Текст книги "История Византии"

Автор книги: Джон Джулиус Норвич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

После казни Стилихона вся сдерживавшаяся ненависть римлян по отношению к варварам в одночасье нашла себе выход. По всей империи римские легионеры начали проводить массовые избиения готов, гуннов и вандалов. Все это имело катастрофические последствия. Выжившие варвары бродили по стране, повсеместно совершая грабежи, и в конце концов прибились к Алариху. Будучи до последнего времени верными слугами империи, они теперь стали ее врагами, стремясь отомстить ей.

В этот критический момент римляне обнаружили, что у них нет ни одного достойного военачальника, на которого можно было положиться. Какие бы темные замыслы ни вынашивал Стилихон в отношении Восточной империи, этот варвар всегда оставался верным слугой Запада и являлся выдающимся полководцем. Лишь когда его не стало, римляне осознали, что он был, в сущности, незаменим.

Между тем Аларих продолжал требовать от Гонория и римского сената обещанной компенсации, которая так и не была выплачена. Не добившись ее, он в сентябре 408 г. привел войско готов к стенам Рима.

Ему понадобилось всего несколько дней, чтобы замкнуть кольцо вокруг города. Все дороги, мосты и тропинки, все стены находились под постоянным наблюдением; лодки круглосуточно патрулировали Тибр. Внутри города был введен строгий рацион питания. Вскоре стали отмечаться случаи каннибализма. Когда ухудшилась погода, холод и недоедание привели к появлению болезней. Постепенно стало ясно, что никакой помощи из Равенны ожидать не приходится: Гонорий не предпринимал ни малейших усилий для спасения столицы. Незадолго до Рождества с Аларихом договорились о выкупе: 5000 фунтов золота, 30 000 фунтов серебра, 4000 шелковых туник, 3000 покрывал, окрашенных пурпуром, и 3000 фунтов перца. Первые два пункта предусматривали демонтаж статуй, находившихся в церквях и храмах, и переплавку бесчисленных произведений искусства.

Но Аларих, кроме того, хотел, чтобы у его народа была своя земля, и сделал Гонорию новое предложение. Венеция, Далмация и Норик – ныне это Словения и Южная Австрия, – оставаясь частью империи, отводились готам как место их постоянного обитания, а взамен Аларих брал на себя обязательство стать действенным защитником империи от какого бы то ни было врага.

Предложение выглядело достаточно разумным, однако Гонорий не собирался его принимать. В первый раз император явил некое подобие силы духа, но едва ли он мог выбрать для этого худший момент. Его армия, деморализованная, не имеющая сильного руководства, не оказала бы никакого сопротивления в случае возобновления готского наступления. Помощи от Восточной империи, где царила сумятица после восшествия на престол семилетнего ребенка, ждать не приходилось. Галлия, Британия и Испания находились в руках Констанция, который объявил себя августом и мог в любой момент двинуться в Италию. В последнем случае как раз Аларих и его готы могли бы стать империи бесценным оплотом.

Но Гонорий все же ответил отказом. Аларих же, который мог легко уничтожить его, все еще продолжал искать мира – теперь он сократил свои требования до одного лишь Норика. И вновь Гонорий сказал «нет».

Терпение Алариха было исчерпано. Во второй раз за двенадцать месяцев он пошел на Рим, но теперь объявил римлянам, что у него лишь одна цель – свергнуть Гонория, представлявшего собой единственное препятствие для установления в Италии мира. Если римляне объявят императора смещенным и изберут более разумного преемника, то Аларих снимет блокаду.

