Текст книги "Ветер полуночи"

Автор книги: Джон Блэкбэрн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

5

Поуд уже ушел, но Биллу казалось, что он все еще слышит его голос.

И все же, что бы ни заявляли полицейские, тут что-то не так… Утверждается, что Мэри выбежала на дорогу перед самым грузовиком, что Джон Кеплин – человек с преступным прошлым, а сам Билл не мог вспомнить, где был и чем занимался в момент ее смерти. Правда, ему сказали, что потеря памяти вызвана потрясением и ударом по голове, однако у него начало появляться кошмарное чувство, что каким-то образом все, что с ним произошло, связано со смертью Мэри. Он уставился на мокрый от эля стол и попытался заставить себя вспомнить все.

Сидэйл! Местечко Сидэйл, где что-то произошло, и где целый день оказался вычеркнутым из его памяти. Но что же это могло быть? Никогда прежде он там не бывал и никаких знакомых встретить не мог. Всю свою поездку он специально планировал так, чтобы не заезжать в места, где он мог бы кого-нибудь встретить. Ему хотелось лишь одного – поскорее дописать проклятую книгу и вернуться в Лондон. О самой рукописи он вспомнил теперь уже значительно больше. Так, например, он отчетливо восстановил в памяти, как предполагал закончить роман. Вспомнил, как съезжал с проселочной дороги и остановил машину на лужайке у небольшого ручья, повредив при этом выхлопную трубу. Он оказался здесь в полном одиночестве, если не считать нескольких овец, пасшихся неподалеку, и кроншнепов, носившихся над вереском, и принялся за работу.

Да-да, именно так. Было еще утро, когда он пробежал написанные страницы, положил их в папку и сварил себе кофе, чувствуя, что к вечеру обязательно напишет грандиозную сцену примирения любящих супругов в том духе, как хотел Макс Майер.

Все произошло, когда он пил этот кофе. Теперь уже Билл отчетливо вспомнил свои действия и обстановку: откидная доска вместо стола, прикрепленная к стенке фургона, раскрытая пишущая машинка и рядом с ней зеленая папка с рукописью, мелкий дождик, бьющий в окна, и стекающие по стеклу струйки воды. Внезапно, словно понукаемый кем-то, он выхватил из папки последнюю главу, разорвал ее на мелкие клочки, уселся за машинку, все время чувствуя себя так, будто кто-то стоит позади него и водит его пальцами по клавиатуре.

Поуд сказал, что Мэри была убита. Толкнули ее под грузовик, или водитель умышленно сбил ее? Но кто такой Поуд? Старый дурень, выживший из ума? Опытный профессиональный детектив, знаток своего дела? Билл этого не знал, но намеревался действовать именно в том направлении, которое ему подсказал Поуд. Мэри нет в живых, и он скорбит о ней, однако этим его долг не исчерпывается. Если существует хотя бы малейшее подозрение, что ее смерть не явилась результатом несчастного случая, он обязан выяснить, почему она умерла. Точно так же обязательно следует узнать, что произошло с ним в Сидэйле и явилось причиной потери памяти. Он почему-то был убежден, что это связано с гибелью Мэри, но не мог сказать, почему именно.

Билл вздрогнул и поднял голову, когда чья-то рука коснулась его плеча.

– Вам плохо, сэр? – спросил официант. – Может быть, вы нездоровы?

– Нет, нет, я здоров. – Билл взглянул на часы – половина восьмого. После ухода Поуда он просидел здесь уже более часа. Не удивительно, что официант подумал, здоров ли он, или скорее всего не пьян ли.

– Нет-нет, спасибо, все в порядке, просто я немного устал. Пожалуй, мне следует подышать свежим воздухом.

Билл поднялся, сунул рукопись под мышку и направился к двери, провожаемый подозрительными взглядами посетителей, сидевших за стойкой бара.

Смеркалось. Мелкий дождь, мешаясь с речным туманом, образовал вокруг уличных фонарей светящиеся круги; в облаках мелькала тощая луна. Билл нерешительно постоял на тротуаре, вошел в метро и купил билет до Уэст Норвуда…

В темноте, сквозь туман Билл видел запущенные сады, обвалившуюся штукатурку, давным-давно не крашенные, в глубоких трещинах стены. Очевидно, все строения в этом районе были обречены на снос.

