Текст книги "Когда звонит Майкл"

Автор книги: Джон Фаррис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Джон Фаррис
Когда звонит Майкл

Предисловие[1]1
  (c) Stephen King, перевод В. Терещенко, 1993.


[Закрыть]

Для меня гораздо труднее писать о творчестве Джона Фарриса, чем о многих других авторах. И вот почему: еще во времена отрочества, да и позже, я не просто восхищался его книгами – карьера именно этого писателя стала для меня образцом и примером, которому я решил следовать, а в дальнейшем, возможно, и превзойти. Но дело здесь вовсе не в том, что я собирался просто копировать его своеобразный стиль, чтобы со временем приобрести нечто подобное, нет. Хотя и верно, что многие молодые писатели, иногда даже помимо собственной воли, как в зеркале отражают в своих произведениях стиль обожаемого кумира – так малые дети подражают поведению своих родителей, а свежее молоко впитывает запахи любых продуктов, которые вы положите рядом с ним в холодильник.

Однако у меня все вышло несколько по-другому. Вспоминая свой собственный период стилистической имитации и перечитывая ранние рассказы, которые я писал еще в школе, я вдруг осознаю, что начало такого «опуса» – точь-в-точь копия Рэя Бредбери, а в конце вдруг начинают звучать мощные аккорды Г. Ф. Лавкрафта. И ладно бы еще только это, ан нет: вся середина вещи как две капли воды похожа на сочинения Корнелла Вулрича, которые вообще трудно с чем-либо перепутать!

Конечно, бывает и так, что молодежь попросту завидует талантливым и удачливым писателям – их идеи кажутся свежими, новыми и прекрасно изложенными на бумаге, а язык так близок вашему сердцу! (Для меня, например, это язык Дона Робертсона, писателя из Огайо, автора замечательных романов «Падение рая» и «Самое вкусное после кусочков хлеба»). Но меня, слава Богу, миновала судьба завистника. Отчасти, наверное, потому, что те чувства, которые я испытывал в отношении работ Фарриса, были просто более детскими, хотя от этого и не менее сильными.

Я действительно хотел во всем стать таким же, как он.

Но, разумеется, были причины, по которым мое желание никак не могло осуществиться. Джон Фаррис вознесся до высот общенационального признания, еще когда издательство «Делл букс» выпустило его первый роман «Школа Харрисон». Это было крупное, «увесистое» произведение, в чем-то грубо написанное, и с невероятно запутанным сюжетом. Но книга появилась весьма своевременно: как раз в конце 50-х годов многие родители начали понимать, что проблема подростковой преступности гораздо глубже, чем ночное катание на мотоциклах, немытые волосы и поднятый воротник кожаного пальто, как было принято считать с легкой руки авторов предыдущего поколения.

В то время по литературе и кинематографу прокатилась целая волна произведений о молодежи, не оставившая камня на камне от этих стереотипных представлений, которые не шли дальше мнения, будто самым большим злом является списывание конспектов и свидания на заднем сиденье автомобиля. Но даже среди наиболее удачных книг той волны «Школа Харрисон», бесспорно, была самой лучшей, хотя, к сожалению, и последней. Она стала настоящим чемпионом в ряду ей подобных. И это, на мой взгляд, произошло во многом благодаря тому, что здесь автору удалось убедительно доказать: малолетние преступники совсем не обязательно должны быть выходцами из бедных семей. Недовольство и правонарушения в равной степени распространены и в среднем классе, и среди отпрысков самых богатых людей страны. Один из издателей так комментировал эту вещь: «Что больше всего поражает меня в „Школе Харрисон“, так это угол зрения автора: Фаррис смотрит на своих героев с их же собственной колокольни, а не с высоты жизненного опыта взрослого, осуждающего или оправдывающего молодежь».

Сюжет романа многоплановый, персонажи прекрасно выписаны и ни в чем не уступают своим сверстникам из реальной жизни. А речь героев настолько естественна и эмоциональна, что даже обилие в ней некоторых весьма «разговорных» слов и выражений не кажется неоправданным перегибом.

