Текст книги "Замок Убийственный"

Автор книги: Джон де Ченси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– За сочувствием, – улыбнулась Доркас. – Мне не с кем поделиться. Мой муж выздоравливает после болезни и не смог приехать на праздник. К родственникам обращаться бесполезно – они недоверчивы и решат, что я хочу поднять шум. Они бы предпочли, чтобы это дело замяли. Их беспокоит не столько убийство, сколько подпорченная репутация семьи. А потом, интуиция подсказывает мне, что вы, господа…

Гольфисты переглянулись.

– Что? – спросил Такстон.

– Что вы знаете даже больше, чем Тайрин. Что вы ближе к разгадке, чем он, как бы ни был он проницателен. Я хотела прийти к вам, чтобы заверить вас – вы на правильном пути, хоть я и не могу вам помочь. Все, что я могу для вас сделать, – поддержать морально. А потом, вы – Гости. Иногда, кажется, у Гостей бывают разные таланты. Я считаю, это чудесно.

– Вы разговариваете с наиболее бесталанными Гостями с точки зрения магического таланта, – отвечал Далтон. – Я, если очень постараюсь, смогу телепортировать груз граммов этак тридцати. А Такстон… Дружище, ты что-нибудь умеешь?

– Ни черта. Мне даже неудобно.

– Мне кажется, у вас огромный скрытый потенциал. Вам просто ещё не приходилось пользоваться своим даром, – улыбнулась ему Доркас.

– Что вы! – Такстон был очень удивлен.

Далтон зевнул.

– Прошу прощения, обычно я ложусь спать гораздо раньше.

– О, извините, что задерживаю вас.

– Позвольте нам проводить вас до ваших покоев, – предложил Такстон.

– Господа, не могли бы вы позволить мне переночевать у вас? Мне было бы гораздо спокойнее.

– Конечно, – отвечал Такстон. – Вы ляжете на кровати, Далтон – на кушетке, а я свернусь в кресле.

– Нет, я не стану вам мешать. Я хочу войти в состояние сна брамхара, а это нужно делать сидя.

Она привстала и снова села, немыслимым образом подвернув под себя ноги.

– Как это у вас получается? – изумился Далтон.

Доркас обвила себя руками так крепко, что казалось, будто она пытается сцепить пальцы у себя за спиной.

– Это и есть позиция для сна брамхара.

– А… что это? – спросил Такстон.

– Альтернативное состояние сознания, в котором бытие зависит от личного выбора, а не навязано онтологическим фактом.

– А, вот оно что, – с умным видом кивнул Такстон.

– Это состояние трансматериального отдыха и созерцания. Я часто вхожу в брамхара в трудное для себя время. Мне будет удобно на этом стуле. Господа, не обращайте, пожалуйста, на меня внимания.

Далтон поднялся и подошел к кушетке. Он взял ночную рубашку, которую приготовил ему Руфорд.

– К такому наряду нужен ночной колпак. Пойду в ванную переоденусь. Ваше высочество, позвольте ещё один вопрос?

– Конечно.

– Как у вас на лбу держится этот камень?

– Глаз? Очень просто. – Доркас вытянула руки. Поднеся ладонь к лицу, она склонила голову. Через пару секунд бриллиант упал ей в руку. – Это самый обычный алмаз. Я настраиваю тело таким образом, что возникает естественное притяжение между органическим веществом, из которого он состоит, то есть углеродом, и углеродом, который входит в состав моего организма. Они притягиваются друг к другу. – Она отвела голову назад, так чтобы лицо было обращено к потолку, и приложила бриллиант ко лбу. Посидев в таком положении секунд пять, она медленно вернула голову в вертикальное положение. Камень держался на лбу.

– Поразительно, – покачал головой Далтон. – Просто поразительно. – Он вошел в ванную и закрыл дверь.

– Если вы не возражаете, я бы ещё немного почитал, – сказал Такстон.

– Пожалуйста, делайте все, что захотите, – ответила Доркас и снова приняла свою позу. Глаза её закрылись.

