Текст книги "Гарри Поттер и кубок огня"

Автор книги: Джоанн Роулинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава 13. Грозный Глаз Грюм

На следующее утро буря утихла, хотя потолок в Большом зале оставался пасмурным; тяжелые, свинцово-серые тучи клубились над головами, когда Гарри, Рон и Гермиона изучали за завтраком новое расписание. Рядом Фред, Джордж и Ли Джордан решали, как волшебным образом повзрослеть и проникнуть на Турнир Трех Волшебников.

– Сегодня как будто неплохо… все утро на улице. – Палец Рона скользил по колонке уроков на понедельник. – Травология с пуффендуйцами… и уход за магическими существами… а, черт, это у нас со слизеринцами.

– А днем сдвоенное предсказание, – тяжко вздохнул Гарри, посмотрев в конец списка. Предсказание, вслед за зельями, было одним из его самых нелюбимых предметов. Профессор Трелони упорно предрекала смерть Гарри, что ему уже порядком надоело.

– А ты не можешь отказаться от нее, как я? – бодро спросила Гермиона, намазывая тост маслом. – Ты бы выбрал что-нибудь более разумное, типа нумерологии.

– Я смотрю, ты снова ешь, – заметил Рон, глядя, как Гермиона щедро добавляет джема к намазанному маслом тосту.

– Я нашла лучший способ отстаивать права эльфов, – с вызовом ответила Гермиона.

– Ну да… и к тому же проголодалась, – усмехнулся Рон.

Над ними послышался шорох многочисленных крыльев, и в открытые окна с утренней почтой влетело не меньше сотни сов. Гарри машинально поднял голову, но ни одного белого пера не промелькнуло в лавине серого и коричневого. Совы кружили над столами, высматри-вая адресатов писем и посылок. Большая рыже-коричневая сова слетела к Невиллу Долгопупсу и положила ему на колени пакет – Невилл вечно что-то забывал. На другом краю зала филин Драко Малфоя сел на его плечо с обычной, судя по всему, порцией конфет и печенья из дома. Стараясь не замечать переполнившего его разочарования, Гарри вернулся к своей овсянке. Может быть, что-то случилось с Буклей и Сириус даже не получил его письмо?

Он был поглощен этими мыслями всю дорогу по раскисшей от дождя тропинке, которая привела их к третьей оранжерее, но тут профессор Стебль отвлекла его, продемонстрировав классу самые уродливые растения, какие Гарри только приходилось видеть. На самом деле они выглядели скорее даже не как растения, а как гигантские черные слизни, вертикально торчащие из почвы. Каждый слегка извивался и был усеян множеством блестящих при-пухлостей, наполненных какой-то жидкостью.

– Бубонтюберы, – жизнерадостно сказала профессор Стебль. – Их нужно выжимать – будете собирать гной.

– Собирать что? – с отвращением переспросил Симус Финниган.

– Гной, Финниган, гной, – повторила профессор Стебль. – И учтите, он чрезвычайно ценен, так что постарайтесь не пролить ни капли. Собирать будете вот в эти бутылочки. И наденьте перчатки из драконьей шкуры – неразбавленный гной бубонтюбера способен причинить коже разные неприятности.

Выдавливание бубонтюберов оказалось делом неприятным, но, как ни странно, приносящим удовлетворение. Когда очередной пупырышек лопался, наружу выбрызгивалось немалое количество густой желтовато-зеленой жидкости с сильным запахом бензина. Они ак-куратно собирали ее в указанные профессором Стебль склянки, так что к концу занятия набралось несколько пинт.

– Мадам Помфри будет счастлива, – заметила профессор Стебль, затыкая пробкой последнюю бутылку. – Гной бубонтюбера – великолепное средство от самых тяжелых форм угреватости, так что студентам не надо будет прибегать ко всяким отчаянным способам, чтобы избавиться от угрей.

– Как бедняжка Элоиза Миджен, – тихо сказала Ханна Эббот из Пуффендуя. – Она свои попыталась свести заклятием.

– Глупышка, – покачала головой профессор Стебль. – Но мадам Помфри в конце концов прикрепила ей нос на место.

Удар колокола в замке, прокатившийся над сырыми полями, возвестил окончание урока, и класс разделился – пуффендуйцы отправились в замок, на трансфигурацию, а гриффиндорцы пошли в противоположном направлении – вниз по склону луга к маленькой бревенчатой хижине Хагрида на опушке Запретного леса.

