Текст книги "Месть Мориарти"

Автор книги: Джон Эдмунд Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Глава 8
УРОК ИСПАНСКОГО

Лондон, Анси и Париж:

вторник, 20 апреля – понедельник, 3 мая 1897

Должно признать, Париж – необыкновенно привлекательный город, – заметил Шерлок Холмс по пути от вокзала Гар-дю-Нор в отель.

День выдался ясный и солнечный.

– Я всегда так думал, – согласился инспектор Кроу.

– Проблема в том, – продолжал Холмс, – что обилие красоты вкупе с устоявшейся репутацией Парижа как города наслаждений и развлечений создает благодатную почву для праздности. А праздность, о чем я могу судить на основании собственного опыта, открывает дорогу дьяволу. Посмотрите туда. – Он указал на одну из многочисленных боковых улочек. – Всего лишь в четырех минутах ходьбы от этого угла проживал отравитель Лаше. Мало кто знает, что я тоже приложил руку к его поимке. Лаше добавлял в рагу одну очень ядовитую японскую рыбку…

Кроу попытался перевести разговор на более близкую и насущную тему.

– Вы действительно верите, что нам удастся найти здесь ключ к разгадке тайны нынешнего местопребывания Мориарти?

– Вне всяких сомнений, – рассеянно ответил Холмс, словно Мориарти в данный момент интересовал его в самую последнюю очередь. – Пансион, который мы только проехали. – Он снова повернулся и указал на скромное угловое здание. – Хорошо помню это место. Здесь, после бегства из Италии и по пути в Англию останавливался на некоторое время Риколетти. Тот самый, кривоногий. По-моему, первой все же приехала его супруга, гнуснейшее, надо сказать, создание. Но то было давно, еще во времена моей юности.

По настоянию Холмса они сняли номер в роскошном отеле «Крильон».

– Мы собираемся поговорить со служащими отеля, а сделать это легче всего под видом постояльцев, – объяснил он свое решение Кроу, не без оснований опасавшемуся, что такая экстравагантность ему не по карману.

Однако стоило им устроиться в великолепных, поистине королевских апартаментах, как и настроение инспектора заметно улучшилось. Ему нравилось здесь все, и единственной тучкой на безоблачном горизонте была мысль о Сильвии, оставшейся в одиночестве у себя на Кинг-стрит. Во время его последней отлучки предоставленная самой себе женщина пленилась безумной идеей подняться на несколько ступенек социальной лестницы. Теперь оставалось только молиться, чтобы преподанные с тех пор уроки пошли на пользу и отбили тягу к опасным экспериментам. Перспектива еще одной схватки с Сильвией изрядно страшила Кроу.

Неспешно приняв ванну и переодевшись, инспектор вышел в гостиную и с некоторым удивлением обнаружил, что Холмс уже занялся их общим делом. У зеркала на туалетном столике лежала короткая записка следующего содержания:

Я уже освежил память здешнего персонала и отправляюсь обедать. Как только приведете себя в порядок и будете готовы явить себя порочному городу, присоединяйтесь.

Торопливо спустившись, инспектор обнаружил Холмса среди элегантно одетых посетителей большого ресторана.

– А, Кроу… – Он сделал широкий жест. – Садитесь же и отведайте этой восхитительной утки. Заявляю со всей ответственностью, лучшей я еще не пробовал.

За едой инспектор снова попытался вывести разговор на интересующую их обоих тему, но Холмс упорно отказывался даже упоминать имя Морнингдейла, зато со знанием дела распространялся о Париже и, в особенности о французской кухне и здешних винах.

И лишь за кофе он наконец вспомнил о цели их визита.

– Нашего друга Морнингдейла здесь помнят. Очевидно, потому что раздавал хорошие чаевые. Для меня совершенно ясно, что он приезжал сюда единственно с целью встретиться с Гризомбром, крупнейшей фигурой криминального мира Франции.

– Мы так и предполагали, – напомнил Кроу, несколько разочарованный этой констатацией очевидного.

– Да, предполагали, но разговор с портье и некоторыми служащими окончательно убедил меня в том, что Морнингдейл и есть Мориарти. Во-первых, Морнингдейл утверждал, что приехал из Бостона, штат Массачусетс. Но, судя по кое-каким деталям, у него был акцент человека, жившего довольно долгое время в Калифорнии. Как вы, наверное, знаете, я считаю себя в некоторой степени экспертом по американским диалектам и пару лет назад даже опубликовал небольшую монографию на тему различий в речевой артикуляции людей, родившихся и выросших в разных штатах.

