Текст книги "Когда звонит Майкл"

Автор книги: Джон Фаррис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 5

Кузен Арона Ландерса Чак наведался в гости из соседнего городка всего на денек, но уже порядком успел поднадоесть своему брату. И жизнь бедняги Арона превратилась в сущий ад. Чак был всего на два года старше своего кузена, однако, не по возрасту дерзкий, он слыл среди сверстников эдаким тертым калачом.

Начал Чак с того, что без спроса завладел велосипедом кузена, на котором, правда, сам Арон так еще и не научился толком кататься. И теперь Чак демонстрировал свое мастерство двум девочкам – сестре Арона Мелиссе и ее подружке Кэрол-Сью. Чак небрежно нажимал на педали, выруливая на гравиевую дорожку и почти не касаясь руля, потом мчался назад и на полной скорости неожиданно давил на тормоза, выписывая на гравии невероятные фигуры. Внезапно он застывал перед остолбеневшими девочками, притормаживая еще и левой ногой, а правую продолжая держать на педали.

– Ты мне сотрешь шины, – возмущался Арон.

– Если шины хорошие, с ними ничегошеньки не случится, – возражал Чак.

В глубине души Арону даже хотелось, чтобы велосипед испортился и этот выпендрежник Чак свалился бы с него и схлопотал себе пару ссадин или, на худой конец, синяк. Вот бы порадовался тогда Арон. Однако и Чак был малый не промах. Ведь если что-то подобное и произошло бы, он скорее всего в этом злоключении обвинил либо кузена, либо его велосипед.

Казалось, мытарствам Арона не виделось конца. Все, похоже, должно было завершиться для него весьма плачевно. Мальчик еле сдерживал слезы – а уж это вообще никуда не годилось, ведь здесь все время торчали девчонки.

Неожиданно на горизонте появилась надежда. Окутанный дымом, по дороге катил красный тарахтящий мотороллер. Двигался он с черепашьей скоростью. На мотороллере восседал долговязый мужчина в очках. Он был настолько высок, что его колени находились почти на уровне руля.

– Доремус! – радостно взвизгнул Арон и бросился навстречу мотороллеру, проскочив мимо Чака и не обращая на того ни малейшего внимания, в то время как зловредный братец пытался затормозить, взметнув в воздух переднее колесо велосипеда.

Мотороллер неистово затрясся, стоило Доремусу Брайтлоу сбавить скорость. Поравнявшись с Ароном, Доремус воскликнул, пытаясь перекричать шум мотора:

– Ну, Арон, как ты поживаешь?

Арон, пристроившись рядом с мотороллером, так и затрусил возле Доремуса, краешком глаза изредка поглядывая на Чака. Тот из кожи вон лез, пытаясь уследить за ними. Мелисса и Кэрол-Сью, которые тоже хорошо знали и очень любили Доремуса, сломя голову помчались ему навстречу.

– Вы поедете в город, Доремус? – с надеждой в голосе спросил Арон.

– Скорее всего да. – И тут он заметил Чака, который пытался пересечь дорогу. – А кто это там на твоем велосипеде? – поинтересовался Доремус и, протянув к клаксону руку, два раза просигналил Чаку, к великому восхищению Арона.

– Это мой двоюродный брат, он живет в соседнем городе.

– Привет, Доремус!

– Привет, Мелисса! Как поживает твоя киска?

– Она все еще у ветеринара.

– Что-то долго он ее лечит. Наверное, она серьезно прихворнула?

Чак продолжал буравить Доремуса презрительным взглядом, однако в последний момент мальчик все-таки передумал и отъехал в сторону, решив не связываться с приближающимся мотороллером.

– Мой папа сейчас в городе, – сообщил Арон, начиная уже понемногу задыхаться. – И если вы меня возьмете с собой, я вернусь домой с папой. – Сколько раз видел Арон, как Доремус катал подростков, но все эти ребята были старше Арона. И поэтому у мальчика даже дыхание перехватило от собственной дерзости.