Римский сенат не стал медлить с принятием решения: было ясно, что новую осаду город не переживет. Тем более что Гонорий, лично находясь в безопасности в своей любимой Равенне, не проявлял никакой обеспокоенности в отношении судьбы своего народа. Итак, ворота были открыты, Аларих вошел в Рим совершенно мирным образом, а Гонория объявили низложенным. Пришли к соглашению, что новым августом станет префект города – грек по имени Приск Аттал. Выбор выглядел неплохим. Аттал был умным, культурным христианином, приемлемым для язычников ввиду своих толерантных взглядов и любви к античной литературе. Назначив Алариха своим magister militum, он приготовился идти на Равенну, но предстояло решить еще одну серьезную проблему. Ожидалось, что Ираклиан, правитель провинции Африка (территориально примерно соответствующей северному Тунису), от которой Рим всецело зависел в плане поставок зерна, останется верным Гонорию. Поэтому Аттал направил в Африку молодого человека по имени Констант, дабы тот захватил власть в провинции мирным путем – именем августа. После чего новый император вместе с Аларихом направился в Равенну.

Гонорий, охваченный паникой, отправил послание Атталу, соглашаясь на его правление в Риме, если самому Гонорию будет дозволено оставаться августом в Равенне. Вместе с тем он повелел снарядить корабли, чтобы в случае опасности отправиться в Константинополь. Однако в этот момент прибыли шесть византийских легионов от молодого Феодосия II, который наконец отозвался на призыв своего дяди о помощи. Это военное усиление вызвало новый прилив отваги у императора. Он заявил, что будет оставаться в Равенне – по крайней мере до тех пор, пока не получит известий из Африки: если бы оказалось, что Ираклиан удержал власть в провинции, то тогда далеко не все было бы потеряно.

Так и случилось – через несколько дней пришло сообщение, что несчастный Констант казнен, а Ираклиан прервал поставки зерна. В результате Гонорий не сложил с себя титул и не покинул Равенну, что стало очень серьезным ударом для Алариха. Он рассорился с не оправдавшим его надежды Атталом и ранним летом 410 г. публично снял с него порфиру. Ни о чем не договорившись с Гонорием, Аларих вернулся в Рим и в третий раз приступил к его осаде. Продовольствия уже не хватало, так что город продержался недолго. В середине августа готы ворвались в столицу империи. Победители, как и было в то время принято, получили три дня на разграбление города. Оно все же оказалось, но-видимому, не таким диким, как живописуют исторические книги. Аларих, сам истовый христианин, приказал, чтобы не трогали церкви и иные культовые здания и чтобы уважалось право на убежище. Однако грабеж, пусть и пристойный, остается грабежом; возможно, имеется немалая доля правды в рассказах о сожжении великолепных зданий, убийствах мирных жителей, изнасилованиях матрон и дефлорации девственниц.

По истечении трех дней Аларих двинулся на юг, намереваясь раз и навсегда покончить с Ираклианом и избавить Италию от голода. Но в Козенце его свалила жестокая лихорадка и через несколько дней он умер. Ему было только сорок лет. Сподвижники Алариха отнесли его тело к реке Бузенто, которую перегородили плотиной. Там, на осушенном дне реки, они похоронили своего вождя; потом разрушили плотину и вода скрыла место его погребения.

Вид константинопольской стены поистине незабываем. Она тянется более чем на четыре мили от Мраморного моря до северной части бухты Золотой Рог. Стена прикрывает город со стороны суши; до сих пор она известна как Феодосиева, будучи так названа по имени Феодосия II, в чей период правления она была возведена. Однако на самом деле император имеет к этому строению весьма малое отношение. Строительство начали в 413 г., когда Феодосий был еще только двенадцатилетним мальчиком. Идея возведения стены принадлежат префекту претория Анфимию, который на тот момент был опекуном Феодосия и фактически регентом Восточной империи. Он не играл ведущей роли в строительстве этого защитного вала. Анфимий был первым высокопоставленным мирянином в Константинополе со времен Феодосия Великого, который сочетал в себе качества лидера с исключительной принципиальностью. Но уже после 414 г. теневым правителем империи становится сестра Феодосия II, Пульхерия. С этого момента начинается тридцатишестилетний период – столько оставалось номинально править ее брату, – во время которого вся подлинная власть в стране сосредоточилась в женских руках. Пульхерия родилась лишь на два года раньше Феодосия; таким образом, ей едва исполнилось пятнадцать лет, когда она была провозглашена августой и прибрала к рукам государственную власть, к которой, в отличие от своего брата, питала очевидную склонность. Она была сильной, решительной и одновременно исключительно набожной женщиной. Императорский дворец вскоре стал напоминать монастырь. Его переполнили священники и монахи, а две младшие сестры Пульхерии, находившиеся под ее сильным влиянием, занимались в основном тем, что шили напрестольные пелены под звуки псалмов и невнятно проборматываемых молитв. Придворные с тоской отмечали, что все это сильно отличалось от того, что происходило во времена Евдоксии.

