Текст книги "Уайклифф разрывает паутину"

Автор книги: Джон Берли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Значит, старший инспектор?

– Да, – отозвался Иннес. – Как видишь, полиция считает исчезновение Хильды делом особой важности.

Следующие свои слова он адресовал Уайклиффу:

– Мы с Полли, видите ли, неправильно оценили ситуацию. Нам показалось, что это не более чем полудетская выходка на почве раздоров в семье. Нынешняя молодежь так непредсказуемо на все реагирует…

Секунда, и он опять разговаривал с женой:

– Как мне только что сообщил старший инспектор, Хильда беременна.

– Неужели? Вот бедняжка!

Полли Иннес казалась идеально сложенной женщиной в уменьшенном масштабе. Ростом с Дюймовочку, она была к тому же очень худа. Бросалась в глаза бледность кожи, которую подчеркивали прямые черные волосы, доходившие до плеч. Черты ее лица слащавой правильностью напоминали кукольные, но когда на нее упал более яркий свет, Уайклифф понял, что она больна: темные круги под глазами, лицо даже не усталое, а, скорее, изможденное.

– Мы полагаем, что Хильда не могла просто уйти из дому.

Полли Иннес коротко втянула в себя воздух, но не сказала ничего; она смотрела попеременно то на Уайклиффа, то на мужа.

Иннес казался задумчивым.

– Признаться, известие о беременности Хильды меня удивило. Моя первая реакция – нет, девочка слишком умна для этого. Но теперь-то мне ясна собственная наивность. Бывают ситуации, когда одного лишь ума недостаточно.

Он бросил взгляд на Уайклиффа, вероятно, чтобы убедиться, произвела ли впечатление эта тирада, но сыщик в мечтательной задумчивости изучал индийскую миниатюру, на которой была изображена эротическая сцена под сенью цветущих деревьев. Ему померещилось, что натурщицей, с которой писали женщину, могла быть Полли Иннес.

Причина его интереса не укрылась от Иннеса.

– Поразительное сходство, не правда ли?

С несколько неестественной интонацией Полли спросила:

– Вы уже знаете, от кого забеременела Хильда?

Уайклифф покачал головой.

– В точности нам это не известно, – и сразу сменил тему. – Из ваших с ней разговоров, какое у вас составилось впечатление? Она вам показалась умненькой, но все же обычной школьницей? Или же что-то в ее личности поразило вас настолько, что вы подумали: эта девчонка способна на многое.

– Способна на многое? – Иннес улыбнулся. – Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду. Мыслите вы логично, но должен разочаровать. После многих часов общения с Хильдой у меня такое чувство, что я едва ли узнал ее больше, чем после нашей первой встречи. Поначалу она чуть приоткрылась нам, но то, что мы не узнали сразу, она так и не показала.

Полли Иннес кивком подтвердила согласие с мнением благоверного.

Он же продолжал без остановки:

– Знаете, она словно бы заплатила психологический вступительный взнос, а потом – все. Я не психолог, конечно, но мне кажется, что Хильда всегда настороженно ждет от людей враждебности к себе, почти напрашивается на нее, и если к ней относятся по-человечески, ей это кажется подозрительным.

Он посмотрел на жену:

– Ведь так, Полли?

– О да, ты совершенно прав, – эти слова дались ей с трудом, словно она не совсем поняла суть, поглощенная борьбой с болью, которая скрутила ее.

Они еще немного поговорили, вернее, говорил в основном Иннес, который согласился под конец посетить штабной автобус и дать показания под присягой. Он проводил Уайклиффа до ворот.

Оранжевое солнце уже опустилось за деревья, вычертив по нижней кромке неба выразительные силуэты. Перед тем как проститься, Иннес, как будто его к тому вынудили, сказал:

– Моя жена повредила позвоночник в автомобильной аварии, и с тех пор бывают дни, когда она страдает сильнейшими болями. Сегодня – один из них.

– Я ей искренне сочувствую. Скажите, вы со спокойной душой оставляете ее одну, когда приходится уезжать?

– О да! По большей части она чувствует себя хорошо и умеет передвигаться на костылях, но сами понимаете, это стоит ей усилий и не слишком изящно смотрится, поэтому на людях она всегда пользуется своей каталкой.

