355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джон Данн Макдональд » «Я буду одевать ее в индиго» » Текст книги (страница 1)
«Я буду одевать ее в индиго»
  • Текст добавлен: 6 мая 2017, 09:00

Текст книги "«Я буду одевать ее в индиго»"


Автор книги: Джон Данн Макдональд



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)


Джон Д. Макдональд
«Я буду одевать ее в индиго»
(Пер. с англ. Д. Павленко)

Глава 1

В то раннее августовское утро мы с Майером находились на борту самолета компании «Аэронавес де Мехико», совершавшего перелет из Майами в мексиканскую столицу. Летели мы первым классом, поскольку выполняли личное и довольно печальное поручение одного богатого и очень больного человека.

Несколько последних недель мы провели на борту моей яхты в шумной веселой компании старых и новых друзей. Жаркими летними днями мы ловили рыбу, купались, гуляли по пустынным песчаным пляжам около прибрежных рифов; загорели до черноты, и кожа после новых солнечных ожогов уже не слезала, задубев от соленой воды. Мои волосы выгорели и стали русыми. Даже иссиня-черная от природы шевелюра Майера приобрела более светлый оттенок.

Память о нашем коротком визите к мистеру Т. Харлану Боуи была еще свежа. Вообще-то я запомнил его до мелочей. В нашей жизни, такой сложной и насыщенной событиями, все напоминает стародавний цирковой трюк: на длинном узком столе вертикально устанавливается целый ряд тонких гибких шестов, на верхушку которых жонглер ставит по большой пластиковой тарелке и с помощью шеста раскручивает их. К тому моменту, когда он раскрутит последнюю тарелку, первая замедляет вращение и начинает опасно раскачиваться, готовая упасть. Он мчится назад и раскручивает шест, чтобы тарелка завертелась с прежней скоростью. Потом ту же самую процедуру приходится повторять с третьей, с пятой, с восьмой… и жонглер вынужден носиться туда-сюда, поддерживая вращение всех тарелок, постоянно находящихся на грани падения.

На «тарелках» мистера Боуи можно было прочесть следующее:

Вице-президент и Глава отдела кредитов крупного банка в Майами, Домовладелец, Столп Общества, Муж.

Джон Д. Макдональд

Лиз, Директор Того, Член правления Сего, а также Отец своей единственной и любимой дочери Беатрис, которую все называли просто Бикс.

Его тарелки вращались устойчиво и красиво, но, как часто случается в жизни, стоит упасть хотя бы одной и она неминуемо заденет и собьет все остальные.

Однажды утром Лиз спросила его, не хочет ли он чашечку карамели, и была просто взбешена, когда он не понял, что она имела в виду. Затем налила себе кофе и сказала:

– Карамель.

Потом запнулась, нахмурилась и спросила:

– Кофе? Конечно, это кофе! А я как сказала?

Когда она потеряла способность улавливать разницу между полами, начала употреблять местоимения «он» и «она» совершенно невпопад и только в половине случаев говорила правильно, ее обследовали в одной из лучших психиатрических клиник в Балтиморе. Затем у нее начались ужасные головные боли, продолжавшиеся несколько месяцев. Кончилось тем, что ей сделали трепанацию черепа, а потом еще раз провели исследования, но не смогли сказать ничего вразумительного. Вскоре после операции ее речь стала совершенно бессвязной и она полностью утратила возможность общаться с окружающим миром. Это было, как сказал Харл Боуи, просто дико по своей непостижимости. Она умерла в День Колумба[1]1
  Национальный праздник США, отмечается во второй понедельник октября.


[Закрыть]
. Дочь Харлана, Бикс, провела лето дома, а в сентябре ей пришла пора возвращаться в колледж в Уэллсли. Когда Лиз умерла, Бикс пообещала отцу, что постарается вернуться домой в середине семестра.

Но вскоре после Рождества она заявила, что собирается «съездить с друзьями в Мексику». Боуи перепробовал все возможные способы, чтобы отговорить ее от этой затеи, однако дочь мягко напомнила ему, что в следующем месяце ей исполнится двадцать два года, и впредь она намерена поступать как считает нужным, будет на то согласие отца или нет, тем более что после смерти матери ей досталось двадцать тысяч долларов.

