Текст книги "За красными ставнями"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

За закрытой дверью в коридор послышались спорящие голоса. Полковник высунулся наружу.

– Пропустите мадемуазель, инспектор Мендоса! – приказал он.

В комнату вошла удивленная и смущенная Морин Холмс с той же газетой, где было отмечено то же объявление. Полковник сорвал фуражку, чтобы ударить себя по лбу.

– Это же очевидно! – простонал он. – И никто ничего не замечает. – Дюрок протянул к Морин обе руки: – Дорогая моя, вы расскажете, каким образом привлекли внимание Железного Сундука? И почему Колльер расставил для вас ловушку?

В тот же момент дверь в коридор распахнулась, и мимо Мендосы прошли три полицейских вместе с четвертым, нагруженные инструментами; здесь было все – начиная от маленьких стамесок и кончая причудливыми орудиями с длинной рукояткой и острым стальным лезвием.

Цементный пол частично прикрывал вытертый коричневый ковер. Инструменты со стуком опустились на него.

– За работу, храбрецы! – крикнул полковник по-французски и по-испански.

Двери вновь плотно закрыли, и работа закипела. Дюрок повернулся к Морин и повторил свой вопрос.

Морин с трудом подыскивала французские слова. Ее зеленые глаза с длинными ресницами были устремлены на газету, дабы не встречаться с глазами Альвареса. Сегодня она надела белое шелковое платье, укоротив его за ночь и придав сходство с вчерашним платьем Полы.

– Но я ничего не понимаю! – запротестовала она на родном языке. – Я даже не понимаю, из-за чего вся суматоха и почему здесь полиция!

– Вы уверены? – также по-английски допытывался Дюрок. – Вы ничем не могли разозлить Железного Сундука или Колльера? Может быть, вы что-то знаете?

– Нет! – ответила Морин. – Полковник Дюрок, вспомните вчерашний день на террасе…

Полковник издал странный звук.

– Ваша «фатьма», – продолжала Морин, – прикатила чайную тележку с сандвичами и «Газетт» на нижней полочке. Я случайно заметила объяв…

– Господи, я же видел это собственными глазами! – простонал Дюрок.

– Я решила, что сэр Генри просто невыносим. – Впрочем, Морин не сердилась – в ее зеленых глазах светилась печальная улыбка. – Конечно, его не всегда следует принимать всерьез, и, как говорит Пола, он очень забавный…

Пола кивнула – на душе у нее потеплело при виде скопированного Морин ее платья.

– Но я решила, что было бы чудесно обзавестись собственной маленькой квартиркой. Это обошлось бы куда дешевле, чем отель. Однако когда я утром заглянула в комнату сэра Генри, он еще спал.

– Ох уж этот Морфей![56]56
  Морфей – в греческой мифологии бог сновидений.


[Закрыть] – проворчал полковник. – Я тоже видел его и подумал бы, что он мертв, если бы не храп, от которого потолок подпрыгивал, как крышка на кипящем чайнике. Поэтому я удалился по своим делам.

– Я вас окликнула, – сказала Морин, – но вы меня не слышали. Тогда я последовала за вами в такси. Но потом я поняла, что не смогу это сделать. Вы, сэр Генри и… и мистер Альварес были слишком добры ко мне. Если вы хотите, чтобы я осталась, то мне жаль, что я подумала о переезде. Но так как я оказалась рядом, то решила взглянуть на квартиру и уйти. Вот и все.

Но это было не все. Новоанглийская совесть по-прежнему терзала Морин. Тусклый свет блеснул в ее волосах, когда она подняла голову и посмотрела в глаза коменданту Альваресу.

– Хуан… – нерешительно начала девушка.

Было удивительно, думала Пола, видеть, как это воплощение самоконтроля превращается в запинающееся скромнейшее существо.

– Морин! – Альварес судорожно глотнул. – Если бы я мог сделать одно извинение из десяти тысяч…

– Но это не важно! Сэр Генри рассказал мне! Мы пошли в разные рестораны.

– Я должен был догадаться и поискать вас! А вместо этого я отправился домой и…

Альварес умолк. Морин протянула обе руки, и он так сильно стиснул их пальцами в перчатках, что ей наверняка стало больно. Но она не запротестовала, либо не обращая на это внимания, либо не желая жаловаться.

