Текст книги "Король моря"

Автор книги: Джоли Мэтис

Глава 7

Коль закрыл ногой дверь прямо перед носом у стражников, которые сгрудились у входа в его спальню. Ему страшно хотелось без свидетелей взглянуть на принцессу. Она, как маленький ребенок, свернулась калачиком у него на руках. Однажды он уже держал ее так же, как сейчас.

Когда Изабел была юной девушкой, она как будто излучала невинность и нежный внутренний свет, тогда как теперь, став взрослой, обрела душу, покрытую завесой мрака.

Уж лучше бы она кричала на него, проклинала, ругала. Пусть бы даже пыталась выцарапать ему глаза. Но Изабел – такая хрупкая и беззащитная – лежала, не шевелясь, доверчиво уткнувшись ему в грудь.

Торлекссон положил принцессу на кровать. Ее глаза были закрыты, на ресницах блестели слезинки.

– Вы ранены?

Принцесса, не отвечая, закрыла лицо руками. Из-под ее задравшейся юбки виднелись порванные чулки, на ногах были надеты ботиночки из кожи тонкой выделки, выставлявшие на обозрение изящные лодыжки.

Коль в растерянности развел руками. Он никак не мог понять, отчего она плачет – от обиды или от боли, и сделал еще одну попытку заговорить с ней:

– Вы в состоянии двигаться?

– Оставьте меня в покое, – тихо проговорила принцесса и повернулась на другой бок, лишь бы не видеть своего спасителя. Тяжкий вздох сорвался с ее губ.

– Нет, моя госпожа. У меня к вам слишком много вопросов, на которые вы обязательно должны ответить. – Датчанин наклонился и поправил прядь волос, упавшую ей налицо.

Кто эта женщина, такая трогательная и беззащитная? Коварная соблазнительница, порочная настолько, что даже собственный народ ее презирает? Размышляя об этом, Торлекссон сознательно старался удержать себя от чрезмерной жалости.

– Что за страшный грех вы совершили? Отчего ваш народ ополчился против вас?

Коль вовсе не ожидал услышать от Изабел правду – скорее всего в ответ последуют только глухое молчание и новый поток слез; однако принцесса убрала руки от лица. Ее губы были разбиты в кровь, на щеке красовался синяк. Приподнявшись на локтях, она посмотрела на датчанина с такой жгучей ненавистью, что сердце бешено заколотилось у него в груди.

– Изволите знать, какой страшный грех я совершила? – глядя на него, с вызовом спросила Изабел. Ее лицо пылало, глаза гневно сверкали.

Торлекссон нахмурился.

– Вы смотрите на меня так, словно я несу ответственность за то, что совершили ваши соотечественники.

– Лучше скажите, что это я сама во всем виновата. – В ее голосе послышались язвительные нотки. Морщась от боли, принцесса села на кровати; ее грудь вздымалась от сдерживаемых рыданий. – Ведь если бы я оставила вас умирать в подземелье моего брата, ничего плохого со мной не приключилось бы.

Под ее взглядом Колю стало не по себе.

– Раз так, уж лучше бы вы молчали!

– Ну нет, я только начала говорить! – Изабел судорожно вздохнула. – Две зимы назад я помогла вам убежать из тюрьмы, думая, что вы спасли меня!

– Но я и вправду вас спас.

Ее пылающий гневом взгляд говорил Колю, что у Изабел было другое мнение на этот счет.

– Неужели вы думаете, что река сама вытолкнула вас на берег, когда вы тонули?

Принцесса молчала; ее била нервная дрожь. Понимая это, датчанин подошел к очагу и подбросил в огонь несколько поленьев, попутно размышляя над словами Изабел.

Наконец он оглянулся:

– В чем именно вы обвиняете меня, Изабел?

– Не важно. – Она с подозрением следила за каждым его движением. – Важно то, что думают они. – Принцесса показала рукой на окно, за которым виднелись крыши домов.

– И что же они думают?

Изабел стиснула зубы, словно он принуждал ее признаться в чем-то унизительном для нее.

– Они решили, что мы с вами были… – В горле у Изабел встал комок, ее лицо исказила гримаса страдания.

– Да говорите же вы в конце концов! – Коль явно начинал терять терпение.