Бикс уехала, и первое время Боуи получал от нее редкие почтовые открытки. А в апреле с ним случилось несчастье: когда он в грозу ехал на машине, встречный грузовик потерял управление и вылетел на его полосу. Он не успел свернуть. Удар пришелся сбоку, машину перевернуло и выбросило на обочину.

Харлан Боуи был зажат в своем искореженном «бьюике» и потерял столько крови, что напуганные его видом спасатели очень торопились вытащить его из машины. Было бы гораздо лучше, если бы они проделывали это медленно и осторожно, а не ворочали как попало сплющенный в лепешку «бьюик». Впоследствии никому не удалось доказать их небрежность. Внешние повреждения на теле Боуи были небольшими. Но главным оказался перелом позвоночника между вторым и третьим позвонками, вызвавший ущемление нерва, что при малейшем движении причиняло Боуи сильнейшую боль. Никто не мог сказать, отчего это произошло – из-за аварии или по вине спасателей. Так или иначе, но для Боуи это закончилось весьма плачевно – он был парализован от шеи до кончиков пальцев ног. Надо сказать, что Т. Харлан Боуи всегда гордился тем, что Лиз называла «маленькой кубышкой Харли». Он любил делать деньги, складывать свое богатство и стеречь его, как горный орел стережет гнездо. Основную часть его капитала принесли две небольшие технологические компании, в которые он вложил восемьдесят тысяч долларов – по сорок тысяч в каждую. Для него это был не просто источник дохода, а растущая в течение десятков лет гора денег. Но когда ему сказали, что Лиз необходимо сделать трепанацию черепа, он напрочь забыл о своих богатствах.

После смерти жены и отъезда Бикс Харл был настолько выведен из равновесия наступившим одиночеством, что совершенно перестал интересоваться, насколько пополнилась его «маленькая кубышка».

В начале июля его перевели из больницы в уютное местечко, представлявшее собой нечто среднее между пансионатом и терапевтическим центром. Его старый друг по просьбе Боуи продал его дом за хорошую цену. Личная катастрофа, неподвижность и общее подавленное состояние были возмещены солидной денежной страховкой. Его адвокат добился от компании, которой принадлежал грузовик, выплаты страховки по несчастному случаю, тоже выражавшейся во внушительной сумме. Кроме того, ее размер увеличился в результате выдачи пособия по увольнению и банковского страхового обязательства.

Затем Боуи позвонил своему маклеру для подведения окончательных итогов и услышал произнесенную тихим почтительным голосом общую сумму своего капитала. Проданные акции двух технологических компаний в общей сложности принесли ему двойную прибыль, поскольку по совету менеджера были вложены в ценные патенты, о существовании которых Харл даже не подозревал. Таким образом, он получил два миллиона двести тысяч долларов, от которых после уплаты всех налогов осталось миллион шестьсот тысяч.

Его адвокаты пытались отыскать Бикс в Мексике, чтобы сообщить о несчастье, постигшем ее отца, но тут, как и полагается по законам жанра, должна была разбиться последняя «тарелка». Это произошло, когда вежливый чиновник Государственного департамента сочувственным тоном известил по телефону Харлана Боуи, что его дочь, мисс Беатрис Трэйси Боуи, погибла в автомобильной катастрофе неподалеку от Оксаки. Ее машина не удержалась на узкой горной дороге и сорвалась в пропасть, и теперь мексиканские власти хотели бы узнать, куда отправить тело, кто его будет встречать и кто уплатит за перевозку.

Никто так и не узнал, понравилось ли ей в Мексике.

Три дня назад Т. Харлан Боуи позвонил Майеру, а тот перезвонил мне и попросил сопровождать его в Майами для важной беседы с его другом Харланом. У меня не было ни малейшего желания разговаривать о делах, потому что это был прекрасный круиз, и мне хотелось вкусить все его прелести в полной мере.

