечные поиски укрытия от того, что ближе всего к истине и, наверное, больнее всего. Из-за боязни, в стремлении найти кого-то особенного, кто бы раскрыл им глаза, люди порой становятся болезненно зависимыми от учителей медитации, забывая, что как бы хорош учитель ни был, когда-то и самому придется пережить борьбу с самим собой, и источником этой борьбы всегда будет ткань твоей собственной жизни.

Для некоторых тихая пристань медитационных ретритов становится способом существования, позволяющим плыть по течению жизни, а о том, что есть возможность поглубже заглянуть в себя, они и не думают. Конечно, во время ретрита всё в определенном смысле проще. Проблемы повседневного характера за тебя решают другие. Жизнь обретает смысл. Требуется лишь сидеть, ходить, осознавать, присутствовать, принимать пищу из заботливых рук персонала, внимать мудрым речам людей, долго и упорно работавших над собою и в значительной степени обретших понимание и гармонию жизни. Вот и я изменюсь, вдохновившись на более полную жизнь, познаю, что значит – быть в этом мире, и обрету иное видение собственных проблем.

В значительной степени все это так. Хорошие учителя и долгие периоды медитации в одиночестве во время ретрита могут оказаться весьма полезными и целительными, если с готовностью принимаешь все, что происходит во время ретрита. Но существует опасность, и ее нужно беречься, что ретрит может стать уходом от реальной жизни и сам ты в итоге ни на волос не изменишься. Кончается ретрит, проходят несколько дней, недель, пусть месяцев, – и вот ты опять в привычной колее, и отношения не ясны, и ты в плену ожидания другого ретрита, другого великого учителя, паломничества в Азию или иной романтической бредни, где все будет глубже и чище и сам ты станешь другим.

Многие попадают в ловушку таких представлений и взглядов. Но в конечном итоге от себя не сбежать, можно лишь изменить себя. И не помогут ни наркотики, ни медитация, ни алкоголь, ни развод, ни уход с работы. Ни одно из решений не даст тебе роста, если не обернулся лицом к реальным обстоятельствам и не открылся им совершенно осознанно, если грубый наждак обстоятельств не обточил твоих острых углов. Другими словами, если ты не захотел учиться у самой жизни.

Этот путь требует от тебя работы над собой там, где ты находишься, и в обстоятельствах, присутствующих здесь и сейчас: на этом самом месте, с этим человеком, с этой дилеммой, на этой работе. Осознание охватывает те самые обстоятельства, в которых ты сейчас находишься, какими бы неприятными, обескураживающими, стесненными, беспросветными и тупиковыми они ни казались; задача его – убедиться, что сделано все возможное и все силы брошены на то, чтобы изменить себя, прежде чем ты прекратишь тратить силы и двинешься дальше. Именно в этом должна заключаться настоящая работа.

Итак, если ты думаешь, что медитировать скучно и бесполезно, да и условий подходящих у тебя нет, если считаешь, что в пещере в Гималаях или в каком-нибудь монастыре в Азии, на тропическом пляже или на ретрите в соответствующих условиях все пойдет лучше, а медитация углубится… то ты заблуждаешься. Ведь в пещере, на пляже и на ретрите окажется не кто иной, как ты сам – с теми же представлениями, тем же телом, тем же дыханием, что и здесь. И вот минут эдак через пятнадцать тебе уже одиноко в пещере, темно и сверху капает. А на пляже пошел дождь и похолодало. А на ретрите не понравился учитель, еда или помещение. Да мало ли что. Лучше успокойся и признай, что хорошо может быть и там, где ты есть. Прямо сейчас коснись основ своего бытия, и пусть полнота осознания войдет в тебя и исцелит. Если ты понял это, тогда и только тогда пещера, монастырь, пляж и ретрит обретут свою истинную полноту. Как и всякое другое место.

