Текст книги "Когда звонит Майкл"

Автор книги: Джон Фаррис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Вы же сами наблюдали, как он перевоплощается в течение нескольких секунд. Я не понимаю, зачем ему это, но... давайте рассуждать гак: у Крэга на сердце тяжкий груз. В этом мире он одинок. Его жизненный путь представляет собой чередование светлых и темных полос. Вот, к примеру, Крэг попадает на темный, как ночная мгла, полный ужаса отрезок, а дальше, всего в двух шагах, сверкает солнце, и его теплые лучи, касаясь лица, согревают. Наверное, обо всех детских кошмарах Крэг вспоминает именно на темных участках пути. Он хотел бы замедлить этот стремительный бег времени, серьезно задуматься обо всем происходящем, но не в силах сделать этого. Ни на секунду не может он остановиться, потому что знает: тот груз на сердце погребет его. Когда я еще служил в полиции, мне частенько приходилось иметь дело с психопатами, нередко беседовал я и с психиатрами. Они и давали мне самые подробные консультации. Так вот, у психически больных людей на определенном этапе жизни отчаяние достигает апогея, и тогда даже самое незначительное событие, сущий пустяк, может навечно погрузить их во тьму, где кошмары полностью овладеют несчастными. Вы должны знать об этом, Эми, ведь это ваша профессия. Конечно, о таких вещах не больно-то приятно думать и рассуждать. Ведь закон не может предъявить Крэгу никакого обвинения – У нас нет доказательств. Ни единого. Его, разумеется, надо изолировать от общества. Но это практически невозможно.

– А что нам теперь-то делать? Убрать от него Питера?

– Я еще раз повторяю, что Питер под опекой Крэга находится в полной безопасности. Потому что психика Крэга в огромной степени зависит сейчас от этого мальчика. Правда, неизвестно, насколько Крэг сам навредил Питеру, я имею в виду его душу. Но надеюсь, что опытный специалист сможет вернуть мальчика в нормальное психическое русло, когда кончится весь этот кошмар.

– Но что же делать нам? – не унималась Эми.

– Советоваться, думать, искать выход. Да, сейчас мне нужно срочно позвонить. А потом... мне понадобится ваша помощь, это очень важно. Необходимо доказать, что Крэг сумасшедший и способен на убийство. Это будет нелегко. И к тому же времени у нас осталось в обрез.

Глава 15

Элен проснулась сегодня даже раньше, чем Пэгги, в половине восьмого. Дочурка мирно сопела рядом. Она спала на животе, обхватив ручонками пышную подушку. Девочка все реже и реже забиралась теперь в постель к матери. А в былые времена Пэгги частенько шлепала голыми ножками по коридору, спотыкаясь в темноте о ступеньки. А затем, юркнув к матери под одеяло, тут же засыпала. От близости детского тельца у Элен сладко замирало сердце. Это были минуты, когда одиночество, казалось, отступало. И женщина со счастливой улыбкой погружалась в сон. Когда же Элен пробуждалась и обнаруживала рядом Пэгги, печаль иногда овладевала ею: природа властно требовала другого тепла.

«Да, воробушек растет. И как быстро», – заметила про себя Элен, подтыкая под Пэгги краешек одеяла, чтобы той было уютней.

Утро выдалось ясное и прохладное. На заднем дворе иней уже слегка тронул желтые опавшие листья. Элен накинула свой самый нарядный халат – в таком и королеве не стыдно было бы показаться – рукава оторочены кружевными манжетами, от ворота и до пола по всему запаху тоже спускались кружева, но только баснословно дорогие. Элен бежала вниз по лестнице, и, заметив вдруг, что дверь в кабинет распахнута настежь, застыла как вкопанная. Только теперь она поняла, что ставший привычным запах сигарного дыма отсутствовал. Элен заглянула в кабинет. Доремус, вероятно, заходил сюда ночью и, прихватив свои пожитки, покинул дом. Одеяло, простыни и подушка, на которой он спал, лежали на диванчике, аккуратно сложенные. Сверху Элен заметила записку, а рядом с ней – желтый бланк телеграммы.

