Текст книги "Уайклифф разрывает паутину"

Автор книги: Джон Берли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава одиннадцатая

В пятницу утром

В самом начале рабочего дня Уайклифф устроил инструктаж для Керси, Люси Лэйн и Диксона. В минуты откровенности многие ученые признают, как трудно им далось решение сделать результаты своих исследований достоянием гласности: достаточно ли собрано данных, чтобы выводы выдержали проверку критикой? Сыщик, расследующий уголовное преступление, терзается такими же сомнениями. Необходима твердая уверенность, что огласка, во-первых, не подскажет преступнику спасительной лазейки, и, во-вторых, не станет нарушением норм следственной работы, чего может быть достаточно для оправдания подозреваемого в суде. Следователь чувствует себя при этом как актер, которого недовольная публика забросала тухлыми яйцами.

Потом все четверо уселись в машину, Керси – за руль, и отправились в кемпинг. Юго-восточный ветер свирепствовал по-прежнему. Серый ветер, лишивший всяких красок и сушу и море. Вероятно, будут еще ясные теплые дни, но уже осенние. С летом природа распрощалась на год.

В девять утра постояльцы кемпинга вовсю сновали между своими палатками или домиками на колесах и туалетами. Некоторые мучались с зонтами, вырывавшимися из рук, другие накрывались полиэтиленовой пленкой. Трава и дорожки были усеяны опавшими листьями и даже ветками, сорванными с деревьев бурей.

Уайклифф зашел в службу размещения и обнаружил за стойкой совсем молоденькую девицу. Она оказалась застенчива, что плохо вязалось с толстым слоем косметики на лице и замысловатой прической.

– Могу я видеть мистера Харви?

– А вы, простите?…

– Я – старший инспектор Уайклифф.

– Берти у себя в конторе при складе спортинвентаря. Я разговаривала с ним по телефону только что.

– А миссис Харви?

– Она тоже звонила, сказала, что задержится, – девушка понизила голос. – По-моему, она поссорилась с отцом. Он Хильду просто боготворил, баловал по-всякому. А теперь просто в жутком состоянии.

Сыщики проехали по территории кемпинга и действительно застали Берти в конторе, что располагалась дверь в дверь с пунктом проката спортивного инвентаря. Для Уайклиффа то была первая встреча с Берти.

– Мистер Харви? Мистер Альберт Харви?

– Собственной персоной! – шутливый возглас прозвучал довольно вяло. Его обычно желтоватое лицо было сегодня неестественно бледным, под глазами пролегли круги усталости. Он сидел за рабочим столом, заваленным бумагами, но Уайклифф не сомневался, что застали они его не за просмотром счетов, а за невеселыми раздумьями.

– Нам нужно с вами побеседовать, мистер Харви.

Он поочередно оглядел троих спутников Уайклиффа и предпринял еще одну попытку сделать тон разговора легким:

– Как, всем сразу? Боюсь, у меня даже стульев для вас не хватит.

– Сержант Лэйн и констебль Диксон должны будут осмотреть помещение.

Харви внезапно напрягся.

– Это обыск? А ордер у вас есть?

– Нет, но я уверен, что мистер Клемо не станет возражать. Позвоните ему, если сомневаетесь.

– Понятно, с моим мнением уже никто не считается.

Люси Лэйн и Уайклифф обменялись взглядами, и она вышла, за ней последовал Диксон.

– Сначала они произведут внешний осмотр.

Уайклифф не спешил. Со стороны казалось, что он внимательнейшим образом изучает обстановку офиса, где единственной необычной деталью были фотографии детишек, развешанные по стенам в рамочках.

– Это моя персональная выставка, – сообщил Берти не слишком дружелюбно.

– Где вы работали до того, как переехали сюда, мистер Харви?

– В аукционной фирме из Экзетера.

– В «Ловелл и Делбос» – торговля антиквариатом?

– Зачем спрашивать, если вы уже знаете?

– А еще раньше?

– Наверняка и это вам известно. Я работал у Генри Рула в его салоне на Куин-Мэри-стрит в Плимуте.

– Как долго?

– С моего окончания школы и до его ухода из бизнеса.

– То есть примерно пять лет?

– Примерно так.

– Должно быть, вы многому научились по части того, как надувать людей, – жестко отчеканил Керси. – Особенно когда начали проворачивать левые сделки за спиной хозяина.

