Текст книги "Ледяное озеро"

Автор книги: Джон Фарроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

И почему Энди не вернулся тогда в ее номер в балтиморском мотеле, не сказал ей, что надо сматывать удочки? С какой стати он возложил эту задачу на Люка и почему был так уверен, что его старый приятель расскажет ей об этом? Его объяснения казались ей надуманными и маловразумительными.

Что касается Камиллы и Энди, у каждого из них хватало причин с подозрением относиться друг к другу. Страстное стремление Люси помогать людям, вполне соответствующее ее характеру, было для Энди убедительно и вполне понятно, но Камиллу он воспринимал как холодную, расчетливую и замкнутую женщину. Он не был с ней достаточно хорошо знаком, чтобы определить мотивы, которыми она руководствовалась, а потому не мог поверить, что она действует под давлением. С самого начала он признал ее лишь потому, что ее признавала Люси, и он доверился ее суждениям. И то, что теперь Люси стала относиться к ней с недоверием, стало для него тревожным сигналом.

Камилла, в свою очередь, ему совершенно не доверяла. Из разговоров с Хонигваксом она поняла, что Энди как-то связан с организованной преступностью, хотя и не знала, как именно, но вместе с тем ей было ясно, что парень по уши влюбился, а любовь плохо увязывается с целями, которые обычно ставят перед собой преступники. Известно немало случаев, когда под влиянием этого чувства люди меняются, исправляются и становятся лучше, чтобы быть его достойными. Но даже если ему можно было верить, он был настолько подвержен страстям и увлечениям, что в любой момент мог им поддаться и свернуть с избранного пути. Камилла стремилась сделать все возможное, чтобы выявить его слабости.

Когда Люси на стук Камиллы отворила дверь, Энди въезжал во двор на видавшем виды «шевроле» с пятнами ржавчины. Казалось, он каждый раз приезжал к ней на другой машине. Камилла кривовато улыбалась, казалось, она вот-вот расплачется, и на Люси это подействовало. Подруги обнялись.

– Ох, моя дорогая, – проскулила Камилла, – все это так ужасно! Просто жуть!

Обе женщины были в джинсах; выбор одежды как бы задавал тон их встрече: надо было браться за работу, что-то предпринимать, практически решать вставшую проблему. Люси кивнула, в голове ее промелькнули образы умерших друзей, которых они обе так хорошо знали, она снова крепко обняла подругу.

Эндрю Стетлер с шумом поднимался по ступенькам в ее квартирку над гаражом.

– Ну вот, – сказал он, войдя в помещение, – теперь мы все в сборе. Давайте переходить к делу.

Они обсудили создавшееся положение. Тот факт, что все трое собрались вместе, свидетельствовал об их стремлении к совместному поиску решений, но обсуждение волновавших их проблем выявило сомнения, которые надо было рассеять в первую очередь.

– Видишь ли, Энди, – прояснила ситуацию Камилла. – Люси никак не может взять в толк, почему ты уехал от нее из Балтимора, так и не сказав, что она убивает людей.

– Ей должен был об этом сказать Люк! – Энди снова привел тот же довод.

– Трудно согласиться с этой теорией.

– Что мне на это тебе сказать? – спросил Энди тоном кающегося грешника – Это не теория. Это правда.

Понимая, какие чувства Энди испытывает к Люси, Камилла решила, что будет лучше, если его попытается раскрутить Люси. Но Стетлер упорно стоял на своем. Он поехал в Балтимор, потому что там ему надо было сделать работу.

– Я позвонил Камилле, – повторил он в пятый раз. – Мы вместе решили, что дела идут совсем не так, как было задумано. Я сказал об этом Люку, потом вылетел домой.

