Текст книги "Пылающее копье"

Автор книги: Джон Голсуорси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Услышав это жестокое оскорбление, полузадохшийся мистер Левендер сделал усилие и, оторвав рот от подушки, выговорил следующее:

– Так как в наши дни нет бога, я призываю бога моих праотцов в свидетели того, что нет на свете более здравого общественного деятеля, чем я.

Это было, однако, его последнее усилие, ибо, неловко повернувшись, он вызвал такую боль в спине, что ощутил нечто вроде головокружения и вновь потерял сознание.

V
...УБЕЖДАЕТСЯ В ПОЯВЛЕНИИ НОВОЙ БОЛЕЗНИ

Собравшиеся вокруг постели мистера Левендера с минуту взирали на него с разинутыми ртами; снизу тихонько подвывала Блинк.

– Дотроньтесь до этого места, – наконец выговорил доктор, значительная опухоль, тело воспалено, кроме того, ноги странного цвета. Вы дали ему три четверти стакана рома – и сколько было в нем меду?

Джо Петти, к которому был обращен вопрос, склонил голову набок и ответил:

– Меньше половины, сэр.

– Гм! Здесь налицо симптомы чего-то иного. Он ведь не падал, верно?

– Он не падал? – прозвучал суровый вопрос миссис Петти.

– Нет, – ответил Джо.

– Исключительный случай! – сказал доктор. – Переверните его снова, я хочу исследовать его голову. Опухоль; может быть, из-за нее он и говорит такие странные вещи. Так, дайте ему хинин, к ногам бутылки с горячей водой, больной должен находиться в полном покое. Я думаю, что мы столкнулись с новой болезнью военного времени. Хинин я вам пришлю. До свидания!

– Вот так штука! – сказал Джо супруге, когда они остались одни у недвижного тела хозяина. – Бедный старикан! Бди и молись!

– Как ты сообразил дать ему это пойло?

– Промок снаружи – смочи нутро, – уныло пробормотал Джо, – я всегда так поступал. Зря только я добавил меду. Кто бы подумал, мед, собранный безобидными насекомыми, вдруг принес такой вред?

– Чепуха! – сказала миссис Петти. – Я думаю, все это от чтения газет. Будь моя воля, я бы их сжигала. Могу я доверить тебе последить за ним, пока я налью бутылки?

Джо утвердительно моргнул своими зеленоватыми глазами, и его жена, решительно тряхнув головой, вышла из комнаты.

"Помоги, господи! – думал Джо, глядя на впавшего в забытье хозяина и вертя в руках свою трубку. – А бабы какие смешные! Знай она, что я хочу покурить тут, ее хватил бы удар. Впрочем, я курну у окна". – И, высунувшись из окна, он задернул сзади себя занавески и раскурил трубку.

Тишину теперь нарушало лишь постукивание о пол кости, которую Блинк грызла у постели хозяина.

"Пинта пива мне бы не повредила", – подумал Джо и, заметив внизу фигуру приходящего садовника, тихонько позвал.

– Хелло, Боб!

– Хелло, – повторил садовник.

– Как жизнь?

– Порядок.

– Дождя не будет?

– Если бы!

– А в чем дело?

– Хорошо бы для хлебов.

– Как жена?

– Ничего.

– Моя бы так.

– А что с ней?

– Дела! – ответил Джо еще тише. – Никогда не заводи женщину надолго, в этом я убедился на собственной шкуре.

Приходящий садовник не ответил, он смотрел на куст сирени, прямо под Джо Петти. Это был тощий человек, смахивающий на старую клячу.

– Как ты думаешь, мы выиграем войну? – опять начал Джо.

– Понятия не имею, – безразлично ответил садовник. – Вроде дела у нас все хуже и хуже.

Джо кивнул.

– Ты попал в точку, – сказал он. – И сделав движение головой в сторону комнаты, пояснил: – У хозяина это самое.

– Что?

– Новая болезнь.

– Что за новая болезнь?

– От нее носятся по округе и поучают всех, что делать.

– Вон что!

– На этом-то он и влип. Теперь лежит.

– Да ну!

– Пластом лежит! – Джо понизил голос. – Того гляди, сам от него подхвачу эту штуку.

Садовник хмыкнул.