Харви залился краской.

– Да что вы такое несете?! – попытка рассердиться окончилась жалким провалом.

Уайклифф был настроен более миролюбиво:

– Как бы то ни было, но при вашем прошлом опыте вы должны прекрасно знать рынок предметов старины, в особенности произведений искусства.

– Что верно, то верно, – пробормотал Харви, нервно поигрывая шариковой ручкой.

– И вот, по странному совпадению, вы приезжаете сюда и женитесь на внучатой племяннице своего первого работодателя.

Берти теперь лишь устало оправдывался.

– Сюда я попал совершенно случайно. Увязался за школьным приятелем, у которого был передвижной домик, когда ему вздумалось объехать побережье Девона и Корнуолла. Здесь мы встретились с Элис…

– Когда вы узнали, что она родственница Генри Рула?

– Только много недель спустя. Я стал потом приезжать сюда время от времени на выходные, и однажды это сорвалось у нее с языка в случайном разговоре. Однако я не понимаю, почему это должно было меня хоть как-то волновать?

– Хороший вопрос, мистер Харви, но к нему мы вернемся потом. – Уайклифф открыл свой «дипломат» и достал фотографию совершенно голого Берти, найденную в спальне Хильды. – А для начала не объясните ли нам, откуда у Хильды вот это?

Испуганное изумление Берти трудно было передать. Он не сразу сообразил, как себя вести. Потом издал смущенный смешок и тоном человека, который уверен, что уж мужчины-то его поймут, сказал:

– О, это так, глупая шутка.

– Хороши шутки с малолетней сестренкой жены! – выпалил Керси.

– Вы в самом деле находите шутку удачной? Возможно, вы правы. Дело в том, что я подумывал сделать фотографию своей профессией. Мне нужен был хотя бы какой-то шанс вырваться из всего этого! – воскликнул он, окидывая ненавидящим взглядом комнату. – Так вот, я решил поупражняться с обнаженной натурой, сделать серию актов, и попросил Хильду попозировать мне. Она сказала, что согласится, если сначала снимет меня.

– И она сдержала слово?

– А вы встречали женщин, которые держат слово? Нет, она пошла на попятную.

Уайклифф покачал головой.

– Изобретательно, но неправдоподобно, мистер Харви. Хорошая ложь всегда проста. Однако и к снимку мы еще вернемся. – Он снова запустил руку в «дипломат» и выудил карандашный набросок Хильды с картины Писсарро. – Взгляните-ка на это! Перед вами копия, а оригинал был нами найден в комнате Хильды. Вам знаком этот рисунок?

– Нет, – ответил Берти, изучив набросок.

– А вот это? – инспектор протянул копию письма из Национальной галереи.

Харви взял из рук Уайклиффа листок, непонимающе глядя на его.

– Нет, хотя все это очень странно.

– Вам что-нибудь известно об обстоятельствах, при которых Хильда это нарисовала?

– Нет.

– На вашем месте стоило бы проявить осторожность, мистер Харви, – сказал Уайклифф, забирая у него копии. – На письме и рисунке есть отпечатки пальцев, а теперь мы имеем и ваши на этих листках.

Берти свел ладони вместе и положил руки на стол перед собой. Держался он неплохо, но напряжение проступало.

– Неужели вы думаете, что это я посоветовал ей обратиться в музей? Совершенно очевидно, что никто не может дать заключение о картине по такому приблизительному наброску.

– Никто и не предполагает, что она предварительно консультировалась с вами, но скажите: она показала вам ответ из галереи?

Харви уставил взгляд в стол, лицо его еще более помрачнело, щеки казались ввалившимися, но ему, однако, удалось изобразить виноватую улыбку.

– У припертого к стенке выбор невелик… Да, она показала мне письмо.

– Как она вам его объяснила?

– Сказала, что видела такую картину, выполненную маслом, и захотела узнать, подлинная ли она и сколько может стоить.

– Интересно бы знать, где она ее видела, – бросил Керси небрежно.

– Стало быть, – сказал Уайклифф, – после недолгих уговоров она привела вас в спальню Агнес Рул и показала картину на стене.

Берти резко откинулся на спинку кресла.

– «Добро пожаловать в мой гостеприимный дом», – сказал паук мухе.

Уайклифф и бровью не повел.