Выслушав в очередной раз его объяснения, Камилла еще раз убедилась в том, что ответственность за утечку информации лежала на Эндрю Стетлере – именно он через Люка передал ее Люси. Но теперь Камилла приняла в расчет и ту роль, которую сыграл в развитии событий Люк, – раньше она об этом ничего не знала. Люси решила вылечить его, и вскоре он скончался. Рано или поздно Люси сама бы поняла что к чему, независимо от того, сказал бы ей об этом Энди или нет. Если бы это случилось скорее раньше, чем позже, могли возникнуть проблемы, но говорить ей об этом было никак нельзя, особенно учитывая то обстоятельство, что она путешествовала вместе с бедным Люком, который был тогда живым свидетельством происходящего. В этих обстоятельствах его болтливость могла быть вполне объяснима. Кроме того, Энди оказался в достаточно сложной ситуации, поскольку дело касалось лечения его друга, который попал в смертельную опасность.

– И как же ты себя после этого чувствовал? – спросила его Камилла.

Она спохватилась слишком поздно – уже после того, как задала свой вопрос, поняв, что в нынешнем ее положении он был совершенно неуместен. Она здесь была в роли одной из них, а не в качестве соглядатая Хонигвакса. А она хотела знать, как он себя чувствовал, будучи соучастником произошедшего, хотя это в данном случае вообще не должно было ее интересовать.

– Что?

Она тут же попыталась все переиграть.

– Люк сильно хворал. Это ведь должно было вызвать в тебе какие-то чувства?

– Послушай, – сказал Энди и для большей убедительности положил руку на сердце, – я сам выступал в роли испытуемого. Ты ведь не думаешь, когда делаешь кому-то укол, что этот человек должен бояться боли или беспокоиться за свою жизнь? Ты сказала мне, что в Нью-Йорке дела обстоят плохо. Потом я выяснил, что мой приятель совсем разболелся, и это навело меня на некоторые соображения. Я связался с тобой, чтобы выяснить последние новости, надеялся от тебя узнать, что дела пошли на поправку. Положение складывалось непонятное. Но ты меня совсем не обрадовала. Вот я и рассказал Люку про плохие новости и отвалил домой, потому что это касалось важных вопросов, связанных с безопасностью, а в «БиоЛогике», как вы знаете, именно этим я и занимаюсь.

Проанализировав его ответ, Камилла сочла, что он вполне адекватный. Она знала, что Энди уже было известно о смерти пациентов. Он был в курсе с самого начала, имея доступ ко всей информации, которой располагал Хонигвакс. Но тогда с какой стати он решил связаться с ней? Если у него уже были основания считать, что они столкнутся с теми проблемами, которые встали перед ними теперь, он был просто гением обмана и мистификации. Она им восхищалась, но вместе с тем каким-то шестым чувством ощущала, что с ним надо держаться предельно осторожно. Она отметила, что его объяснение немного успокоило Люси.

– А ты как на это отреагировала? – спросил Энди Камиллу. – Тебе не было страшно видеть вокруг мертвых и умирающих? Разве ты об этом не сообщала?

– Что и кому я должна была сообщать? Люди, которые за этим стоят, плевать хотели на все наши сообщения! Допустим, это Хонигвакс. Предположим на минуточку, что это он. Но вы же знаете, что он никогда никому об этом ничего не говорил. И никто другой никогда не говорил, что мы работаем именно на него. Я получаю секретные шифрованные сообщения. А если что-то происходит не так или – как вышло на этот раз – дела идут хуже некуда, я не знаю, с кем мне надо связаться, не знаю, к кому обращаться за помощью. Получается, что в этой организации никто ни за что не отвечает.

– Не знаю, Камилла, – перебила ее Люси, – но ведь сейчас речь идет о том, что гибнут люди.

– Да нет, послушай, я ведь звонила Хонигваксу, пыталась поговорить с Рэндалом Ларджетом, но они и слушать ни о чем не хотят. Я пыталась им как обычно передать это шифровкой, сообщить им как-то, чтобы они со мной связались. Когда Энди объявился в Нью-Йорке, а потом позвонил мне из Балтимора, я было решила, что это они таким образом выходят со мной на связь. У них именно такая манера давать о себе знать. Я думала, Энди, что ты выступаешь от имени начальства, что это мой шанс сообщить ему о том, что там творится. Если бы не это, я бы тебе никогда не стала ничего рассказывать.

