Текст книги "Пока смерть не разлучит нас"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Джон Диксон Карр
«Пока смерть не разлучит нас»

Глава 1

Быть может, впоследствии, вспоминая случившееся, Дик Маркем и видел зловещее предзнаменование и в летней грозе, и в палатке предсказателя судеб, и в тире, и в десятке прочих вещей на ярмарке.

Но факт остается фактом: в тот день он вообще не обращал внимания ни на какую погоду. Он был слишком счастлив.

Когда они с Лесли свернули в открытые ворота с каменными столпами, увенчанными геральдическим грифоном и ясенем, перед ними открылся «Эшхолл». На ровных газонах красочные палатки и полосатые тенты. На фоне дубов – низкие длинные краснокирпичные очертания особняка.

Через четыре-пять лет эта картина с мучительной ностальгией возвращалась к Дику Маркему. Сладостная, зеленая, озаренная солнцем Англия; Англия белой фланели и праздного времяпрепровождения после полудня; Англия, от которой мы, с Божьей помощью, никогда не откажемся ради какого-нибудь ерундового лучшего мира. Примерно за год до начала гитлеровских войн она представала перед глазами во всей своей красе и роскоши, хотя слово «роскошь» вряд ли применимо к поместью Джорджа Конверса, последнего барона Эша. Впрочем, Дик Маркем, высокий молодой человек с довольно-таки буйным воображением, едва ли все это заметил.

– Знаешь, мы жутко опаздываем, – беззаботным девичьим тоном напомнила Лесли, задыхаясь и почти смеясь. Шли они довольно быстро; оба вдруг остановились.

Порыв ветра, холодного в жаркий полдень, с неожиданной яростью пролетел по лужайкам. Рванул живописную шляпу Лесли с прозрачными складчатыми нолями; пришлось быстро придержать ее руками. Небо, полное дымных медлительных туч, потемнело, как в сумерки.

– Слушай, – сказал Дик, – который сейчас час?

– В любом случае больше трех.

Он мотнул головой вперед, туда, где в грозовой тени все превращалось в ночной, нереальный кошмар, словно смотришь на солнце через закопченное стеклышко. Лужайки замерли без движения. Оживленные беспокойным ветром навесы, палатки пусты, покинуты.

– А… где же все?

– Наверно, на крикетном матче, Дик. Лучше нам поспешить. Леди Эш с миссис Прайс просто взбесятся.

– Разве это имеет значение?

– Нет, – улыбнулась Лесли, – нет, конечно.

Он смотрел на нее, смеющуюся, задохнувшуюся, придерживавшую руками шляпу. В глазах видел отчаянную, несмотря на улыбающиеся губы, серьезность. Казалось, все мысли и чувства сосредоточились во взгляде этих карих глаз, которые повторяли Дику слова, сказанные Лесли вчерашним вечером.

Он видел инстинктивную грацию поднятых рук, тело, вылепленное белым платьем под хлещущим ветром. Она была адски, волнующе привлекательна; даже трепет губ и движение глаз запечатлевались в сознании, словно он ее видел на тысячах разных картин.

Хотя Дик Маркем никогда не входил в число ярых приверженцев общепринятых условностей, ему даже в голову не приходило в приличном парке лорда Эша, в день официального накрахмаленного приема в саду, под воображаемым всевидящим оком леди Эш обнять и поцеловать Лесли Грант, не особенно думая о возможных свидетелях.

Но именно так он и поступил под дующим по парку ветром и темнеющими небесами. Они говорили (не смейтесь!) довольно сумбурно.

– Ты меня любишь?

– Да, ты же знаешь. А ты меня любишь?

Со вчерашнего вечера слова эти снова и снова звучали, однако не повторялись, напротив, каждый раз становились все новым и новым открытием, все больше волновали, сводили с ума. Наконец Дик Маркем, смутно припомнив, где они находятся, разомкнул объятия и проклял всю вселенную.

– Наверно, – угрюмо сказал он, – нам надо идти на этот самый чертов крикетный матч?

Лесли заколебалась, нерешительно бросила на небо взгляд, в котором угасли сильные чувства.

– Через минуту дождь хлынет, – заключила она. – Сомневаюсь, что крикетный матч состоится. И…

– И что?