– Кошки всю сирень изодрали, – ответил он, отрывая надломленную ветку, – ну, я пойду, надо перекусить.

Но в этот миг звуки голоса, донесшегося как бы из пещеры, заставили садовника и Джо Петти окаменеть от изумления.

– Что это? – прошептал наконец Джо. Садовник кивнул в сторону окна на первом этаже.

– Кто-то стонет, – выговорил он.

– Вроде голос хозяина.

– М-да! – сказал садовник.

– Минутку! – И Джо заглянул за шторы. Кровать была пуста, а дверь распахнута настежь.

– Следи за дверью! Он убежал! – крикнул Джо садовнику и бросился по лестнице вниз.

Дело в том, что слова "как ты думаешь, мы выиграем эту войну?" вывели мистера Левендера из бессознательного состояния. И мгновенно вспомнив, что он не читал утренних газет, он устремился прочь из постели. Как был, в одной рубашке, он направился вниз, сопровождаемый Блинк. Увидя, что все пять газет лежат в прихожей на тумбочке, он понес их туда, куда обычно ходил в это время утра, и уселся читать. Однако вновь пробудившаяся боль в теле, сочетаясь с сумбуром в голове от чтения пяти передовиц, заставила его вкратце излагать прочитанное вслух, причем, когда его голос повышался, выдавая чрезмерное волнение, Блинк клала морду ему на колени, как она это делала, когда желала, чтобы ее накормили. Озадаченный Джо Петти подошел к садовнику:

– Жена явно даст мне нахлобучку, – пробормотал он. – А ведь дверь была закрыта.

Голос мистера Левендера не умолкал ни на минуту, он подымался и опускался вместе с приливами чувств и боли.

– Итак, в чем сегодня состоит наш долг? Разве это не ясно и не понятно? Каждый мужчина должен быть в армии, ибо в этом заключается sine qua non {Необходимое условие (лат.).} нашей победы... Нам необходимо значительно увеличить ряды наших судостроителей – корабли, корабли и еще раз корабли, ибо без них нет ни малейшей надежды на победу. Нельзя ни на секунду забывать, что мы должны видеть в деталях и в целом великую драму современности, разворачивающуюся перед нашими глазами. Преступно отрывать хотя бы одного мужчину от земледелия, ибо от этого зависит самое существование нас как нации. Без обилия полноценной рабочей силы на полях мы не можем рассчитывать на устранение угрозы со стороны пиратских действий вражеских подводных лодок. Мы должны быть дальновидны, мы не можем поддаваться наветам тех, кто позволил бы обескровить наиболее жизненно важную отрасль нашего хозяйства... Производство вооружения, – застонал мистер Левендер, дошедший до четвертой передовицы, – требует от нас максимального напряжения, и лишь значительный приток рабочей силы в военное производство позволит нам добиться решающего превосходства над противником в авиации и артиллерии. Лишь это может обеспечить нашу победу над врагом...

Мистер Левендер начинал пятую передовицу, голос его переходил в вопль.

– Каждый мужчина до шестидесяти лет должен быть мобилизован, это верно. Но мы не можем не сделать при этом самого серьезного предупреждения. В конечном итоге война будет выиграна той страной, чьи финансы лучше перенесут трудности военного времени. Решающим фактором будет последняя медная пуля. Поэтому ни в коем случае мы не должны допустить умаления нашей экономической мощи. В текущий момент мы не можем позволить себе сократить ряды торговцев, так сказать, выкачать самую кровь из наших жил. Мы должны, – стенал мистер Левендер, – постоянно изучать этот вопрос в деталях и в целом.

– Несчастный старый гейзер, – сказал садовник. – Ему точно плохо.

– Подсади меня! – сказал Джо. – Я встану на подоконник и посмотрю, можно ли что сделать через форточку.

С помощью садовника он влез на подоконник и просунул руку в форточку. Послышался шум выпущенного на волю потока, и сквозь лай Блинк снова донесся голос мистера Левендера:

– Незыблемые посреди катаклизма, омытые водами неба и ада, да будем мы капитанами своих душ. Не мешай мне, Блинк!

– Вышел! – сказал Джо, спрыгнув наземь. – Ну, пока жена не приперлась!.. – И он бросился в дом.