– Мы были любовниками, – пробормотала принцесса сквозь зубы.

Коль рассмеялся, но это был невеселый смех. Затем из глубины его сознания всплыла вереница удивительных картин. Их сплетенные в любовном угаре тела, радость и удовлетворенность.

Датчанин тут же выбросил из головы эти непрошеные образы и строго спросил:

– С чего им взбрела в голову подобная чушь? Вы что, меняли своих любовников как перчатки?

Принцесса вытерла слезы.

– Грязное животное, вы мне противны. – Она взяла одну из ярких вышитых подушечек, которые, как драгоценные украшения, лежали на королевской постели, и швырнула в Торлекссона, но он поймал подушку на лету и уже собирался сурово отчитать Изабел, как вдруг увидел, что она, скорчившись от боли и тяжело дыша, схватилась рукой за ушибленный бок.

– Троль хафи сиг… – Коль положил подушку на место и присел рядом с Изабел. – Вы снова пострадали, во второй раз за эти несколько дней. Может быть, хватит подвергать себя опасности?

– Со мной все в порядке; – с вызовом заявила принцесса голосом, слабым от боли, и, закрыв глаза, опустилась на кровать. – Я хочу только одного – чтобы вы поскорее оставили меня в покое и послали за служанкой. Ее зовут Бертильда, и сейчас она находится в зале на первом этаже.

– Нет. – Покачав головой, Коль начал ощупывать бок Изабел, намереваясь определить больное место.

– Не прикасайтесь ко мне! – Принцесса схватила датчанина за руки, и тут на одно короткое мгновение между ними неожиданно возникла странная близость, словно они давно и хорошо знали друг друга.

– Ваша служанка занята – она заботится о мальчике, и ей не до вас.

Изабел отвела глаза, и незримая нить, соединявшая их, мгновенно оборвалась, когда принцесса всхлипнула: очевидно, в глубине души она надеялась, что Коль позволит Годрику прийти сюда вместе со служанкой.

– В таком случае пошлите за моей сестрой.

– Вы говорите о той самой сестре, которая собиралась заколоть вас?

На бледном лице Изабел вспыхнул лихорадочный румянец.

– Все равно я не позволю вам дотронуться до меня. – Торлекссон скинул камзол, швырнул его на пол и засучил рукава рубашки.

– Ни за что не доверю вас ни одному саксу, особенно после всего того, чему я стал сегодня свидетелем!

Принцесса пристально посмотрела на Коля.

– Вы не должны превратно истолковывать мою заботу, в которой нет ничего противоестественного. Совсем скоро нам с вами предстоит дальняя дорога: целых два дня нам придется провести в седле. Чтобы скакать на лошади так же быстро, как мои солдаты, вы должны быть в хорошей форме.

– Мы что, уезжаем? – с тревогой спросила Изабел. – Куда?

Коль бережно взял ее за руки.

– Вы можете стоять?

Нахмурившись, Изабел позволила ему помочь ей подняться с кровати.

– Ответьте же, куда мы отправляемся? – Коль подвел Изабел к очагу.

– Если я все расскажу заранее, вам не о чем будет думать два долгих дня, которые мы проведем в пути.

Ее нахмуренный лоб и поджатые губы красноречиво свидетельствовали о том, что принцесса не оценила его юмора.

– А мой сын? Он поедет с нами? – Коль подвинул стул ближе к огню.

– Отвечайте. Оставлять его здесь одного небезопасно. Даже сейчас я боюсь… ах! – Лицо принцессы побледнело.

Коль посадил принцессу на табуретку и опустился на колени.

– Вы должны доверять мне.

– Нуда, конечно, – горестно рассмеялась она. – Это ясно как день.

Он достал нож.

– Сейчас необходимо выяснить, что с вами. Это платье на вас такое тесное, что будет больно, если вы попробуете снять его через голову. Судя по боли в боку и по тому, как вы тяжело дышите, скорее всего у вас сломано ребро или это очень сильный ушиб.

Замирая от страха, Изабел уставилась на лезвие ножа.

– Забавы с ножом начинают входить у вас в привычку.