– Вы сделали свой вывод, основываясь лишь на этом обстоятельстве?

– О, нет. Есть и другие причины, утомлять которыми я вас сейчас не стану. Но, Кроу, нам нужно заняться делом. Похоже, Морнингдейл со своим секретарем частенько развлекались в районе Монмартра. У этого места довольно сомнительная репутация, но нам все же придется туда заглянуть.

Вот так и получилось, что первый вечер Кроу и Холмс провели, прочесывая бары и кафе Монмартра. Однако их усилия не принесли никакого результата. Как ни старался Холмс, как ни варьировал свои вопросы, на них повсюду отвечали одинаково – люди только пожимали плечами и качали головой.

Лишь на третий день им посчастливилось наконец наткнуться на человека, смутно припомнившего богатого американца и его секретаря-англичанина. Холмс на глазах мрачнел, погружаясь в депрессию, а бодрое настроение, в котором он прибыл во французскую столицу, все заметнее отступало перед нервной раздражительностью.

Они уже почти отчаялись, когда на третий вечер, обойдя с дюжину увеселительных заведений сомнительного свойства, Холмс предложил заглянуть в «Мулен Руж».

– Меня вовсе не прельщает возможность наблюдать языческую оргию, в которой женщины столь откровенно демонстрируют себя публике, – с кислым видом заявил он. – Но, боюсь, нам придется пойти на эту жертву во благо криминальной науки.

В «Мулен Руж» они встретили официанта, который вспомнил, что вроде бы видел описанного Холмсом американца и его спутника, но не вполне в этом уверен.

– Хорошие чаевые наверняка освежат его память и развяжут язык, – сказал Холмс. – Но опускаться до такого средства, как взятка, я позволяю себе лишь в самом крайнем случае.

Около часа ночи, когда детективы, покинув кабаре, стояли на Плас-Бланш в ожидании кэба, к ним подошла одна из девушек, искавших заработка на ночных улочках.

Кроу уже собрался было прогнать ее, как делал много раз во время их предыдущих ночных вылазок, но его остановил Холмс.

– Вы можете помочь нам, дорогая леди, – с нехарактерной для него любезностью сказал он. – Мы пытаемся отыскать следы нашего потерявшегося американского друга. Нам точно известно, что в начале года он провел немало веселых вечеров в здешних заведениях. Может быть, вы видели его. А если не вы, то ваши подруги.

– Мсье, здесь бывает немало американцев, – ответила девушка. – У меня нет времени обсуждать их на улице. Я здесь, чтобы зарабатывать деньги.

– Не беспокойтесь, вы ничего не потеряете, – уверил ее Холмс, доставая из кармана несколько серебряных монет. – Позвольте описать его вам.

Девушка жадно схватила деньги, внимательно выслушала детектива, подробно описавшего ей плотного, краснощекого Морнингдейла и кивнула.

–  Salaud. [65]65
  Сволочь (фр.).


[Закрыть]Помню такого. Столкнул меня в канаву. Чуть руку не сломал.

– Расскажите мне об этом. – Холмс буквально вцепился в нее взглядом, который, как успел заметить Кроу, не отличался в этот вечер обычной ясностью.

– Странный он какой-то, ваш друг. А еще умеет говорить по-нашему, ну, понимаете, на арго.

– Понимаю.

Девушка кивком указала в сторону «Мулен Руж».

– Был там, толковал с Сюзанной Цыганкой. Мне знакомая официантка рассказывала. Мол, поговорили они, а потом она ушла с его приятелем.

– Кто? Сюзанна?

– Ну да.

– А где бы нам ее найти?

Девушка невесело рассмеялась.

– А где угодно. – Она развела руками. – У Сюзанны правила свои. Я ее уже недели две, а то и все три не видала.

– Завтра с утра первым делом отправляемся на поиски Сюзанны Цыганки, – объявил Холмс, когда они вернулись наконец в «Крильон». – След есть, и еще теплый. Она разговаривала с ним, и мне представляется, что эта женщина из тех, чей язычок тем бойчее, чем громче звон монет. Как вы теперь сами видите, пришло время обратиться к последнему средству.