– Никто не пытается заманить вас в ловушку, мистер Харви. В этом нет необходимости. Нам известно, что в тот период вы с Хильдой приходили к Агнес Рул, по меньшей мере, дважды. Агнес время от времени меняла обстановку у себя в комнате и ненужные вещи отправляла на хранение в старую маслобойню. Когда же она совсем одряхлела и Джейн Рул стала потихоньку распродавать кое-что из мебели, чтобы на вырученные деньги содержать ее, у вас появился доступ к хранилищу. Советую хорошенько подумать над этим, мистер Харви.

Воцарилось долгое молчание. Тишину нарушали лишь тиканье маленького будильника на столе Берти Харви да стук дождевых капель в оконное стекло. Сквозь струи воды на нем Уайклиффу была видна вышка для прыжков, нависавшая над бассейном подобием призрачной конструктивистской скульптуры.

Уайклифф заговорил первым:

– Теперь нами точно установлено, о какой картине идет речь. Именно с нее Хильда сделала свой набросок.

Он достал журнал, открыл на нужной странице и положил на стол перед Берти.

– Владелицей обоих этих полотен была миссис Мелвилл-Трис из Аллестон Мэйнор. В ее дом попала бомба во время авианалета на Плимут.

Берти бегло окинул взглядом репродукции и оттолкнул журнал от себя.

Уайклифф продолжал:

– В неразберихе после налета картины были украдены, и с тех пор их никто не видел. У семьи Мелвилл-Трис были общие дела с Генри Рулом. Он, в частности, помогал им вывозить имущество из разрушенного дома. И вот теперь одна из картин всплыла среди оставленного им наследства, но только для того, чтобы снова исчезнуть…

Керси придвинулся ближе к Берти и заглянул ему прямо в глаза.

– Куда бы это она могла подеваться, а, мистер Харви? Вы случайно не знаете?

Харви вперил взгляд в бумаги на своем столе. Потом глухо сказал:

– Ну хорошо! Хильда действительно рассказала мне о картине, когда поняла, что в Национальной галерее ей ничем не помогут. Я дважды ходил с ней уламывать старушку, но она ни за что не соглашалась расстаться с этой вещью… – он прервал размеренный рассказ, чтобы воскликнуть: – А что, вы скажете, я не имел на это права?! Насколько мне было известно, она могла поступать со своим имуществом, как ей заблагорассудится.

Он переводил взгляд с одного полицейского на другого, словно ждал, чтобы с ним согласились.

– И что произошло потом? – спросил Уайклифф.

– Что касается меня, то ничего. Старая леди окончательно выжила из ума, и Хильда перестала ее навещать. Вот и все.

– И вы напрочь выкинули это дело из головы? Даже не пытались обсуждать эту тему с Джейн, когда помогали ей продавать мебель?

Берти ответил, но не сразу.

– Я упомянул об этом в разговоре с ней, но она сказала, что понятия не имеет, куда делась картина. Солгала, разумеется.

– И тогда вы решили на всякий случай сами порыскать в старой маслобойне.

Берти промолчал.

Неслышно возник на пороге Диксон и встал у двери, выжидая. Керси выразительно посмотрел на него, а Уайклифф сказал:

– Прекрасно, Диксон, приступайте к работе здесь.

Берти проводил глазами полицейского, который вошел в его фотолабораторию и закрыл за собой дверь.

– Что ему там понадобилось? Имею я право знать, что он там собирается искать?

Уайклифф сохранял спокойствие.

– Я думал, вы догадываетесь. Он ищет два произведения живописи, стоимость которых около полумиллиона, но не только это. Он пытается установить нечто значительно более важное. К примеру, не здесь ли четыре дня прятали труп Хильды Клемо. Он ищет одежду, что была на ней в день исчезновения, ее сумочку и любые другие улики, которые пролили бы свет на обстоятельства ее убийства и помогли привлечь к ответу преступника.

Потрясенный, Харви привстал в своем кресле.

– Неужели же вы считаете, что я мог?…

– А разве не могли? Предположим, вы нам соврали. Предположим, что вы уже сбыли картину через одного из своих сомнительных знакомых, которых приобрели, пока работали на «Ловелл и Делбос». Или просто спрятали, дожидаясь подходящего случая… Если Хильда узнала об этом и пригрозила…

– Но я же сказал вам чистейшую правду! – Голос его сорвался, а лицо исказила страдальческая гримаса человека, который сейчас разрыдается.