Майер напомнил, что я как-то встречался с Бикс Боуи и что неделю спустя или чуть больше после похорон ее матери мы катались с ней и с несколькими нашими приятелями на моей яхте и, казалось, девушка немного отвлеклась от своего горя, хотя этого нельзя было утверждать наверняка. Он также объяснил, что был для нее кем-то вроде крестного, пока она не пошла в школу.

Я так и не смог ясно представить себе образ той девушки, но отлично понимал, как мучается мой друг, и поэтому согласился.

По дороге к Боуи он рассказал, как Лиз частенько просила его зайти в школу к Бикс, когда учителя хотели поговорить с ее родителями, а Харлан был для этого слишком занят. Он считал, что Бикс только радовалась этому, но не мог утверждать этого наверняка. У нее был чрезвычайно спокойный характер и огромное самообладание. Он также присутствовал вместе с Лиз на ее выпускном вечере, потому что в тот день у Харла была назначена важная деловая встреча в Таллахасси.

Я сказал, что, по моему твердому убеждению, отец был просто обязан найти время, чтобы по крайней мере прийти на выпускной вечер своего единственного ребенка, тем более дочери. Майер согласился, что и ему эта мысль не раз приходила в голову.

Место, куда мы приехали, представляло собой тихий уютный уголок в Корал-Гейблс. Приземистая женщина в светло-серой униформе представилась как миссис Крейгер и провела нас по садовым дорожкам к коттеджу № 5. Т. Харлан Боуи сидел в инвалидном кресле-каталке в просторной, устланной коврами гостиной с кондиционером и смотрел по кабельному телевидению таблицы с курсом акций на бирже.

Это был высокий худощавый, болезненного вида мужчина. Я пожал его дрожащую руку, которая показалась мне хрупкой и какой-то ненастоящей. Во время разговора он не сводил с меня глаз, подмечавших и оценивавших малейшие нюансы моей мимики. Когда человек становится стопроцентным кандидатом в покойники, он приобретает именно такой взгляд.

Он предложил нам сесть и обратился к Майеру:

– Ты рассказал мистеру Макги о нашем разговоре?

– Только самое основное, Харл. Но не то, о чем ты хотел его попросить.

Боуи кивнул и развернул кресло в мою сторону.

– Мистер Макги, у меня было много времени на раздумья. Это были довольно мучительные мысли. Вынужден признать, что я был плохим отцом. Да-да, как отец я не выдерживаю никакой критики. Когда Бикс была маленькой, мы были очень близки. Она просто обожала меня… Знаете, Бикс никогда не была злобной или гадкой. Прекрасный ребенок, потом – любимая всеми маленькая девчушка, потом – красивый подросток. Ни прыщей, ни болячек… Нам с Лиз казалось, что она всегда останется только ребенком. И я испытывал прямо-таки благоговейный трепет перед ее красотой и тем, как ей восхищались окружающие. Наверное, мы были к ней слишком жестоки. Двое против одного. Она должна была стараться как черт знает кто, чтобы заслужить нашу похвалу. Мы сделали ее покорной и послушной, неиспорченной, но, наверное, и неуверенной в себе. Но сколько у вас реальных возможностей правильно воспитать ребенка? Я был страшно занят и не мог уделять ей достаточно внимания, чтобы понять Бикс как человека. Она была всего лишь… объектом. Да, прекрасным ребенком.

А потом… когда Лиз заболела… Все это время Бикс была очень внимательной к матери. А это было очень и очень непросто. Бикс стала крепкой как камень. Я сам набирался у нее сил. И когда Лиз умерла… это настолько ее потрясло, что мне даже трудно представить, как ей удалось это пережить. Но мне она никогда об этом не рассказывала. Без Лиз я превратился в зомби. Это несчастье должно было сплотить нас, но, увы, мы оба остались одинокими… только каждый по-своему. Я нес в душе свой крест. А она просто… была где-то рядом.

Он бросил на меня безнадежный взгляд и вяло развел руками.

– Послушайте, я даже не знаю, как она жила, пока оставалась со мной в Майами. Как-то раз я застал ее дома с друзьями. Молодые люди спортивного вида. Пустые глаза, громкая музыка. Она уехала в Мексику в начале января этого года. А через семь месяцев умерла Я хочу знать… как она прожила эти последние месяцы. Я хочу знать… да поможет мне бог… я просто хочу знать! – его голос задрожал, и он прикрыл глаза рукой.

