Текст книги "Нежеланный брак"
Автор книги: Джо Беверли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Боюсь, вы обратились за советом не к тому человеку, моя дорогая, – с заметным облегчением улыбнулся он. – Я тоже не знаю, как мне с ним держаться. Мне удается находить с ним общий язык, потому что я давно решил, чего хочу от него – чтобы он вырос умным, образованным джентльменом. В этом направлении я и толкал его с большими или меньшими усилиями в зависимости от обстоятельств. А что вы хотите от него?
– Я не знаю. – Она беспомощно развела руками.
– Что вы хотите от него сейчас? Чего вам недостает?
Бет покачала головой, оставив без ответа наводящие вопросы герцога.
– Я так одинока, – тяжело вздохнула она.
– А, одиночество… – Он внимательно взглянул на нее. – Может быть, вам нужна от него дружба, моя дорогая. Наследник герцогского титула лишен такой роскоши, как настоящие друзья. Если вы предложите Ардену дружеские отношения, я думаю, он их не отвергнет.
Бет понимала, что герцог прав. Ей действительно нужен был друг, а дружеские отношения в браке она всегда считала идеальным вариантом. Но своей необдуманной ложью она лишила их с маркизом этого сокровища.
– Едва ли у нас это получится, – грустно проговорила она.
– Вы ставите меня в тупик. – Герцог поднялся и зашагал то комнате. – Я не слепой: я и сам заметил напряженность в ваших отношениях. Мне казалось, что маркиз может очаровать любую женщину, но вы остались к нему равнодушны. Я всегда думал, что два разумных человека способны достигнуть взаимопонимания, но вам это не удается. Неужели ваше счастье не стоит того, чтобы приложить усилия к его достижению?
– Мы пытаемся. – Бет прямо взглянула ему в глаза. – Но все камни, которые мы кладем в основание будущего здания, рассыпаются словно карточный домик.
Герцог с минуту молча смотрел на нее, потом покачал головой и отвернулся.
– Когда мы переедем в Лондон, вы заведете собственных друзей. То, как вы проводите время здесь, нетипично для нашего круга и мало напоминает вашу будущую жизнь. Как вы могли заметить, у нас не принято жить в узком семейном кругу. Как только вы поженитесь, вам с Арденом не нужно будет часто и подолгу общаться. А если это и будет происходить, то по большей части в присутствии посторонних.
Внезапная острая боль пронзила ее сердце, когда она поняла, что вовсе не хочет такой жизни, и тут же с ужасом представила предстоящую интимную близость с маркизом.
– Если бы я могла вести себя с ним более непринужденно… – Она не смогла закончить фразу.
– Вас беспокоит интимная сторона брака, Элизабет, – заявил вдруг герцог. Ему удалось угадать ее мысли, если судить по тому румянцу, который вспыхнул на ее щеках. – Этого следовало ожидать. Могу вам сказать лишь одно, моя дорогая. Я полностью доверяю Ардену и уверен, что он сможет исполнять свои супружеские обязанности с присущими ему благородством и чуткостью.
А вдруг, несмотря на заключенное между ними перемирие, маркиз сочтет необходимым слишком усердно исполнять свои супружеские обязанности? Впрочем, так или иначе, ей предстоит каждый раз переживать вторжение мужчины, который будет заниматься этим без малейшего желания.
Она подняла глаза на герцога и еще раз повторила:
– Вы мой отец, – причем сама не понимала, что именно хотела этим сказать.
– Да. И я полюбил вас, Элизабет, хотя поначалу даже и не предполагал, что такое возможно. – Искреннее сочувствие блеснуло в его глазах и тут же исчезло. – Я буду заботиться о вас, как умею, но от своего плана не отступлю, – добавил он своим обычным чопорным тоном.
– Скорее бы все это закончилось! – в отчаянии воскликнула она.
– Все только начинается. – Герцог взял ее за руку. – Конец – это смерть.