– Когда вы перестанете подвергать себя ненужному риску, мне не придется каждый день разрезать ваши платья. – Хотя Коль старался говорить беззаботным тоном, слова, помимо его воли, прозвучали как угроза; он догадался об этом, почувствовав, что Изабел напряглась всем телом. – Уверяю вас, у меня огромный опыт по части ран и всяческих увечий.

– Как и у любого человека, смыслом жизни которого является убийство и членовредительство.

Коль вздохнул. Как принцесса ни старается, ей не удастся вывести его из себя, подумал он и зажал в кулаке подол ее шерстяного платья. Изабел не сопротивлялась. Затаив дыхание и боясь пошевелиться, она следила за тем, как он острым ножом разрезал ее платье снизу доверху.

Когда Коль освободил ее руки из рукавов, платье упало на пол к ее ногам, после чего целое мгновение, показавшееся обоим вечностью, они молча смотрели друг на друга.

Внезапно Изабел отвела взгляд и тихо спросила:

– Можно вас попросить принести воды – я хочу помыться.

– Разумеется. – Коль поднялся и подошел к очагу, над которым висел небольшой котелок. Взяв котелок и подойдя к Изабел, он чуть наклонил его, и она, сложив ладони лодочкой, начала умываться.

Стекая с лица Изабел, вода намочила белье, побежала по шее, по груди…

Коль смотрел на нее как зачарованный.

– Ну как, вам лучше? – тихо спросил он.

– Немного.

Затаив дыхание датчанин любовался, как изящным движением принцесса перекинула волосы на одно плечо и, запустив пальцы в темные локоны, причесала их.

– Если вы не против, я помою голову и вымоюсь сама.

Коль вцепился в котелок обеими руками, словно боялся его уронить. Несмотря на то что совсем недавно толпа саксов швыряла в принцессу чем-то дурно пахнущим, он не чувствовал сейчас никакого неприятного запаха; все его ощущения притупились, и он не мог думать ни о чем, кроме двух нежных холмиков пышных грудей, представших перед ним.

– Ну пожалуйста, – протянула она. – Я больше не могу терпеть этот ужасный запах.

Коль почувствовал, как кровь быстрее побежала по его жилам. В то же время в его душе стали возникать смутные подозрения.

И все же ее предложение было слишком заманчивым. Коль поднял котелок выше, наклонил его, и вода побежала по ее поднятым вверх рукам, по плечам, по шее, по груди… Сорочка, сделавшись прозрачной, выставила на обозрение ее грудь с тугими сосками.

Как блестяще принцесса справлялась со своей задачей! Просто мастерски! Коль с удивлением открыл для себя, что она великолепно владеет искусством соблазнения. Точно так же она поступила прошлой ночью, пытаясь вернуть сына.

Когда из котелка упали последние капли воды, Коль поставил его на пол и опустился на колени у ног принцессы.

– Покажите, где болит.

Принцесса взяла его руку и приложила к своему боку.

– Здесь.

Ее кожа под сырым бельем была теплой на ощупь. Торлекссон внимательно осмотрел каждое ребро, осторожно, кончиками пальцев, ощупывая грудную клетку Изабел, потом нахмурился и стал сосредоточенно разглаживать руками загнувшуюся ткань сорочки, чтобы легче было определить, не повреждено ли что-нибудь еще, однако сделать это ему было крайне затруднительно.

– Вы можете снять это с меня.

Слова принцессы отдались эхом у него в голове, сердце бешено заколотилось.

Изабел задрала подол сорочки:

– Ну что? Так вам лучше видно?

У Коля застучало в висках; желание охватило его, маня дерзким обещанием наслаждения. Изабел положила руку на его пояс, где висел нож.

– Вам не стоит удивляться моей нескромности; в конце концов, вы сами сказали, что я должна готовиться к нашему совместному путешествию, которое продлится целых два дня.

Коль вынул нож и разрезал сорочку Изабел. В мерцании огня ее кожа засияла как янтарь.

Изабел села и горделиво приосанилась; теперь только чулки прикрывали ее стройные ноги. Она явно ждала, когда викинг начнет действовать.

