Текст книги "Нажмите ВВОД"

Автор книги: Джон Герберт (Херберт) Варли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– А что если Клюг – не настоящая фамилия?

– Возможно. Но в ФБР нет его отпечатков пальцев. Рано или поздно мы узнаем, кто он такой, но это ни на йоту не приблизит нас к ответу на вопрос, что произошло – убийство или самоубийство.

Осборн признал, что испытывает определенное давление. Его убеждают закрыть дело, хотя бы ту его часть, которая касается смерти Клюга, и списать все на самоубийство. Он, однако, в самоубийство не верил. А что касается второй половины истории, всех этих махинаций Клюга, то их расследования никто прекращать пока не собирался.

– Теперь все зависит от этой стрекозы, – сказал Осборн.

– Жди, – фыркнул Хал и пробормотал что-то про азиатов.

– Эта девушка все еще здесь? Кто она такая?

– Какая-то компьютерная звезда из Калифорнийского технологического. Мы связались с ними, сообщили, какие у нас проблемы, и вот кого они нам прислали.

По лицу Осборна нетрудно было понять, что ни на какую помощь с ее стороны он не рассчитывает.

В конце концов мне удалось от них избавиться. Когда они уходили по садовой дорожке, я взглянул в сторону дома Клюга: возле него стоял серебристый «Феррари» Лизы Фу.

Ходить туда мне было совершенно незачем. Я прекрасно это знал, и потому занялся ужином. Когда я готовлю запеканку из тунца по собственному рецепту, она гораздо лучше, чем можно судить по названию. Потом вышел во двор за овощами для салата. Я срывал помидоры и думал о том, что надо бы охладить бутылку белого вина, и тут мне в голову пришло, что наготовил я вполне достаточно для двоих.

Я никогда не делаю ничего наспех, поэтому я сел и обдумал эту мысль. В конце концов меня убедили ноги: впервые за всю неделю им было тепло. И я отправился к дому Клюга.

Решетки за открытой настежь дверью не оказалось, и мне подумалось, как странно и тревожно выглядит незакрытое, незащищенное жилище. Остановившись на крыльце, я заглянул внутрь и позвал:

– Мисс Фу?

Никто не ответил. В прошлый раз, зайдя в этот дом, я обнаружил там мертвого человека…

Лиза Фу сидела на скамеечке от рояля перед консолью компьютера. Она сидела в профиль ко мне, поджав коричневые ноги, я видел ее прямую спину и пальцы, зависшие над клавиатурой. На экране перед ней быстро пробегали слова. Она подняла голову и сверкнула зубами в улыбке.

– Кое-кто сообщил мне, что вас зовут Виктор Апфел, – сказала она.

– Да. Э-э-э… дверь была открыта…

– Жарко, – пояснила она и оттянула двумя пальцами майку у шеи. – Чем могу быть полезна?

– Да в общем-то… – Сделав шаг в полутьме, я споткнулся обо что-то на полу. Это была плоская коробка вроде тех, в которых доставляют на дом большие порции пиццы. – Я готовил ужин и понял, что там хватит на двоих, и тогда подумал, может быть, вы…

Я замолчал растерянно, потому что в этот момент заметил кое-что еще. Вначале мне показалось, что она сидит в шортах; на самом же деле кроме майки и узеньких розовых трусов от купальника на ней ничего не было. Ее, похоже, это совершенно не смущало.

– …Присоединитесь ко мне за ужином?

Ее улыбка стала еще шире.

– С удовольствием, – ответила она, легко вскочила на ноги и пронеслась мимо меня, оставляя за собой слабый запах пота со сладковатым оттенком мыла. – Я вернусь через минуту.

Я оглядел комнату, но мысли мои все время возвращались к Лизе. Пиццу она, видимо, запивала пепси – на полу валялось множество пустых банок. На коленке и на левом бедре у нее я заметил глубокие шрамы. Пепельницы стояли чистые… Клюг, вероятно, курил, Лиза – нет. Четко обрисовывались при ходьбе длинные мышцы ее икр. На пояснице у нее росли крошечные мягкие волоски, едва заметные в зеленом свете экрана. Я слышал, как журчит вода в раковине, смотрел на желтые странички блокнота, исписанные в манере, которую я не встречал уже много лет, ощущал запах мыла и думал о ее коричневой с легким пушком коже и легкой походке.

В гостиную она вернулась уже в джинсах с обрезанными штанинами, сандалиях и новой майке. На старой значилось «БЭРРОУЗ ОФФИС СИСТЕМЗ».[18]18
  Burroughs Corporation – крупный производитель офисного оборудования в США, основанный в 1886 году Уильямом Барроузом. История компании тесно связана с развитием вычислительной техники. Изначально производила механические суммирующие и вычислительные машины, затем – бухгалтерские машины, после чего освоила производство ЭВМ. Одно время компания была крупнейшим мировым производителем мейнфреймов. Также производила пишущие машинки и компьютерную периферию, например, принтеры. Помимо электроники коммерческого назначения, компания являлась важным подрядчиком военно-промышленного комплекса США, в 1960-е годы входя в пятьдесят его крупнейших подрядчиков, занимаясь разработкой и изготовлением электронных приборов для систем наведения межконтинентальных баллистических ракет, баллистических ракет средней дальности и противоракет, в частности наземного оборудования для американских ПР «Найк-Икс» и бортовой электроники таких МБР как «Атлас», «Титан», «Тор».
  Компания основана в 1886 году в Сент-Луисе под названием American Arithmometer Company Уильямом Сьюардом Барроузом, через год после создания им механической суммирующей машины.
  В 1904 году, спустя 6 лет после смерти основателя, компания переехала в Детройт.
  С 1905 году переименована в Burroughs Adding Machine, вскоре став крупнейшим производителем суммирующих машин в стране.
  С 1953 году получила название Burroughs Corporation. Тогда же компания выпустила свой первый компьютер – UDEC, а затем и UDEC II.
  В 1956 году, после покупки компании ElectroData, производителя линейки ЭВМ Datatron (исходно создана для обслуживания стационарных ракетных комплексов), в корпорации создана машина Burroughs 205 (Datatron 205).
  Транзисторная машина B-5000, одна из самых революционных на тот момент, была представлена в 1961–1962 году, она поддерживала вычисления как в десятичных, так и в двоичных кодах, программировалась на Алголе и работала на частоте в 1 МГц. Компьютер стал первым в линейке больших машин (B5500, B6500, B6700, B8500), позже выделенных в отдельное направление (Burroughs large systems).
  В рубеже 1960-х и 1970-х годов корпорация была одним из пяти ключевых конкурентов IBM на рынке мейнфреймов, объединяемых акронимом BUNCH (Burroughs, UNIVAC, NCR, CDC, Honeywell), притом по объёмам продаж Burroughs превосходила всех конкурентов, за исключением IBM (в то время как IBM с долей более чем 65 % рынка превосходила всех своих конкурентов суммарно).
  В 1980 году приобретена System Development Corporation (SDC).
  В 1986 в результате слияния со Sperry была преобразована в компанию Unisys.
  (Вики)


