Текст книги "Куда бы ты не шел - ты уже там"

Автор книги: Джон Кабат-Зинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Терпение

Определенное мировоззрение или особый склад ума способствуют занятиям медитацией и готовят благодатную почву для семян полноты осознания. Намеренно развивая в себе эти качества, мы, по существу, возделываем почву собственного разума как источника ясности, великодушия и праведной жизни.

Эти внутренние качества, необходимые для медитативных занятий, нельзя ни навязать, ни учредить, ни узаконить. Их можно развить в себе, причем только в том случае, если дошел до предела и душевным порывом готов уничтожить в себе (а может быть, и в других) вечную тягу к страданиям и беспокойству. Это равнозначно этике поведения – понятию, крайне извращенному обществом.

Как-то по радио я услыхал определение этики как “смирения перед лицом непреодолимого”. Здорово! Ты совершаешь поступок вследствие внутренних побуждений – не потому, что кто-то ведет счет делам, и не в страхе быть пойманным и наказанным за нарушение установленных правил. Ты действуешь по велению своего сердца. Ты открыт внутреннему слуху, втуне ты возделываешь почву под всходы семян полноты осознания. Но не будет в душе гармонии, если не обяжешь себя к этичности поступков. Только этика может стать заграждением, которое убережет от прожорливых коз молодые побеги в саду осознания.

Для меня терпение составляет основу этического мировоззрения. Вырабатывая в себе это качество, просто невозможно пренебречь развитием полноты осознания, что со временем, в свою очередь, обогатит и усовершенствует занятия медитацией. Однажды, если ты действительно ничего другого не будешь искать, терпение придет к тебе само. Будто напомнит: все в свое время. Бег времени не ускоришь. Будет день – будет пища. Спешка, как правило, не помогает и, более того, может стать причиной страданий – наших собственных или людей, окружающих нас.

Терпение есть вечная альтернатива свойственным разуму нетерпеливости и нетерпимости. Поскреби верхний слой нетерпения – и обнаружишь один только гнев. То есть колоссальное сопротивление естественному ходу вещей и стремление возложить на кого-то (часто на себя самого) вину за все это. Только не подумай, что совсем нельзя спешить, даже если это необходимо. Ведь и торопиться можно неспешно, осознанно, ускоряя шаг лишь потому, что сам захотел этого.

С точки зрения терпения одно событие объясняет другое. Ничто не случается отдельно и само по себе. Не существует единственной, окончательной и бесповоротной первопричины. Если тебя стукнут палкой, то ты рассердишься не на палку и не на занесшую ее руку. Ты разозлишься на того человека, чья рука занесла палку. А теперь загляни поглубже – тебе не найти ни первопричины, ни места, куда обратить свой гнев даже в душе этого человека. Ведь он буквально не ведает, что творит, а значит, в данный момент просто невменяем. Так кого же винить, кого наказывать? Может, излить свой гнев на его родителей за те унижения, которым, по всей вероятности, подвергали они свое беззащитное дитя? Или же на окружающий мир – ведь он так жесток? А разве сам ты не частичка этого мира? Тебя не охватывают порывы гнева, порою жестокого, даже убийственного гнева?

Далай-лама* не проявляет никакого гнева по адресу китайцев, хотя уже долгие годы правительство Китая уничтожает народ Тибета, его культурные, духовные ценности, не щадя и саму землю, на которой этот народ обитает. Когда скептически настроенный журналист на церемонии вручения Далай-ламе Нобелевской премии мира поинтересовался, в чем причина отсутствия у него гневных проявлений в отношении китайцев, Далай-лама ответил ему примерно следующее: “Они отняли у нас все. Должно ли позволить им отнять у меня разум?”