Однако в некоторых из этих домов еще жили. Кое-где светились огни в незавешенных окнах, из проигрывателя гремела мелодия последней эстрадной новинки, несмотря на дождь и мрак, в заросших сорняками садах играли дети.

Лишь на некоторых домах Билл нашел номера. Нерешительно посмотрев на улицу, поднимавшуюся по отлогому склону, Билл заглянул в бумажку с адресом, выписанным им из протоколов судебного дознания: «350-й Вересковый холм, Эскейн-хауз». Он направился к трем мальчуганам, одному белому и двум цветным, энергично строившим при свете уличного фонаря вигвам на месте, бывшем когда-то теннисным кортом.

– Эскейн-хауз? – Двое ребят помладше при его приближении отбежали в сторону, но старший остался на месте. – Здесь нет такого.

– Как же нет, должен быть! – Билл достал из кармана шиллинг и потряс им. – Это где-то здесь, поблизости. Дом номер 350.

– Номер 350? – К Биллу осторожно приблизился самый маленький мальчишка. – Это же крысятник!

– Крысятник?! – Билл зажал шиллинг в кулаке. – А скажи, где этот крысятник?

– А зачем вам знать? – спросил старший, не сводя глаз с руки Билла. – Все равно там теперь никто не живет.

– А вот и живет! Например, человек по фамилии Джон Кеплин.

– Джон Кеплин?! – Мальчонка удивленно посмотрел на Билла. – Который шофер на грузовике? На большом красном грузовике?

– Правильно, на большом красном грузовике. Ну, скажи, где его дом?

– Вон на самой горе – большой, похожий на замок. Но Питер сказал вам правду. Там уже никто не живет. Все уехали. Дом непригоден для жилья, и его скоро – тю-тю…

– Ты хочешь сказать – снесут? А мистер Кеплин тоже съехал?

– Все съехали. – Несмотря на соблазн получить награду, ребятам начали надоедать расспросы. – Оттуда все съехали еще недели две назад.

– Спасибо. – Билл вручил мальчишкам шиллинг и отправился дальше. Вот невезение! До завтра вряд ли узнаешь, куда переселены жильцы дома. Хоть он не представлял себе, что сказать Джону Кеплину, но твердо знал, что обязательно должен был переговорить с ним.

Крысятник! Примерно на полпути к вершине холма дорога делала поворот, образуя нечто вроде полукруга. Ни одно из окон не было освещено, и дома тут явно были нежилыми уже давно. Очевидно, дом № 350 был последним, который освободили жильцы.

«Большой, похожий на замок»… Билл поднялся на крыльцо в надежде найти указатель с новыми адресами жильцов, но ничего не обнаружил. Висевшая на ржавых петлях дверь с вырванным внутренним замком и разбитыми стеклами была распахнута настежь и качалась от ветра. Спрашивая себя, какое наказание может быть за проникновение в предназначенное к сносу пустое здание, Билл прошел в дверь, чиркнул зажигалкой и, высоко подняв ее, сделал несколько шагов по лестнице. Обычно он не боялся темноты, но в этом доме, очевидно, был лабиринт коридоров, а запах сухого гниения подсказывал ему, что в любой момент у него под ногами может провалиться половица.

Второй этаж. Площадка показалась ему неустойчивой и осевшей, и он представил себе образования серой плесени, покрывшей балки, на которых она держалась. Под ногами хрустнула валявшаяся на полу штукатурка.

Третий этаж. Здесь половицы были еще более неустойчивы, и из коридора несло отвратительной гнилостной вонью. Дом показался Биллу не только заброшенным, но и каким-то зловещим, наполненным отчаянием. Из темных углов за ним наблюдали маленькие острые глазки. Он слышал шорох. «Крысятник», – вспомнилось ему. Прошла всего лишь неделя-другая, как из дома съехали жильцы, но тут уже кишели другие квартиранты.