[Закрыть] На этой же, чистой и пахнущей свежевыстиранным хлопком, изображались Микки-Маус и замок Белоснежки, причем уши Микки-Мауса вытягивались назад по верхнему склону груди. Я двинулся за Лизой на улицу.[19]19
  Не переведено следующее предложение: «Tinkerbell twinkled in pixie dust from the back of her shirt.»


[Закрыть]

– Как мне нравится ваша кухня! – сказа. а она.

Раньше я никогда не обращал внимания на обстановку своей кухни. Ее словно перенесли в капсуле времени со страниц «Лайфа» начала пятидесятых годов, В углу стоял старенький покатый холодильник,[20]20
  В оригинале – Frigidaire.
  Frigidaire – дочерняя компания европейской компании Electrolux. Frigidaire была основана как Guardian Frigerator Company в Форт-Уэйн, штат Индиана, и разработала первый автономный холодильник (изобретенный Натаниэлем Б. Уэльсом и Альфредом Маллоудом) в 1916 году. В 1919 году переименована в Frigidaire.
  Бренд был так хорошо известен в начале-середине 1900-х годов, что многие американцы называли любой холодильник (любой марки) Frigidaire.
  (Вики)


[Закрыть] крышки столов покрыты желтой плиткой, которую сейчас можно увидеть только в ванных комнатах. На кухне вообще не было ни грамма пластмассы.[21]21
  В оригинале – Formica.
  Formica laminate – ламинированный композитный материал, изобретенный Westinghouse Electric Corporation в 1912 году.
  (Вики)


[Закрыть] Вместо посудомоечной машины у меня стояла двойная раковина и проволочная сушилка. Ни электрооткрывателя для банок, ни уплотнителя мусора, ни микроволновой печи…[22]22
  Пропущено – Cuisinart.
  Cuisinart – американский бренд бытовой техники, принадлежащий корпорации Conair. Компания была основана в 1971 году Карлом Сонтхаймером для производства электрических кухонных комбайнов. «Пищевой процессор» («Food Processor») был первой моделью, представленной на выставке National Housewares Exposition в Чикаго в 1973 году и выпущенной в Канаде в 1975 году.
  (Вики)


[Закрыть] Самой новой вещью на кухне был, пожалуй, смеситель,[23]23
  В оригинале – blender.


[Закрыть] купленный пятнадцать лет назад. Я умею и люблю работать руками. Люблю чинить.

– Хлеб просто бесподобный! – воскликнула Лиза.

Хлеб я испек сам. Она подобрала остатки подливки хлебной коркой и спросила, можно ли взять добавки.

Насколько я понимаю, подбирать коркой подливку – дурной тон, но меня это ничуть не волновало: я сам всегда так делаю. Впрочем, во всем остальном ее манеры были безупречны. Она умяла три порции моей запеканки, после чего тарелку можно было и не мыть. Создавалось впечатление, что она едва сдерживает свой чудовищный аппетит.

Лиза откинулась в кресле, и я подлил вина в ее бокал.

– Вы уверены, что не хотите больше горошка?

– Я лопну. – Она удовлетворенно похлопала себя по животу. – Большое спасибо, мистер Апфел. Я уже лет сто не ела домашней пищи.

– Можете звать меня Виктором.

– Я так люблю американскую кухню.

– А я и не знал, что она существует. Я имею в виду, как китайская или… Вы американка?

Она улыбнулась.

– Я понимаю, что вы хотите сказать, Виктор. Да, гражданство у меня американское, но родилась я не здесь… Извините, я на минуточку. С этими скобками мне приходится чистить зубы, как только поем.

Я пустил воду в раковину и взялся за тарелки. Через некоторое время Лиза присоединилась ко мне, схватила кухонное полотенце и, невзирая на мои протесты, стала вытирать посуду.

– Вы живете здесь один? – спросила она.

– Да. С тех пор как умерли родители.

– Вы были женаты? Если это не мое дело, так и скажите.

– Ничего. Я никогда не был женат.

– Для холостяка вы неплохо справляетесь с хозяйством.

– Большая практика. Можно мне задать вопрос?

– Валяйте.

– Откуда вы? Тайвань?

– У меня способности к языкам. Дома я говорила на «пиджин-америкэн», но, оказавшись здесь, быстро выучилась говорить правильно. Еще я говорю по-французски, правда, довольно паршиво, по-китайски, на четырех-пяти диалектах, но совершенно безграмотно, чуть-чуть по-вьетнамски и знаю тайский ровно настолько, чтобы сказать: «Моя хотеть видеть американский консул, быстро-очень-черт-побери, эй ты!»

Я рассмеялся: последнюю фразу она произнесла с жутким акцентом.

– Здесь я уже восемь лет. Вы догадались, где это «дома»?

– Вьетнам? – предположил я.

– Точно. Сайгон.

– А я принял вас за японку.