Еще две сотни метров вдоль проселочной дороги, и уже у самого шоссе Уайклифф вышел к изрядно обветшавшему дому. Эту постройку со всех сторон окружали буйные заросли, среди которых возвышались ржавые остовы нескольких легковых машин и микроавтобусов. В сарае без ворот молодой человек, по всей видимости один из Мойлов, возился с еще одним транспортным средством, находившимся в гораздо лучшем состоянии.

Уайклифф все еще не мог избавиться от мыслей об Иннесах. Встреча с ними оставила в нем ощущение нереальности, словно некий спектакль. Окружавшая обстановка, их поведение, их речи – все напомнило ему театр, где актеры следуют мизансценам и произносят заученные роли. Впрочем, не так уж редки люди, которые более или менее добровольно принимают на себя некие роли, обставляют свою жизнь подходящими декорациями, но чаще всего это своеобразный способ самозащиты.

Что ж, по крайней мере, ему удалось выяснить, что Хильду видели после того, как она рассталась с Ральфом Мартином.

Джеймс Клемо валялся в одежде на своей кровати, неподвижно уставившись в потолок. Лучи закатного солнца заливали спальню. На столике у постели рядом с будильником стояли початая бутылка виски и стакан. Часы показывали десять минут седьмого.

Открылась дверь, и вошла Эстер, но он словно не заметил этого. Она некоторое время смотрела на него, и черты ее худого бледного лица постепенно смягчились.

– Ты спустишься вниз?

– Нет.

– Элис только что вернулась из города. Говорит, что полиция опять допрашивает Ральфа Мартина. Они привезли его в свой автобус, что стоит рядом с пристанью.

Он не повернулся к ней и, по-прежнему глядя в потолок, бросил:

– Напрасная трата времени. Парень не делал этого.

– Пока нельзя вообще говорить, что кто-то что-то такое мог сделать. Мы же не знаем наверняка, что с Хильдой случилась беда.

Клемо вяло отмахнулся:

– Брось, Эстер, мы-то с тобой все знаем.

Он резко повернулся к стене, и тело его содрогнулось от рыданий. Она собралась было что-то сказать, но так и осталась стоять над ним с участливым выражением на лице. А чуть позже взяла со столика бутылку виски и тихо вышла.

Глава четвертая

В понедельник ночью и во вторник утром

Домой Уайклифф приехал уже после наступления темноты. Пока он ставил машину в гараж, Хелен вышла ему навстречу. Их дом, некогда бывший постом береговой охраны, стоял на солидном удалении от ближайших соседей и возвышался над впадавшей здесь в море рекой. Вдоль фарватера поблескивали навигационные огни, а над городом висело интенсивное оранжево-синее марево света.

– Выпьешь что-нибудь? – спросила Хелен, когда они оба вошли в дом.

– Да, плесни немного виски.

– Ты не в себе? – Обычно он не особенно жаловал крепкие напитки.

– Должно быть, так.

За ужином, состоявшим из сандвичей с курицей, они просмотрели очередную серию телефильма о «бедных» богачах. Отец семейства забросил работу, и им пришлось туго – они даже вынуждены были продать яхту. Их дочка-подросток страшно переживала по этому поводу, зато ее более практичный братец устроился заправщиком на бензоколонку. Могла бы выручить деньгами бабушка, но она вбухала все сбережения в половину скаковой лошади, которая тут же охромела.

– Нам бы их заботы, – сказал Уайклифф, когда пошли титры.

Хелен выключила телевизор.

– Не придирайся. Красивые наряды, приятная музыка, и можно ни о чем не думать. Чего еще требовать от сериала? Однако спать ложиться рановато. Может быть, хочешь чего-нибудь еще?

– Как насчет какао?

– Чтобы ты опять заявил, что какао теперь не то, что было прежде?

– Так оно и есть, но все же давай попробуем еще раз.