Мистер Левендер в смятении расхаживал по прихожей, держа перед собой все пять газет.

– Джо, – сказал он, увидев шофера, – подайте поскорей автомобиль. Я должен быть одновременно в пяти местах, ибо только так можем мы отвратить величайшую из опасностей, когда-либо угрожавших будущему цивилизации.

– Порядок, сэр, – ответил Джо, и, выждав, когда хозяин повернется к нему спиной, обхватил его за ноги, и, подняв маленькое сухонькое тело, ринулся по лестнице вверх, в то время, как мистер Левендер, чьи седые волосы стали дыбом, махал газетами, как веером, дрыгал ногами и старался повернуть голову, дабы увидеть, что за сила несет его.

На верхней площадке они налетели на миссис Петти. Она была хладнокровна, как истая шотландка, и поэтому, сжимая в руках бутылки с горячей водой, посторонилась, чтобы дать им пройти.

Опустив мистера Левендера на кровать и натянув на него одеяло до самых глаз, Джо Петти тыльной стороной ладони смахнул пот со своего лба.

– Фу! – выдохнул он. – Ловкач же наш хозяин! Супруга, следовавшая за ним по пятам, уже нацелилась на что-то, лежавшее на ковре.

– Это что такое? – спросила она, втягивая ноздрями воздух.

– Это? – повторил Джо, поднимая с пола трубку. – Ну, мне же пришлось бегом бежать, чтобы поймать его, и она, видно, выпала из кармана.

– И зажглась, – добавила миссис Петти и, быстро нагнувшись, подняла тлеющий комочек табака, который уже прожег в ковре круглое отверстие. Молодец, нечего сказать!

__ Знаешь, ведь всего не предусмотришь, – сказал

Джо.

– Ты ничего не можешь предусмотреть, – ответила супруга. – Ты как правительство. Ну-ка! Приподними одеяла, пока я приложу бутылки к ногам. Боже мой! Да у него тут... – И она вытащила все пять газет, лежавших на различных частях тела мистера Левендера. – Ну, Джо Петти, я еще никогда не видела, чтобы кто-нибудь находил столь неподходящие места для вещей.

– Газеты тоже греют, – сказал Джо.

Мистер Левендер, который, очутившись в постели, тотчас же впал в беспамятство, вдруг пошевелился, и с губ его слетели слова:

– Пять против одного, один против пяти.

– Что это он говорит? – спросила миссис Петти, подтыкая хозяину одеяло.

– Это шансы Канделябры на Дерби.

– Только вера, – выкрикнул мистер Левендер, – может безгранично усилить...

– Унеси это прочь! – пробормотала миссис Петти и, скомкав газеты, сунула их Джо.

– Вера! – повторил мистер Левендер и задремал.

– Эта новая болезнь, – проговорил Джо, – как ты думаешь, она заразная? Мне самому что-то не по себе.

– Вздор! – отрезала супруга. – Забери газеты, вон ту кость и уходи сам, уведи Блинк и посиди на месте. Это единственное, на что ты способен. Другого такого ветрогона, как ты, днем с огнем не сыщешь.

– Ну, я как-то не умею ни о чем заботиться, – проговорил Джо уже в дверях, – у меня это не получается. Пока!

И он удалился, таща Блинк за ошейник.

Оставшись наедине с больным, миссис Петти – рьяная поборница чистоты и свежего воздуха – опустилась на колени и, выбрав обуглившиеся волоски по краям отверстия в ковре, распахнула настежь окно, чтобы запах паленого поскорее выветрился из комнаты.

"Если бы не я, не знаю, что с ним стало бы", – подумала она, высовываясь из окна.

На расстоянии нескольких футов от нее раздался голос:

– Надеюсь, ему не хуже? Что говорит доктор?

Осмотревшись в изумлении, миссис Петти увидела юную леди, которая выглядывала из окна напротив.

– Пока ничего не могу сказать, – довольно холодно ответила миссис Петти, – во всяком случае, ничего страшного.

– Это ведь не водобоязнь? – спросила юная леди. – Вы знаете, он же вывалился из окна.

– Что? – спросила миссис Петти.

– Вон там, видите, сирень поломана. Я была бы рада чем-нибудь вам помочь. Я в добровольной первой помощи.