Такстон лег на кровать и взял книгу.

Далтону снилась женщина, прекрасная женщина. На ней была тонкая белая сорочка; она шла босиком вдоль полосы прибоя, и волны, набегая на плотный песок, омывали её ноги. Между белыми пухлыми облаками виднелось голубое небо. Женщина шла к Далтону, и морской бриз плотно прижимал сорочку к её роскошной фигуре. Женщина улыбалась. Это было её королевство, королевство у края земли…

– Далтон!

– А?!

– Старичок, просыпайся!

Женщина, небо, море – все растаяло.

Далтон открыл глаза. Такстон склонился над ним, положив руку ему на плечо.

– Господи, что случилось?

Такстон был в волнении.

– Я нашел разгадку. Я знаю, как было совершено убийство. Если мне удастся отправить в замок гонца, мы сможем узнать, кто убийца.

– Боже, надеюсь, я увижу её снова… – вздохнул Далтон.

– А? Кого? Вставай, пожалуйста. Пойдем скорее к Тайрину.

Госпиталь Св. Валентина

В интенсивную хирургию Карни не пустили, сколько он ни колдовал, чтобы уговорить персонал, и ему пришлось довольствоваться уверением медсестры, что состояние Тони стабильно. Весь следующий час будут извлекать пули. У Тони был хороший шанс выкарабкаться.

Карни вернулся в комнату ожидания, где Велма курила и читала журнал «Либерти» двухгодичной давности. Он поманил её, и она, затушив окурок, поднялась и подошла к нему.

– Как он? – спросила она.

– Выкарабкается. Это зелье, – и он похлопал по горлышку бутылки в кармане пальто, – наверное, помогло.

– И тебе помогает?

– Ещё как. Давай уйдем отсюда.

– Эй, Карни!

Карни обернулся. Его окликнул Джеймс «Мак» Даффи, сержант уголовного отдела полиции Некрополиса. Он холодно улыбался.

– Чем могу помочь, сержант?

– Не хочешь взглянуть на свое будущее?

– Хочу. А что там у вас?

– У нас тут Дюк Холланд. Должен я тебе говорить, что кто-то до него добрался?

– Я думал, он умер.

– Он на пути в ад уже часов пять. Я подумал, ты захочешь с ним проститься. В конце концов, он твой коллега.

– Веди.

Даффи повел его через фойе. Полицейский впустил их в небольшую приемную и закрыл дверь. Велма осталась в коридоре.

В комнате было ещё двое полицейских, а также служащий в штатском, который стенографировал в блокноте. Холланд лежал на каталке, его пробитая пулями грудь ничем не была прикрыта. Карни не поверил своим глазам: как можно с таким ранением остаться в живых? Но Дюк был жив и безостановочно говорил едва слышным голосом. Стенографист, кажется, пытался записать каждое слово.

– Он в бреду, – сказал Даффи. – Бормочет вот так уже несколько часов.

– Что, безнадежно? – спросил Карни.

– Врачи говорят – это лишь дело времени.

– Они сами об этом догадались?

– Им консультанты не нужны, – фыркнул Даффи.

Карни невесело рассмеялся.

– А зачем стенографист?

– Записывает показания.

Карни кивнул.

– Можно с ним поговорить?

– Попробуй. Но у тебя ничего не получится.

Они подошли к каталке. Холланд в беспамятстве мотал головой. На губах у него запеклась кровь. Взгляд был тусклый – он уже видел то, что скрыто от живых. Умирающий все бормотал, слова сливались в неразборчивый поток.

Карни подошел поближе и наклонился над лежащим, приблизив ухо к его груди.

– Знаешь ты или не знаешь, я тебе не говорил или не мог, но у каждой шутки есть прибаутки, вот оно что и вот она что. Смотри, смотри, сгущается тьма! И мой холодный чер обратился в пепел. Филер? Филу! Какое, милые, у нас? Поздно уж скоро. Бесконечно бросить взгляд и никто не видел Уотерхаус препятствие. Они разорвали его, я слышал, они вздыхали. Когда его снова соберут? О, спина моя, спина! Я бы откинул копыта, но без боли. Пинг-понг. Панг! Соберите одежки! Выжмите росу! Годавари, обрати их! Обещай им свою защиту! Амен. Мы сюда их нынче пустим? О да. Выкладывай свои карты, а я выложу свои…

Карни выпрямился и, пятясь, отошел.

