Текст книги "Муки сердца"
Автор книги: Джоанна Лэнгтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
Презрение в его взгляде разрывало сердце Кимберли.
– Правда?.. Ничего не поделаешь. Я приму только такое предложение, – заявила она, готовая использовать любое средство, лишь бы держать его на расстоянии.
Очевидно, худшие подозрения Агостино оправдались, потому что он вдруг словно окаменел. Его ноздри раздувались.
– Если я когда-нибудь женюсь, моей избранницей станет девушка с безупречной репутацией.
Кимберли вздрогнула, ее желудок болезненно сжался. Она сама вручила ему нож, который он без колебаний вонзил в ее сердце. Но гордость и дикая ненависть придали ей сил.
– Но у тебя все равно будет любовница, да?
– Естественно. Я буду выбирать жену умом, а не сердцем, – сухо ответил Агостино. Но неожиданный вопрос задел его, кровь прилила к его смуглым щекам.
Она содрогнулась от отвращения. Атмосфера становилась взрывоопасной. Кимберли чувствовала, что в нем происходит борьба между горячим темпераментом и ледяным рассудком. Она читала это на лице Агостино, в каждом жесте его выразительных рук, и душа ее наполнялась горечью и болью.
– Да ты просто музейный экспонат…
– Когда я выйду в эту дверь, я больше не вернусь…
– Вряд ли стоит откладывать…
– Но сначала я хочу хоть раз показать, от чего ты отказываешься!
Кимберли растерялась от такого заявления. Золотистые глаза гипнотизировали ее. Она сгорала в огне собственной страсти.
– И не мечтай, – через силу произнесла Кимберли, но голос ее звучал не слишком убедительно.
Молчание нарушил шум приближающейся машины.
Агостино разочарованно покачал головой, отчего сердце Кимберли больно екнуло, и вышел.
Глава 6
Последние пять дней прошли, словно в тумане. Автопогрузчик с двумя рабочими, которые почему-то все время смеялись, забрал «феррари». Кимберли пригласила строителей проверить крышу, и ее худшие опасения оправдались – крышу надо крыть заново. Такие расходы ей сейчас не по карману.
Кимберли встретилась с Максом Борном. Еще ни одна женщина не старалась так очаровать мужчину. Хорошо еще, что он был симпатичным и веселым. Отчаявшись отыскать в своей душе хоть искру влечения, в конце вечера она позволила себя поцеловать. Однако не ощутила абсолютно ничего. Чувствуя себя виноватой, Кимберли смогла лишь извиниться в ответ на предложение Макса встретиться снова.
Она совсем не спала, не могла спать. Агостино занимал все ее мысли. Кимберли мечтала заниматься с ним любовью – страстно, неистово – впервые в жизни. И жестокой насмешкой время от времени мелькала в ее голове мысль привести упирающегося сицилийца в наручниках к алтарю.
Кимберли уселась на кровати и, словно уговаривая саму себя, принялась составлять список недостатков Агостино. Список занял две страницы и через секунду был скомкан, а потом разглажен вновь. Она ненавидит этого человека. И чем больше она ненавидит его, тем сильнее нуждается в близости с ним.
Почему она так скучает по нему? Неужели влечение может быть столь всепоглощающим? – вновь и вновь спрашивала себя Кимберли, охваченная стыдом и отчаянием. И если уж она так страдает, подавляя собственные инстинкты, почему тогда не стала возлюбленной Макса?
На пятый день ее крестных мук около полудня Кимберли услышала шум подъезжающей машины и подбежала к окну. У крыльца остановился серебристого цвета «пежо». Изумлению ее не было предела. Из машины вышла Сара Вандерберг. Что заставило эту владелицу лучшего актерского агентства проделать такой путь?
Она открыла дверь и наткнулась на широкую улыбку Сары.
– У меня для тебя хорошие новости, девочка… Ты станешь настоящей звездой.
– У вас есть работа для меня? – Кимберли, затаив дыхание, жестом пригласила гостью войти.