Конечно, всего этого я тоже мог бы достичь упорным трудом, но было в работе Фарриса и еще кое-что, способное немедленно потрясти любого читателя: ведь хотя роман выпустили, когда автору уже исполнилось двадцать три, писался он еще в то время, когда сам Фаррис ходил в школу, то есть в возрасте всего восемнадцати лет! И если учесть это, то можно простить ему и небольшие оплошности в сюжете, и некоторые стилистические промашки, до которых наверняка докопался бы въедливый критик, поскольку в остальном эта книга действительно уникальна.

Следующий роман Фарриса «Долгий свет зари» рассказывает о мучительном расколе в семье и тоже являет собой феномен, назвать которому равные я, честно говоря, затрудняюсь. Действие спрессовано всего в двадцать четыре часа, но за это время читатель настолько погружается в жизнь героев, что в поисках аналогии на память приходят, разве что, лучшие из пьес Юджина О'Нила. А в отношении самого Фарриса создается впечатление, что этот молодой человек, не прилагая никаких особых усилий, после всего лишь одного опубликованного им романа о молодежи, легко, как само собой разумеющееся, пишет роскошную мелодраму и сразу же становится всеобщим любимцем.

В последующие годы появляется несколько продолжений «Школы Харрисон» (и надо признать, что некоторые из них даже лучше самого оригинала), а кроме того – объемистый роман «Король Уиндом» о глубоко верующем южанине – религиозном возрожденце и врачевателе с помощью молитв.

И наконец выходит в свет «Когда звонит Майкл», ради которого я и затеял весь этот разговор. Сам Фаррис утверждает, что написал роман всего за три с половиной недели. И прочитав его, можно поверить в эти слова. Но вовсе не потому, что написан он торопливо или неряшливо. Наоборот, страницы удивительно чисты, захватывающи и убедительны. На одну полку с этой книгой я поставил бы очень немногие: пожалуй, «Поцелуй перед смертью» и «Ребенка Розмари» Аиры Левина, «Чужого» Томаса Трайона и, возможно, «Озеро» Жанет Керд. Ну, а потом мне обычно остается лишь щипать себя за бороду и что-то невнятно мямлить, потому что больше, друзья мои, настолько хороших книг я назвать не берусь. Хотя, наверное, еще стоит добавить сюда повесть Агаты Кристи «А потом никого не осталось» – но это уж точно последнее, что приходит на ум. Вот почему мне так трудно сейчас писать предисловие. Хотя вы, наверное, заметили, что до сих пор мне легко было разглагольствовать о ранних произведениях Фарриса и о том, что хотя мне кажется, будто он был рядом со мной всю мою жизнь (а «Школа Харрисон» увидела свет, когда мне стукнуло всего двенадцать), тем не менее и сейчас похоже, что Фаррис только вчера получил аттестат зрелости где-то на Среднем Юге и по возрасту много моложе Джона Кеннеди, когда тот вступал на пост Президента. Я мог бы добавить также (ну вот, опять я пускаюсь в болтовню не по делу), что с публикации «Когда звонит Майкл» только началась по-настоящему славная карьера Фарриса как писателя, и что это еще далеко не пик его литературной деятельности. Ведь после «Майкла» им были созданы такие шедевры, как «Каперы» о похитителях людей – книга, ничуть не уступающая знаменитому «Коллектору» Джона Фоулса; «Темные делишки», о которой мой друг-издатель кратко сообщает только одно: что это самая лучшая книга ужасов, какую он когда-либо читал. А еще «Все головы поворачиваются, когда идет охота» – это настоящее путешествие в готику южан, продолжающее лучшие традиции Гарри Крюса, Уильяма Фолкнера и Брама Стокера; и, разумеется, «Ярость» – один из самых головокружительных романов о паранормальных явлениях, которые мне доводилось встречать. По этой книге режиссером Брайаном де Палма (по сценарию самого Фарриса) был поставлен довольно удачный фильм. Но, как всегда и бывает, он дает лишь слабый намек на тот водоворот событий и чувств героев, которые проходят перед вами при чтении книги. Нет, это ни в коей мере не умаляет достоинств фильма как кинематографического произведения, а только подтверждает, что даже самая лучшая экранизация книги от силы дает вам право как бы подглядеть в замочную скважину за тем, что происходит в самом романе (как-никак, любое кино длится всего лишь пару часов, и за это время ни рассказать, ни воспринять многое при всем желании не успеешь). Поэтому всех достоинств книги ни один фильм отразить просто не в состоянии.