– Харл просил одно детективное агентство провести небольшое расследование, – пояснил Майер. – Но они собрали только голые факты безо всяких подробностей. Он хотел найти кого-нибудь, кто мог бы на месте разузнать обо всем, и сразу же подумал обо мне. Я сказал, что знаю человека, способного справиться с этой задачей. Однако он захотел, чтобы мы поехали вдвоем. Все расходы будут оплачены. Важен лишь результат, а уж как мы добудем эти сведения, зависит только от нас.

– Разузнайте, что за люди окружали ее, – добавил Боуи. – Может, они сыграли с ней в какую-то… жуткую игру.

После того, как Боуи уже получил известие о гибели дочери, на его имя пришло письмо, написанное и отправленное по крайней мере за неделю до ее смерти. Оно было послано на старый адрес Боуи, а поскольку его дом был продан, прошло немало времени, прежде чем письмо попало к адресату. Он протянул его мне.

Обычное письмо. Послано из Оксаки в июле. Штемпель на конверте был смазан и было неясно, когда письмо отправлено – двадцать третьего или двадцать четвертого числа. Дешевые конверт и бумага. Синяя шариковая ручка. Мелкий неряшливый почерк – половина букв печатные, половина – прописью. Ни приветствия, ни даты, ни подписи.

«Если хотите, чтобы Бикс вернулась домой или вообще приехала, приезжайте за ней или пришлите кого-нибудь побыстрее, в последнее время она не отдает себе отчета в том, что с ней происходит».

– Моя дочь всегда была рассудительной, – твердо заявил Боуи, – но кто-то пытался создать вокруг нее проблемы, и мне непонятно – зачем?

Потом он вручил нам краткие отчеты сыскного агентства, переведенное с испанского свидетельство о смерти, выданное мексиканской полицией, и несколько фотографий Бикс.

Девушка на фото была совсем не похожа на ту Бикс Боуи, которую помнил я. Полноватое овальное лицо, легкая улыбка. Зрелая женщина, совсем не похожая на школьницу. Очень светлые длинные густые волосы, рассыпавшиеся по плечам. Выразительные глаза. Майер сказал, что они у нее были темно-синие. Загадочная улыбка на губах. Бикс выглядела мягкой, сдержанной, всем довольной. Но наклонный свет лампы фотографа выделил маленькую выпуклость на скулах, бугорок лицевых мышц, выдающий внутреннее напряжение, сдерживаемое железным самообладанием. Такое бывает, когда человек стискивает зубы.

Глава 2

Две стюардессы-мексиканки, обслуживавшие салон первого класса, были элегантны, вежливы и очень внимательны. Тележка с напитками поражала разнообразием ассортимента и останавливалась по первому требованию независимо от того, сколько раз вы уже заказывали. Завтрак, хотя и безо всяких гастрономических изысков, был тем не менее сервирован как в хорошем ресторане, что выгодно отличалось от стандарта, принятого на внутренних авиалиниях в Штатах, где еду обычно подают в пластиковой упаковке.

Тяжелые белые фарфоровые тарелки с золотой каемкой; массивные серебряные ножи и вилки; салфетки и скатерти из толстой льняной ткани…

Все это послужило Майеру неисчерпаемой темой для рассуждений.

– Реактивный самолет можно представить как замкнутую систему жизнеобеспечения. В нем поддерживается определенная температура, герметичность, есть вентиляция, запасы пищи и воды, а также резервуар для отходов. Функционирование этой системы зависит от наличия топлива. А если самолет выберет неудачное место для посадки, вовремя не сбросит скорость и так далее, то вполне логичным исходом может быть полное разрушение этой системы. Трэвис, ты только представь – лесистый холм, заваленный обломками тарелок, чашек, блюдец и серебряных вилок! Прямо мороз по коже! Как будто с небес сверзилась целая столовая… Но все эти безобразные пластиковые подносы и картонные стаканчики для крема и салатов куда больше подошли бы для оформления места катастрофы, чем фарфор. Так что это лишь служит подтверждением того, что мы не сможем шлепнуться. Да-а, как тонко и интересно подмечено.