Такой взгляд на вещи сам по себе является удивительным воплощением мира: мира в душах тех, кто познал самое важное, и в поступках, отразивших их мудрость. Покой и стремление остаться невозмутимым перед лицом любых подстрекательств и мучений могут проявиться только как результат душевного сострадания. Сострадания, проявления которого не ограничиваются узким кругом друзей. Сострадания, испытываемого в равной степени и к тому, кто по неведению (но, как обычно полагают, по злобе своей) тиранит тебя и дорогих тебе людей.

Источник беззаветного сострадания питается тем, что буддисты называют “правильным осознанием” или “правильным пониманием”. Оно не появляется вдруг и само по себе. Его воспитывают, развивают. И дело не в том, что оно способно подавить чувство гнева. С его помощью гнев можно укротить, обратить на пользу, и тогда сила гнева станет источником нашего или чьего-то еще терпения, сострадания, мудрости и гармонии.

Мы занимаемся медитацией, и каждый раз, остановившись, усевшись, слившись с потоком дыхания, мы воспитываем в себе терпение. И призыв открыться, терпеливо прикоснуться к настоящему естественным образом начинает проявлять себя в любое мгновение нашего существования. Мы знаем, что все происходит в согласии с внутренней природой вещей. Так дадим же процвесть своим жизням! Не позволим тревогам и претензиям на результат затуманить сущность мгновения, пусть даже жизнь наша нелегка. Потребуется толкнуть – толкнем, потянуть – потянем. Но мы не пропустим момента, когда не нужно будет ни толкать, ни тянуть.

Всем этим мы стремимся привнести в настоящее гармонию и понимание того, что в терпении – мудрость, что грядущее во многом определится нашим настоящим. Это полезно припоминать, когда вдруг в ходе занятий ты ощутишь нетерпение, тщету, неприятие, гнев – чувства, сопровождающие нас на протяжении всей нашей жизни.

Достанет ли тебе терпения дождаться,

пока муть уляжется и воды станут прозрачны?

Способен ли ты в неподвижности

ждать рождения верного жеста?

Лао-цзы. Дао дэ цзин*

Я таков, каков есть, и не жалуюсь;

Пусть об этом не знает никто во вселенной,

все равно я доволен;

Ну а если известно то всем, я опять же доволен.

Для меня та вселенная, что узнала об этом,

больше всех, и эта вселенная – Я.

Добьюсь ли победы сегодня, приду к ней

спустя десять тысяч иль миллионов лет,

Спокойно сегодня приму ту победу и так же

спокойно могу подождать.

Уолт Уитмен. Листья травы*

Попробуй: Присмотреться к закипающему гневу и нетерпению. А вдруг, взглянув на них с другой точки зрения, ты увидишь, что все идет своим чередом? Это прежде всего полезно, когда на тебя оказывают давление, когда чувствуешь безысходность или тупик, пытаешься сделать что-то желаемое или вынужденное. Постарайся в такой момент удержаться и, вместо того чтобы “высечь реку”, прислушайся к ней. О чем она говорит тебе? Что велит сделать? Если ничего – так просто дыши, дай всему идти своим чередом, растворись в терпении, слушай. Если река велит тебе сделать что-то, подчинись, но все делай осознанно. Потом снова повремени, терпеливо подожди – и вновь прислушайся.

Отдавшись мягкому течению дыхания во время медитации, отметь, как ты порою мысленно стремишься отвлечься, пытаясь убить время или противясь ходу вещей. Не потеряй самого себя в этот момент, терпеливо сиди и дыши, наблюдай внимательно за всем, что происходит в данный момент, не вмешиваясь, ничего не навязывая, – просто наблюдай и дыши, стань воплощением покоя и терпения.

Освобождение

Слово “освобождение” от постоянного, часто неверного употребления имеет все шансы превратиться в затертый штамп Нового времени. Пусть так, только ведь означает оно эффективную перестройку внутренних ресурсов, поэтому нелишне будет приглядеться к нему внимательнее. Практика “освобождения” может дать человеку массу жизненно необходимого.