Но на следующее утро Кроу с тревогой обнаружил Холмса в далеко не лучшем состоянии духа. Великий детектив долго не вставал, а когда появился, выглядел не лучшим образом – по лицу обильно стекал пот, тело то и дело сотрясала дрожь.

– Боюсь, мне придется возвратиться в Лондон, – пробормотал он. – Случилось то, чего я опасался. Вот почему доктор Мур Эгер и советовал отдохнуть в спокойной обстановке. Хуже всего то, что получить лекарство я могу только в одном месте, в Лондоне. Вам, Кроу, придется продолжать без меня. Найдите Сюзанну и поговорите с ней. Время у вас есть, в Скотланд-Ярд возвращаться рано. А я следующим поездом уезжаю в Кале.

Проводив Холмса на поезд, инспектор с тяжелым сердцем вернулся в отель.

За те месяцы, что прошли после приобретения Бермондси новым владельцем, там произошли заметные улучшения. Первым гостем нового убежища стал Шлайфштайн, за ним последовали другие – главным образом, взломщики и воры-домушники, выдававшие себя за строителей, маляров и штукатуров. Увеличение численности жильцов повышало безопасность всего участка.

Отдельные – и весьма приятные – апартаменты были оборудованы также для Мориарти и главных членов его преторианской гвардии, а еще для временных жильцов. И это не говоря уже о кладовых для хранения продуктов и инвентаря. По сути дела, Мориарти создавал надежную запасную базу вроде той, что существовала когда-то на переоборудованном складе в районе доков около Лаймхауза.

Бриджет Спир, которая была уже почти на сносях, перебралась, вместе с акушеркой, которой предстояло заботиться о том, чтобы все прошло хорошо, в один из домов Сэл Ходжес. Сама Сэл, говорившая о себе, что она «похожа на галеон, идущий под семи парусами», готовилась к тому, чтобы занять потом, когда подойдет срок, комнату Бриджет и воспользоваться услугами той же акушерки.

Марта Пирсон, проявившая себя в доме на Альберт-сквер с самой лучшей стороны, теперь исполняла обязанности Бриджет Спир – в помощь ей Берт привел шуструю девчушку, – тогда как ее сестра, Полли, подружка Гарри Аллена, была по приказу Профессора и после тщательного инструктажа назначена экономкой и кухаркой в Бермондси. Там же обосновался и Аллен.

Карлотта, удаленная из ближнего круга профессора после прибытия Санционаре, получила доходное место во втором заведении Сэл Ходжес, где стала аббатисой.

В последнюю неделю апреля пришел из далекой Испании ответ от Зегорбе. Он сообщал, что приедет в Лондон 22 мая и будет рад встретиться с Гризомбром, Шлайфштайном и Санционаре в удобном для них месте. На время пребывания в Англии испанец зарезервировал комнату в скромном отеле на Джордж-стрит, неподалеку от Олд-Тайберн, где закончился жизненный путь многих преступников.

Во вторник, 27 апреля, Мориарти собрал в Бермондси большой конклав. Помимо трех новообращенных – немца, француза и итальянца, – присутствовали ближайшие приближенные Профессора: Спир, Ли Чоу, братья Джейкобс, Терремант и Гарри Аллен.

Рассказав о новых планах возрожденного континентального альянса, Мориарти заговорил о Зегорбе.

– Я не намерен долго его уговаривать, попусту тратя время, – мрачно начал он. – Мы все знаем, каким влиянием он обладает в Мадриде и что может предложить нам. Полагаю, лучше всего будет не привозить его сразу в Бермондси, а встретиться в выбранном мною месте – в притоне на углу Саут-Уорф-роуд и Прейд-стрит, возле вокзала Паддингтон. Поговорим в открытую. Вы, джентльмены, – тут Профессор посмотрел на коллег с континента, – можете поддержать меня. Думаю, у вас уже не осталось сомнений относительно того, кто должен возглавлять наш союз. Любые несогласия, проистекающие из событий прошлого, будут в скором времени рассеяны. Никаких трудностей я не предвижу.

Позднее, оставшись со Спиром, Ли Чоу и Терремантом, Мориарти перешел к дальнейшим планам.

– На всякий случай примем меры предосторожности. – Он вопросительно посмотрел на Терреманта. – Сюрприз, что мы придерживали для Санционаре, по-прежнему у тебя?