Нога скользит на узком выступе. В эту долю секунды сотнями игл пронзает сердце и голову страх и вечность встречается с настоящим. Мысли и действия неотличимы; воедино сливаются скалы и воздух, солнце и лед, и сам ты сливаешься с собственным испугом. Как восхитительно было бы сохранить эту остроту осознания в обыденном своем существовании и с ежемоментным осознанием ягнятника или волка, оставаясь в центре событий, не мучиться тайною бытия. Ты вдохнул, и в этом вдохе заключен секрет, который все великие учителя жаждут открыть нам. Один лама назвал его “остротой, открытостью и мудростью настоящего”. Цель медитативных занятий не только получить просвещение, но и сосредоточиться, даже в минуты крайней обыденности, на присутствии, одном лишь присутствии, и сохранить полноту осознания настоящего в каждом мгновении обыденной жизни.

Питер Матисен. Снежный ягуар

Вверх по лестнице

Нас окружают возможности для ежедневных тренировок в осознавании мира. Мне понравилась лестница. Сотни раз я ходил по ней дома. Обычно наверх поднимаешься за каким-нибудь предметом или чтоб с кем-то поговорить. Однако для меня актуально пребывание внизу, и вот я буквально разрываюсь надвое. Я отправляюсь наверх лишь затем, чтобы спуститься вниз после того, как найду, что искал, зайду в ванную комнату или сделаю что-то еще.

Итак, я замечаю, что необходимость быть где-то в другом месте постоянно сбивает меня с толку: ведь там сейчас что-то случится, и я обязан туда попасть. Иногда я буквально несусь вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, но мне хватает присутствия духа прекратить этот полубезумный порыв. Я осознаю, что начал задыхаться, что сердце и разум бегут наперегонки и всем моим существом в этот момент движет некое поспешное решение, а в такой спешке, добравшись до цели, сам я потеряю значение.

Если я успеваю на нижних ступеньках обуздать эту волну энергии, то замедляю свое восхождение. Я не просто поднимаюсь вверх, но шагаю действительно медленно, успевая на каждой ступеньке совершить полный дыхательный цикл и напомнить себе, что, по сути, ничто не достойно прервать мой контакт с настоящим.

Если я это помню, то и путь мой осознан, и сам я сосредоточен. И тогда приходит понимание, что никто не торопит меня извне. Это я сам спешу, подгоняемый нетерпением и бессмысленно-тревожными мыслями. Подчас они едва уловимы, и мне приходится внимательно прислушиваться, чтобы распознать их. Но иногда они вездесущи, и кажется, их порыв не сломить. Но и тогда я осознаю их присутствие и последствия, и само осознание помогает мне в такие моменты окончательно не захлебнуться в волнах чувств. Нетрудно догадаться, что это актуально и при движении вниз по лестнице. Однако под воздействием силы тяжести замедлить ход вещей еще труднее.

Попробуй: Использовать обыденные, от раза к разу повторяющиеся домашние дела для практики осознания. Направляешься ли к дверям, снимаешь ли трубку телефона, ищешь ли кого-то из домашних, чтобы поговорить, идешь ли в ванную комнату, вынимаешь ли белье из машинки, открываешь ли холодильник – пользуйся случаем, замедляй движения и ощущай прикосновение каждого момента. Разберись, какие внутренние ощущения по первому же звонку толкают тебя к телефону или к двери. Для чего реагировать именно так и что при этом теряется в твоей собственной жизни, в которой ты пребывал только мгновение назад? Нельзя ли сделать эти переходы более достойными? Нельзя ли каждый раз подольше оставаться там, где ты есть?

И еще: старайся осознавать такие моменты, когда принимаешь душ или ешь. Принимая душ, под душем ли ты? Ощущаешь ли кожей воду или где-то витаешь мыслями и пропускаешь сам процесс? Прием пищи – тоже хорошая возможность потренировать осознание. Ты ощущаешь вкус пищи? И осознаешь ли, как, сколько, когда, где и что ты ешь? Сможешь ли ты превратить течение дня в одну непрерывную возможность осознавать, вновь и вновь возвращаясь в настоящее?