Ей казалось, что она тоже блистательно справилась со своей ролью – не хуже, чем Эндрю Стетлер со своей, но Люси, видимо, придерживалась другого мнения.

– Но ведь это ты, Камилла, составляла расписание, ты могла найти возможность как-то со мной связаться и остановить меня.

Отбрыкаться от такого обвинения было непросто. Камилла сразу поняла, что попала в сложное положение.

– Разве ты не помнишь, что с расписанием все пошло наперекосяк? Не говоря уже о том, что я была в кошмарном состоянии из-за того, что случилось. Как ты сама себя чувствовала, Люси, когда обо всем узнала? А тебе ведь только рассказали об этом, до тебя только слух дошел, ничего определенного. А мне каждый день приходилось ходить домой к людям, только что потерявшим родных и близких. Я должна была задавать им непростые вопросы о том, как протекала болезнь. Мне надо было выяснять, что там стряслось на самом деле. Мне приходилось говорить с умирающими. Можешь себе представить, в каком они были состоянии, какие муки они испытывали? Я была страшно расстроена, напугана, старалась связаться с Монреалем, чтобы они хоть что-нибудь сделали. Я просто поверить не могла в то, что происходит у меня на глазах. Я хотела с тобой связаться, но, думаешь, это было легко? Я была как в тумане, Люси.

Лучшего объяснения она придумать не могла, но оно отнюдь не проясняло всех вопросов, которые вызывало ее поведение. Поэтому Камилла добавила:

– Прости меня, я, должно быть, совсем обалдела, – и уперла глаза в пол.

– В сложившихся обстоятельствах, – пришел ей на выручку Энди, – тебя можно понять. К такому повороту событий никто не был готов. Весь вопрос в том, что нам делать теперь? Вы обе попали в крутую передрягу. Неважно, как на это смотрит каждая из вас, но, если вы будете валить вину друг на друга, ничем хорошим это не кончится.

Люси явно была на взводе, она вся напряглась. Девушка сидела, расставив ноги и уперев локти в колени. Лицо ее было закрыто ладонями, как будто она хотела утаить или, может быть, сдержать обуревавшую ее ярость. Извинения с обвинениями смешались у нее в голове – она понятия не имела, что делать, какое принять решение.

Камилла сидела напротив нее, зарывшись в диванных подушках. Она решила разыграть свою козырную карту. Позиции ее были слабоваты – она никак не могла внятно объяснить мотив своих поступков, а ей позарез было нужно, чтобы ей поверили.

– Мне кажется, ребята, – она зашла со своего козырного туза, – вы должны мне позволить обо всем рассказать Чарли.

Ее предложение отчасти разрядило царившую в комнате напряженную обстановку.

– Какого черта тебе надо посвящать его в наши дела? – спросил Энди.

– О чем ты говоришь, Камилла? Хочешь, чтобы нас сразу упекли за решетку? У нас тогда не будет ни единого шанса раскрутить это дело.

Камилла подняла руки, как будто была готова сдаться, но тут же продолжила гнуть свою линию.

– Я прекрасно понимаю, что на первый взгляд это звучит странно. Но Чарли меня любит. Я смогу ему все объяснить. Я так ему все преподнесу, что он должен будет меня защитить, а это значит, ему придется спасти и Люси. Он сможет нам помочь со всеми юридическими делами. Может быть, у него как-то получится провести собственное побочное расследование. А если все-таки нам не удастся избежать неприятностей, он поможет нам выбраться сухими из воды. Я только хочу сказать, нам невероятно повезло, что мой друг оказался полицейским. В том положении, в какое мы попали, это невообразимая удача.

Люси вздохнула и стала раскачиваться на стуле.

– Но он ведь в полиции не самая большая шишка.

– Да, большой шишкой его никак не назовешь, – шутливо добавил Энди, намекая на его рост, чтобы хоть немного поднять им настроение.

Его едкое замечание вызвало у Люси и Камиллы слабые улыбки.

Камилла учла высказанные критические замечания и попыталась использовать их в своих интересах.