Притормозив, Доремус нахмурился, потому что мотор сразу же начал оглушительно чихать и капризничать. Но стоило Доремусу взглянуть на Арона, лицо его тут же прояснилось. Доремусу Брайтлоу стукнуло уже за сорок, вид у него был усталый, словно его изрядно потрепала судьба, а кое-где в волосах проглядывала чуть заметная седина. Доремус снял солнцезащитные очки, чтобы протереть стекла, и тогда на этом худом изможденном лице засияли глаза – светло-голубые, добрые и внимательные. Доремус моментально понял, что происходит сейчас между братьями, и, не вдаваясь в подробности, заявил:

– А я как раз хотел спросить, не хочешь ли ты прокатиться в город, Арон. Ну-ка, устраивайся сзади.

Как только Арон уселся поудобней, Доремус нажал на газ. Девочки какое-то время бежали рядом, провожая их. Доремус помахал им рукой, Арон же, прижавшись к его штормовке, ничего не замечал вокруг. Мальчика охватило сильнейшее возбуждение, и он восхищенно уставился вперед.

– Похоже, твой братец превосходно устроился здесь, – прокричал Доремус, когда они въехали в город и тащились теперь по улицам со скоростью пятнадцать миль в час.

– Да, неплохо, – согласился Арон. Он торжествовал и испытывал к Чаку в эти минуты что-то похожее на снисхождение. У входа в кафе «Рокуэлл» Арон увидел несколько знакомых ребят, однако тут же притворился, будто не замечает их. Он надеялся, что Доремус прокатит его по всему городу, но тот неожиданно свернул к стоянке возле почты и остановился.

– А где сейчас твой папа? – осведомился Доремус.

– Он в клубе художников. Доремус, если вы поедете назад до обеда, то...

Доремус улыбнулся.

– Нет, Арон, мне придется задержаться.

– Ну, ладно. – Арон соскочил с мотороллера и помчался по улице. – Мы еще увидимся, – пообещал он. – Большое спасибо!

– Заходи ко мне, когда будет время!

Доремус заглянул на почту, отправив несколько писем. Одно из них адресовалось сестре Доремуса, живущей в Бервине, неподалеку от Чикаго. Он писал ей каждую неделю, а раз в год обязательно навещал. Другое письмо предназначалось для Владислава Арщенко, который жил под Москвой. Доремус понятия не имел, в каком уголке карты затерян этот городок, где проживал его приятель, но желания навестить его до сих пор не испытывал. Подойдя к своему почтовому ящику, Доремус выгреб оттуда почту, Он тщательно просмотрел письма и половину из них, даже не вскрывая, тут же выбросил.

– Так можно и упустить свой шанс, – резюмировал кто-то сзади.

Доремус оглянулся.

– Видишь ли, Хэп, это просто необходимо. Я и без того, наверное, один из счастливейших людей на белом свете. Деньги так и сыплются ко мне, если уж я играю в лотерею, то обязательно выигрываю. Боюсь, что если начну участвовать во всех розыгрышах сразу, то государственному казначейству придется открывать филиал прямо у меня на дому.

Хэп Уошбрук прислонился к почтовым ящикам, просунув толстые пальцы под широкий кожаный ремень. Именно благодаря портупее, да еще лихо заломленным широким полям своей шляпы, Уошбрук как две капли воды смахивал на шерифа из одного популярного телесериала. Этот видавший виды телевизионный шериф был невероятно падок на всякого рода подкупы и взятки. Почерневшее на солнце лицо вкупе с усталым выражением глаз еще больше усиливали сходство. Однако на самом деле Уошбрук был честным малым, да к тому же и неглупым. В свое время он состоял в военной полиции и к моменту демобилизации дослужился до полковничьего чина. В округ ежегодно наезжало не менее четверти миллиона отдыхающих, и большинство из них составляли охотники. Разумеется, они прихватывали с собой и ружья. При этом частенько выходило так, что целились они почему-то не в дичь, а друг в друга. И далеко не всегда подобный выстрел оказывался непредвиденным. За двадцать лет у Хэпа выработалось безошибочное чутье, и он с первого взгляда мог отличить несчастный случай от преднамеренного убийства. Кроме того, Хэп являлся докой по части огнестрельного оружия и не хуже любого эксперта разбирался в ранениях.

– Да-а, – задумчиво протянул Хэп. – Если бы мне повезло, и я бы выиграл «кадиллак», набитый деньгами, то я бы сразу перегнал его в Мексику, в Акапулько. Я уже целую неделю мечтаю о Мексике. Ты что-нибудь знаешь об Акапулько?

– Ровным счетом ничего.