Снова беззвучно возникла фигура Диксона, стоявшего на пороге в позе часового. Уайклифф жестом велел Керсй узнать, в чем дело, и оба скрылись за дверью лаборатории.

Уайклифф и Берти остались вдвоем. Берти ждал, не решаясь рта раскрыть. Ладони его бьши накрепко сцеплены, на лбу выступила крохотным бисером испарина.

Когда же Уайклифф вновь заговорил, он сменил тему и взял тон, каким ведутся самые легкие беседы. Он по опыту знал, что запуганный, униженный подозреваемый способен даже в самом порядочном следователе разбудить скрытые садистские наклонности, и не собирался доводить до этого. Нужно было зайти с другой стороны.

– Как вам наверняка известно, мистер Харви, – сказал он, – гомосексуальная связь на добровольной основе между взрослыми людьми давно не считается преступлением.

Берти поднял на него удивленный взгляд.

– Хильда узнала, что вы гомосексуалист, – продолжал Уайклифф. – Отсюда и ваша фотография в голом виде, не так ли?

Берти помолчал немного, потом едва слышно прошептал:

– Что бы я вам сейчас ни сказал…

– Что бы вы ни сказали, – перебил Уайклифф, – только пойдет вам на пользу, но при условии, что это правда.

Опять пауза, машинальное перекладывание бумаг на столе.

– Да, вы правы. Однажды она явилась ко мне с фотографией. Наверное, взяла там, – он кивком указал на лабораторию. – Хотя даже ума не приложу когда. Я ведь туда никого не пускаю…

Он охрип окончательно.

– Это была та самая фотография, что я показал вам сейчас?

Берти отрицательно покачал головой.

– Нет. Ту она вернула мне… Божилась, что больше у нее нет. Обманула, конечно же…

Стараясь не шуметь, в комнату проскользнул Керси и занял свое место.

– Как вы думаете, зачем она это сделала?

Берти устало махнул рукой.

– С Хильдой всегда так было. Она жаждала знать…Знать абсолютно все. Она не могла смириться с мыслью, что у людей есть свои секреты. И не так уж они были ей интересны, но все же стоило ей заподозрить, что кто-то что-то скрывает, она не успокаивалась, пока не разнюхивала, что именно.

Своего рода обида придала ему уверенности. Уайклиффу пришли на память слова Элис о том, что в некотором смысле Берти по-прежнему оставался ребенком. И вот сейчас он изливался перед ними точь-в-точь, как маленький мальчик жаловался бы родителям на соседского сорванца.

– И что же она делала, когда узнавала?

Берти только развел руками.

– Ничего. Она давала вам понять, что знает. И все – этого ей было достаточно.

– На том снимке, что она вам вернула, тоже были вы?

Он не ответил.

– Вероятно, вы с вашим партнером? – Уайклифф бросил взгляд на Керси, и тот кивнул. – С Иннесом?

Берти густо покраснел, повернулся к Керси и тут его наконец прорвало:

– Да, да! Какого черта спрашиваете, если вам все известно?! Вы же перерыли там у меня все!

Керси воздержался от препирательств, и Уайклифф продолжил:

– Вы с ним иногда встречались по ночам здесь?

– А вам-то какое дело? – Берти все еще горячился. – Вы же сами сказали, что…

– Ваша личная жизнь, мистер Харви, нас интересует лишь в связи с расследованием убийства, – резко прервал Уайклифф. – Убийства девушки, к которой вы якобы испытывали чувство привязанности. Поэтому я буду решать, какие вопросы вам следует задать, и сделаю соответствующие выводы, основываясь на ваших ответах или отказах отвечать. Итак, вы оставались здесь на ночь с Иннесом?

Берти покачал головой.

– Когда нам удавалось вместе провести ночь, то это происходило в одном из пустующих домиков-прицепов.

– А где вы были во вторник ночью, то есть в ту ночь, когда труп Хильды сбросили в карьер? В пять часов утра ваша постель не была еще даже разобрана.

Страх опять начал овладевать им, и слова его были чуть слышны:

– Я был в одном из домиков.

– В каком именно?

– В Б-7 на самом краю кемпинга.

– Вдвоем с Иннесом?

– Нет, Тристана не было. Мы договорились встретиться, но он не смог прийти.

– Вы покидали прицеп ночью?