– Именно об этом я и толкую. Он полицейский, но не того калибра. Его на работе никто особенно не жалует, его там держат за коротышку с семейными связями. Поэтому он будет на нашей стороне, я в этом абсолютно уверена, потому что к сослуживцам он тоже относится не лучшим образом. Он, Люси, конечно, не важняк, но должность у него все-таки приличная. У него – как это называется? – есть все необходимые полномочия, понимаешь? Он сможет нам помочь.

В тот вечер они много говорили, но так и не пришли ни к какому решению. Через несколько дней Люси в конце концов смягчилась. Она согласилась на помощь Чарльза Пеншо в надежде, что это поможет ей разобраться в юридических проблемах и защитит от возможных неприятностей. Девушка была готова почти ко всему – любая возможность восстановить справедливость была лучше бездеятельности, которая ее просто бесила. Энди выступил категорически против, но Вернер Хонигвакс после обсуждения состояния дел посоветовал ему пересмотреть отношение к проблеме. Он объяснил это тем, что им надо знать, как поведут себя в сложившейся ситуации полицейские. Он предупредил, что раньше или позже они пронюхают про это дело. И по большому счету будет даже лучше, если у Энди возникнет возможность наладить с кем-нибудь из них отношения. В итоге Стетлер неохотно согласился – выбора у него все равно не было, – и насчет привлечения Чарли Пеншо было окончательно принято положительное решение.

Во время их первой встречи, состоявшейся в следующее воскресенье в квартире Люси над гаражом, Чарли выслушал их версии случившегося. Он был потрясен, что его подруга попала в такую жуткую историю, чреватую самыми серьезными последствиями. Он заверил обеих женщин, что, когда придет время вывести на чистую воду настоящих виновных, в случае чистосердечного признания им, скорее всего, ничего не будет грозить. Самое главное в этом деле – найти и передать в руки правосудия истинных организаторов преступления. Но если этого не случится, они сами окажутся под подозрением и им будет грозить серьезная опасность.

Люси вполне устроил такой подход к проблеме. Поэтому она ничего не имела против того, чтобы Чарли направлял их действия.

Чарли сказал, что отделение, где он работает, напоминает стоячее болото, тихий омут, а сам он, конечно, был не самым лучшим в мире полицейским и расследование такого рода сложных преступлений ему не по плечу. Он предложил им каким-то образом привлечь к расследованию известного полицейского, который смог бы разобраться в этом запутанном деле, и тогда дело могло бы существенно продвинуться вперед. Он полагал, что сами они с ним не справятся.

Люси эта мысль тоже пришлась по душе, хотя Энди с Камиллой почему-то были не в восторге.

– К кому, ты считаешь, нам нужно обратиться? – спросила Люси.

– К сержанту-детективу Эмилю Санк-Марсу из монреальской полиции.

Они все уже слышали его имя. Этот полицейский был широко известен своей порядочностью и высокими профессиональными качествами. Его репутация была безупречной, поэтому ни Энди, ни Камилла не смогли ничего возразить на это предложение.

– Давайте так и сделаем, – сказала Люси. Ее сомнения относительно Чарли были обусловлены его тесной связью с Камиллой и тем, что его положение в полиции было недостаточно значительным. Но теперь он предложил прибегнуть к помощи легендарного сыщика, который был совершенно независим. – И чем скорее, тем лучше.

Ни Камилла, ни Чарли не разделяли ее энтузиазма.

– Нам надо действовать осмотрительно, – предупредил Чарли. – Мы спровоцируем его интерес к этому делу, но наша территория не входит в его юрисдикцию. Поэтому лучше было бы привлекать его постепенно, понемногу, нужно его как-то заинтриговать. Нам надо, чтобы Санк-Марс проникся уважением к Люси и Камилле и доверял им. Это займет время. Ты, Люси, должна будешь ему позвонить. А для встречи мы используем рыболовный домик Камиллы на озере. Нет, мы сделаем лучше – предложим ему самому снять рядом такой же домик и там организуем с ним встречу.

Камилла ничего не могла возразить, потому что именно она была инициатором приглашения Чарли. Энди тоже ничего не смог противопоставить плану Чарли.