Хагрид стоял возле своей избушки, держа за ошейник громадного черного волкодава Клыка. Перед ними на земле стояли несколько корзин, и Клык поскуливал и тянул ошейник, сгорая от желания поближе познакомиться с содержимым. Когда все подошли ближе, до их ушей донесся странный рокочущий шум, перемежающийся негромкими взрывами.

– Привет! – сказал Хагрид, улыбаясь Гарри, Рону и Гермионе. – Постоим, ну, то есть… ждем слизеринцев – им-то точно… ну, не захотят пропустить такое – соплохвосты!

– Кто-кто? – спросил Рон.

Хагрид в ответ лишь указал на корзины.

– Ф-е-е! – взвизгнула Лаванда Браун, отпрыгивая назад.

«Ф-е-е», на взгляд Гарри, было почти все, что можно сказать о соплохвостах. Они походили на уродливых, лишенных панциря омаров, омерзительно-бледных и скользких на вид, ноги их торчали из самых странных мест, а где голова, вообще было невозможно разобрать. В корзинах их было примерно по сотне, каждый дюймов шести в длину. Они ползали друг по другу и слепо стукались о стенки корзин; от них изрядно разило тухлой рыбой. Время от времени из конца тела какого-нибудь соплохвоста вылетали искры, и с негромким «пафф!» его бросало вперед на несколько дюймов.

– Они… ну, это… только что вылупились, – с гордостью сказал Хагрид. – Так что вы, того, словом, сможете вырастить их сами! Можем даже этот… проект насчет этого составить…

– А с какой стати мы должны хотеть выращивать их? – раздался холодный голос.

Это подошли слизеринцы, и говорил, естественно, Драко Малфой, а Крэбб и Гойл тут же понимающе загоготали при этих словах.

Хагрид был озадачен подобным вопросом.

– Я имею в виду, что они делают? – уточнил Малфой. – Зачем они нужны?

Хагрид даже приоткрыл рот, напряженно размышляя, и после затянувшейся паузы с нарочитой небрежностью произнес:

– Это… э-э-э… потом… на следующем уроке, Малфой. Сегодня вам их… ну., надо просто накормить. Ну, мы… нам… попробовать несколько других… словом, разных вещей… Я никогда их раньше… ну, дела не имел, и не уверен, как их… что у них пойдет… так что приготовил муравьиные яйца, и… эту… лягушачью печень… ну, и кусок ужа… просто их… дайте им всего понемногу.

– Так, сначала гной, теперь вот это, – проворчал Симус.

Лишь глубокая симпатия к Хагриду могла заставить Гарри, Рона и Гермиону набрать в горсти хлюпающую лягушачью печень и опустить в корзины, пытаясь соблазнить ею соплохвостов. Вдобавок Гарри был не в силах отогнать подозрения, что вся эта затея совершенно бессмысленна, поскольку у соплохвостов, очевидно, не было ртов.

– Ух ты! – закричал Дин Томас минут через десять. – Он меня шибанул!

Хагрид с беспокойством поспешил к нему.

– Он с того конца взрывается! – сердито сообщил Дин, показывая Хагриду ожог на руке.

– А, да… это такое случается, когда они… ну, взлетают, – кивнул Хагрид.

– Ой! – снова вскрикнула Лаванда Браун. – Ой, Хагрид, а что это за острая штука на нем?

– Ага, у некоторых… ну, из них… короче, есть жало, – с воодушевлением пояснил Хагрид (Лаванда поспешно выдернула руку из корзины). Думаю, это… в общем, самцы. У самок что-то на манер этих… присосок на животе… они вроде того… могут пить кровь.

– А, ну вот теперь-то я понял, зачем мы их выхаживаем, – желчно заметил Малфой. – Кому не хочется иметь домашнюю зверюшку, которая может обжигать, жалить и кусаться одновременно?

– Даже если они и не очень-то симпатичны, это вовсе не значит, что они бесполезны, – сердито возразила Гермиона. – Драконья кровь обладает удивительной магической силой, но ты ведь не станешь держать дракона у себя дома?

Гарри и Рон улыбнулись Хагриду, а тот украдкой ухмыльнулся в ответ сквозь косматую бороду. Уж кто-кто, а Гарри, Рон и Гермиона прекрасно знали, как их друг хотел домашнего дракона; им одним было известно, что в первый год их учебы у Хагрида жил недолго злобный норвежский горбатый дракон по имени Норберт. Просто Хагрид души не чаял в монстрах – и чем они смертельней, тем лучше.