– Великий гуру, может, вы все-таки выбросите из головы все эти психологические штучки насчет воздушных путешествий и обратите свой взор на своего старого друга Харлана Боуи? Он по-прежнему остается для меня загадкой. По-моему, в нем есть что-то фальшивое.

– Ты хочешь сказать, что его забота о дочери выглядит несколько наигранной? Это не так. Просто это продиктовано его жизненными принципами. Он хочет с нашей помощью оправдаться перед самим собой. О, конечно, он обожал ее, когда она была ребенком. Маленькие дети такие милые, такие ласковые, их все время хочется потискать как котенка или щенка. Знаешь, Макги, в мире полным-полно расчетливых симпатяг вроде Харла. И в их желании иметь свой дом и семью никакой истинной любви нет и в помине. Все это обыкновенное притворство. Они – бессознательные лицемеры, хотя сами не отдают себе в этом отчета. Если бы я хотел заклеймить это «мировоззрение», то сказал бы, что люди типа Харла живут с тайным убеждением, что во всем мире не существует никого, кроме них… а все остальные – это так, декорации. Теперь он вживается в новую роль. Трагический, искалеченный персонаж. Все это несколько наигранно. И слезы ненастоящие. Ничего лучше он придумать не может, потому что перестраиваться ему уже поздно. А как еще может рассуждать такой ограниченный человек? Он свято верит в то, что на такие глубокие переживания способен только он, и никто другой.

– А тебе не кажется, что каждый из нас по-своему тоже грешен?

– Конечно. Но ведь ты понимаешь, когда ты это делаешь?

– Да. И, надо сказать, чувствую себя при этом довольно паршиво.

– А вот он – нет. В том-то все и дело.

– Как по-твоему, Бикс могла сама додуматься до того, что ты мне сейчас о нем рассказывал?

– Мне кажется, если бы она это поняла, то у нее возникло бы ощущение, что она тоже декорация. Может, когда-то она и верила, что в нем есть немного настоящего тепла, понимания и любви, которые она просто не может разглядеть. Но вся беда в том, что разглядеть это просто невозможно! У Харла нет ничего настоящего – ни для нее, ни для других.

Я достал из внутреннего кармана пиджака протокол расследования и в который раз принялся его изучать.

Группа из пяти человек, в состав которой входила и Бикс, покинула Майами 3 января. Путешествовали они в голубом пикапе марки «шевроле» с флоридским номером, зарегистрированном на имя Уолтера Рокленда, который вплоть до Рождества работал спасателем в плавательном бассейне отеля «Султан» на Майами-Бич. За несколько дней до Рождества мисс Беатрис Боуи сняла со своего счета восемь тысяч долларов, оставив на балансе тринадцать тысяч двести одиннадцать долларов и шесть центов, двенадцать тысяч из которых были получены ею в наследство от матери. На эти деньги она купила новый жилой прицеп для пикапа и кучу походного снаряжения: спальные мешки, палатку, топорики, керосиновый фонарь, факелы, пакеты первой медицинской помощи и тому подобное.

10 января в Браунсвилле, штат Техас, им были выданы туристские карточки сроком на шесть месяцев. Трое других членов группы: Минда Маклин, 20 лет, студентка, адрес – п/я № 80, Корал-Гейблс, штат Флорида; Карл Сейшене, 22 года, музыкант, адрес тот же что и у мисс Маклин; и Джером Неста, 26 лет, скульптор, домашний адрес – п/я № 130, Ки-Уэст, штат Флорида.

Мисс Маклин перестала посещать занятия в университете Майами с мая прошлого года. Уолтер Рокленд был уволен с работы, поскольку у администрации отеля были веские основания подозревать, что он каким-то образом замешан в серии краж у постояльцев отеля. Джером Неста три с половиной года назад был задержан сотрудниками отдела по борьбе с наркотиками в Марафоне, штат Флорида, хотя и был оправдан из-за отсутствия улик. Наличие только косвенных улик, а также тот факт, что не удалось доказать идентичность предъявленного суду в качестве вещественного доказательства контейнера с наркотиками с контейнером, изъятым у Несты на таможне, позволило защите опровергнуть обвинение и добиться оправдательного приговора.