Когда он засыпал, в памяти вновь промелькнули калейдоскопические фрагменты прожитого дня. Потом ему приснилось, будто он проснулся, потому что кто-то звал его. Во сне он выбрался из постели и подошел к окну. Внизу на лужайке он увидел Джейн и Клиффорда Рулов, смотревших на него, задрав головы. Несмотря на темноту, он мог ясно разглядеть их. Лицо Клиффорда не выражало ничего, кроме полудетского любопытства, а Джейн улыбалась, и Уайклиффа это почему-то разозлило. Он принялся стучать в оконное стекло и кричать, но не издавал при этом ни звука. Рулы не двигались с места, выражение на их лицах не менялось. От злости Уайклифф проснулся в тревожном недоумении.

Часы в спальне показывали четверть третьего. Он вслушался и, к своему удивлению, понял, что идет дождь – первый за почти полные три недели.

Потом он лежал без сна и предавался мрачным размышлениям, вспоминая свой визит на ферму и нелепый сон. Постепенно он начал прозревать: его попросту одурачили. Джейн Рул оказалась хитрее, чем можно было предположить. Все, что она сказала о своей невестке, абсолютно не в ее характере. Она заметила его сочувствие и воспользовалась им, чтобы отвлечь от чего-то другого. Или так стало казаться ему теперь?

Вообще говоря, Рулы – и мать и сын – являли собой почти хрестоматийных подозреваемых, вот только в чем он должен их подозревать? Были ли они и ответе за исчезновение Хильды Клемо? Возможно, но не менее вероятно, что они пытаются скрыть нечто совершенно другое. Женщины вроде Джейн Рул часто обладают крепким житейским умом, но при этом не совсем верно понимают роль полиции в обществе. Лукаво заполненная налоговая декларация или незаконно полученная государственная сельскохозяйственная субсидия – и любой визит полицейского вызывает чувство опасности.

И тем не менее…

Он уже решил, что едва ли вообще теперь заснет, но в следующий раз очнулся, когда полностью рассвело, на часах было семь утра и Хелен собиралась вставать.

– Ты сильно ворочался.

– Прости.

– Тебе не за что извиняться. Оставайся в постели, я принесу кофе.

В восемь, когда в штабном автобусе должна была начаться работа, он позвонил туда.

– Есть новости?

– Никаких, сэр.

– Тогда дайте мне номер телефона мистера Керси.

Спустя пару минут Уайклифф уже разговаривал с ним.

– Небось яичницу с беконом поедаешь?

– Об этом можно только мечтать! Я ведь дал Джоан слово ограничиваться тостами с джемом.

– Я направляюсь к вам. Встретимся в автобусе, как только доберусь. Что там с погодой?

– Моросит.

– У нас здесь тоже.

Потом Уайклифф позвонил домой своему заместителю Джону Скейлсу.

– Извини, что помешал твоему завтраку, Джон. Мне нужно аккуратно проверить показания некоего Тристана Иннеса… Да, знаю, он напоминает персонаж дешевого любовного романа, но этот – из реальной жизни. Он писатель и, кроме того, преподает… Какой предмет, я толком не понял, но дело не в этом. Он утверждает, что в воскресенье читал лекцию в вечерней школе Экзетера, а в понедельник утром у него была деловая встреча в университете… Да, все, что тебе удастся выяснить… Вполне возможно, он уважаем в научных кругах, так что не наломай дров…

Керси попал на эту ферму впервые. Мелкая морось сеялась из свинцового неба, окрестности застилал туман, и прояснения не предвиделось. Во дворе копошились куры, а одна из них выбежала при появлении полицейских из открытой двери дома, нелепо зацепившись за порог.

– Есть кто-нибудь дома? – окликнул Керси.

Хрипловатый голос Джейн Рул донесся откуда-то из глубины дома:

– Кто там? Что вам нужно?

– Полиция.

Она вышла к ним вне себя от злости:

– Когда же наконец нас оставят в покое?! – но, заметив Уайклиффа, присмирела. – А, это вы…

– Вы позволите нам войти?

Она посторонилась в дверях.

– А если и не позволю, что толку-то?

– Вашего сына нет дома, миссис Рул?

– Естественно. У него полно работы.