– Так тому и быть, – неохотно согласился он.

– В чем дело, Энди? – спросила Люси. – Говори, что у тебя на уме.

– Он полицейский, Люси. И Санк-Марс полицейский. А меня от всех полицейских с души воротит. Извини, Камилла, но я их не люблю. Или ты забыла, что я – бывший зэк? Меня тошнит от них.

Поскольку этот аргумент не имел отношения к сути дела, после непродолжительного обсуждения деталей они договорились, если получится, назначить встречу с Санк-Марсом на утро следующего воскресенья.

– Как нам удастся его вытащить сюда без какой-либо веской причины?

После недолгого раздумья Чарли заметил:

– Он иногда приезжает к нам на озеро порыбачить. Я его несколько раз там видел, когда мы были вместе с Камиллой. Я даже как-то видел его фотографию, где его сняли, когда он выудил здоровенного окуня. Так что приглашение на озеро, где он иногда зимой удит рыбу, не сможет его не заинтересовать. Это одна из причин, по которой я хочу пригласить его сюда. Кроме того, я попробую достать его домашний телефон. Он и на это обязательно обратит внимание. Эти два обстоятельства настолько его заинтригуют, что он приедет.

– В воскресенье, – повторил Энди.

– В воскресенье.

– В конце концов, – с энтузиазмом воскликнула Люси, – мы хоть как-то сдвинемся с мертвой точки.

Камилла была настроена более скептически. Знаменитый сыщик – это вовсе не застенчивый любовник, которого ей легко контролировать, причем знаменитый полицейский должен был оказаться совсем рядом с ее домиком. Но делать было нечего – любые возражения с ее стороны были чреваты нежелательными подозрениями.

– Хорошо, – согласилась она. – Давайте так и сделаем.

– Ох уж эти мне полицейские, – пробурчал Эндрю Стетлер, – один, другой… Меня в дрожь бросает даже от тебя, Чарли.

Он ничего не мог с собой поделать, никак не мог сорвать этот план. Теперь ему было интересно, как Вернер Хонигвакс отреагирует на такое развитие событий. Сначала его начальник хотел, чтобы в дело ввязался один полицейский. А теперь он и против второго не будет ничего иметь? Остальные смотрели на него, ожидая, что он скажет что-нибудь по существу вопроса. Но Энди только пожал плечами, как бы говоря: «Всюду эти полицейские…»

* * *

После обеда Эндрю Стетлер пропустил в баре в центре города несколько рюмок и вернулся домой. По дороге он припарковал «шевроле» там, где оставил «олдсмобиль», пересел в свою машину и оставшийся путь проехал на ней. Он зашел в свой двухэтажный дом, стараясь сделать это как можно тише в надежде, что мать не заметит его возвращения. Поднявшись к себе на второй этаж, он снял ботинки и на цыпочках по ковру прошел в квартиру.

По сотовому он позвонил Вернеру Хонигваксу.

– Кое-что произошло, – сказал он ему.

– Нам надо встретиться, – сухо ответил босс. – Больше никаких телефонных звонков.

– Где и когда?

– Завтра. На работе. Я буду свободен в одиннадцать.

– Хорошо. Тогда и поговорим.

Не успел он положить трубку, как мать условным сигналом постучала в дверь. «Не женщина, а чудо в перьях. Ей надо было в шпионы податься», – подумал он.

Стетлер зашел в ванную, включил душ, потом вышел и открыл матери дверь.

– Ты дома один? – спросила она, загородив собой дверной проем.

– Не совсем, – соврал он.

– Энди…

– Что?

– Это что-то серьезное или очередная шлюха из бара?

– Девочка из бара, мама. Тебе с ней встречаться ни к чему. Она в душе.

– Хорошо, что она, по крайней мере, привыкла мыться. Вы оба сюда прокрались как парочка домушников, Энди. Мне показалось, что в форточку залезли воры.

– Даже не думай о таких вещах. Я не хотел тебя беспокоить, мам, потому что мне не нравится, когда ты сюда ко мне поднимаешься.