Рожденный в Порфире [18]18
  Порфирогенет, или рожденный в Порфире, – титул, которым мог пользоваться только принц, рожденный в палате Большого дворца, называвшейся Порфирой, но лишь после того, как его отец уже стал императором. – Примеч. авт.


[Закрыть]наместник Бога на земле, Феодосий с самого раннего детства был принужден жить в изоляции от своих сверстников, что, конечно, не способствовало его интеллектуальному развитию. И все же юноша был далеко не глуп, однако его интересы нетипичны для Порфирогенета. Он равнодушно относился к государственным делам, военному искусству и религии, зато много занимался классической литературой, математикой, естественными науками и особенно любил иллюстрировать рукописи. Феодосий также воспылал страстью к охоте, и, возможно, именно он содействовал развитию в Константинополе персидской игры поло. У него уже давно минул тот возраст, когда он должен был бы взять на себя государственные заботы, но Феодосий продолжал отстраняться от них. Только в 420 г., когда императору исполнилось девятнадцать лет, он послал за Пульхерией, с тем чтобы она помогла решить вопрос государственной важности: найти ему жену.

Примерно в это время во дворце появилась невероятно красивая молодая гречанка по имени Афинаида. На Пульхерию она произвела сильное впечатление, но не столько даже своей красотой, сколько совершенным греческим языком. Феодосий же влюбился в нее мгновенно. Языческое вероисповедание Афинаиды не стало серьезной проблемой: она крестилась в христианскую веру, приняв имя Евдокия, а Пульхерия стала ее крестной матерью. 7 июня 421 г. Феодосий женился на гречанке, и в угрюмую атмосферу дворца сразу же будто ворвался свежий ветерок. Ее звезда взошла еще выше, когда через год после замужества она родила дочку, которой ее муж дал вызывающее определенное смущение имя Евдоксия. В 423 г. император присвоил жене титул августы.

В результате протеже Пульхерии неожиданно оказалась на одной с ней иерархической ступени. Более красивая, более образованная и бесконечно более любимая, Евдокия к тому же стала оказывать огромное влияние на Феодосия, и Пульхерия, почувствовавшая, что может потерять свои властные полномочия, вознамерилась поставить невестку на место.

Между тем в этом же 423 г. императорской чете довелось принять во дворце третью августу империи – Галлу Плацидию, дочь Феодосия Великого и сводную сестру Гонория, которая прибыла в Константинополь с двумя маленькими детьми. Хотя ей было немногим более тридцати, за плечами у нее оказалась богатая на события жизнь. Пережив три осады Рима, она вышла замуж за шурина Алариха, который стал его преемником; после смерти последнего Галла взяла себе в мужья главного советника Гонория – Констанция. Когда в 421 г. он был повышен до статуса соправителя императора, Галла Плацидия обзавелась титулом августы. Шесть месяцев спустя умер и Констанций, и она прибилась ко двору своего сводного брата. Тот стал обнаруживать заинтересованность в более близких отношениях с ней, но, получив отказ, начал проявлять к сестре открытую враждебность. Тогда Плацидия решила искать прибежища у племянника в Константинополе и, взяв с собой своих детей от Констанция – Гонорию и Валентиниана, поспешила ко двору Феодосия.