"Элен!

Как Вы, наверное, уже поняли (из телеграммы), я вынужден ненадолго съездить в Платвилл. Я ведь вырос на руках у Суэна и его жены, поэтому не смог отказать им.

Я как раз успеваю на семичасовой автобус до Форт-Вуда. Оттуда – самолетом до Сент-Луиса или до Дъюбюка. А из аэропорта добраться на машине до их дома – пара пустяков. Если я уложусь вовремя, то вернусь завтра вечером (но поздно!). А вчера мы выяснили кучу прелюбопытнейших подробностей. Если они Вас интересуют, позвоните шерифу Милсу – и он введет Вас в курс дела.

Ничего не бойтесь!

Доремус".

Прочитав загадочную фразу «ничего не бойтесь!», Элен покачала головой. Она бегло перечитала записку, а затем взглянула на телеграмму: «Дядюшка Суэн серьезно болен, если можешь, приезжай, мы тебя любим – Мэда».

Нахмурившись, Элен вышла в гостиную. Она колебалась, раздумывая, стоит ли звонить в такой ранний час шерифу. Внезапно приняв решение, она подошла к телефону и быстро набрала домашний номер Инока Милса.

* * *

Яркие солнечные лучи, пробившись через окно спальни, коснулись щеки Эми, словно кто-то поднес к ее лицу зажженную свечу. Девушка вздрогнула и, закашлявшись, тут же проснулась. Открыв глаза, она моментально зажмурилась от ослепительного света. Несколько секунд Эми никак не могла сообразить, где находится, пока взгляд ее не упал на знакомый ковер. Девушка повернулась на другой бок. Желудок был словно набит булыжниками, и в нем препогано урчало. Так она и спала – в промокшей одежде, неумытая, с ошметками грязи, прилипшими к лицу. Эми казалось, что у нее отбиты все внутренности, а тело нестерпимо ныло, словно его хорошенько отделали дубинкой.

Пошатываясь, Эми поднялась и заглянула в зеркало на трюмо. Она по достоинству оценила свой вид. Покрасневшее лицо, на одной щеке отпечатались следы от свитера, который девушка так и не сняла перед сном. «Воскресный День, – грустно подумала она. – Да, видок у меня что надо. Как будто вчера здорово нализалась. Один раз такое со мной уже случилось, но всего один раз».

И только теперь сознание ее окончательно прояснилось, и Эми поняла, почему же ее не радует это солнечное воскресное утро. И почему оно кажется ей таким странным, почти угрожающим. А ведь всего несколько часов назад жизнь Эми представляла собой чудесную сказку, где все наперед устроено и горизонты безоблачны. Девушка верила в завтрашний день, зная, что он непременно принесет ей счастье. Еще в детстве добрые и любящие родители вселили в Эми эту уверенность, и девушка была им благодарна. Но ведь и сама она впоследствии здорово потрудилась над собой, научившись избегать соблазнов, которые на каждом шагу подстерегали юную девушку и грозили превратить ее либо в истеричку, либо в пустышку. Да, немало пришлось ей хлебнуть горя на своем жизненном пути. Однако все удары судьбы Эми переносила с завидной стойкостью. Поставив цель, девушка твердо шла к ней. И она прекрасно знала, что ей нужно от жизни. В душе Эми гордилась своей принципиальностью и стойкостью, но вслух старалась не распространяться об этом. Конечно, случались и осечки, но они не сломили упрямую девушку. Она знала себе цену. Однако при этом искренне восхищалась другими достойными на ее взгляд людьми. Эми по-детски радовалась каждой мелочи, каждому, пусть даже самому незначительному успеху. А уж их-то в ее жизни было предостаточно.

Тропа судьбы запутанна и сложна, и ей все равно, кто ты таков. Невинные и добрые люди получают от судьбы те же затрещины, что и люди злые.