– У меня. В полном рабочем состоянии.

– Хорошо. Привезешь испанца на встречу, потом увезешь. Если понадобится…

– Будет сделано, – ухмыльнулся Терремант. – Мы этому испанскому королю не только бороду подпалим.

– Ли Чоу. – Мориарти обратился к китайцу. – После смерти Болтона ты оставался в тени. Теперь снова отправишься за границу. Цель уже близка. Совсем скоро вся криминальная Европа объединится под моим общим руководством. Отныне мы движемся только вперед. Но прежде я намерен раз и навсегда устранить Холмса.

– Хотите, чтобы я… – начал Спир.

Мориарти поморщился.

– Спир, неужели ты так ничему и не научился за последние недели? Разве я не говорил тебе, сколь многого можно достичь хитростью? Разве ты не понял, что предпочтительнее устранить противника не с помощью пистолета, ножа или дубинки, но через его же слабости? Конечно, есть враги и предатели, которые понимают только грубую силу. Для Холмса у меня заготовлена иного рода смерть. Общественный остракизм, полная потеря лица. Ли Чоу понимает, о чем речь. В твоей стране ведь склоняются именно к таким методам?

Ли Чоу зловеще ухмыльнулся и закивал, словно игрушечный Будда.

– Пора, Ли Чоу. Отправляйся и избавь Холмса от того, что нужно ему больше всего. Как в добрые старые времена. Помнишь, мы уже проделывали это перед рейхенбахским фиаско?

– Теперь я вас понял, сэр, – рассмеялся Спир.

– Всего лишь небольшой поворот винта. – Мориарти не улыбался. – А еще пора вернуть наших друзей, Эмбера и Боба. Они привезут с собой старую знакомую мистера Холмса, Длинный Нос. Как только она окажется в Лондоне, я устрою спектакль, который окончательно погубит репутацию так называемого великого детектива.

Уже через час Эмбер, продолжавший вести в Анси наблюдение за леди, известной как Ирэн Адлер, получил телеграмму такого содержания: ДОСТАВЬТЕ ОРЛА ДОМОЙ.

Ли Чоу вошел в заведение Чарльза Бигнола перед самым его закрытием и с удовлетворением заметил, как по лицу хозяина, словно пятно, растеклось выражение страха и озабоченности.

Последняя посетительница направлялась к выходу, и китаец, любезно посторонившись, открыл перед леди дверь. Она благодарно улыбнулась.

– Есё одну дозу опиума? Или, мозет, лауданума? – спросил Ли Чоу, когда дверь закрылась у него за спиной. – Ей ведь для састья нисего больсе и не надо?

– Чего вы хотите? – не скрывая отвращения к китайцу, спросил Бигнол.

– Думали, сто избавились от меня? Думали, сто никогда больсе меня не увидите, мистел Биг-Ноль?

– Ваши друзья ничем не лучше вас. Я сделал все, как требовалось.

– Знаю, мистел Биг-Ноль, знаю. – Ли Чоу по-прежнему выговаривал трудное имя как два отдельных слова. – Если бы не сделали, то осень сколо позалели бы об этом. Сегодня я присол лисно со спесиальным сообсением. Помните? Помните, о сем мы договаливались в последний лаз?

– Помню.

– Холосо. Дело касается насего обсего длуга, мистела Селлока Холмса, котолому вы поставляете кокаин. Когда он плидет в следуюсий лас, сказете, сто больсе у вас нисего для него нет.

– Неужели у вас нет никакой жалости? Почему нельзя дать ему хотя бы немного? Вы даже не представляете, как он будет мучаться.

– Нисего. Ни глана. Для мистела Холмса кокаина больсе нет. Я знаю, сто егодлуг, докгол Уотсон, пепеклыл все длугие каналы, и если вы оспусаетесь, мне слазу станет известно. Да, бедный мистел Холмс будет осень стладать. Если нет, то вас, мистел Биг-Ноль, повесят, а потом с зивого снимут козу. Это не пустая углоза. Пледуплездаю сельезно. Я узе делал это с длугими.

– Свинья, – прошептал аптекарь. – Ты просто свинья.

Ли Чоу скорчил фимасу и нефомко фыркнул.

– Сделайте все как надо, мистел Биг-Ноль. Не забудьте.