Коль чуть пододвинулся к ней. Как просто принять то, что она сама ему предлагает, и дать взамен то, что ей требуется, ощутить в своих ладонях эти тяжелые груди…

Кончиком пальца Коль коснулся обнаженной кожи, как раз под одной из роскошных грудей. Он не смотрел Изабел в глаза, прекрасно зная, что там. Прошлой ночью он уже видел ее презрительную усмешку и ненависть в горящем взоре.

Как же она глупа, считая, что он попался на ее удочку!

Коль осторожно ощупал ее бок.

– Где болит – здесь?

Принцесса кивнула и отвернулась. Он нисколько не сомневался в том, что она сделала это, чтобы скрыть отвращение.

Когда Коль резким движением обнял ее, Изабел ахнула и округлила глаза. Похоже, он сделал ей больно…

– Вы в самом деле этого хотите? – Он провел рукой по ее груди.

– Да, – выдохнула принцесса. – Я хочу именно этого. – Ее глаза вспыхнули то ли от страсти, то ли от ненависти.

Коль поцеловал ее – сначала нежно, но по мере того как росло его желание и усиливался гнев, поцелуй становился все более настойчивым и агрессивным – он словно бросал Изабел вызов.

Принцесса ответила ему столь же пылко. Тогда Коль сжал рукой ее грудь и стал страстно целовать сосок.

Изабел застонала; она была безупречна в своем притворстве, ведя себя так, словно ее отклик на его ласки являлся абсолютно искренним; однако Колю было все равно: он изнемогал от желания.

Был на грани, балансировал на краю.

– Вы всегда добиваетесь желаемого именно этим способом? – прошептал он ей на ухо.

Изабел напряглась.

– Я говорю о мальчике. Вы хотите, чтобы я вам его вернул, верно?

– Вы сами прекрасно знаете, чего я хочу, – проговорила она, тяжело дыша.

– И вы бы отдали все, чтобы он снова был с вами, да?

– Да. – Принцесса стукнула Коля кулаком в грудь, и он отстранился, продолжая держать ее за плечи. Изабел дрожала, беззащитная в своей наготе, но не отвела взгляда, когда Коль пристально посмотрел на нее. – Верните мне сына. – Она хотела обнять Коля, но он внезапно отошел от нее, а она так и осталась стоять с протянутыми к нему руками, ее лицо выражало замешательство.

Неужели никогда до этого ее попытки соблазнить мужчину не заканчивались неудачей? Неужели это произошло с ней впервые?

Что ж, пора бросить принцессе в лицо все, что ему о ней известно, изобличить ее, предъявить обвинение в чудовищной лжи и клевете.

– А теперь объясните мне, Изабел, почему я должен отдавать то, что является моим по праву?

– Вашим? – ахнула принцесса.

– Я имею в виду мальчика. – Дыхание Коля постепенно стало ровным, и теперь он спокойно смотрел, как Изабел ловит ртом воздух, словно рыба, которую вытащили из воды. Поделом ей! Она заслужила это за свою бесстыдную ложь. – На что вы рассчитывали? Вы думали, что я никогда не узнаю правду?

«Скажи правду, Изабел. Скажи правду, и тогда, может быть, я смогу тебя простить!»

Однако принцесса, видимо, решила ни в чем не сознаваться. Начисто забыв про свою одежду, она поднялась со стула и неверными шагами отошла от него.

Колю хотелось схватить принцессу, стиснуть ее в объятиях, силой принудить открыть имя ее любовника, отца ребенка. Не из-за него ли спину Коля до сих пор бороздили глубокие шрамы.

Датчанин взял с постели звериную шкуру и накрыл ею плечи Изабел.

– Я настаиваю, чтобы вы остались, – сухо приказал он. – У вас нет перелома ребра, это простой ушиб, но хотя это не очень серьезное повреждение, следует опасаться осложнений.

– А я желаю уйти. – Изабел отвернулась и посмотрела на стену; Коль знал, что она искала глазами заветную потайную дверь. Ее уловка с соблазнением не увенчалась успехом, и больше в его компании она не нуждалась.

– Мне не важно, чего вы желаете, – вы останетесь здесь! – Колю захотелось быть с ней жестким, заставить принцессу страдать так же, как она заставила страдать его. – И не трудитесь искать потайной ход, после вашего вчерашнего ночного визита ко мне с ножом я приказал его замуровать.