Трудно сказать, как долго Плацидия с детьми могла бы оставаться на Босфоре, если бы не получила известия, которое вызвало у нее, да, наверно, и у ее хозяев, чувство глубокого облегчения: 26 августа, на сороковом году жизни, умер от водянки император Гонорий. К несчастью, за этим сообщением сразу же последовало другое: вакантный трон был захвачен главой нотариата Иоганном. Феодосию, конечно, не понравилось, что Западную империю пытается прибрать к рукам какой-то незначительный чиновник. Тотчас он утвердил сына Плацидии Валентиниана цезарем и отдал распоряжение направить в Италию военный отряд для его возведения на престол.

Экспедиция закончилась исключительно успешно – приспешники Иоганна оказались застигнутыми врасплох. Равенну взяли приступом в начале 425 г., при этом едва ли был убит хотя бы один человек. Иоганна схватили, доставили в цепях в Аквилею, провезли на осле вокруг города, после чего предали смерти. Византийскому же войску Равенна была отдана на трехдневное разграбление – чтобы наказать жителей города за поддержку узурпатора. Валентиниана, которому к тому моменту исполнилось шесть лет, увезли в Рим для коронования.

В Константинополе же эллинизм Афинаиды теперь распространился далеко за пределы императорского дворца. Она и префект города Кир Панополисский – поэт, философ и любитель искусства, эллин до мозга костей – трансформировали относительно скромное учебное заведение, учрежденное Константином, в большой университет с высоким уровнем преподавания. Таким образом, у преимущественно языческого университета Афин появился христианский собрат. Побочным продуктом деятельности университета стало составление Кодекса Феодосия, в котором в рационализированном виде были представлены все законы, вступившие в действие на Востоке и Западе со времен правления Константина. Появившийся через несколько месяцев после заключения брака между Валентинианом и пятнадцатилетней Евдоксией и обнародованный 15 февраля 438 г. совместно обоими императорами, он, очевидно, был призван акцентированно обозначить единство империи. Однако это единство было более кажущимся, нежели реальным. Почти сразу же две половины империи начали снова расходиться, а законы одной редко перенимались другой.

На Западе между тем не стихали религиозные споры. Страсть, которую питали греки к теологическим рассуждениям, еще более усиливалась в результате появления таких харизматических фигур, как Иоанн Златоуст. Как уже бывало ранее, особенно накалял общественную атмосферу вопрос отношений Иисуса Христа к Богу Отцу.

Несмотря на то что арианство было осуждено в 325 г. в Никее как ересь, его адепты на протяжении всего IV в. продолжали играть существенную роль в церковной среде. Теперь то же учение стало почвой для других религиозных течений. Наибольшее беспокойство у христианских ортодоксов вызывали приверженцы Нестория, который в 427 г. был назначен епископом Константинопольским. Он проповедовал, что Христос, в отличие от того, как это представляли себе никейцы, не был единой личностью, но обладал двумя раздельными – человеческой и божественной.

Благодаря силе ораторского искусства Нестория его учение начало быстро завоевывать успех. Однако у него нашелся достойный оппонент в лице Кирилла, епископа Александрийского. Поскольку диспут становился все более ожесточенным, император, который привык верить тем, кто ближе всего к нему находился, и посему являлся убежденным несторианином, решил в 430 г. созвать новый церковный собор. Однако при этом он серьезно недооценил александрийцев. Когда в Эфесе 22 июня 431 г. собор наконец открылся, Кирилл, который практически разорил свою епархию, собирая деньги для подкупа нужных людей – чиновников и священнослужителей (как, в общем, и было принято в обеих империях), сумел добиться на нем председательского места. Епископ Александрийский сразу же потребовал от Нестория ответить на обвинения в ереси, выдвинутые против него. Несторий отказался, пояснив, что является делегатом, а не подсудимым. Тогда по настоянию Кирилла все 198 делегатов высказались за отлучение Нестория, которому после этого пришлось замкнуться в рамках сугубо частной жизни. В 435 г. император, который более уже не являлся несторианином, выслал его сначала в аравийскую Петру, а потом в далекий ливийский оазис, где он и умер.