Бет до сих пор не загадывала дальше свадьбы. Теперь же вся ее жизнь предстала перед ее внутренним взором во всей своей неприглядности – интимная близость с чужим человеком, необходимость следить за каждым своим словом и жестом, долгий путь через зыбучие пески. Она взглянула на герцога, вырвала руку и выбежала из комнаты.
«Пока смерть не разлучит нас». Скоро ей придется сказать эти слова маркизу, и они будут чистой правдой. А как только у них появятся дети, их союз станет еще крепче и неразрывнее. Даже если бы она захотела сбежать от мужа, одна только мысль о детях не позволила бы ей этого сделать.
Возврата нет.
До сих пор в ее жизни не было никаких серьезных перемен, поэтому она не понимала смысла такой простой истины, хотя и прочла ее у Лукреция. «Когда вещь меняется и разрушаются ее привычные границы, эта перемена означает гибель того, что было раньше».
В цветущем весеннем саду Бет тихо скорбела о той своей жизни, с которой рассталась навсегда.
Глава 8
Оказавшись в городе, маркиз первым делом направился к Бланш. Она открыла ему дверь и бросилась в его объятия.
– Люсьен, любовь моя!
– Ты знаешь, почему я приехал? – Он вздохнул и зарылся лицом в ее сладко пахнущие волосы.
– Проститься? – Она отстранилась и печально взглянула на него. – Я прочла объявление о твоей помолвке. Она достойна тебя, любовь моя?
– Что ты имеешь в виду? – Он сердито нахмурился.
– Прости, Люсьен. – Она побледнела так, что лицо ее стало одного цвета с ее белым, сшитым по последней моде платьем. —Я не хотела сказать ничего дурного. Если ты привез невесту бог знает откуда, значит, ты ее любишь. Только это и имеет значение.
– Мы больше не будем говорить на эту тему. – Он задумчиво провел рукой по волосам.
– Хорошо, тогда я прикажу подать чай и расскажу тебе все последние сплетни, – проговорила она весело, хотя лицо ее по-прежнему оставалось бледным.
Он сидел за столом напротив нее, рассеянно слушая ее болтовню.
Когда она замолчала, чтобы разлить чай по чашкам, маркиз спросил:
– Скажи, Бланш, как мужчина может убедиться, что женщина невинна?
– Ты имеешь в виду свидетельство ее девственности? – изумленно переспросила она.
– Нет, меня интересует не фактическое свидетельство, а то, как она себя ведет в данной ситуации.
– Не понимаю, зачем мужчине это знать? – пожала плечами Бланш. – Наверное, он может догадаться по тому, явится ли это для нее настоящим шоком.
Маркиз рассмеялся, отставил чашку и притянул Бланш к себе:
– Скажи, моя зимняя роза, тебя может шокировать подобное обстоятельство?
– Ты шокируешь меня сейчас, Люсьен. – Она покраснела. – Ты ведь пришел проститься, не так ли? Ты почти женат.
Он спустил платье с ее плеч и, обнажив грудь, стал покрывать ее поцелуями.
– Это не препятствие для того, чтобы заняться любовью с самой красивой женщиной Лондона. – Он снова поцеловал нежные холмики.
– В последний раз ты говорил – Англии, – поддразнила она его.
– Правда? – Он улыбнулся, совсем как прежде, поднял ее на руки и понес по лестнице наверх. – Я готов признать, что ограничил сферу твоего воздействия. Но ведь сейчас мы в Лондоне?
– Господи, какое наслаждение! – Она изогнулась и прижалась к нему.
Он уложил ее на кровать и распустил ей волосы, густые волны которых полностью скрыли под собой подушку.
– Вот так хорошо, – прошептал он и, склонившись, поцеловал ее в губы.
Спустя некоторое время он убрал с ее влажного лба прилипшие завитки и ласково произнес:
– И все же мы должны проститься, моя любимая.
– Я знаю, любовь моя. – Она погладила его сильное, мускулистое плечо. – Ты не из тех, кто станет содержать любовницу с первого дня брака. Надеюсь, ты вообще никогда не заведешь себе другую любовницу. Мне будет очень тебя не хватать.