– Я хочу пойти к предсказателю судеб, – объявила Лесли.

Сам не зная почему, Дик запрокинул голову и оглушительно расхохотался. Отчасти над ее наивностью и полнейшей серьезностью, отчасти по необходимости оглушительно расхохотаться над чем-нибудь, дабы разрядить эмоциональное напряжение.

– Миссис Прайс говорит, он ужасно хорош, – быстро заверила его девушка. – И поэтому мне любопытно. Она говорит, он все-все тебе рассказывает.

– Да ведь ты все про себя и сама знаешь, не так ли?

– Разве нельзя нам пойти к предсказателю судеб?

На востоке легонько, раскатисто забормотал гром. Крепко взяв Лесли под руку, Дик быстро повел ее по подъездной дороге, усыпанной гравием, к кучке павильончиков на лужайке. Никто не потрудился расставить их в правильном или просто в систематическом порядке. Устроители расположили каждый аттракцион, начиная с метания кокосовых орехов и заканчивая так называемым «прудом», откуда вылавливались бутылки, руководствуясь собственным художественным вкусом. Палатку предсказателя судеб ни с чем нельзя было спутать.

Она стояла отдельно от прочих, ближе к «Эшхоллу», напоминая по форме непомерно разросшуюся телефонную будку, широкую внизу и остроконечную сверху, из грязных полотнищ в красно-белую вертикальную полосу. Над откидной дверцей палатки висела аккуратная вывеска, которая гласила: «Великий свами.[1]1
  Свами – в индуизме религиозный наставник. (Здесь и далее примеч. пер.)


[Закрыть] Гадание по руке и магическому кристаллу: все видит, все знает», а рядом большая картонная схема человеческой ладони, пронзенной для пояснения стрелами.

Небо уже так потемнело, что Дик заметил свет в логовище предсказателя, где весь день наверняка держалась удушливая жара. Усилившийся порыв ветра с гулом и барабанной дробью пробежал по палаткам, полотнища затрепетали, разбухли, как наполовину надутые воздушные шары. Человеческая ладонь на вывеске ожила, причудливо замахала, как будто зазывала их или отгоняла. И тут чей-то голос их окликнул:

– Эй!

Майор Хорес Прайс за прилавком миниатюрного тира, сложив в трубку ладони, кричал, как на парадном плацу. Почти все прочие павильончики были пусты: хозяева, видно, пошли на крикетный матч. Майор Прайс стоически остался. Когда они обратили на него внимание, он нырнул под прилавок и поспешил к ним.

– Наверно, он слышал? – шепнула Лесли.

– Наверно, все слышали, – ответил Дик, испытывая одновременно острое смущение и жгучую гордость. – Ты не против?

– Против! – воскликнула Лесли. – Против?

– Дружище! – зарокотал майор, крепче надвинув твидовую кепку и слегка скользя на гладкой траве. – Милая девочка! Я везде целый день вас искал! И жена моя тоже! Это правда?

Дик старался держаться спокойно, но преуспел не больше, чем трепещущая на ветру палатка.

– Что правда, майор?

– Свадьба! – почти страдальческим тоном выкрикнул майор и наставил на них палец. – Вы в самом деле намерены пожениться?

– Да, пожалуй, правда.

– Дружище! – повторил майор. Он сбавил тон до торжественного, больше подходящего к похоронам, чем к свадьбе. В серьезных случаях майор Прайс проявлял сентиментальность, которая порой вызывала немалое смущение. Он рванулся пожимать руки обоим по очереди. – Как я рад! – объявил он с искренней симпатией, согревшей сердце Дика Маркема. – Лучше просто невозможно придумать! Невозможно! И моя жена тоже так думает. Когда?

– Мы точно еще не решили, – сказал Дик. – Жалко, что на прием опоздали. Но мы были…

– Заняты! – подсказал майор. – Заняты! Знаю! Можете ничего больше не объяснять!

Хотя он в строгом смысле не был майором, поскольку в регулярной армии никогда не служил и чин получил лишь во время последней войны, это звание так подходило Хоресу Прайсу, что его иначе и не называли.