– Такой важный был, – со скрытым удовлетворением произнес Даффи. – И посмотри на него теперь!

– Не радуйся так явно, Джеймс. Даффи открыл для него дверь.

Велма развлекалась легким флиртом с охранником, стоявшим у двери. Она увидела Карни и завершила разговор милой улыбкой и ощупыванием бицепса парня, который при этом плотоядно ухмылялся.

Карни взял её под руку и вывел в зал; правда, скорее она его вела, потому что он качался, как плохо закрепленное колесо.

– Как он? – спросила Велма.

– Неплохо для такого неотесанного дурня, – ответил Карни.

«Леланд», пробитый пулями, все же оставался на ходу. Карни свернул на восток, к реке. Пробоина в заднем стекле сводила на нет всю работу обогревателя, но теплый ветерок все же немного согрел их. Карни, ведя машину, не выпускал из руки бутылку и поминутно к ней прикладывался.

– Мы разобьемся, если ты не прекратишь, – сказала ему Велма.

– Может быть.

– А мне предложить? Слабо?

– Велма, детка, это очень крепкая штука.

– Сойдет. Я любое спиртное пью.

Она взяла бутылку, глотнула и, закашлявшись, забрызгала все ветровое стекло. Карни засмеялся и забрал у неё бутылку.

– Что… что это?

– Немного святорастворителя, сладкий скипидар, маньякский перец, Ньютоново глазное яблоко, денатурированный спирт – в общем, всего понемножку.

– Это же ужасно.

– Ну да, ну да.

Велма громко выдохнула, изо рта у неё вырвался пар.

– Из какой лохани его наливали? Это не выпивка, а отрава.

– Да, женщина, это правда, о прекрасная Гиппокрена с пузырьками изо рта. – Он рыгнул. – Извиняюсь.

– Да ты напился, – засмеялась она.

– Да, мэм. Карл у Клары украл ликеры. Зато я обрел дух!

– Ты совсем пьяный. Ты в госпитале таким не был.

– Я там притворялся. Но это от трезвого заклинания. Выпрямительного заклинания. А сейчас все прошло. И я снова пьян.

– Ты говоришь как тот чудаковатый старикан.

– Он – человек, имеющий силу. Какую силу? Силу…

Ему пришлось резко свернуть, чтобы въехать на мост. «Леланд» резко мотнуло.

– Эй, осторожнее! – сказала Велма. – Ну, ты даешь!

– Спокойной ночи, спокойной ночи, Айрин. Ты мне приснишься…

– Осторожнее. Тебя все ещё ищут.

– Меня ищут здесь и там, демоны ищут меня повсюду.

– Они хотят с тобой разобраться.

– Я в раю, или в аду, или в полном дерьме?

– Да ты не пьяный. Ты полоумный.

– Полоумный, полулунный. Больше они меня не тронут. Они знают, что я еду в гости.

Зачем трудиться? Если махатма не идет к горе, гора летит на луну, а сито скачет по полям.

– Я замерзла, – пожаловалась Велма.

– Не беспокойся, лето скоро наступит. И прямо на ногу. Как согреть тебя, детка?

– Поменьше разговоров, побольше дела! Ты один ко мне не пристаешь.

– А надо?

– Ты же мужик, а не рыба холодная.

– О, опять! Все ублюдки пристают? Значит, я простецкий простофиля. Или большой му… чудак. Бо-о-льшой чу-удак…

– Мужики думают только об одном.

– Ну да, все монисты. Я тоже из таких, только я фекальный монист. Знаешь, что это такое?

– Ну-ну.

– Это философская позиция, что все кругом – дерьмо.