Освобождение означает именно освобождение: призыв отбросить от себя что-то – мысли, предмет, событие, конкретный момент времени, точку зрения или желание. Это осознанная решимость с головой окунуться в поток чередою идущих мгновений. Освободиться – значит отказаться от понуждения, сопротивления во имя обретения чего-то более действенного и целостного, что порождается естественною чередою событий. Ты не концентрируешь на нем внимание и не отвергаешь его, тобой не руководят привычные и неизбывные желания, предпочтения… Ты будто разжимаешь руку и отпускаешь то, за что так долго цеплялся.

Мы можем попасть не только в ловушку собственного желания изменить ход вещей. И цепляться умеем не только руками. Наш рассудок отчаянно цепляется за субъективные точки зрения, эгоистичные надежды и желания, отчего мы буксуем и застреваем. Освобождение – это решимость противостоять неодолимому притяжению привычек и силе неведения, которая заставляет нас за них цепляться. А чтобы стать неуязвимым, нужно полностью осознать все свои страхи и сомнения.

Освободиться можно только в том случае, если всецело осознал и признал, как прочно ты застрял; если понял, что безотчетно смотришь на мир через мутные стекла очков, а они искажают, приукрашивают, искривляют и трансформируют восприятие. Откройся же этим липким привычкам и останови мгновение, полностью осознай его и признайся, что попался в погоне за собственной выгодой, стремясь догнать и схватить или же осудить и отринуть.

Покой, озарение, мудрость дадут ростки только тогда, когда тебя успокоит совершенство настоящего мгновения, когда ты ничего не будешь желать, ни за что не станешь держаться, ничего не отринешь. Над этим стоит задуматься. Попытайся хоть скуки ради. Сам увидишь: если тебе удастся отбросить что-то прочно укоренившееся в тебе, освобождение принесет гораздо большее удовлетворение, чем желание сохранить привычку.

Непредвзятость

В процессе медитации довольно скоро замечаешь, что часть твоего рассудка непрерывно оценивает происходящее, сравнивая с уже пережитым или сопоставляя с эталонами, тобою же созданными, причем созданными чаще всего из-за боязни. Боязни, что ты недостаточно хорош, что случится что-то ужасное, что все хорошее недолговечно, что вдруг люди тебя обидят, что сбудется не так, как хочется, что только тебе что-то там известно или что ты-то как раз ничегошеньки и не знаешь. Вечно мы, люди, смотрим на мир сквозь дымчатые очки – эдакие стекла, которые показывают, хорошо ли это для меня, подпадает ли под мои убеждения и философию. Если хорошо, то мне нравится. Если плохо – нет. Если ни то ни другое, то я этого не воспринимаю – и вообще вряд ли внимание обращу.

Паровозный гудок оценочного суждения нарушает покой медитации.. Ой, болит коленка… Вот скучища-то… Как замечательно ощущать покой; вчера я хорошо помедитировал; а вот сегодня плохо получается… Бесполезно, не поможет… Ничего не получается. Не получается – и так до бесконечности. Такой образ мышления пленит и отягощает ум. Будто таскаешь на голове чемодан кирпичей. И до чего же хорошо, когда сбросишь их! Представь, как было бы здорово отбросить все суждения – и пускай каждый момент будет таким, каков он есть, – ни “хорошим”, ни “плохим”. В этом истинный покой, истинное освобождение!

Медитация – это развитие непредвзятого отношения ко всему, что приходит на ум, что бы это ни было. Без этого практика медитации невозможна. Только не думай, что следует полностью прервать всяческие суждения. Конечно нет, поскольку рассудку свойственно сопоставлять, рассуждать, оценивать. Возникни такое суждение – и мы не попытаемся ни остановить, ни проигнорировать его, как не пытались бы подавить любую другую мысль, пришедшую на ум.

