Текст книги "Гарри Поттер и Принц-полукровка"

Автор книги: Джоан Роулинг

Соавторы: Джоан Кэтлин Роулинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 4. Гораций Слизнорт

Последние несколько дней Гарри ни на минуту не переставал отчаянно надеяться, что Дамблдор на самом деле придет и заберет его, но теперь, когда он шел рядом с Дамблдором по Тисовой улице, ему вдруг стало неловко. Он никогда еще не разговаривал с Дамблдором вот так запросто, за пределами школы. Всегда между ними был директорский стол. К тому же в голову лезли воспоминания об их последней встрече, еще больше смущая Гарри, – в тот раз он страшно раскричался, не говоря уже о том, Что пытался расколошматить самые ценные приборы в кабинете Дамблдора.

Но Дамблдор вел себя как ни в чем не бывало.

– Держи волшебную палочку наготове, Гарри, – бодро посоветовал он.

– А я думал, мне нельзя колдовать, когда я не в школе, сэр.

– Если на нас нападут, – сказал Дамблдор, – разрешаю тебе применить любое контрзаклятие, какое придет в голову. Впрочем, не стоит волноваться, не думаю, чтобы кто-нибудь стал нападать на тебя сегодня.

– Почему, сэр?

– Ты со мной, – просто ответил Дамблдор. Он неожиданно остановился на углу Тисовой улицы.

– Ты, конечно, еще не сдавал на права по трансгрессии? – спросил Дамблдор.

– Нет, – ответил Гарри. – Вроде для этого надо быть совершеннолетним?

– Верно, – сказал Дамблдор. – Значит, тебе нужно будет очень крепко держаться за мою руку. За левую, пожалуйста – как ты заметил, правая рука у меня сейчас не совсем здорова.

Гарри ухватился за протянутую руку Дамблдора.

– Очень хорошо, – сказал Дамблдор. – Ну, вперед.

Гарри почувствовал, что рука Дамблдора выскальзывает у него из пальцев, и вцепился в нее изо всех сил. В следующий миг в глазах у него потемнело, его сдавило со всех сторон сразу, он не мог вздохнуть – грудь как будто стиснули железные обручи, глаза словно вдавило внутрь черепа, барабанные перепонки прогибались, и вдруг…

Он жадно глотнул холодный ночной воздух и открыл слезящиеся глаза. У него было такое чувство, будто его пропихнули через очень тугой резиновый шланг. Только через несколько секунд Гарри заметил, что Тисовая улица исчезла. Они с Дамблдором оказались на безлюдной деревенской площади, в центре которой стоял старый военный памятник и несколько скамеек. Гарри запоздало сообразил, что только что трансгрессировал в первый раз в жизни.

– Как ты? – заботливо спросил Дамблдор. – К этому ощущению нужно привыкнуть.

– Нормально, – ответил Гарри, потирая уши, которые, судя по всему, с большой неохотой покинули Тисовую улицу. – Но на метле все-таки лучше.

Дамблдор улыбнулся, плотнее стянул дорожный плащ у горла и сказал:

– Сюда.

Он быстрым шагом двинулся вперед, мимо пустого трактира и нескольких домов. Часы на деревенской церкви показывали около полуночи.

– Так скажи мне, Гарри, – проговорил Дамблдор. – Твой шрам… Он у тебя болел хоть раз?

Гарри машинально поднял руку ко лбу и потер отметину в виде молнии.

– Нет, – сказал он. – Я даже удивлялся, почему это. Думал, он теперь все время будет огнем гореть, раз Волан-де-Морт снова набрал такую силу.

Гарри посмотрел на Дамблдора снизу вверх и увидел, что лицо у него довольное.

– А я, напротив, думал иначе, – сказал Дамблдор. – Лорд Волан-де-Морт наконец понял, что у тебя появилась опасная возможность проникать в его мысли и чувства. По-видимому, он закрылся от тебя при помощи окклюменции.

– Я-то не жалуюсь, – сказал Гарри. Ему стало намного легче жить без тревожных снов и внезапных соприкосновений с эмоциями Волан-де-Морта.

Они завернули за угол, миновали телефонную будку и автобусную остановку. Гарри снова искоса взглянул на Дамблдора.

– Профессор!

– Да, Гарри?

– Где мы сейчас?

– Мы с тобой, Гарри, находимся в очаровательной деревушке Бадли-Бэббертон.

– А что мы здесь делаем?

– Ах да, конечно, я же тебе не сказал, – проговорил Дамблдор. – Так вот, я уже потерял счет, сколько раз я произносил эту фразу за последние годы, но у нас опять не хватает одного преподавателя. Мы здесь для того, чтобы уговорить одного моего бывшего коллегу нарушить свое уединение и вернуться в Хогвартс.

– А я чем тут могу помочь, сэр?

– О, я думаю, ты как-нибудь пригодишься, – туманно ответил Дамблдор. – Сейчас налево, Гарри.

Они свернули в узкую крутую улочку. Окна во всех домах были темными. Здесь тоже чувствовался странный, пробирающий до костей холод, который уже две недели как поселился на Тисовой улице. Гарри подумал о дементорах, оглянулся через плечо и покрепче сжал в кармане волшебную палочку.

– Профессор, а почему мы не могли просто трансгрессировать прямо в дом к вашему коллеге?

– Потому что это было бы так же невежливо, как выломать парадную дверь, – сказал Дамблдор. – Правила этикета требуют, чтобы мы давали возможность другим волшебникам не впустить нас в дом. Кроме того, жилища волшебников, как правило, магически защищены от нежелательной трансгрессии. К примеру, в Хогвартсе…

– Невозможно трансгрессировать в пределах замка и прилегающей территории, – быстро продекламировал Гарри. – Мне говорила Гермиона Грейнджер.

– И она совершенно права. Еще раз налево.

Церковные часы у них за спиной пробили полночь. Гарри было непонятно, почему Дамблдор не считает невежливым являться к своему бывшему коллеге в столь поздний час, но, раз уж разговор наладился, ему хотелось задать более важные вопросы.

– Сэр, я читал в «Ежедневном пророке», что Фаджа уволили…

– Верно, – ответил Дамблдор, сворачивая в переулок, круто поднимающийся в гору. – Как ты, несомненно, прочел там же, ему на смену назначен Руфус Скримджер, который прежде руководил Управлением мракоборцев.

– А он… Как вы думаете, он хороший министр? – спросил Гарри.

– Интересный вопрос, – промолвил Дамблдор. – Он, конечно, человек способный. Более решительная и сильная личность, чем Корнелиус.

– Да, но я имел в виду…

– Я понимаю, что ты имел в виду. Руфус – человек действия, большую часть своей жизни он провел, сражаясь с темными волшебниками, и потому не станет недооценивать лорда Волан-де-Морта.

Гарри ждал продолжения, но Дамблдор ничего не сказал о своих разногласиях со Скримджером, упоминавшихся в «Ежедневном пророке», а у Гарри не хватило духу расспрашивать дальше, поэтому он заговорил о другом.

– И еще, сэр… я читал про мадам Боунс…

– Да, – тихо ответил Дамблдор. – Ужасная потеря. Она была замечательная волшебница. По-моему, нам сюда… Ох!

Забывшись, он указал направление раненой рукой.

– Профессор, а что случилось с вашей…

– Некогда сейчас объяснять, – сказал Дамблдор. – Это такая захватывающая история, не хочется рассказывать ее наспех.

Он улыбнулся Гарри, и тот понял, что это был не выговор и что ему позволено спрашивать еще.

– Сэр, мне прислали с совой брошюру Министерства магии, насчет того, какие меры принимать на случай нападения Пожирателей смерти…

– Я тоже получил такую брошюру, – сказал Дамблдор, продолжая улыбаться. – Ты нашел в ней что-нибудь полезное?

– Да не особенно.

– Я так и подумал. Ты, например, не спросил меня, какое мое любимое варенье, чтобы убедиться, что я в самом деле профессор Дамблдор, а не обманщик под его личиной.

– Я не… – Гарри запнулся, не зная, следует ли принимать всерьез упрек Дамблдора.

– На будущее имей в виду, Гарри, – малиновое… Хотя, конечно, будь я Пожирателем смерти, я бы заранее выяснил, какое варенье мне больше нравится.

– Понятно, – сказал Гарри. – Так вот, про эту брошюру. Там что-то говорилось о каких-то инферналах. Кто это такие? В брошюрке было не очень понятно.

– Это трупы, – спокойно ответил Дамблдор. – Мертвецы, которых заколдовал темный волшебник и заставил служить себе. Впрочем, инферналов давно уже никто не видел – с тех самых пор, как Волан-де-Морт в прошлый раз пришел к власти. Он-то, само собой, перебил достаточно народу, чтобы набрать целую армию инферналов. Вот, Гарри, мы пришли.

Они приближались к аккуратному каменному домику, окруженному садом. Кошмарные инферналы не шли у Гарри из головы, он ничего не замечал вокруг, но возле калитки Дамблдор резко остановился, и Гарри чуть не налетел на него.

– Вот те на! Боже мой, боже мой, боже мой…

Гарри посмотрел вдоль ухоженной садовой дорожки, и у него сжалось сердце. Входная дверь висела на одной петле.

Дамблдор оглянулся по сторонам: улица была совершенно пустынна.

– Волшебную палочку на изготовку и следуй за мной, Гарри, – сказал он тихо.

Толкнув калитку, Дамблдор быстро и бесшумно двинулся по дорожке к дому. Гарри не отставал от него ни на шаг. Дамблдор медленно приоткрыл дверь, держа перед собой волшебную палочку.

– Люмос!

На острие волшебной палочки зажегся огонек, осветив тесную прихожую. Слева виднелась еще одна полуоткрытая дверь. Подняв над головой светящуюся волшебную палочку, Дамблдор вошел в гостиную, Гарри – за ним.

Перед ними открылась картина полного разгрома: прямо у их ног лежали разбитые напольные часы с треснувшим циферблатом; маятник валялся чуть в стороне, словно меч, выпавший из руки воина; пианино рухнуло набок, рассыпав клавиши по всему полу; рядом поблескивали осколки оборвавшейся люстры; из распоротых диванных подушек высыпа-лись перья. Все было, словно пылью, усыпано мелкими осколками стекла и фарфора. Дамблдор поднял волшебную палочку повыше, ее свет упал на стены, забрызганные чем-то липким, темно-красным. Гарри тихо охнул, и Дамблдор оглянулся.

– Малоприятное зрелище, – печально заметил он. – Да, здесь произошло нечто ужасное.

Дамблдор осторожно прошел на середину комнаты, осматривая обломки у себя под ногами. Гарри шел за ним, озираясь по сторонам, немного страшась того, что могло обнаружиться за разломанным пианино или перевернутым диваном, но мертвого тела нигде не было видно.

– Может быть, они сражались, и… и его утащили силой, профессор? – предположил Гарри, стараясь не задумываться о том, какими должны были быть раны, чтобы брызги долетали до половины стены.

– Едва ли, – тихо ответил Дамблдор, заглядывая за опрокинутое мягкое кресло.

– Вы думаете, он…

– Все еще где-то здесь? Да.

И вдруг без всякого предупреждения Дамблдор нагнулся и ткнул волшебной палочкой в пухлое сиденье кресла.

– Ой-ой! – взвизгнуло кресло.

– Добрый вечер, Гораций, – сказал Дамблдор, выпрямляясь.

У Гарри отвисла челюсть. Там, где всего секунду назад лежало кресло, скорчился невероятно толстый лысый старик. Он потирал себе живот и обиженно косился на Дамблдора слезящимися глазками.

– Совсем не обязательно было тыкать с такой силой, – проворчал он, тяжело поднимаясь на ноги. – Больно ведь!

Свет от волшебной палочки искрился на его блестящей лысине, выпученных глазах, пышных серебристых усах, как у моржа, и полированных пуговицах темно-бордовой бархатной домашней куртки, надетой поверх сиреневой шелковой пижамы. Его макушка едва доставала Дамблдору до подбородка.

– Как ты догадался? – буркнул толстяк, распрямившись и все еще потирая живот. Он держался удивительно хладнокровно для человека, которого только что разоблачили, когда он прикидывался креслом.

– Мой дорогой Гораций, – усмехнулся Дамблдор, – если бы тебя на самом деле навестили Пожиратели смерти, над домом была бы Черная Метка.

Толстый волшебник хлопнул себя пухлой рукой по обширному лбу.

– Черная Метка, – пробормотал он. – Чувствовал ведь: что-то я упустил… Ну что ж! Все равно времени бы не хватило. Я и так едва успел навести последний лоск на свою обивку, когда ты вошел в комнату.

Он так тяжело вздохнул, что кончики моржовых усов затрепетали.

– Помочь тебе с уборкой? – вежливо предложил Дамблдор.

– Да, пожалуйста.

Они встали спиной к спине – высокий, худой и низенький, круглый волшебники – и одновременно плавно взмахнули волшебными палочками.

Мебель разлетелась по местам, осколки безделушек мгновенно собрались вместе, перья вернулись в подушки, порванные книги починились и расставились по полкам, масляные светильники взмыли в воздух, приземлились на столики по углам и снова зажглись, фотографии в блестящих серебряных рамках стайкой пронеслись через всю комнату и утвердились на письменном столе, целенькие и чистенькие, все дырки, трещины и прорехи закрылись, и обои на стенах очистились.

– Кстати, что это была за кровь? – громко поинтересовался Дамблдор, перекрывая звон восстановленных напольных часов.

– По стенам? Драконья! – прокричал волшебник по имени Гораций.

В ту же минуту люстра с оглушительным скрежетом и звяканьем снова привинтилась к потолку.

Пианино со стуком встало на место, и наступила тишина.

– Да, драконья, – повторил волшебник тоном легкой светской беседы. – Последний флакончик, а цены в последнее время взлетели до небес. Впрочем, ее еще можно будет использовать.

Он вперевалочку подошел к серванту, взял стоявший на нем стеклянный пузырек с густой жидкостью и посмотрел на просвет.

– Хм-м… Запылилась немножко.

Он снова поставил флакон на сервант и вздохнул. Тут его взгляд упал на Гарри.

– Ого! – Большие круглые глаза мгновенно нацелились на лоб Гарри со шрамом в виде молнии. – Ого!

– Это, – представил Дамблдор, шагнув вперед, – Гарри Поттер. Гарри, это мой старинный друг и коллега, Гораций Слизнорт.

Слизнорт пронзительно взглянул на Дамблдора.

– Так вот как ты намеревался меня убедить, а? Ну так вот, Альбус, мой ответ: нет.

Он прошел мимо Гарри, отпихнув его с дороги с решительным лицом человека, пытающегося одолеть искушение.

– По крайней мере, выпить нам предложат? – спросил Дамблдор. – Ради старого знакомства?

Слизнорт заколебался.

– Ну хорошо, по глоточку, – сказал он неприветливо.

Дамблдор улыбнулся Гарри и подтолкнул его к креслу, очень похожему на то, которое только что так ловко изображал Слизнорт. Кресло стояло возле очага, где теперь Снова пылал огонь, а рядом ярко горела масляная лампа. Гарри сел с отчетливым впечатлением, что Дамблдору для чего-то нужно, чтобы он был на виду. И конечно, когда Слизнорт, возивший-ся с графинами и бокалами, снова обернулся лицом к комнате, взгляд его немедленно упал на Гарри.

– Хмф, – произнес он и быстро отвел глаза, словно боялся, что они заболят. – Вот, прошу…

Он подал бокал Дамблдору, усевшемуся без приглашения, сунул поднос в руки Гарри, а сам погрузился в подушки починенного дивана и в неприязненное молчание. Ножки у него были такие коротенькие, что не доставали до полу.

– И как же ты поживаешь, Гораций? – спросил Дамблдор.

– Не очень хорошо, – сразу же ответил Слизнорт. – Легкие никуда не годятся. Хрипы. И к тому же ревматизм. Хожу с трудом. Что делать, возраст. Постарел я. Устал.

– Однако ты, должно быть, двигался довольно резво, чтобы подготовить нам такой любезный прием за столь короткое время, – заметил Дамблдор. – Вряд ли ты узнал о нашем приходе больше чем за три минуты.

В голосе Слизнорта прозвучали одновременно досада и гордость:

– Две. Я принимал ванну, не услышал, когда сработало заклинание от непрошеных гостей. Тем не менее, – прибавил он строго, будто спохватившись, – факт остается фактом: я старый человек, Альбус. Усталый старик, который заработал себе право на спокойную жизнь и некоторые элементарные удобства.

«Вот уж что у него точно есть», – подумал Гарри, оглядывая комнату. Она была душная и слишком тесно заставленная, но никто не мог бы назвать ее недостаточно удобной. Здесь были мягкие кресла, скамеечки для ног, напитки и книги, коробки шоколадных конфет и пухлые диванные подушки. Если бы Гарри не знал, кто здесь живет, представил бы, что это богатая и капризная старая леди.

– Ты моложе меня, Гораций, – заметил Дамблдор.

– Так, может, тебе и самому стоит подумать о заслуженном отдыхе, – напрямик высказался Слизнорт. Его светлые, выпуклые, как крыжовник, глаза обратились к поврежденной руке Дамблдора. – Я смотрю, реакция уже не та.

– Ты совершенно прав, – спокойно ответил Дамблдор и поддернул рукав, открывая кончики обгорелых, почерневших пальцев. От этого зрелища у Гарри по спине побежали мурашки. – Я, безусловно, уже не так быстр, как раньше. Но, с другой стороны…

Он пожал плечами и развел руки в стороны, как бы говоря, что старость имеет свои преимущества, и Гарри вдруг заметил на его здоровой руке кольцо, какого никогда прежде не видел у Дамблдора: большой, довольно грубо сделанный перстень из металла, по виду похожего на золото, с большим черным камнем, треснувшим посередине. Взгляд Слизнорта тоже на мгновение задержался на кольце, и Гарри увидел, как на его широком лбу появилась и тут же исчезла крохотная морщинка.

– Так как же, Гораций, все эти предосторожности на случай незваных гостей… От кого ты все-таки прячешься – от Пожирателей смерти или от меня? – спросил Дамблдор.

– Да зачем нужен Пожирателям смерти такой жалкий, измученный жизнью старикашка, как я? – воскликнул Слизнорт.

– Полагаю, для того, чтобы обратить твои весьма немалые таланты на запугивание, пытки и убийства, – ответил Дамблдор. – Или ты хочешь сказать, что они еще не приходили вербовать тебя?

Слизнорт со злостью посмотрел на Дамблдора, потом пробормотал:

– Я не дал им такой возможности. Я уже целый год в бегах. Не задерживаюсь на одном месте дольше недели. Перебираюсь из одного магловского дома в другой… Владельцы этого жилья проводят отпуск на Канарах. Здесь очень приятно, жаль будет уезжать. Все до смешного просто, если знаешь как. Одно простенькое Замораживающее заклинаньице на эту нелепую сигнализацию от воров, которой маглы пользуются вместо вредноскопов, да позаботиться, чтобы соседи не заметили, когда будешь перевозить пианино.

– Ловко придумано, – сказал Дамблдор. – Только, пожалуй, немного утомительно для измученного старикашки, который ищет тишины и покоя. А вот если бы ты вернулся в Хогвартс…

– Только не говори мне, что в этой треклятой школе у меня будет спокойная жизнь! Не сотрясай понапрасну воздух, Альбус! Может быть, я и скрываюсь, однако до меня доходили разные слухи после того, как от вас ушла Долорес Амбридж! Если так у вас теперь обращаются с учителями…

– Профессор Амбридж не поладила с табуном кентавров, – сказал Дамблдор. – Вряд ли у тебя, Гораций, хватило бы ума явиться в Запретный лес и обозвать толпу разъяренных кентавров «мерзкими полукровками».

– Так вот, значит, как было дело! – воскликнул Слизнорт. – Что за идиотка! Она мне никогда не нравилась.

Гарри не сдержал смешок. Дамблдор и Слизнорт разом поглядели на него.

– Извините, – быстро сказал Гарри. – Просто мне она тоже не понравилась.

Дамблдор внезапно встал.

– Уже уходите? – обрадовался Слизнорт.

– Нет, я хотел воспользоваться здешним туалетом, если можно, – сказал Дамблдор.

– А, – сказал Слизнорт, явно разочарованный. – Вторая дверь налево по коридору.

Дамблдор вышел из комнаты. Дверь за ним закрылась, и наступила тишина. Через пару минут Слизнорт поднялся на ноги, явно не зная, чем себя занять. Он исподтишка взглянул на Гарри, затем подошел к камину и повернулся спиной к огню, грея свою обширную заднюю часть.

– Не воображай, будто я не знаю, зачем он тебя сюда притащил, – сказал Слизнорт ни с того ни с сего.

Гарри молча смотрел на него. Водянистые глазки Слизнорта вновь скользнули по шраму Гарри, на этот раз не оставив без внимания и все лицо.

– Ты очень похож на отца.

– Да, мне говорили, – сказал Гарри.

– Только не глаза. Глаза у тебя…

– Мамины, ага. – Гарри так часто это слышал, что ему уже начало слегка надоедать.

– Хмф. Да, ну-ну. Безусловно, учителям не полагается заводить любимчиков, но она была одной из моих любимых учениц. Твоя мама, – пояснил Слизнорт в ответ на вопросительный взгляд Гарри, – Лили Эванс. Очень способная. И такая живая, веселая, знаешь ли. Прелестная девочка. Помню, я ей все говорил, что ей бы лучше было учиться на моем факультете. Она еще каждый раз так дерзко мне отвечала…

– А какой был ваш факультет?

– Я был деканом Слизерина, – сказал Слизнорт. – Ну, ну, ну, – поспешно прибавил он, заметив выражение лица Гарри, и погрозил ему пухлым пальцем, – только не надо ставить это мне в вину. Ты-то, надо думать, гриффиндорец, как и твоя мама? Да, такие особенности, как правило, передаются по наследству. Хоть и не всегда. Не слыхал про Сириуса Блэка? Должен был слышать, о нем уж года два постоянно пишут в газетах. Он недавно погиб…

Как будто невидимая рука скрутила внутренности Гарри.

– Так вот, они с твоим отцом были большие приятели, когда учились в школе. Все Блэки были на моем факультете, а Сириус оказался в Гриффиндоре! А жаль, он был талантливый мальчик. Позже у меня учился его брат, Регулус, но мне хотелось бы их всех собрать у себя.

Он говорил, словно азартный коллекционер, у которого на аукционе из-под носа увели редкий экспонат. Видимо, с головой уйдя в воспоминания, он отрешенно созерцал противоположную стену, рассеянно поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, чтобы спина равномерно прогревалась.

– Твоя-то мама была магловского происхождения. Я ушам своим не поверил, когда узнал об этом. Она так блестяще училась, я был уверен, что она из чистокровных волшебников.

– Моя лучшая подруга – из семьи маглов, – сказал Гарри, – и учится лучше всех на нашем курсе.

– Иногда это случается. Забавно, правда? – сказал Слизнорт.

– Не очень, – холодно ответил Гарри. Слизнорт удивленно посмотрел на него.

– Не думай, что я человек с предрассудками! – воскликнул он. – Нет, нет, нет! Я ведь только что сказал, что твоя мама была одной из моих самых любимых учениц за все эти годы! Был еще Дирк Крессвелл, на год младше нее, он теперь начальник Управления по связям с гоблинами, тоже из магловской семьи, необычайно одаренный юноша и до сих пор снабжает меня из первых рук весьма ценными сведениями о том, что делается в банке «Гринготтс»!

Он пару раз приподнялся на цыпочки с самодовольной улыбкой и указал на блестящие рамки с фотографиями на комоде; на каждой фотографии виднелись несколько крошечных движущихся фигурок.

– Все это мои бывшие ученики, и все фотографии с подписями. Обрати внимание, вот это Варнава Кафф, главный редактор «Ежедневного пророка», он всегда интересуется моим мнением о последних новостях. А это – Амброзиус Флюм, владелец «Сладкого королевства», непременно присылает целую корзину сладостей на день рождения, и все по-тому, что я ему устроил знакомство с Цицероном Харкиссом, который первым взял его на работу! А в заднем ряду, если вытянешь шею, ты сможешь увидеть Гвеног Джонс – она, как всем известно, капитан команды «Холихедские гарпии». Многие удивляются, что я в дружеских отношениях с «Гарпиями» и в любой момент могу получить бесплатные билеты на их матч!

Эта мысль, по-видимому, привела его в отличное настроение.

– Все эти люди присылают вам разные вещи – значит, они знают, как вас можно найти? – спросил Гарри, невольно удивившись, как это Пожиратели смерти до сих пор не выследили Слизнорта, если корзины конфет, билеты на квиддич и гости, жаждущие совета, так легко находят к нему дорогу.

Улыбка исчезла с лица Слизнорта так же быстро, как брызги крови со стен его комнаты.

– Разумеется, нет, – сказал он, глядя на Гарри сверху вниз. – Я уже год ни с кем не общаюсь.

Похоже, он и сам поразился собственным словам. На мгновение вид у Слизнорта стал довольно-таки расстроенный. Потом он пожал плечами:

– Что делать… В такие времена благоразумные волшебники стараются не высовываться. Дамблдору хорошо говорить, но для меня сейчас поступить преподавателем в Хогвартс – все равно что публично объявить о своем союзе с Орденом Феникса! В Ордене, безусловно, прекрасные люди, отважные, благородные и так далее, но меня лично не устраи-вает их уровень смертности…

– Совсем необязательно вступать в Орден, чтобы преподавать в Хогвартсе, – сказал Гарри. Ему не до конца удалось сдержать насмешливую нотку в голосе; трудно было посочувствовать изнеженному Слизнорту когда ему вспомнилось, как Сириус жил в пещере и питался крысами. – Большинство учителей не состоят в Ордене, и никого из них пока не убили – ну, если только не считать Квиррелла, но ему так и надо, ведь он сотрудничал с Волан-де-Мортом.

Гарри был совершенно уверен, что Слизнорт – один из тех волшебников, кто не в состоянии спокойно слышать имя Волан-де-Морта, и действительно, Слизнорт весь передернулся и протестующе пискнул, но Гарри не стал обращать на это внимания.

– По-моему, в Хогвартсе гораздо безопаснее, чем в других местах, пока директор там Дамблдор. Говорят, он единственный волшебник, которого боялся Волан-де-Морт, правда? – продолжал свое Гарри.

Слизнорт отрешенно устремил взгляд в пространство. По-видимому, он обдумывал слова Гарри.

– Что ж, это верно, Тот-Кого-Нельзя-Называть никогда не стремился сразиться с Дамблдором, – неохотно пробормотал он. – И, пожалуй, вполне можно предположить, что, поскольку я не присоединился к Пожирателям смерти, Тот-Кого-Нельзя-Называть вряд ли числит меня среди своих друзей… А в этом случае, пожалуй, я и в самом деле был бы в большей безопасности поблизости от Альбуса… Не стану скрывать, смерть Амелии Боунс потрясла меня… Если уж она, при ее-то связях в Министерстве, при ее возможностях защиты…

Тут в комнату вернулся Дамблдор. Слизнорт вздрогнул, как будто совсем позабыл о его присутствии в доме.

– Ах, это ты, Альбус, – проговорил он. – Долго же ты, однако. Расстройство желудка?

– Нет, просто я читал магловские журналы, – сказал Дамблдор. – Обожаю схемы для вязания. Ну что ж, Гарри, мы с тобой уже достаточно долго злоупотребляем гостеприимством Горация, пора и честь знать.

Гарри с готовностью вскочил на ноги. Слизнорт слегка растерялся:

– Уже уходите?

– Да, уходим. Я всегда умел вовремя признать свое поражение.

– Поражение?

Слизнорт страшно разволновался. Он сцепил руки, завертел толстыми большими пальцами, заерзал, глядя, как Дамблдор закутывается в свой дорожный плащ, а Гарри застегивает молнию на куртке.

– Итак, очень жаль, что ты не хочешь работать у нас, Гораций, – сказал Дамблдор и помахал на прощание здоровой рукой. – В Хогвартсе были бы рады твоему возвращению. Если захочешь как-нибудь нас навестить, всегда будешь дорогим гостем, несмотря на повышенные меры безопасности…

– Да, да… спасибо за приглашение… вот и я говорю…

– Стало быть, до свидания!

– Пока, – сказал Гарри.

Они были уже у выхода на улицу, когда сзади послышался крик.

– Ну хорошо, хорошо, я согласен! Дамблдор обернулся. Запыхавшийся Слизнорт стоял в дверях гостиной.

– Ты согласен вернуться на работу?

– Да, да, – раздраженно ответил Слизнорт. – Я, должно быть, с ума сошел, но – да, я согласен.

– Чудесно! – просиял Дамблдор. – В таком случае, Гораций, до встречи первого сентября!

– Да уж, до встречи, – буркнул Слизнорт. Когда они шли по садовой дорожке, им вслед несся голос Горация:

– Но смотри, Дамблдор, я потребую прибавки! Дамблдор тихонько хмыкнул. Садовая калитка захлопнулась за ними, и они пустились в обратный путь вниз по темным переулкам среди клубящегося тумана.

– Молодец, Гарри, – сказал Дамблдор.

– Да я ничего не сделал, – удивился Гарри.

– Да нет, сделал. Ты показал Горацию, насколько для него выгодно вернуться в Хогвартс. Он тебе понравился?

– Ну-у…

Гарри и сам не знал, понравился ему Слизнорт или не понравился. Пожалуй, он довольно симпатичный, но какой-то уж очень самовлюбленный и еще, что бы он там ни говорил, слишком сильно удивляется, что девочка из семьи маглов может стать хорошей волшебницей.

Дамблдор избавил Гарри от необходимости высказать все это вслух.

– Гораций, – сказал он, – очень любит комфорт. А еще он любит собирать вокруг себя знаменитостей, преуспевающих и влиятельных людей. Ему нравится думать, что они прислушиваются к нему. Он сам никогда не стремился восседать на троне, предпочитает занять место за его спинкой – там, знаешь ли, легче развернуться. В свое время в Хогвартсе он отбирал для себя любимчиков среди учеников – кого за ум, кого за честолюбие, кого за обаяние или талант, причем удивительно ловко определял именно тех, кто потом добился известности в той или иной области. Гораций даже основал своеобразный клуб своих любимчиков с самим собой во главе. Он знакомил их с нужными людьми, налаживал полез-ные контакты между членами клуба и всегда что-то с этого имел, будь то коробочка его любимых засахаренных ананасов или возможность порекомендовать своего человека на освободившуюся должность в Управлении по связям с гоблинами.

Гарри вдруг представилась необыкновенно яркая картинка: громадный раздувшийся паук плетет свою паутину и время от времени дергает за ниточки, подтягивая к себе поближе сочных и жирных мух.

– Я не для того все это тебе рассказываю, – продолжил Дамблдор, – чтобы восстановить тебя против Горация, или, как его теперь следует называть, профессора Слизнорта, а для того, чтобы ты был настороже. Несомненно, он постарается и тебя включить в свою коллекцию. Ты, Гарри, стал бы у него самым ценным экспонатом: Мальчик, Который Выжил… Избранный – так тебя теперь называют. От этих слов Гарри пробрал холод, никак не связанный с окружающим туманом. Они напомнили ему то, что он услышал несколько недель назад – слова, которые для него имели особый, ужасный смысл:

«Ни один из них не может жить спокойно, пока жив другой…»

Дамблдор остановился, поравнявшись с церковью, мимо которой они проходили по дороге к Слизнорту.

– Дальше можно не идти. Держись за мою руку, Гарри.

На этот раз Гарри заранее приготовился к трансгрессии, но все же ощущение было не из приятных. Когда давление прекратилось и он снова смог вдохнуть, оказалось, что они с Дамблдором стоят на проселочной дороге, а впереди виднеется второе из его самых любимых строений на свете – «Нора». Мгновение леденящего ужаса прошло, у Гарри сразу стало легче на душе при виде этого дома. Там Рон… И миссис Уизли – Гарри не знал человека, который готовил бы лучше, чем она…

– Если ты не возражаешь, Гарри, – сказал Дамблдор, входя в ворота, – я хотел бы еще кое о чем с тобой поговорить, прежде чем мы расстанемся. Зайдем сюда?

Дамблдор показал на полуразвалившийся каменный сарайчик, где Уизли хранили метлы. Слегка озадаченный, Гарри вошел за ним через скрипучую дверь в тесное помещение размером немного меньше обычного чулана. Дамблдор зажег огонек на конце волшебной палочки, так что получилось нечто вроде карманного фонарика, и улыбнулся Гарри, глядя на него сверху вниз.

– Надеюсь, ты простишь мне, что я упоминаю об этом, но я доволен и немного горжусь тем, как хорошо ты держишься после всего, что свалилось на тебя в Министерстве. С твоего позволения, я думаю, что Сириус гордился бы тобой.

Гарри сглотнул комок в горле, голос его куда-то подевался. Ну не мог он говорить о Сириусе. Невыносимо было слышать, как дядя Вернон спрашивает: «Его крестный помер?» – и еще хуже, когда Слизнорт мимоходом упомянул его имя.

– Очень горько, – тихо сказал Дамблдор, – что вы с Сириусом так недолго были вместе. Жестокая случайность оборвала ваши отношения, а они могли стать долгими и счастливыми.