Текст книги "Замок похищенный"
Автор книги: Джон де Ченси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Джон Де Ченси
Замок похищенный
И та же песня донеслась в тот час,
Когда с печалью в сердце Руфь стояла...
И та же песнь не раз
Таинственные окна растворяла
В забытый мир над кружевом валов
Джон Китс «Ода соловью» (Перевод Игоря Дьяконова)
На подлёте к Питтсбургскому международному аэропорту
Услышав гудение сервомеханизмов, Джин Ферраро выглянул в иллюминатор «Локхида-1011» и увидел, как закрылки самолета скользнули вниз и закрепились на своих местах. Свист рассекаемого воздуха усилился, двигатели взвыли, преодолевая нарастающее лобовое сопротивление.
Земля внизу все еще была окутана дымкой, но местами начали проступать ориентиры: вот торговый центр, а рядом вьется лента шоссе. Джин откинулся на спинку кресла и вздохнул. Стюардесса, проходя мимо, подхватила у него пустую чашку из-под кофе, и он поднял столик к спинке переднего сиденья. Вскоре зажглись надписи: «Не курить» и «Пристегните ремни». Первая команда к Джину не относилась, вторую же он исполнил и снова выглянул в окно. На какое-то время все растворилось в мутной белизне – самолет нырнул в облако, – но вскоре снова появилась земля, на этот раз немного ближе.
Настроение у Джина было отличное, и он что-то замурлыкал про себя, предвкушая возвращение домой. Нет, конечно, время, проведенное в Южной Калифорнии, было очень даже приятным. Лос-Анджелес показался ему... ну как будто другим миром – сплошное солнце, море и длинноногие блондинки, такие глянцевые, словно сошли с обложек журналов. Кругом пальмы, путаница автострад, оштукатуренные домики с черепичными крышами... А еще густой туман и толпы безумцев. И автомобили – великое множество. Да, город ему понравился, но двух недель хватило за глаза и за уши. Он попрощался с Линдой Барклай и взял билет на первый беспосадочный рейс. Линда хотела еще немного побыть со своей матерью перед возвращением в Опасный.
И Джин, выполнив свой долг и навестив семью, собирался наконец отправиться именно туда: в замок Опасный.
Он больше не воспринимал замок как порождение ночных кошмаров. В конце концов пришлось признать, что это реальность. Или самая хитроумная и убедительная массовая галлюцинация в истории медицины, хотя последнее представлялось маловероятным. Замок – подлинный, это вполне материальное здание из холодных, крепких камней. Однажды Джин случайно стукнулся головой об один из них. Было больно.
В замок грез, высеченный в несокрушимой скале, вдохнули жизнь магические чары. Магия просачивалась изо всех щелей и трещин, пульсировала в каждом камне. Существование этого волшебного сооружения ежесекундно поддерживалось, как гласила легенда, заклинанием, которое в давние времена было наложено на великого демона по имени Рамтонодокс.
Джину вдруг сильно захотелось в туалет по малой нужде и с трудом удалось сдержать позыв. «Черт, – подумал он. – Перебрал с выпивкой. Но ведь пара рюмок водки с тоником – этого явно недостаточно, чтобы...»
Тут позыв сделался таким непреодолимым, что стало уже невмоготу. Проклиная почки за то, что вздумали подвести его в такое неподходящее время, Джин расстегнул ремень безопасности, поднялся и направился в хвост самолета.
На пути у него возникла стюардесса.
– Сэр, вы куда?
– Куда-куда... разве непонятно?
– Через полчаса мы приземлимся, сэр. Вы не могли бы подождать?
Мочевой пузырь распирало, как будто внутри у Джина болтался наполненный водой резиновый шарик.
– Не могу!
– Сэр, во время приземления пассажиры должны оставаться на своих местах!
Джин выдохнул воздух и скороговоркой произнес:
– Абракатам. Кто там? Ты там.
Произнеслось все в одно слово: «Абракатамктотамтытам». Эта фраза являлась ключевой в магическом заклинании, которому научила его Шейла, в одном из немногих заклинаний, которыми он овладел, и единственном в его репертуаре, которое действовало в здешнем мире, на Земле. Это был универсальный колдовской заговор, облегчающий выполнение любой задачи и решение любой проблемы. Правда, успех в большой степени зависел от мастерства заклинателя. К сожалению, в колдовских делах Джин выступал исключительно в качестве любителя, но он постарался изо всех сил.