– Когда-нибудь я вам о себе расскажу… Виктор, а там за дверью стиральная машина?

– Точно.

– Я не слишком вам помешаю, если кое-что постираю?

Конечно, она мне не мешала. Семь пар джинсов – некоторые с отрезанными штанинами – и две дюжины маек с рисунками вполне сошли бы за мальчишеский гардероб, если бы к ним не прилагались еще всякие полупрозрачные предметы.

Потом мы отправились на задний двор посидеть в последних лучах заходящего солнца, и она захотела взглянуть на мой огород. Предмет моей гордости. Когда я чувствую себя хорошо, я провожу там по нескольку часов, обычно по утрам, причем круглый год. На юге Калифорнии это возможно.

Ей все понравилось, хотя огород выглядел не лучшим образом: последние дни я проводил либо в постели, либо в горячей ванне, и на грядках повылезли сорняки.

– Когда я была маленькой, я тоже работала на огороде, – сказала Лиза. – И еще два года на рисовых плантациях.

– Видимо, там все по-другому.

– Еще бы, черт побери. Несколько лет после этого я не могла даже смотреть на рис.

Мы разговаривали о разных вещах. Не помню уже с чего, но я рассказал ей, что воевал в Корее. Узнал, что ей двадцать пять лет и что дни рождения у нас совпадают, так что несколько месяцев назад мне исполнилось ровно вдвое больше, чем ей.

Имя Клюга всплыло в разговоре только один раз, когда Лиза упомянула, что очень любит готовить, но в доме моего соседа делать это совершенно невозможно.

– В гараже у него стоит морозильник, забитый всякими замороженными обедами, – сказала она. – В доме одна тарелка, одна вилка, одна ложка и один стакан. Плюс микроволновая печь – самая лучшая модель из тех, что можно встретить в каталогах. И все. На кухне больше ничего нет. – Она покачала головой, – Он явно был со странностями.

Лиза разделалась со стиркой уже к вечеру. Она переложила белье в плетеную корзину, и мы отправились развешивать его на веревках. Я встряхивал очередную майку и разглядывал картинку и надпись. Иногда я сразу понимал, о чем речь, иногда нет. Там были рок-группы, карта Лос-Анджелеса, снимки из «Звездного пути»… Всего понемногу.

– А что такое «Общество L5»? – спросил я.

– Это парни, которые хотят построить в космосе орбитальные фермы. Я спросила, собираются ли они выращивать там рис, а они ответили, что рис, по их мнению, не самая лучшая культура для условий невесомости, и тогда я эту майку купила.

– И сколько же их у тебя?

– О-о! Должно быть, сотни четыре или пять.[24]24
  Пропущено:
  «I usually wear 'em two or three times and then put them away.»
  I picked up another shirt, and a bra fell out. It wasn't the kind of bra girls wore when I was growing up. It was very sheer, though somehow functional at the same time.
  «You like, Yank?» Her accent was very thick. «You oughtta see my sister!»
  I glanced at her, and her face fell.
  «I'm sorry, Victor,» she said. «You don't have to blush.» She took the bra from me and clipped it to the line.
  She must have mis-read my face. True, I had been embarrassed, but I was also pleased in some strange way. It had been a long time since anybody had called me anything but Victor or Mr. Apfel.


[Закрыть]

На следующий день почта принесла письмо из адвокатской конторы в Чикаго. О семистах тысячах долларов. Оказывается, деньги перевела мне арендная компания в Делавэре, основанная в 1933 году для того, чтобы обеспечить мою старость. Основателями числились мои родители. Кое-какие долгосрочные вклады созрели, что и привело к моему недавнему финансовому взлету. Налоги, как оказалось, были уже уплачены.

Полная ерунда. У моих родителей никогда не было таких денег. Я вернул бы их, если б только знал, у кого Клюг их украл.

Потом я решил, что через год, если не окажусь к тому времени в тюрьме, отдам эти деньги на благотворительность. Может быть, в «Фонд спасения китов». Или «Обществу L5».

Все утро я провел в саду. Затем сходил в магазин и купил немного говядины и свинины. Покупки я нес домой в складной проволочной корзине и чувствовал себя просто отлично. Проходя мимо серебристого «Феррари», я улыбнулся.

Лиза еще не приходила за выстиранным бельем. Я снял его с веревки, сложил и отправился к дому Клюга.

– Это я – Виктор.

– Входи.

Лиза сидела там же, где и в прошлый раз, но одета была уже не так легкомысленно. Увидев у меня в руках корзину с бельем, она хлопнула себя по лбу и бросилась ее забирать.

– Извини, Виктор. Я собиралась…

– Ничего, – сказал я. – Мне не в тягость. И кроме того, у меня появилась возможность пригласить тебя на ужин еще раз.

Что-то в ее лице изменилось, но она быстро с собой справилась. Может быть, «американская» кухня понравилась ей гораздо меньше, чем она говорила, а может быть, дело было в поваре…

– Конечно, Виктор, с удовольствием. Давай корзину. И открой, пожалуйста, шторы, а то здесь как в гробнице.

Лиза торопливо удалилась в другую комнату. Открывая шторы, я заметил, как подъехала машина Осборна. Потом вернулась Лиза. На очередной майке значилось название магазина,[25]25
  В оригинале: «This one said A CHANGE OF HOBBIT»
  A Change of Hobbit (1972–1991) – один из первых книжных магазинов, торговавших книгами исключительно в жанрах НФ, фэнтези и хоррор.
  (Вики)


[Закрыть] где продают фантастическую литературу. Под надписью расположилось приземистое существо с волосатыми ножками. Лиза выглянула в окно и заметила приближающегося Осборна.

– Итак, Ватсон, – произнесла она, – к нам пожаловал инспектор Лестрейд из Скотланд-Ярда. Впустите его, пожалуйста.

Я рассмеялся, и Осборн подозрительно уставился на меня, едва вошел в комнату.

– Здравствуйте, Апфел, – начал он. – Мы наконец-то узнали, кто такой Клюг на самом деле.