Политика, которой мы придерживаемся в процессе медитации, – просто засвидетельствовать все, что воспринимается нашим умом или телом, признать это, не осуждая и не бросаясь вдогонку, понять, что наши суждения – всего лишь неизбежные и вечно узкие мыслишки о происходящем вокруг нас. Медитация привлекает прямым контактом с самим происходящим – вдох ли это, выдох, ощущение ли, чувство, звук, толчок, мысль, восприятие или суждение. Мы все время настороже: как бы не попасться на размышлениях о суждениях, на попытке разнести суждения по категориям на “хорошие” или “плохие”.

Мышление искажает наши истинные ощущения, поскольку мысли не совсем точно интерпретируют их. Зачастую мысли представляют собой смесь отрывочных суждений, реакций и предрассудков, основанных на скудных наших познаниях и обусловленных в основном прошлым нашим опытом. И все же, если не распознать их и не назвать своими именами, то размышления могут помешать ясному видению в данный момент. Мы попадаемся на мысли, что нам уже известно все, что мы видим и чувствуем, и, рассуждая о чем-то, будто вешаем готовый ярлык. Если знаешь о существовании этой глубокой колеи и способен заметить ее, значит, ты в состоянии выработать у себя беспристрастность восприятия и всеприятие.

Ориентированность на непредвзятость, разумеется, не означает, что ты потеряешь способность вести себя в обществе и совершать разумные поступки или что, как бы человек ни поступил, – все сойдет. Просто мы получим возможность поступать более трезво, добиваться большего равновесия, действовать более эффективно, вести себя более этично, если знаем, что нас уносит поток бессознательных предпочтений и отторжений, отгораживая нас от окружающего мира и изначальной чистоты нашего бытия. Эти душевные состояния – предпочтение и неприязнь – могут пустить в нас корни и без нашего ведома пагубно проявляться во всех аспектах жизни. Если за постоянной погоней за желанными предметами и результатами мы сможем распознать и назвать своими именами самые ничтожные семена алчности и страсти, а за отрицанием или попыткой бежать нежелательного увидим семена отвращения и ненависти, то мы сможем на миг остановиться и напомнить себе о непрерывном действии этих сил в нашем сознании. И я нисколько не преувеличу, сказав, что их непрерывное болезнетворное влияние мешает нам увидеть вещи такими, какие они есть, и не дает мобилизовать наш истинный потенциал.

Вера

Вера есть чувство уверенности и убежденности, что события разворачиваются в рамках разумного, воплотившего порядок и целостность. Мы, наверное, не всегда понимаем, что происходит в конкретной ситуации с нами или с кем-то другим. Однако если мы верим в себя или ближнего своего, если наша вера предполагает наличие некоего метода или идеала, то в наших силах отыскать в рамках своей веры некую составляющую гармонии, которая, воплотившись в уверенности, уравновешенности и открытости, каким-то образом, при условии, конечно, что она не зиждется на наивности, интуитивно поведет нас и защитит от погибели и саморазрушения.

Такое состояние души, как вера, необходимо развивать, тренируя осознание, ибо если нет веры в то, что способен наблюдать, открыться и внимать, размышлять о пережитом, получать знания через присутствие и созерцание и познавать глубины, то вряд ли тебе хватит настойчивости развивать в себе эти качества – и они угаснут или вовсе не пробудятся.

Специальные занятия медитацией посвящаются упрочению веры в душе. Давайте поглубже заглянем в те свои качества, которым можем доверять. Если нам пока не известно, какая именно наша черта заслуживает доверия, нужно заглянуть поглубже, подольше побыть с собою в тиши и простоте. Если большею частью времени мы не отдаем себе отчета в своих поступках, но нам вовсе не нравится, как разворачиваются события в нашей жизни, быть может, настало время присмотреться, притронуться, исследовать решения, которые мы принимаем со всеми вытекающими последствиями.