– Что, простите?.. – удивилась стюардесса, морщась, словно от внезапного приступа мигрени. Она качнула головой. – Я...
– Вы хотели сказать, что мне можно выйти, если я не задержусь и тут же вернусь на место.
Она моргнула.
– Хм... А-а... – Несколько озадаченная, девушка кивнула. – Ну да, только побыстрее.
Ощущая себя переполненным резервуаром, Джин почти побежал.
Дверь в туалет оказалась заперта. Скорее всего, во время взлетов и приземлений она блокировалась автоматически. Он толкнул ее плечом. Безрезультатно.
Черт, ладно, в конце концов, описаться – не самое большое унижение. Должно быть, он что-нибудь не то съел или выпил.
Может, снова попробовать заклинание? Хуже не будет.
Он повторил магические слова и еще раз толкнул дверь – вроде бы немного подалась. Тогда он постарался произнести те же слова нараспев, хотя чувствовал себя при этом полным идиотом. Джин знал, что он сам виноват: твердит, как попутай, эту дурацкую фразу, а ведь Шейла говорила ему, что слова сами по себе значения не имеют, они просто фокусируют энергию, а все колдовство – результат умственной работы.
«Абракатам! Кто там? Ты там!» Подействовало! Дверь со щелчком открылась, и он ввалился внутрь. Позыв пропал, как только Джин очутился за порогом, но это удивило его не больше, чем увиденное: задняя переборка кабинки отсутствовала, а изгиб фюзеляжа образовывал дверной проем необычной формы. За ним в затемненной нише стоял молодой человек в средневековом костюме. Увидев вошедшего, он низко поклонился.
– Приветствую вас, ваше превосходительство, – нараспев произнес юноша.
Судя по его костюму, Джин заключил, что это – слуга из замка, вернее паж, но незнакомый.
– Что, черт побери, происходит? – поинтересовался он.
Паж снова поклонился:
– Простите за беспокойство, ваше превосходительство. Его величество желает немедленно переговорить с вами по вопросу чрезвычайной важности.
– Он вернулся? Серьезно? А как ты ухитрился так перекорежить стенку?
– Осмелюсь доложить, техническую сторону взял на себя его превосходительство придворный библиотекарь.
– И Осмирик там?
– Тоже ждет, сэр. Ему не терпится увидеть вас.
– Такое неотложное дело? Ну, ладно. Только стюардесса, там, за дверью, перепугается, если я не вернусь. Решит, что я вывалился наружу.
Паж недоуменно воззрился на него:
– Прошу прощения, сэр. Я не совсем понял, что вы имеете в виду.
– Да ладно. – Джин сделал движение, чтобы перешагнуть через унитаз, который красовался на своем месте, но внезапно остановился. – Погоди минутку. Меня же в аэропорту встречает отец.
– Полагаю, сэр, что, когда вы завершите свою миссию, время для вас будет исправлено.
– Что, опять машина времени? Когда мы в прошлый раз проделывали этот фокус, так добрых четыре часа провозились. Ну ладно, раз долг зовет...
Он перелез через унитаз и шагнул в комнату. Слуга оставался на месте.
– Вообще-то удачная шутка – заставить меня думать, что я вот-вот намочу штаны, – заметил Джин. – Кому это пришло в голову – Осмирику? Нет, наверняка Шейле. Это вполне в ее стиле.
– Вскоре вы все узнаете, сэр.
Тут прозвучал негромкий хлопок, Джин обернулся – отверстие исчезло, а вместе с ним и туалетная кабинка «Локхида». Теперь он находился в замке Опасном. По крайней мере, надеялся на это.
Он повернулся к слуге и жестом указал на единственную дверь, видневшуюся в дальней стене:
– Туда?
Паж, не ответив, отступил на пару шагов. На лице его застыло выражение напряженного ожидания.
– В чем дело? – Джин двинулся вперед. Откуда-то сверху донеслось шуршание.