Эми почувствовала в горле комок и с трудом удержала внезапно подступившие слезы. Она отвернулась от зеркала и, сделав усилие, чтобы не упасть, застыла посреди спальни, залитой солнечным сиянием. Нервная дрожь охватила девушку. Она утратила всякие ориентиры в этом мире – похоже, тот готовил ей очередной сюрприз. Впрочем, так же, как и каждый день. Здесь оставалось лишь два пути: либо Эми будет встречать каждое утро уверенно и с радостью, либо – с ужасом ожидая подвоха. До сегодняшнего дня проблема выбора не стояла. В Крэге Эми черпала уверенность для себя. Его она любила и боготворила. За Крэга она боролась. Она спала с ним.

«Все решилось бы просто, если бы Крэг погиб, – подумала Эми. – Тогда бы я искренне оплакивала его, сердце мое разрывалось бы на части от горя. Ах, как это легко и просто – оплакивать возлюбленного, постепенно забывая о нем. А дальше... Что ж, а дальше жизнь продолжается».

Но ведь Крэг не погиб.

В своем небольшом коттеджике Эми обшарила каждый уголок, где Крэг мог бы устроить тайник. А потом обыскала и двор. Птицы вовсю заливались под теплыми солнечными лучами. Стояло лето, и легкий ветерок, подхватывая желтые листы, мчал их вдаль по пустынной дороге или же выводил рулады, забираясь в горлышки опорожненных молочных бутылок на крыльце. Где-то вдалеке звонили церковные колокола. Напряжение сковало Эми. Девушка смертельно устала.

«Я не боюсь его, – упрямо повторяла она. – Еще вчера я любила его. – Эми пыталась заставить себя поверить в эту любовь, но ей никак не удавалось. Девушке вдруг стало как-то по-детски стыдно. – В конце концов я же сама психолог, и уж в чем – в чем, а в подобных вещах должна неплохо разбираться. Я ведь могу помочь ему. Разве нет?»

Однако на самом деле Эми понимала, что ей необходимо сейчас предпринять, и пугало ее только одно – а вдруг уже поздно?

Эми разделась и, мельком оглядев синяки и ссадины, в подавленном настроении побрела в ванную. Горячая вода и пар сняли боль. Запрокинув голову, Эми намылила шею, грудь и, касаясь тела, вдруг с невероятной отчетливостью вспомнила, как они вдвоем частенько забирались в душ и здесь, такие ненасытные после волшебной ночи, полной любви, поцелуев и страстных объятий, скользкие, как два купающихся зверька, снова и снова стремились к близости. Да, Крэг был восхитительным любовником, но только поначалу... поначалу... А потом все это куда-то кануло... Сколько раз за последние месяцы они спали вместе? По пальцам пересчитаешь. И почему он так внезапно остыл?

Эми медленно завернула кран и, осторожно прикладывая полотенце к ранам, выбралась из ванны. Голова раскалывалась.

«А что произошло бы, если бы мы все-таки поженились?» – подумала девушка. При одной мысли об этом ее замутило.

Эми неторопливо одевалась, тщательно подбирая одежду: плотно облегающие шерстяные брюки, безумно дорогая с французскими кружевами на манжетах голубая блузка, застегивающаяся до самого подбородка. Из гардероба Эми извлекла ярко-розовый свитер, но затем, передумав, аккуратно сложила его и оставила на кровати. На волосы девушка натянула широкую яркую повязку и, водрузив на нос темные очки, проглотила сразу две таблетки аспирина. Затем завела ручные часы и бросила взгляд в зеркало. Побледневшие губы, белое, словно мелом посыпанное лицо, пустые, безразличные глаза. Высунув язык, она заметила, что и тот прикушен. Видимо, пытаясь заглушить боль, она стискивала зубы и случайно прикусила язык.

«Я поеду туда, я встречусь с ним. Он ослепительно улыбнется, так, как улыбается один только он, и, нежно похлопав меня по плечу, успокоит: „Тебе все это только приснилось, Эми. Обыкновенный сон. Посмотри же на меня, Эми. Со мной все в полном порядке“. Интересно, если я сейчас завизжу, как резаная, – это поможет?» – подумала вдруг Эми.