– Больше это не повторится! – бормотал несчастный Альварес.

– Довольно! – свирепо вмешался полковник. – Отныне я не потерплю болтовни во время работы. Комендант Альварес!

Внезапно на Полу снизошло вдохновение. Подойдя к складным дверям «китченетт», она раздвинула их. Помещение оказалось не больше ванной и без окна.

– Морин, здесь мы можем оказать помощь! – возбужденно заговорила Пола. – Нет-нет, не задавайте вопросов! Я объясню во время поисков. Смотрите – здесь неделями не было ни кусочка еды!

– Отлично! – одобрил Дюрок, снова перейдя на французский. – Комендант Альварес, на два слова!

И он отвел молодого человека в сторону.

– О других делах я поговорю с вами позже. А сейчас хочу обратить внимание, что, за одним счастливым исключением, здесь повторяется парижская история! Открою вам секрет. Вчера я молился Богу – да, я! – чтобы мы смогли одержать верх над Парижем и Римом. В Париже, в точно такой же ситуации, полиция не нашла ни железный сундук, ни алмазы. Мы должны их найти!

– Согласен, мой полковник. – Альварес вздрогнул, вероятно от суеверного страха. – Но… если у нас это не получится?

– Должно получиться! Мы не можем потерпеть неудачу!

Послышался треск дерева, когда один из полицейских, убрав красную скатерть, стал взламывать стамеской крышку стола. Другой полицейский поспешил в ванную, откуда донеслось тарахтение поднятой фарфоровой крышки бачка. Третий, безрезультатно пошарив в камине, надевал грязную брезентовую куртку, чтобы обследовать дымоход.

Вправо от камина тянулись книжные полки, наспех сколоченные каким-то небрежным плотником. Тем не менее на них стояли красивые на вид книги всевозможных размеров, и четвертый полицейский быстро перелистывал каждую, прежде чем бросить на пол.

– Зачем Колльеру понадобились книги? – пробормотал сквозь зубы Альварес.

Г.В. Колльер поднялся со стула, поправляя галстук-бабочку. Отделив от нижней губы окурок, он бросил его на цементный пол и растоптал ногой, потом зажег другую сигарету, щелчком отбросил спичку к лежащему на столе шлему полицейского и направился к полковнику Дюроку, размахивая при ходьбе руками, как боксер.

– Слушайте, вы, со шпинатом на фуражке, – обратился он к полковнику. – Думаете, я не просекаю ваш лягушачий язык? Тут вы ошибаетесь. И почему только все не могут говорить по-английски!

Лицо Альвареса расплылось в улыбке.

– Отличная идея, мистер Колльер, – сказал он. – Настоятельно рекомендую ее вам.

Последовала пауза, подобная взрыву. Но Колльер сохранял невозмутимость.

– Опять этот умник, – адресовался он к невидимому компаньону и обследовал костяшки пальцев, передвигая сигарету во рту. – Ваше счастье, что я не могу вами заниматься. Иначе бы вы пожалели, что на свет родились.

– Почему бы не попробовать?

– Слушайте, вы, со шпинатом. – Колльер повернулся к полковнику Дюроку. – Не позволяйте вашему недомерку, который разговаривает как старый Джон Буль,[57]57
  Джон Буль – презрительное прозвище англичан.


[Закрыть] сердить меня.

– Вы ко мне обращаетесь? – осведомился полковник.

– К кому же еще? – отозвался Колльер. – Разве я хуже вас?

– Да, – сказал Дюрок.

Колльер, явно ожидавший отрицательного ответа, не унимался.

– Забавно. Я только хочу по-дружески предупредить. – Веки опустились почти полностью. – Если ваши охламоны не перестанут громить мою квартиру, я могу устроить вам большие неприятности. Усекли?

Морин и Пола позади них быстро обыскивали кухоньку. Пола повернулась к ним. Колльер, вынув сигарету изо рта, указывал горящим кончиком на полковника Дюрока. Альварес заметил выражение лица Полы, прежде чем она отвернулась.

– Но если вы дадите мне пару сотен баксов, – продолжал Колльер, – может быть, я об этом забуду.

Полковник поднял брови.

– Вот как? Вы владелец этой квартиры? Или арендуете ее?