Джин поднял глаза и увидел, как из прорези во всю ширину потолка скользит вниз стена.
– Проклятье! – Он ринулся вперед, но не успел. Стена грохнула об пол и отрезала ему путь, оставив в темноте и гулкой тишине.
Квинз
Джереми Хохстадер услышал за открытым окном сигнал полицейской рации и понял, что скоро его накроют.
Это был далее не то чтобы явственный сигнал, а секундный писк настраиваемого передатчика. Но шел он прямо из-под окна, со стороны узкой тропинки вдоль многоэтажного дома; машине по ней не проехать. Следовательно, источником является переговорное устройство; а это значит, что у дома появились полицейские в штатском; а это, в свою очередь, означает, что один из них стоит у пожарной лестницы, отрезая Джереми единственный путь к отступлению. А вот это, наконец, говорит о том, что через несколько минут в дверь его квартиры постучат тяжелым кулаком.
Вообще-то он не был параноиком. И в обычное время, увидев у дома полицейскую машину, не обратил бы на нее никакого внимания. Но он знал, что Марка ДиФилиппо арестовали.
Марк ДиФилиппо, помимо всего прочего, поставлял Джереми наркотики. В вину ему вменили только хранение, но Джереми слышал, что арест произвели федеральные агенты, и это вызвало у него подозрения. Наверняка за ДиФилиппо числились и более крупные дела. Очевидно, чтобы откупиться от обвинений в торговле наркотиками, он сознался в более тяжких преступлениях: нелегальном подключении к телефонным линиям внутри штата, скачивании денег с чужих банковских счетов, незаконном пользовании номерами кредитных карточек; преступлениях, совершенных на компьютерах и прочем оборудовании, которыми была заставлена квартира Джереми на четвертом этаже в доме без лифта. Они хотели прижать ДиФилиппо, чтобы выйти на хакера. На него, Джереми.
Вещественные доказательства валялись повсюду. Кругом: на столах, полках, полу и даже на холодильнике – высились готовые развалиться штабеля дискет с нелегальными программами. Одни Джереми написал сам, другие «загрузил» – проще говоря, украл, – а третьи скопировал, наплевав на авторское право Соединенных Штатов. Но нарушение авторских прав – даже «злонамеренное нарушение» – являвшееся, строго говоря, уголовным преступлением, было наименьшей из его провинностей.
Должно быть, ДиФилиппо заговорил.
Да, этот итальяшка с плоской, как пицца, физиономией наверняка начал петь, как Карузо. Все им выложил. Все номера счетов сообщил, и про все махинации рассказал, и про «троянцев»[1]1
Программы с компьютерными вирусами. – Прим. ред.
[Закрыть], и про спекуляции – в общем, ничего не утаил.
Наркотики!
Эти мысли в одну секунду промелькнули у Джереми в голове, когда под окнами его квартиры пискнула полицейская рация. Соскочив со стула, парень разгреб хлам на кофейном столике и вытащил полиэтиленовый пакетик, наполовину заполненный белым порошком. Он кинулся в туалет, высыпал содержимое пакетика в унитаз и спустил воду. Затем сполоснул пакетик и выкинул его в окно.
Теперь, по крайней мере, срок он получит только за хакерство, наркотики не приплетут.
Если не найдут марихуану. А она... где?
Чувствуя, как бешено колотится сердце, Джереми порылся в своих вещах, но ничего не обнаружил. Да, впрочем, какая разница; в его берлоге и так полным-полно контрабанды: травки, распиханной по банкам в кухонных шкафах, «колес», спрятанных в заплесневевших недрах дивана и засунутых в пыльные залежи под кроватью. Все, что найдут, будет незамедлительно отправлено в лабораторию и получит ярлык: «незаконно». Джереми сам не помнил, что у него где валялось. Он обитал в этом логове два года и хозяином был никудышным. Чувствуя подступающую к горлу тошноту, хакер откинулся в кресле перед «Макинтошем» и уставился в безжизненно-серый монитор, казавшийся таким же пустым и унылым, как и его жизнь.
Он не стал тратить время, анализируя, почему ему взбрело в голову, что копы скоро постучат в дверь. Не было нужды выглядывать в окно, чтобы увидеть, как полицейский перекрывает спуск с пожарной лестницы. Джереми знал, что так и есть.