Квартира № 9 – квартира Кеплина. Дверь сорвана и валялась на площадке; проникавший через пыльное окно вечерний свет едва освещал маленькую комнатушку. Так же как и в квартире, внизу, здесь оставался ненужный хлам: кусок расползающегося ковра и покосившийся гардероб, стол на трех ножках, заваленный какими-то бумагами. Билл нагнулся, надеясь, что, может быть, одна из них поможет узнать, куда переехал Кеплин.

Билет футбольного тотализатора, счет за газ, старый календарь с изображением пышной полуобнаженной девицы, восседающей на горлышке пивной бутылки, письмо: «…Дорогой сэр! Мы уже трижды напоминали вам о необходимости уплаты задолженности в сумме…», – билет тотализатора на лошадь Летучий Джордж, проигравшую на бегах в Эпсоме, еще письмо с требованием о возврате денег, еще один билет тотализатора, два счета, книжка сберегательной кассы, на которой не оставалось ни пенса, старые газеты. Узнать тут что-либо было невозможно. Раздался скрип, и Билл замер. Дверь в соседнюю комнату распахнулась от сквозняка. Билл осторожно подошел к двери и повыше поднял зажигалку. В плетеном кресле полусидел-полулежал мужчина, вытянув перед собой ноги. На нем была кожаная куртка, вельветовые штаны, а на пальце правой руки блеснул перстень. Перед ним на столе стояли бутылка и пепельница, полная окурков. Джон Кеплин, видимо, вернулся на старую квартиру за какими-нибудь вещами и решил отпраздновать это событие. В дальнем углу комнаты послышались возня и писк. Крысятник!..

– Мистер Кеплин, – заговорил Билл. – Извините, что я помешал вам, но…

Сквозняк усилился, шарф, прикрывавший шею и часть лица, скользнул на пол, и в колеблющемся свете зажигалки Билл увидел, что Кеплин мертв, и, очевидно, уже давно.

6

– Инспектор скоро будет, сэр, – сообщил дежурный и взглянул на часы. – Может быть, вам налить еще чашку чая? Говорят, чай хорошо успокаивает нервы.

– Нет-нет, спасибо, сержант. Мне уже значительно лучше. – Билл покачал головой и затушил в пепельнице еще одну сигарету – наверное, десятую после его прихода в полицию. Все только что испытанное казалось ему теперь происшедшим давным-давно. Овладевшее им чувство ужаса, когда в мерцающем пламени зажигалки он увидел мертвеца, паническое бегство с падениями по лестнице, звонок в полицию из телефона-автомата… Полицейский участок с его запахом вымытого пола и линолеума, спортивными трофеями-кубками в стеклянном шкафу и фотографиями здоровяков с мячом или крикетной битой в руках казался ему теперь частью иного мира.

– Вот и он, сэр. – Дежурный встал, услыхав шаги в коридоре.

Дверь распахнулась. Вошел инспектор.

– Мистер Ирвин, сэр, – представил сержант.

– Спасибо, Уильсон, пока вы мне не нужны.

Полицейский инспектор подождал, пока за сержантом закрылась дверь, и, повернувшись к Биллу, широко улыбнулся. Это был полный, уютно выглядевший человек с лицом, которое могло принадлежать управляющему банком, опасающемуся потерять важного клиента, или страховому агенту, только и пекущемуся о благополучии своего подопечного.

– Добрый вечер, мистер Ирвин. Моя фамилия Макбет. Только, пожалуйста, не цитируйте: «Черт не измыслит имени, чей звук мне был бы ненавистней!» Я слышу это по меньшей мере десять раз на неделе, и мне уже начинает надоедать.

– Хорошо, хорошо, инспектор, не буду. – Билл улыбнулся.

– Благодарю вас. Пожалуйста, садитесь, мистер Ирвин. – Макбет указал Биллу на стул и тоже сел.

– Да, мистер Ирвин, представляю, что вам пришлось пережить. Брр… крысы! Кошмар! Терпеть не могу их. Чем скорее будут снесены все эти дома в районе Верескового холма, тем лучше. Ну, а теперь я постараюсь быстренько побеседовать с вами, и потом наша машина доставит вас домой. – Он положил перед собой бумагу с напечатанным на машинке текстом и нахмурился.