– С тех пор как мельница слухов запущена, ты в центре всеобщего внимания, – довольно объявила Сара. – За последние два дня поступило три выгодных предложения на отличные роли.
– Мельница слухов? – Кимберли застыла на месте. Еще минуту назад она считала, что о ней все забыли, а сейчас ей предлагают головокружительную карьеру? Бессмыслица!
Присев на стул, Сара открыла записную книжку и изумленно взглянула на Кимберли.
– О тебе трезвонят все колонки светских сплетен. Неужели ты не читала?
– Я не покупаю газет, – тихо заметила Кимберли.
– Твоя личная жизнь – твое дело. – Сара с нескрываемым любопытством разглядывала девушку. – Но есть реальный шанс вырваться на иную орбиту… Один из самых богатых людей в мире…
Кимберли вздрогнула.
– Не понимаю, о чем вы говорите…
Искусно подведенные брови Сары взлетели вверх.
– Я говорю о парне, который в один момент сделал тебе карьеру, даже пальцем не шевельнув. Во всех журналах мелькают фотографии той, с кем его видели…
– Так вы об Агостино?
– И когда меня посетил один джентльмен, который, насколько мне известно, близко знаком с итальянским магнатом, я была несказанно удивлена, даже потрясена, – щебетала Сара с нескрываемым восторгом. – Я выяснила твой адрес. Говорят, Агостино Мангано не забывает об оказанных ему… услугах.
Лицо Кимберли побелело как мел.
– Так почему же ты здесь, в этой дыре, в затворничестве? – Сара вопросительно смотрела на нее. – Светская хроника гласит, что на этой неделе он бросил ради тебя Патрицию Корадо. Что бы ты ни сделала, это сработало. Такой лакомый кусочек, великолепный бриллиант в двадцать два карата!..
– Между нами ничего нет, – резко оборвала ее Кимберли. Мысль о том, что он все еще встречается с роскошной итальянской певицей, больно ранила ее.
Молчание заставило ее почувствовать еще большую неловкость.
– Если все закончилось, держи это при себе. – Сара даже не пыталась скрыть разочарование. – Внезапный интерес к твоей персоне возник только благодаря ему. Истории о том, что тебе удалось очаровать самого Мангано, хватит для поднятия тебя до статуса знаменитости. Так что заставляй людей делать предположения как можно дольше…
Вот этого-то она и боялась – колонок светской хроники, намеков, предположений. Циничность последнего заявления потрясла девушку. Представив, в каком гневе находится Агостино после этих слухов, Кимберли едва не лишилась чувств.
Сара взглянула на часы.
– Послушай, почему бы тебе не поехать со мной в Лондон? Остановишься у какой-нибудь подруги. Репортеры рыщут в поисках тебя. Как можно тщательнее скрывай место своего пребывания, прежде чем определимся с ролью.
Кимберли потребовались немалые усилия, чтобы согласно кивнуть. Старая история, горько подумалось ей. Нужны деньги. Не только для крыши, конечно, но и чтобы сполна расплатиться с Агостино. Перспектива вновь оказаться в центре колонок светских сплетен заставляла ее холодеть от ужаса. На деньги не купишь счастья, но их отсутствие лишает свободы выбора. А больше всего на свете ей сейчас нужна именно свобода выбора.
Глядя на напряженное лицо Кимберли, Сара вздохнула.
– Что с тобой происходит?
Ответ напрашивался сам собой. Он крутился в голове, пока Кимберли упаковывала наверху свои вещи. Агостино. Он лишил ее покоя, разрушив стену холода и безразличия, заставив окунуться в океан чувств, доселе неведомых. Ранящих, приносящих боль. И Кимберли отчаянно желала восстановления прежней ледяной маски.
Она уединилась в гримерной, с облегчением покинув съемочную площадку. Уже на следующий день после кинопробы Кимберли утвердили на роль в художественном фильме модного режиссера. Это было похоже на сон. Кимберли захватил профессиональный азарт, но события последних недель так вымотали ее, что она беспокоилась, хватит ли у нее сил на крупную роль.