– Честное слово, не знаю.

– Зато я знаю, – сказал полковник, – поговорив по телефону с домовладельцем, месье Жаком Бюлье. Вы арендовали эту квартиру телеграфом, выслав деньги из Лиссабона менее двух недель назад. Арендный договор вы подписали и отправили почтой. Любой ущерб будет полностью оплачен домовладельцу, а не вам.

– О'кей, я арендую квартиру. – Колльер почти улыбнулся, возвращая сигарету в рот. – Это всего лишь бизнес. Я пытаюсь перехитрить вас, а вы меня. Попытка не пытка. Никакого вреда в ней нет.

– Некоторые из нас так не считают, – заметил Дюрок.

– Ну, я к ним не принадлежу.

– Безусловно. А теперь возвращайтесь на ваш стул и оставайтесь там.

– Вы тоже из умников, – ухмыльнулся Колльер.

Пустив струйку дыма в лицо полковнику, он поплелся назад походкой боксера.

Каждый раз, когда Альварес смотрел на Колльера, на его лбу выступали голубоватые вены. Никто не догадывался, каким нечеловеческим усилием он сдерживает себя. Чтобы не взорваться, он решил лично руководить обыском.

В ванной с грохотом выдернули металлическую пробку, затыкавшую слив. У стены между «китченетт» и ванной стоял диван с тремя подушками для сидения, на котором лежали молоток и кучка маленьких и больших гвоздей.

Стоящий у стола полицейский удалил столешницу, обследовал длинным стальным зондом полые ножки и теперь убирал микроскоп, способный обнаружить самую маленькую порчу цельного дерева.

– В столе ничего нет, сэр, – доложил он.

– Хорошо, – сказал Альварес. – Отодвиньте его к стене и обследуйте кресло рядом с ним. Что касается света наверху…

Но, посмотрев на потолок, Альварес увидел, что узкий плафон уже отвинтили, оставив только лампу.

– Нашли что-нибудь? – с усмешкой осведомился Колльер из своего угла.

Не ответив, Альварес подошел к камину. Полицейский в грязной брезентовой куртке и брезентовом капюшоне, сунув голову в дымоход, освещал его фонарем.

Взглянув на стену над каминной полкой, Альварес присмотрелся к ней более внимательно. В грязной кремовой штукатурке виднелись несколько беловатых дырочек, обозначающих места, куда позднее можно было вбить гвозди.

В расположении дырочек Альваресу почудился какой-то рисунок. Он изучал стену горящими золотисто-карими глазами, потом щелкнул пальцами и кивнул.

В тот же момент грязные брезентовые капюшон и куртка полицейского вынырнули из-под дымохода, осыпаемые сажей.

– Чуть выше там железная решетка, – проворчал он, выплевывая сажу. – Сдвинуть ее нельзя. – Бегло говоря по-испански, араб-полицейский сбросил капюшон и куртку, заменив первый белым шлемом. – Просунуть что-нибудь сквозь решетку тоже невозможно.

– А кирпичи?

– Все крепкие, комендант. Я их попробовал. Там ничего не спрятано. Можете взглянуть сами.

Взяв фонарь, Альварес просунул голову в дымоход, направил вверх луч света и убедился, что полицейский говорит правду. С разочарованным видом он вылез наружу, умудрившись не испачкаться, и отдал фонарь арабу.

– Ладно, Абу Овад. Принесите стремянку и наши самые большие увеличительные стекла. Обследуйте каждый дюйм стен на предмет тайников.

– Но, комендант! – всполошился араб. – Мы можем не разрушать стены, как обещали?

– Положитесь на Аллаха, друг мой, – посоветовал Альварес. – Если там что-то спрятано, малейшая трещинка это покажет. Поторапливайтесь!

Альварес повернулся к шатким непокрашенным книжным полкам. Сбоку валялся маленький садовый серп с приставшей к лезвию сухой травой. Полицейский закончил осмотр книг и сейчас разбирал стул. Некоторые книги он оставил на полках, но большинство бросил на пол. Альварес с удивлением смотрел на названия. Большие и маленькие, в простых или орнаментированных обложках и на разных языках, все книги представляли собой экземпляры Библии.

– Да, умник, это моя работа, – сказал Колльер. – Если бы вы взглянули на карточку, которую я заполнил, то поняли бы это. Я продаю Библию.