– Патрик Уильям Гэвин, – сказала Лиза.

У Осборна отвисла челюсть, и довольно долго он не мог справиться с собой. Потом все-таки закрыл рот, но тут же открыл снова:

– Откуда вы это узнали, черт побери?

Лиза ласково погладила клавиатуру компьютера.

– Я получила эти данные, как только они поступили в вашу контору сегодня утром. Там у вас в компьютере сидит маленькая потайная подпрограмма,[26]26
  В оригинале: «little stoolie program».


[Закрыть] которая шепчет мне кое-что на ухо всякий раз, когда в материалах упоминается фамилия «Клюг». Однако для меня это было лишним. Пять дней назад я уже знала все.

– Тогда почему вы… почему вы ничего не сказали?

– Вы не спрашивали.

Некоторое время они смотрели друг на друга в упор. Я понятия не имел, какие события предшествовали этой конфронтации, но и так было ясно, что большой любви они друг к другу не испытывают. Сейчас Лиза выиграла раунд и, похоже, ей это доставило удовольствие.

– Если припоминаете, вы пригласили меня, потому что у ваших людей ничего не получилось. Когда я начала работу, система программ уже была повреждена и практически парализована. Ваши люди не могли ничего поправить, и вы решили, что вреда от меня во всяком случае не будет. А вдруг я смогу расколоть коды Клюга, не разрушив систему окончательно? Я это сделала. Вам нужно было только прийти и спросить. Я завалила бы вас тоннами распечаток.

Осборн внимательно слушал. Возможно, он даже понял, что ошибался в своей оценке.

– Что вы узнали? Я могу посмотреть сейчас?

Лиза кивнула и нажала несколько клавиш На дисплее перед ней и на том, возле которого стоял Осборн, появился текст. Я подошел к терминалу Лизы и начал читать.

Текст представлял собой краткую биографию Клюга/Гэвина.

Возраста он был примерно того же, что и я, но в то время, когда в меня стреляли далеко от дома, он старательно делал карьеру в только-только родившейся области производства компьютеров. Он работал в ведущих исследовательских центрах, и меня удивило, что на установление его личности потребовалось больше недели.

– Все эти данные я собрала довольно просто, – рассказывала Лиза, пока мы читали. – Первое, что вы должны понять о Гэвине, это то, что сведений о нем нет ни в одной компьютерной информационной системе. Поэтому я начала обзванивать людей во всех концах страны…

Кстати, у него очень любопытный телефонный комплекс: в нем для каждого звонка генерируется новый исходный номер, и вы не можете ни перезвонить обратно, ни проследить, откуда вам позвонили. Так вот, я начала расспрашивать про всех ведущих специалистов в этой области в пятидесятые и шестидесятые годы, и мне назвали множество имен. После чего мне оставалось лишь узнать, кого теперь нет в информационных досье. Свою смерть Гэвин сфабриковал в 1967 году, я даже обнаружила один отчет об этом событии в старых газетных подборках. Все люди, которые знали Гэвина, знали и о его смерти. Во Флориде есть настоящее – на бумаге – свидетельство о рождении, но других документов, касающихся личности Гэвина, я не нашла. Он не оставил в нашем мире никаких следов. Мне это показалось достаточно убедительным доказательством.

Осборн дочитал текст до конца и поднял глаза.

– Очень хорошо, мисс Фу. Что еще вам удалось узнать?

– Я расколола некоторые из его кодов. Мне повезло, потому что я сумела влезть в базовую программу,[27]27
  В оригинале: «basic rape-and-plunder program».


[Закрыть] которую Гэвин написал, чтобы атаковать чужие программы. Я использовала ее против кое-каких его собственных творений. Еще мне удалось проникнуть в файл, содержащий ключи[28]28
  В оригинале: «file of passwords» – файл с паролями.


[Закрыть] и заметки о том, где и как они используются. Кое-чему я от него научилась. Но это только надводная часть айсберга.

Она махнула рукой в сторону молчаливых металлических «мыслителей», расставленных по всей комнате.

– То, что вы видите перед собой, – это самое хитрое электронное оружие среди всего, что человечеству удалось пока создать. Система бронирована не хуже какого-нибудь крейсера. И она обязана быть такой, поскольку в мире полным-полно хитрых сторожевых программ, которые вцепляются, подобно терьерам, в любого непрошеного гостя и держат его мертвой хваткой. Если же они все-таки добирались сюда, с ними расправлялся уже Клюг, но большей частью никто не подозревал, что он взломал их защиту и проник в машину. Клюг напоминал крылатую ракету – быструю, маневренную, летящую над самой землей, и свои атаки он направлял сразу с нескольких сторон. Конечно, в наши дни большие информационные системы хорошо защищены, в них используются пароли и очень сложные коды. Но Клюг участвовал в разработке большинства этих систем. Нужен дьявольски хитрый замок, чтобы не пустить в дом того, кто делал замки всю жизнь. Опять же, Клюг помогал устанавливать многие крупные системы, и еще тогда он оставил в программном обеспечении своих тайных информаторов. Если коды менялись, компьютер сам передавал информацию об этом в какую-нибудь надежную машину, откуда ее позже вычерпывал Клюг. Это как если бы вы купили огромного, злющего, отлично выдрессированного сторожевого пса, а на следующую ночь приходит тот тип, который его дрессировал, гладит пса по голове и грабит ваш дом подчистую…

И в таком вот духе. Когда Лиза начинала говорить о компьютерах, девяносто процентов сказанного до меня просто не доходило.

– Я хотела бы кое-что узнать, Осборн, – сказала Лиза.

– Что именно?

– Зачем я здесь? Чтобы раскрутить за вас это дело? Или с вас хватит того, что я приведу систему в такое состояние, когда с ней сможет работать любой грамотный пользователь?

Осборн задумался.