То, что хранение марихуаны является уголовно наказуемым преступлением, конечно же, серьезная недоработка в законе. Бескомпромиссный закон – это плохой закон, и любой нормальный судья, если в нем есть хоть капля гуманности, обязательно постарается отыскать малейшую лазейку, чтобы оградить подсудимого от варварского и жестокого наказания, предусмотренного этой статьей.

Например, молодой человек, проживающий на территории штата Флорида, скажем, восемнадцатилетний студент колледжа, попадается с парой самокруток. Его тут же обвиняют в хранении наркотиков, что автоматически считается уголовно наказуемым преступлением, и приговаривают к условному сроку. Судья, который вынес такой приговор, знает, что молодой человек теряет право на владение оружием и право служить в государственном учреждении. Он никогда не сможет стать доктором, зубным техником, инженером, адвокатом, агентом по продаже недвижимости, физиотерапевтом, парикмахером, агентом похоронного бюро, частным детективом, фармацевтом, учителем, массажистом или биржевым маклером. Он никогда не сможет получить работу, связанную с материальной ответственностью или патентованием. Он не сможет работать на благо города, штата или федерального правительства. Он не сможет поступить в Уэст-Пойнт или Военно-воздушную академию[2]2
  Уэст-Пойнт – одно из старейших военных училищ США, расположенное в одноименном городе.


[Закрыть]
. Он сможет завербоваться на военную службу, но будет лишен права выбора и, скорее всего, будет зачислен в строительный батальон.

Это чересчур жестоко и закрывает слишком много дверей. Подобная мера способна сильно повлиять на будущее этого молодого человека. Это неоправданно суровое наказание за такой безобидный эксперимент, и судья прекрасно это понимает. Поэтому он, как правило, находит какой-нибудь выход, чтобы решение суда впоследствии фатально не отразилось на судьбе юноши. Слишком часто суровый закон перестает действовать на практике. Все законы, автоматически приводящие к признанию подсудимого виновным, – это плохие законы. Они лишают суд возможности самостоятельно выносить решения и дискредитируют те цели, ради которых эти законы принимались.

Итак, 10 января они пересекли мексиканскую границу и достигли Матамороса. А спустя семь месяцев, в воскресенье 3 августа, в соответствии с полицейским отчетом, «мисс Беатрис Боуи, 22 лет, американская туристка, ехала в сумерках по шоссе № 175, направляясь в сторону Оксаки». На крутом и опасном участке автострады в пятнадцати милях от города машина слетела с шоссе. Шофер автобуса, ехавшего по встречной полосе, заметил в зеркале заднего обзора яркую вспышку и сообщил об этом полиции, когда добрался до автобусной станции Оксаки.

Она была одна. Машина, «форд» английского производства, зарегистрированный в Оксаке, принадлежала американскому гражданину по имени Брюс Банди, 44 лет, проживающему по адресу: Оксака, Калье лас Артес, 81.

В полиции он сообщил, что в субботу одолжил свою машину молодому американскому туристу, которого звали Джордж. Банди не знал его фамилии, а также понятия не имел, как эта девушка оказалась в его машине. Полиция не смогла ее опознать, но в понедельник утром одна женщина узнала в погибшей Беатрис Боуи. По ее словам, мисс Боуи и мисс Маклин гостили у нее в доме на Авенида де лас Марипозас. Женщина – мадам Эва Витрье, француженка по национальности, рассказала полицейским, что за несколько дней до аварии ее гости, по-видимому, поссорились, и мисс Маклин уехала в Мехико. Еще она добавила, что мисс Боуи выглядела расстроенной и подавленной. Когда она не вернулась в воскресенье ночью, а в понедельник стало известно о катастрофе, Эва Витрье подумала, что это могла быть мисс Боуи. Мадам Витрье была знакома с мистером Банди, но не предполагала, что мисс Боуи тоже знала его. Имя «Джордж» ей ничего не говорило.