– Это льстит моему самолюбию, – улыбнулся он. – Но если захочешь найти мне замену, тебе стоит лишь мигнуть, и весь Лондон упадет к твоим ногам.
– Я хочу кое-что тебе сказать, – проговорила она. – Это касается добродетели. Вряд ли найдется что-нибудь, чего я не знаю о мужчинах и женщинах и чего мне не довелось испытать за свою жизнь. Но ты всегда относился ко мне, как к честной женщине. Добродетель – это требование, которое общество нам предъявляет, зачастую безосновательно. А честь – это то, что находится внутри нас. Только сам человек вправе распорядиться своей честью.
– Я всегда буду благословлять тебя, Бланш! – Глубоко тронутый ее словами, он поцеловал ей руки, а затем начал быстро одеваться.
Через мгновение она осталась в комнате одна и дала волю слезам, которые лились из ее глаз и никак не хотели остановиться.
* * *
Повинуясь внутреннему голосу, Люсьен завернул в клуб «Уайте». Ему не хотелось оставаться в одиночестве, а особняк Белкрейвенов показался ему скучным и пустым без обычной компании друзей. Поэтому он очень обрадовался, когда увидел Кона Сомерфорда, виконта Эмли. Темноволосый юноша хмуро читал «Таймс», а услышав свое имя, поднял голову, и хмурое выражение его лица тут же сменилось улыбкой.
– Добрый день, Люс!
– Как приятно видеть дружеское лицо, Кон. – Люсьен с чувством пожал ему руку. – Я и не надеялся встретить кого-нибудь из знакомых. Я думал, все еще в Мелтоне.
– Так и было до недавнего времени. – Виконт отхлебнул кларет из бокала. – Довольно трудно сосредоточиться на охоте на лис, когда происходят такие события. – Он помахал газетой. – Я слышал, что Николас тоже в городе.
Речь шла о Николасе Делани, лидере их школьной компании, к которой принадлежали они оба. Год назад эти давние отношения возобновились, но уже на серьезной, деловой основе.
– Ник здесь? Но почему?
– Все потому же, – вздохнул Кон, кивая на газету. Серые глаза виконта утратили обычный блеск. – Конечно, ничего с этим поделать нельзя, но он, должно быть, как и я, чувствует себя не в своей тарелке после того, что сделал в прошлом году. – Он мрачно заглянул в бокал. – Я возвращаюсь в полк.
– Неужели снова война? – похолодел Люсьен.
– Без сомнения.
– Черт побери, почему не нашлось никого, кто пристрелил бы этого Корсиканца?! – Люсьен вспомнил о своих друзьях, погибших на войне. Неужели опять все сначала? – Как бы мне хотелось тоже принять участие в боевых действиях. Может быть, если у меня родится сын…
– Не думаю, что Бонн станет так долго тебя дожидаться. Ты ведь еще даже не женат.
– Почти женат. Объявление уже в газетах. В том числе и в той, которую ты сейчас читаешь.
– Мои поздравления! – изумленно посмотрел на него виконт, поднимая бокал. – Дочка Суиннамера?
– Нет. – Люсьен внезапно решил не открывать правды даже своим близким друзьям. – Ты ее не знаешь. Ее имя – Элизабет Армитидж, родом из Глостершира.
– Ухитрилась набросить тебе на шею аркан, да? – усмехнулся виконт, явно не придавая особого значения этому событию в жизни друга. – Даже если так, старина, я думаю, что с Наполеоном будет покончено быстрее, чем за десять месяцев. Лето обещает быть жарким, так что оставайся лучше дома. Крови прольется немало.
– А как же ты? У тебя теперь тоже есть обязательства.
– У меня два брата, – беззаботно отмахнулся Кон. – Дэр поступил в конногвардейский полк. А мы с младшим братом вполне можем внести скромную лепту в общее дело. Вот только еще Майлз… Его ирландские корни не позволяют ему преданно служить Короне… Слушай! – Он вдруг оживился. – Сегодня вечером мы все приглашены к Николасу. Ты тоже должен пойти.