* * *

На спортивной площадке в полном разгаре кипел футбольный матч. Мальчишки, которые не испытывали интереса к игре, бесцельно шлялись вдоль школьных стен. Завидев «мустанг», они приветливо помахали Эми рукой. Но девушка, казалось, даже не заметила их.

В воскресные дни машины разрешалось парковать прямо перед административным зданием. Неподалеку, футах в сорока, Эми заметила «шевроле» Крэга. Девушка нервно затушила сигарету. Обогнув здание, Эми по тенистой аллее добралась до входа и решительно вошла внутрь. На первом этаже не было ни души. Слабо мерцал желтоватый свет. Она на цыпочках отправилась в свой кабинет. Выдвинула ящик письменного стола и принялась искать ключ от кабинета Крэга, который тот вручил ей пару месяцев назад. В душе Эми надеялась, что не найдет ключа, но тот лежал на своем обычном месте. К нему была прикреплена бирка с номером.

Кабинет Крэга располагался в самом конце коридора. Эми тихонько постучала в дверь, обитую панелями из древесины грецкого ореха, и, с трудом переводя дыхание, подождала немного. Затем, постучав еще раз, убедилась, что внутри никого нет. Тогда девушка вставила ключ в замочную скважину и, повернув его, робко вошла в кабинет.

Здесь было темно. Прижавшись к двери, Эми дождалась, когда глаза привыкнут к темноте, а потом, крадучись, двинулась по ковру к окну. Слегка раздвинув шторы, она выглянула в щелочку. Как нужны были ей сейчас доказательства, это Крэг – ее любимый Крэг! – безумен. Что Майкл Янг и Питер Мэтис непостижимым образом перемешались у него в голове. Вот Доремус не верит, будто она сможет найти такие доказательства. Но ведь эта мысль пришла в голову именно ей, Эми. И доказательства добыть может только она. Так-то. Если допустить, что Крэг останется на свободе – кто сможет предугадать его следующий шаг?

Эми рылась в ящиках письменного стола. Чего только здесь не было: и какие-то старые истории болезни, и письма, сложенные пополам. Девушка обнаружила тут и записную книжку Крэга. Эми внимательно пробежала ее глазами, отыскивая хоть малейшие упоминания о Питере. Копаясь в ящиках, Эми то и дело посматривала на часы, с ужасом думая, как стремительно движутся стрелки циферблата. Девушка не знала, где в данный момент находится Крэг и когда он вернется в свой кабинет. Может быть, он в лазарете, рядом с Питером. А вдруг именно сейчас Крэг на пути сюда? Эми подняла голову, взглянула на шторы и, закусив губу, выдвинула следующий ящик.

Девушка так и не нашла в столе нужных бумаг. Она бросила растерянный взгляд на шкаф, полки которого были завалены книгами и папками. В голове мелькнула мысль, что их можно просмотреть и попозже, но отчаяние подхлестывало девушку. Да, Крэгу вполне соответствовал бардак в кабинете – но беспорядок царил здесь только с точки зрения человека постороннего. Сам же Крэг в два счета мог отыскать в этом хаосе любую важную бумажку. Эми перебрала папки, на которых стояли фамилии учеников. Папки Питера Мэтиса она так и не нашла. А что, если Крэг вообще не вел никаких записей об этом мальчике?

В нижнем ящике стола лежала коробка с дюжиной кассет. Переносной магнитофон фирмы «Воллензак» находился тут же, рядом. Эми опустилась на корточки и внимательно просмотрела кассеты – ни на одной из них она не обнаружила наклеек. Сначала девушка решила было прихватить пленки с собой и без всякой спешки прослушать их у себя, однако, поколебавшись, пришла к выводу, что затея эта довольно опасная – ведь хозяин кабинета мог явиться сюда с минуты на минуту. И, упаси Бог, если он не досчитается своих драгоценных кассет... Вот уж ей тогда несдобровать...

Эми поднялась и носком туфельки попыталась задвинуть ящик. Похоже, она проиграла. Девушка почувствовала в душе страшную пустоту. И тут взгляд ее упал на магнитофон. Крэг, видимо, пользовался им совсем недавно.