Альварес закрыл глаза.

– Удивительно! – продолжал Колльер. – Образованные мусульмане знают нашу Библию не хуже нас. Еще бы – это самая продаваемая книга на земле.

– И конечно, это причина для того, чтобы читать ее?

– Почему бы и нет? У меня тоже есть идеалы – мир, дружба, все счастливы и так далее.

Восковая физиономия Колльера оставалась бесстрастной от рыжих волос до пятнистого галстука-бабочки. Наполовину докурив вторую сигарету, он вынул ее изо рта и стал искать место, чтобы щелчком отправить ее туда.

В центре комнаты первый полицейский длинным ножом потрошил кресло и освобождал ножки. Мистер Г.В. Колльер щелкнул большим и указательным пальцами, в результате чего горящий кончик сигареты угодил полицейскому в щеку и упал на ковер.

– Метко, – с удовлетворением произнес Колльер, опустив веки.

Несколько секунд полицейский стоял неподвижно, сжимая в руках кресло. Его тяжелые бицепсы напряглись под форменной рубашкой. Внезапно он повернулся к Колльеру и рявкнул:

– Ce fils de putain! Tapette! Espece de…[58]58
  Сукин сын! Педик! Отродье… (фр.)


[Закрыть]

Альварес тут же оказался рядом с ним. Левая рука коменданта вытянулась поперек груди полицейского, удерживая его.

– Doucement, mon vieux,[59]59
  Потише, старина (фр.).


[Закрыть] – пробормотал он и шепнул несколько слов, склонившись к шлему собеседника.

Глаза полицейского блеснули, но он подчинился.

– Еще один крутой! – ухмыльнулся Колльер. – Сколько их у вас?

С другой стороны комнаты послышался дрожащий голос Полы Бентли, словно старавшийся разрядить атмосферу.

– Сожалею, Хуан, но в «китченетт» ничего не спрятано.

Когда Альварес подошел к ним, Морин Холмс увидела на его лице сомнение, близкое к отчаянию. Однако что-то явно внушало ему надежду.

– Одну минуту, пожалуйста. – Альварес нахмурился. – Эта… как вы ее называете… «китченетт» выглядит так, будто к ней не прикасались.

– Это потому, что мы все поставили на место. – Пола откинула грязной рукой прядь волос. – Вы, мужчины, просто побросали бы все на пол.

Морин хотелось притронуться к руке Альвареса, но она побоялась его испачкать.

– Несколько лет назад у меня была такая же «китченетт», – сказала она. – Смотрите! Вот маленькая электроплита, маленький электрохолодильник под мойкой, а с обеих сторон шкафчики для посуды, банок с мукой и сахаром и прочего. Здесь нет никаких продуктов и ничего не спрятано. Мы обследовали стены – ни щелей, ни тайников. Нет даже вентиляционного отверстия для пара и дыма, хотя оно должно быть.

Полковник Дюрок, стоящий рядом с группой в «китченетт», выглядел так, словно вот-вот упадет в обморок.

– Мы должны найти их! – бормотал он. – Должны!

Обыск быстро приближался к завершению, хотя для напряженных нервов Полы каждая секунда казалась минутой, а каждая минута – часом. Все предметы мебели были разобраны на куски, диван выпотрошен. Полицейский Абу Овад носился по комнате со стремянкой, изучая каждый дюйм стен и потолка. Испанский полицейский выбросил из ванной коврик и занялся бетонным полом.

Альварес, едва сознавая, что делает, свирепо пинал обгорелые угли в камине, подставку для дров и едва не пнул упавшую Библию. Полковник Дюрок отвернулся. Морин, с радостью обнаружив, что в «китченетт» функционирует кран с горячей водой, вместе с Полой бросилась приводить себя в порядок. Мыла не оказалось, зато было полотенце на ролике. Обе чувствовали себя чистыми, но в то же время еще более удрученными.

Постепенно в комнате воцарилось гнетущее молчание, которое нарушил испанский полицейский, обыскивавший ванную.

– Комендант, – заговорил он по-французски, – слив в туалете не работает, цепочкой не пользовались неделями или даже месяцами – она сломалась и заржавела. Ничего не спрятано ни в бачке, ни в ванне, ни в умывальнике – нигде!