– Нет, ни разу!

Уайклифф поднялся.

– Что ж, хорошо. Когда мистер Керси закончит свою работу здесь, он, с вашего разрешения, пошлет своих людей, чтобы произвести осмотр вашей комнаты в доме. Кроме того, вас попросят изложить свои показания на бумаге.

Берти Харви сидел, слепо уставившись в беспорядочно разбросанные бумаги на своем столе.

Уайклифф оставил Берти на попечение Керси и Диксона. Как было оговорено заранее, Люси Лэйн ждала его в машине. По ее рации был слышен отрывистый и хрипловатый диалог.

– Криминалисты готовы? – спросил Уайклифф.

– Так точно, сэр.

Люси вела машину. Уайклифф никогда не садился за руль сам, если это можно было поручить кому-нибудь другому. Им пришлось дать изрядный круг: проехать в обратном направлении через кемпинг, выехать на дорогу и дальше, вверх по склону холма, на шоссе.

Хотя Уайклифф мрачно молчал и явно не был склонен к общению, Люси рискнула задать ему вопрос:

– Удалось что-нибудь выжать из Берти, сэр?

– Он признал, что ему было известно о картине, но ничего больше.

– Иннес в этом как-то замешан?

– Пока только как сексуальный партнер Берти.

– Ах, вот оно что! Тогда понятно, – однако Люси не пояснила, что именно она поняла.

После непродолжительного молчания Люси сделала еще один заход.

– Хильда решила провериться у доктора на беременность. Известно, что результат анализа был отрицательным, однако у нее, должно быть, все-таки была причина для обращения к медицине.

– Ты хочешь сказать, что у нее был мужчина. И если не юный Мартин, то кто же? Понимаю ход твоих мыслей, но только сам по себе факт, что Иннес и Харви состояли в гомосексуальной связи, не исключает их из круга ее вероятных партнеров.

– Вероятно, так, сэр, – кивнула Люси и примолкла.

Они свернули с шоссе на проселок и миновали дом Мойлов. Ветер немного утих, но все еще шел сильный дождь. Грязно-коричневые потоки стекали из-под изгородей на грунтовую дорогу, и колеса их машины взметали брызги из луж и то и дело подпрыгивали на скрытых водой рытвинах. Тумана не было, но юго-восточный ветер настолько обесцветил пейзаж, что все вокруг погрузилось в серый сумрак.

Люси припарковалась рядом с «ситроеном». На этот раз дверь бунгало оказалась закрытой.

– Жди меня здесь, – сказал Уайклифф. Он направился к двери и постучал.

Буквально через несколько секунд ему открыл сам Иннес.

Во внешности этого человека произошла едва уловимая перемена. Он казался старше, и Уайклифф готов был бы поклясться, что в шевелюре его прибавилось седины. Изменилась и его манера держать себя. Сквозь высокомерные повадки ученого мужа и светского джентльмена стали проглядывать неуверенность в себе, нервозность и, вероятно, даже страх.

– Мистер Уайклифф?…

– Возникла пара вопросов, на которые мне хотелось бы получить ответы от вас и миссис Иннес.

– Полли у себя в мастерской. Пойду схожу за ней.

– Не торопитесь. Сначала мне хотелось бы побеседовать с вами с глазу на глаз.

Иннес посмотрел на него обреченно и не стал возражать.

– Хорошо, пойдемте со мной.

Уайклифф последовал за Иннесом в небольшую комнатку, которая была, по всей видимости, его кабинетом. Стены сплошь закрывали книжные полки, а у окна расположился письменный стол. Стол занимали листы с машинописным текстом, густо правленным карандашом, карусельный проектор для диапозитивов и коробки со слайдами.

– Я читаю лекцию во вторник для общества любителей искусств в Труро, – пояснил Иннес. – Приходится постоянно корректировать материал, чтобы подать его на должном уровне…

Они сели.

– Я только что разговаривал с Берти Харви, мистер Иннес, – начал Уайклифф. – Мне стало известно, что вы с ним состоите в интимной близости. Как только я смогу убедиться, что это никак не связано с одним из двух преступлений, которые мы в данный момент расследуем…

– Вы сказали двух,мистер Уайклифф?!

– Я имею в виду кражу картин Писсарро и убийство Хильды Клемо.