Принцесса обернулась и посмотрела на Коля горящими от гнева глазами.

– Я хочу быть подальше от вас.

– Может быть, но я вам не доверяю и не буду спускать с вас глаз. Вы останетесь здесь, в этой комнате, пока я не изменю своего решения, а вашу спальню займет мой главнокомандующий.

– Так я теперь навсегда должна оставаться в этой комнате? – Изабел, побледнела от ужаса. – Вместе с вами?

– Принцесса. – Коль внезапно усмехнулся. – По тому, как вы вели себя всего несколько минут назад, я дерзнул сделать вывод о том, что вы ко мне неравнодушны.

Принцесса вскрикнула и в сердцах схватила пустой кувшин, так что Коль едва успел выйти из спальни и закрыть за собой дверь.

Ударившись о дверь, кувшин разбился на мелкие кусочки, и Коль рассмеялся, после чего у него стало легче на душе.

Несколькими часами позже в большом зале замка воины Коля закончили рассказывать свои истории, отложили игры и расположились на ночной отдых. Когда последний из его боевых товарищей удобно улегся на скамейке и задремал, Торлекссон уселся у огня. Повсюду вокруг него вразвалку спали его верные солдаты, кое-где между ними мирно похрапывали саксы. Коль чувствовал сильную усталость во всем теле, но знал, что не сможет сегодня забыться сном.

Он все время думал об Изабел; Отчего он каждый раз физически ощущает, как между ними пульсирует враждебность? Вот уже вторую ночь он проводил без сна, стараясь выдумать причину, чтобы вернуться в спальню к Изабел.

Внезапно кто-то дернул его за рукав: перед ним стоял сынишка Изабел и серьезно смотрел на викинга огромными темными глазами.

– Ты не спишь?

Коль не ответил и стал беспомощно озираться по сторонам, словно пытаясь найти хоть какую-нибудь помощь. Большое помещение было погружено в полумрак, а няня ребенка посапывала на соломенном тюфяке в углу.

Датчанин перевел взгляд на мальчика.

– Ты не спишь? – повторил малыш свой вопрос.

– Нет, не сплю. А почему ты спрашиваешь? – Малыш пожал плечами. У него был тихий звонкий голосок, который напоминал Колю колокольчик.

– Я тоже не сплю, дядя. Давай поиграем. – Откуда-то из рукава Годрик достал двух деревянных солдатиков, один из которых внешним видом напоминал Ранульфа.

– Только, если ты разрешишь мне играть вон тем солдатиком. – Коль показал на черноволосого воина в красном мундире.

Годрик протянул датчанину игрушку, а потом, ухватив за большой палец, повел к соломенному тюфяку. Два волкодава дружно поднялись с места и, виляя хвостами, поплелись за хозяином.

Усевшись на тюфяк, Годрик сперва покосился на спящую Бертильду, а потом, приложив палец к губам, прошептал:

– Т-с-с.

Коль кивнул. Неожиданно его захватила эта волнующая атмосфера таинственности. Маленький мальчик и бесстрашный предводитель датчан сидели на тюфяке лицом друг к другу; собаки лежали по обеим сторонам от них: Хуги – с одной стороны, Муни – с другой.

Годрик выразительно посмотрел на Коля, и каждый из них поставил своего солдатика в боевую позицию.

Игра началась, однако вскоре Годрик начал клевать носом и в конце концов задремал, не выпуская из пухленьких рук маленькую деревянную фигурку с изображением его дяди.

Убедившись, что мальчик крепко спит, Коль вынул у него из кулачка игрушку и, подойдя к очагу, бросил деревянную фигурку Ранульфа в огонь, а затем вернулся к соломенному тюфяку. Годрик безмятежно спал, смешно оттопырив пухлую нижнюю губу. Торлекссон долго с нежностью смотрел на малыша, любуясь им; сердце храброго воина сладко щемило. Ему захотелось позабыть обо всем, что они с Изабел наговорили друг другу.

Сейчас всем своим существом Коль желал стать совсем другим человеком. Еще ему хотелось знать, кто отец этого очаровательного ребенка и почему Изабел скрывает обстоятельства его рождения.