– Что ж, по крайней мере, соплохвосты маленькие, – сказал Рон, когда они часом позже брели вверх по лугу обратно в замок на обед.

– Это сейчас, – хмуро отозвалась Гермиона. – Но как только Хагрид выяснит, что они едят, не сомневайся – быть им шести футов в длину.

– Ну, какое это имеет значение, если они, скажем, вырабатывают лекарство от морской болезни или что-то в этом роде? – хитро усмехнулся Рон.

– Ты отлично понимаешь, что я сказала это только затем, чтобы Малфой заткнулся, – отмахнулась Гермиона. – Но в сущности-то он прав. Лучше всего было бы передавить большинство из них, прежде чем они начнут бросаться на нас.

Усевшись за гриффиндорский стол, они отдали должное бараньим отбивным и картошке. Гермиона ела с такой скоростью, что Гарри и Рон уставились на нее.

– Э-э-э… это что, новый способ отстаивать права эльфов? – поинтересовался Рон. – Следующий ход – довести себя до рвоты?

– Нет, – ответила Гермиона со всем достоинством, какое только позволял набитый рот. – Я просто еще хочу успеть в библиотеку.

– Что? – Рон не поверил своим ушам. – Гермиона! Это же первый день учебы! Нам даже еще не задали домашнего задания!

Гермиона в ответ лишь пожала плечами и продолжала уминать еду так, словно три дня не ела, после чего вскочила и со словами «Увидимся за ужином!» умчалась прочь.

Когда колокол прозвонил к началу послеполуденных занятий, Гарри с Роном направились в Северную башню, где тесные каменные ступени вели на самый верх, а там по серебряной лесенке надо было пролезть через круглый люк в потолке, и тогда только можно было попасть в комнату, где обитала профессор Трелони.

Знакомый сладкий аромат, струящийся от огня в камине, достиг их ноздрей, едва они влезли наверх по стремянке. Как и всегда, окна были зашторены; круглый кабинет был погружен в тусклый красноватый сумрак, создаваемый множеством ламп, завешанных какими-то шарфами и шалями. Гарри и Рон пробрались через обитые ситцем стулья и пуфы, загромождавшие комнату, и сели за один маленький круглый стол.

– Добрый день, – Гарри даже подскочил – томный голос профессора Трелони раздался прямо за его спиной.

Необычайно худая женщина в громадных очках, делавших ее глаза несообразно большими для лица, профессор Трелони устремила на него тот трагический взгляд, который неизменно у нее появлялся, стоило ей завидеть Гарри. Как обычно, в свете камина на ней поблескивали бесчисленные бусы, цепочки и браслеты.

– Вы сегодня раньше других, мой дорогой, – печальным тоном обратилась она к нему. – В последнее время своим Внутренним Оком я вижу ваше храброе лицо покрытым тучами тревоги. И к сожалению, должна сказать, что ваше беспокойство небезосновательно. Вижу для вас грядут трудные времена, увы… очень трудные… Боюсь, то, что страшит вас, и в самом деле произойдет… и, возможно, гораздо раньше, чем вы думаете…

Ее голос понизился почти до шепота. Рон, глядя на Гарри, повращал глазами – тот в ответ изобразил каменное лицо. Профессор Трелони проскользнула мимо них и опустилась в просторное кресло с подголовником перед камином, лицом к классу. Лаванда Браун и Парвати Патил, страстные почитатели профессора Трелони, устроились на пуфах вплотную к ней.

– Дорогие мои, для нас настало время обратиться к звездам, – заговорила она. – Движение планет и таинственные предзнаменования они открывают лишь тем, кто сумел вникнуть в фигуры небесного танца. Человеческая судьба может быть прочитана в их пересекающихся лучах…

Тут мысли Гарри куда-то поплыли. Ароматический дым всегда действовал на него усыпляюще и одуряюще, а туманные речи профессора Трелони о предсказании судьбы и подавно никогда не увлекали. Но он никак не мог заставить себя не думать о ее словах – «Я боюсь, то, что страшит вас, и в самом деле произойдет…»

Нет, Гермиона права, подумал Гарри с раздражением, профессор Трелони и в самом деле старая обманщица. Ведь он решительно ничего не боялся в этот момент – ну, если не считать опасений, что Сириуса схватили… но что может знать профессор Трелони? После долгих размышлений он пришел к выводу, что все эти ее фирменные предсказания – не более чем случайные догадки, подкрепленные нагоняющими страх манерами.