Несколькими этажами ниже на лестнице загрохотали тяжелые шаги. Донесся звук хриплых голосов и снова – похожий на пуканье сигнал рации.
Вот чем все заканчивается, подумал Хохстадер. Несмотря на его блестящий ум – а он всегда блистал своими умственными способностями, – ему предъявят обвинение в крупном уголовном преступлении, затем суд... и тюрьма.
В тюрьму Джереми садиться решительно не хотелось, эта участь страшила его больше любой другой. Он был молод – всего-то двадцать три года, – хилого телосложения и без малейшего намека на храбрость. В тюрьме он не выживет. Его поимеют по полной программе и выбросят, как фантик от конфеты. Самое меньшее, что ему грозит, – это СПИД.
Джереми был о себе невысокого мнения, хотя и знал, что его считают одним из лучших хакеров в городе. Еще немного, и он стал бы преуспевающим независимым консультантом по микрокомпьютерным системам. Он уже выполнил несколько заказов для мелких брокерских контор на Уолл-стрит, в основном по рекомендации дядюшки Джорджа, независимого биржевого аналитика. Но ему мешали возраст и внешность: Джереми выглядел лет на пятнадцать. На работу в компанию его не возьмут. Диплома у него нет. Из Колумбийского университета его исключили два года назад.
Так что, когда с деньгами становилось туго – а если Джереми пускался в загул, их не оставалось вообще, – он подключался к Интернету и, используя краденые номера кредитных карточек, перекачивал деньги на свой счет. ДиФилиппо в конце концов заинтересовался происхождением зелени и пригрозил перекрыть Джереми кислород, если тот не поделится информацией.
«Снегопад скоро кончится. Рождества в этом году не будет. Понял? Ну же, выкладывай Санта Клаусу, где ты достаешь деньги, чтобы расплатиться за дурь».
Когда Джереми все ему рассказал, ДиФилиппо захотел войти в дело. А остальные подробности уже не имеют значения.
«Ведь я – всего лишь очередная единица в статистической сводке о наркотиках», – пришла в голову Джереми горькая мысль. Просто сюжет телевизионной криминальной хроники. Как глупо. Как банально.
«Я пристрастился к наркотикам и потерял работу, жену, детей...»
Джереми любил коку, но отнюдь не газированный напиток. Он питал слабость к кристаллическому алкалоиду, вырабатываемому из высушенных листьев кокаинового кустарника, – кокаину. Кокс, снежок, конфетка в нос... (список можно продолжать). Он начал с того, что дышал порошком, запихивая его себе в нос, затем дошел до уколов в вену с добавкой героина для усиления эффекта. Балдеть было отвязно, балдежно и приятно – чертовски приятно. И никакого вреда, если не зацикливаться, следить за анализами и не перебарщивать.
Да и вел он себя осторожно, но в одну ловушку все-таки угодил. С деньгами. Все из-за своих привычек. Попался, как младенец.
Да он и впрямь младенец. Никак не может вырасти.
Расскажи это судье.
Охватившее хакера оцепенение сменилось паникой. Грубые голоса и грохот шагов раздавались уже с лестничной площадки этажом ниже.
Джереми вскочил и побежал к двери, по пути почти рефлекторно схватив ноутбук марки «Тошиба». Распахнув дверь, он выбежал из квартиры и ринулся вверх по лестнице, прижимая к груди маленький компьютер, словно пакет со школьным завтраком.
Сзади до него донеслись голоса, шаги, стук, а затем выкрики:
– Он смылся!
– В окно не выпрыгнул!
– Может, на крыше?
– Он что, Карлсон?
До крыши оставалось четыре пролета. По пути наверх Джереми, охваченный слепым ужасом, не думал ни о чем. Но, очутившись на гудроновом пространстве крыши, он наконец задал себе вопрос, куда же бежит.
Разумеется, бежать было некуда. Он это знал и знал также, что ареста и тюрьмы ему не пережить.