– А у меня это золотая мечта детства. Там солнце жарит напропалую и куда ни плюнь – всюду самые что ни на есть роскошные фемины. Ну, разумеется, эти детские грезы овладевают моим разгоряченным воображением именно в тот момент, когда охотничий сезон уже на носу. Впрочем, я, пожалуй, согласен жить в любом другом месте, хоть у черта на куличках, но только не в округе Шейдс во время охотничьего сезона. А как насчет чашечки кофе?

Доремус согласился. Они неторопливо вышли на улицу и направились в самый центр городка мимо небольшого местного театра и антикварного магазина Уэлдона. Затем миновали центральную художественную галерею.

– Вот уже недели две я что-то не изволю лицезреть тебя в городе, – проронил вдруг Хэп. – А ведь я тешил себя мыслью о том, что у Вашего Величества есть задумки остаться навсегда в этом райском уголке.

– Хэп, я ведь обитаю в здешних местах вот уже два года и считаю, что по праву являюсь жителем округа Шейдс.

– Кроме того, я очень рассчитывал на то, что ты, наконец, решишься открыть здесь частное сыскное агентство.

Доремус улыбнулся, но так ничего и не ответил.

– Причем агентство, самое процветающее на всем Среднем Западе, – не унимался Хэп. – Я и сам не прочь открыть такое дельце.

– Хэп, а вот тебя заставили бы носить на работу галстук. И к тому же все это – жуткая тягомотина. Примерно то же самое, что торговать обувью.

– Сегодня утром я и обувью торговать был бы рад-радешенек.

Войдя в кафе, они заняли отдельный кабинет, и Хэп подозвал официантку. Доремус заглянул в усталые покрасневшие глаза шерифа и встревожился:

– Что-то серьезное, Хэп?

– Вчера вечером умер Энди Бриттон. Ты его знал?

– Доктор? Он меня зимой лечил от обморожения. А что стряслось?

– Его пчелы зажалили насмерть.

– Медоносные пчелы?

Хэп бросил сердитый взгляд на Доремуса.

– А я-то дурак и не знал, что бывают другие. Ну, в общем, там этих тварей собралось не меньше полумиллиона, и они все разом набросились на Бриттона.

– Ни с того ни с сего?

– Ну, наверное, он не слишком осторожно с ними обращался. – Подошла официантка и поставила перед ними кофе. – Долорес, принеси мне еще булочку с вареньем, – попросил Хэп.

– А давно он разводил пчел? – поинтересовался Доремус.

– Эльза говорила, что, насколько помнит свою семейную жизнь, пчелы у них водились всегда, а женаты они уж тридцать восемь лет. Именно она нашла его в амбаре и сразу же потеряла сознание. В общем, у нее случился сердечный приступ. Ночью ей стало хуже, но я уверен, что Эльза выкарабкается. Эти немки такие живучие. – Он мрачно уставился на дымящийся кофе. – Сама по себе смерть – это уже несчастье. Но тут дело гораздо серьезней. Если интересно – я расскажу.

– Конечно, Хэп.

Торопливо и несколько запутанно шериф поведал Доремусу о телефонных звонках некоего мальчика, называющего себя Майклом. Потом вкратце изложил историю семьи Янгов, а в заключение огорошил заявлением, будто бы Эльза мельком видела возле злосчастного амбара «Майкла собственной персоной».

Когда он закончил, Доремус достал из кармана крохотную сигару, раскурил ее и только после этого заговорил:

– И ты веришь, что именно пчелиный яд явился причиной смерти Бриттона?

– Ты бы видел его тело! Уж я точно бы удивился, если бы узнал, что это не так. Конечно, на всякий случай тело будет сегодня же отправлено на вскрытие. Еще кофе?

– Нет, Хэп, спасибо. А тот мальчик, которого видела миссис Бриттон, он не мог оказаться их соседом?

– Нет, она уверяет, что видела его впервые. В том смысле, что он не живет здесь. Более того, Эльза абсолютно уверена, что это был именно Майкл Ян г.

– Да, а что с тем мальчуганом, который предсказал несчастье и разговаривал с дочерью Элен Коннелли?