– Меня беспокоит, – добавила она, – что я постоянно попадаю в засекреченные банки данных. Боюсь, в один прекрасный день кто-нибудь вышибет дверь и наденет на меня наручники. Вас это тоже должно беспокоить, потому что кое-кому в кое-каких организациях может не понравиться, если в их дела будет соваться обыкновенный полицейский из какого-то там отдела по борьбе с особо опасными преступлениями.

При этих словах Осборн вскинул голову.

– А что мне делать? – огрызнулся он. – Упрашивать вас остаться?

– Нет. Мне достаточно вашего разрешения. Не обязательно даже в письменном виде. Просто подтвердите, что одобряете продолжение работ.

– Послушайте, что я вам скажу. Если говорить об интересах округа Лос-Анджелес и штата Калифорния, то дома Клюга вообще не существует. Здесь нет участка. Он не зафиксирован в документах. С точки зрения закона, этого места просто нет. И если кто-то вправе дать вам разрешение на работу с материалами Клюга, так это именно я, а я по-прежнему считаю, что здесь было совершено убийство. Так что продолжайте работать.

– Не очень-то надежная защита, – задумчиво произнесла Лиза.

– А чего бы вы хотели? Ладно, что еще вам удалось обнаружить?

Лиза повернулась к клавиатуре и принялась печатать. Вскоре заработал принтер.[29]29
  Пропущено:
  «and Lisa leaned back. I glanced at her screen. It said: osculate posterior-p. I remembered that osculate meant kiss. Well, these people have their own language. Lisa looked up at me and grinned.
  „Not you,“ she said, quietly. „Him.“
  I hadn't the faintest notion of what she was talking about.»


[Закрыть] Сложив распечатку, Осборн собрался было уходить, но не удержался и уже в дверях остановился, чтобы дать последние указания.

– Если обнаружите какую-то информацию, доказывающую, что это было не самоубийство, дайте мне знать.

– О’кей. Это было не самоубийство.

Осборн поначалу не понял.

– Мне нужны доказательства.

– У меня они есть, только вам они, скорее всего, не подойдут. Эту глупую предсмертную записку писал не Клюг.

– Откуда вы знаете?

– Я поняла это в первый же день, как только дала машине команду распечатать программу,[30]30
  В оригинале: «I had the computer list the program.»
  Компьютер TI-99/4A поставлялся с языком программирования Бэйсик – TI BASIC. Команда LIST – в Бэйсике – вывод на экран кода программы.


[Закрыть] а потом сравнила ее стиль со стилем Клюга. Это не его программа. Она выполнена предельно компактно.[31]31
  В оригинале: «It's tighter'n a bug's ass.»


[Закрыть] Ни одной лишней строчки. Клюг выбрал себе такой псевдоним неспроста. Вы знаете, что означает «клюг»?

– Умный, – вставил я.

– Буквально – да. Но это еще и… нечто чрезмерно сложное.[32]32
  В оригинале: «But it means… a Rube Goldberg device.»
  Рубен Люциус Голдберг (англ. Reuben Lucius Goldberg; 4 июля 1883 – 7 декабря 1970) – американский карикатурист, скульптор, писатель, инженер и изобретатель.
  Голдберг более всего известен серией карикатур, в которых фигурирует так называемая «машина Руба Голдберга» – чрезвычайно сложное, громоздкое и запутанное устройство, выполняющее очень простые функции (например, огромная машина, занимающая целую комнату, цель которой – передвижение ложки с пищей от тарелки до рта человека).
  (Вики)


[Закрыть] Нечто такое, что работает исправно, но по непонятным причинам… У нас говорят – «клюговать» ошибки в программе…[33]33
  В оригинале: «You 'kluge around' bugs in a program. It's the hacker's vaseline.»


[Закрыть]

– И что?

– Программы Клюга выглядят просто жутко. Там полно соплей, которые он не удосужился подчистить. Но он был гением, и его программы работают безукоризненно, хотя вас не покидает недоумение, как же это они все-таки работают. Служебные подпрограммы у него так написаны, что у меня мурашки по спине бегали, когда я с ними разбиралась. Жуть! Но по-настоящему хорошее программирование – это такая редкость, что его недоделки выглядят лучше, чем та гладкая чепуха, которую пишут середнячки.

Подозреваю, что Осборн понял из сказанного примерно столько же, сколько и я.

– Короче, ваше мнение основано на оценке стиля программирования?

– Да. К сожалению, пройдет еще лет десять, если не больше, прежде чем суд будет принимать такие вещи всерьез, как, скажем, анализ почерка или дактилоскопию. Но если вы понимаете что-нибудь в программировании, вам достаточно одного взгляда. Предсмертную записку написал кто-то другой, и этот кто-то, кстати, чертовски силен. Записка вызывала завещание как подпрограмму, и вот его-то без сомнения написал Клюг. Он там, можно сказать, всюду оставил свои отпечатки. Последние пять лет он шпионил за соседями ради удовольствия, влезал в военные информационные банки, школьные записи, налоговые файлы и банковские счета. А каждый телефон в радиусе трех кварталов он превратил в подслушивающее устройство. Чудовищное любопытство…

– Он упоминал где-нибудь, зачем он это делал? – спросил Осборн.

– Думаю, он просто рехнулся. Возможно, он был психологически неуравновешен и склонен к самоубийству – все эти капсулы с наркотиками здоровья ему, конечно, не прибавляли. Он готовился к смерти, и Виктор оказался единственным, кого он счел достойным наследства. Если бы не эта записка, я бы поверила, что Клюг покончил с собой. Но он ее не писал. В этом я готова поклясться.

В конце концов мы избавились от Осборна, и я отправится домой заниматься обедом. Когда все было готово, пришла Лиза и снова с огромным аппетитом накинулась на еду.

Потом я сделал лимонад, и мы устроились в моем маленьком патио, наблюдая, как сгущается вокруг нас вечер.

Проснулся я посреди ночи, весь в поту. Сел в постели, обдумывая события прошедшего дня. Выводы мне совсем не понравились. Поэтому я надел халат, шлепанцы и отправился к дому Клюга.

Входная дверь снова оказалась открытой настежь, но я все равно постучал, Лиза выглянула из гостиной.