– Благодарю вас, – сухо выговорила миссис Петти, ибо в ней уже начинало просыпаться чувство ревности, к которому она была склонна, – в этом нет необходимости. – И она подумала: "Добровольная, знаем мы таких!"

– Бедняга, – продолжала юная леди. – Как он грохнулся! Это было ужасно смешно. Скажите, а он не... – И она коснулась пальцами лба в том месте, возле которого ветерок шевелил завитки золотистых волос.

Несказанно разъяренная подобным вопросом о человеке, к коему она испытывала то уважение, с каким относятся к своей законной собственности, миссис Петти ядовито ответила:

– О нет, милочка! Он гораздо умнее некоторых!

– Видите ли, я спросила только потому, что он упоминал о каком-то последнем человеке и последнем долларе, – – проговорила юная леди как бы про себя, – но, разумеется, это еще не признак помешательства. – И она внезапно разразилась звонким серебристым смехом.

Что-то защекотало левое ухо миссис Петти, и, обернувшись, она обнаружила, что рядом стоит ее хозяин в халате.

– Оставьте меня, миссис Петти, – проговорил он с таким достоинством, что она невольно отпрянула. – Быть может, вам покажется неделикатностью моя попытка вновь оправдаться перед вами, – продолжал мистер Левендер, обращаясь к юной леди, – но, будучи общественным деятелем, я страдаю от сознания, что нарушил этикет, приличествующий моему положению.

– А не лучше бы вам спокойно полежать в постели? – услышала миссис Петти голос юной леди.

– Моя дорогая юная леди, – ответил мистер Левендер, – мысль о постели приводит меня в ужас. Разве может быть в наши дни что-нибудь более позорное, чем смерть в собственной постели?

– Да я прошу вас жить, а не умирать в постели, – сказала юная леди; миссис Петти схватила хозяина за полу халата.

– Прочь, Блинк, прочь! – отмахнулся мистер Левендер, еще больше высовываясь из окна.

– Ради всего святого, – взвизгнула юная леди, – не упадите еще раз, не то я лопну.

– Ах, поверьте мне, – проговорил мистер Левендер слабеющим голосом, ни за что на свете я не причиню вам боли.

Напрягая все силы, миссис Петти оттащила мистера Левендера от окна.

– Как вам не стыдно, сэр, в халате разговаривать с молодыми девицами! сказала она сурово.

– Миссис Петти, – загадочно проговорил мистер Левендер, – все могло бы быть гораздо хуже. Мне хочется чаю с лимоном.

Приняв это за признак возвращающегося рассудка, миссис Петти осторожно довела его до кровати и, когда он улегся, подоткнула одеяло, говоря:

– Надеюсь, сэр, теперь вы не нарушите слова.

– Ни один общественный деятель... – начал мистер Левендер.

– Вот горе! Обещайте мне, что вы будете спокойно лежать в постели, пока я готовлю чай.

– Даю вам слово, – ответил наш герой, – ибо я чувствую некоторую слабость.

– Вот и хорошо, – сказала миссис Петти, – я вам верю. – И, закрыв окно на шпингалеты, она выбежала из комнаты и заперла за собой дверь.

Мистер Левендер лежал, уставясь в потолок, и щелкал пересохшим языком.

"Боже, – думал он, лишь тебя, боже, должно вспомнить в тот час, когда отечество в опасности, хвала тебе, боже, за то, что ты создал Красоту! Но я не позволю ей обезоружить мою душу. Лишь когда дело человечности восторжествует, лишь когда мечом и пулей священной мести мы истребим тот преступный народ, лишь тогда я почувствую себя вправе впустить Красоту в свою обитель".

И выпив стакан чаю, который миссис Петти поднесла к его губам, он мгновенно погрузился в глубокий сон.

VI
...СОВЕРШАЕТ ОШИБКУ И ВСТРЕЧАЕТ ЛУННУЮ КОШЕЧКУ

Престарелая леди по фамилии Синкин, которая так заинтересовалась мистером Левендером, жила в своей крепости во Фрогнале; с нею там обитал молодой племянничек, мальчик лет сорока пяти, неразлучный с Опекунским советом. Именно благодаря ее рассказам он и появился у мистера Левендера на следующий же день и, послав визитную карточку, был введен к нашему герою.