Здесь слово взял Уайклифф:

– Нам необходимо осмотреть все окрестные дома, чтобы окончательно убедиться, что пропавшую девушку не прячут где-нибудь. Это простая формальность, и она не займет много времени…

Комнату пропитал дрожжевой запах теплого теста; рядом с накрытой тряпкой кухонной плиткой стояла глубокая сковорода. На столе горкой были навалены свежие овощи, а в миске лежали куски крольчатины, замоченные в маринаде.

Джейн Рул принялась сосредоточенно выгребать золу из очага. Потом повернулась и буркнула:

– Нет у вас права обыскивать мой дом.

– Вы против? – спросил Керси. – Вам есть, что скрывать?

– Я только сказала, что вы не имеете права.

– Получить ордер не составит труда, но, право же, нам только нужно быстро все осмотреть. Две-три минуты, и все…

Еще не закончив фразы, Керси начал подниматься по скрипучей лестнице. Хозяйка отставила кочергу в сторону и хотела ему помешать, но передумала.

– Старуха наверху в комнате, что прямо над нами. Но только она спит. Мне совсем ни к чему, чтобы вы ее разбудили. У меня всего и покою-то, когда она спит.

На втором этаже располагались три спальни. Первая, крохотная, с окном на задний двор, принадлежала сыну: узкая койка, покрытая серым шерстяным одеялом, облезлый платяной шкаф, конторка с ящичками и спертый кислый запах нечистой одежды. Поверх конторки выстроились в ряд вырезанные из дерева фигурки зверей, опилки и стружки усеивали пол. Уайклиффу почудился в фигурках проблеск таланта.

Во второй спальне места было побольше, кровать широкая и другая хорошо сохранившаяся мебель. На кровати лежало добротное покрывало, на стенах – множество фотографий, из которых привлекала внимание одна. Молодая пара. В девушке легко можно было узнать Джейн – лицо без единой усталой черточки, соблазнительные изгибы тела. Керси на скорую руку обыскал помещение.

А уж в третьей спальне мебель можно было назвать изысканной – ореховое дерево с декоративными вставками в форме кленовых листьев, а на стенах живопись в затейливых золоченых рамах. Здесь двуспальная кровать была покрыта дорогим расшитым пледом, а наволочка на единственной подушке казалась почти белоснежной. Маленькая седая голова лежала на подушке, лица не было видно под простыней. Очертания тела старой женщины едва просматривались под одеялом. На столике рядом с кроватью стояли пустая чашка с блюдцем и тарелка, в которой осталось несколько крошек.

Керси вновь принялся за поверхностный обыск, и Уайклифф ощутил вдруг всю нелепость ситуации. Что, собственно, они здесь ищут? Труп Хильды Клемо в старом платяном шкафу?

Они собрались уходить, но в дверях буквально натолкнулись на Джейн Рул.

– Ну что, убедились? – спросила она шепотом.

Не прегради она им столь опрометчиво путь, сыщики вышли бы из комнаты даже не оглянувшись. Но теперь Уайклифф почти помимо воли бросил взгляд назад. Что-то странное было в положении тела на кровати. Он шагнул к ней и услышал, как в этот момент Джейн Рул почти в голос охнула. Осторожно он приподнял край простыни – там оказалась шляпная болванка с натянутым на нее седым париком; свернутое одеяло должно было изображать человеческую фигуру.

В полной растерянности он обернулся к хозяйке и спросил:

– Это и есть ваша золовка?

Ему было совсем не до шуток, но никакие другие слова просто не пришли в голову.

– Я за свою жизнь никому зла не причинила, что бы вы там ни говорили!

Уайклифф подался вперед с кресла, уперевшись ладонями в стол.

– Хорошо, никому зла вы не причиняли. Тогда где же ваша родственница?

Джейн Рул сидела напротив него прямо и неподвижно. Она смело встречала его взгляды, не проявляя ни малейших признаков нервозности.

– Она просто от нас ушла. Я же говорила вам вчера, какие у меня проблемы с Агнес.

– Когда она ушла? Сегодня утром до нашего прихода?

Она удержалась от искуса ответить поспешно и ненадолго задумалась.

– Нет, когда вы приходили вчера, ее уже здесь не было.

– Так когда же она ушла?

Она впервые отвела глаза и стала рассеянно обводить взглядом сумрачные углы своей кухни. Потом спросила:

– Куда он пошел, этот ваш второй?