На самом деле он был поверенным, и довольно искусным. В его конторе на Хай-стрит сплетались судебные тяжбы всей деревеньки Шесть Ясеней и половины деревень, расположенных в окрестностях. Однако осанка, плотная фигура, подстриженные песочные усы, круглое веснушчатое лицо со светло-голубыми глазами вкупе с исчерпывающей, иногда утомительной осведомленностью обо всем, что касается войны и спорта, превращали его в майора даже для мировых судей.

Теперь майор стоял перед ними, сияя, покачиваясь на каблуках взад-вперед и потирая руки.

– Знаете, это надо отметить, – заявил он. – Всем захочется вас поздравить. Моей жене, леди Эш, миссис Миддлсуорт, всем! А пока…

– А пока, – подхватила Лесли, – может, нам лучше укрыться?

– Укрыться? – заморгал на нее майор Прайс.

Над головами у них пролетел подхваченный ветром бумажный пакет. Дубы вокруг «Эшхолла» растрепались, полотнища палаток хлопали, словно флаги, терзаемые ураганом.

– Буря вот-вот разразится, – пояснил Дик. – Надеюсь, палатки прочно укрепили. Иначе все окажутся в другом графстве.

– О, все будет в полном порядке, – заверил майор. – А буря уже не имеет значения. Праздник почти закончен.

– Хорошо у вас шли дела?

– Дела, – воодушевился майор, – шли замечательно. – Светло-голубые глаза горели энтузиазмом. – Знаете, нашлось несколько дьявольски метких стрелков. Синтия Дрю, например…

Майор Прайс внезапно умолк. И густо покраснел, как будто допустил дипломатическую оплошность. Дик с усталым раздражением понадеялся, что ему не начнут по поводу и без повода тыкать в нос Синтию Дрю.

– Лесли, – сказал он, – очень хочет пойти к знаменитому предсказателю. То есть если он еще на посту. Извините, наверно, нам лучше поторопиться.

– О нет! – решительно запротестовал майор.

– Что нет?

Майор Прайс крепко схватил Лесли за руку:

– К предсказателю еще успеете в любом случае. Он сидит у себя. Прошу первым делом, – ухмыльнулся майор, – оказать честь моему аттракциону.

– Стрелять? – вскричала Лесли.

– Обязательно! – подтвердил майор.

– Нет! Прошу вас! Я не хочу!

Дик оглянулся, удивленный взволнованным тоном Лесли. Но майор Прайс, преисполненный пылким доброжелательством, не обратил на это внимания.

Когда он тащил их обоих к миниатюрному тиру, лоб Дика ужалила капля дождя. Тир находился в узенькой будке с деревянными стенами и полотняной крышей на выкрашенных черной краской стальных ребрах. На фоне задней стены на шкивах двигалось до полудюжины маленьких фанерных мишеней, которые после стрельбы можно было подтянуть к прилавку.

Майор Прайс нырнул под прилавок, щелкнул выключателем. С помощью остроумного устройства на сухих батарейках над каждой мишенью вспыхнул маленький электрический огонек. На прилавке лежала большая коллекция легких ружей, главным образом 22-го калибра, которую майор собирал по всей деревне.

– Ваша очередь первая, юная леди! – объявил он, строго указав на почти полную миску с деньгами на столике. – Шесть выстрелов за полкроны. Знаю, цена неслыханная, да ведь дело благотворительное. Ну, давайте!

– Честно, – сказала Лесли, – не хочется.

– Чепуха! – бросил майор, взял ружьецо и любовно погладил. – Вот чудесный образчик: «Винчестер-61», безударное. Отлично поможет избавиться после свадьбы от мужа, – громко фыркнул он. – Давайте!

Дик, положив в миску с деньгами полкроны, оглянулся, чтобы поторопить девушку, и замер.

В горящих глазах Лесли Грант было что-то такое, чего он до конца не мог разгадать, кроме мольбы и страха. Она сбросила живописную шляпку, ветер слегка шевелил роскошные темные волосы, забранные в длинный хвост, лежавший на плечах завитками. Никогда она не казалась прелестней, чем в тот напряженный момент, и выглядела лет на восемнадцать, а вовсе не на двадцать восемь, в которых признавалась.