– Кто это – мы?
– Стивен здесь. Он ведь теперь важный человек в правительстве, – высокопарно заметил Кон. – И Хэл Бомон тоже в городе.
– Значит, сегодня на Лористон-стрит? – уточнил Люсьен. – Я разошлю всем сообщение о своей помолвке, хотя Николаса вряд ли это заинтересует. Элеонора тоже здесь?
– Да, и с ребенком. Они направляются к его брату на большой семейный сбор. Они приехали раньше, чем поступили последние новости.
Люсьен иногда получал письма от Николаса с описанием красот природы, прелестей провинциальной жизни и радостей супружества и отцовства, но ему хотелось бы своими глазами увидеть друга и получить подтверждение его словам.
Также любопытно было бы взглянуть на маленькую копию Делани. Арабелле должно было быть около четырех месяцев. Когда Люсьен видел девочку в последний раз, ей было всего несколько дней, и тогда в ее сморщенном личике не было ничего, что обещало бы красоту в будущем.
* * *
В тот же вечер, когда его проводили внутрь изысканного особняка на Лористон-стрит, первым человеком, с которым Люсьен столкнулся, оказалась Элеонора Делани. Никогда прежде он не видел ее такой красивой и счастливой. Она была в шелковом платье, ее драгоценности излучали сияние, но еще ярче сияли ее глаза, обращенные на младенца, которого она держала на руках.
– Люсьен! – радостно воскликнула она, завидев его. – Нас всех так заинтриговало твое сообщение. Прими наши искренние поздравления. – Она поцеловала его. – Ты должен рассказать нам все о своей невесте.
Он не сразу сообразил, как подступиться к благоухающей наследнице, чтобы поцеловать ее в щечку. Ощущение оказалось непривычным. Он взглянул ей в лицо и тут же утонул в огромных золотисто-карих глазах, опушенных длиннющими ресницами. У младенца была невероятно нежная кожа – он никогда больше не станет сравнивать женскую кожу с цветочными лепестками – и пухлый маленький ротик.
– Господь свидетель, Элеонора, ты не можешь выпустить этакое сокровище в мир. Иначе на земле не останется ни одного мужчины в здравом рассудке.
– Она красавица, правда? – гордо улыбнулась Элеонора. – Волосики еще не отросли. Впрочем, это не значит, что потом она будет блистать настоящей красотой. Младенцы обычно очень трогательны.
– Трогательность здесь ни при чем. Она настоящая погубительница мужских сердец.
– Держи. Пусть ты будешь первым, кого она погубит. – Она протянула ему ребенка. – Мне нужно переговорить с миссис Кук.
– Элеонора! Вернись! – Люсьен растерялся, когда в его руках оказался младенец.
– Николас в гостиной, – бросила Элеонора через плечо и исчезла.
Люсьен со страхом покосился на девочку. Странно, что она так спокойно приняла его. Арабелла не выказывала никакого недовольства по поводу того, что покоилась на руках у чужого человека. Более того, его сапфировая булавка для галстука, похоже, привлекла ее живейшее внимание, и малышка, растопырив пальчики, потянулась к ней.
– Типичная женщина, – усмехнулся Люсьен. – Тянется к тому, что блестит. Пошли. Давай найдем папу.
Разыскивая хозяина дома, он вдруг подумал о собственном ребенке, который впервые представился ему как нечто большее, чем тяжелое, но необходимое бремя супружеской жизни.
Он вошел в гостиную и застал там хозяина, Николаса Делани, который беседовал с членами их «Компании бродяг»: с сэром Стивеном Боллом, членом парламента, с лордом Дариусом Дебнемом, третьим сыном герцога Йовиля, и виконтом. Они все обернулись как по команде и рассмеялись, увидев перепуганного Люсьена с младенцем на руках.
– Боже мой! – Николас шагнул вперед. – Я слышал, ты собираешься жениться, но не торопишь ли ты события?
– Этот, если ты еще в состоянии узнать, твой, – усмехнулся Люсьен.