Длинные бледные пальцы Иннеса выстукивали дробь по полировке стола. После некоторого размышления он сказал:

– Мне кажется, вам лучше сразу узнать, что моя жена ничего не имеет против этой связи. По крайней мере, конфликтов по этому поводу у нас нет.

– Это хорошо.

Иннес бросил быстрый взгляд на Уайклиффа, вероятно стараясь понять, не пытается ли тот иронизировать. От Уайклиффа же не ускользнуло, что Иннес предпочел заговорить о своей личной жизни, а не о картинах или Хильде Клемо.

– Как я вам уже говорил, Полли стала калекой в результате автомобильной катастрофы. Я не упомянул лишь о том, что за рулем тогда сидел я и авария произошла по моей вине.

– Это случилось до или после вашей женитьбы?

– До. Можно даже сказать, что наша женитьба стала прямым следствием того несчастного случая.

– То есть вам поставили такое условие?

– В какой-то степени естественно, что Полли заявила о своих правах на меня.

– Понимаю.

– В нашем случае все сложилось весьма удачно. То, что называют нормальной половой жизнью, между нами практически невозможно, а с моей точки зрения, и нежелательно… Но как бы то ни было, я – это именно то, что нужно Полли. Нежный и заботливый спутник жизни.

– Вы пытаетесь мне доказать, что никогда не испытывали к Хильде Клемо сексуального влечения?

– Не только к Хильде, а к женщинам вообще.

– Но все же вы спите в одной постели именно по настоянию жены?

– Да, Полли считает, что так лучше.

Окно маленькой комнаты выходило во двор, позади которого виднелись сосны, едва различимые теперь на затянутом темными облаками небе.

– Ваша жена покидает дом одна?

Иннеса вопрос, казалось, удивил, но ответил он без колебаний:

– Одна? Нет. Воскресенья она проводит со своей матушкой в Труро, но привожу ее туда утром я, а вечером забираю домой. Если не считать этого, вне дома мы всегда вместе.

– Хильда приходила сюда по воскресеньям?

– Она приходила в разные дни. Как я уже сказал вам, мистер Уайклифф…

– Потрудитесь прямо ответить на вопрос.

– Ну, хорошо, она действительно иной раз приходила сюда днем по воскресеньям, но моя жена знала об этом и ничего не имела против.

– Где вы были ночью со вторника на среду, мистер Иннес?

– Со вторника на среду?

– Да. В ту ночь когда труп Хильды сбросили в карьер.

– Я был дома… Как обычно.

– А ваш партнер утверждает, что ждал вас.

Иннес занялся изучением собственных ногтей.

– Да, мы с ним договорились о встрече, но я не смог вырваться из дома. Полли что-то хандрила, и я не имел права оставить ее одну.

– И ночью вы из дома не выходили?

– Нет, не выходил!

Когда оба замолчали, Уайклифф почти физически ощутил, как сгустившаяся тишина, подобно некой жидкости, заполняет вакуум. Он задумался, доводилось ли ему где-то еще так остро чувствовать тишину, как в этом странном месте между вересковыми пустошами и морем.

Иннес сидел неподвижно, его лицо казалось особенно бледным в серо-стальном свете, падавшем из окна.

– Когда в субботу вы приехали в Экзетер, где вы остановились?

Иннес словно очнулся.

– В окрестностях города, у приятеля – сотрудника университета.

– В котором часу вы прибыли туда?

– В половине восьмого или, быть может, без четверти восемь.

– А отсюда выехали?…

– Я вам уже говорил – в половине шестого.

– Мы можем легко проверить время вашего приезда в Экзетер.

– А зачем мне вас обманывать?

– Когда Хильда навещала вас, она всегда входила без стука?

Удивленный взгляд.

– Да, и мы ничего не имели против.

– Вы разговаривали с ней, когда выгуливали собаку, что было, по вашим собственным словам, около пяти часов?

– Да.

– У нас есть свидетель, который знал Хильду, и он утвеждает, что видел, как в субботу около пяти часов вечера она входила в ваше бунгало. Дверь не была закрыта, и вошла она без стука.

Затяжная пауза.

– Вероятно, она решила навестить Полли, хотя я сам еще не успел вернуться домой.

– Свидетель говорит, что собака выбежала ей навстречу, а вашего «ситроена» перед домом не было.

– Значит, он ошибается.

– Когда вы уезжали, где вы оставили жену?

– Она работала у себя в мастерской.