Да, вот о таких вещах я могу здесь говорить, сколько мне влезет, но ни в коем случае не должен даже косвенно намекать на то, что будет происходить в романе: ни кто такой Майкл, ни куда и зачем он звонит, ни что происходит, когда он начинает звонить. Ибо это было бы с моей стороны по меньшей мере непорядочно. Ведь, как и «Поцелуй перед смертью» Айры Левина, книга Фарриса – это прежде всего удивительно захватывающий сюжет, который от страницы к странице все больше накаляет ваши нервы и вдруг подводит вас к совершенно неожиданной развязке. Читая подобные книги, всегда можно сравнить их с игрой в так называемый «закрытый» покер, где у игроков есть только два варианта – либо сорвать банк, либо спустить все вчистую, и поэтому они находятся в постоянном напряжении. Так и здесь, с той лишь разницей, что с банкующим на этот раз вам сказочно повезло – им станет очень талантливый и умный автор. Джон Фаррис будет не спеша раскрывать перед вами карты (и иногда вам даже покажется, что вы уже догадываетесь о том, что произойдет, например, с пчеловодом, и готовы во всеуслышание объявить, что Фаррис проиграл вам в этом «покере», как вдруг что-то случается – и вот вы уже сами в проигрыше). Но лично я не собираюсь больше давать никаких подсказок по тексту.

Однако могу отметить, что роман написан действительно великолепно. В нем есть все, что надо, чтобы назвать книгу «отличным чтивом», хотя лично мне это высокомерное британское выражение не очень-то по душе (сразу приходит на ум, что хорошо читается либо в транспорте, либо когда надо убить вечером пару часиков в промежутке, пока по «ящику» не показывают ничего приличного). Язык произведения отточен, а вся жизнь провинциального округа Шейдс описана с таким исключительным реализмом, что читается не хуже заправского репортажа из воскресной газеты. А самое главное, что каждый герой здесь имеет свой собственный, непохожий на других характер и образ мыслей – каждый, как говорится, отбрасывает свою тень.

Ну вот; мне кажется, пора уже закругляться. И если у вас еще не разыгрался аппетит, чтобы немедленно «проглотить» эту книгу, то, уверяю, первые двадцать ее страниц превосходно пробудят его и без меня. Но если у вас есть срочные дела, то лучше отложите роман и сперва решите свои проблемы, иначе то, что вам предстоит исполнить, будет сделано плохо – ведь часть вашего мозга уже не сможет отключиться от переживаний за героев книги: за Элен Коннелли, Пэгги Коннелли, Крэга Янга... и мальчика по имени Майкл, который опоздал на автобус и ждет, когда его встретят.

А лично от себя, как давний и неизменный поклонник Фарриса (а мне действительно нравятся абсолютно все его книги, и лучшим подтверждением этому может служить тот факт, что почти все мои ранние крупные произведения, написанные еще задолго до первого опубликованного романа «Кэрри», были созданы под самым непосредственным влиянием его творчества – так, например, толстенный, в 600 страниц, «талмуд» с отвратительным названием «Меч в темноте», в котором я описывал межрасовые столкновения в вымышленном городе Хардинге, весьма похож на «Школу Хар-рисон»), хочу добавить, что мне очень приятно снова видеть в печати роман «Когда звонит Майкл», ведь теперь у него появятся сотни тысяч новых читателей, большинство из которых наверняка станут истинными друзьями автора. А выше награды для писателя, по-моему, не бывает. Я действительно рад, что «Майкл» снова увидит свет.