Исключая, правда, тот раз в конце прошлого семестра – тогда она изрекла пророчество, что Волан-де-Морт воспрянет вновь… сам Дамблдор сказал, что, по его мнению, транс был непритворный, когда Гарри описал ему, как все было…

– Гарри! – позвал его Рон. – Что?

Он огляделся – на него смотрел весь класс. Гарри сел попрямее, – оказывается, он почти задремал, разморенный теплом и погруженный в свои мысли.

– Я только что говорила, мой дорогой, что вы, без сомнения, рождены под пагубным влиянием Сатурна, – произнесла профессор Трелони не без некоторой обиды в голосе, поскольку было очевидно, что он пропустил ее слова.

– Рожден под чем, прошу прощения? – переспросил Гарри.

– Сатурн, дорогой, планета Сатурн! – повторила профессор Трелони, явно задетая тем, что Гарри не был потрясен этим известием. – Я рассказывала, что Сатурн, несомненно, был в пике активности в момент вашего рождения… темные волосы… хрупкое сложение… трагические потери в самом начале жизненного пути… Думаю, что не ошибусь, если скажу, что вы родились в середине зимы?

– Нет, – ответил Гарри. – Я родился в июле.

Рон поспешил скрыть свой смех за приступом кашля. Полтора часа спустя каждый получил запутанную круговую карту неба и пытался расписать на ней положения планет на день своего рождения. Это была скучнейшая работа, требовавшая постоянно сверяться с таблицами времени и рассчитывать углы.

– У меня тут получается два Нептуна, – сказал Гарри через некоторое время, мрачно глядя на свой лист пергамента. – Такого не может быть, верно?

– А-а-а-а-ах, – прошелестел Рон, изображая таинственный шепот профессора Трелони. – Когда в небе появляются два Нептуна, мой милый, это верный знак, что рождается маленькая зануда в очках….

Симус и Дин, корпевшие рядом, громко захихикали, но все же не смогли заглушить взволнованный возглас Лаванды Браун:

– Ой, профессор, посмотрите! Мне кажется, у меня получилась неаспектированная планета! Ой, что бы это могло быть, профессор?

– Это Уран, моя дорогая, – сказала профессор Трелони, всматриваясь в карту.

– А могу я тоже взглянуть на Уран, Лаванда? – ехидно проворковал Рон.

К несчастью, профессор Трелони услышала его и, возможно, именно по этой причине в конце занятия задала им непомерное домашнее задание.

– Подробный анализ траекторий планет, влияющих на вас в наступающем месяце со ссылкой на ваш собственный гороскоп, – грозно приказала она тоном, больше похожим на речь профессора МакГонагалл, чем на ее привычное эфирное щебетание. – Все должно быть готово к следующему понедельнику, и никаких отговорок!

– Чертова старуха, несчастная летучая мышь! – со злостью говорил Рон, когда они вместе с другими студентами спускались в Большой зал на ужин. – Это же займет все выходные, это же…

– Что, много задали на дом? – оживленно поинтересовалась Гермиона, догоняя их. – А профессор Вектор нам вообще ничего не задала!

– Что ж, очень мило с ее стороны, – проворчал Рон угрюмо.

Они вошли в холл, где народ толпился у дверей в Большой зал. Друзья отошли в сторонку, и тут позади них раздался громкий голос:

– Уизли! Эй, Уизли!

Гарри, Рон и Гермиона оглянулись и увидели Малфоя, Крэбба и Гойла, чем-то страшно довольных.

– Что еще? – резко спросил Рон.

– Твой отец попал в газету, Уизли! – объявил Малфой, размахивая номером «Ежедневного Пророка» и стараясь, чтобы его услышало как можно больше народу. – Вот только послушай это: «ДАЛЬНЕЙШИЕ ПРОМАХИ МИНИСТЕРСТВА МАГИИ. Создается впечатление, что неприятности Министерства магии никак не закончатся, пишет специальный корреспондент Рита Скитер. Недавно критике подверглась бездарная организация массовых мероприятий на Чемпионате мира по квиддичу и упорная неспособность объяснить исчезновение одной из колдуний, сотрудницы спортивного отдела. И вот вчера Министерство оказалось втянуто в новый скандал – на сей раз благодаря выходкам Арнольда Уизли из Комиссии по борьбе с незаконным использованием изобретений маглов».

Тут Малфой поднял глаза:

– Прикинь, они даже его имя правильно написать не могли, как будто он полное ничтожество, а, Уизли?