– Мистер Керси осматривает ваши хозяйственные постройки.

– Но ведь их уже осматривали раньше, когда искали девушку.

Морось перешла теперь в настоящий дождь: было отчетливо слышно, как капли барабанят по гофрированному железу крыши, струйка из прорехи в водосточной трубе стекала по оконному стеклу. От очага исходило слабое влажное тепло. Кухня была так тускло освещена, что вся обстановка в ней совершенно лишилась красок и приобрела однородный серо-стальной оттенок.

– Будьте добры, включите свет, пожалуйста, – попросил Уайклифф.

Она молча поднялась и щелкнула выключателем у двери. Голая лампочка под потолком отбросила круг желтого света на стол, но в самой комнате едва ли стало светлее.

– Вынужден снова задать свой вопрос. Когда ушла из дома ваша золовка?

– В пятницу… В пятницу утром.

– И вы даже не заявили об ее исчезновении?

– Мы с Клиффордом сами пошли ее искать. Обыкновенно ее заносило к Драм Пойнту – туда она девчонкой бегала на свидания…

– Но там вы ее не нашли. Почему вы не заявили в полицию, чтобы организовать поиски?

У миссис Рул заметно поубавилось уверенности в себе. Она не знала, куда деть руки.

– Я думала, Агнес вернется. Очень мне надо, чтобы Клемо трезвонили потом повсюду, что я за ней не смотрю… Смотрю я за ней!

– Она ушла в пятницу утром, а сегодня уже вторник – четыре дня прошло. И вы все еще надеетесь, что она вернется?

Она посмотрела на него, но ничего не сказала.

Уайклифф попытался еще раз.

– Ваша золовка Агнес – сестра миссис Элинор Клемо, которую в пятницу похоронили, так?

– Да.

– Вам не кажется странным совпадением, что она ушла из дому именно в день похорон своей сестры?

– Думаю, Агнес и вправду горевала по Элинор. Не знаю, дошло ли до нее, что ее сестра умерла, что ее больше нет и все такое… Но она затосковала, это точно.

– Зачем вам понадобилось создавать видимость, что она по-прежнему наверху, в своей спальне?

– На случай, если кто-то пришел бы.

Уайклифф никак не мог понять этой женщины.

Она ни в коем случае не была глупа, но мыслила по законам исключительно своей собственной, особой логики. Он откинулся на спинку стула.

– Извините, миссис Рул, но мне трудно поверить в то, что вы мне рассказываете. На вашем месте самым разумным было бы…

Его прервал стук в дверь, которая сразу открылась, и появился Керси. В кухню он не зашел, лишь встал на пороге, чтобы уберечься от дождя. С полей его рыбацкой шляпы капало на плечи, а с плаща моментально натекло на кафельный пол.

– Извините, если помешал. Я почти закончил с осмотром. Не могу только попасть в пристройку позади дома. Там навесной замок.

Уайклифф обратился к хозяйке:

– Будьте любезны дать мистеру Керси ключ.

– Это он про старую маслобойню? Туда ключ не нужен, можно пройти через чулан. Ничего вы там не найдете, ну да ладно, смотрите. Мне все равно…

Похоже, она была рада неожиданной передышке.

– Идите за мной…

Они последовали за ней в сырой, необъятных размеров чулан, где обнаружились водопроводный кран, огромное корыто, бочка из-под керосина, старенький бойлер и морозильный шкаф. В противоположной стене была еще одна деревянная дверь, которая вела в узенький коридор между двумя рядами нагроможденных друг на друга предметов мебели, упаковочных ящиков и свернутых в рулоны ковров. Все это напоминало склад подготовленных к перевозке вещей. Свет почти не проникал сюда, потому что окна тоже были заставлены мебелью и ящиками.

– Все это принадлежит Агнес. Она вела хозяйство в доме своего брата, а когда он умер, дом сдали в аренду, и ей пришлось переехать ко мне и перевезти сюда мебель. Кое-что, кстати, вы могли видеть у нее в спальне.

– Что в ящиках?

– Откуда мне знать? Должно быть, картины, фарфор, шитье всякое. Они жили на широкую ногу. Генри умел делать деньги, но, правда, и тратить тоже. Почти все спустил на бегах.