Послышались голоса на разных языках:

– Ни в стенах, ни в полу, ни в потолке, клянусь Аллахом!

– Ни в камине, ни в дымоходе.

– Ни в мебели, ни даже в самой маленькой безделушке!

– Ни в «китченетт» – пожалуйста, поверьте!

– Из комнаты ничего не выносили. Все окна и дверь были под наблюдением!

– Эти вещи просто исчезли!

Второй раз за день Пола ощутила приступ тошноты. Морин, более высокая и худая, обняла ее за талию.

– Одну минуту! – крикнул побледневший полковник Дюрок. – Я не отрицаю, что вы все обыскали. Все, кроме стула, на котором постоянно сидел этот тип.

Колльер, зажигающий очередную сигарету, поднял сонный взгляд. Казалось, он размышляет, стоит ли ему продолжать поддразнивать этого старого дурня. Потом он со вздохом поднялся и шагнул в сторону.

– Стул ваш, шпинат. Обыскивайте его. Только если обнаружите, что я сидел на куче алмазов или железном сундуке длиной два фута, будьте другом и сообщите мне, ладно?

Три полицейских с ножами и микроскопом атаковали стул. Время тянулось бесконечно. Нервное напряжение усилилось настолько, что Морин прижала ладонь ко рту Полы. Наконец стул был выпотрошен. Внутри ничего не оказалось.

Колльер посмотрел на Альвареса и на сей раз рассмеялся вслух.

– Вы облажались, умник! У вас против меня ничего нет, и вы отлично это знаете.

Глава 9

И затем, в отчаянной ситуации, когда все, кроме одного, были готовы признать свое поражение, атмосфера незаметно изменилась, и вектор удачи принял нужное направление.

Впоследствии было много споров об этой неожиданной перемене атмосферы в душной комнате с запертыми окнами и красными ставнями, грязным бетонным полом и отодвинутой к стенам мебелью. Но Морин, чьи мысли были сосредоточены на Альваресе, стоящем посреди комнаты в обтягивающем худощавую фигуру мундире, всегда была уверена, что изменение исходит от него. Обнимавшая Полу за талию Морин почувствовала, как она едва заметно вздрогнула. После встречи с Альваресом у двери квартиры Пола впервые услышала, как тот заговорил в полный голос.

– Я отнюдь в этом не убежден, мистер Колльер, – сказал комендант. – Вы глупец! Мы даже не начали предъявлять наши доказательства.

Арабский полицейский присвистнул. Колльер, прислонившийся к стене возле одного из красных ставней, с прилипшей к нижней губе сигаретой, равнодушно выпустил струйку дыма.

– До вас еще не дошло, умник? Я больше не могу торчать здесь с вашими олухами. У меня есть дела. Я должен выйти…

– Вам не разрешено покидать квартиру, – послышался холодный и спокойный голос полковника Дюрока.

– Вот как? – Колльер приподнял рыжие брови. – В таком случае ждите больших неприятностей с дипломатической миссией.

Альварес сделал жест, заставивший умолкнуть даже полковника.

– Вы азартный человек, мистер Колльер? – спросил он по-английски. – Если да, я готов держать пари на любую предложенную вами ставку на то, что в течение пятнадцати минут у нас будет достаточно доказательств, чтобы увести вас в наручниках.

Полицейские оживились. От них требовалось знание французского, испанского и арабского, но не английского языка. Один из них, который, очевидно, немного понимал по-английски, переводил для товарищей диалог. Колльер по-прежнему выглядел усталым. Полковник Дюрок потянул коменданта за рукав:

– Альварес!

– Да, мой полковник?

– Мне нужно поговорить с вами наедине. Отойдем к разобранному дивану у двери в ванную.

Они шепотом заговорили по-французски. Остальные их не слышали.

– Альварес, это блеф?

– Нет, мой полковник. Я никогда не блефую и презираю тех, кто это делает.

– На войне вы были бы скверным стратегом.

– Знаю, сэр, но это мой дурацкий принцип. Однако я должен доказать, что во всем остальном я не являюсь дураком. Вы позволите объяснить?

Альварес явно не замечал, что Дюрок кипит от ярости на него из-за пренебрежения долгом вчера вечером, утреннего разговора с Морин, а более всего – исчезновения алмазов, в котором он также винил коменданта.