Кухонная плита и Бобби Мак-Феррин

Оттирая кухонную плиту, я теряю себя и обретаю вновь. Вот где можно, хоть и редко, потренировать осознание! Поскольку делаю я это нерегулярно, то, когда уж нет возможности отвертеться, плита требует чистки в несколько этапов. Я ужасно стараюсь и валюсь с ног от усталости, но плита сияет первозданной чистотой.

Оттирать пригоревшую пищу абразивной пастой – это все равно, что питьевой содой, только содой труднее и поверхность можно ободрать. Я снимаю горелки, извлекаю противни и даже ручки отвинчиваю и кладу отмокать в раковину, чтоб заняться ими в последнюю очередь. Потом попеременно то круговыми, то возвратно-поступательными движениями я оттираю каждый квадратный сантиметр поверхности плиты, руководствуясь при этом местоположением и топологией приставшей грязи. Я постепенно втягиваюсь в ритм круговых и раскачивающих движений, ощущая их всем своим телом. И вот я уже не чищу до блеска плиту, я весь в движении, я весь внимание, и у меня на глазах все потихоньку меняется. Я тщательно вытираю плиту влажной губкой.

Музыка придает новизны ощущениям, хотя иногда я предпочитаю работу в тишине. Как-то субботним утром, когда подошло время чистить плиту, звучала кассета Бобби Мак-Феррина. И чистка превратилась в танец. Заклинания, звуки и ритмы, сливаясь в движениях тела, сплетались, звук расцветал движением, руки переполнялись ощущениями, и пальцы действовали с необходимым усилием, а пригоревшие остатки, когда-то бывшие пищей, медленно теряли очертания и таяли. И все это рождалось и умирало в сознании вместе с музыкой, в едином танце всеобщего присутствия, в празднике настоящего. А в итоге – чистая плита. Внутренний голосок по обыкновению попытался было завести речь о заслуженной похвале (“Смотри, какая чистая плита”; “А здорово у меня получилось?”), но потонул в полноте осознания случившегося.

С позиций осознания я никак не могу утверждать, что это “я” вычистил плиту. Вроде как она вычистилась сама, и помогали ей Бобби Мак-Феррин, паста, питьевая сода и губка при участии горячей воды и вереницы мгновений.

Каково мое главное Призвание на этой земле?

“Каково мое призвание на земле?” Этот вопрос мы задаем себе снова и снова. Ведь, может быть, мы незаметно для себя уже делаем дело, предназначенное другому? Более того, вдруг этот “другой” – только плод нашего воображения, узник нашей фантазии?

Мыслящие создания, втиснутые, подобно всем формам жизни, в неповторимую оболочку единичного организма, называемую телом, мы одновременно, совокупно и безлично участвуем в непрерывной круговерти цветения жизни и обладаем исключительной способностью отвечать за те удивительные мгновения, что отведены нам на жизнь, по крайней мере пока проживаем их под солнцем. Но нам дарована и другая удивительная способность: мы позволяем измышлениям собственного рассудка затуманивать наш жизненный путь. Мы все рискуем никогда не узнать о том, что неповторимы, во всяком случае, пока прячемся в тени привычных рассуждений и определений.

Бакминстер Фуллер, первооткрыватель (или изобретатель?) геодезического купола*, в возрасте тридцати двух лет сидел как-то ночью на берегу озера Мичиган и в течение нескольких часов размышлял о самоубийстве. Как утверждает молва, в делах ему не везло, от чего у него сложилось ощущение, что он окончательно запутал свою жизнь и наилучший выход – это уйти со сцены, облегчив тем самым участь жены и малолетней дочери. Казалось, все, к чему он имел отношение, шло прахом, невзирая на его удивительно творческое воображение, оцененное, к сожалению, гораздо позже. Однако Фуллер не оборвал свою жизнь (возможно, потому, что свято верил в скрытый порядок и единство вселенной, частью которой он, по глубочайшему его убеждению, являлся), а решил начать жить так, будто умер той ночью.