Теперь слушали уже все, кто был в холле. Малфой эффектным жестом расправил газету и стал читать дальше:

– «Арнольд Уизли, два года назад оштрафованный за незаконное владение летающим автомобилем, вчера ввязался в драку с магловскими блюстителями закона (т. н. «полицейскими») из-за нескольких, весьма агрессивно настроенных мусорных баков. М-р Уизли, судя по всему, примчался на выручку Грозному Глазу Грюму престарелому экс-мракоборцу, уволившемуся из Министерства, когда он окончательно перестал видеть разницу между рукопожатием и нападением убийцы. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, явившись к м-ру Грюму в его строго охраняемый дом, м-р Уизли обнаружил, что м-р Грюм в который раз поднял ложную тревогу. В ходе дальнейших событий м-ру Уизли пришлось несколько раз прибегнуть к преобразованию памяти, прежде чем ему удалось скрыться от полицейских. При этом м-р Уизли отказался отвечать на вопросы «Ежедневного Пророка» о том, зачем ему потребовалось вовлекать Министерство в эту недостойную и чреватую скандалом историю». Тут и картинка есть, Уизли! – ликовал Малфой, развернув и подняв перед собой газету. – Фотография твоих родителей перед домом – если это можно назвать домом. Твоей мамаше не помешало бы немного сбросить вес, как считаешь?

Рона затрясло от бешенства. Все взгляды были устремлены на него.

– Иди-ка ты знаешь куда, Малфой? – сказал Гарри. – Пошли, Рон…

– Ах да, ты же был у них этим летом, я не ошибаюсь, Поттер? – продолжал веселиться Малфой. – Скажи-ка мне, его матушка на самом деле такая жирная или только на фотографии?

– А твоя мамаша, Малфой? – огрызнулся Гарри, вдвоем с Гермионой оттаскивая Рона за мантию, чтобы тот не набросился на Малфоя. – Такое впечатление, словно она только что унюхала кучу дерьма у себя под носом – скажи-ка, у нее всегда такой вид или это от того, что ты был рядом?

Бледное лицо Малфоя порозовело:

– Не смей оскорблять мою мать, Поттер!

– Тогда заткни свою грязную пасть! – отрезал Гарри и повернулся, чтобы уйти.

БАХ!

Несколько человек вскрикнули – Гарри ощутил, как белая вспышка обдала жаром его висок. Он сунул руку в мантию за волшебной палочкой, но, прежде чем успел коснуться ее пальцами, громыхнуло во второй раз, и по Вестибюлю прокатился рев:

– НУ УЖ НЕТ, ПАРЕНЬ!

Гарри круто обернулся. По мраморной лестнице, хромая, спускался профессор Грюм. В руке он держал волшебную палочку, направленную на белого хорька, дрожавшего на мощенном плитами полу как раз на том месте, где только что стоял Малфой.

В холле наступила гробовая тишина. Никто, кроме Грюма, не смел даже шелохнуться, а тот повернулся к Гарри – то есть на Гарри смотрел его нормальный глаз, а тот, другой, уставился куда-то внутрь.

– Он тебя задел? – прорычал Грюм. Голос у него был низкий и сиплый.

– Нет, – ответил Гарри. – Промазал.

– Оставь его! – рявкнул Грюм.

– Оставить кого? – растерянно спросил Гарри.

– Не ты – он! – Грюм ткнул большим пальцем через плечо, указывая на Крэбба, который попытался было поднять белого хорька с пола, но в страхе замер. Похоже, что Грюмов вращающийся глаз и впрямь был магическим и мог видеть сквозь затылок.

Грюм захромал по направлению к Крэббу, Гойлу и хорьку, который, испуганно пискнув, что было сил припустил ко входу в подземелье.

– Не думаю… – пророкотал Грюм, вновь направляя на хорька волшебную палочку. Тот взлетел в воздух футов на десять, потом звучно шлепнулся об пол и снова подскочил вверх.

– Мне не нравятся люди, которые нападают на противника со спины, – рычал Грюм, а скулящего от боли хорька подбрасывало все выше и выше. – Гнусный, трусливый, подлый поступок…

Хорька швыряло в воздухе, его лапы и хвост беспомощно болтались.

– Никогда-больше-так-не-делай, – говорил Грюм, произнося каждое слово, как только хорек ударялся об пол и опять взмывал вверх.

– Профессор Грюм! – прозвучал возмущенный голос.

По мраморной лестнице спускалась профессор МакГонагалл с громадной стопкой книг в руках.

– Привет, профессор МакГонагалл, – спокойно сказал Грюм, заставляя хорька подскакивать все выше.