– Продолжайте, Альварес, – мрачно произнес полковник.

– Я не присутствовал на вашем совещании с сэром Генри Мерривейлом на террасе вашего дома…

– Если бы я только мог добраться до этого «спящего красавца»!

– Это совещание продолжалось с начала второй половины дня до семи вечера. Потом вы, сэр Генри и мисс Холмс уехали с Олд-Маунтин и заскочили повидать меня в центральном участке и сообщить о принятом решении.

– Ну и при чем тут это?

– Вы решили, что этот Колльер – гранильщик алмазов – был сообщником Железного Сундука и что сам Железный Сундук незаметно ускользнул из аэропорта. Конечно, ваши выводы блистательны и вполне логичны…

– Вы льстите нам обоим, – проворчал полковник. – Они, вероятно, и практичны, поскольку сэр Генри предвидел попытку ограбления «Бернштейна и компании» прошлой ночью.

Альварес судорожно глотнул.

– Да, мой полковник. Но ваши основные дедукции основаны на предположениях, а не на фактах. И вы, и сэр Генри обожаете играть в игру умного против суперумного и думаете, что Железный Сундук ведет такую игру с вами. Но это становится слишком изощренным.

– Что верно, то верно, – буркнул полковник.

– По моему скромному мнению, – продолжал Альварес, – и как вы сами недавно заметили, мы не видим очевидного. Я уверен, что Колльер и есть Железный Сундук и что никакого сообщника никогда не было. Используя наглость – его обычное оружие, – он прошел через иммиграционный и таможенный контроль так же, как в Лиссабоне. Вы позволите мне заняться им?

– Позволю, – кивнул Дюрок. – Но моя позиция – учитывать не только административные, но и дипломатические интересы. Если вы допустите хоть одну ошибку…

– Благодарю вас. – Альварес повернулся на каблуках и отошел.

Полицейские, перешептываясь и жестикулируя, выстроились в ряд перед камином. Пола и Морин, повинуясь общему импульсу, встали спиной к кухонной мойке. Шаги Альвареса по бетону звучали гулко и отрывисто.

– Если я говорю по-английски, то для того, чтобы все понимали каждое мое слово. – Он посмотрел на плотную фигуру в светлом костюме. – Многое зависит от вопросов, которые я хотел бы задать вам, мистер Колльер. Вы ответите на них?

Колльер, все еще стоящий у стены, сонно выпустил очередную струйку дыма.

– Я должен говорить без адвоката, умник? – осведомился он.

– Напоминаю, что вам еще не предъявлено обвинение и вы не арестованы, – вежливо сказал Альварес. – Адвокат вам не нужен.

Колльер не удостоил его ответом.

– Впрочем, требовать его – ваше право, – продолжал Альварес. – Но это подтверждает мое первоначальное мнение о вас. Вы просто заурядный трус, которому не хватает духу отвечать на вопросы, когда его не держат за руку.

У полицейского, понимающего по-английски, вырвался восторженный вопль.

Колльер оторвал от губы сигарету и отшвырнул ее, потом ленивой и в то же время агрессивной боксерской походкой отошел от стены и встал лицом к Альваресу.

Пола с раскрасневшимся лицом устремила оценивающий взгляд на Альвареса и Колльера. Морин, более чувствительная, чем английская девушка, ощущала, что больше не в силах выносить напряжение.

– Только попробуйте отпустить еще одну такую шуточку… – зарычал Колльер.

– Да? – Альварес вежливо поднял брови.

– Не хочу огорчать вас, дружок, но я размажу вас но полу.

– А я думал, вы не станете беспокоиться. Да, это было бы весьма неприятно.

– Еще как! Я вас предупредил – лучше не злите меня. По-вашему, я никогда не бывал на свидетельском месте?

– Не сомневаюсь, что очень часто.

– И это правда. Против меня выставляли самых ловких юристов, но я связывал их в узел. У вас есть ко мне вопросы? О'кей, умник, валяйте. Я отвечу.

– Благодарю вас. – Альварес указал на экземпляр «Газетт», который принесла Морин и который все еще держал в руке полковник. – Станете ли вы отрицать, что поместили объявление о сдаче в аренду этой квартиры во вчерашней «Танжер газетт»?