Мистер Левендер, бледный, негнущийся, сидел в своем кабинете и читал очередную речь; Блинк лежала у его ног.

– Простите великодушно, что не могу встать, сэр, – сказал он, – прошу вас, садитесь.

Племянничек, у которого было сонное, лишенное растительности лицо с маленькими раскосыми глазками, поклонился и, усевшись, несколько озадаченно посмотрел на мистера Левендера.

– Я пришел сюда, – выговорил он наконец, – чтобы задать вам несколько вопросов по поручению...

– Ради бога, – сказал мистер Левендер, сразу сообразивший, что его интервьюируют. – Я счастлив изложить вам свои взгляды. Прошу вас, возьмите сигарету, – кажется, ведь так полагается. Сам я не курю. Если вас интересуют какие-то личные моменты моей биографии, то вам будет небезынтересно узнать, что я бросил курить, когда убедился, что это дурное пристрастие расшатывает нервы наших героев, находящихся в окопах. Подавая пример воздержания и этим самым высвобождая какое-то количество табака для солдат, я чувствовал, что исполняю свой долг. Впрочем, не пишите об этом, пожалуйста. И поскольку уж мы говорим о моей личной жизни, что я, разумеется, не очень одобряю, вы можете взглянуть на портрет моего отца – вон там, за дверью, и на портрет моей матери – над камином. Простите, что я не могу сопровождать вас. Дело в том, что – это тоже любопытный штрих – я довольно-таки часто подвержен прострелу. – И увидев, что племянничек Синкин, поднявшийся по его приглашению, стоит перед ним в нерешительности, он добавил: – Быть может, вам хотелось бы как следует рассмотреть мои глаза? Порою в них блещет почти сверхъестественное провидение. – К изображаемой минуте всякая скромность оставила его, ибо он некоторым странным образом вдруг отождествил себя с газетой, от которой его интервьюировали. – Мне пятьдесят восемь, – быстро добавил он, – но на вид мне не дашь моих лет, хотя мои густые вьющиеся волосы преждевременно поседели, как это часто бывает с людьми, привыкшими к напряженной умственной работе. Маленький домик, утопающий в зелени, – отнюдь не грандиозный дворец, – вот фон, на котором действует эта исключительно интересная личность. Кошки оставляют следы на лужайках сада, а любовь его владельца к животным как нельзя лучше демонстрирует овчарка, которая лежит у его ног, обутых в турецкие туфли. Встань, Блинк!

Блинк, потревоженная движением хозяйской ноги, встала и томно посмотрела ему в лицо.

– Взгляните, – сказал мистер Левендер, – у этой овчарки самые прекрасные глаза в мире!

При этом замечании, показавшемся племянничку ничуть не более здравым, чем все остальные, – столь неверное представление сложилось у него о мистере Левендере – он закрыл блокнот, который было извлек из кармана, и сказал:

– Было ли у вас в семье что-нибудь... гм... замечательное?

– Безусловно, – ответил мистер Левендер, – рожденный в бедной, но благородной семье в городе Рочестере, мой отец избрал себе профессию издателя; моя мать была истинной дочерью бардов, отпрыском достославного рода, истоками восходящего к друидам; ее девичья фамилия – Джонс.

– Вот как! – сказал племянничек Синкин, что-то записывая.

– Когда я был маленьким, она неоднократно рассказывала мне, что ее семья испокон веков отличалась неколебимым патриотизмом, – продолжал мистер Левендер.

– А она не умерла от... от...

– Нет, разумеется, – прервал его мистер Левендер, – она жива до сих пор.

– Вот как! – сказал племянничек. – А ваши братья и сестры?

– Один из моих братьев, – ответил мистер Левендер с вполне простительной гордостью, – главный редактор "Разжеванных Новостей". Другой священнослужитель.

– Занятно, – рассеянно пробормотал племянничек, – Скажите мне, мистер Левендер, не слишком ли переутомляет вас ваша деятельность? Она не влияет на... – И он коснулся пальцем своего темени, покрытого лоснящимися черными волосами.

Мистер Левендер вздохнул.

– В эпоху, подобную нашей, – проговорил он, – мы все должны жертвовать своим здоровьем. Как вам известно, ни один общественный деятель сегодня не может сказать, что его голова принадлежит ему. Я бы счел себя дезертиром, если бы не принял эту истину за... гм... истину.