Пленка была отмотана лишь наполовину. Не раздумывая, Эми нажала на кнопку и, перемотав пленку к началу, запустила ее. Девушка почти совсем убрала звук. Лента крутилась бесшумно. Прошло уже несколько минут, но из магнитофона не донеслось ни звука.

И вдруг из динамика послышался голос:

«Я убью тебя, шериф, я убью тебя, убью тебя, я прострелю твое проклятое брюхо, если ты не оставишь в покое мою мать...»

Эми остолбенела, услышав эту грубую брань. Судя по голосу, эти слова произносил ребенок. Угрозы между тем не умолкали:

«Ты оставишь ее в покое, ты не прикоснешься больше к ней своими вонючими лапами. Я отучу тебя. Если ты не прекратишь...»

Охваченная дрожью, Эми нажала на «стоп». Она чувствовала, как кровь стынет в ее жилах. Противоречивые желания разрывали на части ее душу. Испить до дна горестную чашу, дослушав этот страшный монолог, или же стремглав бежать отсюда, рвануть, куда глаза глядят, вырваться на улицу, головой окунувшись в солнечное прохладное утро, где можно, наконец, отдышаться и перевести дух. В щелку Эми заметила двух мальчиков, бесцельно шатающихся по школьному двору. Они выразительно жестикулировали и, судя по всему, что-то яростно доказывали друг другу. Эми напряглась. Непрошенные слезы вновь подступили к ее глазам.

И тут она увидела Крэга. Вместе с Питером тот проходил мимо столовой. Мальчик брел сзади, какой-то осунувшийся и поникший. И в то же время сосредоточенный. Крэг с неизменной трубкой во рту направлялся в сторону административного корпуса. Внезапно он остановился и что-то сказал Питеру. Эми показалось, что они даже улыбнулись друг другу при этом. Девушка резко отпрянула от окна, хотя прекрасно понимала, что снизу Крэг никак не сможет ее разглядеть. Только что виденная картина не укладывалась в голове у Эми. Вот они не спеша шагают по двору, решая при этом какие-то свои проблемы. А ведь сколько раз наблюдала Эми, как Крэг – такой внимательный ко всем своим подопечным – спокойно выслушивает подростков и каждому пытается помочь. Он был их кумиром. Из окон своего кабинета Эми частенько незаметно следила за Крэгом, испытывая за него чувство гордости.

Злобная, полная ненависти тирада, только что звучавшая на магнитной ленте, как гвоздь засела в мозгу у Эми. Девушка быстро прошла по ковру и, прикрыв за собой дверь, заперла ее на ключ. Стремглав промчавшись вдоль коридора, она добежала до своего кабинета и сходу бросилась на диван, который жалобно заскрипел под ней. Эми закрыла лицо руками и пролежала так, не шевелясь, минут десять.

Теперь девушка со всей отчетливостью поняла, каким образом Крэг мог находиться у дома Элен в то самое время, когда звонил «Майкл». Он просто записал голос на пленку. А Питер в этот момент дома у Крэга набирал нужный телефонный номер и просто запускал магнитофон.

Эми вдруг вспомнила слова Доремуса: «Если вам понадобится моя помощь, наденьте свой розовый свитер и выходите на школьный двор. Я обязательно приду. Не знаю, сколько времени мне потребуется на сборы – минут десять или чуть больше, – но я во что бы то ни стало буду там».

Через некоторое время Эми услышала, как кто-то вошел в корпус. Она знала, кто. После этого вновь воцарилась тишина. Очевидно, они направились в лазарет.

Эми поглядела на свой розовый свитер, перекинутый через спинку рабочего кресла, но не стала надевать его. Нетвердой походкой двинулась она в сторону лестницы и, пошатываясь, начала спускаться. По блестящему кафельному полу, сверкая, прыгали солнечные зайчики. В потном кулаке Эми судорожно сжимала ключ от кабинета Крэга.