– Не стану ни отрицать, ни подтверждать это. Вы ничего не сможете доказать.

– Нет? – Альварес достал несколько документов. – Вы отправили объявление вместе с деньгами телеграфом из главного офиса господ Кук в Лиссабоне, прося поместить его во вчерашнем номере. Когда вас допрашивали в аэропорту, то тайком сфотографировали. Радиофото отправили в Лиссабон поздно вечером. Сегодня утром пришла телеграмма, сообщающая, что вы опознаны как человек, выславший объявление. Вы это отрицаете?

Колльер снова ухмыльнулся:

– Я заказал и номер в отеле «Рифф» и квартиру, а потом решил, что это чересчур, и решил сдать квартиру в субаренду. – Его рыбьи глаза широко открылись, симулируя интерес. – Разве что-нибудь из этого является преступлением, господин обвинитель?

– Квартира была ловушкой. Которую из этих двух молодых леди вы пытались заманить сюда – миссис Бентли или мисс Холмс?

Колльер склонил голову набок:

– Судья при таком вопросе подпрыгнул бы в кресле. Лучше позвольте мне помочь вам, умник.

– Я спросил вас…

– Слушайте. Вы хотите знать о дамочках? Я вижу их впервые в жизни. Пытался ли я заманить их в ловушку? Черта с два. Это они пытались пробраться сюда – одной из них это удалось, и я ее выставил. – Колльер поднял руку, опережая возражения. – Хотите поговорить об алмазах и железных сундуках? – Его ноздри расширились. – Вы их нашли? Нашли то, о чем вам наболтала эта чокнутая бабенка? Не смешите меня. У вас нет никаких доказательств, и вы это знаете.

У Морин упало сердце. Допрос, похоже, складывался для Альвареса скверно. Полковник Дюрок молча держался на заднем плане.

– Паршивый из вас прокурор, – усмехнулся Колльер. – Я связал вас в узелок, как и говорил, верно? Даже эта телеграмма… – Он небрежно протянул руку.

– Не трогайте бумаги, свинья!

Тенор Колльера стал еще выше.

– Значит, вы все-таки хотите неприятностей, умник?

– Да! – рявкнул Альварес и тут же вежливо добавил: – Но не раньше, чем вы ответите еще на один вопрос, мистер Колльер.

Все понимали, что через пару секунд что-то должно взорваться.

Несмотря на ленивый взгляд, Колльер дрожал от ярости. Альварес сохранял сдержанность, лишь иногда расправляя плечи под обтягивающей их униформой. Пола Бентли бесшумно подкралась к стене, смежной с коридором, откуда могла видеть обоих мужчин в профиль. Рядом с ними застыла шеренга полицейских.

– Бедный простофиля хочет задать еще один вопрос, – обратился Колльер к невидимому компаньону. – Разве я не достаточно помог ему? О'кей, умник, спрашивайте.

– Кто вы по национальности, мистер Колльер?

– Разве я не говорил вам? – Казавшийся удивленным Колльер выпятил грудь. – Я американский гражданин!

– Э-э… натурализовавшийся, конечно?

Колльер шагнул назад, а Альварес спрятал документы.

– На чем вы пытаетесь подловить меня, умник? При чем тут натурализация?

– При том, что вы не похожи ни на одного настоящего американца, которого я когда-либо встречал, – ответил Альварес. – А я встречал многих. Вы водевильный американец, какие бывают только в фильмах и дешевых романах… Могу я взглянуть на ваш паспорт?

– Предположим, я не захочу показывать его вам?

– Тогда мне придется отобрать его у вас, – улыбнулся Альварес, очевидно полагая, что выражение его лица остается вежливым. Он не осознавал, что на нем отразилось глубочайшее презрение.

– Не нравится мне ваша физиономия, приятель, – протянул Колльер, снова склонив голову набок. – Я человек дружелюбный, но не люблю, когда на меня смотрят как на грязь.

– А кто же вы еще? – с искренним удивлением спросил Альварес.

Последовало гробовое молчание.

Затем кровь бросилась в лицо Колльеру. Сжав кулаки, он нанес прямой удар левой, целясь в лицо Альвареса.