– Это еще не выяснено до конца, – признался Хэп. – С утра пораньше я отправился к Элен Коннелли, чтобы поговорить с Пэгги и выяснить, что она помнит об этом звонке, но девочка находилась в страшной депрессии. Она переживала гибель доктора и отказывалась с кем-либо общаться. Пэгги ведь не знала своего настоящего отца, и доктор в какой-то мере заменил его девочке.

– Миссис Коннелли – вдова?

– Ее муж – Эд Коннелли – был моим закадычным другом. Он работал егерем и погиб много лет тому назад во время очередного весеннего наводнения. Вот о чем я поду, мал, Доремус... мне очень важно узнать подробности того телефонного разговора между Пэгги и неизвестным мальчиком. Ты ведь так легко находишь с детьми общий язык. Я так не умею. Вот если бы ты...

– Хэп, ты же знаешь, я больше не служу в полиции.

– Да-да, я понимаю. Но разве это похоже на ежедневную полицейскую рутину?

– Ну, даже и не знаю... Конечно, буду рад помочь тебе, Хэп. Но эта маленькая девочка – как ее – Пэгги – она ведь точно так же может не захотеть разговаривать и со мной...

* * *

К дому Коннелли они поехали в машине Хэпа. Однако воспользовались они не полицейским, а его личным автомобилем. Элен все еще находилась на ферме Бриттонов и ухаживала за Эльзой. На пороге дома их встретили Крэг и Эми.

– Доремус работал раньше в чикагской полиции, – сообщил Хэп после того, как представил всех друг другу.

Крэг внимательным взглядом окинул Доремуса. Казалось, он заинтересовался бывшим полицейским.

– В самом деле? – изумился он. – А в каком отделе?

– Я работал следователем.

– В отделе расследования убийств, – уточнил Хэп.

Крэг улыбнулся, а это со всей очевидностью означало, что к последней фразе он отнесся с должным трепетом.

– А что привело вас сюда, в Шейдс, мистер Брайтлоу? Вы в отпуске?

– Нет, я живу здесь уже два года, у озера под названием «Гармония».

– Мы с Доремусом зашли сегодня выпить по чашечке кофе, и я рассказал ему о смерти Энди Бриттона...

– Вы считаете, что это был несчастный случай, шериф? – вклинилась в разговор Эми.

– А мне больше ничего не остается, Эми. Пока, возможно, не раскроются иные обстоятельства дела.

– Наверное, – начала Эми и смутилась, заметив, что Доремус пристально смотрит на нее своими внимательными и добрыми глазами: – Наверное, вам необходимо будет выяснить, кого же вчера видела Эльза.

– Да, этот мальчик здорово будоражит мое воображение, но на этот счет у меня пока нет никаких предположений. Однако сейчас самое главное – телефонные звонки, поэтому-то я и попросил Доремуса заехать к вам. Может быть, ему удастся разговорить Пэгги.

– О, это вряд ли, – засомневался Крэг. – Все утро напролет я понапрасну пытался успокоить ее и уговорить выбраться из этого домика на дереве.

– Домик на дереве, – повторил Доремус. – А где это?

– На заднем дворе. Там рядом с гаражом растет огромное дерево, я вам покажу.

– Не надо, я найду его сам. – Доремус сунул руки в карманы своей штормовки и не спеша направился к выходу.

Эми взглянула на Крэга, но тот лишь усмехнулся:

– Похоже, он чувствует себя, как дома, – заявил он, когда Доремус скрылся из виду.

– Я и раньше видела его в городе, – задумчиво произнесла Эми. – Значит, когда-то он работал следователем. Эх, кожа да кости. Но вообще ужасно милый. Интересно, Элен успеет его застать здесь?

* * *

Доремус приблизился к дереву и, вглядываясь в густую крону, медленно обошел вокруг мощного ствола. Под ногами шуршали опавшие листья.

– Эй! – позвал вдруг Доремус. Он снял солнцезащитные очки и, протерев их о рукав фланелевой рубашки, прислушался. Потом порылся в карманах, достал пластинку коричной жвачки и, развернув, засунул ее в рот. Доремус задумчиво изучал лестницу, приставленную к дереву. Наконец, он решился и начал карабкаться вверх, отчего ступеньки под ним жалобно заскрипели.

Лаз в домик был крохотный, рассчитанный на ребенка, и Доремус едва ли просунул бы туда даже плечи. Он заглянул внутрь и увидел Пэгги. Девочка забилась в дальний угол домика и, как затравленный зверек, уставилась на незваного гостя. Доремус тут же прикинулся, что его интересует не Пэгги, а ее необычное восхитительное сооружение.