– Что станется с этими вещами, случись вашей золовке умереть?

– Смотря что там у нее в завещании. Если, конечно, оно вообще есть.

Все чувства Уайклиффа свелись к глухому отчаянью. Однако же чего он вообще ожидал? Он занялся поисками пропавшей девушки, но теперь возникла другая проблема – вот эта женщина, способная кого угодно привести в бешенство. Хотя при этом…

Керси повернулся к нему, но только пожал плечами. Они один за другим вернулись в чулан. И в тот момент, когда за порог ступил Уайклифф, неожиданно загудел мотор морозильника и привлек его внимание к проржавевшему и облезлому холодильному шкафу, который должен был относиться к самому первому поколению подобной техники. К крышке морозильника кустарно приварили петли, и она была заперта на новый с виду навесной замок.

– Что вы здесь храните?

Она вскинула на него взгляд.

– Ну а вы как думаете? То же, наверное, что ваша жена хранит в своем морозильнике.

– Дайте ключ, пожалуйста.

Она не сдавалась.

– До каких же пор я должна это терпеть? Вы ворвались ко мне в дом, а теперь еще хотите перевернуть все вверх дном…

– Если не дадите ключ, нам придется сломать замок.

Она протянула руку за шкаф и сняла с гвоздя маленький железный ключ, который протянула Уайклиффу.

С непрошеным ощущением неловкости он вставил ключ в прорезь, легко повернул, снял замок и поднял крышку.

То, что они увидели, напоминало захоронение, знакомое любому археологу. Маленькая, жалкая фигурка, скрючившись, лежала на боку коленями под самый подбородок и занимала почти весь объем морозильной камеры. Все тело за исключением головы и кистей рук было укутано в подобие ночной рубашки, складки которой стояли колом. Открытые участки тела были совершенно серыми. От мороза кожу стянуло, и кости неестественно выпирали. Редкие седые пряди свисали с макушки сосульками.

Уайклифф опустил крышку. Джейн Рул стояла спиной к ним в дверях кухни.

– Клиффорд идет. Я не хочу его во все это впутывать, – вымолвила она.

Было слышно, как входная дверь сначала открылась, а потом захлопнулась, и когда они вошли в кухню, Клиффорд уже был там, стаскивая с себя насквозь промокшее старое пальто.

Он недоуменно обвел взглядом всех троих.

– Что-то случилось?

– Тебе лучше помалкивать! – рявкнула на него мать. – Говорить с ними буду я.

Уайклифф скороговоркой выдал обычное в таких случаях предупреждение:

– Мой долг уведомить вас, миссис Рул, и вас, мистер Рул, что вы не обязаны ничего говорить, однако все сказанное вами будет зафиксировано в протоколе и может быть использовано против вас в суде.

Они сидели вчетвером за обеденным столом в кухне; часы на каминной полке показывали пять минут двенадцатого. Собака и кошка спали рядышком у очага. Джейн Рул опять полностью овладела собой и смотрела теперь на Уайклиффа своими серыми глазами, в которых нельзя было прочитать ни намека на страх.

Клиффорд сидел, понурив широченные плечи, и снова щелкал лезвием ножа. Делал он это сосредоточенно: большим и указательным пальцами доставал лезвие, открывал полностью, а потом закрывал с громким щелчком. Это повторялось с ритмичностью метронома.

– Я уже вам говорила, что никому не причинила зла, – начала Джейн Рул. – И это святая правда.

– В таком случае, что же произошло с вашей родственницей?

– Она умерла.

– От чего?

– Ей уже было семьдесят семь. Человек не может жить вечно.

– Когда она умерла?

Она ненадолго задумалась. Потом ответила:

– В пятницу… Да, в пятницу утром.

– В день похорон сестры.

Женщина никак не отреагировала на эту реплику.

– Как я вам уже объяснил, на этой стадии вы не обязаны отвечать на мои вопросы. Более того, самое лучшее в вашем положении – как можно скорее связаться с адвокатом.

– Не нужен мне никакой адвокат.

– Отлично. Тогда рассказывайте, как умерла Агнес Рул.

Она снова заметно занервничала и принялась похлопывать ладонью по пластиковой поверхности стола.