– Это правильно. Но для птичек.

– Думал, ты никогда об этом не вспомнишь. Хорошо. Сейчас буду приставать.

Они ехали по мосту. Он свернул направо и стукнулся колесом о поребрик, тормознул, стукнулся ещё раз и остановил машину. Включил ручной тормоз и заглушил двигатель.

– Я глупый ублюдок, но, надеюсь, ты меня не прогонишь?

Он обнял её, и их губы встретились. Язык у неё был такой же быстрый, как у Дары Портер, но гораздо мягче и не такой острый. Его руки отправились бродяжничать, а луна светила все так же ярко. Велма была мягкой, податливой, теплой, полной желания.

– Мы могли бы поехать ко мне, – сказала она, жарко дыша ему в лицо.

– Я думал, ты живешь у Твилери.

– Только иногда. У меня квартира в Адских Вратах. Положи руку сюда.

– О, «приди ко мне и будь со мною, и мы познаем сладость…»

Она закрыла ему рот поцелуем.

Через некоторое время он продолжал: «И поцелуи, взнесшиеся мощно… где озеро Обер унылое…»

Он замолчал и отодвинулся. Потряс головой, и, к его ужасу, ему показалось, что в ней что-то загремело.

– Ого-го! Боги! Я монстр из заклинания! Никогда ничего подобного не было! И никогда не будет. Но… мужчина должен делать то, что должен. – Он вытащил пробку и отпил.

– Дай-ка. – Велма забрала у него бутылку. Хлебнула сама; на этот раз ей удалось проглотить, но глаза она все-таки вытаращила.

– Ну как, легче?

– Ага.

Отдышавшись, она глотнула ещё.

– А теперь, детка, пора поработать.

– Иди сюда, большой чудак.

Она притянула его к себе, и они погрузились в глубины, а под ними в ночи тихо текла Лета, темная и глубокая.

Мир

Раздутое, воспаленное солнце висело в темно-красном небе. Миллиард лет назад оно было маленьким, желтым и жарким. Теперь этот красный монстр давал куда меньше света и тепла, чем раньше; но, раздувшись, звезда приблизилась к поверхности планеты, и воздух оставался умеренно теплым.

А зеленое море выглядело так, как и пять миллиардов лет назад.

На пляже они обнаружили нечто необычное, лежавшее в полосе прибоя. Это что-то или кто-то было большого размера и выглядело мертвым. Форму определить было трудно: с одной стороны виднелись щупальца, с другой – не то клешни, не то какие-то крючки. Тело было плоским, кроме одной вздутой части, которая напоминала голову. Шкура казалась местами кожистой, местами – скользкой, как у медузы, сине-зеленого цвета. Два глаза на голове дополнялись третьим на спине.

Гуфус понюхал это чудо-юдо, гавкнул один раз и уселся перед ним.

– Джин, ты только посмотри.

– Может, оно считает нас симпатягами. Но мне все равно. По мне, так оно просто отвратительно, и ну его к черту. – Джин пошел дальше.

– А мне его жалко, – протянула Линда. – Умирать в одиночку, здесь, на краю мироздания…

– Интересно, оно съедобное? – подал голос Снеголап.

– Снеговичок, ты несносен!

– Просто я проголодался.

– Да ты всегда голодный.

– Оно мне напоминает кусок нутряного жира. По крайней мере, некоторые его части.

– Ага. Ну что ж, приятного аппетита. Идем, Гуфус.

Снеголап обошел существо, словно измеряя его длину и ширину.

– М-да, – пробурчал он и побрел прочь.

Линда оглянулась:

– Гуфус!

Пес все ещё сидел перед существом и выжидающе смотрел на людей, словно ожидая какой-то команды.

– Что такое, Гуфус? – Линда вернулась; Снеголап потащился за ней.

Гуфус залаял.

– Наверное, он что-то такое почувствовал, – заметила Линда. – Интересно, что?

– Может, оно ещё живое?

– Думаешь?

– Выглядит дохлым, но эти морские твари такие хитрюги! Я уж знаю – охотился на них.