Крэг тщательно задернул шторы и включил настольную лампу. Он сидел за письменным столом, придвинув стул почти вплотную к подоконнику. Между бровей пролегла глубокая морщинка, свидетельствовавшая о крайней степени сосредоточенности. Сдержанный голос звучал тихо. Питер сидел рядом в маленьком кресле с подушечками для головы, положив ноги на невысокую скамейку. Голова его безвольно склонилась на бок, глаза были закрыты. В считанные секунды мальчик погрузился в глубокий гипнотический сон. Жизнь словно покинула ребенка, и его мертвецкая бледность особенно контрастировала на фоне ярко-красной кожаной обивки. Питер походил сейчас на восковую фигуру.

– Твоя мама здесь, Питер, – произнес Крэг, не сводя пристального взгляда с лица спящего мальчика. – Она здесь, в комнате. И ты счастлив видеть ее. Ты очень ей рад. Она совсем близко. Ты ее очень любишь.

Постепенно лицо Питера осветила нежная улыбка, но тут же пропала, и он зашевелился во сне. Крэг придвинулся к нему поближе и нахмурился.

– Все в порядке, Питер. Ты рядом со своей мамой. Все в полном порядке. Сегодня ты будешь с ней разговаривать. Ты очень хочешь поговорить с ней, сказать... как сильно ты ее любишь.

Тут голос Крэга понизился почти до шепота:

– Это произойдет очень скоро, Питер. Сегодня ты будешь разговаривать с ней.

Крэг бесшумно поднялся со своего места и, обойдя стол, встал рядом с креслом Питера.

– Ты помнишь ее голос?... Вот она уже беседует с тобой, Питер. Что она говорит тебе? Попробуй вспомнить, попробуй рассказать об этом и мне тоже.

Крэг напрягся, ожидая реакции мальчика. Голова Питера раскачивалась на подушке, губы приоткрылись, но из груди вырвался лишь тяжкий вздох.

На улице поднялся ветер. Он пригоршнями швырял в окна осенние листья. Крэг бросил тоскливый взгляд на окно, а затем снова сосредоточил все внимание на Питере.

– Пожалуйста, попробуй. Пожалуйста, поговори со мной.

Голова мальчика откинулась назад, будто в эти секунды он испытывал нечеловеческую боль и страдание. Питер застонал, но опять не произнес ни слова.

Крэг в упор разглядывал лицо мальчика. К горлу подступил горький комок. Крэг в отчаянии потер глаза руками.

– Ты не хочешь мне помочь, – надломленным голосом пробормотал психолог. – Питер, ты...

От сильного порыва ветра задребезжали стекла.

– Ну, давай попытаемся еще раз, хорошо?

И тут лицо Крэга исказилось. Ярость проступила на нем. В глазах сверкнула ненависть. Крэг резко подался в сторону мальчика. Ветер, будто угрожая, завыл еще сильнее, пытаясь остановить безумца. Вздрогнув, Крэг застыл на месте. Нет, этот шум доносился не с улицы – это бушевал его собственный мозг. А в сердце его уже долгие годы царствовала вечная, суровая зима. Споткнувшись, Крэг рухнул на пол рядом с Питером. Внезапно в его замерзшем ледяном сердце ожил погибший одиннадцатилетний мальчуган.

Майкл!!!

– Майкл! Майкл! – снова и снова повторял Крэг, в исступлении катаясь по ковру. – Майкл, вернись!

Крэг пополз к креслу. Каждое движение давалось ему с огромным трудом. Он попытался было встать на ноги, но не удержал равновесие и, повалившись совсем рядом с мальчиком, расплакался. Ногами он изо всех сил молотил по ковру. Захлебываясь в рыданиях, он не мог выговорить уже ни слова, так же, как и Питер Мэтис, спящий в кресле всего в нескольких футах от него. Но вот звуки стали членораздельными – вскоре уже можно было разобрать не только отдельные слова, но и целые фразы. Но только сейчас это был совершенно другой голос – голос подростка:

– Послушай, что Майкл сделал для тебя, мамочка. А я ему помогал. Мы сегодня ходили к ручью – он так разлился – ты бы только видела! А на дереве мы видели большую черную змею. Майкл подплыл прямо под ветку, где она притаилась, а змея ничего не заметила. А я сидел под водой и не дышал целых полторы минуты. Майкл сам считал...