– Знаю, глупо, – задохнулась девушка, тиская в тонких пальцах живописную шляпу. – Просто я боюсь оружия. Все, что связано со смертью и с мыслью о смерти…

Майор вскинул песочные брови.

– Будь я проклят, девушка, – пылко заговорил он, – мы же вам не предлагаем кого-нибудь убивать. Просто возьмите ружье и стрельните в мишень. Ну, давайте!

– Слушайте, – вмешался Дик, – если ей не хочется…

Лесли, видно решив быть спортсменкой, закусила нижнюю губу и взяла у майора Прайса ружье. Попробовала сначала держать его на вытянутой руке, поняла, что не выйдет. Нерешительно оглянулась, прижалась к ложу щекой и выстрелила вслепую.

Хлопок выстрела, не столько взрывной, сколько трескучий, поглотил удар грома. Пуля на мишени следа не оставила. А гром как бы окончательно сломил дух Лесли. Она довольно спокойно положила на стойку ружье. Но Дик с внезапным испугом увидел, что девушка дрожит всем телом и чуть не плачет.

– Простите, – вымолвила она, – не могу.

– Я самая тупая на свете скотина! – рявкнул Дик Маркем. – Хуже не бывает! Не сообразил…

И положил ей руку на плечи. Ощущение близости было столь сильным, волнующим, что он снова обнял бы Лесли, если бы не присутствие майора Прайса. Теперь она пыталась рассмеяться и почти преуспела.

– Все в порядке, – искренне заверила она Дика. – Знаю, нельзя выкидывать подобные глупости. Просто… – И, не найдя слов, энергично махнула рукой. Потом взяла живописную шляпу с прилавка. – Может, пойдем теперь к предсказателю?

– Конечно. Я с тобой пойду.

– Он только по одному принимает, – предупредила Лесли. – Как все предсказатели. Останься тут, достреляй. Но… ты ведь не уйдешь?

– Это самое невероятное, – пылко заверил Дик, – что только можно придумать.

Молодые люди мгновение смотрели друг на друга, прежде чем Лесли ушла. О дурном настроении Дика Маркема можно было судить по тому, что, хотя она просто пошла в павильон, стоявший на расстоянии в десяток ярдов, ему казалось, будто они расстались навечно. После того как Лесли расстроилась из-за стрельбы, он просто стоял и ругал себя с таким остервенением, что забеспокоился даже майор Прайс, виновато и молча слушавший.

Потом майор прокашлялся.

– Женщины! – изрек он, с глубокой мрачностью покачав головой.

– Да. Но, черт побери, я должен был сообразить!

– Женщины! – повторил майор и протянул Дику ружье, которое тот автоматически взял. И завистливо заметил: – Вы счастливчик, дружище.

– Господи боже, сам знаю.

– Эта девушка, – заметил майор, – прямо колдунья какая-то. Приехала сюда полгода назад и половине мужчин в округе вскружила голову. Ну, деньги тоже. И… – замялся он. – Слушайте!

– Да, майор Прайс?

– Вы сегодня видели Синтию Дрю?

Дик резко взглянул на него. Майор, уходя от его взгляда, очень пристально рассматривал разложенные на прилавке ружья.

– Слушайте, – потребовал Дик. – Между нами с Синтией никогда ничего не было. Я хочу, чтобы вы это поняли.

– Знаю, дорогой дружище! – поспешно заверил майор, стараясь вести себя как ни в чем не бывало. – Совершенно уверен! Тем не менее женщины некоторым образом…

– Какие женщины?

– Моя жена. Леди Эш. Миссис Миддлсуорт. Миссис Эрншо.

Дик снова взглянул на своего собеседника, искусно изображавшего полную незаинтересованность. Майор Прайс оперся локтем на прилавок, плотным силуэтом вырисовываясь на фоне огоньков над мишенями. Ветер вновь просвистел между палатками, взметая пыль и полотнища; но ни один из них этого не заметил.

– Минуту назад, – напомнил Дик, – вы сказали, что они захотят нас поздравить. Доложили, что рыщут практически по всей округе, ищут нас, чтоб излить поздравления.

– Точно, дорогой дружище! Абсолютная правда!

– Ну?