Это необычайно хорошая книга. И поскольку лучшей похвалы литературному произведению я дать попросту не способен, я умолкаю и передаю слово самому Джону Фаррису.

Маленькая девочка по имени Пэгги Коннелли уже выпорхнула из своего школьного автобуса... – а остальное, я уверен, вы узнаете дальше сами.

Стивен Кинг

Бангор, штат Мэн.

Глава 1

Желтый школьный автобус округа Шейдс притормозил на углу одной из улочек. Из дверей выпорхнула Пэгги Коннелли и еще парочка второклашек. Автобус покатил дальше. Пэгги тут же вскарабкалась на длиннющую каменную стену, которая огораживала владения Коннелли, и не спеша зашагала по ней, стараясь ступать осторожно, чтобы не запачкать в пыли свои новенькие туфельки. У ворот Пэгги остановилась, заметив во дворе молодого человека, ловко орудующего лопатой. Девчушка не больно-то жаловала Рендла и, лишь завидев того, тут же пыталась куда-нибудь улизнуть. Но сейчас любопытство взяло верх – при виде свежевырытых ямок Пэгги не сдержалась и спрыгнула со стены. Громко шурша опавшими листьями, она подошла к юноше.

– Ну, и что же это будет? – закинула удочку Пэгги.

Даже не оглянувшись, Гарри Рендл швырнул очередную порцию свежевырытой земли прямиком на ее новенькие туфли. Однако Пэгги даже бровкой не повела. Она была готова к подобной выходке. Девочка как ни в чем не бывало взглянула на Гарри и всем своим видом выразила глубочайшее уважение к этому джентльмену. Мало того, сейчас она, пожалуй, с удовольствием пошла бы на примирение.

Рендл прислонил лопату к железному столбику указателя и ладонью смахнул со лба капли пота. Глядя куда-то в сторону, он с усмешкой обронил:

– Это для твоего дохлого кота.

– Но у меня нет никакого дохлого кота.

– На твоем месте я бы не торопился с ответом.

– Ну правда. Или ты говоришь о Сэтче?

Гарри Рендл не ответил. С виду юноша смахивал на обычного старшеклассника, однако Пэгги твердо знала, что Гарри Рендл – самый вредный и противный на свете.

А чего стоила эта его фразочка насчет кота! Девочка не на шутку встревожилась и, хотя была абсолютно уверена, что этот хмырь не посмеет даже прикоснуться к ее коту, тем не менее обшарила двор цепким взглядом, надеясь обнаружить Сэтча в полном здравии. И тут Пэгги разглядела фургончик доктора Бриттона. Из багажника торчали обернутые бумагой саженцы.

– А, так вот зачем ты здесь копаешь, – с облегчением воскликнула Пэгги. – Ты будешь сажать деревья.

Рендл снова взялся за лопату и несколько раз вонзил ее в землю. Усмешка не сходила с его губ.

– Из дохлых котов получается отличное удобрение. От этого деревья быстрее растут.

– Врешь ты все! Ты Сэтча и пальцем не тронешь!

– Тогда следи, чтобы и духу его здесь не было, – посерьезнев, заявил Рендл. – Я чуть не укокошил этого мерзавца час назад. – Он приподнял лопату и с силой всадил лезвие в рыхлую землю. – Раз! И нету.

Пэгги шагнула вперед и, с упавшим сердцем, заглянула в ямку. Убедившись, что та пуста, девочка окончательно успокоилась и направилась к дому.

Гарри Рендл подрабатывал на ферме у доктора, однако раз в неделю он заглядывал и к Коннелли, выполняя самые разные поручения, на которые у хозяйки дома Элен Коннелли не хватало времени. Пэгги неоднократно пыталась завязать с Рендлом знакомство, но в конце концов отчаялась. Похоже, тот просто терпеть не мог маленьких девочек. А этого Пэгги уж совсем не могла понять.