– Да, верно. – Николас ловко подхватил девочку на руки, и Арабелла улыбнулась ему беззубым ротиком.
Люсьен обратил внимание на то, как бодро выглядит Николас – загорелый, карие глаза с золотыми искорками чисты и радостны. По тому, как счастливо улыбалась Элеонора, Люсьен сделал вывод, что в их жизни не случилось ничего, что могло бы омрачить недавний брак.
До этого момента он и не предполагал, насколько сильно угнетал его груз неразрешенных сомнений.
Затея, в которую втянул их Николас в прошлом году, сначала показалась всем шуткой наподобие тех, которыми они забавлялись в школьные годы. Она перестала быть шуткой, когда Люсьен понял, насколько больно Элеоноре сознавать, что ее муж отдает предпочтение другой женщине; тогда он сам стал страстным поклонником Элеоноры Делани. И ради нее пошел на жертву.
Люсьен не сразу понял, что Тереза Белэр постепенно разрушает личность Николаса.
Он не понимал этого до той ночи, когда ему самому пришлось противостоять хищнической страсти мадам. Эта женщина одним взглядом могла заставить мужчину почувствовать, что его изнасиловали. Когда Николас оставил ее, Люсьен был уже далек от представлений о благородстве и готов был проникнуться к ней благодарностью. Одно хорошо – с тех пор он стал серьезнее относиться к женщинам, поскольку на собственном опыте испытал, как легко можно оказаться ими оскверненным.
Теперь он со стыдом вспоминал, как издевался над Элизабет Армитидж. Он поступил с ней более жестоко, чем когда-то Тереза Белэр обошлась с ним самим. Впрочем, спасибо ей за это. Если бы она оказалась не такой, какой он ее себе представлял…
– Какие-то проблемы? – с улыбкой спросил Николас, но его глаза были серьезны и беспокойны. Ник всегда умел смотреть в корень.
– Да, кое-какие есть, – признался Люсьен.
– Мы пробудем здесь с неделю, – поставил его в известность Николас. – Заходи в любое время на рюмочку шерри. Ты же знаешь, что мы принимаем друзей без церемоний.
И в этот момент Элеонора ввела в гостиную Хэла Бомона.
Он почти не изменился с тех пор, как Люсьен видел его в последний раз. Но они не встречались уже четыре года, и одному Богу известно, что Хэлу довелось пережить с тех пор. Его лицо избороздили глубокие морщины, но он по-прежнему усмехался, поджимая правый уголок губ, а его волосы вились все так же буйно. Он казался более высоким и сильным, чем в юности. Люсьен испытал огромную радость от того, что его друг жив.
– Хэл! – Он шагнул к нему и крепко сжал его руку. Он невольно покосился на пустой левый рукав, обшлаг которого был заткнут за полу камзола. Он только что узнал о том, что его друг лишился руки на войне с Наполеоном. В его сердце всколыхнулась ненависть к несправедливой судьбе, отягченная бессилием ей противостоять. И это чувство не проходило от сознания собственного материального благополучия и высокого общественного положения.
– Бывает хуже. – Хэл поморщился, словно смог прочесть мысли Люсьена. – Самое неприятное в том, что мне не удастся теперь вместе со всеми нанести удар Бонн. – Он, в свою очередь, внимательно оглядел Люсьена. – Ты производишь впечатление вполне состоятельного и могущественного человека, Люс.
– Происхождение обязывает, старина. – Люсьен предпочел отшутиться. – Нельзя изображать из себя высшую аристократию, ползая в сточной канаве.
– Разумеется. Что же касается лично тебя, то я думал, что ты носишь венок из листьев земляники по краям шляпы.
– Я приберегаю это украшение к тому времени, когда стану герцогом.
Однако эта веселая болтовня не мешала ему думать о том, что маркиз Арден не может рассчитывать на такой легкий способ избежать своей участи – отправиться на войну и погибнуть. Он обязан вступить в брак, чтобы произвести на свет очередное поколение великих и могущественных де Во.