Эстебан Зегорбе обычно путешествовал один. Его власть и влияние на криминальные элементы этой солнечной части континента были столь велики, что угрожать ему осмелился бы разве что сумасшедший. Небольшого роста, ничем не примечательный, в скромном, неброском костюме, он тем не менее заставлял считаться с собой многих. Из всех бывших союзников Мориарти его, пожалуй, знали меньше всех. Общее же мнение сходилось в том, что испанец безжалостен и решителен в достижении поставленной цели. Согласно собранным из многочисленных источников сведениям Зегорбе ежегодно получал огромную прибыль от контролируемого им разветвленного криминального бизнеса.

В свой непритязательный отель Зегорбе прибыл в начале девятого вечера 2 мая, примерно в то время, когда жители прилегающего к Джордж-стрит района возвращались домой после вечерней службы. Едва сойдя с поезда, испанец оказался под наблюдением невидимой армии.

Получасом позже гостю передали через портье записку, в которой говорилось, что встреча назначена на два часа пополудни 3 мая и что за четверть часа до указанного времени у отеля будет ждать кэб, который и доставит его к месту собрания.

Получив сообщение, испанец кивнул и сказал, что ответа не будет. После 1894 года и отпадения Мориарти от созданного им же альянса Зегорбе изредка участвовал в совместных с тремя другими континентальными партнерами проектах, неизменно приносивших немалую прибыль, и теперь не ждал от своего пребывания в Лондоне ничего, кроме финансовой выгоды. Вечером он рано лег спать, но лампу погасил только после того, как записал в маленькую счетную книгу, которую всегда держал при себе, связанные с путешествием расходы. Эстебан Зегорбе был человеком бережливым, даже скаредным и надеялся, что результаты поездки в далекую Англию не только окупят дорожные расходы, но и дадут немалую прибыль.

В назначенное время, без четверти два, Зегорбе уже стоял возле отеля в ожидании кэба, который прибыл минута в минуту. На месте возницы сидел Терремант.

Спустившись и почтительно поздоровавшись, Терремант помог гостю подняться в экипаж, вернулся на скамью и, угостив хлыстом лошадку, направил ее в сторону Эджвер-роуд.

Саут-Уорф-роуд проходила тогда – как, впрочем, и сейчас – диагональю между Прейд-стрит и вокзалом Паддингтон Большой западной железной дороги. Застроена она была унылыми, однообразными домишками, заселенными, по большей части, грузчиками, барочниками и мелкими служащими железной компании. Постоянного населения здесь было мало, люди снимали жилье на какое-то время, а потом переезжали; выбранный Мориарти притон служил излюбленным местом встречи для скупщиков краденого и разного рода воров, обкрадывавших экипажи и кэбы, промышлявших на проходивших по каналу баржах и искавших жертв на железнодорожном вокзале.

Накануне вечером хозяина этого убогого притона, Дейви Тестера, навестил Берт Спир. Гость расстался с некоей суммой, владелец заведения получил ровно такую же, и, как следствие сделки, в полдень понедельника Дейви Тестер дал знать, что закрывает лавочку до утра.

В час дня четверо крепких парней, подручных Терреманта, проверили, не задержался в какой из пяти комнат нежеланный гость. Тем временем снаружи, у входа и прилегающих зданий, уже располагались невидимые для постороннего наблюдатели. Сделав выбор в пользу притона Дейви Тестера, Мориарти руководствовался, прежде всего, его удачным расположением: отсюда прекрасно просматривались как Саут-Уорф-роуд, так и Прейд-стрит – до самого железнодорожного вокзала.

Минут за двадцать до назначенного часа со стороны Эджвер-роуд подкатили две кареты. Лошади еще не успели остановиться, как четверо экзекуторов спрыгнули на тротуар – проверить, все ли в порядке. Лишь после того, как они удостоверились в отсутствии посторонних, из экипажей вышли и быстро проследовали в заведение прибывшие пассажиры.

Личная карета Мориарти медленно следовала по Эджвер-роуд со стороны Тайберна. Сидевший на месте возницы Харкнесс видел, как идущий впереди кэб Терреманта свернул с Джордж-стрит и влился в поток колясок и омнибусов, движущийся к вокзалу Паддингтон. Мориарти тоже заметил этот маневр и удовлетворенно кивнул.