– Только всем кажется, – помните, я вас просто предупреждаю! – всем некоторым образом кажется, что бедняжка Синтия…

– Бедняжка Синтия?

– Некоторым образом. Да.

Отодвинув в сторону майора Прайса, Дик вскинул ружье к плечу и выстрелил. Выстрел прозвучал своеобразным комментарием, и он рассеянно заметил, что попал в среднюю мишень совсем рядом с яблочком. Они с майором вели разговор сдержанным, заговорщицким тоном, которым мужчины, как правило, обсуждают опасные личные темы.

Но Дик знал, какие могучие силы стоят за тихой жизнью в Шести Ясенях, какая крепкая сеть пересудов сплетается.

– Уже больше двух лет, – сердито заметил он, – вся деревушка старается свести нас с Синтией, хотим мы того или нет.

– Понимаю, дорогой дружище. Вполне понимаю!

Дик снова выстрелил.

– Ничего нет, я вам говорю! Я ни разу не обращал на Синтию никакого внимания, никакого серьезного внимания. И Синтии это известно. Не могла она впасть в заблуждение, что бы все прочие ни говорили.

– Дорогой мой дружище, – сказал майор, проницательно на него глядя, – видя любой знак внимания, девушка обязательно думает, не стоит ли за ним что-нибудь. Только не думайте, будто я вас не понимаю!

Дик опять выстрелил.

– И я не собираюсь жениться, чтобы угодить обществу. Я люблю Лесли. Влюбился, как только она появилась. Вот и все. Хотя что она во мне могла найти…

Майор Прайс фыркнул.

– Да ладно вам! – упрекнул он, оглядывая Дика с головы до ног и взмахом руки отметая его замечание. – В конце концов, вы наша местная знаменитость.

Дик хмыкнул.

– Или, лучше сказать, – поправился майор, – отныне одна из двух местных знаменитостей. Кто-нибудь вам рассказывал про этого предсказателя?

– Нет. А кто он такой? Я хочу сказать, вряд ли кто-то из местных, иначе его узнали бы и признали бы мошенником. А между тем все его, кажется, очень хвалят. Кто же он?

На прилавке стояла открытая коробка с пулями. Майор Прайс лениво набрал горсть, просыпал сквозь пальцы обратно в коробку. Он молчал, как бы погрузившись в раздумья.

– Напомните, – сказал он, – чтоб я вам рассказал чертовски хорошую шутку. Я сегодня сыграл ее с Эрншо. Этот Эрншо…

– Бросьте, майор, не увиливайте! Кто этот предсказатель?

Майор Прайс осторожно огляделся вокруг.

– Скажу, – доверился он, – если вы никому больше не сообщите, так как он не хочет огласки. Это, пожалуй, один из величайших живущих на свете специалистов по преступлениям.

Глава 2

– Специалист по преступлениям? – переспросил Дик.

– Да. Сэр Харви Гилмен.

– Неужели главный патолог министерства внутренних дел?

– Он самый, – самодовольно подтвердил майор Прайс.

Ошеломленный и потрясенный, Дик оглянулся, уставился на палатку в красно-белых полосах, где над входом маячила и манила картонная призрачная рука.

И увидел причудливую игру теней.

Грозовая тьма уже так сгустилась, что он едва различал вывеску, которая украшала пеструю палатку, глася: «Великий свами. Гадание по руке и магическому кристаллу: все видит, все знает». Внутри горел верхний свет. В окружающей темноте в этом свете на стенке палатки отчетливо вырисовывались тени двух человеческих фигур внутри.

Расплывчатые тени колебались на беспокойно раздуваемых ветром полотнищах. Тем не менее Дик различал женский силуэт с одной стороны, а с другой – отделенную каким-то столом приземистую фигуру со смешной луковичной головой, которая как бы размахивала руками.

– Сэр Харви Гилмен! – пробормотал он.

– Сидит там, – объяснил майор, – намотав на голову тюрбан, и все-все рассказывает людям про них самих. Весь день идет первым номером программы.

– Он хоть сколько-нибудь разбирается в гадании по руке и магическому кристаллу?

– Нет, дружище, – сухо сказал майор Прайс. – Однако очень хорошо разбирается в человеческой натуре. В этом и состоит весь секрет предсказания судеб.