– Не принял... эту... истину, за истину, – повторил племянничек, торопливо занося высказывание в блокнот.

– Он продолжает, – забормотал мистер Левендер, вновь отождествивший себя с газетой, – самоотверженно бороться за решение этой сложнейшей, запутаннейшей проблемы, он счастлив при мысли, что все – даже самый рассудок – готов принести в жертву на алтарь долга. Общество может спать спокойно, ибо он не прекратит своей борьбы, пока не окажется на щите. – И подсознательно уловив, что этими словами и следует закончить интервью, мистер Левендер умолк, причем вид у него был довольно испуганный.

– Понимаю, – сказал племянничек, – премного благодарен. Ваша собака не кусается? – спросил он, потому что Блинк тихо и зловеще зарычала.

– Это – самое добродушное существо на свете, – ответил мистер Левендер, – и к тому же самое общительное. Я иногда думаю, – продолжал он изменившимся голосом, – что мы все сошли с ума и что лишь животные сохраняют благословенный разум, который некогда считался чисто человеческой добродетелью. Не записывайте это, – быстро добавил он, – у всех бывают минуты слабости. Это было лишь obiter dictura {Случайное замечание (лат.).}.

– Не беспокойтесь, – сказал племянничек, вставая, – мне это высказывание и не пригодилось бы. Еще один вопрос, мистер Левендер...

В это мгновение Блинк, которая давно почуяла, что этот высокий полный человек, от брюк которого не пахнет собаками, пришел сюда с дурным умыслом, увидела, что он подошел слишком близко, и осторожно куснула его за икру.

Племянничек рванулся назад.

– Она укусила меня, – шепотом сообщил он.

– Боже мой! – воскликнул мистер Левендер, безуспешно пытаясь подняться, ибо тело его утратило всякую гибкость. – Возможно ли это? Наверно, на это есть веская причина. Блинк!

Блинк помахала хвостиком, ткнулась носом в руку хозяина и, повернувшись к гостю, опять зарычала.

– Она вполне здорова, уверяю вас, – поспешно добавил мистер Левендер, нос у нее холодный.

– Она укусила меня, – повторил племянничек, задирая штанину. – Следов нет, но она точно укусила меня.

– Это же сокровище! – проговорил мистер Левендер, стараясь пробудить в госте симпатию к собаке. – Вы заметили, какие темные у нее зрачки и какие белые белки? Она превосходно воспитана. Блинк!

Понимая, что о ней говорят, Блинк разрывалась между желанием помахать хвостиком и зарычать. Не придя ни к какому решению, она тяжело вздохнула и улеглась на бок у ног хозяина.

– А какая это прекрасная овчарка, – продолжал мистер Левендер, – то есть она бы замечательно стерегла овец, если бы ей позволить. Посмотрели бы вы, как она строга с овцами. Они ее просто не переносят.

– Я еще загляну к вам, – кисло сказал племянничек.

– Благодарю вас, – ответил мистер Левендер, – я был бы счастлив прочитать гранки; так, мне кажется, будет надежнее.

– До свидания, – сказал племянничек.

Только Блинк усмотрела зловещий смысл в словах гостя и, увидев, что он направляется к двери, стала громко лаять и забегать то слева, то справа, как будто гость был стадом овец.

– Заберите ее! – взволновался племянничек. – Заберите ее! Я не хочу, чтобы она опять укусила меня.

– Блинк! – со страданием в голосе позвал мистер Левендер.

Блинк, отличавшаяся необычайной послушностью, тотчас возвратилась, и мистер Левендер положил ей руку на ошейник. Она рычала до тех пор, пока шаги племянничка не замерли в отдалении.

"Никак не могу понять, – размышлял мистер Левендер, – почему она так странно отнеслась к этому безупречному журналисту. Быть может, он как-то не так пахнет? Кто знает!"

И, прижав ее усатую морду к своему подбородку, мистер Левендер стал искать разъяснения в невинном и живом мраке собачьих глаз.

Оставив мистера Левендера, племянничек незамедлительно возвратился во Фрогнальскую крепость и поспешил к тетушке.