Ровно в два часа кэб Терреманта остановился перед неприметным заведением Дейви Тестера, и испанца провели в дом. Вход взяли под охрану четверо экзекуторов. Еще через пять минут туда же подъехал кэб Харкнесса, и ожидавший его Терремант помог сойти на тротуар самому Профессору.

В служившей гостиной маленькой узкой комнате четверо лидеров криминальной Европы сдержанно, как и положено людям их положения, приветствовали друг друга.

Они уже рассаживались вокруг грубо сколоченного деревянного стола, когда в комнату тихо вошел Профессор. Сидевший спиной к двери Зегорбе удивленно оглянулся в ответ на первые слова Мориарти.

– Добро пожаловать, Эстебан. Рад вас видеть.

Рука испанца метнулась к поясу, но кинжал толедской стали не успел выскользнуть из ножен – Шлайфштайн сжал запястье испанца крепкими, как тиски, пальцами.

– Не нужно, Эстебан, – улыбнулся Мориарти, – в этом нет необходимости. Мы же все здесь добрые друзья. Как и в девяносто четвертом, когда основали наш союз.

– Вы вышли из альянса, – напомнил Зегорбе. Глаза его блеснули, выдавая некоторое беспокойство.

– Не по своей воле, – возразил Профессор. – Но теперь я вернулся и желаю восстановить статус-кво.

Зегорбе обвел взглядом собравшихся за столом партнеров.

– У него ничего не получилось. Его план провалился, а мы все сошлись на том, что неудачник не может стоять во главе альянса.

– Однако, друг мой, нового лидера вы так и не выбрали, – уточнил Мориарти. Улыбка осталась на его губах, но тепла в ней заметно поубавилось.

– Мы встречались, – холодно ответил Зегорбе. – Мы встречались и обсуждали весь проект. Решение было единогласным, никто не возражал.

– Никакого решения не было. – Губы у Мориарти едва заметно задрожали от гнева. – Вы просто встречались время от времени и оказывали друг другу те или иные услуги. При вашем молчаливом попустительстве ситуация в Лондоне, одной из мировых столиц криминального капитала, перешла критическую черту. Город стал свободной территорией. Не знаю, как вы, но по крайней мере Гризомбр и Шлайфштайн вторглись на мои угодья, как настоящие браконьеры. Я предлагаю простое решение. Мы возвращаемся к прежнему альянсу, во главе со мной. Свое право на это место я заслужил. Спросите их.

– Так и есть, он всех нас переиграл, – спокойно, без эмоций, подтвердил Гризомбр.

– Профессору невозможно отказать, – вздохнул Шлайфштайн. – Он каждого из нас заманил в ловушку и даже вывел из игры самого опасного из детективов столичной полиции. Полностью его дискредитировал.

– Вместе мы достигнем много большего, – добавил Санционаре.

Зегорбе, однако, остался непреклонен.

– Вспомните наши прошлые планы. – Мориарти занял место во главе стола. – Я говорил о том, что мы все должны содействовать росту напряжения и хаоса в Европе. В условиях хаоса нам значительно легче достичь поставленных целей. И не забудьте другое мое предупреждение. Полицейские силы по всему миру крепнут год от года. Противостоять им мы можем только вместе.

Зегорбе молчал целую минуту.

– Джентльмены, – заговорил он наконец. – У меня в Испании своя организация. Полиция мне не досаждает, и мои люди довольны жизнью. Да, совместные предприятия принесли нам некоторую прибыль, но я не вполне доверяю вам, профессор Мориарти. Я не уверен, что объединение всей криминальной Европы под вашим руководством столь уж необходимо и выгодно. В перспективе оно означает создание, если можно так сказать, общей рыночной площади. Страны развиваются неравномерно, проходя как периоды как процветания, так и обнищания. На мой взгляд, чем беднее страна, тем большим ей приходится жертвовать ради общего дела. – Он изобразил красноречивый жест руками. – Может получиться так, что богатые страны будут просто богатеть за счет бедных родственников. А кто-то из этих бедных родственников, возможно, даже обанкротится и сойдет со сцены.

Мориарти пожал плечами.

– На мой взгляд, богатые должны помогать тем, кто не в состоянии себя обеспечить.

– Я знаю своих людей, – твердо заявил Зегорбе. – Когда мы встретились в девяносто четвертом, мне представлялось, что альянс – стоящее предприятие. Сейчас прежней уверенности нет, тем более, если нам предлагается вернуться под руководство человека, уже доказавшего свою несостоятельность.