Он подошел к краю крыши и скользнул взглядом по облицованной плиткой стене. Кто-то карабкался по черной от сажи пожарной лестнице. Джереми разглядел лишь лысеющее темя и желтую футболку, но он знал, кто это: полицейский. Мужчина что-то кричал в рацию. На дорожке внизу никого не было. Полицейской машины позади здания Джереми не увидел, равно как и нигде больше в обозримом пространстве. Но сколько нужно копов, чтобы сцапать одного субтильного двадцатитрехлетнего придурка, застрявшего на подростковой стадии развития?
Три. Два – чтобы держать придурка, и один – чтобы выколачивать из него дурь. Так просто, для развлечения.
Стало ясно, что делать. Ему не выкарабкаться, и про свои права он может забыть. Все его многочисленные счета будут блокированы, поэтому его ждет общественный защитник, а не опытный наемный адвокат, который, возможно, сумел бы добиться оправдания, или, по крайней мере, условного срока, или еще какой-нибудь поблажки. Нет, легкая участь ему не светит. Лучшее, на что он может надеяться, – не очень строгий режим содержания. Но и этого ему не выдержать.
Джереми охватил страх. Такой дикий страх, что он был готов на все, лишь бы убраться подальше. Испариться. Исчезнуть.
Он осознал, что стоит уже на самом краю крыши, глядя вниз, на выложенную безжалостными твердыми кирпичами дорожку в восьми этажах под ним. Он качнулся вперед. Сможет?
Сможет, если закроет глаза. Он так и сделал и, прижимая к груди компьютер, шагнул с крыши в пустоту.
Удар последовал как-то слишком быстро, и хакер ничего не понял. Ударился он сильно, но не так сильно, как следовало. Он должен мешком костей и дерьма валяться на дорожке. Но ощущение какое-то другое...
Где он, черт побери? Джереми сел и огляделся. Он находился в коридоре какого-то здания, но не своего дома. Слава богу, компьютер не пропал: красновато-коричневый чехол с ноутбуком валялся в двух футах от его правой руки. Парень покрутил головой. Позади него растворялось в полумраке продолжение коридора. А вот впереди оказалась и вовсе загадочная картинка – за каменной аркой виднелась... крыша многоэтажного здания. Только неестественно скособоченная, с наклоном вправо и куда-то в сторону. Под каким-то дурацким углом. Так где же он, черт возьми?
На крыше появился полицейский в желтой футболке и наклонился, пристально глядя вниз, на дорожку. Джереми уставился на него, но тот его поначалу не заметил. А потом поглядел, прищурился, несколько раз моргнул и снова вперился в Джереми взглядом.
– Что, во имя всего...
Затем и крыша, и здание, и полицейский исчезли, сменившись коридором со стенами, выложенными темным камнем.
Воцарилась тишина.
Джереми протер глаза и снова осмотрелся. Ничего не изменилось. Он сидел в помещении, похожем на церковь или на замок. Не имея ни малейшего понятия, как сюда попал.
Он долго не двигался, ощущая странную пустоту в голове. Потом дотянулся до компьютера и начал медленно подниматься на ноги. Задница болела, но не сильно. Голову он не ушиб, это точно. Где бы он ни был, здесь очень тихо. Он прислушался. Ничего. Ни голосов, ни тяжелых шагов полицейских. Ничего.
Джереми повернулся спиной к арке и медленно двинулся по длинному темному коридору.
Королевский танцевальный зал
Шейла Янковски еще не волновалась, но была уже близка к тому. Джин опаздывал на два дня. Дозор, выставленный у Дома На Полпути, у главного портала для перехода на Землю, не обнаружил никаких его признаков. И телефон молчал. Но это большого значения не имело; никогда не знаешь, куда занесет Джина его страсть к бродяжничеству. Обычно он удовлетворял свою жажду странствий в замке. Миров для исследования в Опасном было бесконечное множество (вернее, если уж быть точным, сто сорок четыре тысячи). Земля, собственно, тоже мир, причем один из замковых миров. Так что если Джин все еще путешествует, то в пределах замка. Строго говоря.
Но от этих рассуждений Шейле легче не сделалось. Джин все равно должен был дать о себе знать.
Она обвела взглядом огромные стосвечовые канделябры и вздохнула. Нужно хоть на время отключиться от мыслей об этом бродяге. Что толку волноваться? Лучше послушать музыку, посмотреть, как люди танцуют.