– Тетя Рози, он совершенно ненормальный, а его собака укусила меня.

– Эта милая собачка?

– От собак лучше подальше.

– Ты всегда как-то странно относился к собакам, дружок, – утешила его тетушка. – Вот смотри, даже наша Сили недолюбливает тебя. – Она призвала свою маленькую беленькую собачку, на которую племянничек не обратил никакого внимания.

– Ты не заметил, как он одет? В первый раз я приняла его за пастуха, во второй... Как ты думаешь, что надо сделать?

– За ним нужен присмотр, – сказал племянничек. – Нельзя, чтобы сумасшедшие свободно разгуливали по Хемпстеду.

– Но, Уилфрид, – возразила престарелая леди, – хватит ли в Англии мужчин для того, чтобы следить друг за другом? Вообще говоря, я сама могла бы присмотреть за ним. Я так полюбила его очаровательную собачку!

– Постараюсь помочь, – сказал племянничек.

– Нет, не надо. Я зайду к его соседям. Это семейство Скарлет. Они, без сомнения, знают его. Сначала надо все обдумать.

Племянничек, ворча и ощупывая укушенную икру, удалился в свой кабинет. А престарелая леди, надев шляпу, мирно отправилась в путь, на сей раз без маленькой беленькой собачки.

Прибыв к крепости, которая утопала в кустах акации и калины, она спросила у горничной, открывшей дверь:

– Могу я видеть миссис Скарлет?

– Нет, – равнодушно ответила горничная, – она умерла.

– А мистера Скарлета?

– Нет, – ответила горничная, – он майор.

– О боже! – воскликнула престарелая леди.

– Дома мисс Изабел, – сказала горничная, которая, подобно большинству людей в военное время, оказалась простодушной и откровенной. – Она в саду. И выпустила престарелую леди в сад через стеклянную дверь.

В дальнем конце сада под акацией миссис Синкин увидела юную леди в голубом, которая с сигаретой во рту и желтой книжкой в руках лежала в гамаке. Она приблизилась к ней, думая:

"Боже мой, как она удобно устроилась, и это в такое время!"

И, склонив голову набок, она проговорила с улыбкой:

– Моя фамилия Синкин. Надеюсь, я не потревожила вас?

Юная леди порывисто поднялась.

– О нет! Нисколько.

Я искренне восхищаюсь людьми, у которых на все хватает времени, сказала престарелая леди.

Юная леди блаженно потянулась.

– Отдыхаю перед тем, как отправиться на работу в очередной госпиталь. Садитесь, – сказала она, указывая на гамак. – Тут удобно. Хотите сигарету?

– Боюсь, что я слишком стара и для гамака и для сигареты, – сказала престарелая леди, – впрочем, мне частенько казалось, что они удивительно успокаивают. Я хотела бы поговорить с вами о вашем соседе.

Юная леди широко раскрыла свои большие серые глаза.

– Ах! – сказала она. – Он очарователен.

– Я знаю, – сказала престарелая леди, – и у него еще такая чудная собачка. Мой племянник очень интересуется ими. Быть может, вы слышали о нем – Уилфрид Синкин, чрезвычайно умный человек, член многих комитетов.

– Неужели? – сказала юная леди.

– Да, да! У него такая голова, что его не может смутить ничто на свете, это так ценно в наше время.

– А какое у него сердце? – спросила юная леди, выпуская колечко дыма.

– Столь же благоразумное. Вероятно, мне не следовало бы этого говорить, но он прямо-таки совершенство.

– Это потому, что он не врач! Вы себе представить не можете, как эти врачи действуют на нервы. Со многими я чуть не дралась. В конце концов они меня заклеймили.

– Не может быть! В какое место? Я до сих пор думала, что клеймят только лошадок. Как вы прелестно смеетесь! Знаете ли, в наши дни так отрадно услышать смех.

– А по-моему, все только и делают, что смеются! Я хочу сказать, что на моем месте ничего другого и не придумаешь – хоть помирай!

– Вероятно, вы чересчур мрачно смотрите на вещи, – успокоила ее престарелая леди. – Но вернемся к вашему соседу. Как его фамилия?

– Левендер. Но я зову его дон Пиквихот.

– Что вы говорите! Вероятно, вы замечали, он бывает довольно эксцентричен.