– Агнес сидела вот в том кресле, у камина. – Она указала на простое деревянное кресло с высокой спинкой. – Вроде бы с ней все было в порядке, а потом вдруг как закашляется, будто бы подавилась конфетой. Она все время леденцы в рот запихивала. Я кинулась к ней, но она уже повалилась на пол. И все – мертвая. Сердце, должно быть.

– И вы не вызвали врача?

– А что толку? Врач бы уже не помог. Она умерла.

Клиффорд в очередной раз щелкнул лезвием ножа и, не поднимая ни на кого из них глаз, сказал:

– Она точно умерла. Всякий бы понял.

Мать сразу вскинулась на него:

– Тебе было велено помалкивать, Клиффорд! И спрячь этот чертов ножик, не действуй мне на нервы!

Как нашкодивший мальчуган, Клиффорд быстро сунул нож в брючный карман и остался сидеть, уперев взгляд в одну точку.

– Разве вы не знали, миссис Рул, что закон обязывает вас получить медицинское заключение о смерти с указанием ее причин?

Она не ответила.

– Почему же вы не сделали этого?

Она смотрела в сторону, избегая встречаться с ним глазами, потом неожиданно робко спросила:

– А они смогут сказать?

– Что сказать?

– Ну, от чего она умерла.

– Это зависит от сохранности тела и самой по себе причины смерти.

– А что будет со мной? – Ее взгляд был устремлен на сына; она казалась теперь слабой и неуверенной в себе.

Уайклифф смягчил тон:

– Я прикажу, чтобы вас с сыном доставили в полицейский участок Сент-Остелла, где с вас снимут подробные показания и попросят подписаться под протоколом. По вашему пожеланию при допросе может присутствовать адвокат.

– А потом что? Домой-то нас отпустят?

Чуть помедлив, Уайклифф сказал:

– Не думаю, чтобы вас задержали там на ночь. А пока ответьте мне на последний вопрос. У вашей родственницы наверняка были подруги. Кто-нибудь из них навещал ее?

Джейн постукивала кончиками пальцев по пластику стола.

– У стариков не бывает друзей-приятелей. Нет, никто к ней не приходил. Давно, уж с полгода…

– А до этого?

– Была одна старая леди, – сказал Клиффорд. – По воскресеньям приходила.

Джейн Рул вздохнула.

– Это он про Лили Армитидж. Она действительно бывала здесь каждое воскресенье, но потом ее так скрутило от артрита, что старуха уже из дома не выбирается. Если вообще жива еще.

– Где она живет?

– В городке, на Альберт-плейс. Вот только номера дома не знаю.

Во вторник утром, позже

Полицейский автобус они остановили на проселочной дороге у въезда в хозяйственный двор фермы, сплошь покрытый теперь слоем грязи.

– Высадишь меня у кемпинга – рядом с домом, – велел Уайклифф, – а сам поедешь и распорядишься насчет Рулов. Особой спешки нет, они никуда не сбегут. Направь за ними Кэрноу.

Чтобы добраться до кемпинга, пришлось пуститься далеко в объезд. Дождь лил отвесной стеной, капли лупили по крыше машины, дорога была пустынна. Керси подогнал автобус вплотную к крыльцу дома и дождался, пока ответят на звонок Уайклиффа.

– Кто там?

Женщина была болезненно худа; ее туго стянутые назад в «конский хвост» волосы делали лицо странно оголенным. Серое бесформенное платье-балахон походило скорее на драпировку, чем на предмет гардероба.

Уайклифф представился и спросил:

– А вы, если не ошибаюсь?…

– Я – Эстер Клемо. Вы нашли Хильду? – вопрос был задан командирским тоном.

– К сожалению, нет.

Черты ее лица, оживившиеся на мгновение, опять сложились в мрачную маску.

– Дома никого нет. Что вам угодно?

– Побеседовать с вами.

Она помедлила в нерешительности. Потом сказала:

– В таком случае, вам лучше зайти в дом.

Голос ее был с хрипотцой, манеры резковаты. Она провела его в гостиную – реликвию прошедших лет: семейные фотографии в рамочках и раскрашенные гравюры с шотландскими оленями по набивным обоям стен; в открытом камине горка смятой красной бумаги; внутри каминной решетки – огромный вазон из кантонского фаянса с букетом засушенных трав.