В этом году на традиционный бал для слуг были приглашены и некоторые Гости замка. По обычаю должен был присутствовать Хозяин замка и его семья, но лорда Кармина никто не видел уже больше года. (Никто, впрочем, не беспокоился. Слуги привыкли к долгим отлучкам своего сеньора, одна из пожилых горничных помнила даже десятилетнее исчезновение; но это было в незапамятные времена.) Поэтому вместо Кармина пригласили несколько высокопоставленных Гостей, в том числе и Джина, чей официальный титул теперь звучал так: Почетный Страж и Чрезвычайно Странствующий Рыцарь.
– Добрый вечер, миледи.
Шейла обернулась и обнаружила перед собой склонившегося в поклоне замкового гофмейстера Джамина.
– Добрый вечер, – приветливо кивнула девушка.
Джамин, мужчина средних лет с редкими рыжими волосами и горящими глазами, выпрямился и широко улыбнулся:
– Смею надеяться, ее светлости сегодня весело.
– Да, просто чудесно. Вы постарались на славу. И спасибо за приглашение. Мы чрезвычайно польщены, что нас включили в список.
Джамин снова низко поклонился:
– Это вы оказали нам честь, миледи.
– Да нет, что вы, – запротестовала Шейла под звук первых тактов нового танца.
«Приятная музыка, – подумала она. – Вроде бы средневековая, но не похожа ни на что из слышанного раньше. Да, музыковед из меня никакой...»
– Разрешите спросить, миледи, – продолжал Джамин, – могли бы вы оказать мне честь и разрешить пригласить вас на танец?
– А? Да, разумеется!
Шейла не была вполне уверена, что справится. Движения выглядели ужасающе сложно.
Положив ладонь на протянутую руку Джамина, она смущенно улыбнулась:
– Если вы не против такой неуклюжей коровы, как я. Я вам все ноги отдавлю.
– Это очень просто, миледи. Давайте я покажу.
Исполненное Джамином выглядело как простой вальс с добавлением одного или двух боковых шагов.
Шейла попробовала повторить.
– Ну, я не знаю, – протянула она. – Только ради вас.
– Я вдвойне восхищен, миледи.
Может, не помешает чуток поколдовать, подумала она и, согнув палец правой руки, произнесла волшебное заклинание, всегда безотказно действовавшее в стенах замка.
Джамин подхватил ее, и они закружились в танце.
Шейла старалась изо всех сил, и получалось вроде бы неплохо. Пара скользила по паркету среди толпы, сопровождаемая музыкой и мерцанием свечей.
– Вы бесподобно танцуете, миледи! – расплылся в улыбке гофмейстер.
Иногда Шейле казалось, что она всего этого не выдержит. С ней обращаются как с аристократкой, называют «ваша светлость», живет она в сказочном замке, в мире грез, не говоря уже о волшебстве и загадках, – это как-то чересчур. Когда же она наконец проснется и обнаружит, что вовсе не покидала пустой дом в Уилмердинге, Пенсильвания, выплаты по кредиту за который сильно просрочены? Когда ее вышвырнет обратно в реальность? Потому что замок, насколько ей известно, явно не реальность. Он просто не может существовать, этот мир, в который она по ошибке забрела примерно год назад.
Неужели прошел целый год? Разумеется, в замковом времяисчислении. Кто знает, как замковое время соотносится с земным? А может, вообще никак. В замке Опасный, как говорят, царит безвременье.
Темп танца замедлился. Она разглядела диковинные инструменты, на которых играли музыканты. Некоторые из них напоминали флейты, другие – лютни, остальные же представляли собой сложной конструкции деревянные штуковины с клавишами и клапанами. Были среди них и вообще не поддающиеся описанию.
– Извини, старина, могу я вас прервать?
Шейла повернула голову и увидела, как Джамина хлопает по плечу Клив Далтон.
Джамин отвесил изящный поклон.
– Безусловно, сэр.
– Спасибо за танец, Джамин, – поблагодарила Шейла.
– Миледи, – Джамин, продолжая кланяться, отступил.