– Виктор? Что-нибудь случилось?

– Не уверен, – сказал я. – Можно войти?

Она кивнула, и я прошел за ней в комнату. У консоли стояла открытая банка пепси. Лиза уселась на свою скамеечку, я заметил, что глаза у нее покраснели.

– Что случилось? – еще раз спросила она и зевнула.

– Тебе, наверно, надо поспать, – сказал я.

Она пожала плечами и кивнула.

– Да-а. Я никак не попаду в фазу, и сейчас у меня дневной настрой. Хотя я привыкла работать в любое время и подолгу… Надеюсь, ты пришел не для того, чтобы сказать мне об этом?

– Нет. Ты уверена, что Клюга убили?

– Предсмертную записку писал не он. Следовательно, остается убийство.

– Я долго думал, за что его могли убить. Он никогда не выходил из дома, так что, видимо, его убили за то, что он сделал что-то такое здесь, со своими компьютерами. А теперь ты… Честно говоря, я не знаю, что именно ты делаешь, но, похоже, ты влезаешь в те же самые дела. Что если эти люди вернутся?

Она вскинула брови.

– Какие люди?

Я растерялся. Опасения мои оформились недостаточно четко и выглядели, наверное, не очень-то убедительно.

– Не знаю… Ты говорила… – какие-то организации…

– Значит, ты заметил, как отреагировал на это Осборн? Он решил, что Клюг наткнулся на какую-нибудь тайную операцию, или что люди из ЦРУ убили его, когда он узнал о чем-то секретном, или…

– Я не знаю, Лиза. Но я испугался. Вдруг то же самое случится с тобой?

Она неожиданно улыбнулась.

– Спасибо, Виктор. Я не хотела признаваться при Осборне, но меня это тоже беспокоит.

– И что ты собираешься делать?

– Остаться и продолжать работу. Я пыталась придумать, как бы себя обезопасить, но в конце концов решила, что тут ничего не сделаешь.

– Но хоть что-то можно предпринять…

– У меня есть пистолет, если ты это имеешь в виду. Но подумай сам. Клюга убрали среди белого дня. Никто не видел, чтобы кто-то входил в дом. И я спросила себя: кто способен прийти днем, застрелить Клюга, запрограммировать предсмертную записку и уйти, не оставив никаких следов?

– Кто-то очень опытный и хитрый.

– Вот именно. Настолько опытный и хитрый, что едва ли у меня будет шанс помешать ему, если он решит разделаться со мной.

И ее слова, и ее равнодушие к собственной судьбе меня просто потрясли. Но все же она признала, что беспокоится.

– Тогда нужно прекратить все это. Уехать отсюда.

– Ну уж нет. Я не позволю, чтобы меня гоняли туда-сюда, – ответила она, и в ее голосе я уловил жесткую нотку.

Я подумал о том, что мог бы сказать еще кое-что, но не стал.

– По крайней мере… запирай входную дверь, ладно?

Она рассмеялась и поцеловала меня в щеку.

– Обещаю. И я очень благодарна тебе за заботу. Очень.

Я подождал, пока она закроет за мной дверь, и, услышав, как щелкнул замок, побрел через освещенный луной двор к своему дому. На полпути я остановился, сообразив, что мог бы предложить ей переночевать в моей второй спальне. Или остаться с ней в доме Клюга.

Но потом решил не делать этого из боязни, что она неправильно меня поймет.

Только оказавшись в постели, я понял с огорчением и некоторым презрением к самому себе, что у нее были все основания понять меня неправильно.

И это при том, что я ровно в два раза старше ее.

Утро я провел на огороде, планируя меню на вечер. Мне всегда нравилось готовить, но ужины с Лизой стали для меня самым радостным событием дня. Более того, я уже считал их обязательными. Поэтому, когда около полудня я выглянул на улицу и увидел, что ее машины нет на месте, мне стало не по себе.

Я торопливо прошел к дому Клюга. Дверь опять была открыта настежь. Осмотрев дом, я ничего особенного не обнаружил, только в спальне на полу были аккуратно разложены стопки ее одежды. Все еще дрожа, я постучал в дверь Ланьеров, Открыта Бетти и сразу заметила, что я чем-то встревожен.

– Та девушка в доме Клюга… – сказал я. – Что-то произошло. Может быть, нам позвонить в полицию?

– А что случилось? – спросила Бетти, глядя поверх моего плеча. – Похоже, она еще не вернулась.

– Что ты имеешь в виду?

– Я видела, как она уехала с час назад. Машина у нее что надо!

Чувствуя себя полным идиотом, я попытался сделать вид, будто ничего особенного не произошло, однако успел заметить, каким взглядом посмотрела на меня Бетти. Словно ей хотелось погладить меня по голове или что-то вроде того. Я почувствовал, что начинаю злиться.

Лиза оставила одежду, значит, она должна вернуться. Продолжая уверять себя, что это действительно так, я забрался в ванну с обжигающе горячей водой.

Услышав стук, я открыл дверь и увидел Лизу. С пакетами в обеих руках и с обычной ослепительной улыбкой на лице.

– Я собиралась сделать это еще вчера, но забыла и вспомнила, только когда ты пришел. Мне так хотелось сделать тебе сюрприз, что я съездила и купила кое-что, чего нет у тебя ни в саду, ни на кухне…

Она продолжала говорить, пока мы выгружали из пакетов съестное. Я молчал. На Лизе была новая майка, надпись на которой гласила: B+Л-П.[34]34
  В оригинале: «She was wearing a new T-shirt. There was a big V, and under it a picture of a screw, followed by a hyphen and a small case „p.“ I thought it over as she babbled on. V, screw-p.»


[Закрыть] Я нарочно не стал спрашивать, что это означает.

– Ты любишь вьетнамскую кухню?

Я взглянул на нее, и только теперь до меня дошло, что она очень взволнована.

– Никогда не пробовал, – сказал я. – Но я люблю китайскую, японскую и индийскую. Я вообще люблю пробовать все новое.