– Но что сэр Харви Гилмен здесь делает?

– Снял на лето коттедж Поупа. Знаете, на Галлоус-Лейн, неподалеку от вас. – Майор снова фыркнул. – Мне его старший констебль представил, и меня осенило.

– Осенило?

– Вот именно. Пришла в голову замечательная идея попросить его изобразить предсказателя, не открывая пока своего имени. Больше того, по-моему, старик и сам удовольствие получает.

– Что он, собственно, собой представляет?

– Сухонький дедуля со сверкающими глазами. Но, как я уже говорил, он, по-моему, сам бесконечно увлекся. Эши в курсе, – вчера вечером он чуть до обморока не довел леди Эш; доктор Миддлсуорт знает, еще пара человек.

Тут майор Прайс прервался, выкрикнув через плечо Дика очередное парадное приветствие. Ибо одна из только что упомянутых им персон спешила среди палаток к «Эшхоллу».

Доктор Хью Миддлсуорт, с непокрытой головой, с сумкой клюшек для гольфа через плечо, шел длинными шагами, обгоняя дождь. Он организовывал гольф на приеме в саду, когда наносишь разнообразные короткие удары, оторвавшись от импровизированного чаепития, получая номинальные призы за наименьшее число ударов до лунки. Доктор отрицательно замотал головой на приглашение майора Прайса, но майор проявил такую настойчивость, что он нехотя пошел к тиру.

Хью Миддлсуорт был одновременно хорошим врачом и очень популярным мужчиной.

Трудно назвать причину его популярности. Неразговорчивый, с необычайно сдержанными манерами, он имел преданную, хотя острую на язык жену и довольно многочисленную семью.

Сорокалетний худой доктор Миддлсуорт с темными, редевшими на макушке волосами всегда казался измученным и усталым. Глаза и рот с тонкой линией темных усов окружены морщинами. Виски и щеки впалые. Вместо беседы, он изображал понимающую улыбку, и его лицо внезапно светлело. Улыбка была бессознательной – просто прием врача, сидящего у постели больного, – но творила чудеса.

Шагая теперь к ним, перебрасывая сумку для гольфа с одного плеча на другое, доктор удивленно смотрел на майора Прайса.

– Разве вы не на крикетном матче? – спросил он.

– Нет, – ответил майор, причем вопрос и ответ казались несколько ненужными. – Подумал, что надо остаться и… э-э-э… за предсказателем присмотреть. Я только что рассказал Дику про сэра Харви Гилмена.

– А, – сказал доктор Миддлсуорт, открыл рот, как бы что-то желая добавить, потом передумал и снова закрыл.

– Собственно, – продолжал майор, – там сейчас Лесли Грант выясняет свою судьбу. Если он скажет, что она повстречала подходящего мужчину и отправится в путешествие, будет абсолютно прав. – И ткнул пальцем в Дика. – Знаете, эти двое собираются сочетаться.

Доктор Миддлсуорт не стал комментировать новость. Просто улыбнулся и пожал Дику руку умелыми, сильными пальцами. Дик знал – это искренне.

– Я слышал кое-что, – признался доктор. – От своей жены. – Он опять показался усталым, измученным и замешкался в нерешительности. – Что касается сэра Харви…

– Для профессиональных занятий вот этого парня, – продолжал майор, впечатляюще хлопнув Дика по плечу, – он просто незаменим. А?

– Незаменим, – с неким трепетом подхватил Дик, – не то слово. На протяжении последних тридцати лет он дает экспертные заключения по каждому делу об убийстве, громкому или никому не известному. Один мой приятель жил рядом с ним в Бейсуотере и рассказывал, что он частенько приходил домой с чьими-то внутренними органами в стеклянной банке. Ральф говорит, старик – ходячая энциклопедия по убийствам, если его удастся разговорить. И…

Тут все трое вздрогнули.

Отчасти из-за краткой вспышки молнии, которая все вокруг залила мертвенной бледностью, после чего в поразительной близости грянул гром. Молния, как фотовспышка, высветила все детали.