За много лет до этого – возможно, даже еще тогда, когда Галла Плацидия с детьми находилась в Константинополе, – августа Евдокия поклялась, что, если ее дочь станет императрицей Западной империи, то она, Евдокия, совершит паломничество в Иерусалим. Заключение брака Евдоксии с Валентинианом состоялось летом 437 г., а в 438 г. августа отправилась в Святую землю. Она пробыла в Иерусалиме целый год и вернулась со множеством реликвий (которые составляли предмет выгодной торговли для местного епископа), включая кости святого Стефана и оковы святого Петра. Муж Евдокии принял ее тепло, и некоторое время все шло, как и прежде. Но, увы, эта идиллия продолжалась недолго. Скорее всего их брак развалился под воздействием интриг Пульхерии, но, так или иначе, Евдокия постепенно утратила расположение императора. Она вернулась в Иерусалим, где прожила до 460 г. в печали, одиночестве и бессильной злобе – жалкая тень той блестящей во всех отношениях женщины, в которую так безумно влюбился молодой август Феодосий.

Зять Евдокии, император Западной империи Валентиниан III, оказался слабым, неудачливым государем, полностью находившимся под влиянием своей матери Плацидии. Она правила страной от его имени до самой смерти в 450 г., тогда для нее была сооружена величественная гробница в Равенне, явившаяся памятником той эпохи. Что касается его сестры Гонории, то в нашем повествовании она заслуживает по крайней мере сноски. В конце концов, не много найдется в истории принцесс, которые предлагали себя в жены Аттиле, предводителю гуннов.

Вот как описывает это Гиббон:

«Дочь Плацидии в совершенной степени пожертвовала и своим долгом, и своими предрассудками и предложила себя лично варвару, чей язык она не знала, чей облик едва ли напоминал человеческий и чью религию и манеры она ненавидела… Однако ее нескромные авансы были встречены с холодностью и презрением; вождь гуннов продолжал множить число своих жен, пока его чувство любви не оказалось пробуждено более мощными импульсами честолюбия и алчности».

Аттила – «Бич Божий» – стал вождем гуннов в 434 г. После более чем полувекового общения с римлянами его народ, может быть, не казался теперь таким звероподобным, чем предстал при первом своем появлении. Но гунны все еще дневали и ночевали на открытом воздухе, презирали все виды сельского хозяйства; даже сырое мясо, которое предлагалось употреблять в пищу, разминали сидя верхом на лошади, положив между своими ляжками и крупом животного. Их одежда была сделана, что достаточно необычно, из шкурок полевых мышей, грубо сшитых между собой; гунны носили ее постоянно, вообще никогда не снимая, пока она сама не начинала рассыпаться. Можно сказать, что гунны прямо-таки жили на лошадях: на них они ели, торговали, вели переговоры, даже спали в седле.

Сам Аттила являлся типичным представителем своей расы: маленького роста, смуглый, курносый, с крошечными глазами-бусинками и жидкой нечесаной бородой, голова его была непропорционально большая по отношению к телу. По прошествии первых семи лет правления он уже контролировал обширную территорию, простиравшуюся от Балкан до Кавказа и далее.