– Похоже, вот это у него рот, а вот эта щель – нос. Оно совсем не шевелится.

– Знаете, – не унимался Снеголап, – у меня такое чувство, будто оно точно живое. Не могу объяснить.

– О, смотри, пошевелилось!

Гуфус вскочил и залаял.

– Кажется, и вправду шевельнулось, – сказала Линда. – Интересно, мы можем как-нибудь ему помочь? – Сложив руки рупором и поднеся их ко рту, она позвала: – Джин!

Джин, тем временем вернувшийся к кораблю, махнув в ответ рукой, прокричал:

– Сейчас! – и скрылся внутри «Странника».

– Что это? – удивился Снеголап.

Откуда-то изнутри существа вытянулся металлический прут, очень напоминающий антенну.

Линда прижала ладошки к щекам:

– Боже! Неужели это механизм? Кончик прута развернулся и превратился в диск из металлической сетки. Диск, покрутившись, повернулся в сторону «Странника».

– Надеюсь, это не оружие, – прошептала Линда.

– Хочешь, чтобы я немножко с ним побился?

– Нет. Снеговичок, не делай ничего!

Гуфус гавкнул и снова сел, не сводя глаз с непонятной твари.

Один глаз существа мигнул.

– Оно живое! – закричала Линда. – Но зачем антенна? Оно животное, растительное или неорганическое?

– Может, всего понемножку? – предположил Снеголап.

Накатила высокая волна и забрызгала серебристые ботинки Линды. К счастью, они были непромокаемые.

– Как ты думаешь, может, оно пытается с нами связаться?

От корабля прибежал Джин.

– Эй, там что-то странное с компьютером. Совсем свихнулся… – Тут он увидел антенну. – А это ещё что?

– И мы размышляем над тем же, – терпеливо объяснила Линда. – Мне кажется, оно хочет установить с нами контакт.

– Похоже, ему это удалось – по крайней мере, с нашим компьютером. На экране всякая чепуха, а я ничего не могу понять. Кажется, это все из-за него.

– И что это, по-твоему, может быть?

Джин принялся внимательно разглядывать лежащее перед ним непонятно что.

– Явно разумная форма жизни, обитающая в море. На дельфина совсем не похож, но вот эти плоские выросты должны быть чем-то вроде плавников. Тэк-с, посмотрим – глаза, дыхательные отверстия, а это рот, хотя он немного низковат. Наверное, оно мало ест. И конечно, умеет пользоваться радиосвязью, как любое разумное существо.

– Оно болеет, или с ним что-то случилось?

– Может быть, и то и другое. Лежит на берегу, как выброшенный кит. Очень похоже на кита, только меньше.

– Жалко, что мы ничего не можем сделать.

– А что вообще тут сделаешь? Мне тоже жаль, что мы не можем помочь, но… – Джин в отчаянии воздел руки.

– Может быть, если бы мы столкнули его обратно в океан…

– Да оно весит не меньше двух тысяч фунтов. А потом, оно явно дышит воздухом, иначе давно бы уже умерло. Может быть, у него есть и жабры, и легкие.

– Все равно, неужели ничего нельзя сделать?

– Разве что утешить как-нибудь. Но, конечно, если допустить…

Существо издало свистящий звук, начавшийся на высокой ноте и постепенно снизившийся до шипения.

– Как грустно прозвучало! – сказала Линда. – Гуфус явно это почувствовал.

– Не стану спорить с Гуфусом. Но выглядит оно жутко.

Свистящий звук раздался снова, на этот раз в нем присутствовали некоторые модуляции. Он то понижался, то повышался, пока не остановился в среднем регистре. Существо пыталось смоделировать звук, и в нем стало слышаться что-то похожее на голос. Сначала звуки больше напоминали лай, спровоцировав очередное гавканье Гуфуса, потом стали более плавными и, если можно так сказать, более человеческими. Казалось, вот-вот прозвучат слова, но разобрать ничего не удавалось.