Возле крыльца Пэгги почувствовала, что Рендл идет за нею следом. Она резко обернулась и нахмурилась. Однако в этот раз никакой гадости он не замышлял.

– Ну чего ты дергаешься? – проворчал Гарри, наслаждаясь замешательством девочки. – Раз уж ты все равно идешь в дом, передай доктору Бриттону, что мне надо отлучиться на пару минут. Я должен забрать свою машину – она торчит на бензоколонке.

– О'кей, – кивнула Пэгги и важно направилась к застекленной террасе двухэтажного особняка. Здесь мать держала уйму потрясающих вещей: массивные прялки, прессы для изготовления яблочного вина и даже самую настоящую старинную печь. Но несмотря на это, свободного места на террасе оставалось в избытке. Антикварный магазинчик Элен Коннелли совершенно не походил на остальные лавки древности. Все вещицы были скрупулезно разложены по полочкам. Ни свалок, ни куч бесполезного хлама, как это частенько случается у торговцев раритетами. К Элен то и дело наведывались постоянные клиенты из Сент-Луиса, Канзас-Сити и даже из далекой Оклахомы. Заглядывали сюда и известные декораторы, а кое-кто навещал ее раз шесть за год в поясках очередной древней и редкостной вещицы. И хотя настоящий антиквариат являлся здесь чуть ли не музейной редкостью, связи Элен год от году крепли, и она почти всегда находила возможность удовлетворить самые изысканные и щепетильные вкусы.

И фойе, и прихожая, и веранда представляли собой выставочный зал магазина. Пэгги пересекла фойе, скользнув любопытным взглядом по двум витринам с настоящими раритетами – иногда ей даже давали их потрогать, в присутствии взрослых, разумеется. Она зашвырнула портфель прямо на лестницу, ведущую на второй этаж, и ворвалась в кухню. Мама вместе с доктором Бриттоном и его женой Эльзой пили кофе.

– Эх, если бы сегодня ночью похолодало, – сразу затарахтела Пэгги. – Мне уже надоела эта жарища. – И принялась рыться в коробке печенья.

– Если немного подождешь, получишь горячие пончики, – донесся голос поварихи Бренды.

– А я думала, ты их уже давно нажарила.

– Если жара спадет, мы туристов отсюда и палкой не выгоним, – заметила Эльза Бриттон.

– Надеюсь, что осенью погода будет лучше летней, – вклинился в разговор доктор Бриттон. – От этих проклятущих дождей столько людей заболело, вспомнить страшно...

Элен размешивала сахар в чашке и наблюдала, как Пэгги, подойдя к холодильнику, открыла его и встала на цыпочки, пытаясь дотянуться до пакета молока.

– Энди, ты что-нибудь слыхал об их проекте насчет горы Бен-Ломонд? Они там собираются протянуть для горнолыжников подвесную дорогу.

– Подвесную дорогу? – фыркнула Эльза. – Интересно, как они будут кататься? Снега-то здесь кот наплакал.

– Судя по всему, компания притащит сюда и эти мудреные штуковины, изготовляющие искусственный снег для покрытия горных склонов.

– Деньги в это предприятие вкладывают в основном дельцы из Сент-Луиса, – задумчиво произнес Эндрю Бриттон. – Им же принадлежит и тот самый курортный пляж на озере Озаркс. Но там нет гор – одни холмики, вот они и подались сюда.

– Они испоганят нам все горы, – подхватила Эльза и недовольно покачала головой. – Помните, что они сотворили с поместьем Блу-Ай?

– Может быть, – вкрадчиво вставила Элен. – Но только мне кажется, что жители теперь в этом поместье постоянные, а не «сезонники». А ведь для нашего округа это совсем неплохо.