Можно попробовать поверить в настоящее, приняв все, что чувствуешь, думаешь и видишь в данный момент – ведь именно этот момент сейчас в поле твоего зрения. Если тебе удастся обосноваться “здесь” и почувствовать прелесть настоящего, то, может статься, этот самый настоящий момент и окажется достойным твоего доверия. Повторяй такие эксперименты вновь и вновь, и непременно родится новое ощущение того, что где-то в глубине твоей души находится абсолютно здравый и надежный стержень и твои интуитивные знания, созвучные реальности настоящего, достойны доверия.

Укрепи же свой дух и войди в свою плоть; здесь ты сможешь обрести твердую почву. Подумай об этом внимательно! Не стремись куда-то еще! Так говорит Кабир: отбрось от себя все мысли о предметах воображаемых и твердо держись того, что составляет твою суть.

Кабир

Великодушие

Великодушие – еще одно качество, которое, как и терпение, освобождение, непредвзятость, уверенность, создает прочную основу для занятий медитацией. Можно попробовать воспользоваться процессом развития великодушия в качестве средства глубокого самонаблюдения и самопознания, а кроме того, научиться отдавать. Лучше всего начать с себя. Можешь ли ты преподнести себе самому дары истинно благодатные: принять себя самого таким, какой ты есть, или же несколько минут ежедневно отдавать бесцельному времяпрепровождению? Развей в себе ощущение, что ты достоин этих даров, и не бери на себя никаких обязательств – просто прими их от себя самого и от имени всей вселенной.

Попытайся ощутить свой внутренний стержень, который сам по себе, без сомнения, является драгоценным во всех отношениях даром. Пускай он излучает энергию сквозь твою плоть и за ее пределы. Начни излучать эту энергию, сначала в небольших количествах, направляя ее на себя, на других, и не помышляй о награде или отдаче. Отдай больше, чем представляется тебе возможным, уверься, что ты богаче, чем тебе кажется. Почувствуй, что ты бесконечно богат, и щедро делись своим несметным богатством. Это будет поистине “царственный дар”. Я говорю здесь не только о деньгах и материальных ценностях, хотя избавление от излишка вещей может породить удивительное ощущение роста сил и внутреннего подъема и принести истинную пользу. Я подразумеваю, что ты научишься делиться с ближним полнотой бытия, лучшей частью своего “я”, энтузиазмом, жизненной энергией, духом, верой, открытостью и, прежде всего, своим присутствием. Поделись всем этим с самим собою, со своею семьей, со всем миром.

Попробуй: Отметь, насколько сильны твое внутреннее сопротивление стремлению “отдать”, страх за будущее, ощущение, что отдал слишком много, мысли, что дара никто “по достоинству” не оценит, что сама попытка отдать истощит тебя и тебе с нее ничего не прибудет, ибо самому всегда мало. А теперь подумай, что все это ложно, что это попросту разновидность инерции, ограниченности и боязливой самозащиты. Эти помыслы и чувства суть острые углы самопотакания. Грубо вторгаясь в наш мир, они способны причинить нам и окружающим боль, вызвать ощущение изолированности, оторванности и ничтожности. Отдавая, мы сглаживаем эти острые углы и все полнее осознаем, насколько мы богаты внутренне. Развивая в себе осознанное великодушие, отдавая и видя, как влияют “дары” на тебя и окружающих, ты преобразуешь себя, очищаешь, получаешь более полное представление о себе самом.

Может быть, ты возразишь, что, тебе, мол, недостает сил или воодушевления ни на какую отдачу, что ты полностью смят и опустошен. Или пожалуешься, что беспрестанно отдаешь, отдаешь, отдаешь, а другие принимают это как должное, не ценят и просто не замечают. Или скажешь, что дар твой – попытка укрыться от боли и страха, способ заставить других полюбить тебя, ощутить свою зависимость от тебя. Такие сложные схемы взаимоотношений сами по себе требуют к себе настойчивого внимания и тщательного изучения. Дар неосознанный неразумен и по сути своей не щедр. Важно, чтоб ты понял мотивы, толкающие тебя на свершение дара, и знал, когда дар свидетельствует не щедрость, а скорее боязнь и неуверенность.