Глава 8

 
Мальчик – викинг,
Воспитанный мужчинами-викингами,
Пользуясь своим умом, орудуя мечом,
Он отомстил за смерть своего отца.
Он – вождь викингов.
Он – не мальчик, а муж.
Пусть все это знают и всегда повторяют:
О, Коль Бесстрашный!
О, Коль Великолепный!
 

Пусть память о нем вечно живет в народных балладах.

Стоя у входа в большой зал, Изабел оперлась рукой на резную арку с изображением переплетенных виноградных лоз, стаек райских птиц и змея-искусителя.

Коль распорядился, чтобы она присутствовала на вечернем пиру, и Изабел согласилась, с радостью ухватившись за новую возможность увидеться с сыном. Еще издали она услышала голос датского барда, чью вдохновенную балладу не решилась прервать.

 
Мать-колдунья, подлая женщина.
Любовь никогда не жила
В этом холодном сердце.
Она свою жестокость направила
На безвинного ребенка, который
Должен был ответить за деяния своего отца.
Из чувства мести она обрушила смертельное проклятие
На голову доблестного вождя викингов.
Но его народ по-прежнему идет за ним,
За проклятым своей матерью, которого в народе называют «хельяр-карл».
Все поют ему славу:
О, предводитель викингов!
О, славный наш вождь!
А в это время во тьме притаился его сводный брат,
Замыслив против Коля недоброе.
Будто одного трона ему мало.
Наш справедливейший из живущих обречен,
Незаконно изгнан со своей земли.
 

Изабел прислонилась к стене, и ее сердце больно сжалось. Это была грустная песнь о том, как мать-колдунья прокляла Коля, когда он был еще ребенком, а сводный брат изгнал с собственной земли.

 
Мы куда угодно готовы идти за тобой,
О, Король Моря!
Мать, неужели ты не защитишь своего сына?
Нет. Он встретит свою смерть в одиночку.
С поднятым мечом.
С открытыми глазами.
А вы, барды, помните:
Он будет жить вечно
В сердцах викингов.
Навечно в сердцах,
Навечно в песнях,
Навечно в памяти.
 

Песня закончилась и наступила тишина. Возможно, пир еще не начался, и бард только готовился к предстоящему выступлению. Изабел сделала шаг вперед, чтобы заглянуть в зал, но тут кто-то схватил ее за рукав и потянул в сторону.

Изабел подняла глаза. Вот он, Король Моря, человек, которого наемники объявили правителем земли. Тот, кого она поклялась люто ненавидеть, кому собиралась отомстить за то, что он с ней сделал две зимы назад.

Но, как ни странно, в это мгновение принцесса не чувствовала к нему ни враждебности, ни отвращения; напротив, она смотрела на викинга как зачарованная. Неужели, прикасаясь к ней вчера, он каким-то образом сумел ее околдовать?

– Пойдемте, – приказал датчанин, при этом на его лице не отразилось никаких эмоций. Держа Изабел под локоть, он провел ее через арочный проход, и принцесса удивилась, увидев, что воины выстроились вдоль стен и стояли рядами между столов. Все ждали своего предводителя, но ни Годрика, ни Ровены нигде не было видно.

Коль выглядел сейчас наудивление холодным и неприступным. Может быть, он злится на нее из-за того, что накануне она устроила спектакль, пытаясь его соблазнить? Положа руку на сердце Изабел сама злилась на себя из-за этого, но ведь она всего лишь страстно желала вернуть сына. Неужели Торлекссон пригласил ее в большой зал для того, чтобы на глазах своих воинов подвергнуть наказанию?

На возвышении в конце зала стоял Векелль, и Изабел заметила, что Коль бросил на него недовольный взгляд. Потом он помог ей подняться по ступенькам.

Отодвинув от стола скамью, Векелль помог Изабел усесться поудобнее, после чего она, пододвинувшись ближе к нему, тихо спросила:

– Он сердится?

Старый вояка ответил ей так же тихо, словно они были двумя заговорщиками:

– Моему господину не понравилась песнь барда.

Бард стоял в дальнем конце зала, приложив руку к сердцу и закрыв глаза, всем своим видом показывая, что крайне опечален неодобрением вождя скандинавов.