Не успела она переодеться, как продюсер фильма Пит Хаксли, грубоватый мужчина с бритой головой и проницательными глазами, возник на ее пути.
– Ты была великолепна! Сегодня важная встреча, которую ты должна украсить, – безапелляционно заявил Хаксли. – Это в интересах дела.
Кимберли послушно повиновалась. Когда она вышла на улицу, яркий солнечный свет на какое-то время ослепил ее. Она на ощупь отыскала открытую дверцу ожидающего ее автомобиля и села на заднее сиденье. Машина уже успела влиться в поток транспорта, когда Кимберли поняла, что сидит в роскошном лимузине с затененными стеклами.
Они ехали минут десять. Наконец машина остановилась, дверца распахнулась, и Кимберли увидела, что она находится на холодной подземной автостоянке. Она в изумлении застыла на месте и вдруг на другом конце огромного зала увидела одного из охранников Агостино. Земля начала уходить у нее из-под ног. Мысли о похищении завертелись в голове, сменяясь омерзительным ощущением дикой паники.
– Где я? – спросила она человека, стоявшего возле распахнутых дверей лифта.
– Мистер Мангано ожидает вас наверху, мисс Вудс.
– Я не знала, что это его лимузин… Боже, это ужасно! – Услышав дрожь в своем голосе, выдающую испуг, Кимберли прикусила губу и шагнула в лифт. Собственная глупость приводила ее в бешенство. Нельзя быть такой доверчивой.
С непроницаемым лицом Кимберли вышла из лифта в огромный холл с красивым паркетным полом. Это не апартаменты Агостино, хмуро подумала она. Так, где же я нахожусь? Двери лифта захлопнулись, отрезая единственный путь к отступлению.
Через широко распахнутую дверь в конце холла Кимберли прошла в просторную приемную, поражавшую своей роскошью. Солнечный свет заливал комнату сквозь высокие окна.
Сердце ее учащенно забилось, подгоняемое смешанным чувством волнения и восторга. Кимберли постаралась взять себя в руки, расправила хрупкие плечи и подошла к окну. Стоило Кимберли бросить взгляд вниз, как у нее закружилась голова. Она вскрикнула от ужаса, застыв на месте.
– Черт возьми, да ты боишься высоты, – лениво протянул знакомый голос.
Сильные руки крепко обняли ее за плечи и отвели подальше от страшного вида, заставляющего сердце уходить в пятки.
– Я об этом не подумал. Хотя можно было бы воспользоваться и этой слабостью. Быть человеком чести – это так непросто.
Сраженная внезапным приступом паники, едва не заставившим ее потерять равновесие, Кимберли вырвалась из кольца его рук.
– Что ты знаешь о чести? – гневно выкрикнула она.
– Итальянские мужчины чрезвычайно чувствительны, когда речь заходит о чести. Подумай, прежде чем говорить, – холодно предупредил ее Агостино.
Кимберли воззрилась на него в изумлении. В ответ она получила лишь леденящий душу взгляд черных глаз.
Этот взгляд разрывал ей сердце. Никогда прежде Агостино не смотрел на нее так. Словно она была посторонним человеком, словно ему все равно, живет она на этом свете или уже умерла.
– С каждой нашей встречей ты все больше нервничаешь. – Жестокая откровенность его слов пугала ее. – С тех пор как я тебя не видел, ты еще больше похудела. Выглядишь неважно: бледная, вся какая-то прозрачная. Я думал, что у тебя сильный характер, но оказалось, что это далеко не так. Постоянного давления ты не выдерживаешь.
Краска залила лицо Кимберли, в глазах зажегся лихорадочный огонь.
– Иногда ты просто невыносим, – дрогнувшим голосом произнесла она.
– И само по себе это очень странно. Я никогда раньше не вел себя так с женщинами. Временами мне хочется причинять тебе боль, и я силой заставляю себя не делать этого, – признался Агостино без видимого сожаления.