– В этом вопросе я отказа не потерплю, – отрезал Мориарти.

– Не представляю, как вы можете принудить меня к согласию. Меня и моих людей, – парировал Зегорбе.

Разговор затянулся. Целый час испанца убеждали, просили, умасливали и уговаривали – он не дрогнул. И лишь в самом конце пошел на небольшую уступку.

– Возможно, я обдумаю ваше предложение еще раз, обсужу со своими людьми и тогда через месяц-другой вернусь, чтобы обговорить все еще раз.

– Думаю, такой вариант неприемлем. У нас много дел. Мы и так потратили впустую слишком много времени. Мне не терпится приступить к осуществлению великого замысла с участием всей криминальной Европы.

– Жаль, но в таком случае я вынужден отказаться от участия в нем.

Все поняли – больше говорить не о чем.

Первым поднялся Мориарти.

– Нам всем очень жаль. Но раз уж вы определились, а мы никак не можем вас переубедить, то пусть так и будет. Позвольте вас проводить. Кэб доставит вас в отель.

Зегорбе откланялся, и Мориарти вышел вместе с ним из комнаты. На улице было тихо. Попрощавшись за руку с Профессором, испанец повернулся к экипажу, и в этот момент Терремант вопросительно посмотрел на своего хозяина.

Мориарти ответил взглядом, ошибиться в значении которого было невозможно, и коротко кивнул.

Терремант кивнул в ответ, после чего помог пассажиру подняться. Однако прежде чем занять свое место, он наклонился, сунул руку под днище, нащупал висевший возле оси крюк и накинул его на спицу ближайшего к тротуару колеса. Поднявшись на скамью, Терремант тронул лошадь в направлении Прейд-стрит, тем самым приведя в движение незамысловатое, но оригинальное устройство, своего рода реле времени.

К закрепленному на спице крюку была привязана прочная рыболовная леска из овечьей кишки, которая, проходя под днищем кэба, исчезала в приличных размеров деревянном ящичке, расположенном в аккурат под сиденьем для пассажира.

В ящичке находились два предмета: старый кремневый замок, взятый из пистолета с обрезанным стволом и рукояткой и надежно привинченный к днищу в вертикальном положении; и плотно спрессованный брусок динамита.

Устройство придумал сам Мориарти, не доверявший громоздким электрическим батареям, столь часто используемым при изготовлении самодельных бомб. Конец лески был привязан к спусковому крючку кремневого замка, находящегося во взведенном состоянии. При движении кэба, леска наматывалась на спицу и в какой-то момент дергала спусковой крючок. Курок падал, высекая искру и поджигая порох, который вспыхивал на несколько секунд. От этого огня загорался фитиль, второй конец которого вел к заложенному в динамите капсюлю.

Основываясь на опыте проводившихся ранее испытаний, Терремант знал, что с момента начала движения до взрыва проходит примерно три минуты. Он не стал бы устраивать взрыв посреди оживленной улицы, но Мориарти потребовал, чтобы бомба взорвалась на глазах у его европейских партнеров.

– Чтобы поверить, нужно увидеть, – заявил он. – В противном случае даже самый суровый урок на пользу не пойдет.

В этот день движение на Прейд-стрит не отличалось большой интенсивностью, и тем не менее Терремант старался держаться подальше от тротуара и других экипажей. Кэб уже набрал ход, когда Терремант увидел у перехода группку монашек, направлявшихся, наверное, в находящуюся неподалеку больницу Святой Марии. Проскочить вперед он не мог – дорогу блокировал большой двуконный экипаж. По его расчетам, в запасе оставалось не более минуты.

Резко потянув поводья и одновременно огладив бока лошадки горячим кнутом, Терремант взял вправо, рассчитывая обойти мешавшую ему повозку. Одна из монашек сердито крикнула, но ему было не до нее – Терремант направил кэб в открывшийся узкий коридор.

До взрыва оставались считанные секунды. Терремант отбросил поводья, повернулся и прыгнул на тротуар. Лошадь, почувствовав свободу, добавила прыти. Со всех сторон уже неслись возмущенные крики, а какой-то смельчак даже попытался – к счастью для него, безуспешно – схватить болтающиеся поводья.

Прокатившись по камням, Терремант поднялся и сломя голову помчался по Кэмбридж-стрит.