Наконец Торлекссон сел рядом с Изабел, но его мысли витали где-то далеко. Он как будто не замечал ее присутствия, или оно было ему глубоко безразлично. От Коля пахло древесным дымом и пряностями, и эти ароматы кружили Изабел голову. Сегодня датчанин был облачен в темно-синий плащ, расшитый золотыми узорами в византийском стиле, и это одеяние удивительно шло ему. Один заезжий купец однажды преподнес Ранульфу нечто подобное в подарок, но брат Изабел счел пышный византийский стиль слишком вычурным и отверг щедрый дар.

На этот раз необычный наряд Коля поразил принцессу до глубины души. Такие экзотические вещи ее завораживали; они словно позволяли ей краешком глаза заглянуть в отдаленные миры, которые она втайне мечтала когда-нибудь посетить. Так было до того момента, когда однажды ее жизнь перевернулась вверх дном.

После этого принцесса уже не знала в жизни ничего, кроме мрачных стен замка, а самыми дальними мирами, которые она лицезрела, был однообразный и унылый вид из окна ее спальни.

Служанки внесли в зал подносы с хлебом и вареным мясом; на столы также были поставлены кувшины с вином и медом. Собравшиеся на пир гости переговаривались между собой – чинно и без лишней суеты.

Изабел не слишком сильно удручало видимое отсутствие у Коля интереса к ее персоне, напротив, это даже радовало принцессу. Если бы датчанин сейчас повернулся и посмотрел на нее, он бы увидел пустоту в ее глазах. Вчера ночью, после того, что между ними произошло, Изабел оделась в один из нарядов викинга: это было единственное, что ей удалось найти, чтобы прикрыть наготу. Потом она еще долго сидела у очага и ждала возвращения Торлекссона, надеясь и боясь снова увидеть его. Пытаясь быть до конца искренней с собой, Изабел признала, что вместе со страхом горела желанием видеть его снова и снова.

Прошлой ночью Изабел нисколько не сомневалась в том, что Коль ее хотел, однако посмеялся над неудачной попыткой принцессы его соблазнить и теперь, возможно, презирал ее за то, что она пыталась это сделать. Но если он и есть то самое чудовище из ее покрытого мраком прошлого, почему в таком случае он не уступил своему животному инстинкту и не удовлетворил его? И для, чего ему знать, почему именно ей пришло в голову его соблазнить? Большинство мужчин не стали бы задавать подобные вопросы; они мгновенно поддались бы тому, что диктовали им их инстинкты.

У Изабел было достаточно времени, чтобы не спеша поразмыслить над этим, потому что Коль так и не вернулся в свою спальню, и она на весь день осталась одна. Потом ей передали приказ присутствовать на пиру и принесли большой сундук с одеждой.

Сейчас, когда принцесса сидела рядом с датчанином, ее смятение увеличилось стократ. Что он за человек и что у него на уме? К большому сожалению для себя, Изабел вынуждена была признать, что она еще не избавилась от девичьих предрассудков: ее сердце по-прежнему мечтало о благородном герое, о человеке, который придет и спасет ее.

Впрочем, однажды она уже поверила ему безоглядно, и вот что из этого вышло…

Но если отец Годрика – не Коль, так кто же тогда? Этот вопрос приводил Изабел в отчаяние, и ее прошлое еще глубже погружалось во мрак.

Итак, кто же отец Годрика? Наверняка это человек, которому она безгранично доверяет. В то же самое время принцесса не могла себе представить, чтобы кто-то из окружения ее брата мог пойти на такое злодеяние, так бесчестно с ней поступить.

Что до датчанина, даже если он не был тем человеком, который когда-то напал на нее, изнасиловал и сделал ей ребенка, противостояние Торлекссона с Ранульфом слишком далеко зашло, чтобы разрешиться мирным путем.

Теперь Изабел предстояло узнать: правда ли то, что ее отец вызвал датского наемника в Норсекс. И если да, то зачем? Коль заявил, что Ранульф ожидал его прибытия, чтобы убить, но может ли это быть правдой? Этого она не узнает, пока не поговорит с Ранульфом.

– Вы не больны? – Голос Коля вывел Изабел из задумчивости, а его нога словно нечаянно коснулась под столом ее бедра.