В последней части я покривил душой, но не так чтобы очень сильно: хотя иногда я и пробую новые рецепты, но вкусы в еде у меня в общем-то вполне католические.

– Не представляю, что у меня получится, – засмеялась она. – Моя мать была наполовину китаянкой. Так что сегодня на ужин будет нечто беспородное.

Она подняла глаза и, увидев мое лицо, снова рассмеялась.

– Я забыла, что ты бывал в Азии. Не бойся, собачьего мяса я готовить не буду.

Единственное, что было совершенно невыносимо, это палочки. Я мучался с ними, сколько мог, потом отложил в сторону и взял вилку.

– Извини, – сказал я, – но мне это не под силу.

– Ты вполне прилично с ними управлялся.

– Было время научиться.

Каждое новое блюдо воспринималось мною как откровение: ничего подобного я в жизни не пробовал.[35]35
  Пропущено: Toward the end, I broke down halfway.
  «Does the V stand for victory?» I asked.
  «Maybe.»
  «Beethoven? Churchill? World War Two?»
  She just smiled.
  «Think of it as a challenge, Yank.»


[Закрыть]

– Ты меня боишься, Виктор?

– Поначалу боялся.

– Из-за моего лица?

– Просто обобщенная азиатофобия. Наверно, я все-таки расист. Против своей воли.

Она кивнула. Мы снова сидели в патио, хотя солнце уже давно скрылось за горизонтом.

Я не могу припомнить точно, о чем мы говорили прежде, но, во всяком случае, нам было интересно.[36]36
  Пропущено: «I have the same problem,» she said.
  «Fear of Orientals?» I had meant it as a joke.
  «Of Cambodians.» She let me take that in for a while, then went on. «When Saigon fell, I fled to Cambodia. It took me two years with stops when the Khmer Rouge put me in labor camps. I'm lucky to be alive, really.»
  «I thought they called it Kampuchea now.»
  She spat. I'm not even sure she was aware she had done it.
  «It's the People's Republic of Syphilitic Dogs. The North Koreans treated you very badly, didn't they, Victor?»
  «That's right.»
  «Koreans are pus suckers.» I must have looked surprised, because she chuckled.


[Закрыть]

– У вас, американцев, комплекс по поводу расизма. Как будто вы его изобрели, и никто другой, кроме, может быть, ЮАР и нацистов, не знают толком, что такое расизм на практике. Вы не в состоянии отличить одно желтое лицо от другого и считаете все желтые нации монолитным блоком. Хотя на самом деле у азиатов расовая ненависть ох как сильна.[37]37
  В оригинале: «When in fact Orientals are among the most racist peoples on the earth.»
  Затем пропущено: «The Vietnamese have hated the Cambodians for a thousand years. The Chinese hate the Japanese. The Koreans hate everybody. And everybody hates the 'ethnic Chinese.' The Chinese are the Jews of the east.»
  «I've heard that.»


[Закрыть] – Она задумалась, потом добавила: – Как я ненавижу Камбоджу, ты бы знал! Я бежала туда из Сайгона и на два года попала в трудовые лагеря. Наверное, мне надо ненавидеть только этого подонка Пол Пота, но мы не всегда властны над своими чувствами…

На следующий день я зашел к ней около полудня. На улице похолодало, но в ее темной пещере еще держалось тепло.

Лиза рассказала мне кое-что о компьютерах, но когда она дала мне поработать с клавиатурой, я быстро запутался, и мы решили, что мне едва ли стоит планировать для себя карьеру программиста.

Одно из приспособлений, которое она мне показала, называлось «модем».[38]38
  В оригинале – «telephone modem».


[Закрыть] С его помощью Лиза могла связываться с любыми другими компьютерами практически во всем мире. Когда я пришел, она как раз общалась с кем-то в Станфорде, с человеком, которого она никогда не видела и знала только по его позывному «Бабл-Сортер».[39]39
  В оригинале – Bubble Sorter.
  Bubble sort – Сортировка простыми обменами, сортировка пузырьком – простой алгоритм сортировки. Для понимания и реализации этот алгоритм – простейший, но эффективен он лишь для небольших массивов.
  (Вики)


[Закрыть] С жуткой скоростью они перебрасывались своими компьютерными словечками. Под конец Бабл-Сортер напечатал: «Пока-П». В ответ Лиза напечатала: «И».[40]40
  В оригинале: «At the end, Bubble Sorter wrote „bye-p.“ Lisa typed T.»
  T = True


[Закрыть]

– Что означает «И»? – спросил я.

– «Истина». В смысле «да», но обычное «да» для хакера слишком прямолинейно.

– А что такое «пока-П»?

– Это вопрос. Добавляешь к слову «П», и получается вопрос. «Пока-П» означает, что Бабл-Сортер спрашивает, закончен ли наш разговор.[41]41
  Пропущено: «I thought that over.
  „So how would you translate 'osculate posterior-p'?“
  „'You wanna kiss my ass?' But remember, that was for Osborne.“»


[Закрыть]

Я задумался и посмотрел на ее майку, потом – в глаза, серьезные и спокойные. Она ждала, сложив руки на коленях.

В+Л-П[42]42
  В оригинале: «Intercourse-p.»


[Закрыть]

– Да, – сказал я. – Да.