– Ну-с, мистер Ирвин, я ознакомился с заявлением, сделанным вами сержанту Уильсону. Сегодня, около восьми часов вечера, желая переговорить с Джоном Кеплином, вы зашли в дом № 350. Кеплина вы нашли при весьма неприятных обстоятельствах, после чего выбежали из дома и позвонили нам. С Кеплином вы хотели встретиться в связи с тем, что он был водителем грузовика, который сбил вашу супругу… Примите мое глубокое соболезнование в связи с этим… Хотите сигарету, сэр?

Он протянул Биллу пачку.

– Так вот, мистер Ирвин, мне хотелось бы узнать, о чем, собственно, вы намеревались беседовать с Кеплином?

– О чем я намеревался беседовать с ним? – переспросил Билл, пытаясь сосредоточиться. – Честно говоря, не знаю, инспектор… Пожалуй, я хотел расспросить его об обстоятельствах смерти моей жены, поскольку мне было высказано предположение, что она погибла не в результате несчастного случая. Сегодня я встретился с человеком… – Биллу показалось, что дым от сигарет сгустился, превращаясь в туман, в котором он увидел крупное, дряблое лицо Поуда, и на фоне приглушенного шума таверны услыхал монотонное гудение его старческого, хриплого баса.

– Вы, вероятно, знаете его, инспектор… Бывший старший инспектор полиции по фамилии Поуд. По его словам, он считает вполне возможным, что моя жена стала жертвой умышленного убийства.

– Поуд! – Улыбка исчезла с лица Макбета, и он раздраженно нахмурился. – Джордж Поуд! В таком случае изложите мне точно, что он вам сказал, мистер Ирвин.

Инспектор внимательно выслушал рассказ Билла, после чего встал и задумчиво прошелся по комнате.

– Так, так… Благодарю вас, сэр. Теперь мне понятно, почему, услыхав все это, вы попытались найти Кеплина и переговорить с ним. – Макбет остановился около одной из фотографий на стене, на которой была снята группа игроков в крикет, а затем продолжал: – Людям суждено стариться, мистер Ирвин. И тогда они начинают воображать, что их незаслуженно обошли, и от этого становятся озлобленными. Джорджа Поуда я знаю с того времени, когда был еще постовым полицейским. Поуд был очень расстроен, когда ему пришлось уйти в отставку, хотя в течение еще некоторого времени он получал удовлетворение от своих статей. Но затем и это кончилось, и он стал считать себя обиженным. Сейчас Поуд пытается работать в качестве частного детектива, но не думаю, чтобы он был сильно загружен. Он уже давно в отставке, а за это время полицейские методы расследования очень изменились. Бедняга Джордж! Теперь он просто «бывший»!

– Но он мне вовсе не показался таким! – Билл вновь мысленно представил громкий, самоуверенный голос.

– Не сомневаюсь, мистер Ирвин, и тем не менее я дал вам точную характеристику. У Поуда, как он вам и сказал, действительно есть хобби. Вряд ли в газетах сообщалось о каком-либо случае насильственной смерти, которому бы он не давал самой зловещей интерпретации. Случайная встреча с вами в таверне оказалась для него прямо-таки находкой. Наверное, он сказал вам, что, по его мнению, полиция плохо провела расследование.

Макбет улыбнулся в ответ на кивок Билла.

– Вот видите! Было бы странно, если бы он не сделал этого. Полицейские – болваны, коронер в Фелклифе – болван, а кто мудрец? Конечно же, Джордж Поуд. – Макбет потушил сигарету и откинулся на спинку стула. – Полиция пришла к выводу, что смерть вашей жены явилась результатом несчастного случая. Но кто знает лучше? Джордж Поуд! И если вы наймете его, он найдет вам ее убийцу.

– Но он мне ничего такого и не предлагал, – ответил Билл, качая головой и пытаясь вспомнить, что именно ему говорил Поуд. – И своей помощи не навязывал!

– Не беспокойтесь, мистер Ирвин, все еще впереди. Готов поспорить на месячное жалованье: не пройдет и недели, как старина Джордж свяжется с вами… Я разговаривал с полицией Фелклифа и с инспектором Керном, с которым вы встречались. Все они уверены, что смерть вашей жены явилась результатом несчастного случая, и я не вижу какой-либо связи между ее смертью и убийством мистера Кеплина.