– Нет. – Принцесса вспыхнула, ей никак не удавалось хотя бы на миг забыть, как близки они были прошлой ночью. Изабел слишком ясно помнила, как ее ласкали его сильные руки, а от воспоминаний о том, как страстно он целовал ее грудь, у нее пересохло во рту. Несмотря на рождение ребенка, во многих отношениях она продолжала оставаться девственницей: вот почему каждый поцелуй, каждое ласковое прикосновение оставили яркий неизгладимый след в ее душе. Она лелеяла все сладостные мгновения, проведенные с Колем, снова и снова перебирая их в своей памяти.

Торлекссон дотянулся до подноса и ножом с рукояткой из слоновой кости отрезал ей большой кусок мяса.

– Вам надо хорошо кушать.

Изабел вздохнула. Датчанин прав – она не ела с того самого дня, когда произошло сражение. Хотя в спальню принцессе приносили завтрак и обед, все, что случилось с ней в последние дни, слишком взволновало ее, и она потеряла аппетит.

Проглотив первый кусок, Изабел задала Колю вопрос, который вертелся у нее на языке:

– Когда мы едем? Завтра утром?

Мгновение Торлекссон молчал, затем медленно произнес:

– Я передумал, вы остаетесь здесь. Векелль будет следить за вашей безопасностью.

Изабел не успела ничего сказать, потому что в этот момент к возвышению подошла Бертильда с Годриком на руках.

Принцесса вскочила с места, и тут Коль сделал Бертильде знак, после чего она поставила малыша на помост. Лицо мальчика расплылось в улыбке.

– Мама! – крикнул он, но затем, к величайшему удивлению Изабел, не бросился к ней со всех ног, как бывало обычно, а подошел к Колю. – Имир, хочу на ручки!

– Привет, малыш! – Датчанин сдержанно улыбнулся, и Годрик тут же взобрался к нему на руки, а он принялся качать мальчика на своем огромном колене.

Изабел нахмурилась.

– Как он назвал вас?

– Имир. – Коль снова улыбнулся. – Это такой добрый северный великан с большущим ледяным посохом, который ходит по зимнему лесу. – Он загадочно подмигнул Годрику, и тот весело рассмеялся.

Изабел не верила своим глазам.

– Выходит, втайне от меня вы проводили время с моим сыном?

Коль вместо ответа пожал плечами, затем взял с подноса маленькую деревянную миску, в которой лежал ломоть хлеба, смазанный медом, и протянул Годрику.

– Ух ты! – Мальчик проворно пододвинул к себе миску.

Датчанин наклонился к Изабел так близко, что его дыхание щекотало ей ухо.

– Разве отец не должен заниматься со своим малышом?

У Изабел все оборвалось внутри.

Неужели Коль на самом деле признал своего ребенка? Значит ли это, что он признается и в совершенном им грехе? А что, если датчанин узнал от кого-то о своем мнимом отцовстве и теперь пытается воспользоваться этим?

– Послушайте, вы жестокий, бессердечный человек! Как вам не стыдно отнимать ребенка у матери? Ее забота – единственное, что есть у него в этой жизни.

Глаза Коля сверкнули.

– Единственное, что у него есть? А как же ваш муж? Неужели он отказался признать моего сына?

«Ваш муж»… «Мой сын»… Господи, что за бред! Лживые слова обжигали Колю губы и ранили сердце, в то время как ребенок – маленький теплый комочек – доверчиво прижался к нему. Темные кудряшки весело торчали из-под шерстяной шапочки, пухлые щечки в ямочках и улыбчивый румяный рот придавали лицу малыша выражение полного счастья.

Господи, до чего же Колю хотелось иметь собственного ребенка, как раз такого, как этот, если бы у него была возможность выбирать. Принцесса – недостойная женщина, окружила сына паутиной лжи. Почему Бог благословил именно Изабел этим ребенком, когда на свете живут такие, как он, – готовые отдать все ради столь божественного дара? И какой отец мог бы отказаться от такого прелестного ангелочка?

– Собачки! – засмеялся Годрик, глядя, как Хуги и Муни тыкаются носами в колени гостей, выпрашивая подачку.

– Это не я жесток и бессердечен, а вы, – неожиданно произнес Коль.