Теперь она начала танцевать с Далтоном, мужчиной лет шестидесяти, высоким, поджарым, с глубоким грудным голосом, как у диктора на радио. Приятный голос контрастировал с невзрачной вытянутой физиономией.
– Ну и подхалим, – заметил Далтон, когда Джамин отошел на достаточное расстояние.
– А по-моему, у него безукоризненные манеры, – возразила Шейла.
– Да мне и самому старый плут нравится. Но думаю, что особых тайн не открою, если расскажу вам, что с горничными он себя ведет самым бесстыдным образом. Его называют Джамин Трехрукий. Тот еще распутник.
Шейла покачала головой:
– Как-то не верится. Он производит впечатление такого любезного мужчины.
– Такой породы, как любезный мужчина, в природе не существует. Все мы хищники, моя дорогая.
– Если вы имеете в виду моего бывшего мужа, вполне могу поверить.
– Вы в разводе? Не повезло. В моей жизни такого не было. Свою Дорис я потерял и после тридцати лет совместной жизни думал, что не переживу.
– Мои соболезнования.
– Но пережил.
– Мистер Далтон, кем вы были в реальном мире? Я никогда не спрашивала.
– Работал литературным агентом. На протяжении многих лет и с немалым успехом.
– Как интересно.
– Да, было интересно. Некоторые из моих клиентов сделались весьма знаменитыми. Могу назвать их по именам. Например, Джеймс... – Далтон пожал плечами. – Да кому какое дело, здесь, в нереальном мире? Какое это имеет значение? Это было в другой стране, и, кроме того...
– Странно.
– Что именно, моя дорогая?
– Повстречать Гостя, который в прошлой жизни был счастливым и преуспевающим.
– Дело в том, что я вышел на пенсию. Продал фирму и дом в Коннектикуте и перебрался в Калифорнию. Купил себе уютный домик близ Сан-Диего. Совсем уж было приготовился к тихой жизни пенсионера, и вдруг этот сердечный приступ...
– О, какой ужас!
– Ужас был в другом. Я оправился, но почувствовал себя бесконечно несчастным и одиноким. Затем однажды, когда я сидел дома и приходил в себя, то обнаружил, что в стенном шкафу, где хранились швабры, появилось дополнительное измерение, о существовании которого я никогда раньше не подозревал.
Шейла улыбнулась:
– И вы оказались в замке Опасном, как и все остальные.
– Именно. Все наши истории в принципе одинаковы. Разнообразием не блещут.
Танец закончился, и публика зааплодировала. Музыканты встали, поклонились, затем снова сели и заиграли мелодию побыстрее.
– О... – выдохнула Шейла. – Такое мне не станцевать.
Далтон посчитал по пальцам такты.
– Вроде бы девяносто восемь. Или девяносто четыре? – Он усмехнулся.
– Может, пересидим?
– Пожалуй.
– Хотите перекусить?
– Да, неплохо бы.
Покинув площадку для танцев, они присоединились к группе гостей у шведского стола. Шейла окинула взглядом потрясающий ассортимент блюд. Повара превзошли самих себя.
– Нравится вам здесь, Шейла? – спросил мужчина по имени Такстон.
– Да, очень, – ответила девушка, намазывая на крекер паштет из гусиной печени. – Вот только немного волнуюсь из-за Джина.
– Не стоит себя слишком взвинчивать. Думаю, теперь он может появиться с минуты на минуту.
– Надеюсь. Но он должен был позвонить, мы же договаривались.
– В случае чего, – заметил Далтон, – Джин сам может о себе позаботиться.
– Таких фехтовальщиков, как он, – один на полдюжины миров, – добавил Такстон. – И теннисист он тоже отменный. – Он горестно улыбнулся. – На себе испытал, можете мне поверить.
– Ты все со своим теннисом, – фыркнул Далтон.
– А ты все со своим гольфом, – парировал Такстон.
– Гольф – цивилизованная игра.
– А теннис – нет, что ли? Интересно, по каким критериям...
– Гольф – медленная игра. Это единственный критерий.
– Чушь. – Такстон заметил отсутствующий взгляд Шейлы. – Что-нибудь не так, моя милая?