– Он был убит?

– Да, ударом ножа в спину. Медики утверждают, что это произошло около недели назад… Хотите еще чашку чая?

Чай, видимо, был вершиной полицейского гостеприимства, и Макбет, как показалось Биллу, даже несколько огорчился его отказом.

– Нам многое известно о мистере Кеплине. Добропорядочным гражданином его никак не назовешь. Он вечно нуждался, и его всегда осаждали кредиторы, хотя то же самое может произойти и с любым из нас. В этой дыре на Вересковом холме у него жила жена и двое детей, но в Кэмден-тауне он содержал двадцатилетнюю блондинку. Кеплин сильно пил, азартно играл в различные игры и большей частью проигрывал. Все время получалось так, что ему требовалось значительно больше средств, чем он зарабатывал как шофер.

– Да, да, – кивнул Билл, вспоминая скомканные письма, валявшиеся на полу. – Но за что же все-таки его убили?

– Мы еще не знаем этого, мистер Ирвин, но у меня есть, кое-какие предположения на сей счет. В течение некоторого времени мы подозревали его в связи с шайкой воров, специализировавшихся на хищениях автомобильных грузов.

– Но зачем же им убивать его?

– Между ворами, мистер Ирвин, часто бывают распри. Разговоры о какой-то чести среди них вздор. Возможно, Кеплин пожадничал и потребовал большую долю. Возможно, даже пытался шантажировать, и с ним расправились. Допускаете?

– Пожалуй, – кивнул Билл, хотя в действительности не вполне мог согласиться с этим. Джон Кеплин, водитель грузовика, убивший его жену, через несколько дней сам оказался убитым. Слишком уж большое совпадение. – Но что же, no-вашему, он делал в пустом доме, и почему о его исчезновении не было своевременно заявлено? Вы же сказали, что он был мертв около недели.

– Ну, на это ответить легко. – Макбет наклонился к Ирвину и улыбнулся – добродушный управляющий банком, улаживающий дела своего клиента. – Во-первых, что может быть удобнее для конспиративной встречи, чем пустой дом? Во-вторых, кто мог его хватиться? После несчастного случая с вашей женой он заявил начальнику транспортного отдела фирмы «Стар», что его нервы в ужасном состоянии, и ему был предоставлен отпуск. Его семья выехала из дома на Вересковом холме вместе с другими жильцами, причем жена Кеплина считала, что он поселился у своей шлюхи в Кэмден-тауне. А та, в свою очередь, полагала, что Кеплин живет со своей семьей в общежитии муниципалитета. Если бы вы не обнаружили его, возможно, что о его смерти стало бы известно только после того, как рабочие приступили бы к сносу дома. – Макбет снял трубку внутреннего телефона. – Сержант, распорядитесь подать машину для мистера Ирвина. – Он отодвинул стул и поднялся. – Ну, а теперь, сэр, вам пора отправляться домой. Насколько мне известно, вы недавно болели, а сейчас вновь перенесли потрясение. Я больше не смею докучать вам. – Макбет сухо и решительно пожал Биллу руку. – Не сомневаюсь, что вы скоро прочтете сообщение об аресте нами убийц Джона Кеплина… Что касается Джорджа Поуда, могу дать вам слово, что это выживший из ума зловредный болтун, несущий всякий вздор.

7

Монкс-клоуз представлял собою четырехэтажный многоквартирный дом, построенный незадолго до войны. Снаружи он не производил никакого впечатления и по сравнению с окружавшими его новыми зданиями казался старомодным и аляповатым. Однако, едва войдя внутрь, Билл сразу почувствовал запах денег, и денег больших. Огромный холл был отделан белым мрамором, у стен в нишах стояли мраморные статуи, в центре находился бассейн с золотыми рыбками и действующим фонтаном. Дверцы лифта, вероятно, были бы вполне на месте в египетской пирамиде, а освещение скрыто за керамическими украшениями, или действительно старинными, или сделанными под старинные. Вся атмосфера была здесь такой же бодрой и жизнерадостной, как в музее; чтобы жить в таком доме, несомненно, требовались не только деньги, но и видное положение в обществе.