– Потрясающе, – заявил он, прищурив глаза. – Чуть тесноват, правда. Если бы я строил на деревьях дома, я бы поднимал крышу немного повыше. И вообще сделал бы домик попросторней, чтобы хватило места и для моей собаки. Она все время торчит на деревьях, вот я и подумал: хорошо бы и у нее была крыша над головой. Как ты считаешь?

Помолчав, Пэгги равнодушно возразила:

– Собаки не умеют лазать по деревьям.

– Большинство собак действительно не умеют лазать по деревьям. Но к моей это не относится.

Пэгги задумалась, почему в ее домике нет такой собаки. Однако объяснение этому прискорбному факту было моментально найдено:

– Мою собаку задавила машина.

– Как жаль.

Девочка выглянула из маленького окошка, которое находилось возле нее.

– Правда, это была ужасно непослушная собака, – сообщила она и вздохнула. – И еще она кусалась.

– Собаки не всегда кусают по собственному желанию им частенько приходится это делать.

– Все равно она кусалась. А ваша собака кусается?

– Нет, она уже очень старая.

– А у меня есть... старый кот.

– А вот у меня никогда кота не было.

– И он тоже... непослушный. Он царапается.

– Коты тоже не всегда царапаются по своему желанию, – заметил Доремус. – Так же как и пчелы не всегда хотят ужалить.

– Нет... всегда! – воскликнула Пэгги, и по щекам ее заструились ручейки слез. – Ненавижу пчел!

– Иногда, Пэгги, это, правда, случается редко... пчелы сильно жалят людей на пасеке. И люди даже умирают от этого. Никто не знает, почему это происходит.

Пэгги не переставала всхлипывать.

– Это Майкл их заставил!

Ей так хотелось разрыдаться, но присутствие Доремуса удерживало девочку. Стиснув зубы, Пэгги вытерла слезы.

– А он тебе говорил, что заставит их, Пэгги? Он говорил, что доктора Бриттона будут жалить пчелы?

– Он сказал... что произойдет несчастье. И еще он сказал, что оно произойдет с Энди... Это он во всем виноват, это он все подстроил! Я ненавижу Майкла!

– А ты его хорошо знаешь? – осторожно закинул удочку Доремус. Он не торопил Пэгги с ответом и в то же время не допускал, чтобы та погрузилась в тягостные раздумья.

– Нет.

– А вот я знаю одного мальчика по имени Майкл – это Майкл Ландерс, кузен Арона. Ты с ним дружишь?

– Да, ему двенадцать лет.

– Правильно. Но ведь ты не с ним разговаривала вчера?

– Нет. Вчера был Майкл Янг.

– Это он тебе так сказал?

– Он сказал... что его зовут Майкл, и еще он сказал, что уже разговаривал с мамой. Я знала, кто это.

– Но раньше ты с ним не разговаривала?

– Нет, однажды я его видела. На школьной площадке. Но Майкл сразу же убежал.

– И даже не поговорил с тобой? – удивился Доремус.

– Нет, он просто... убежал.

– Мне бы очень хотелось его увидеть, – задумчиво произнес Доремус. – Ты ему это передашь, когда снова будешь с ним разговаривать?

– Я не хочу... я вообще не хочу с ним больше разговаривать, – вскричала Пэгги и замотала головой.

– Ну, он всего лишь маленький мальчик, Пэгги. И он никому не может сделать ничего плохого. Может быть, он вовсе не хотел тебя пугать. Ему плохо, потому что он один-одинёхонек на всем белом свете.

– Совсем-совсем один?

– Да, кто бы он ни был, мне кажется, что он очень одинок.

– Вы думаете, он мертвый?

– Нет, Пэгги, я так не думаю.

Пэгги пришлась по душе уверенность Доремуса.

– Мама показывала мне его фотографию, – вспомнила вдруг Пэгги, но Доремус чувствовал, что ей уже надоело говорить про Майкла. Девочка перестала плакать, и слезы в детских глазенках успели подсохнуть. – А вы будете строить домик на дереве? – спросила она.

– Да, я серьезно раздумываю над этим.

– А где вы живете?