– Это зависит от того, как понимать эксцентричность. Скажем, гуляние в ночной рубашке? Понимаете, я не знаю, что вы считаете нормой.

Престарелая леди уже было ответила ей, но вдруг из соседнего сада донесся голос:

– Блинк! Не трогай эту милую лунную кошечку!

– Тс! – шепнула юная леди и, схватив гостью за руку, энергично потянула ее под акацию. Скрытые тонкими густолиственными ветвями, они сквозь щели в живой изгороди из жасмина увидели маленькую серебристую кошечку, готовую вскорости принести котят, которая подавала лапку совсем по-собачьи и смотрела своими светлыми глазками на мистера Левендера, стоявшего посреди лужайки со своей Блинк.

– Если увидите, что я сейчас не выдержу и расхохочусь, ущипните меня посильнее, – прошептала юная леди.

– О лунная кошечка, – повторил мистер Левендер, – скажи, откуда ты? И чего ты желаешь, протягивая мне свою лунную лапочку? И как странно звучит твой голос, уточка ты моя.

Звуки, издаваемые кошечкой, действительно отдаленно напоминали тихое кряканье. Она приблизилась к мистеру Левендеру, обошла вокруг его ботинок и потерлась о Блинк, проведя своим задранным серебристым хвостом по ее носу.

– Это необыкновенно, – услышали они голос мистера Левендера. – Я бы погладил ее, если бы мне не было гак трудно нагнуться. Как это мило, о лунная кошечка, что ты подружилась с моей игруньей! Разве есть что-нибудь на свете милее, чем дружба кошки и собаки!

Престарелая леди, страстная любительница животных, была так растрогана этими словами, что по ошибке ущипнула юную леди в бок.

– Пока еще рано! – задыхаясь, прошептала та. – Слушайте!

– О лунная кошечка, – продолжал мистер Левендер, – в твоих золотых глазах светится счастливая Аркадия. Я верю, ты пришла к нам для того, чтобы показать, как далеки мы от нее. – И, не в состоянии наклониться к кошечке, чтобы погладить ее, мистер Левендер стал потихоньку опускаться на траву. Бог Пан умер, – сказал он, усевшись и положив ногу на ногу, – и Христа тоже нет в живых. О лунная кошечка!

Кошечка положила голову ему на ладонь, а Блинк ткнулась ему носом в губы.

– Ой, я сейчас чихну, – зашептала странно растроганная престарелая леди.

– Потяните себя за верхнюю губу посильнее, пока она не станет как у германской императрицы, и считайте до девяти – пробормотала в ответ юная леди.

Пока престарелая леди тянула себя за губу, мистер Левендер снова заговорил:

– Жизнь в наше время – это цепь взрывов. Благовоспитанность исчезла, красота стала недосягаемой мечтой. Когда у тебя будут котята, о лунная кошечка, воспитай в них добрую волю, научи их любить молоко, собачек и солнце.

Лунная кошечка, которая сидела уже у него на плече, провела кончиком хвоста по его подергивающейся правой брови, а ревнивая Блинк тотчас жадно лизнула хозяина в левую скулу. Одной рукой мистер Левендер гладил кошечку по голове, другой играл завитками, спадающими на лоб Блинк; и наши наблюдательницы могли видеть его сияющие глаза и взъерошенные волосы.

– Как это дивно! – пробормотала престарелая леди.

– Ущипните меня, – прошептала юная, – пониже, посильнее! О-о!

– О лунная кошечка, – продолжал мистер Левендер, – приди к нам и будь с нами! Принеси нам котят в ванной комнате и позабудь этот кровавый железный век.

И юная и престарелая леди вытирали слезы, выступившие у них на глазах, но вдруг сильно изменившийся голос мистера Левендера заставил их удвоить внимание. Его лицо внезапно стало напряженным и обеспокоенным.

– Никогда, – проговорил он, – никогда мы не примем доктрины наших общих врагов. Сила не есть право, джентльмены. Поднявший меч от меча и погибнет. Железом и кровью мы истребим это вредоносное племя. В их стране не останется камня на камне, ни одного мирно спящего ребенка. Мы восстановим законы человеколюбия и для этого, если нужно, пройдем через кровавые реки и железные горы.