– Что… что это вы делаете? – спросила профессор МакГонагалл, следуя взглядом за взлетающим все выше хорьком.

– Учу, – ответил Грюм.

– Учи… Грюм, это что, студент? – вскрикнула профессор МакГонагалл, и книги посыпались у нее из рук.

– Нуда, – ответил Грюм.

– Быть не может! – ахнула профессор МакГонагалл, бросаясь вниз по ступеням и доставая волшебную палочку. Через секунду на месте хорька с треском появился Драко Малфой – он кучей лежал на полу, его роскошные белые волосы упали на ставшее ярко-красным лицо. Пошатываясь, он поднялся на ноги.

– Грюм, мы никогда не используем трансфигурацию как наказание! – сказала профессор МакГонагалл слегка севшим голосом. – Профессор Дамблдор вам наверняка об этом говорил!

– Да, кажется, он упоминал об этом, – кивнул Грюм, безмятежно почесывая подбородок. – Но я подумал, что хорошая встряска…

– Мы оставляем после уроков! Или сообщаем декану факультета, где учится нарушитель!

– Пожалуй, я это сделаю, – согласился Грюм, с острой неприязнью покосившись на Малфоя.

Драко, чьи белесые глаза все еще были полны слез от боли и унижения, злобно посмотрел на Грюма, пробормотав неразборчиво что-то о своем отце.

– Да ну? – спокойно заметил Грюм и, хромая, сделал два шага вперед. Тупое клацанье его деревянной ноги отозвалось по холлу. – Что же, я давно знаю твоего отца, парень… скажи ему, что Грюм как следует присмотрит за его сыном… передай ему это от меня… кстати, это Снегг будет твой декан?

– Да, – с негодованием ответил Малфой.

– Еще один старый знакомый, – прохрипел Грюм. – Мечтал я побеседовать со стариной Снеггом… Пойдем-ка, ты… – Он ухватил Малфоя за плечо и повлек его ко входу в подвал.

Профессор МакГонагалл несколько мгновений обеспокоенно смотрела им вслед, потом взмахнула волшебной палочкой, заставив упавшие книги снова подняться в воздух и вернуться к ней в руки.

– Ничего мне не говорите, – приказал Рон, когда несколько минут спустя они сели за гриффиндорский стол. Со всех сторон доносились взволнованные разговоры о том, что сейчас произошло.

– Это почему же? – удивилась Гермиона.

– Потому что я хочу навеки сохранить это в моей памяти, – ответил Рон, закрыв глаза с блаженным выражением на лице. – Только у нас – Драко Малфой, поразительный прыгающий хорек…

Гарри с Гермионой засмеялись, и Гермиона принялась раскладывать по тарелкам говядину, приготовленную в горшочках.

– Вообще-то он мог по-настоящему зашибить Малфоя, – сказала она. – На самом деле хорошо, что профессор МакГонагалл его остановила.

– Гермиона! – с гневом воскликнул Рон, сердито открывая глаза. – Ты портишь самый счастливый момент моей жизни!

Гермиона нетерпеливо фыркнула и вновь на предельной скорости стала поглощать еду.

– Только не говори мне, что вечером опять собираешься в библиотеку! – хмыкнул Гарри, глядя на нее.

– Еще как собираюсь, – пробормотала Гермиона с полным ртом. – Масса дел.

– Но ты же сказала, что профессор Вектор…

– Это не домашнее задание, – ответила она, в пять минут очистила тарелку и была такова.

Не успела Гермиона отойти, как на ее место бухнулся Фред Уизли, глаза его горели восхищением:

– Грюм! Вот это да!

– Супер! – заявил Джордж, усаживаясь напротив Фреда.

– Фантастика! – согласился Ли Джордан, лучший друг близнецов, проскользнув на место рядом с Джорджем. – У нас был сегодня его урок, – пояснил он Гарри и Рону.

– Ну и как? – с неподдельным интересом спросил Гарри.

Фред, Джордж и Ли обменялись многозначительными взглядами.

– Таких уроков еще не бывало, – признал Фред.

– Он знает, старик, – добавил Ли.

– Знает что? – Рон даже наклонился вперед.

– Знает, каково это – быть в самом пекле и делать дело, – с чувством произнес Джордж.

– Какое дело? – не понял Гарри.

– Сражаться с Темными Искусствами, – сказал Фред.

– Он их все повидал, – кивнул Джордж.

– Короче, потрясный дед, – заключил Ли.

Рон немедленно полез в портфель за расписанием.

– У нас он только в четверг! – разочарованно вздохнул он.