– У озера «Гармония». Слыхала про такое?

Пэгги кивнула.

– Эми и Крэг возили меня туда летом купаться.

– Значит, ты видела и мой дом. А меня зовут Доремус. До-ре-мус.

– До-ре-мус, – повторила Пэгги, тщательно выговаривая каждый слог.

– Как ты думаешь, твоя мама даст мне попить, если я ее попрошу?

– Конечно. Только ее сейчас, наверное, нет. Она ушла к...

– Ну и ладно. Тогда я сам найду стакан, если ты, конечно, поможешь мне.

– Я вам помогу, – тут же согласилась Пэгги. Она встала и поспешно юркнула в лаз. – Осторожней, когда будете спускаться, – предупредила девочка. – Я один раз упала отсюда, и мама целую неделю не пускала меня на дерево.

Очутившись на земле, они сразу же направились к заднему крыльцу.

– А вот и мама! – радостно воскликнула Пэгги и бросилась вперед к идущей навстречу Элен Коннелли. Женщина была одета в строгое платье из черной шерстяной ткани.

– Привет, воробушек. – Элен нагнулась и поцеловала девочку, а потом, взглянув на Доремуса, приветливо улыбнулась. Следователь заметил, что издали эта женщина выглядела несколько моложе. Ее шею избороздили многочисленные, еле заметные морщинки, но по-прежнему густые и прекрасные волосы отливали на солнце медным блеском. А взглянув на стройные ноги Элен, легко было предположить, что в молодости эта женщина, несомненно, слыла красавицей.

– Он хочет попить, – объявила Пэгги.

– Доброе утро, миссис Коннелли. Меня зовут Доремус Брайтлоу.

– Рада познакомиться, мистер Брайтлоу. Не хотите ли пройти в дом? Мы обычно собираемся на кухне.

После того, как Пэгги выпила стакан молока, мать увела ее наверх, чтобы девочка приняла ванну. Возвратившись, Элен обнаружила, что Доремус оживленно беседует с Крэгом, обсуждая телефонные звонки «Майкла».

– Миссис Бриттон уверяет, будто видела мальчика, очень похожего на Майкла Янга, каким она его помнит, – объявил Доремус. – И Пэгги встречала неизвестного мальчугана, которого считает Майклом. Конечно, это, возможно, никак не связано с таинственными звонками. Более того, даже смерть доктора Бриттона может оказаться случайной.

– Как вы можете говорить такое? – неожиданно вскинулась Эми. – Ведь вчера этот телефонный хулиган сообщил, что Энди должен умереть, и буквально через час его нашли в амбаре, насмерть искусанного собственными пчелами.

– Ну пока что, – вступил в разговор Хэп, – у нас имеются лишь показания Эльзы, будто какой-то мальчик действительно появился перед ней. А ведь в этот момент Эльза находилась в тяжелом состоянии – на грани обморока. Как же можно верить в то, что ей, возможно, померещилось. Вполне вероятно, это мог оказаться какой-нибудь подросток, которому вдруг взбрело в голову срезать путь к дому, вот он и поплелся на ферму.

– А я верю Эльзе, – уже спокойнее заявила Эми. – Не исключено, что это было привидение, но именно Майкла, а не кого-нибудь постороннего.

Крэг уныло покачал головой.

– Ну вот, опять призраки.

Элен протянула Доремусу небольшую фотографию.

– Мистер Брайтлоу, вам, наверное, будет интересно взглянуть на этот снимок. Это школьная фотография Майкла Янга, ее сделали за пару месяцев до его гибели.

Доремус, внимательно рассмотрев снимок, передал его Хэпу. Эми и Крэг через плечо полицейского тоже изучали фотографию.

Крэг внезапно помрачнел, а Эми, бросив на него виноватый взгляд, неуверенно улыбнулась. Она не могла простить себе, что завела этот глупый разговор о привидениях.

– Он мне чем-то напоминает среднего сына Бойеров, – пробормотал Хэп. – Только этот еще более тщедушный.

– Видите ли, в этом возрасте мальчики часто похожи друг на друга, – вмешался Крэг. – Некоторые наши ребята... – Тут он неопределенно пожал плечами.

– Скажите, а ваши мальчики из Гринлифа находятся под постоянным надзором? – поинтересовался Доремус.