Он пугает ее, и в то же время она не в силах оторвать взгляд от его красивого мужественного лица, сколько бы ни старалась. Кончики пальцев до сих пор ощущают прикосновение к его блестящим черным волосам. Как могла она забыть удивительную ауру энергии и силы, которой невозможно противостоять? Подхваченная вихрем волнующих мыслей, Кимберли вдруг остро ощутила собственную уязвимость.
– Расслабься… У меня есть небольшое предложение. Прежде чем мы пообедаем, – небрежным тоном заговорил Агостино и, уверенно обняв Кимберли за талию, повел ее в столовую. – Поверь… Ты почувствуешь себя так, словно выиграла приз.
– Почему ты не оставишь меня в покое? – прошептала Кимберли, мельком взглянув на стол, сервированный на двоих. Столик на колесиках с уже готовым обедом подсказал ей, что их не станут беспокоить.
– Потому что ты не хочешь, чтобы я это сделал. Ты так смотришь на меня… – Агостино усмехнулся. – Невозможно так смотреть и в то же время желать, чтобы я исчез из твоей жизни.
– И как же я смотрю?
– Наверное, так же, как я смотрю на тебя, – отозвался Агостино, с шумом открывая бутылку шампанского. Золотистые брызги наполнили два хрустальных бокала. – С желанием и ненавистью. Но о последнем я предпочел бы забыть.
Агостино вложил один из бокалов в негнущиеся пальцы Кимберли. Не встретив сопротивления, он многозначительно улыбнулся.
– Слухи о том, что Агостино Мангано не идет на компромиссы, сущая ерунда. Я всегда рассматриваю обе точки зрения.
Кимберли насторожилась.
– Я не понимаю, к чему ты ведешь…
– Что такое брак? Лишь официальное соглашение. – Агостино беспечно пожал плечами, а у нее мурашки побежали по коже. – Как только я пришел к этому выводу, все стало на свои места. Мы с тобой заключим соглашение, которое устроит обоих. Ты подпишешь брачный контракт, а я женюсь на тебе…
– Что ты сказал? – Кимберли казалось, что у нее начались галлюцинации.
Агостино удовлетворенно изучал ее застывшее лицо.
– Единственное условие: ты не будешь сниматься. С карьерой актрисы покончено. Большую часть времени мы станем жить раздельно. Мне принадлежит это здание. Можешь забрать его себе. Когда я в Лондоне, будем встречаться здесь. Ну как тебе эта идея?
Рука Кимберли дрожала так сильно, что шампанское выплеснулось через край, капая на пушистый ковер. Он действительно просит ее выйти за него замуж? Возможно, это ей пригрезилось. А если нет и она все правильно поняла, почему он говорит о раздельном проживании? И что это за заявление о прекращении актерской карьеры? Ее мозг оказался не в состоянии воспринять все услышанное.
Агостино взял бокал из ее рук и поставил рядом со своим. Мягко усадив Кимберли на диван, он сел перед ней на корточки и взглянул на ее смущенное лицо.
– Если свидетельство о браке даст тебе чувство безопасности и приведет в мою постель, было бы глупо отказываться, – мягко продолжал он. – Но, поскольку наши отношения не могут продолжаться вечно, это будет лишь частное соглашение.
Кимберли стало вдруг трудно дышать. Она закрыла глаза. Он и прежде причинял ей боль, но такую – никогда. Неужели у нее столь ужасная репутация? В его глазах – да. Агостино не хочет, чтобы их видели вместе. Он не хочет связывать себя с ней. Он станет выполнять супружеские обязанности, только пока действует «частное соглашение». Временное соглашение.
Кимберли безуспешно пыталась вырвать дрожащие пальцы из его холодных сильных рук.
– Нет… подумай об этом, – настаивал Агостино. – Это разумное, взаимовыгодное предложение…
– Чудовищная насмешка! – с неожиданной силой возразила Кимберли.
Ужас положения состоял еще и в том, что она, похоже, полюбила этого человека. Худший из моментов в ее жизни. Отчаявшись понять, как и почему он приобрел над ней безграничную власть, Кимберли молчала, сжигаемая внутренним огнем.