Полиция навестила дом мадам Витрье и изъяла личные вещи мисс Боуи, в том числе ее сумочку и туристическую карточку, которая на день смерти была просрочена уже на месяц.

Увидев, что я дочитал все бумаги, Майер спросил:

– Ничего нового?

– Нет, вопросов только прибавилось. Когда она послала в банк запрос о снятии денег со счета?

– Харл сказал, что это было в конце марта.

Я знал, куда Бикс просила перевести ей деньги. Вся сумма была переведена на адрес трейлер-парка «Лос Трес Риос» в Кулиакане и выплачена местным отделением Национального банка.

– Майер, что меня больше всего интересует, так это их дурацкое путешествие из Браунсвилля в Кулиакан, а потом в Оксаку. Они вместе ехали, жили в одном прицепе, но когда, где и как разделились? Мексиканцы с большим подозрением относятся к людям, которые торчат в их стране целые полгода. Конечно, ты всегда можешь передумать и вернуться обратно, но упаси тебя господь просрочить туристическую карточку. Зачем ей понадобились почти все ее деньги, и почему она не продлила визу?

– Заткнись, Макги, – проворчал Майер. – Лучше посмотри на этот потрясающий вулкан. То есть я хотел сказать – на три вулкана. Нет, по-моему, их здесь даже четыре!

– Читлальтепетль, Малинх, Икстацихуатль и Попокатепетль. Чтобы тебе было чуть легче запомнить, можешь называть вон тот вулкан не Читлальтепетлем, а Оризабой.

– Вот уж не знал, что ты такой знаток мексиканских вулканов!

– Когда-то давным-давно у меня был сад на крыше в Пуэбле. Там у меня висел огромный, самый большой на свете гамак. Представь себе: ты тихонько покачиваешься в этом гамаке, любуешься яркими звездами, а к твоему плечу прижимается какая-нибудь Мария Ампаро Челестина Родригес де ла Вега и шепчет тебе на ухо название каждого вулкана, при этом без единой ошибки.

– Не там ли ты овладел своим корявым мексиканским, сеньор?

– Во всяком случае, это помогло.

Зажглось табло с просьбой не курить и пристегнуть привязные ремни, и через четверть часа самолет нырнул в густой удушливый смог, переполнявший горную котловину, в которой раскинулся огромный город. Более шести миллионов из пятидесятимиллионного населения Мексики живут на этом болотистом плато на высоте семи с половиной тысяч футов над уровнем моря. Горы, окружающие плато Мехико, перекрывают выход выхлопным газам целой армады грузовиков и автобусов, начиная от последних моделей и кончая настоящими древними мастодонтами, представляющими собой дымящие и грохочущие коробки на колесах. Добавьте к этому дым из нескольких сотен тысяч жаровен на древесном угле и вы получите город, укрытый дымной завесой, которая в солнечные дни окрашивается в голубовато-золотистый оттенок, а в пасмурные – в багряно-коричневый.

Наш таксист с изящными наколками на руках и запястьях ловко лавировал в потоке машин, ухитряясь проскальзывать в щели, которые исчезали, едва мы успевали в них прошмыгнуть. Он сказал, что нам еще очень повезло, так как еще нет пяти и поэтому в это время дорога до отеля «Камино Реал» займет не более двадцати минут, а через полчаса на это ушло бы на час больше. Всю дорогу Майер просидел зажмурившись и под конец сказал, что предпочел бы полуторачасовой вариант.

Когда машина подъехала к Ла Пасеа де ла Реформа, выводящей к Чапультепеку, наш водитель принял участие в своеобразной игре на каждом дорожном круге. Вы вливаетесь в пятирядное движение, которое постепенно становится пятидесятирядным, как только вы попадаете на это дорожное кольцо. Затем весь поток машин с гудками течет вокруг монумента, причем каждый водитель старается найти лазейку, чтобы выскользнуть на нужную улицу.