Некоторое время Крэг, еле переводя дыхание, так и лежал на ковре в темном кабинете. Лицо его было спокойным, хотя сейчас на нем в избытке проступили морщины, свидетельствовавшие о мучительных страданиях.

Внезапно Крэг сел на ковре и прислушался, широко раскрыв глаза. Внимание его снова привлек спящий мальчик. Поднявшись, психолог вплотную приблизился к креслу и с самым серьезным видом осмотрел своего пациента. Когда он опять заговорил, стало ясно, что фразы могут принадлежать только взрослому человеку, хотя тембр голоса оставался по-прежнему мальчишеским.

– Я знаю, почему ты не хочешь отвечать мне. Я ведь все понимаю, Майкл. Ведь это я позволил им увезти маму.

Лицо Крэга посерело от досады и ненависти, но он продолжал:

– Но я ведь нашел тебя. А это очень важно. Мы все считали тебя погибшим, но оказалось, что мы ошиблись. Ты скоро отзовешься, Майкл, верно? После того, как месть исполнится.

Крэг уселся за свой письменный стол и смахивал сейчас на одиннадцатилетнего подростка, на лице которого отражалась решимость, а во взгляде появились целеустремленность и упрямство.

– Ее-то я приберег напоследок. Я знаю, Майкл, что ты бы очень хотел помочь мне сегодня. Я знаю, ты тоже хочешь убить ее. И она вполне заслуживает смерти. Даже больше, чем все остальные. И она получит сполна.

На некоторое время в комнате повисла тишина.

– Мы опять позвоним ей по телефону. И тогда я скажу так... – Голос его зазвучал совсем по-детски, а глаза широко раскрылись, словно готовые вылезти из орбит. – Тетушка Элен, это звонит Майкл! Я должен обязательно встретиться с вами – что-то страшное произойдет сегодня с Крэгом! Пожалуйста, приезжайте быстрее – я сейчас возле дома Крэга – пожалуйста – быстрее!

Крэг мельком взглянул на спящего мальчика и, довольный собой, хихикнул, прикрыв ладонью рот. А потом протянул руку к микрофону и включил магнитофон:

«...трахать мою маму, ты не посмеешь теперь подойти к ней и на пушечный выстрел, ты больше не...»

Крэг поспешно нажал кнопку. Пленка остановилась. Несколько секунд психолог сидел в оцепенении, не сводя с магнитофона изумленного взгляда. Глаза его вдруг налились кровью, и он в ярости вскочил с кресла, спинка которого с треском ударилась о подоконник. Питер опять зашевелился, так и не проснувшись. Одним прыжком Крэг достиг входной двери и распахнул ее настежь.

В коридоре не было ни души.

Крэг захрипел и почувствовал сильное головокружение. Он едва успел прислониться к дверному косяку, чтобы не упасть. В коридоре дрожали пятна солнечного света, а само солнце уже клонилось к западу. От внезапного яркого сияния у Крэга заслезились глаза. Но кое-что он все же успел заметить: в конце коридора вспыхнула и сразу же исчезла полоска света. Кто-то закрыл дверь.

Некое подобие улыбки мелькнуло на лице Крэга. Челюсти его были крепко, до боли сжаты. Психолог захлопнул свою дверь и направился вперед по коридору. У главного входа он прикрыл ладонью глаза, чтобы солнечный свет не помешал ему все хорошенько разглядеть. Этот странный оскал и невероятная ярость, сверкавшая в покрасневших глазах, могли бы сейчас напугать кого угодно.

Дойдя до кабинета Эми, Крэг, ни секунды не колеблясь, ударом ноги распахнул дверь и решительно вошел внутрь.

Эми стояла у письменного стола. Услышав шаги, девушка вздрогнула и повернулась к Крэгу лицом. И чуть было не подпрыгнула от испуга.