– В нашем округе и двадцать лет назад все было распрекрасно, – язвительно возразила Эльза. – Задолго до того, как сюда приехали эти «вечные сезонники». Сами увидите, весь округ вот-вот запрудят бесчисленные трейлеры, кегельбаны на открытом воздухе и толпы сумасшедших юнцов, сметающих все на своем пути. То же самое ведь случилось в местечке Тейбл-Рок всего два года тому назад. – Она взглянула на мужа. – Кто-то должен воспрепятствовать этому, иначе действительно наступит конец. Подвесная дорога! У нас здесь и без того хватает народа – взять хотя бы этих так называемых свободных художников. Тоже мне, явились – не запылились, жалкие барды!

– Пэгги, пончики горячие, смотри, не обожгись! – крикнула Бренда, стоя у плиты.

– Не думаю, что все у них пойдет как по маслу, – засомневался доктор Бриттон. – А вообще я удивляюсь, как в этих местах еще сохранилась дикая природа и ее до сих пор не покорили все эти предприимчивые дельцы.

Он растянулся в кресле, затем, встав, передвинул его на солнце, которое в это время как раз бросило лучи на пол веранды. Бриттон был коренастым мужчиной шестидесяти пяти лет от роду. В округ Шейдс его занесло в незапамятные времена, в конце двадцатых годов, когда эти дикие места были почти недоступны. Долину со всех сторон окаймляли высокие горы, и проникнуть сюда могли лишь немногие смельчаки – бывалые альпинисты да сборщики налогов.

– Если все жители встанут на защиту этих мест и не польстятся на соблазны толстосумов, все и останется по-старому. А что касается художников – так они еще самобытней, чем мы. Они "вились сюда в поисках уединения, им нужна дикая красота наших гор, и уж им-то точно не захочется ничего здесь менять.

– Пэгги, не ешь стоя, – обратилась Элен к дочери.

– Доктор Бриттон, а у вас есть пчелы? – встряла в разговор девочка.

Доктор улыбнулся.

– Да, именно сегодня я приобрел неплохую пчелиную семейку – целый рой вместе с маткой...

– А сколько их там?

– Ну, в улье сейчас их уже где-то тысяч пятнадцать, не меньше.

Пэгги восхищенно уставилась на доктора, а потом присела на стул рядом с матерью:

– А что вы с ними будете делать? Зачем вам так много пчел?

– Я буду их приручать.

Это заявление явно сбило с толку Пэгги. Как ни старалась она представить себе ручных пчел, это ей так и не удалось.

– А можно и мне посмотреть, как это делается?

– Конечно, приходи ко мне и увидишь.

– Но ведь это же пчелы... – неуверенно протянула Элен.

– Это совершенно безопасно, – убедительно отозвался доктор.

– А помните того мальчика из Спрингфилда, которого этим летом пчелы зажалили до смерти?

– Наверное, у него была аллергия на их укусы.

Пэгги задумчиво кивнула головой.

– А вас когда-нибудь жалили?

– Миллион раз.

– А вы приручите новых пчел так, чтобы они не жалились, – посоветовала Пэгги.

В прихожей зазвонил телефон.

– Это наверняка Розалинда, – сообщила девочка.

– Что ей сказать? – бросила на ходу Элен, направляясь к телефону.

– Скажи, что я немножко опоздаю.

– Хорошо. – Проходя мимо брошенного портфеля, Элен скорчила недовольную гримасу. У двери в холл но маленьком инкрустированном столике стоял старинный телефон. Элен сняла трубку.

– Тетушка Элен?

Она уставилась через стеклянную дверь во двор на лопату, которую Рендл прислонил к столбу. На последнем была прибита табличка с надписью «Элен Коннелли – антиквариат». Лопата эта так заняла ее воображение, что Элен не сразу поняла, о чем говорят на другом конце провода.

– Да... да, я слушаю. Розалинда, это ты?

– Тетушка Элен...

Элен нахмурилась. Голос не принадлежал Розалинде.

– Тетушка Элен, я опоздал на школьный автобус. Вы можете прийти за мной?

«Наверное, кто-то ошибся номером», – подумала Элен, а вслух произнесла: – Кто это?

– Это Майкл, тетушка Элен.

– Кто?

– Это Майкл.