Культивируя осознанное великодушие, не думай, что обязательно должен от чего-то отказаться. “Отдавание” – прежде всего внутренний жест, состояние души, готовность разделить со всем миром собственное бытие. Самое важное – доверять себе и уважать свое врожденное чутье, но в то же время уметь встать на краю и рискнуть, дабы испытать себя. Быть может, тебе придется отдать меньше или поверить своему чутью, что стремишься отдать только из неразумных или корыстных побуждений. Возможно, отдать и нужно бы, только что-то другое и не этому человеку. Или, прежде всего, ты должен начать с даров самому себе. А потом попытайся и другим отдать чуть больше, чем кажется тебе возможным, сознательно подмечая и отбрасывая всякую мысль получить что-то взамен.

Начни отдавать. Не жди, пока попросят. И увидишь, что будет – прежде всего с самим тобой. Вдруг окажется, что ты отчетливее представляешь и себя, и свои отношения с людьми, да и сил вроде стало побольше. Вдруг выяснится, что ты не истощил, а пополнил свои ресурсы. Таковы возможности осознанного беззаветного великодушия. А теперь загляни поглубже: ты увидишь, что нет ни дарителя, ни дара, ни получателя – просто идет переустройство вселенной.

Пусть достанет тебе сил быть слабым

Если ты решителен и образован, то, вероятно, часто производишь впечатление человека, незнакомого с чувством неадекватности, опасности и обиды. Это впечатление может оттолкнуть от тебя окружающих и причинить сильную боль и им, и тебе. Окружающие весьма охотно хватаются за такие впечатления и дружно начинают их множить. Они изобразят тебя непоколебимым утесом, лишенным всего человеческого. На деле же очень легко потерять связь с собственными ощущениями, прикрывшись восхитительным щитом “имиджа” или “ауры”. В такой изоляции часто оказываются отцы благородных семейств и люди, чье положение подразумевает значительную власть.

Если учесть, что в процессе медитации становишься все сильнее, то вполне можно столкнуться с подобной дилеммой. Уверовав в себя, начинаешь играть роль изначально неуязвимого, истинно божественного звена, у которого все под контролем и который в премудрости своей не попадется на удочку реактивных эмоций. Мудрствуя таким образом, можно остановить собственное развитие и даже не понять этого. Мы все живем эмоциями. И все пытаемся отгородиться от них себе же на погибель.

Поэтому, заметив, что в результате занятий медитацией ты начал производить впечатление непобедимого, сильного, начитанного или премудрого, решив, что, видно, чего-то добился; заметив, как начал распространяться о воспитующей роли медитации, подумай, что, видно, пора тебе осознать эту внутреннюю установку и спросить самого себя: “А не пытаюсь ли я бежать от собственной уязвимости, тоски или от страха, что ношу в себе?” По-настоящему сильный не станет демонстрировать свою силу себе и другим. Лучше полностью сменить политику и направить внимание туда, куда более всего опасаешься заглянуть. Расчувствуйся, расплачься в конце концов, не рассуждай ни о чем, не старайся показаться окружающим неуязвимым или бесчувственным, а просто притронься к своим чувствам и раскрой их. В том, что кажется слабостью, в действительности кроется сила. А то, что кажется силой, часто бывает слабостью, попыткой скрыть страх. И это – игра, показуха, какой бы убедительной она ни казалась окружающим и тебе самому.

Попробуй: Определить моменты, когда особенно остро ощущаешь препятствия. Попробуй смягчиться, когда испытываешь стремление быть сильным, стать щедрым, если пытаешься утаить. Некритичность по отношению к такому толчку равносильна эмоциональной закрытости. Если обнаружится печаль или горе, не пытайся прогнать их. Дай себе волю почувствовать, что бы ни чувствовалось. Подметь, когда попытаешься привычно определять, слезы или чувство уязвимости. Просто чувствуй то, что чувствуешь, следи за непрерывностью осознания; качайся вверх и вниз на волнах “добра” и “зла”, “силы” и “слабости”, – пока не увидишь, что всего этого недостаточно, чтобы полностью описать твои ощущения. Пребывай с самими ощущениями. Поверь в величайшую из твоих способностей: находиться “здесь”, бодрствуя.