– Мне помнится, я давал тебе ключ от своего кабинета. А теперь прошу немедленно вернуть его, – как можно спокойней произнес психолог.

Взгляд его словно буравил Эми насквозь. Крэг слегка пригнулся, как хищник, готовящийся к смертельному прыжку. Никогда, даже в кошмарных снах, Эми не видела его таким. Она тщетно силилась найти хоть какую-нибудь зацепку, чтобы дать ему отпор, однако на ум так ничего и не пришло. Эми лишь молча покачала головой и крепче сжала в кулаке ключ.

Улыбка на губах Крэга исчезла. Он медленно приближался к столу. Уставившись на Эми, он как будто пытался сжечь ее взглядом. Правая рука Эми лежала на столе. Девушка так сильно стиснула кулак, что костяшки пальцев побелели от напряжения.

– Проклятая шлюха, – презрительно бросил Крэг, будто речь шла вовсе не об Эми – о той, которую он так любил. Если, конечно, верить его же собственным словам. – Ты самая обыкновенная шлюха, не более.

У Эми перехватило дыхание. Она была ко всему готова, но только не к такому позору и оскорблению.

– За что? За что ты меня так обижаешь?

Она смотрела ему прямо в лицо, а перед глазами все расплывалось от подступивших слез:

– За то, что я... любила тебя?

– Верни ключ, или я сейчас сломаю тебе руку!

Эми разжала кулак, и выскользнувший ключ звякнул о стеклянную крышку стола.

– Вот. Забирай свой ключ. Крэг, я хочу... Мне необходимо поговорить с тобой. Может быть, ты присядешь?

Крэг метнул на ключ бешеный взгляд. Усмешка лишь на долю секунды промелькнула на его губах. Психолог протянул руку к ключу. Эми не следила за его движениями: ее больше интересовало выражение его глаз. На долю Секунды пальцы застыли возле ключа... И вдруг Крэг схватил со стола пресс-папье размером с бейсбольный мяч – прелестная стеклянная бабочка, раскрашенная в черный и оранжевый цвета.

В этот момент Эми ласково коснулась другой руки психолога и умоляюще попросила:

– Крэг, нам очень надо поговорить...

И тут он с размаху ударил ее по уху тяжелым пресс-папье. Эми издала невнятный горловой звук и пошатнулась. Оседая, она все еще пыталась удержаться за его пиджак, уставившись на Крэга широко раскрытыми глазами, в которых застыло удивление.

Эми цепко держалась за пиджак, и Крэгу пришлось даже слегка склониться под тяжестью ее тела.

– А я не желаю с тобой разговаривать, – откровенно признался он, повышая голос. И тут же нанес второй удар – теперь уже по голове. В тишине маленького кабинета раздался хруст – золотисто-оранжевая бабочка раскроила череп несчастной девушки. Та сразу обмякла и повалилась на пол. Хлынувшая из раны кровь тут же окрасила светлые волосы.

Несколько секунд Крэг в отупении наблюдал эту картину. Затем поставил пресс-папье на место, нагнулся и, кряхтя, поднял Эми на руки. Он опустил девушку на ковер, но только с другой стороны письменного стола. Правда, спрятать тело так и не удалось – одна нога выглядывала из-за стола. Крэг вернулся, согнул ногу в колене – теперь тело не так скоро обнаружат. Он снова взглянул на бледное лицо, синяки под глазами впалые щеки. Удар пришелся в висок, и теперь уже Крэг не поручился бы, осталась ли Эми в живых. Впрочем, ему было наплевать на это.

Он покинул кабинет и медленно побрел по коридору, пошатываясь и едва волоча ноги.

За все это время Питер так и не переменил позу. Он по-прежнему сидел в красном кресле, безвольно сложив ручонки на коленях. Крэг опустился перед ним на корточки, нежно погладив мальчика по голове, и, услышав его стон, тихо произнес:

– Прости меня, Майкл, – почти шепотом начал он. – Мне очень не хочется брать тебя сегодня с собой. Но это необходимо.