– Будь благоразумна. Как я введу бывшую любовницу Эстебана в свою семью и потребую уважения к ней? – Агостино произнес это словно простую истину, ожидая полного понимания. – Некоторых вещей просто не следует делать. Как я могу рассчитывать на уважение близких, если сам делаю то, за что убил бы любого члена семьи? Я всегда был для них примером.
Кимберли так и не открыла глаз. Теперь-то она знала, почему женщины бросаются под колеса стремительно несущегося поезда: внутри возникла и разрасталась немыслимой силы боль. Однако вместе с болью пришел и гнев. Любовница в браке, о котором никто никогда не узнает, потому что ее репутация слишком постыдна и скандальна, чтобы посметь даже надеяться быть принятой в клан Мангано. Вот что он ей предлагает!
– Меня тошнит… – прерывисто прошептала Кимберли.
– Ничего подобного, – возразил Агостино с полной уверенностью.
– Меня… тошнит!
– Туалет на другом конце холла. – Агостино отпустил ее руки, демонстрируя явную недоброжелательность. И, когда он это сделал, Кимберли поняла, как сильно нужна ей его поддержка. Такая перемена в поведении посреди этого ужасного разговора окончательно подорвала ее силы. – Я не ожидал, что с тобой будут такие сложности. Ты, конечно, немного разочарована вынужденными ограничениями, но все же это предложение руки и сердца!
– Да, – безразлично произнесла Кимберли. И, не в силах говорить, пошла к туалету.
Она заперла за собой дверь и медленно приблизилась к гигантскому зеркалу, из которого на нее глянула пугающая незнакомка с широко раскрытыми, полными боли и страха глазами, бледным лицом и дрожащими губами. Ты не любишь этого негодяя, слышишь? – беззвучно прошептала она незнакомке. Единственное, что тебе нравится, – это его тело! Да ты знаешь о любви не больше, чем четырнадцатилетняя девчонка! Даже представить нельзя, что можно любить эту бессовестную свинью, если только… если это не шок.
Кимберли хотелось кричать, хотелось запустить каким-нибудь предметом в незнакомое отражение. Но вместо этого она обхватила себя руками и принялась расхаживать по комнате. Это была лишь туалетная комната, но пространства вполне хватало.
Он готов отдать тебе целый дом. Но хочет иметь в нем место для себя. Он собирается всеми правдами и неправдами затащить тебя в постель, но на публике показываться с тобой не желает. Любовь и ненависть. Две стороны одной медали. Идея не нова, но теперь краткий спазм любви, причиняющей невыносимую боль, сменился отчаянным желанием причинить ту же боль своему ненавистному мучителю.
Предложение руки и сердца? Горькая усмешка тронула губы Кимберли. Агостино собирается купить ее, купить за любую цену новую игрушку для своей спальни. И он готов заплатить очень дорого! Кимберли брезгливо поморщилась. Только двое мужчин, кроме Агостино, оказали влияние на ее жизнь. Отец и Эстебан. Впервые подумала она об отце без тени сентиментальности.
Отец украл ее сережки, а потом бросил ее, вынудив расплачиваться с его долгами. Эстебан украл два года ее жизни и навсегда испортил репутацию. Как часто с тех пор она клялась, что никогда не позволит мужчинам использовать себя!
Яркой вспышкой молнии в сплошной темноте промелькнул в мозгу сценарий ее будущей жизни. Все возвращается на круги своя. А что, если на этот раз обратить все в свою пользу? Разве ей не нужен муж, чтобы закрепить за собой права на наследство крестной матери? Когда Кимберли впервые услышала об этом, она почувствовала лишь разочарование.
На горизонте не вырисовывалось ни одного кандидата в мужья, а мысль о поисках такового с целью получения наследства заставляла Кимберли поеживаться от брезгливости.
Теперь она уже не чувствовала себя так уверенно. Агостино все сделал за нее. Начало сказываться его тлетворное влияние. Он заставил ее страдать, унизил, к тому же еще и выставил ультиматум, превратив священные узы брака в грязный фарс.