Умышленная простота

Я периодически ощущаю поползновение втиснуть еще и еще что-то в рамки настоящего момента. Вот еще тут позвоню и еще вон туда забегу, хоть иду, может, совсем в другую сторону.

Я научился вычленять эти поползновения и не доверять им. Противоборствовать им – труд тяжелый. Из-за них я сижу за завтраком, тупо уставившись на коробку из-под хлопьев, и в сотый раз перечитываю калорийный состав ее содержимого или очередную бесплатную услугу компании. А тупости этой плевать, что ее питает. Питает – и ладно. Газета – вожжа еще лучшая. Или каталог – да все, что окажется под рукой. Подобный хлам, заполняя мое время, вступает в сговор с моим рассудком, и они держат меня в состоянии бессознательности, будто усыпляя холодным туманом. Этого достаточно, чтобы напихать даже лишнего в желудок и при этом фактически не почувствовать, что ел. В такие моменты я закрыт для других: не вижу игры солнечных лучей на столе, не чувствую энергетических потоков момента, включая общие беседы и споры, которые члены семейства ведут перед тем, как на целый день разбежаться в разные стороны.

В борьбе с этими импульсами мне нравится умышленно все упрощать и ощущать поддержку откуда-то из самых глубин. Она заключается в том, чтобы преднамеренно выполнять только одно действие в данный момент, и в убежденности, что это действие и есть цель моего пребывания здесь. Подворачивается масса возможностей потренироваться: например, на прогулке или когда я занимаюсь с собакой – и тогда уж только с ней. Умышленная простота означает, что в течение дня лучше нанести меньше визитов, меньше увидеть, меньше сделать, меньше получить, – хотя можно было бы куда больше! Но это свяжет тебя по рукам и ногам. Для меня – отца малых детей, кормильца, супруга, старшего сына своих родителей, человека, небезразличного к своей службе, – не представляется возможным удалиться на Уолденский или какой там еще пруд и годами просиживать под деревом, слушая, как растет трава и как времена года сменяют друг друга, какие бы поползновения ни ощущал я порой в душе. Однако в организованном хаосе и сложности семейной жизни и работы – со всеми вытекающими потребностями и обязанностями, разочарованиями и неизбывными печалями, – таятся боґльшие возможности придерживаться простоты в мелочах.

Стремление замедлить ход событий – существенный ее аспект. Приказать себе телом и душой не отрываться от дочери, пусть и не ответив при этом на телефонный звонок; не реагировать на внутренние побуждения позвонить кому-то, кому “совершенно необходимо” позвонить прямо сейчас; решиться не приобретать необдуманно новых вещей и не реагировать механически привычно на первый же призывный зов прессы, телевидения, кино, – это все действенные способы упростить образ жизни. А вот и другие способы: провести целый вечер без дела, или за чтением, или прогуляться – в одиночестве, с ребенком, с женой ли, переложить поленницу, посмотреть на луну, стоя в тени деревьев, ощутить на лице холодок или просто пораньше лечь спать.

Я веду борьбу за простоту бытия и знаю, что ей не будет конца. Это трудная и ни с чем не сравнимая наука, но она стоит затраченных усилий. Не все, разумеется, просто. Существуют необходимости и возможности, на которые приходится реагировать. Решимость просто жить в этом мире требует соблюдения идеального равновесия. А для этого порой бывает нужно вернуться назад, переспросить, уточнить. Но я нахожу, что сама идея умышленной простоты концентрирует мое осознание на самом важном: чистоте духовной и физической и чистоте восприятия мира, где все так взаимосвязано и где каждое решение влечет за собой далеко идущие последствия. Все это учесть нереально. Но, предпочитая простоту везде, где возможно, ты вносишь в свою жизнь элемент духовной свободы, которая так легко ускользает от нас, а также возможность убедиться, что чем меньше, тем, по существу, лучше.