Так продолжалось довольно долго. Снеголап заскучал и пошел бродить вокруг, выискивая, чем бы поживиться. Джин ушел с пляжа, чтобы поближе разглядеть росшие поодаль странные кривые деревья с розовыми листьями, похожие на бонсаи.

Линда села и прислушалась, все больше уверяясь, что существо пытается что-то сказать.

Наконец, примерно через полчаса, она услышала довольно четко:

– Абломабель.

Она вскочила:

– Простите?

– Абломабель.

– Не поняла…

– Абломабель?

– А, ясно. – Линда ткнула пальцем себе в грудь. – Линда.

– Ви-на.

– Линда.

– Вин-да.

– Нет, Лин-да, Лин-да Барклай.

– Лин-да-ба-ли.

– Ну да, почти так. Рада познакомиться.

Она подождала ещё и через пять минут услышала:

– Лин-да Бар-кли.

– Правильно. Но лучше Линда Барклай. Ладно. А тебя зовут Абломабель. Ты кто?

– Ты… кто…

– Ой. Ты спрашиваешь меня?

– Спрашиваю… тебя…

– Да, ты молодец. Это ты правильно сказал.

– Спасибо. – Голос был почти человеческий.

– Ты хотел узнать обо мне, – сказала Линда. – Я человеческое существо. Я с планеты Земля.

– Зем-ля.

– Да.

– Зем-ля. Да.

– Я и мои друзья прилетели сюда вон на том аппарате. Ты с ним связывался. Но, наверное, ты и так это знаешь.

– Я знаю. Знаю, – сказало существо. – Я все знаю в компьютере. Я там.

– Значит, ты уже много знаешь о нас. Там, в компьютере, много всего.

– Много всего. Тут вернулся Джин.

– Линда, ты что, опять даешь частные уроки?

– Абломабель, это Джин. Джин, это Абломабель.

– И я рад очень встрече с вами, Джин, – сказало существо.

– И я очень рад. Скажите, пожалуйста, а слово «Абломабель» в вашем языке что-нибудь значит?

– Да, это титул начальника… группы по переработке… мыслей?

– Ученый? Философ?

– Да! – сказал Абломабель. – Очень похоже, только все же не то, мне кажется.

– Абломабель, ты болен? – спросила Линда – Что ты тут делаешь?

– Это конец, – печально ответило существо. – Я вернулся к берегу, домой, в последний раз. Потом функционирование прекратится. Конец. Смерть.

– Это ужасно. Мы можем тебе чем-нибудь помочь?

– Всему приходит конец, – отвечал Абломабель. – Я устал, ослаб. Долго болел. И я очень, очень стар. Боюсь, никого больше не осталось. Никто не отзывается. Наверное, я последний. Наверное, я умираю. Я пришел сюда, чтобы увидеть солнце, которое тоже умирает.

– Какой кошмар! – воскликнула Линда. – Неужели мы совсем ничем не можем тебе помочь?

– Ничем, спасибо. Но я рад, что познакомился с вами. Я ещё поживу какое-то время, и мы пообщаемся.

– Пожалуйста, не умирай. Наверное, ты можешь многое рассказать. Скажи, ты живешь в море?

– Да, мой род живет в море.

– И как долго вы прожили в этом океане?

– Очень давно, с тех пор как Ивлем постановил, что море снова должно быть населено, после того как оно долго было пустым и мертвым. Много… много лет… бесконечно долго.

– У вас явно развитая техника, – сказал Джин, – и, кажется, она стала даже частью вас. Вы отчасти машина?

– Все существа, – отвечал Абломабель, – отчасти машины, и машины – их части. Вы понимаете?

– Кажется. Киборги.

– Ещё есть машины, которые совсем живые.

– Значит, у вас есть роботы, киборги, но нет существ, которые не являлись бы ни тем, ни другим?

– Есть простые организмы, некоторые растения.

– А как давно существует цивилизация на вашей планете?

– Очень давно. Не могу сказать точно. Солнце тогда ещё было молодое.

– Миллиарды лет, – произнес Джин. – Невероятно!