Он видит в ней амбициозную, алчную авантюристку, лишенную принципов. Без сомнения, он презирает ее. Возможно, он даже презирает свое непреодолимое желание обладать ею. Этот брак, если можно его так назвать, не продлится и пяти минут.
Но что, если это и есть шанс превратить унижение в триумф? Она сможет по крайней мере освободиться от всего, что разрушало ее жизнь в минувшие годы. От долга Агостино, от карьеры актрисы, от образа жизни, который она ненавидела, от самого Агостино, наконец. Если у нее хватит сил сохранить свои убеждения, она получит все это. Она действительно может. Она выйдет за него замуж, а через полгода уйдет. В воображении Кимберли уже возникла картина: она холодно протягивает Агостино чек и говорит: «Мне больше не нужны твои деньги, у меня есть свои». Она вновь взглянула в зеркало и увидела именно то, что хотела, – холодную расчетливую авантюристку, без единого следа от только что пролитых слез.
К немалому удивлению Кимберли, Агостино ожидал ее в холле.
– Ты в порядке? – спросил он так, словно действительно беспокоился о ней.
У нее едва не задрожали губы, но она сдержалась. Крыса! Даже такой красивый, ты все равно останешься крысой.
– Я размышляла над твоими условиями. – Она послала ему лучезарную улыбку.
Агостино насторожился.
– Мне необходимо быть уверенной, что, когда наше «частное соглашение» перестанет действовать, я действительно буду чувствовать себя как выигравшая приз, – нимало не смущаясь, проговорила она.
Агостино стал мрачнее тучи.
– Это можно обсудить с моим адвокатом. Неужели надо быть такой циничной?
Циничной? Боже правый, с каких это пор он стал таким чувствительным? Он не хотел утруждать себя назначением реальной цены. И даже если бы она не пошла до конца и позволила бы себе проявить слабину, это стоило бы его отвратительных условий, решила Кимберли. Брачный контракт как гарантия финансовой безопасности, образ жизни очень богатой женщины и конечно же щедрое вознаграждение в конце.
Кимберли наивно распахнула свои прекрасные глаза.
– Я думала, тебе импонирует деловой подход к решению этого вопроса.
– Я привез тебя сюда, чтобы отметить разумное и очень важное соглашение, а не устраивать торг.
На этом заявлении обжигающие черные глаза заскользили по пушистому облаку золотистых волос, хрупким плечам и остановились на удивительно красивом лице Кимберли. Потом двинулись к голубоватой ямке у основания шеи. Она едва не задохнулась. Ее тело физически ощущало этот пронизывающий взгляд, словно впитывающий ее гибкую талию и длинные стройные ноги.
– Конечно, не для того чтобы спорить, – хрипло уточнил Агостино.
– Если твоя идея празднования состоит в том, о чем я сейчас думаю, боюсь, не смогу к тебе присоединиться. – Кимберли подняла свой бокал и с извиняющейся улыбкой поднесла его к губам, отпивая искрящийся напиток мелкими частыми глотками. – Я разделю твою постель лишь в первую брачную ночь, и ни секундой, ни минутой, ни часом, ни днем раньше. Мы, кажется, собирались обедать…
– Обедать? – машинально повторил Агостино.
– Давай продолжим обед, потому что ничем другим мы заниматься не будем, – пропела Кимберли как можно слаще.
– Иди сюда, – взревел Агостино. Он заключил вырывающуюся Кимберли в объятия. – Почему ты всегда хочешь меня наказать? – Он с силой тряхнул ее, его глаза метали молнии. – Зачем тебе нужно портить все, что я делаю, и превращать каждую встречу в конфликт? Это не по-женски. Почему ты не можешь хоть раз дать ответ, которого я жду?
– Наверное, потому, что ты мне не нравишься, – отозвалась Кимберли со всей убедительностью, какую смогла вложить в свой голос.
Сильные руки Агостино резко разжались. Казалось, он был потрясен.
– Что ты хочешь этим сказать? – прохрипел он, не в силах поверить, что сказанное ею правда. – Ты разве не знаешь, что надо отвечать мужчине, предлагающему тебе руку и сердце?