Глаза коменданта радостно блеснули. Легко ускользнув от кулака Колльера. Альварес нанес сокрушительный удар правой ему в челюсть, за которым последовал хук левой в другую сторону подбородка. Оба удара казались почти одновременными.

– Ловко проделано! – вырвалось у Полы.

Полицейские топали ногами от восторга.

Разумеется, Альварес не полностью отправил противника в нокдаун. С опытным боксером, каким казался Колльер, это не так легко.

Но коменданту это почти удалось. Когда хук слева достиг цели, глаза Колльера заволокло пленкой. Он сделал четыре неуверенных шага вправо, пытаясь удержаться от падения, потом рухнул на правое колено, опершись правой рукой о бетон и опустив голову.

Никто не двигался с места. Альварес, умудрившийся не повредить руки в перчатках, молча ждал. Полковник Дюрок открыл рот, собираясь заговорить, но передумал и закрыл его.

Колльер простоял на колене, пока рефери успел бы досчитать до восьми.

Потом он рывком поднял тяжелое тело; пленка исчезла из его глаз. Хотя на его подбородке виднелись следы от ударов, очевидно причинявшие сильную боль, его речь не пострадала, а рот по-прежнему кривился в усмешке. Небрежно сунув руки в карманы, он шагнул вперед. Светлые глаза под полуопущенными веками смотрели так, словно это он едва не нокаутировал Альвареса.

– Понятно, – заговорил Колльер. – Вы боксер-показушник, а я нет. Если бы мы дрались по-настоящему, я превратил бы вас в гамбургер.

Полицейский, понимающий по-английски, презрительно засмеялся.

Альварес щелкнул пальцами, глядя на Колльера:

– Могу я взглянуть на ваш паспорт?

Колльер на мгновение заколебался.

– Почему бы и нет? – Он пожал плечами. – В аэропорту уже записали номер. Меня это не волнует, если хотите, запишите снова.

Достав из нагрудного кармана зеленый паспорт, Колльер бросил его Альваресу.

– Что плохого в том, чтобы быть натурализовавшимся? – осведомился он.

– Ничего, если вы приносите пользу приютившей вас стране… Ага, вот! Место рождения: Москва, Россия. Дата рождения… – Альварес сделал паузу, задумчиво постукивая пальцем в перчатке по паспорту. – Вижу, натурализация в самом раннем возрасте, дозволенном американским законом, но даже за такой долгий срок вы не могли бы приобрести ваш жаргон в Соединенных Штатах. Его вместе со своими ужасными манерами вы усвоили в другом месте… Москва, Россия, – с отвращением повторил Альварес.

– Ну и что? – ухмыльнулся Колльер. – Теперь мне нужно доказывать, что я не коммунист?

– Нет. Ваши политические убеждения не касаются ни меня, ни кого-либо еще.

– Вот и хорошо, приятель. Все равно я не мог бы вам помочь. Вы слишком тупы, чтобы получить правильные ответы.

– Вы так думаете? – почти с сочувствием отозвался Альварес. – Бедный простофиля!

Комендант повернулся к полковнику, молча стоящему сзади, и указал на стену над камином.

– Полковник Дюрок, – продолжал он по-английски, – несомненно, вы заметили маленькие следы гвоздей, складывающиеся в определенный рисунок и указывающие, что над камином собирались что-то повесить.

Полковник мрачно кивнул.

Альварес подошел к выпотрошенному дивану между кухонькой и дверью в ванную и подобрал с него молоток, лежавший здесь до прихода полиции. Это был не обычный молоток с расщепом для вытаскивания гвоздей, а скорее рабочий молот. Вернувшись назад, Альварес поднял садовый серп, лежащий рядом с книжными полками.

Держа по одному инструменту в каждой руке, он с такой силой приложил их к стене над камином, что посыпалась штукатурка, и слегка передвинул инструменты, чтобы они точно накладывались на следы гвоздей. Скрещенные серп и молот четко выделялись на грязной стене.

Продержав там инструменты достаточно долго, чтобы все их увидели, Альварес бросил молоток и серп в камин.

– Сэр, – обратился он к полковнику Дюроку, – существует несколько более четких указаний на своеобразные убеждения Колльера. Например, если вы посмотрите на…

– Комендант Альварес! – резко прервал полковник.

– Сэр?