Прежде чем взорваться, кэб успел пролететь еще целый квартал и уже приближался к железнодорожному вокзалу.

Ярко-алое пламя вырвалось вдруг из-под днища, и тут же грохнул взрыв. Куски дерева и металла полетели во все стороны – один осколок разбил витрину бакалейного магазина с выставленными в ней образцами фруктов и зелени, другие просвистели мимо.

Среди криков боли, отчаяния и ужаса пронзительно заржала лошадь. Соскочившее с оси колесо еще катилось вперед, и когда дым рассеялся, а крики стихли, взору перепуганных горожан предстала ужасная картина: несущаяся по улице лошадь и влачащиеся за ней горящие останки кэба.

Несколько смельчаков попытались ее остановить, но охваченное паникой животное каждый раз вырывалось и продолжало свой безумный забег. В какой-то момент вознице встречного кэба едва удалось уйти от столкновения, буквально подняв на дыбы перепуганную кобылу.

Шум, крики, вопли, мчащаяся по улице лошадь с пылающим каркасом, скрежет железа о камень – все это сплеталось в общую картину ада.

Какой-то мальчонка лет двух или трех, неведомым образом оказавшийся посредине дороги, словно врос в землю, увидев летящее на него чудовище. Няня мальчика с перекошенным от ужаса лицом застыла неподвижно на тротуаре.

Все закончилось бы трагически, если бы не патрульный, совершавший обычный обход. Бросившись наперерез лошади, он намертво схватил волочившиеся по земле поводья, заставив животное отвернуть в сторону и разминуться с ребенком на пару дюймов. Проскакав, вышибая подковами искры, еще ярдов пятьдесят, лошадь перешла на шаг и наконец остановилась.

Собравшиеся в зарезервированной для Зегорбе комнате, гости вздрогнули, услышав взрыв, замерли на мгновение, а потом бросились к окнам.

Все, кроме Мориарти.

–  Gott im Himmel! [66]66
  О боже мой! (нем.)


[Закрыть]– вырвалось у Шлайфштайна.

Санционаре осенил себя крестным знамением.

– Снова ирландские динамитчики? [67]67
  В последние три десятилетия девятнадцатого века террористы довольно часто применяли бомбы в качестве орудия борьбы. Один из примеров – взрыв бомбы в 1867 году в тюрьме Клеркенуэлла, где погибли сотни человек. В 1891 году попытка взорвать Мэншн-Хауз едва не закончилась успехом. Двумя годами позже объектом нападения стало правительственное здание на Чарльз-стрит – на этот раз бомба взорвалась. В том же году было по меньшей мере еще два взрыва – в туннеле метро между Чаринг-Кроссом и Вестминстером и на станции Прейд-стрит, когда пострадали 62 человека. В феврале 1884-го произошел взрыв на станции метро «Виктория»; в том же году пострадал отдел уголовных расследований Скотланд-Ярда. В последующие годы взрывы стали почти традицией, и целями террористов становились клуб «Карлтон», колонна Нельсона, Лондонский мост. Парламент, Вестминстер и Тауэр. В 1893-м от взрыва бомбы, спрятанной в посылке, погиб почтовый рабочий, через год такое же устройство взорвалось в почтовом отделении Нью-Кросс. Список будет неполным, если не упомянуть злосчастного анархиста Бурдена, подорвавшегося 15 февраля 1894 года на собственной бомбе. Этот инцидент, кстати, послужил основой для романа мистера Дж. Конрада «Тайный агент». – Примеч. автора.


[Закрыть]– прошептал заметно побледневший Гризомбр.

– Не думаю, – спокойно заговорил Мориарти. – Боюсь, джентльмены, этот маленький взрыв есть дело моих рук. Можете, если угодно, почтить память Эстебана Зегорбе, отправившегося теперь в Кенсал-Грин. [68]68
  Мориарти, разумеется, имеет в виду кладбище Кенсал-Грин. – Примеч. автора.


[Закрыть]

– Так вы его?.. – ахнул Гризомбр.

– Если общество и нуждается сейчас в чем-то, – не повышая голоса, продолжал Мориарти, – так это в дисциплине. Будьте готовы, когда ничего другого не остается как использовать даже самые крайние меры. Скажите, Жан, как бы поступили вы, оказавшись на моем месте? Как отомстили бы остальным?