– А? Да нет. Просто... как раз в тот день, когда должен был объявиться Джин, портал минут на десять исчез.
– Правда? А это имеет значение?
– Трудно сказать. Вы же знаете, порталы появляются и исчезают, и земные в том числе... Нет, все-таки я беспокоюсь.
– Так вы же говорите, что портал быстро восстановился?
– Да, может, он и меньше десяти минут отсутствовал, но...
К ним присоединились еще два гостя: невысокий мужчина с аккуратными усиками – мсье Дюквиз – и Дина Вильяме, молодая чернокожая женщина.
– Опять лопаете? – проворчала Дина.
– И что с того? – вскинулся Такстон. – С тех пор как я здесь, я не прибавил ни фунта, а тому уже три года будет. – Он с ухмылкой добавил: – Одно из многих здешних преимуществ.
– Знаете, меня всегда интересовало, настоящая ли здесь еда, – заметил Дюквиз. – В конце концов, она вся, до последнего кусочка, продукт колдовства.
– Должно быть, настоящая, – ответила Шейла. – Иначе все мы умерли бы с голоду, так ведь?
– Возможно, это обычная еда, только трансформированная, – предположил Далтон.
– Логично.
Дина огляделась по сторонам, кого-то высматривая.
– А где Снеголап?
– О боже, неужели и его пригласили? – Такстон изменился в лице.
– Наверняка.
– Ради всего святого, зачем?
– Затем, что он, по-моему, близкий друг Шейлы.
Такстон тут же сменил тон:
– Прошу прощения, Шейла. Я совсем забыл.
– Ничего страшного. Со Снеговичком иногда бывает непросто.
– А мне нравится с ним общаться, – заявил Далтон. – Он хороший парень... в беде не бросит.
Такстон уставился в свой бокал.
– Да, ты, конечно, абсолютно прав.
– Легок на помине, – хмыкнул Дюквиз.
Толпа танцующих расступилась. В образовавшемся просвете появилось семисполовинойфутовое, покрытое белым мехом существо. Голова по сравнению с огромным туловищем выглядела маленькой, но на самом деле была довольно крупной и являла собой жутковатое сочетание кошачьих и медвежьих черт. В пасти сверкали огромные изогнутые клыки. Своим силуэтом существо напоминало человека, только пальцы на лапах заканчивались острыми белыми когтями. Желтые глаза свирепо сверкали. Придерживая закинутый на правое плечо огромный боевой топор, зверь приблизился к группе людей у шведского стола.
– Всеобщий привет, – бросил Снеголап. – Извините, опоздал.
– Ничего страшного, – заулыбалась Шейла. – Что-нибудь съешь?
– Интересно, квалькаркки справляют нужду в океан? Такстон, приятель, что скажешь? – непонятно к чему высказался белоснежный зверь.
– Вот уж чего не знаю, того не знаю, – пробормотал Такстон, отступая назад.
– Так-так, что у нас тут? – поинтересовался Снеголап, окидывая взглядом стол. Морда его скривилась в презрительной гримасе. – Ничего нового. Вот, черт! – Протянув лапу, он схватил жареную цесарку, поднес к носу и обнюхал, потом, фыркнув, оторвал зубами огромный кусок. Захрустели кости. – В общем, неплохо. – Он швырнул то, что осталось от птицы, обратно на блюдо. – Хотя ничего особенного. – Он потянулся за стоявшим в центре стола букетом цветов.
– Снеговичок, это не трогай! – предостерегающе воскликнула Шейла.
– Извини, Шейла. Решил, что это еда.
– Им не мешало бы приготовить что-нибудь специально для тебя...
В этот момент появились слуги, неся огромное медное корыто, наполненное отвратительной на вид зеленоватой массой. Расчистив место, они поставили «тарелку» на стол перед белоснежным зверем.
– Вот это другое дело, – обрадовался Снеголап, загребая пригоршню месива. Он ел с большим смаком и с еще большим шумом.
Далтон заметил, что Снеголап привлекает к себе любопытные взгляды танцующих.
– Кроме Снеголапа, никаких больше нелюдей не пригласили?
– Похоже, что так, – ответила Шейла. – Ведь его все знают, хоть и побаиваются.