Поскольку он мертв, ему не надо беспокоиться о том, как складываются обстоятельства по отношению к нему лично, и он может жить как уполномоченный вселенной. Все дальнейшее его существование будет принесено в дар. И он станет жить не для себя, а ради благородной цели: “Что есть такого на этой планете (а назвал он ее “Космический Корабль Земля”), о чем бы я знал и что, может быть, не произошло бы, если б я не приложил стараний?” Он решил задавать этот вопрос непрерывно и делать все, что подвернется, следуя своему чутью. Взяв таким образом у всей вселенной подряд на работу во благо человечества, обретаешь возможность изменять и обогащать место твоего обитания за счет того, кто ты есть, каков ты и чем занимаешься. И это перестает быть твоим личным делом, а становится частным способом выражения целостности вселенной.

Редко со всею решительностью задаемся мы вопросом: что велит нам делать наше сердце и какими велит быть? В словах я бы выразил это так: “Каково мое главное Призвание на этой земле?”, причем слово “Призвание” с прописной буквы, или “Что мне настолько небезразлично, чтобы сделать это перед лицом смерти?” Если задал себе этот вопрос и не в силах ответить ничего, кроме “Не знаю”, продолжай задавать его. Начав размышлять над такими вопросами лет с двадцати, к тридцати пяти – сорока, а может, к пятидесяти или шестидесяти годам в поисках ответа ты придешь в такие места, куда не попасть, повинуясь условностям среднего класса, родительским чаяниям или, что еще хуже, собственным шатким и узким стремлениям и убеждениям.

Начни задавать себе этот вопрос в любое время, в любом возрасте. Он способен серьезно повлиять на твое видение мира и решения, которые ты принимаешь. Это не значит, что вдруг ты захочешь изменить то, что делаешь , но может означать, что ты иначе отнесешься к тому, как ты делаешь это. Поскольку ты состоишь на службе у всей вселенной, обязательно случится удивительное, даже если кто-то другой заберет твои лавры. Наберись терпения. Зрелость на таком жизненном пути приходит со временем. Но начинать, разумеется, нужно здесь. Когда? Да прямо сейчас.

Результаты самоанализа заранее непредсказуемы. Фуллер сам говаривал: все, что случается в данный момент у тебя на глазах, никогда в полной мере не отражает реально происходящее. Он с удовольствием подчеркивал, что для пчелы важнее всего мед. Но пчела – одновременно и средство, созданное природой для перекрестного опыления цветов. Взаимосвязанность – вот наиглавнейший закон природы. Ничто не изолировано. Каждое событие сопряжено с другими. Все беспрестанно развивается на самых различных уровнях. Нам нужно со всем тщанием исследовать переплетение нитей в материи бытия, дабы с решительностью и достоверностью проложить в ней ниточки собственных жизней.

Фуллер верил в скрытую архитектуру природы, непостижимо связующую форму и функцию. Он предполагал значимость природных структур и тесную, многоуровневую их связь с человеческой жизнью. Еще при его жизни результаты кристаллографических исследований показали, что ряд вирусов, представляющих собой субмикроскопические скопления макромолекул на грани существования, строятся по геодезическим принципам, обнаруженным в экспериментах с многогранниками.

Фуллер совсем немного не дожил до появления совершенно новой области химии на базе неожиданного открытия углеродистого соединения в форме футбольного мяча, обладающего удивительными свойствами, которое вскоре стало именоваться “мяч Бакминстера Фуллера”. Занимаясь своим делом и следуя собственным путем, он в своих размышлениях неожиданно открыл такие миры, о каких и не мечтал. И ты сумеешь. Фуллер никогда не думал, что чем-то отличается от других, считая себя просто человеком, которому по душе возиться с идеями и фигурами. Его девизом были слова: “Если мне понятно, то и другие поймут”.

Будь собой, не подражай. Свой собственный талант, силу которого копил и приумножал всю жизнь, ты сможешь раскрыть в любой момент; но из заимствованного чужого таланта ты наугад воспроизведешь лишь половину… Делай то, что назначила тебе судьба. Не надо надеяться и бояться не надо.