– Чему могу быть полезен, сэр? – обратился к Биллу привлекательный молодой человек в темно-серой форме, поднявшись из-за письменного стола, словно вырезанного из целой глыбы нефрита. Судя по выражению его лица, можно было понять, что он не очень высокого мнения о костюме Билла. – Позвольте узнать вашу фамилию?.. Минуточку. Прошу извинить. – Он взял трубку телефона. – Мистер Уильям Ирвин по приглашению миссис Уэйн… Слушаюсь… Я провожу мистера Ирвина. – Молодой человек положил трубку и улыбнулся. Улыбка была любезной и радушной, и теперь он, видимо, одобрял костюм посетителя. – Тысячу извинений, мистер Ирвин, что заставил вас ждать, но не сомневаюсь, что вы понимаете меня. Мы должны быть очень и очень осторожны. – Пожатием плеч он дал понять о существовании миллионов журналистов, приживальщиков и нахлебников. – Прошу вас, сэр. Я провожу вас. – Он обошел вокруг стола, и только тут Билл заметил единственный недостаток в покрое его формы – она топорщилась под левой подмышкой. Следуя за молодым человеком к лифту, мимо статуй, старинной керамики, бассейна с рыбками, Билл на всякий случай запомнил эту деталь, ибо до сих пор, хотя и понимал, что богачи тщательно оберегают свое уединение, никогда не думал, что их швейцары вооружены.

– Пожалуйста, мистер Ирвин, – пригласила его открывшая дверь маленькая смуглая горничная.

В дверях стоял Норман Стар – массивный, неуклюжий, словно вытесанный топором из огромной деревянной колоды, в темном костюме и с таким мятым, покрытым шрамами и рубцами лицом, словно оно было выковано молотом.

– Позвольте представиться. Я Стар, Норман Стар.

– Я знаю вас, сэр Норман. – В этом представлении самого себя, сделанном человеком, фотографии которого регулярно появлялись на страницах газет, ощущалось определенное самоуничижение. – Видимо, ваша горничная ошиблась… Я пришел к миссис Уэйн, по ее приглашению, сэр.

– Нет, мистер Ирвин, горничная не ошиблась. Рут скоро придет. Но сперва мне хотелось бы поговорить с вами. Присядьте, пожалуйста. – Он указал Биллу на кушетку, а сам опустился в хрупкое старинное кресло, готовое, казалось, развалиться под его тяжестью.

– Позвольте предложить вам виски? Кофе?.. Не желаете? Да и для меня еще рановато, – быстро согласился Стар с отказом Билла. Говорил он с едва заметным акцентом, словно родился в американской семье, воспитывался английской няней, а образование получил где-то в Европе.

– Прежде всего, мистер Ирвин, позвольте выразить мое глубочайшее соболезнование… Ваша супруга работала у нас… позвольте, позвольте… Да-да, свыше трех лет, и в связи с этим…

Билл раздраженно замигал, вновь услыхав: «…хотя это и не имеет отношения к фирме…», «…принимая во внимание…», «…компенсация…».

– Нет, нет, сэр Норман, – наконец, произнес Билл. – Ваш зять Аллан Уэйн написал мне примерно то же самое, но хотя еще я не успел ответить ему, я хочу сказать, что никакой компенсации не приму.

– Да? Вы это серьезно, мистер Ирвин? – Стар снова ухмыльнулся и пальцами правой руки принялся медленно отбивать дробь на подлокотнике кресла. – Вы не кажетесь мне дураком, а по опыту я знаю, что только болваны и жулики отказываются от денег. Ваша жена была в Фелклифе по делам фирмы, и, хотите вы этого или нет, мы все равно выплатим компенсацию наследникам. Как вы распорядитесь этими деньгами, разумеется, ваше дело. Если пожелаете, можете пожертвовать их какому-нибудь благотворительному заведению. Кстати говоря, я понимаю, что вам пришлось испытать вчера вечером…

– Вы знаете о Кеплине? – удивился Билл.