Лиза положила очки на стол и стянула майку через голову.[43]43
  Пропущено: We made love in Kluge's big waterbed.
  I had a certain amount of performance anxiety-it had been a long, long time. After that, I was so caught up in the touch and smell and taste of her that I went a little crazy. She didn't seem to mind.
  At last we were done, and bathed in sweat. She rolled over, stood, and went to the window. She opened it, and a breath of air blew over me. Then she put one knee on the bed, leaned over me, and got a pack of cigarettes from the bedside table. She lit one.
  «I hope you're not allergic to smoke,» she said.
  «No. My father smoked. But I didn't know you did.»
  «Only afterwards,» she said, with a quick smile. She took a deep drag. «Everybody in Saigon smoked, I think.» She stretched out on her back beside me and we lay like that, soaking wet, holding hands. She opened her legs so one of her bare feet touched mine. It seemed enough contact. I watched the smoke rise from her right hand.
  «I haven't felt warm in thirty years,» I said. «I've been hot, but I've never been warm. I feel warm now.»
  «Tell me about it,» she said.
  So I did, as much as I could, wondering if it would work this time. At thirty years remove, my story does not sound so horrible. We've seen so much in that time. There were people in jails at that very moment, enduring conditions as bad as any I encountered. The paraphernalia of oppression is still pretty much the same. Nothing physical happened to me that would account for thirty years lived as a recluse.
  «I was badly injured,» I told her. «My skull was fractured, I still have… problems from that. Korea can get very cold, and I was never warm enough. But it was the other stuff. What they call brainwashing now.»
  «We didn't know what it was. We couldn't understand that even after a man had told them all he knew they'd keep on at us. Keeping us awake. Disorienting us. Some guys signed confessions, made up all sorts of stuff, but even that wasn't enough. They'd just keep on at you.»
  «I never did figure it out. I guess I couldn't understand an evil that big. But when they were sending us back and some of the prisoners wouldn't go… they really didn't want to go, they really believed…»
  I had to pause there. Lisa sat up, moved quietly to the end of the bed, and began massaging my feet.
  «We got a taste of what the Vietnam guys got, later. Only for us it was reversed. The GJ.'s were heroes, and the prisoners were…»
  «You didn't break,» she said. It wasn't a question.
  «No, I didn't.»
  «That would be worse.»
  I looked at her. She had my foot pressed against her flat belly, holding me by the heel while her other hand massaged my toes.
  «The country was shocked,» I said. «They didn't understand what brainwashing was. I tried telling people how it was. I thought they were looking at me funny. After a while, I stopped talking about it. And I didn't have anything else to talk about.»
  «A few years back the Army changed its policy. Now they don't expect you to withstand psychological conditioning. It's understood you can say anything or sign anything.»
  She just looked at me, kept massaging my foot, and nodded slowly. Finally she spoke.
  «Cambodia was hot,» she said. «I kept telling myself when I finally got to the U.S. I'd live in Maine or someplace, where it snowed. And I did go to Cambridge, but I found out I didn't like snow.»
  She told me about it. The last I heard, a million people had died over there. It was a whole country frothing at the mouth and snapping at anything that moved. Or like one of those sharks you read about that, when its guts are ripped out, bends in a circle and starts devouring itself.
  She told me about being forced to build a pyramid of severed heads. Twenty of them working all day in the hot sun finally got it ten feet high before it collapsed. If any of them stopped working, their own heads were added to the pile.
  «It didn't mean anything to me. It was just another job. I was pretty crazy by then. I didn't start to come out of it until I got across the Thai border.»
  That she had survived it at all seemed a miracle. She had gone through more horror than I could imagine. And she had come through it in much better shape. It made me feel small. When I was her age, I was well on my way to building the prison I have lived in ever since. I told her that.
  «Part of it is preparation,» she said, wryly. «What you expect out of life, what your life has been so far. You said it yourself. Korea was new to you. I'm not saying I was ready for Cambodia, but my life up to that point hadn't been what you'd call sheltered. I hope you haven't been thinking I made a living in the streets by selling apples.»
  She kept rubbing my feet, staring off into scenes I could not see.
  «How old were you when your mother died?»
  «She was killed during Tet, 1968. I was ten.»
  «By the Viet Cong?»
  «Who knows? Lot of bullets flying, lot of grenades being thrown.»
  She sighed, dropped my foot, and sat there, a scrawny Buddha without a robe.
  «You ready to do it again, Yank?»
  «I don't think I can, Lisa. I'm an old man.»
  She moved over me and lowered herself with her chin just below my sternum, settling her breasts in the most delicious place possible.
  «We'll see,» she said, and giggled. «There's an alternative sex act I'm pretty good at, and I'm pretty sure it would make you a young man again. But I haven't been able to do it for about a year on account of these.» She tapped her braces. «It'd be sort of like sticking it in a buzz saw. So now I do this instead. I call it 'touring the silicone valley.'» She started moving her body up and down, just a few inches at a time. She blinked innocently a couple times, then laughed.
  «At last, I can see you,» she said. «I'm awfully myopic.»
  I let her do that for a while, then lifted my head.
  «Did you say silicone?»
  «Uh-huh. You didn't think they were real, did you?»
  I confessed that I had.
  «I don't think I've ever been so happy with anything I ever bought. Not even the car.»
  «Why did you?»
  «Does it bother you?»
  It didn't, and I told her so. But I couldn't conceal my curiosity.
  «Because it was safe to. In Saigon I was always angry that I never developed. I could have made a good living as a prostitute, but I was always too tall, too skinny, and too ugly. Then in Cambodia I was lucky. I managed to pass for a boy some of the time. If not for that I'd have been raped a lot more than I was. And in Thailand I knew I'd get to the West one way or another, and when I got there, I'd get the best car there was, eat anything I wanted any time I wanted to, and purchase the best tits money could buy. You can't imagine what the West looks like from the camps. A place where you can buy tits!»
  She looked down between them, then back at my face.
  «Looks like it was a good investment,» she said.
  «They do seem to work okay,» I had to admit.


[Закрыть]

К вечеру мы решили, что Лизе следует перебраться в мой дом. Кое-какие операции ей необходимо было выполнять у Клюга, но остальное она вполне могла делать у меня с помощью переносного терминала и охапки дисков. Мы выбрали один из лучших компьютеров, дюжину периферийных устройств и установили все это хозяйство в одной из моих комнат.[44]44
  В оригинале: «installed her at a cafeteria table in my bedroom.»


[Закрыть]

Конечно же, мы оба понимали, что этот переезд вряд ли спасет нас, если те, кто прикончил Клюга, решат заняться Лизой. Но все-таки я почувствовал себя спокойнее, и она, надеюсь, тоже.