Ралф Уолдо Эмерсон. Уверенность в себе

Метафорическая гора

Он, конечно, способен. Но лишь горе решать, кто взойдет на ее вершину.

Руководитель группы,

штурмовавшей Эверест,

в ответ на вопрос, сможет ли

альпинист-ветеран дойти до вершины.

Горы существуют в природе и в наших душах. Одна только мысль о них влечет нас, зовет на штурм вершин. Наверное, смысл учения горы заключается в том, что всю ее целиком – и внешнюю форму, и внутреннее содержание – ты носишь в себе. Порою ищешь, ищешь гору – и не находишь. Но вот приходит время – и все мотивы налицо, и ты готов пробиться к ее подножию, а потом и к вершине. Метафора восхождения на вершину наиболее полно отражает поиск смысла человеческого существования, странствия души, пути возмужания, преобразований и осознания. Жестокие испытания на этом пути олицетворяют решимость человека расправить плечи и раздвинуть горизонты собственных возможностей. В конечном итоге вся наша жизнь – путь к вершине. Гора – наш учитель – дает нам редкую возможность без устали накапливать силы и мудрость. И если ты решился отправиться в путь, то знай, что долгие годы тебе предстоит учиться и расти над собой. Риск значителен, жертвы огромны, результат непредсказуем. Но в конечном итоге смысл приключения в самом восхождении, а не в жизни на вершине.

Сначала узнаешь, каково у подножия. И только потом познаешь склоны горы и в конце концов, может статься, вершину. Но на вершине горы тебе не задержаться. Странствие закончится только с твоим вовращением, когда ты, обернувшись, увидишь свой путь со стороны. Ведь, побывав на вершине, ты обрел иной взгляд на вещи и видение твое в корне изменилось.

В своей чудесной незавершенной эзотерической притче “Гора Аналог”* Рене Домаль отчасти отразил приключения собственной души. В том отрывке, что я помню особенно ярко, раскрывается смысл правила восхождения: прежде чем отправиться к следующей стоянке, ты обязан пополнить запасы в том лагере, что покидаешь, для идущих вослед за тобой. А спустившись с горы, ты делишься всей суммой знаний с другими, чтобы и им была польза от того, что ты узнал за время пути*.

Это смысл деятельности каждого учителя: показать другим максимум того, что успел познать. Это как доклад о проделанной тобою работе, не более чем очерки опыта, но никак не абсолютная истина. Ведь приключение не окончено. Все мы штурмуем свою Гору Аналог, все мы нуждаемся в помощи рядом идущего.

Взаимосвязь

С самого детства мы знаем, что в мире все взаимосвязано и одно событие вытекает из другого, а для того чтобы случилось следующее, должно произойти еще что-то. Вспомним древние сказки. О том, например, как лисичка выпила у старушки все молоко, потому что та позабыла о нем, собирая хворост для очага. Рассердившись, старушка отрубает лисичке хвост. Лиса просит вернуть ей хвост, но старушка отвечает, что пришьет хвост на место, если получит обратно молоко. Лиса отправляется за молоком к корове, и корова обещает лисе молоко в обмен на охапку травы. Лисичка выходит в поле и просит у поля травы, но поле ей отвечает: “Принеси мне воды”. Лиса идет к ручью с просьбой набрать воды, а ручей говорит: “Принеси мне кувшин”. Так и ходит лиса, пока добрый мельник, сжалившись, не дает ей зерен для курицы, чтоб та отдала торговцу яйцо, за которое он даст девушке бусы, а уж девушка – кувшин для воды… И лисичка получает обратно свой хвост и, довольная, убегает. Одно не происходит без другого. Ничто не рождается из ничего. Всему что-нибудь предшествует. Даже доброта мельника имеет корни.