Поскольку Феодосий ежегодно платил ему дань, Аттила побеспокоил империю лишь однажды, в 447 г. Его армия начала продвигаться одновременно в двух направлениях: на юг в Фессалию и на восток к Константинополю. Феодосиева стена, по-видимому, оказалась построена вовремя: гунны вскоре отступили, отправившись на поиски более доступной добычи. Но в Галлиполи они нанесли византийской армии сокрушительное поражение и императору пришлось утроить ежегодную дань. Начиная с этого времени между Аттилой и Феодосием стали постоянно курсировать посольства. Аттила совершенно справедливо полагал, что он наводит ужас на императора, а вся политика Феодосия сводилась к умиротворению противника, ради чего он опустошал не только собственную казну, но и карманы подданных.

В одной из византийских посольских миссий, направленных к Аттиле в 448 г., участвовал некто Приск. Благодаря ему мы имеем незабываемое описание гуннского двора, а также самого вождя:

«Нам были в изобилии поданы разные яства на серебряных блюдах, Аттила же ел только мясо с деревянной тарелки… Во время пиршества перед гостями были поставлены золотые и серебряные кубки, его же чаша была из дерева. Его одежда была самая простая, и она совершенно не отличалась от одежды остальных за исключением того, что была чистая. Ни меч, висевший у него на боку, ни застежки на его варварских башмаках, ни уздечка его лошади не были украшены ни золотом, ни драгоценными камнями, ни чем-то еще ценным – так же как и у других скифов».

Неизвестно, как долго еще продолжал бы Аттила опустошать казну Восточной империи, если бы Феодосий не погиб 28 июля 450 г., неудачно упав с лошади. У него не осталось наследника мужского пола, но проблема наследования трона была разрешена Пульхерией. Она вступила в чисто номинальный брак, поскольку ранее дала клятву о сохранении пожизненной девственности, с фракийским сенатором и бывшим военачальником по имени Маркиан, которого сразу же удостоила титулом августа, заявив, что его в качестве преемника назвал Феодосий, находясь на смертном ложе.

Одним из первых деяний Маркиана стал отказ платить ежегодную дань предводителю гуннов. Зная, что тот готовил крупномасштабную операцию против Западной империи, Маркиан полагал, что Аттила не сможет одновременно осуществить карательную акцию на Востоке. Новый император не ошибся, и весь Константинополь ликовал, когда пришло известие, что гуннская армия направилась в Италию и Галлию.

Но тут Маркиан обнаружил, что возникла угроза иного рода – в византийском обществе назревал очередной религиозный раскол, связанный на этот раз с появлением монофизитской ереси.

Геологический спор возник все на той же почве – монофизиты предложили новую трактовку природной сущности Христа. Несториан, которые развивали тезис о существовании двух раздельных личностей в Христе, божественной и человеческой, подвергли суровой критике в Эфесе в 431 г., теперь же маятник качнулся в противоположном направлении – в 448 г. престарелый архимандрит Евтихий был обвинен в проповедовании другой подрывной идеи, в соответствии с которой Христос обладал только одной природой – божественной. Сочтенный виновным и лишенный сана, Евтихий обратился за помощью к папе Льву (Великому), императору и константинопольским монахам, в результате чего разразилась буря невообразимой силы. Наконец в октябре 451 г. в Халкидоне был созван Четвертый Вселенский собор, с тем чтобы разрешить эту важную геологическую проблему. На соборе присутствовало около шестисот епископов, представлявших весь христологический спектр, и уже поэтому были сомнения, что делегаты смогут принять хоть какое-то решение. Тем не менее собор оказался весьма результативным: Евтихия снова осудили, а его доктрина и учение Нестория были равным образом отвергнуты. Христа следовало понимать как обладателя одной личности, имеющей две природы: совершенного Бога и совершенного человека.

Но собор в Халкидоне, как вскоре выяснилось, решил одну проблему, но породил другие – еще более масштабные. Монофизитство никоим образом не исчезло. В последующие годы в Египте и Сирии один епископ за другим будут отвергать решения собора. А когда эти провинции начнут борьбу за независимость, лозунг «Единой природе Христа» сплотит их ряды. Хуже того, собор, наделив епископа Константинопольского званием патриарха, посеял семена раздора с Западом. Теперь верховенство папы римского стало чисто номинальным, а по факту возникло полное равенство между римским и константинопольским церковным престолами. Начиная с этого момента зародилось соперничество между Старым и Новым Римом, в церковной сфере которое в последующие века будет становиться все более ожесточенным.