Отчетливо вспыхнули краснокирпичные очертания «Эшхолла» с узкими каминными трубами и окнами в переплетах, залитыми лунным светом, благородного строения, но обносившегося, подобно своему нынешнему владельцу. Обрисовались буйно корчившиеся деревья. Высветилось худое, утомленное заботами лицо доктора Миддлсуорта, толстая и довольная физиономия майора Прайса, которые оглянулись теперь на палатку предсказателя. Когда с утихавшим до рокота ударом грома вернулась тьма, внимание мужчин привлекло нечто другое.

Что-то странное творилось в палатке предсказателя.

Тень Лесли Грант вскочила. И мужская тень встала, тыча в нее через стол пальцем. Причудливость игры теней, колеблющихся на освещенной стене, не скрывала напряженности момента.

– Эй! – крикнул Дик Маркем, практически не понимая, против чего протестует.

Но он чувствовал возбужденность фигур столь же остро, как если бы сам присутствовал при разговоре. Тень Лесли Грант повернулась, и настоящая Лесли выскочила из палатки.

Дик, по-прежнему бесцельно держа ружье под мышкой, бросился к ней. Увидел, как она резко остановилась – белая фигура во тьме – и, кажется, обхватила себя руками.

– Лесли! Что случилось?

– Случилось? – переспросила Лесли холодным мягким тоном, практически не выше обычного.

– Что он тебе сказал?

Дик не столько видел, сколько угадывал, как карие глаза с яркими белками под очень тонкими бровями всматриваются в его лицо.

– Ничего не сказал! – ответила Лесли. – По-моему, на самом деле ничего в нем хорошего нет. Просто обычные вещи про счастливую жизнь, про легкую болезнь, несерьезную, про письмо с какими-то приятными новостями.

– Ты поэтому так испугалась?

– Ничего я не пугалась!

– Извини, милая. Я видел твою тень на стене палатки. – Все больше и больше мрачнея и беспокоясь, Дик принял решение. Почти не понимая, что делает, он сунул ружье в руки Лесли. – На, минуточку подержи!

– Дик! Ты куда?

– Хочу сам встретиться с этим типом.

– Не надо!

– Почему?

Вместо нее ответил дождь. Две-три крупные капли брызнули, потом грянули по лужайке, словно шумевшие деревья объединили усилия, и открыли небеса, как цистерну.

Оглядевшись вокруг себя, Дик увидел, что до тех пор пустую лужайку заполнили люди, бежавшие с матча по крикету. Майор Прайс быстро собирал ружья в охапку. Кивнув ему и указывая на Лесли, Дик коснулся ее руки.

– Иди в дом, – велел он. – Я скоро.

Откинул дверное полотнище и нырнул внутрь.

Его сразу ошеломил высокий певучий голос, нарочито гортанный, уверенно прозвучавший в душной закрытой палатке.

– Очень сожалею! – проговорил голос. – Я устал. Это был последний сеанс. Больше не принимаю сегодня ни леди, ни джентльменов.

– Все в порядке, сэр Харви. – сказал Дик. – Я пришел не за предсказанием судьбы.

Тут они взглянули друг на друга. Дик Маркем не понял, почему у него перехватило дыхание.

С потолка клетушки площадью едва ли шесть квадратных футов свисала электрическая лампа под абажуром. Она отбрасывала вниз сияющий хрустальный круг на накрытый сливовым бархатом столик, усиливая гипнотизм душного помещения.

За столиком сидел предсказатель судьбы – худой высохший коротышка пятидесяти с чем-то лет, в белом полотняном костюме и накрученном на голову разноцветном тюрбане. Из-под тюрбана выглядывало умное лицо с острым носом, прямой линией губ, выступающим подбородком и озабоченным лбом. Неподвижные сосредоточенные глаза окружены морщинками.

– Стало быть, вы меня знаете, – заключил он нормальным сухим тоном школьного учителя. Прочистил горло, прокашлялся несколько раз в поисках обычного тембра.

– Верно, сэр.

– Тогда что вам нужно, молодой человек?

По крыше палатки забарабанил дождь.

– Я хочу знать, – потребовал Дик, – что вы сказали мисс Грант.

– Какой мисс?

– Мисс Грант. Молодой леди, которая только что тут была. Моей невесте.

– Невесте, вот как?