– На прошлой неделе я написала на эту тему целых две страницы… Все, что мне не нравится. А почему, собственно, тебя это волнует? Тебе ведь все равно, что происходит у меня в голове, тебе нужно лишь мое тело!
– Ты написала слишком много, и я не стану отвечать на твои уколы. – Агостино смотрел в прекрасное лицо Кимберли, с трудом сохраняя самообладание. – Давай пообедаем.
Кимберли села за стол и прощебетала:
– Один маленький вопрос. Ты собираешься великодушно делить свою персону между Патрицией Корадо и мною?
Агостино в недоумении уставился на нее.
– Ты с ума сошла?
– Это не ответ…
Он развернул салфетку. Черные глаза сверкали как бриллианты.
– Разумеется, я не собираюсь поддерживать отношения с другой женщиной, пока буду с тобой, – твердо заявил Агостино.
Немного расслабившись, Кимберли спросила:
– И когда произойдет это великое событие?
– Свадьба? Как можно скорее. Она будет в очень узком кругу.
– Так трогательно, что ты даже не сомневаешься в моем согласии. – Она с силой сжала дольку апельсина.
– Если хочешь, чтобы я уложил тебя в постель и заткнул поцелуем твой хорошенький ротик, ты на верном пути.
Кимберли подняла голову и наткнулась на его предупреждающий взгляд. Она покраснела, кляня себя за то, что не в состоянии собраться с силами и нанести ответный удар.
Она пыталась есть, но не могла. Аппетит пропал. Она собралась было поддержать разговор, но слишком поздно. Агостино кипел от негодования. Кажется, она перегнула палку. Он-то рассчитывал, что после пары бокалов шампанского победно понесет ее в постель. Как удивительно и здорово вдруг почувствовать себя свободной от невероятно сильного влечения к этому человеку.
– Ты знаешь, что слухи о нашей связи, по сути дела, возродили мою карьеру? – с трудом произнесла Кимберли.
– Считай, что твоя лебединая песня спета. С карьерой актрисы покончено. – Агостино был краток. – Подумай сама. Естественно, я хочу тебя видеть, когда буду свободен, всякий раз…
– Как рабыню в гареме?..
– Кимберли… – Агостино нахмурился.
– Послушай, у меня разболелась голова, – резко оборвала она его и, отодвинув тарелку, поднялась. – Я хочу домой.
– Скоро этот дом станет твоим, – напомнил он.
– Я не люблю абстрактные картины, холодные паркетные полы и огромные полупустые комнаты… Я не хочу жить в доме с пустующими этажами! – выпалила Кимберли звенящим голосом.
– Ты слишком возбуждена…
– Как одна из твоих скаковых лошадей?
Агостино в гневе швырнул салфетку на стол и, отбросив стул, поднялся во весь свой громадный рост.
– Кимберли, почему ты вдруг начинаешь вести себя, как капризный ребенок?
– Да как ты…
В ответ Агостино сделал шаг вперед и впился в ее губы, разрушая своим неукротимым желанием все преграды. От бесчувственности Кимберли не осталось и следа. Агостино целовал ее, не отрываясь, пока она не ослабела, дрожа от желания в его объятиях. А потом он долгим взглядом посмотрел ей в глаза.
Тишина немного успокоила Кимберли, но она была потрясена открытием, что лишь несколько поцелуев способны лишить ее дара речи.
Его бронзовое лицо казалось бесстрастным.
Наконец он спокойно произнес:
– Я вызову машину и позже свяжусь с тобой.
Кимберли поняла, что он хочет установить дистанцию. Ощущение внезапной ненужности больно ранило ее. А потом вдруг пришла еще одна мысль: если я пойду на это соглашение, если стану играть по его правилам, то сама себя уничтожу…
Нет, этого не будет, решительно сказала себе Кимберли, отметая сомнения, способные поколебать ее решимость. Так или иначе, гордость поможет ей выжить. Она испытывает к Агостино лишь физическое влечение. Но в конце концов она преодолеет свои желания и станет думать о жизни, которая наступит после того, как с ним расстанется.