В то же самое время Аттила вел военную кампанию на Западе, и в 451–452 гг. судьба западной цивилизации была на волоске. Если бы предводитель гуннов сбросил Валентиниана с трона и учредил свою столицу в Равенне или Риме, то не приходится особо сомневаться в том, что и Галлия, и Италия превратились бы в духовную и культурную пустыню. Наступая в 451 г. на Западную Европу, Аттила дошел до самых стен Орлеана, а в начале 452 г. направился в Италию. Предводитель гуннов с ходу захватывал все встречавшиеся на его пути города и крепости. Казалось, ничто не могло помешать ему начать наступление на Рим. Однако в самый последний момент, когда гуннское войско было уже готово начать продвижение в глубь Апеннинского полуострова, Аттила неожиданно остановился. Историки до сих пор спорят о том, почему он это сделал, но большинство полагают, что Европу спас папа римский. Лев Великий встретился с Аттилой на берегу реки Минцио и каким-то образом уговорил его не двигаться дальше. Аттила, как и весь его народ, был неисправимо суеверен, и папа вполне мог ему напомнить, что Аларих умер сразу же после того, как разграбили Рим, и подобная судьба постигала каждого захватчика, поднимавшего руку на священный город. Да и у самих гуннов возникли проблемы: ощущалась нехватка пищи, войска несли урон от эпидемических заболеваний. Кроме того, на помощь Западной империи шла армия Маркиана из Константинополя, то есть поход на Рим оказался не таким простым делом, каким виделся сначала.

По одной из этих причин или по их совокупности, но Аттила решил повернуть назад. Год спустя, в ночь, последовавшую за свадьбой с очередной своей женой, Аттила переусердствовал на брачном ложе и в результате умер. Вся Европа вновь вздохнула свободно. Тело свирепого завоевателя было помещено в конструкцию из трех гробов, последовательно вставленных друг в друга, – золотого, серебряного и железного. Прах его опустили в землю и засыпали, а все те, кто участвовал в погребальной церемонии, были преданы смерти – чтобы последнее место упокоения вождя навеки осталось потаенным и нетронутым. Таковым оно и остается по сей день.

В один из мартовских дней 455 г. император Валентиниан III, который к тому времени перенес свою резиденцию в Рим, выехал на Марсово поле, для того чтобы попрактиковаться в стрельбе из лука. Неожиданно два солдата варварского происхождения выскочили из росших поблизости кустов и пронзили его мечами. Валентиниан не оставил после себя сына, и выбор армии пал на пожилого сенатора Петрония Максима, который попытался взять себе в жены вдовствующую императрицу Евдоксию. Та ужаснулась перспективе выйти замуж за человека, который был почти вдвое старше ее, и решилась на отчаянные действия. Как и ее золовка Гонория за несколько лет до того, она обратилась за помощью к королю варваров – по крайней мере так об этом повествует традиционная история. Вероятнее, однако, что Гейзерих, король вандалов, собравшись в поход на Рим, руководствовался иными побудительными мотивами: один из них – пополнить свою казну. За несколько десятилетий до описываемых событий германское племя, фанатично приверженное арианскому вероучению, бежало на запад от гуннов и в 409 г. осело в Испании. Там вандалы оставались до 428 г., когда только что коронованный Гейзерих повел весь свой народ – по-видимому, около 160 000 человек, включая женщин и детей, – в Северную Африку, где в 439 г. объявил об установлении независимой автократии. Завоевав затем Сицилию и учредив свою столицу в Карфагене, он вскоре стал полновластным хозяином всего западного Средиземноморья.