Морщинистые веки быстро дрогнули. По утверждению майора Прайса, сэр Харви Гилмен наслаждался своей ролью. Требуется сардонический юмор, рассуждал Дик, чтобы сидеть целый день в безвоздушной жаре и говорить с притворным акцентом, с удовольствием препарируя сидящих напротив. Но сейчас никаких признаков радости не было.

– Скажите мне, мистер…

– Меня зовут Маркем. Ричард Маркем.

– Маркем. – Глаза Великого свами как бы обратились вовнутрь. – Маркем. Не вижу ли я периодически в Лондоне пьесы, написанные неким Ричардом Маркемом? Пьесы определенного сорта, который, по-моему, – замялся он, – называется психологическим триллером?

– Верно, сэр.

– Если я правильно понимаю, анализ сознания и мотивов преступника. Об этом вы пишете?

– Извлекаю все возможное из имеющегося материала, – оправдывался Дик, вдруг почувствовав, что должен обороняться от этого взгляда.

Да, думал он, старик наслаждается. Сэр Харви издал звук, который можно было бы счесть смехом, если бы его рот открылся чуть шире. Только лоб оставался страшно озабоченным.

– Разумеется, мистер Маркем. А леди зовут, вы сказали…

– Грант. Лесли Грант, – выпалил Дик в тот же самый момент, когда грянула буря, а дождь ударил по крыше палатки столь сильным и гулким барабанным боем, что его пришлось перекрикивать. – Что все это значит?

– Скажите, мистер Маркем, давно она живет в Шести Ясенях?

– Нет. Всего около полугода. А что?

– Давно вы с ней помолвлены? Поверьте, у меня есть основания для подобных вопросов.

– Мы только вчера вечером обручились. Но…

– Только вчера вечером, – без какой-либо интонации повторил собеседник.

Висячая лампа в палатке чуть-чуть колыхнулась, в хрустальном кругу пробежали яркие расплывчатые отраженные блики. Барабанная дробь дождя усилилась, загрохотала, затряслись полотняные стены. Сэр Харви Гилмен, заинтересованно глядя из-за хрустального круга на своего посетителя, опустил руку ладонью вниз и лениво, легко стукнул костяшками пальцев по накрытому бархатом столику.

– И еще одно, молодой человек, – заинтересованно продолжал он. – Где вы берете материал для пьес?

В любой другой момент Дик рассказал бы с большим удовольствием, даже был бы польщен до онемения. Он понимал, что, видимо, раздражает остроносого патолога, даже враждебно его настраивает, но дошел уже до полного отчаяния.

– Ради бога, в чем дело?

– Я все думаю, как бы вам это сказать, – ответил сэр Харви с первым проблеском человечности. И поднял глаза. – Знаете, кто на самом деле так называемая Лесли Грант?

– Кто?

– Пожалуй, – решился сэр Харви, – лучше вам сказать.

И с глубоким вздохом поднялся со стула за столиком. И в это же мгновение Дик услышал трескучий ружейный выстрел.

И тут же мир растворился в кошмаре.

Хотя звук был негромкий, мысли Дика уже так сплелись с мишенями и ружьями, что он почти предвидел случившееся.

Он видел маленькое черное отверстие от пули, влетевшей в боковую стенку палатки, от сырости все больше серевшее. Видел, как сэр Харви качнулся вперед, как бы от кулачного удара сзади под левую лопатку. Видел в мгновенной вспышке, как непроницаемое лицо патолога исказилось от искреннего страха.

Столик и человек повалились на Дика. Он даже не успел протянуть руки, как все кругом рухнуло. Пальцы сэра Харви конвульсивно дергались, тянули за собой скатерть, хрустальный шар звучно упал на утоптанную траву. Потом Дик увидел кровавое призрачное пятно, которое обретало на белом полотняном костюме форму и глубину, и четко услышал снаружи голос:

– Майор Прайс, я никак не могла! – Это был голос Лесли. – Я страшно виновата, но ничего не могла поделать! Зачем Дик дал мне это ружье! Кто-то толкнул меня под руку, палец лежал на спуске, ружье само выстрелило случайно! – Голос доносился с близкого расстояния, мучительно сладкий и искренний на фоне буйного дождя. – Я… надеюсь… ни в кого не попала?