– Да. Полиция известила начальника транспортного отдела фирмы о том, что Кеплин убит и, возможно, был связан с шайкой, специализировавшейся на кражах грузов из машин. Но я пригласил вас, мистер Ирвин, не для разговора о Кеплине. Я хотел бы поговорить с вами о вашей супруге и об обстоятельствах ее гибели.

– О моей супруге? Вы хотите сказать, что, по вашему мнению, ее смерть произошла не в результате несчастного случая?

– Этого я не говорил, мистер Ирвин. Лично я убежден, что ее смерть – следствие несчастного случая. И тем не менее меня очень интересует, где была ваша жена в последние дни жизни.

Стар встал, подошел к окну и принялся смотреть в парк. На освещенном солнцем лбу и правой щеке отчетливо выступили рубцы и шрамы. Это было лицо много страдавшего и продолжающего страдать человека. Наблюдая за ним, Билл подумал, что Стар, несмотря на все свое богатство, по-прежнему изгой, одинокий старик, который никому и ничему не принадлежит – слишком уж все в нем перемешалось.

Стар? Стерн? Билл заставил себя вспомнить, что ему известно о прошлом этого человека. Да, правильно, Моргенстерн. Эммануель Моргенстерн, до 1939 года торговец строительными материалами в Лемберге, а в 1945 году – один из тех, кто составлял балласт Германии – серый скелет в полосатой арестантской одежде, пытавшийся приветствовать союзных солдат, освободивших концлагерь, в котором он был заключен, и вряд ли умевший тогда улыбаться…

Однако позднее положение резко изменилось, и Эммануель Моргенстерн ожил. Он воскрес, подобно библейскому Лазарю, но без всякого чуда. В отличие от Джамбо Уэйна он женился не на падчерице босса, а на самом боссе. Вдова богатого строительного подрядчика Маргарет Бейн, которая на благотворительных началах вела работу с беженцами, обратила на него внимание, и через полгода они поженились. Вместо удостоверения «перемещенного лица» он получил британский паспорт, переделал свою фамилию на английский лад, а фирма «Бейн и Макинтайр» стала называться «Стар констракшн». Спустя три года его жена скончалась от инфаркта, оставив ему падчерицу шестнадцати лет, двести тысяч фунтов капитала и фирму. Еще через год деловой мир Лондона убедился, что имеет дело с солидной фирмой, и знак с ее девизом стал загораться на многих строительных площадках.

– Да, мистер Ирвин, – продолжал Стар, отворачиваясь от окна и улыбаясь. – Меня очень интересует, где побывала ваша жена в течение недели перед смертью в результате несчастной случайности. Вот нападение на вас вовсе не было случайностью.

– Вам известно и об этом? Вы верите, что оно действительно произошло? – заикаясь от неожиданности, переспросил Билл.

– Известно, мистер Ирвин. И я абсолютно уверен, что все произошло именно так, как вы рассказываете… Хотите закурить? Предполагается, что это успокаивает нервы, а у вас они, видимо, расстроены.

Он вынул из кармана портсигар и протянул его Биллу.

– Вообще-то говоря, в нашей полиции служат люди неглупые и трудолюбивые, мистер Ирвин, однако их недостаток состоит в том, что они полагаются только на факты. Разумеется, они обязаны так поступать, ибо в противном случае может иметь место нарушение законности. Однако, как мне кажется, это иногда затрудняет их работу. В случае с вами факты были совершенно очевидны. Никаких следов посторонних лиц в вашей квартире полиция не обнаружила, у вас ничего не пропало, но на весах в спальне оказались следы вашей крови, как если бы вы упали и разбили о них голову. Утверждение о грабителе, проникшем в дом, исходило только от вас, а вы перед этим испытали нервное потрясение. Разве можно винить полицию, что она усомнилась в вашем заявлении?

– Вы правы, сэр Норман, и я никого не виню. – Билл прикурил от зажигалки, протянутой Старом. – Но вы сказали, что верите мне. Почему?

– Да потому, что у меня больше фактов, чем у полиции. Видите ли, я не только прочитал все написанное в газетах, но, как мне кажется, знаю, зачем у вас мог появиться ваш таинственный визитер. – Стар спрятал зажигалку в карман, сел, и Билл вновь испугался, что хрупкое старинное кресло вот-вот развалится под ним. – Мистер Ирвин, вы слыхали о работающем у меня инженере-строителе Гансе Вицлебе?