Валентиниан еще трех месяцев не пролежал в могиле, как вандалы уже вышли в море. В Риме сразу же возникла паника. Охваченные ужасом римляне прятали жен и детей в безопасные места. Дороги, ведущие на север и восток, были забиты повозками – более состоятельные семьи покидали город. Петроний Максим также решил бежать, но его подданные считали, что он должен нести ответственность за происходящее. 31 мая дворцовая стража напала на своего пребывавшего в жалком состоянии хозяина, разорвала его в клочья и выбросила останки в Тибр. Петроний правил лишь семьдесят дней.

Уже в четвертый раз за полвека варварское войско стояло у ворот Рима. Снова папа Лев выехал в расположение армии варваров просить за свой город, но в этот раз шансов оказалось намного меньше. В отличие от Аттилы Гейзерих находился уже у цели, у него было многочисленное войско, которое не мучили ни голод, ни болезни, и он не имел врага в своем тылу. С другой стороны, он был христианином и питал определенное уважение к папскому сану, и потому миссия Льва не оказалась совсем уж провальной: вандалы пообещали, что воздержатся от убийств и не будут разрушать здания.

В результате переговоров городские ворота были открыты, и орды варваров вошли в Рим. На протяжении четырнадцати дней они занимались расхищением его богатств: из церквей уносилось золото и серебро, изымались статуи из дворцов, была даже снята позолоченная медная крыша с храма Юпитера. Все погружалось на стоявшие в Остии корабли и увозилось в Карфаген. Потом туда отправился и Гейзерих, заставив Евдоксию и двух ее дочерей сопровождать его. Верный своему слову, он не тронул жителей и их дома.

Император Восточной империи Маркиан умер в начале 457 г., и в поисках кандидата на опустевший трон народ Константинополя обратил свой взор на главного военачальника – Аспара. Сделав блестящую военную карьеру, он носил титул «Первый среди патрикиев» [19]19
  Патрикий – один из высших титулов, дававший право занимать высокие посты.


[Закрыть]и, почти несомненно, занял бы трон, если бы не два обстоятельства: во-первых, Аспар был аланом, представителем племени, изгнанного гуннами с родной земли, располагавшейся за Черным морем, а во-вторых, как почти все варвары-христиане, он являлся арианином. Но и положением теневого руководителя империи Аспар мог быть вполне удовлетворен. Подбирая кандидата на роль монарха, он остановился на управляющем его собственным поместьем – православном христианине по имени Лев. Легионы, послушные Аспару, провозгласили Льва новым императором и в соответствии с традицией подняли его на щит. Но кроме того, впервые была проведена еще одна церемония. 7 февраля 457 г. Лев официально венчался на царство в соборе Св. Софии – это был знак, что намечался отход от прежних военных традиций в пользу нового, мистического представления о верховной власти.

Вероятно, Аспар полагал, что посадил на византийский трон марионетку, но он ошибался. Между ними вспыхнули яростные споры, вызванные намерением Льва ограничить влияние мощной варварской фракции, возглавляемой Аспаром, перестроив армию так, чтобы ее основу составляли исавры, горный народ, набранный в местах своего обитания – в достаточно диком краю, в горах Тавр, располагавшихся вокруг долины реки Каликаднус. Вскоре разногласия между ними стали лейтмотивом правления Льва. На стороне императора был его зять – вождь исавров Зенон. Аспара поддерживал Василиск – брат жены императора, Верины, они были очень разными по характеру людьми. В культурном плане Аспар являлся довольно отсталым человеком; как убежденный арианин он почти отрицал божественность Христа, но как военачальник не имел себе равных и был прирожденным лидером. Римлянин Василиск получил хорошее классическое образование, а будучи фанатиком-монофизитом, Христос имел более божественную, нежели человеческую природу; что касается лидерских качеств, то они у него отсутствовали напрочь. Однако Аспара и Василиска сплотила общая ненависть к исаврам.