– А вам можно задавать вопросы? – спросил Абломабель.

– Валяй. То есть я хотел сказать: конечно.

– Откуда вы приехали?

– Мне кажется, ты поймешь. Из иной вселенной.

– Да, мы думали об этом, но никогда не пробовали. Другая вселенная. Ваша машина… Вы сами её построили?

– Нет, – ответил Джин. – Я нашел её. Её построили существа, которые давно уже не существуют.

– Мне кажется, они были великие мастера.

– Просто необыкновенные. К несчастью, их машина не очень хорошо работает. Она перестала функционировать. Поэтому мы оказались здесь. Мы не можем улететь отсюда. Застряли.

– Это очень плохо, – констатировал Абломабель. – Пытались её починить?

– Пытались, – ответил Джин. – Пока не получилось. Наши возможности ограничены. Скажите, пожалуйста, а вы не могли бы помочь?

– Джин, – нахмурилась Линда. – Абломабель умирает.

– Я уже послал сообщение в город машин; он тут недалеко, – сообщил Абломабель. – Я известил их о возможных неполадках и о том, что может понадобиться их помощь.

– Как это мило с вашей стороны, – сказал Джин. – Говорите, машины?

– Да. Они живы и работают. Говорят, что приедут и помогут. Но не надо сильно надеяться. Ваш аппарат очень необычный, я думаю.

– Да. Запчастей не достанешь. Полное надувательство. Срок гарантии вышел, тут все и накрылось.

– Обнаруживаю иронию.

– Ещё бы. Я хочу сказать, что с этим аппаратом вечно что-нибудь случается. Экспериментальная модель. Понимаете? Соответственно труднее починить.

– Понимаю. Но можно попробовать?

– Конечно, – кивнул Джин. – И большое вам спасибо.

– Я устал, – сказал Абломабель. – Разговор истощил мои запасы энергии. Если не возражаете, я немного отдохну и не буду говорить, пока не приедут машины.

– Разумеется, – ответила Линда. – Отдохни.

Проволочный диск антенны сложился, металлический прут втянулся внутрь существа. Отверстие закрылось.

Они пообедали на пляже – устроили себе этакий пикник. Снеголап набрал разных моллюсков и, выяснив, что все они несъедобны, опять принялся жаловаться на голод.

– Попробуй. – Джин протянул ему сэндвич с салатом и ветчиной.

Снеголап забросил его в рот и проглотил, не жуя.

– Отлично, – сказал он. – Ещё чего-нибудь дадите понюхать?

– Прости, Снеговичок, ты съел все, что мы для тебя приготовили.

– Ну да, рыбные консервы. Отлично, но мне нужно что-нибудь свеженькое, а то шерсть начнет выпадать.

– Вон океан. – Джин вручил Снеголапу свое оружие. – Пойди, настреляй себе рыбки.

– Джин, – сказала Линда. – Там могут быть разумные существа. Ладно медузы, но Снеговичок ест и китов. Мне кажется, здесь это было бы неэтично.

– Она права, – согласился Снеголап. – Меня небось затошнит, если я начну это есть. И вообще, я устал.

И он вытянулся на песке, сложив лапы и закрыв глаза.

Красный день все тянулся и тянулся. Зеленое море катило свои волны. Вокруг царила тишина. Не летали птицы, не жужжали насекомые. Это был почти мертвый мир, но по-своему красивый.

– Джин, почему солнце не садится?

– Планета не вращается.

– Ты хочешь сказать, здесь всегда так?

– Да.

– Как это печально. Невыносимо видеть медленное умирание целого мира.

– Да. Поэтому я смотреть не буду, а тоже подремлю.

Линда положила руку на плечо Джина.

– Как ты думаешь, мы когда-нибудь вернемся назад?

– Не знаю. Верится с трудом.

Она рассеянно взглянула на прозрачное облачко, плывшее по небосклону.

– Джин, я рада, что мы вместе.

– И я.

Линда некоторое время смотрела в акварельное небо. Потом тоже закрыла глаза.