– Конечно. – Вопрос Стара, несомненно, был чисто риторический, ибо кто в Англии не слышал о Вицлебе? Три года назад это имя появилось на первых полосах всех газет: «Ответственный пост нацистскому боссу», «Можно ли допускать, чтобы такой человек работал здесь?».

Да, фамилия Вицлеба пользовалась громкой известностью. Заместитель оберштурмбанфюрера Вилли Френцеля, список преступлений которого составлял толстую книгу, начальник планового отдела детища Френцеля – «Организации К», руководившей всем строительством в самой гитлеровской Германии и во всех оккупированных фашистами странах, использовавшей для этого миллионы рабов, Вицлеб после войны был судим как военный преступник, но за недостаточностью улик отделался двухгодичным заключением. После этого Вицлебу следовало бы прозябать где-нибудь в одиночестве, но у Стара на сей счет были иные соображения. Три года назад он разыскал Вицлеба и предложил ему ключевой пост в фирме «Стар констракшн». Шум в газетах по этому поводу продолжался неделю. И все же Стар добился своего, несмотря на петиции, демонстрации протеста, запросы в парламенте и даже забастовку в строительной промышленности. Руководитель и злой гений «Организации К» Вилли Френцель был мертв – он погиб ужасной смертью, сгорев во время налета английской авиации на Гамбург, однако его подручный Ганс Вицлеб оставался в живых и являлся главным инженером фирмы «Стар констракшн» с жалованьем, как утверждали, свыше двадцати тысяч фунтов в год.

– Конечно, я слыхал о Вицлебе, – повторил Билл. – Но какое отношение это имеет к человеку, который напал на меня в моей квартире?

– Самое непосредственное. – Стар слегка улыбнулся. – Ответьте мне на один вопрос. Вы были среди тех, по мнению которых я поступил неправильно, взяв его на работу?

– Да, был. Я даже подписал петицию с просьбой не разрешать ему въезд в Англию.

– Так я и думал, – кивнул Стар. – Должно быть, вы очень упрямы, мой друг, если так долго храните ненависть. Я очень пострадал от людей, подобных хозяевам Вицлеба. Одному из них я обязан вот этим моим лицом. Он хлестал по нему колючей проволокой с камнем на конце. – Стар провел рукой по шрамам и рубцам на лбу и на щеке. – И, тем не менее, мистер Ирвин, я все же верю, что время меняет не только людей, но и их характеры и убеждения. Мы должны в это верить, если хотим называть себя цивилизованными людьми. Возможно, двадцать лет назад Ганс Вицлеб был чудовищем, но я не думаю, чтобы он являлся им и теперь! По-моему, он всего лишь маленький человечек, ну, скажем, унтеришка, выполнявший приказы старших. Если приказы точны и ясны, для него не имеет значения, кто их отдает – Френцель ли, Гитлер или Моргенстерн. Помимо всего прочего, он один из лучших инженеров-строителей на свете, и я как бизнесмен решил, что мне следует воспользоваться его услугами. И у меня нет каких-либо оснований сожалеть об этом решении. С того времени, как он начал служить у меня, объем наших работ возрос на пятнадцать процентов, а накладные расходы уменьшились. Мое решение нанять его полностью себя оправдало и оказалось бы еще более выгодным для нас, если бы ваша жена не совершила огромную глупость.

– Моя жена?! – воскликнул Билл и нахмурился. – Сэр Норман, может быть, мы все же перейдем к фактам? То вы заявили, что она погибла в результате несчастного случая. То намекнули, что о попытке ограбления моей квартиры вам известно больше, чем полиции. Прошу разъяснить мне, что именно вам известно и какое отношение моя жена могла иметь к Гансу Вицлебу.

– Минуточку, мистер Ирвин, минуточку. – Стар наклонился и затушил сигарету. – Я расскажу все, но прежде хотел бы получить ответ еще на один вопрос. Вы имеете какое-нибудь представление о том, сколько тонн железобетона требуется для строительства вот такого многоквартирного дома, как этот?