– Почему? Тебе стыдно, что привел в дом девку?

– Можно это сформулировать и так, – ответил Стетлер.

Его мать покачала головой, улыбнулась, потом тяжело вздохнула и стала спускаться по ступеням на первый этаж.

– Как же ты можешь так жить? – задала она на прощание риторический вопрос.

Эндрю Стетлер затворил за ней дверь.

«Да, – мелькнула у него мысль, – жизни моей нынешней, пожалуй, не позавидуешь».

Его размышления прервал телефонный звонок. Номер звонившего на дисплее не высветился – скорее всего, кто-то звонил ему по телефону-автомату. Энди снял трубку.

Это был Хонигвакс.

– Планы изменились. Меня беспокоят вопросы безопасности.

– Это – моя епархия.

– Тогда тебе надо уладить это дело, Энди! Поговорим, когда встретимся на корте. Какое-то время я не хочу появляться на работе.

– Когда?

– В восемь.

– Годится. Прямо страсти шпионские.

– Впредь так и будет, Энди. До встречи.

Стетлер положил трубку. Шеф его, казалось, начал понемногу сходить с ума. Как правило, параноидальное состояние клиента было ему на руку. Страх открывал перед ним многочисленные возможности, которые грех было бы не использовать. А в данном случае, он это знал, страх был особенно силен. «Интересно, – пришла ему в голову мысль, – как отреагирует Хонигвакс, узнав, что к расследованию дела может подключиться известный сыщик Эмиль Санк-Марс?»

Мысль оказалась настолько волнующей, что он стал размышлять в этом направлении. Если убрать полицейского, особенно такого знаменитого, как этот, скандал разразится невероятный. Проблем возникнет чертова прорва, но и выгоды от такого дела могут быть нешуточными.

Стетлер выключил душ, открыл холодильник и вынул из него баночку малинового йогурта. С подноса, стоявшего рядом с раковиной, взял ложечку. Потом прошел в небольшую гостиную, удобно устроился в глубоком мягком кресле, перекинул ноги через подлокотник и медленно, погруженный в мысли, съел содержимое баночки. Ему захотелось включить телевизор, но он вовремя передумал, потому что этим могла воспользоваться мать. Услышав звук какой-нибудь передачи, она бы непременно снова к нему поднялась, чтобы взглянуть на якобы приглашенную им девушку. Стетлер так и сидел в темноте, погрузившись в раздумья. У него уже возникли кое-какие соображения, но ему надо было детально продумать вопрос о соотношении возможных выгод и последствий такого шага. Он пытался убедить себя, что по разным причинам оптимальным для него вариантом было заказать убийство монреальского детектива и заранее сообщить об этом Хонигваксу.

Да, так он, пожалуй, и сделает. На встрече с Хонигваксом он скажет, что скоро в деле возникнет новый полицейский, причем им станет не кто иной, как Эмиль Санк-Марс. Ему придется выдержать шквал проклятий и приступы бешенства. Потом он скажет боссу, что собирается его убрать. Надо будет убедиться, что Хонигвакс отдает себе отчет в том, что лишен в этом вопросе права голоса. Его следует поставить на место, на то место, с которого ему стало бы ясно, как делаются дела в реальном мире, а не в том, где он витает.

Остатки йогурта Эндрю Стетлер слизнул из баночки языком. Прошло много времени с тех пор, когда он в полной мере использовал имевшиеся в его распоряжении возможности. Энди полагал, что те, с кем он был связан, будут возражать против убийства полицейского. Ему придется уламывать их. Надо будет доказать им, как много от этого зависит. Кто выйдет на рынок первым, получит несметные деньги. Не миллионы – миллиарды долларов. Это произведет на них должное впечатление. Он скажет им, что время выбрано правильно, поскольку в тот момент никаких претензий к Санк-Марсу у бандитов не будет, и особых подозрений против них это ни у кого не вызовет. Как бы то ни было, членам его банды всегда удавалось выходить сухими из воды после любого убийства. Уже никто не помнил, когда в последний раз кто-то из бандитов получал по заслугам. Если они задействуют свои каналы и связи в полиции и убедят всех, что они к этому делу не имеют никакого отношения, особых осложнений можно не опасаться. Найти убедительные причины, чтобы уговорить корешей пойти на устранение какого-то конкретного полицейского, особого труда не составит. Эндрю Стетлер не сомневался, что его способности к убеждению и веские аргументы, сводящиеся к тому, что овчинка стоит выделки, то есть возможные барыши с лихвой перекроют затраты, позволят ему добиться от его людей согласия на устранение легендарного сыскаря.