– Нет, мы стараемся давать им как можно больше свободы. Но если бы тот парнишка оказался нашим подопечным, ну, тот, которого увидела Эльза, то меня поставили бы в известность. Ведь для того, чтобы добраться с фермы, ему пришлось бы отмахать миль двадцать, и тогда он непременно опоздал бы на вечернюю проверку – в восемь тридцать.

– Если, конечно, он не поймал попутную машину.

– Да, это я упустил из виду, – вежливо согласился Крэг, и Доремус улыбнулся.

Хэп встал из-за стола.

– Элен, если вы не возражаете, я пока подержу у себя эту фотографию. Мне надо будет показать ее кое-кому.

– В том числе и Эльзе? – насторожилась Эми.

– Боюсь, что да.

– Хэп... – начала было Элен, но замолчала и опустила глаза.

– Доремус, ты не хочешь проехаться со мной до фермы Бриттонов? – спросил Хэп, не рассчитывая на положительный ответ. Однако Доремус охотно принял его предложение.

Элен проводила мужчин до дверей.

– Мистер Брайтлоу, – обратилась она к Доремусу. – Спасибо вам за Пэгги. Вам так легко удалось успокоить ее.

Доремус смутился.

– Ну что вы, миссис Коннелли. Пэгги – очень симпатичная девочка, и с ней совсем нетрудно разговаривать. Она мне понравилась.

В серых глазах Элен мелькнула печаль.

– Вы нам поможете? Хэп говорил, что вы раньше работали следователем.

– Все верно. Хотя сейчас я даже и не представляю, чем смог бы помочь вам.

– Майкл снова позвонит, я точно знаю...

– Если это случится, – прервал ее Хэп, – сразу же свяжитесь со мной, в любое время дня и ночи. – Он нахмурился. – Жаль, что вы сразу не сделали этого.

Они сели в машину шерифа и поехали на ферму Бриттонов.

– Эта женщина держится молодцом, – заметил Хэп.

– А как у нее продвигается торговля антиквариатом?

– Судя по всему, довольно успешно. У конкурентов, правда, чуток побойчее – у Уэлдонов и Вильгельмины Карли, но те так и норовят подсунуть настоящую рухлядь. – Хэп почесал живот и усмехнулся. – Года два или три назад я и сам подумывал о том, чтобы приударить за Элен. Однако ничего не вышло. Да и кто я такой? Простой парень из Шейдс, а вот у нее такое романтическое прошлое! – Он мельком взглянул на Доремуса.

– Надеюсь, когда-нибудь ты мне расскажешь эту историю поподробнее, – задумчиво протянул Доремус, выпуская клубы сигарного дыма и глядя в окошко автомобиля. Что-то, казалось, встревожило его. И вплоть до самой фермы Доремус не произнес больше ни слова. Когда Хэп указал на амбар, где обнаружили тело доктора Бриттона, Доремус моментально оживился.

– А можно заглянуть внутрь и походить вокруг этого сарая?

– Конечно, амбар не запирают. А я пойду переговорю со старушкой Эльзой. Только ты там поаккуратней, внутри еще до черта живых пчел.

– Скажи-ка мне вот что, Хэп. Где именно находился октор, когда на него напали пчелы?

– В рабочем кабинете. Ты его увидишь.

Доремус кивнул и, выйдя из машины, направился к амбару. На секунду замешкавшись, он потушил сигару.

Войдя в амбар, Доремус какое-то время постоял, не двигаясь. Он внимательно изучал все вокруг, затем медленно шагнул к тому месту, где погиб доктор. Этот участок уже успели огородить колышками, обтянутыми проволокой. Амбар был залит ослепительным сиянием люминесцентных ламп, отчего все предметы казались какими-то неестественными. Доремус окинул внимательным взглядом опрокинутый баллон с инсектицидом и, достав из брючного кармана перочинный нож, присел на корточки. Рядом с баллоном валялось несколько пчелиных трупиков. Доремус осторожно подцепил один из них лезвием и, прищурившись, поднес к глазам. Затем Доремус вынул коробку сигар, снял с нее целлофановую оболочку и опустил погибшее насекомое в этот импровизированный пакетик. Сунув пакетик в карман, Доремус несколько раз прошелся вдоль колышков. Пол амбара был усеян мертвыми пчелами. Время от времени Доремус опускался на корточки и подбирал трупики лезвием ножа.