Майер открыл глаза, и они тут же вылезли из орбит. Я попытался отвлечь его, неся всевозможную чепуху, например, почему Чапультепек в переводе означает «Гора Кузнечиков». Но все, что мне удалось из него вытянуть, было «Господи Иисусе!».

Таксист подкатил ко входу в отель, резко затормозил, повернулся к нам, посмотрел на часы и с довольной ухмылкой сообщил на ломаном английском:

– Тваттцать тве минутиз.

– Я посижу здесь еще чуть-чуть, – просипел Майер.

Поднявшись на лифте на третий этаж, мы оказались в длиннющем коридоре, в конце которого находились наши номера, сообщавшиеся между собой через ванную комнату. Вскоре подали коктейли. Распаковывая чемодан, я услышал голос Майера, напевающего какую-то затейливую мелодию, и обнаружил, что он уже нежится в огромной ванне, поставив бокал на край мраморной доски. Смуглая кожа на плечах и на груди была покрыта хлопьями мыльной пены.

– Кстати, насчет львов, – сказал он, изображая римского патриция. – Они чертовски жирные, ленивые, и вообще какие-то сонные. Пошли мальчиков за более тощими и голодными. Иначе как мы заставим трепетать от страха этих христиан?

– Что-нибудь еще?

– Кто отвечал за проведение последней оргии? Всего по три танцовщицы на гостя! Оргия без разврата – это черт знает что такое, а не оргия!

– Возьму на заметку.

– И принеси-ка мою цитру.

– Так быстро? Мы ведь еще не потушили последний пожар[3]3
  Намек на римского императора Нерона (годы правления – 58–64 гг.н. э.), который, согласно легенде, сочиняя стихи о пожаре, приказал «для наглядности» поджечь весь Рим.


[Закрыть]
.

Я оставил его плескаться в ванной, намыленного и поющего, вернулся в комнату и в огромной телефонной книге отыскал номер Рона Таунсенда. Телефонистка отеля объяснила, что можно обойтись без коммутатора.

Ответила девушка, и я попросил к телефону Рона. У нее был приятный, чуть хрипловатый и чувственный голос.

– Приятель, подождите минутку, пока он вылезет из ванной и смоет пену с глаз.

Вскоре в трубке послышался энергичный молодой голос. Рон Таунсенд был младшим партнером в рекламной фирме в Майами и экспертом одного агентства в Мехико, успешно справлявшимся со своей работой. Он был приятно удивлен, узнав, что Майер приехал со мной, и очень сожалел, что на этот вечер у него назначена встреча, которую он никак не мог отложить. Но, подумав, он решил, что может заглянуть к нам по пути, и через полчаса мы встретились в баре отеля «Камино Реал». С ним была девушка ростом под метр семьдесят, грациозная и привлекательная, в кожаной мини-юбке, затянутой широким поясом с латунной пряжкой. Звали ее Миранда Дэйл, и она только что закончила сниматься в эпизодической роли в западногерманском фильме. Съемки проходили в Мазатлане, на западном побережье Мексики.

Я рассказал Рону о наших проблемах и попросил его порекомендовать кого-нибудь из влиятельных и полезных людей в Оксаке. Он назвал нам Энелио Фуэнтеса и написал его адрес на обороте своей визитной карточки. Энелио был старым другом Рона, владел большим техническим агентством и занимался делами ряда других фирм, разбросанных по всему штату Оксака. К сожалению, в Кулиакане Рон никого не знал, но обещал позвонить Фуэнтесу и попросить его позаботиться о нас в случае необходимости.

Я пообещал, что рано или поздно мы с Майером обязательно вернемся в Мехико, а сейчас самое лучшее – как можно быстрее оказаться в Оксаке, пока есть шанс застать там кого-нибудь из друзей мисс Бикс.

Потом Рон с девушкой ушли, а мы с Майером остались. Он обнаружил, что выдержанная текила – один из самых приятных напитков на свете.

Но позже его настроение изменилось.

– Насколько вульгарными могут быть некоторые вещи, – задумчиво произнес он. – Мы прекрасно проводим время, расследуя причины гибели дочери моего старого друга. Мертвая молодая женщина – это такая бессмыслица!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю