Текст книги "Счастье приходит в дождь"

Автор книги: Джоан Домнинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Глава третья

Дорогая Мисс Мэри!

Мне четырнадцать лет. И я, и мой приятель любим поговорить в моей комнате наедине, при закрытых дверях. Нам и в голову не приходит заниматься чем-нибудь еще, кроме поцелуев. Но моя мама ведет себя так, будто мы с ним устраиваем оргии. Как мне ее убедить, что я могу контролировать себя?

Непонятая.

Дорогая моя!

Когда девочке только четырнадцать лет, ей еще неизвестно, что такое женское либидо. Тебе еще трудно понять, какой всепоглощающей может быть сексуальность. Невинный поцелуй вызовет такое сильное желание, что ты позабудешь о самоконтроле. Поэтому я должна посоветовать тебе не закрывать дверь и больше бывать с другом на людях.

Мисс Мэри.

Десятки писем от несовершеннолетних корреспонденток приходили каждый день. В обязанности Мэрл и Луизы входило отвечать на них. Письмо Непонятой было из тех, на которые должна была дать ответ Мэрл. Она распечатала его на принтере, вложила в конверт.

– Вряд ли маленькая мисс Непонятая воспользуется моим советом. Они в этом возрасте уверены, что сами знают все на свете.

Луиза хохотнула.

– Раз уж ты отвлеклась, не хочешь ли конфету? – В руках у нее оказался маленький белый пакет.

Мэрл запустила в него руку, выбрала конфету, сразу отправила ее в рот. Она подкатила стул к окну, стала лениво созерцать открывшийся ей вид. Волны взбегали на берег и нехотя откатывались назад. Солнце стояло высоко, освещая берег и океан. И только маленький кусочек берега прятался в тени под мостом.

Мэрл вдруг вспомнила Шейна, в последнее время это случалось довольно часто. Беспечно перекатывая во рту конфету, она пыталась понять, почему он оказывает на нее такое сильное впечатление и влияние? Без сомнения, он очень привлекателен. Большинство мужчин приходит к среднему возрасту с залысинами, а то и вообще лысыми. Но Шейн! Безусловно, она встречалась с мужчинами интереснее его, а двое из них к тому же были моложе, но ни один из них не приводил Мэрл в такой трепет. Потом она попробовала представить уклад его жизни. Интересно, со многими ли женщинами он встречался? Конечно, со многими, он не похож на мужчину, который ведет жизнь затворника. У нее не получалось представить Шейна с другими женщинами, зато она хорошо воображала себя на их месте.

Раздался телефонный звонок. И, все еще оставаясь в своих фантазиях, она мечтательно промурлыкала:

– Мэрл Пиерс у телефона.

– Привет, мисс Мэри Пиерс! – Голос Шейна из мира ее грез вдруг переместился в реальность. От неожиданности она вздрогнула и проглотила леденец.

– С тобой все в порядке?

– Да, теперь все. Я просто не ожидала, что ты позвонишь. Вот и все.

– Но, если только это… – Голос его звучал так, будто Шейн был здесь, говорил с ней, наклонясь над столом.

«Нет, надо кончать с этими фантазиями о Шейне». – Она подвинула стул к столу, надела туфли, поправила блузку.

– Чем могу тебе помочь?

– Мне необходимо поговорить с тобой.

– Слушаю. Я вся внимание.

– Но это не телефонный разговор. Мне необходимо видеть лицо собеседника, чтобы я мог читать выражение лица, когда разговариваю. В конце концов я адвокат, это у меня профессиональное. Где мы можем встретиться? – Она не торопилась с ответом. Тогда он продолжил: – Это важно, это касается Элен, мне нужен твой совет, точнее, одобрение.

– Так совет или одобрение? Где ты хочешь встретиться? – Любопытство победило осторожность.

– Давай пообедаем вместе!

– Шейн!

– Подожди, не горячись. Никаких других поводов, клянусь. Помни о нашем перемирии.

– Только на обед.

– Хорошо. Можно мне прийти в твой офис?

– Нет! – с жаром воскликнула Мэрл, представив, что вызовет его появление в редакции журнала. – Может, выпьем где-нибудь по чашечке кофе? Я как раз закончила одно задание и пока свободна.

– Хорошо. Встречаемся в кафе «У Райли» через полчаса, оно находится за несколько кварталов от тебя.

– Я согласна. – Она повесила трубку и сразу достала зеркало.

Луиза с интересом и некоторым удивлением наблюдала за тем, как Мэрл собирается.

– Почему у тебя такие растерянные глаза? Мне кажется, у вас опять появился интерес друг к другу?

Мэрл заколола волосы на затылке.

– Никакого интереса. Мне известно, чего это может стоить, я знаю Шейна. – Она надела пиджак. С раздражением осмотрела синий костюм, белую блузку под ним. – Я хочу сменить свой стиль. Я всегда выгляжу так бледно. Как старая дева!

У Луизы вырвался сочувственный вздох. Она молча предложила Мэрл яркий, в цветных перьях, шарф и пару не менее броских сережек. Надев все это, Мэрл осталась довольна своим внешним видом. Поблагодарив, она отправилась на свидание.

Мэрл опоздала всего на десять минут. Но Шейн уже ждал ее около кафе. Мэрл едва его узнала. Темно-серый костюм с жилетом, белая рубашка и галстук цвета бордо преобразили его. Он казался властным и очень уверенным в себе человеком. Таким Мэрл его не знала. Он одарил ее обольстительной улыбкой и негромко сказал:

– Ты сегодня восхитительна!

– Спасибо! Ты такой элегантный! Не могла представить, что в твоем гардеробе есть что-нибудь, кроме маек и джинсов.

– Вынужден был так принарядиться, чтобы произвести впечатление на ответственной встрече. – Он стряхнул воображаемую пушинку с рукава. Шейн смотрел на нее с нескрываемым восхищением. – Ты ароматна, как карамелька. Тебя так и хочется съесть. Как называются твои духи?

Мэрл засмеялась:

– Не скажу. Секрет!

По утрам в ирландской пивной собиралась публика их рабочих и туристов. Посетители пили темное пиво и слушали ирландскую народную музыку. Райли, владелец пивной, приветствовал Шейна как старого знакомого. Он дружески похлопал его по спине:

– Привет, старина Хэллоран! Целый месяц тебя не видел. Где ты скрывался, дружище? – Райли провел их в дальний угол, туда, где было потише. – Здесь вам будет удобно. По пинте пива? А может грог?

Шейн вопросительно поднял брови, спросил у Мэрл:

– А ты будешь?

Она покачала головой:

– Я такого никогда не пробовала. Но ты заказывай, что хочешь, не обращай на меня внимания.

– Еще рано, но я могу приготовить чай. Чайку-то вы попьете, а?

Мэрл согласилась. Райли принес чайник с горячим, только что заваренным чаем, две фарфоровые чашки с блюдцами и тарелку с ячменными лепешками. Когда он ушел, Мэрл спросила со смехом:

– Откуда ты его знаешь? Он будто только что явился из графства Корк.

Шейн улыбнулся:

– У него акцент покрепче ячменного пива. Его родители перебрались в Калифорнию во времена золотой лихорадки вместе с моим дедом. Отец и братья считают эту пивную самым замечательным местом. – Он внимательно посмотрел на Мэрл. – Если тебе здесь не нравится, мы можем пойти еще куда-нибудь.

– Здесь просто здорово! Очень славно!

Шейн положил сахар в чай.

– А ты была когда-нибудь у нас дома? Что-то не припомню.

– Несколько раз. – Из глубины памяти нахлынули воспоминания, все то, что она напрасно пыталась забыть. – Все, что я помню о вашем доме, это громкие разговоры сильных личностей. Меня они очень напугали, меня, единственного ребенка из спокойной семьи с уравновешенным укладом жизни.

Шейн ослабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

– Кстати, о моей семье, о ней я и хотел поговорить с тобой. Я знаю, что ты не хочешь афишировать свое прошлое, но я должен был рассказать родителям об Элен. Они не такие люди, чтобы это от них скрывать.

– Ну и что они об этом думают?

У Шейна вспыхнули глаза.

– Если бы мне было восемнадцать, они бы выдрали меня за уши за то, как я обошелся с тобой. Но сейчас я уже не в том возрасте. Они хотят встретиться с Элен. Пока я не дал им разрешения. Слово за тобой.

– Не знаю, что и сказать. Не предполагала, что круг людей, знающих об этом, будет так широк. Трудно представить нашу рассудительную Элен в окружении твоих родственников. Но, с другой стороны, я знаю, что она чувствует себя очень одинокой с той поры, как умерли ее… родители. – Она с грустью посмотрела на Шейна. – Такое решение принимать не мне, а Элен. Почему ты не спросишь ее, хочет ли она этого?

Шейн прикоснулся к ее руке.

– Мэри, если бы ты знала, какая ты добрая. Ты необыкновенная.

Мэрл порозовела от смущения.

– Это ты добр и тактичен. Советуешься со мной, прежде чем предпринимать какие-либо действия.

Прочитав сочувствие на ее лице, Шейн улыбнулся. Мэрл встретилась с ним взглядом. И вдруг, охваченная смятением и внезапно возникшим желанием, опустила глаза.

Было очевидно, что вопрос, по поводу которого Шейн придумал эту встречу, исчерпан, и наступило время прощаться. Но внутренний голос нашептывал ей, что большой беды не будет, если она останется в обществе Шейна еще на чуть-чуть, хотя бы минут на пятнадцать. А потом можно и уходить.

Чтобы занять руки и скрыть, что они дрожат, Мэрл отламывала кусочки от ячменной лепешки. Выдержав паузу, она спросила:

– Ты сказал, что оделся так для особого случая. Мне казалось, ты занимаешься только падшими девочками.

Ее слова задели Шейна. Он глубоко вздохнул.

– Ты помнишь моего лучшего школьного друга Барни Креншоу? Я работаю вместе с ним и его отцом. В его конторе меня поддерживают и, что самое главное, предоставляют свободу действий.

– Это как-то связано с тем, где ты сегодня был?

Шейн улыбнулся.

– Спрашивай, о чем хочешь. Сегодня мой клиент и я обо всем рассказали журналистам на пресс-конференции. Я выступаю защитником молодой женщины, которая возбудила дело против своего отчима. В детстве он издевался над ней физически и морально. – Он гордо улыбнулся, поставил кейс рядом с собой, погладил его с любовью. – Это Богом данное дело, счастливая находка для меня.

Мэрл выпрямилась, с осуждением посмотрела на него.

– Как ты можешь обиду ребенка, несчастного человека, использовать в качестве повода для своих цветистых речей!

Глаза Шейна гневно засверкали.

– Скольких людей обижают по белому свету. Скольких униженных и оскорбленных можно встретить на улице. Одними только вздохами и заламыванием рук им не поможешь. Я вижу только один путь – бороться за них и сделать так, чтобы меня услышали.

Виноватая улыбка скользнула по лицу Мэрл.

– Прости, ты прав. Твоя позиция сильней, чем моя жалость. Расскажи об этой девушке подробнее.

– В пятнадцать лет, спасаясь от унижений, она ушла из дома на улицу. Но она сильный человек, ей хватило силы воли не опуститься до наркотиков, подняться из грязи и мерзости. Хотя, сомневаюсь, что Мисс Мэри поверит в это.

– Прости, как же ей это удалось? – Мэрл вопрошающе посмотрела на него.

– Она не окончила школы, но до пятнадцати лет росла в обеспеченной семье, и ее прекрасное воспитание, изысканные манеры дали ей возможность стать высокооплачиваемой девочкой по вызову.

Мэрл вскинула голову.

– Это звучит чудовищно. Уж не хочешь ли ты сказать, что стать девочкой по вызову, – предел мечтаний?

– Нет, черт побери! Но это безопаснее, чем быть уличной проституткой. Не о такой судьбе для дочери мечтает каждая мать. Но я точно знаю, что моя подопечная боролась, чтобы подняться над мерзостью. Она закончила колледж на те деньги, которые зарабатывала по ночам. В конце концов она стала человеком, который может отомстить за свое поруганное детство.

Судьба несчастной девушки заставила Мэрл проникнуться сочувствием к ней.

– Теперь я понимаю.

– И я сделаю все возможное, чтобы наказать тех, кто загубил ее жизнь. – В голосе Шейна звучала непримиримость, лицо его стало жестким, глаза неистово горели.

Мэрл улыбнулась.

– Счастливая она, что ей достался такой адвокат. Ты сможешь доказать судьям все.

Шейн рассмеялся:

– Время покажет! – Он поднял сжатые кулаки. – Если ты сейчас же не заткнешь мне рот лепешкой, я буду выступать весь день и заговорю тебя до смерти.

– Я не боюсь. Я так восхищена тем, что ты делаешь и как говоришь об этом.

– Мне очень приятно это слышать. А теперь твоя очередь. Что ты еще делаешь, кроме того, что редактируешь свой знаменитый раздел?

Она сосредоточилась. Поправила тяжелые платиновые волосы.

– Конечно, мои занятия не столь увлекательны и заметны, как твоя адвокатская практика. Отвечаю на девичьи письма, отбираю из них самые интересные на мой взгляд. Выступаю в школах, в клубах для девочек, езжу по всей стране. Кстати, через неделю мне предстоит поездка на месяц. Собираю материалы для книги о дорогих моему сердцу подростках, но, видно, никогда не смогу приступить к ней вплотную.

Шейн не сводил с нее глаз.

– О подростках?

– Да, да, мои подростки – это юные особы, которым так необходимо знать, как бороться за свое достоинство и человеческие права. Ты ведь так рьяно их защищаешь! Я учу их, как дорожить жизнью и честью и тому, что никто не имеет права их обижать.

– Здорово! А я в первый же день обидел Мисс Мэри. Но это случилось потому, что ты первая меня рассердила.

Мэрл в задумчивости катала шарики из ячменного мякиша.

– Мне нетрудно представить себя на месте моих девочек, я так хорошо помню, как себя чувствует обиженный, обманутый, несчастный подросток.

Шейн с сочувствием и сожалением покачал головой.

– Плохие мы пережили времена. – Они помолчали, слушая ирландские баллады. – А чем ты занимаешься после работы? В твоей жизни были еще мужчины?

– Да, несколько. Но никого особенного так и не встретила. А женщины в твоей жизни?

– Так же, как у тебя. Встречались, расходились.

Мэрл внимательно смотрела на Шейна.

– Не везет мне на мужчин.

– Ты любила своего мужа?

– Казалось, что люблю. Но не так, как… – У нее чуть не вырвалось, «как тебя». Она с трудом нашлась, как закончить фразу: – Но не так, как должна была. Поэтому мы и расстались. Хотя официально мы развелись, потому что у нас не было детей.

Шейн опустил глаза.

– Не думал, что ты не сможешь больше иметь детей. Наверное, то, что произошло с Элен, повлияло.

– Скорее всего, да. Мы с мужем обращались в клинику. Но пока мы проходили лечение, получали консультации, от него забеременела другая женщина. У них родился ребенок сразу после нашего развода. Я все еще ненавижу своего бывшего мужа.

– Я его тоже ненавижу. Никогда его не видел, а ненавижу. – Он с сочувствием посмотрел на Мэрл. – А почему ты снова не вышла замуж?

Она задумчиво посмотрела на него, такого большого, сильного.

– Не знаю. – В ее ответе звучала горечь. – Я покончила с романтическими увлечениями. После восьми лет замужества все это теперь меня пугает, боюсь обжечься.

Он понимающе кивнул.

– А ты не думала о том, что можно иметь ребенка и без мужа?

– Нет, я слишком старомодна. Мне кажется, ребенок должен расти в полноценной семье, иметь мать и отца. – Она утверждающе тряхнула головой. – Да и поздно мне, слишком стара для этого. Если каким чудом забеременею, то я места себе не буду находить, опасаясь за здоровье ребенка. – Вдруг она улыбнулась. – И все-таки я мать. Все мои подростки – мои дети.

– И я испытываю отцовские чувства к девочкам, которых защищаю. Хотя иной раз бывает, они папашу могут пригласить выпить.

Они замолчали. Каждый думал о своем.

– После неудачной женитьбы у меня сложилось почти, как у тебя. Думаю, я сам виноват, что так получилось.

– А я уверена, что не только ты виноват.

– Нет, на этот раз дело только во мне. Моя жена прилагала все усилия к тому, чтобы между нами был лад. Я дал ей прекрасный дом в Оклендских горах, счет в банке, но любви, какой ей хотелось, не смог дать. Будто мое сердце было заперто, а я не сумел найти ключей, чтобы открыть его для любви. – Шейн поднял чашку, удивился тому, что чай совсем остыл, и осторожно поставил ее на блюдечко. – После развода приключений не искал, но потом почувствовал, что во мне что-то потухло или умерло. Я не уверен, что еще способен полюбить. Это звучит странно?

Она обхватила рукой его запястье.

– Что ты, Шейн! Это печально. Даже плакать хочется.

– Теперь ты знаешь, почему я избегаю таких отношений. – Он положил руку на тонкие пальцы Мэрл. Их руки соединились, и печаль их как будто тоже соединилась.

Что-то насторожило Мэрл. Она быстро убрала руку, поспешно спросила, нарушая затянувшуюся тишину:

– Ты как-то говорил, что живешь в плавучем доме в Саусалито. Это, должно быть, очень не похоже на твою жизнь в Оклендских горах?

Шейн усмехнулся:

– Ты когда-нибудь видела плавучий дом?

– Нет, не видела. Расскажи, какой он.

– Он похож немного… – он задумался, затем уверенно тряхнул головой. – На пальцах не объяснишь. Тебе самой надо посмотреть. – Бровь его поднялась. – Я сочту за честь показать его тебе.

– Мне бы очень хотелось посмотреть.

– Чудесно! – Шейн быстро встал, предложил ей руку. – Прямо сейчас и поедем.

Мэрл с испугом отпрянула.

– Я не поеду с тобой на мотоцикле.

– Ну если ты так против мотоцикла, мы можем добраться туда на пароме.

– Как это все забавно. – Мэрл взяла его под руку, и они направились к выходу.

Глава четвертая

Дорогая Мисс Мэри!

Моя мама говорит, что все мальчики – не что иное, как животные, они только и думают, как бы заняться с девочками сексом. Неужели это правда? Но иногда во время свидания я чувствую, что мне очень хочется заняться сексом с моим дружком. Так что же это значит? Что я тоже животное? Или, может быть, я ненормальная?

Обеспокоенная.

Хорошая моя!

Мальчики такие же люди, как и мы с тобой. Сексуальное влечение вполне естественно для всех людей: и для девочек, и для мальчиков. Но есть разница между животными и людьми, дорогая, – девочка или мальчик могут сказать «нет» своему желанию, взять себя в руки.

Мисс Мэри.

Мэрл держалась за поручни парома обеими руками. Свежий океанский ветер развевал ее пестрый шарф. Шейн стоял так близко, что она иногда касалась его. Ее сердце стучало так же громко и часто, как мотор под палубой парома. Показался туманный берег, и через несколько минут паром вошел в плотную белую завесу. Туман окутал Шейна и Мэрл и отделил их от других пассажиров, стоявших на палубе.

– Как жутко, – сказала Мэрл. Голос глухо прозвучал во влажном воздухе.

Он кивнул:

– Как будто другой мир.

Тусклые, будто размытые, сигнальные огни и резкие хриплые крики чаек усиливали впечатление ирреальности.

– Тебе не холодно? – спросил Шейн. – Может, зайдем в салон?

– Ничуть. Я себя чувствую, как ребенок в парке аттракционов, – боюсь что-нибудь пропустить.

Шейн поставил кейс на палубу, расстегнул пиджак.

– Тогда позволь предложить тебе свое тепло.

Внутренний голос советовал ей остеречься. Но что такого могло произойти среди бела дня, на палубе? К тому же самоконтроль у нее на высоте.

– Отлично, – сказала она и прислонилась к нему спиной.

Мэрл почувствовала, как громко бьется его сердце. Шейн обнял ее, и она ощутила его сильное мускулистое, когда-то такое знакомое тело. Ей стало так хорошо, спокойно, как будто она вновь вернулась домой. Она глубоко вздохнула. И Шейн вздохнул.

– Обожаю женщин, которым и простуда не страшна, только бы не пропустить ничего интересного, – пробормотал он, и его подбородок коснулся мягких волнистых волос Мэрл.

– Совестно признаться, всю жизнь прожила в Сан-Франциско, но никогда прежде не приходилось плавать на пароме.

– Как тебе не стыдно, ты забыла! – Его слова и дыхание волновали Мэрл. – Справа по борту Остров Ангелов. Ты что, ничего не помнишь?

– Ничего не видно, такой туман. – Мэрл нечасто обращалась к своим воспоминаниям, – слишком было больно. – А когда я была на этом острове? И почему ты так хорошо помнишь, что я делала и что со мной было?

– Нет, этого ты не могла забыть. Это было незадолго до того, как я окончил школу, в апреле. Мы сбежали с уроков и вместе поплыли на пароме. – Он обнял ее еще крепче. – Мой дружок Барни подделал почерк твоей мамы и написал объяснительную записку: мол, ты больна и не можешь идти на занятия. Ну, вспомнила?

– Может быть. Но мои обожаемые подростки будут разочарованы, если узнают, что Мисс Мэри прогуливала школу.

– Они обрадуются тому, что Мисс Мэри живая и настоящая. Что ей не всегда легко и что не каждый раз ей удавалось принимать мудрые решения.

Мэрл скептически улыбнулась.

– Признайся, что их родители с ними не согласятся.

– Их не беспокоит то, чего они не знают. – Он с облегчением рассмеялся. – Я рад, что ты вспомнила этот день.

– Очень хорошо. И как я могла забыть! Должно быть, память защищает меня от тревог прошлого. – Она повернулась к нему и улыбнулась чуть виноватой улыбкой. Она еще крепче прижалась к его груди. Воспоминания того дня нахлынули и окружили ее, как руки Шейна. Каким он был много лет тому назад? Гибким, стройным, в нем просто бурлила энергия. – Помнишь, у тебя была такая жесткая шевелюра? Волосы торчали во все стороны, ты был похож на дикаря.

– А ты все хотела привести их в порядок и без конца приглаживала.

Она согласно кивнула.

– Тогда все хотели быть похожими на Джона Леннона с его смешными очками. Мне в то время казалось совершенно нормальным подражать ему. И что ты во мне нашел?

– Я считал тебя самой красивой девушкой в школе. Но сейчас ты стала еще красивее.

– Шейн, перестань! Что за возмутительное заявление! – воскликнула Мэрл, с трудом скрывая радость. – Мне кажется, ты унаследовал от отца ирландское умение льстить.

– Никакой лести. Говорю, как есть. Помню, у тебя было такое милое кругленькое личико, при том что ты была очень стройной. А какая ты сейчас изящная, такая женственная! А лицо, у меня просто слов нет, какое! Оно такое вдохновенное, в нем есть какая-то загадочность. Ей-богу, ты могла бы стать моделью!

– Это все твои фантазии! – Она попробовала сменить тему разговора, так как он становился слишком интимным. – Ты помнишь, как ты пытался ходить по поручням и как ругался капитан парома? Да он просто прогнал нас на этот остров. А потом… – Она резко оборвала сама себя, потому что вспомнила все. – Какими мы тогда были! Как сейчас вижу: прыгали, бегали, хохотали на забытом Богом острове. Два совершенно обалдевших от свободы и счастья человека! И никого вокруг, только чайки. – Мэрл счастливо засмеялась. – А как смешно мы были одеты: джинсы – колоколом внизу, с такими огромными дырками на коленях, и маечки им под стать!

– А потом мы разделись и бегали нагие и свободные.

– Господи! – воскликнула Мэрл. – Неужели я когда-то себя так вела? – К сожалению, теперь она не испытывала никакого волнения даже в кольце рук Шейна. Печаль оказалась сильнее других чувств. – Куда подевались простота и естественность юности? Разве я смогу сейчас вот так раздеться?

– Пропала не естественность, а упругость кожи. Теперь, в сорок один год, если появлюсь перед кем-нибудь без одежды, то скорее напугаю, чем произведу неизгладимое впечатление.

Мэрл расхохоталась.

– Как ты все замечательно объяснил! – Они молча стояли, прижавшись друг к другу. Ей было очень хорошо. Она вспоминала. Видела себя и Шейна молодыми в высокой траве, освещенной ярким солнцем. Они смеялись от радости, оттого что молоды и вместе, оттого что влюблены. Их смех смешивался с шумом волн, бьющих о берег, с терпким запахом трав. А потом они любили друг друга. Она так ясно вспомнила шелковистость кожи Шейна, рельефную мускулистость его рук!

Внезапно Мэрл ощутила за своей спиной то же прекрасное тело. В ней вспыхнуло желание. Она хотела Шейна. Она готова была обнять его и поцеловать. Но она также знала: один поцелуй – и все для нее пропало. Она попыталась разомкнуть его объятия, но вырваться из них ей было нелегко. Глаза Шейна были цвета горящей синей лавы, губы разжаты. Ему едва хватило сил пробормотать ее имя.

Ветер тронул волосы Мэрл, она обрадовалась его прохладному прикосновению к ее разгоряченной коже. Она с трудом нашла слова:

– Нам следует оставить в покое воспоминания, так будет лучше. Шейн, будет ужасно, если мы позволим себе начать все снова.

Лицо Шейна стало суровым, лоб прорезали глубокие морщины.

– Почему ты думаешь, что будет плохо? Неужели нам не осталось ни одного шанса?

– Нет, и все. Я это чувствую. Не надо мне было ехать с тобой.

– Если тебя растревожили воспоминания, давай оставим их в покое.

– Хотя бы час мы сможем держать себя в руках? – спросила Мэрл.

Каждый раз, когда паром поднимался на волне, плечо Шейна касалось плеча Мэри, вызывая у нее трепет желания. С одной стороны, она хорошо понимала, что играет с огнем, но в то же время ей было необыкновенно легко.

Саусалито был уже совсем рядом, об этом предупредили резкие звуки сирены.

Они молча шли вдоль пирса. Шейн впереди, Мэрл сзади, на приличном расстоянии. Густой туман усиливал каждый звук, как микрофон. Позвякивали металлические цепи, деревянные бока лодок, смыкаясь, издавали глухой звук. Слышались обрывки разговоров, смех, плеск волн, таинственный шепот, бормотание, легкое позвякивание сережек Мэрл.

Плавучий дом оказался совсем не таким, каким она себе его представляла. Он был большим, прочным, палуба напоминала хорошо ухоженный двор: деревья, цветы в вазонах, плетеные кресла, столик. Весь дом был белым, и только дверь была выкрашена в ярко-красный цвет. Но туман смягчил этот контраст.

– Странно, – с удивлением сказала она, – ничего эксцентричного. Я не ожидала от тебя такой солидности, даже консерватизма.

– А может, ты не так хорошо меня знаешь. – Шейн открыл дверь, отошел в сторону, пропуская ее вперед.

Мэрл замешкалась, глаза ее сузились.

– Никаких агрессивных действий, – строго предупредила она.

– Никаких, я обещаю. – Он улыбнулся, клятвенно скрестив руки на груди. – Ты в полной безопасности.

– У меня и без того хватает сложностей в жизни. – Она еще раз предупреждающе взглянула на него и переступила порог дома.

Он закрыл дверь, отрезав путь туману. Ей показалось, что они сейчас совсем одни на всей земле. Она отступила, хотела уйти, пока еще была возможность. Хотя чувствовала, что Шейну можно доверять. А себе?

– Вот мой дом. Добро пожаловать! – Он с гордой улыбкой повел рукой.

Мэрл огляделась. Большая комната была и гостиной, и столовой, и кухней одновременно. Все было ухоженным, уютным, располагающим. Здесь стоял чистый мужской запах, запах хозяина.

– Это совсем не похоже на лодку, – заметила Мэрл.

Шейн бросил кейс в кресло, включил свет. Зажглись бронзовые бра на стенах и лампа в форме подсвечника с хрустальными подвесками.

– Тем не менее это так. – Он показал на медные поручни по обе стороны комнаты, деревянную обшивку, темно-синие шторы и штурвал. – Я очень удачно приобрел все это со списанного классного лайнера. Для того и купил плавучий дом, чтобы было где держать все это.

Остальная мебель была несколько разномастной: светло-голубая софа, удобное красное кресло, лимонно-желтый деревянный скандинавский обеденный стол, но, как ни странно, все было к месту.

Шейн ослабил галстук.

– Очень сковывает этот деловой костюм. Ты не сочтешь за нескромность, если я сниму галстук и пиджак?

Она покачала головой.

– Пожалуй, нет.

Пиджак и жилет он бросил на спинку кресла. Она заметила, что он не носит ремня. Брюки обтягивали его бедра плотно, как кожа. Сняв галстук, он расстегнул верхние пуговицы рубашки, закатал рукава. Его действия ни в коей мере нельзя было рассматривать, как попытку соблазнить ее. Но то, как он это делал, было так сексуально, что она испытывала большее волнение, чем на мужском стриптизе, на котором однажды побывала.

– Ты бы тоже сняла жакет, тебе будет удобнее. – От неожиданности Мэрл вздрогнула. Его голос ворвался в ее не совсем невинные размышления.

– Спасибо, мне и так хорошо. – Она поправила шарф на плече и стала рассматривать картины на стенах, вид из окна, придирчиво оглядела керамические безделушки и бронзовые панно на кухне.

– Ты выпьешь что-нибудь? Вина? Или чего-нибудь покрепче? А может, послабее? – Он вел себя учтиво как гостеприимный хозяин. – Ты проголодалась? Я приготовлю обед.

– Нет, я ненадолго. – Она искала повод, чтобы уйти, пока еще была в состоянии сделать это. – Я хочу вернуться назад на пароме пока не поздно.

Он посмотрел на нее, и легкая, до боли знакомая Мэрл улыбка осветила его лицо.

– Ты знаешь, я смогу довезти тебя до дома. – Голос его звучал тихо и проникновенно. – Ты можешь остаться пообедать у меня.

– Нет, нет, спасибо. – Она попыталась встать.

Шейн поторопился добавить:

– Ты не волнуйся, готовлю я отлично.

Она печально на него посмотрела.

– Я нисколько в этом не сомневаюсь. Но это не самая моя удачная затея – осматривать вдруг достопримечательности твоего дома.

– Почему? – наивно спросил он. А усмешка была совсем не наивной. Он засунул обе руки в карманы. Брюки рельефно натянулись впереди.

Мэрл было трудно отвести взгляд.

– Ты прекрасно знаешь, почему я должна идти.

– Но ты так до конца и не осмотрела мой дом. Посидела минутку и уже уходишь. Мне было бы интересно узнать твое мнение.

Мэрл искоса взглянула на него. Он был неотразим. Но обещание свое честно выполнял – никаких ухаживаний.

– Хорошо, показывай остальное.

Шейн продолжил экскурсию. Внизу под гостиной были сверкающие ванная и туалет. А в спальне для гостей стояли две кровати, застеленные бледно-желтыми покрывалами. Мэрл нравилось все.

– А последняя комната – спальня хозяина, – сказал Шейн низким голосом. Он отошел от двери, приглашая ее зайти. Мэрл показалось, что в доме стало нестерпимо жарко. Лицо пылало, хотя ее бил озноб. Войти в спальню она не решалась, а из дверей ей открылся вид на большую комнату с огромной, королевских размеров, кроватью посередине. Мэрл не могла глаз оторвать от нежно-голубого покрывала в красивых складках. У нее закружилась голова, ноги подкосились. Она покачнулась и упала прямо в объятия Шейна.

– Что с тобой, – спросил он хриплым от волнения голосом. – Тебе нехорошо?

– Нет, нет! – воскликнула Мэрл. Она прижалась лицом к его груди и услышала, как бьется его сердце.

Все ее тело ожило. Ее снова, как только что на пароме, охватило желание. Она обняла его, их губы слились в поцелуе. Мэрл застонала. Ее руки скользнули по его телу, гладили его плечи, шею, волосы.

– Я не пытался тебя соблазнить, Мэри. Я не… – Он касался губами ее разгоряченного лица, как будто хотел унять жар, испепелявший ее. – Сейчас, подожди одну минуту…

– Да, мы должны… мы должны остановиться. – Ее тело горело нестерпимым огнем желания. Их руки еще крепче слились в объятиях.

Шейн поднял голову, посмотрел в лицо Мэрл. Огонь страсти сделал его синие глаза нестерпимо яркими.

– Прости, Мэри, я не должен был…

– Нет, нет, мы не можем… – Она отодвинулась и дрожащими руками стала расстегивать на нем рубашку.

Потом ее жакет полетел на пол, там же оказалась и юбка.

– Мэри, Мэри, дорогая, а ты уверена, что хочешь этого?

– Нет, нет! – Она снимала с него рубашку, покрывая его грудь поцелуями.

– Ты хочешь, чтобы я остановился? – спросил он мягко, расстегивая ей кофточку, нежно и страстно касаясь ее волнующейся груди.

– Нет, нет! – Она подняла руки, помогая ему снять блузку. – Ну скорее же, Шейн!

Они разошлись, чтобы снять оставшуюся одежду. Рывками, горя от нетерпения, Мэрл стаскивала с себя белье. Она чувствовала его неотрывный взгляд на себе. Шейн расстегивал молнию на брюках, но вдруг остановился. Губы его приоткрылись, он с вожделением смотрел, как она торопливо снимала колготки.