Это вернуло его к мыслям об Элизабет Армитидж, которой он не доверял, но которая временами производила на него приятное впечатление. Ничего особенного в ней не было, но почему-то она занимала его мысли чаще, чем следовало.
Элеонора снова взяла малышку на руки и устроила с ней дурацкую игру, которая заключалась в том, чтобы говорить глупости и периодически тереться носами. Однако Арабелла, казалось, понимала ее, потому что улыбалась во весь рот и отвечала матери счастливым бульканьем. Рядом стояла няня, готовая в любой момент взять ребенка, но Элеонора, похоже, вовсе не спешила расстаться с дочерью.
Люсьен вспомнил, что когда-то считал Элеонору Делани прямой противоположностью Фебы Суиннамер, которая, по общему мнению, больше других подходила ему в жены. Все кандидатки на место маркизы Арден казались ему одинаково красивыми, хорошо воспитанными куклами, у которых хватает мозгов лишь на то, чтобы поддержать светский разговор. А Элеонора Делани обладала острым умом и приятными, естественными манерами.
Николас долил бокал Люсьена и проследил за его взглядом, направленным на его жену.
– Она уже занята, – заметил он шутливо, но тут же добавил вполне серьезно: – Знаешь, мужчине, который собирается вступить в брак, не следует так смотреть на чужую жену.
Для Люсьена эти слова стали откровением. Он не был готов к тому, чтобы открыть другу свое сердце, но за любое разумное слово был ему бесконечно благодарен.
– Я просто подумал, не возникало ли у тебя когда-нибудь желания ее задушить.
– Ты рассердился из-за того, что она попросила тебя подержать ребенка? – удивленно приподнял бровь Николас.
– Дело не в Элеоноре. В Элизабет.
Николас задумался на мгновение и вдруг улыбнулся.
– А, в твоей Элизабет. Хочешь ее задушить? – усмехнулся он. – Полагаю, что это проявление другой формы интимных отношений. – Он помолчал. – Впрочем, нет, у меня такой потребности никогда не возникало. Но с другой стороны, у нас с ней не было нормальных романтических отношений, а Элеонора не из тех, кто будет раздувать угли. А я… – Он усмехнулся. – Я всегда так гордился тем, что могу владеть всем, в том числе и своими эмоциями.
Люсьен тщетно пытался найти объяснение его самоиронии.
– Поскольку я урожденный де Во, мне никогда не приходилось держать себя в руках, – ответил он, чтобы заполнить паузу.
– Вряд ли ты справедлив к себе, – рассмеялся Николас. – И что же твоя будущая маркиза делает, чтобы раздуть потухшие угли?
Люсьену было трудно четко сформулировать причину противоречивых чувств, которые Бет Армитидж умудрилась в нем всколыхнуть, поэтому он ухватился за наиболее очевидную проблему:
– Она – последовательница Мэри Вулстонкрофт.
Николас в этот момент подносил бокал ко рту, и рука его остановилась на полпути. В глазах его сверкнула искра лукавого недоверия, а в следующую секунду он от души расхохотался. Вино пролилось на стол.
– Господь Всемогущий! – воскликнул он, с трудом приходя в себя. – Рассказывай-ка все подряд. И немедленно!
Все обернулись на эту реплику, и Люсьен понял, что зашел слишком далеко. Он пожал плечами и небрежно ответил:
– В другой раз.
– Несомненно, твоя история весьма занимательна, – понимающе кивнул Николас. – Впрочем, если рядом сидит Стивен, лучше не разглашать тайн. Мы пробудем здесь целую неделю, – произнес он настойчиво и с особым значением.
Поскольку остальные гости не слышали предыдущей части их беседы, они удовольствовались малым и вскоре вернулись к общему разговору. Николас не пытался расспрашивать его, и хотя маркиз неоднократно ловил на себе его испытующие взгляды, разговор так и не вернулся к проблемам его личной жизни. Люсьен не был уверен в том, что хочет поговорить с Николасом по душам. Слишком много чужих тайн пришлось бы ему обнародовать.