Остолбенев, Элен не могла вымолвить ни слова.

– Так вы придете?...

– Подождите минуточку... Кто звонит, я спрашиваю?... – Не успев договорить, она поняла, что связь прервалась.

Несколько секунд Элен стояла молча, все еще сжимая трубку и тупо уставившись во двор. Мимо мчались какие-то детишки на велосипедах. Вдали поднимались крутые склоны гор, поросшие золотистым лесом – деревья уже успели сменить свое одеяние на праздничный осенний убор. По голубому небу торжественно скользили пышные облака, а солнце вычерчивало повсюду длинные острия теней.

– Все нормально, – пробормотала Элен, скорее самой себе, чем в трубку, а потом опустила ее и вернулась на кухню.

– Ты передала Розалинде, что я не успею?

– Воробушек, это звонила не Розалинда. – Элен села и, заглянув в свою чашку с недопитым кофе, снова уставилась в окно.

– Элен, ты чем-то расстроена? – забеспокоился доктор Бриттон.

– Мне сейчас кто-то... – Тут она спохватилась и взглянула на дочь. Убедившись, что девочка занята своими делами, Элен продолжала уже потише: – Ну знаете, так бывает, кто-то звонит...

– Разыгрывают?

– Вот ведь! – злобно выпалила Эльза, как будто речь опять зашла о всех этих пресловутых бардах и художниках.

– Нет, то есть не совсем так, Энди. Наверное, это кто-то из детишек балуется. Звонил мальчик – по голосу лет десяти, как мне показалось.

– И что же он тебе наговорил? – сурово выпытывала Эльза.

– Он сказал... – На лице Элен застыло недоумение. – Он сказал, вернее, просил, чтобы я его встретила. Он звонил из школы, он не успел на автобус и хотел, чтобы я...

– И это все? – Эльза была явно разочарована. – А уж впечатление такое, будто тебя гремучая змея укусила.

– Но это как-то... жестоко, потому что, кто бы там ни звонил, он назвался Майклом.

– Майклом? – как эхо, повторил доктор Бриттон, а Бренда, перестав печь пончики, остолбенела.

– Именно так.

Воцарилось молчание. Дожевав пончик, Пэгги удивленно разглядывала взрослых. Доктор Бриттон улыбнулся.

– Хочешь, я тебе покажу пчел прямо сейчас, малышка?

– Мне только надо переодеться, – спохватилась Пэгги и умоляюще уставилась на мать. Та кивнула.

– Сотри с губ сахарную пудру, – проронила Элен каким-то чужим голосом.

Пэгги схватила салфетку, вытерла рот и вскочила со стула. Внезапно девочка вспомнила, что спешить и суетиться в доме категорически запрещалось, медленно и чинно прошествовала до лестницы и, сохраняя достоинство, начала подниматься, перешагивая сразу через две ступеньки.

Когда она скрылась из виду, доктор Бриттон нарушил молчание:

– Странное дело, обычно дети не шутят таким образом. Кто бы это мог быть? К тому же десятилетние мальчики, наверное, вообще ничего не слышали о Майкле Янге.

– Не знаю, – еле слышно откликнулась Элен и закурила.

– Ну-у, – протянула Эльза, как бы подводя черту, – в конце концов он уже позвонил и, наверное, в восторге от своей выходки. Так что теперь все позади, и волноваться тебе больше не стоит.

– А я и не волнуюсь. – Элен так весело рассмеялась, что на щеках у нее проступили ямочки. – Но что странно – я никак не могу выкинуть этот звонок из головы – ведь мальчик назвал меня «тетушка Элен». А меня так больше никто не называл. Никто, кроме Майкла Янга. – Она встревоженно оглядела гостей. – А вас это не удивляет?

– Да брось ты, – только и проворчала Эльза. – Интересно, зачем он это сделал?

– Вот и спроси у него сама в следующий раз, – посоветовал доктор Бриттон.

Толстуха Бренда, стоя у плиты, недовольно пробубнила что-то себе под нос.