Простота, простота, простота! Сведите свои дела к двум-трем, а не сотням и тысячам; вместо миллиона считайте до полдюжины… В бурном плавании цивилизованной жизни столько туч, штормов, плывунов и бесчисленных препятствий, что человек, который хочет достичь гавани, а не затонуть, должен идти вслепую, полагаясь на одни вычисления, и надо иметь хорошую голову на цифры, чтобы с этим справиться. Упрощайте же, упрощайте.

Торо. Уолден, или Жизнь в лесу

Сосредоточение

Сосредоточение – это краеугольный камень практики полноты осознания. Осознание ваше будет настолько полным и ясным, насколько вы сможете успокоить и стабилизировать свой рассудок. Если нет покоя, зеркальная поверхность полноты осознания замутится и вещи отразятся в ней искаженно.

Сосредоточение можно практиковать либо попутно с полнотою осознания, либо самостоятельно. Это способность разума удерживать внимание неукоснительно на одном только объекте наблюдения. Добиваются сосредоточения, работая над чем-то одним – дыханием, например, – и фокусируясь только на этом предмете. На санскрите “сосредоточение” звучит как “самадхи” и означает – “однонаправленность”. Самадхи достигается и углубляется путем неуклонного привлечения внимания к дыханию. Практикуя строго традиционные формы медитаций, мы умышленно удерживаем себя от любой попытки выяснить, скажем, где блуждает наш отвлекшийся ум или как изменяется характер дыхания. Вся наша энергия направлена только на ощущение того, как совершается данный вдох и данный выдох, или на другой отдельно взятый объект внимания. В результате продолжительных тренировок рассудок все больше и больше привыкает не отвлекаться от дыхания, замечать самые первые поползновения отвлечься на что-нибудь постороннее и либо оказывает сопротивление влечению, оставаясь привязанным к дыханию, либо очень скоро к нему возвращается.

Покой приходит в результате интенсивной тренировки сосредоточения, сообщающей ему качество удивительной стабильности. Он прочен, глубок и непоколебим, что бы ни случилось. Возможность регулярно заниматься самадхи в течение продолжительного времени – величайший дар самому себе. Легче всего самадхи достигается в процессе длительной, безмолвной уединенной медитации, когда для достижения этой цели можно, по примеру Торо, удалиться от мира.

Стабильность и покой, приходящие с практикой однонаправленного сосредоточения, формируют основу для развития полноты осознания. Не достигнув определенного уровня самадхи, полнота вашего осознания не укрепится. Вам удастся поглубже заглянуть в суть вещей, если вы сконцентрируетесь и не будете реагировать на посторонние раздражители и возмущение собственного рассудка. Чем глубже сосредоточение, тем шире потенциальные возможности для достижения полноты осознания.

Ощущение, испытываемое по достижении глубинного самадхи, весьма приятно. Если целенаправленно сосредоточить внимание на дыхании, то все прочее – мысли, чувства, внешний мир – отступает. Самадхи характеризует ощущение глубокого покоя и мира в душе. Вкус этого состояния манит и опьяняет. Вдруг замечаешь, что стремишься к простоте и покою, к состоянию погруженности и блаженства. Но практики сосредоточения, каким бы глубоким и приятным оно ни было, недостаточно, если ее не дополнить и не углубить развитием полноты осознания. Само по себе это состояние сродни удаленности от мира. Характеризующая его энергия замкнута, не открыта, рассеяна и недоступна – это энергия дремотного состояния, а не полной пробужденности. Чувствуется недостаток энергии познавательной, вопрошающей, исследовательской, открытой, доступной, вовлекающей во всю широту диапазона явлений, переживаемых человеком.