Люсьен покинул дом Николаса на рассвете вместе с Хэлом. Моросил дождь, но теплые плащи с бобровыми воротниками прекрасно защищали их от непогоды.
– Ты где остановился? – спросил Люсьен.
– В казармах.
– Я могу предоставить тебе кров в своем дворце на пару ночей, – предложил Люсьен, имея в виду особняк Белкрейвенов, который они оба в детстве называли «дворцом». Он вспомнил, как они играли в этом доме, гоняясь друг за другом по бесконечным коридорам и сбрасывая друг друга с лестниц. Опасность столкнуться с герцогом или налететь на какое-нибудь бесценное произведение искусства придавала их забаве аромат некоторой опасности.
Но с тех пор Хэлу довелось испытать настоящую опасность.
– Значит, ты предоставишь мне всего одну кровать? – пошутил Хэл, когда они свернули с Бентинк-стрит на Уэлбек-стрит. – Ты стал похож на тех богачей, среди которых вырос, да?
– В твоем распоряжении будет столько комнат, сколько ты захочешь. – Люсьен снова почувствовал себя мальчишкой. Когда они войдут в дом, возможно, ему придет в голову съехать вниз по перилам. – Выбирай любую из десяти спален, в каждой великолепная кровать с дюжиной пуховых перин.
– Как у принцессы на горошине? – усмехнулся Хэл. – Мое плебейское происхождение не позволит мне оценить подобную роскошь. – Хэл остановился и внимательно посмотрел на Люсьена. – Знаешь, мне бы очень этого хотелось. В казармах полно старых вояк. Они щедры на проявление сочувствия, но когда собираются вместе, слишком много говорят о войне.
– Ну так идем ко мне. Я отправлю кого-нибудь за твоими вещами.
Они свернули на Мальборо-сквер. Когда начнется сезон, здесь будет многолюдно, дома будут сверкать освещенными окнами, от экипажей некуда будет деться, но пока здесь было тихо.
– Кстати, почему бы тебе не приехать в Белкрейвен и не поддержать меня в момент сурового испытания? – поинтересовался маркиз. – Моя мать всегда относилась к тебе с особой нежностью.
– Ты хочешь, чтобы я своим видом погубил торжественную церемонию? – Хэл впервые заговорил о своем ранении.
– Ты вряд ли сможешь это сделать. Ты герой.
– Отверженный Господом, – пробурчал Хэл, глядя в сторону. – А почему ты решил, что бракосочетание станет для тебя суровым испытанием? Это имеет отношение к тому, что когда-то устроил Ник?
Люсьен не был готов к откровенному разговору даже с Хэлом. Он сделал вид, что ищет в карманах ключ от парадной двери.
– Конечно, нет, – бросил он небрежно и, распахнув створки, пропустил гостя вперед. На столике стояла зажженная лампа, но, по его распоряжению, слуги не встречали его в холле в ожидании приказаний. Их с Хэлом шаги гулко отдавались по мраморным плиткам холла.
Люсьен не привык возвращаться в пустой дом. Никогда прежде он не отдавал слугам подобных распоряжений и теперь не сомневался, что на их половине им недовольны. И все из-за Элизабет Армитидж. Она сумела сделать так, что он стал относиться к слугам, как к неотъемлемой части своей семьи.
– Тебе понадобится сегодня ночью что-нибудь, кроме ночной рубашки, Хэл? – спросил Люсьен. – Я приказал всем слугам отправляться спать и не дожидаться меня. Будет глупо будить их в такой час. Тем более что это можно сделать только одним способом – ударить в пожарные колокола.
– Ничего не нужно. Я спал одетый и в грязи гораздо чаще, чем мне хотелось бы об этом помнить. Знаешь, мне будет приятно снова посетить Белкрейвен. Ты же знаешь, твоя мать – моя первая и единственная любовь. А почему бы тебе не позвать Кона и Дэра? Они только и ждут приглашения.
Поднимаясь по лестнице, Люсьен подумал, что это неплохая идея. Некоторые события легче пережить, когда вокруг тебя много людей.