Ему позарез нужно было разыграть впечатляющий спектакль, чтобы довести дело до конца и загнать жертву в угол. Проект с выпуском новых лекарств развивался по плану. Скоро деньги потекут в «БиоЛогику» широким потоком. Ему было необходимо довести Вернера Хонигвакса до состояния просто полной паранойи. Настало время переходить к захвату полного контроля над операцией, и лучший способ это сделать – устроить кровавый спектакль с убийством. Усек, дружок? И с тобой такое может случиться. Кроме того, Хонигвакс будет бояться полиции, зная, что по уши повязан убийством полицейского. Он будет сломлен, напуган, податлив, будет думать только о том, как спасти собственную шкуру, а потому с готовностью пойдет на сотрудничество. Но для его же собственного блага и спокойствия ему нужно будет проститься со своей высокой должностью, поменьше совать нос во все эти грязные дела и сбить с себя природную спесь. Хонигвакса необходимо убедить в безграничности подлинных возможностей и непререкаемом авторитете его братков. Пора расставить все точки над «i» – поиграли и хватит.

Что же касается полицейских, Стетлер прикинул, что им придется с этим смириться. Несколько месяцев все их службы будут стоять на ушах, но что они смогут сделать? Все объективные подозрения никуда их не приведут. А если что-то и выплывет со смертью людей от лекарств в Штатах, если даже они найдут какие-то ниточки, тянущиеся на север, местных полицейских это не заинтересует, по крайней мере тогда, когда у них зависнет дело об убийстве их коллеги.

Стетлер усмехнулся. Преимуществ при таком раскладе будет больше, чем проблем. Смерть полицейского даст Люси и другим временную передышку. Они никак не смогут увязать это дело с собственными проблемами – где им догадаться? И потом, гложущие их сомнения не рассеются. Им придется двигаться дальше с большей опаской. Они все меньше будут доверять друг другу. Мало-помалу их стремление найти истину рассосется само по себе, никуда их не приведет, не даст никакого результата.

С другой стороны – и это, очевидно, можно отнести к сильным сторонам его замысла, – тем самым будет спасена жизнь Люси. Хонигвакс не настолько глуп, чтобы рискнуть убрать Люси, когда дело сулит дикие бабки. Если у него хватит мозгов, если нервишки не подведут, просто так он на это не решится. Может, у него и было это на уме, но он семь раз подумает перед тем, как пойти на такой шаг. Хотя, может статься, он только и ждет подходящей возможности. Но вряд ли она представится, если Люси не станет защищать с оружием в руках свой дом на индейской земле и не будет делать публичных заявлений. Стетлер был почти уверен в том, что если он намекнет Хонигваксу о предстоящем убийстве полицейского, а потом президент прочтет об этом в газетах, это напрочь отобьет у него охоту заниматься какой бы то ни было самодеятельностью. Он оставит Люси в покое или сначала посоветуется с ним, чтобы получить разрешение. В руках Стетлера он станет податливым, как пластилин, и тогда Энди скажет ему, чтобы он вообще не лез к Люси, и от этого Хонигвакс будет психовать еще сильнее.

Пора «БиоЛогике» менять хозяина, переходить в чужие руки, и этими руками должны стать руки бандитов.

Вернувшись на кухню, Эндрю Стетлер выкинул баночку из-под йогурта в мусор, сполоснул руки. Это станет главным спектаклем в его жизни, самым важным в его карьере, в котором он выступит в роли постановщика. Он был уверен, что продумал все до мелочей.