Наконец, его пакетик наполнился мертвыми пчелами. Доремус выпрямился. От частых приседаний заныли колени. Доремус направился в сторону ульев. Не колеблясь, он приподнял на одном из них крышку и осмотрел соты и пчел.

Проверив таким образом пять ульев, Доремус пошел в недостроенное здание оранжереи, служившее доктору Бриттону рабочим кабинетом. Дверь в стеклянное сооружение с плоской крышей оказалась открытой. Доремус с опаской приблизился к ней и тут же, возле стола, увидел разбитый улей. Тот лежал на полу с отломанной крышкой, а вокруг с жужжанием носились оставшиеся пчелы. В воздухе стоял резкий запах инсектицида, который постепенно проник в самые укромные уголки амбара, уничтожая всех насекомых без исключения. Убедившись в том, что дверь позади него так и осталась отворенной, Доремус шагнул в кабинет. Он осмотрительно пытался держаться подальше от рухнувшего улья. Доремус заметил, что оставшиеся в живых пчелы начали заново обживать свое разбитое пристанище.

Доремус исследовал содержимое всех баночек и пузырьков, расставленных на полках, затем на столе обнаружил краски и тряпицу, напоминавшую хирургическую повязку. Он нахмурился. Несколько минут простоял Доремус в оцепенении, раздумывая над чем-то. Затем нагнулся и на полу заметил пузырек с пульверизатором. Видимо, тот упал со стола и закатился под нижние полки. Доремус достал его и прочитал на этикетке: «Хлороформ».

Тогда он поднес бутылочку к носу и глубоко вдохнул.

Но вместо хлороформа почувствовал совсем другой запах. Доремус остолбенел от удивления. Он чуть было не прыснул немного жидкости на руку, и только инстинкт удержал его от этого рокового шага. Доремус еще раз внимательно оглядел разбитый улей и, выпрямившись, поставил пузырек на стол.

– Что-то не так? – раздался вдруг за спиной голос.

Доремус обернулся. На пороге стоял Гарри Рендл.

– Вот, нашел на полу, – дружелюбно откликнулся Доремус. – А вы кто такой будете?

– Рендл. Я работаю у Бриттонов.

– Я и не слышал, как вы вошли.

Гарри кивнул в сторону открытой задней двери.

– Вы из полиции?

Доремус улыбнулся и покинул кабинет. На этот раз он решил воспользоваться задней дверью. Рендл не спеша последовал за ним. Снаружи у самого выхода почва была каменистой, затем начинался спуск, и землю здесь покрывали оплошные сорняки, слегка подернутые морозцем. У дороги близ ухоженного белого забора росли могучие вязы и несколько кустов боярышника.

Доремус извлек новую сигару, прикурив, затушил спичку и сунул ее в карман.

– Скажите-ка на милость, – обратился он к Рендлу, – доктор всегда запирал заднюю дверь?

Гарри уставился прямо в глаза Доремусу.

– Понятия не имею, – наконец ответил он и пожал плечами. – Вообще-то я редко сюда заглядываю.

– То есть сами вы не изволите заниматься пчелами?

– Да мне наплевать на них. А вы пашете на шерифа, насколько я понимаю?

– В каком-то смысле. Вчера днем вы случайно не видели доктора перед тем, как он погиб?

Гарри кивнул.

– Да, мы выгружали сено. Закончили, когда уже стемнело. Потом я откатил грузовик к Клейпулу. Наверное, пчелы напали на него как раз после того, как я уехал.

Доремус задумался.

– А не заметили вы что-нибудь из ряда вон выходящее, пока находились в амбаре?

– В смысле, насчет пчел? Несколько штук там летало. Но доктор всегда говорил, что это в порядке вещей. А еще он говорил, что они никогда не нападают целым роем, если их... не разозлить. Наверное, он каким-то образом и разозлил их. Ну, мне-то здесь, в общем, нужно было забрать грабли, так что я лучше пойду. – И он повернулся к амбару.

– Пожалуйста, не трогайте ничего внутри, если это возможно.

– А я и не собирался. Может, лучше запереть дверь на замок?

– Неплохая идея. – Доремус обогнул амбар и зашагал к машине Хэпа. Шериф уже вернулся из дома и теперь по рации передавал что-то в участок.