Эстер стояла, сцепив пальцы рук на животе, и ждала.

– Быть может, сядем?

Она пожала плечами и указала ему на кресло. Потом сама присела на краешек другого.

– Я к вам прямо из Трегеллеса.

– Ну и что с того?

– Мы обнаружили труп Агнес Рул.

– Как это, mpyn?!

– Увы, она умерла некоторое время назад. По крайней мере, несколько дней.

Известие искренне потрясло Эстер. Она дважды порывалась что-то сказать, но не решалась и лишь по прошествии некоторого времени спросила:

– Она, стало быть, опять ушла из дома, и они нашли ее, когда уже было поздно?

Казалось, ей очень хотелось, чтобы все объяснялось именно так, и другие варианты ее пугали.

– Нет, все было иначе, мисс Клемо. Тело Агнес было обнаружено нами в морозильном шкафу Рулов.

Никакой реакции, кроме быстрого взгляда на собеседника. Эта женщина откровенно боялась выдавать свои истинные чувства. Явно взволнованная, даже потрясенная, она тем не менее нашла в себе достаточно самообладания, чтобы обдумывать каждое слово. Она отвела глаза и спросила:

– Вы хотите сказать, они ее убили?

– Нам пока мало что известно, но на данный момент наиболее вероятна версия, что она умерла своей смертью.

Эстер нахмурилась.

– Тогда почему же?… – Она позволила своему вопросу повиснуть в воздухе.

Бледный свет дня сквозь высокое окно постепенно наполнил комнату, и она предстала во всей своей неприглядности: потертый ковер, грязная обивка мебели, пыльные карнизы, облезлые стены.

Эстер разгладила складки балахона на острых коленях. Уайклифф решил, что настала пора несколько разрядить атмосферу:

– Будьте любезны, расскажите мне немного о Рулах и Клемо. Так, вообще, о двух семьях и степени родства между ними.

Она глянула на него подозрительно, но, встретив его спокойный доброжелательный взгляд, отбросила сомнения:

– Ничего сложного здесь нет. Элинор, мать Джеймса Клемо, которая умерла на прошлой неделе, – она была из Рулов. Один из ее братьев – Гордон – женился на Джейн, хотя она была его двоюродной сестрой, и они взяли у Клемо в аренду ферму Трегеллес.

– Агнес приходилась Гордону и Генри сестрой?

– Да, у них в семье было две девочки и два парня. Генри и Гордон уже умерли. Агнес вела у Генри хозяйство, пока он был жив, а после его смерти перебралась к невестке в Трегеллес.

Эстер уже совершенно расслабилась. Внимательный слушатель для иной женщины лучше, чем таблетка успокоительного.

Уайклифф понял это и сделал деликатную паузу, прежде чем задал следующий вопрос:

– У Рулов водились деньги?

– Не то чтобы много. Их батюшка держал лавку в городке. Правда, после войны Генри стал неплохо зарабатывать на антиквариате.

– Куда же он дел заработанное?

– По-моему, он почти все промотал на игру, а что осталось, должна была получить Агнес. Она ведь ухаживала за ним без малого сорок лет. – Здесь она снова с подозрением посмотрела на сыщика. – Вы все-таки считаете, что ее убили! Иначе к чему эти вопросы?

Тон ее сделался обвиняющим.

– Да нет же, я сказал вам правду. Пока у меня совершенно нет оснований считать, что Агнес была убита.

Но Эстер это не убедило.

– Как бы то ни было, ко мне это не имеет ровным счетом никакого отношения. Хвала Господу, дела Рулов теперь меня совершенно не касаются.

– Что значит, теперь!

Она покраснела, но не сразу, а постепенно, залившись густым румянцем от шеи до бледных только что щек.

– Я раньше у них работала.

– До того как переехали сюда?

– Когда мне было пятнадцать лет. Тогда учиться в школе заканчивали в пятнадцать… По крайней мере, такие, как я.

– А потом Клемо вас удочерили?

– Вроде того.

– Рулы к вам плохо относились?