Присмотревшись к любому процессу, убеждаешься в том, что повсюду царит все тот же закон. Солнце не светит – нет жизни. Нет воды – нет и жизни. Нет растений – нет фотосинтеза, нет фотосинтеза – нет кислорода, и животным нечем дышать. Нет родителей – нет и тебя. Нет грузовиков – в городах нет пищи. Нет сталеваров – и у производителей нет стали. Нет руды – и у тех же сталеваров нет сырья. Нет пищи – нет самих сталеваров. Нет дождя – нет пищи. Солнце не светит – дождь не идет. Нет условий для образования звезд и планет в зарождающейся Вселенной – не будет ни Солнца, ни Земли. Эта зависимость не всегда так проста и линейна. Как правило, вещи объединяет сложная паутина уравновешенных взаимосвязей. И, конечно же, все, что зовется жизнью, здоровьем и биосферой, являет собой сложные системы взаимосвязей, которым нет ни конца, ни начала.

Становится очевидной вся тщетность и небезопасность попыток представить предметы и обстоятельства как существующие в полной изоляции, закрыть глаза на взаимосвязи и непрерывные изменения. Все связано со всем остальным, особым образом заключает в себе все остальное и одновременно само заключено в нем. И вдобавок все непрестанно меняется. Звезды рождаются, проходят все этапы развития и умирают. Планетам присущ собственный ритм формирования и завершения существования. Новенькие автомобили только-только покинули стены завода – и уже спешат на свалку. Осознавая это, мы сможем дороже ценить тленное свое бытие и не принимать окружающие нас вещи, обстоятельства и отношения как должное. Нам станут дороже жизнь, люди, пища, мнения и каждое мгновение, если мы пристально вглядимся в них и поймем, что все, к чему мы прикасаемся, соединяет нас со всем окружающим миром. Что не только вещи и люди недолговечны, но и места их пребывания и обстоятельства. Тогда мы обратим свои взоры к настоящему и полностью сольемся с ним – все воплотится в этом миге.

Осознанное дыхание – только нить, подхватившая бусинки нашего опыта: наши помыслы, чувства, эмоции, представления, стремления, понимание и осознание. Само ожерелье – уже что-то другое: не предмет, а скорее способ видения, способ существования, способ чувствования, рождающий новое качество поступков. В нем объединится все то, что дотоле казалось разрозненным. Но ведь ничего не бывает само по себе и поэтому не нуждается в объединении. Только наш образ видения создает иллюзию разобщенности.

Вновь обретенное видение подбирает осколки жизни и расставляет их по местам. Каждый миг обретает ценность в своей полноте, существующей в рамках общей полноты. Практика осознания – лишь бесконечное путешествие в поисках связующей нити. Когда-то, наверное, мы поймем, что не сами установили последовательность событий. Просто пришло понимание испокон существовавшей взаимосвязи вещей. Мы поднялись на обзорную площадку, откуда целостность мира воспринимается иначе. На ладонях нашего осознания замирает поток настоящих мгновений. Два потока – наше дыхание и череда мгновений – переплелись. Что-то большее рождается в сплетениях нитей и игре бусинок.

Одно поглощает другое, маленькие группки объединяются в экологические группы, пока время, которое мы называем жизнью, не растворится в том, что считают ее отсутствием: ракушка и скала, скала и земля, земля и дерево, дерево и дождь, воздух и… Странно, что в большинстве своем чувства эти зовутся религиозными. Ведь в основе мистических проявлений – ценной, практикуемой и желанной реакции человеческого рода – лежит осознанная попытка сказать, что человек неотделим от окружения, неразрывно связан с реальностью, такой известной и такой непостижимой. Об этом легко говорить, но такое же глубокое чувство вызывали и некто Иисус, и некий святой Августин или святой Франциск, какой-то Роджер Бэкон, Чарлз Дарвин или Эйнштейн. Каждый из них в собственном ритме и собственным голосом с удивлением обнаружил и подтвердил истинность учения о том, что все вещи суть вещь одна, а одна вещь – все вещи сразу. Планктон, свечение фосфоресцирующего моря, хороводы планет, дыхание Вселенной – все связала эластичная нить времени.