Текст книги "Смерть говорит от моего имени"

Автор книги: Джо Алекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Они уже были около самого дома, и Крессуэлл, войдя в дверь первым, зажег в холле свет. Молча указал на дверь справа. За ней – небольшая комната, нечто среднее между кабинетом и библиотекой. Алекс с удовольствием бросил взгляд на красивый маленький гобелен на стене.

– Льеж? – спросил он машинально.

– Да! – Чарльз Крессуэлл с интересом взглянул на Алекса. – У вас довольно оригинальные для полицейского пристрастия.

Алекс собрался было объяснить причины своего присутствия в этом доме, но Паркер предостерегающе поднял руку вверх. Все сели.

– Слушаю вас, – начал Крессуэлл. – Я действительно искренне изумлен вашим визитом, господа… У меня никогда еще не было встреч с…

– Были, – вежливо прервал его Паркер, – насколько я припоминаю, три года назад я беседовал с вами о Клоде Клейвиридже, вашем друге, который впутался в кое-какие… гм… дела. Я ведь, кажется, не ошибаюсь?

– Так это вы! – рассмеялся Крессуэлл. – Мне сразу почудилось, что я вас откуда-то знаю! Но я и не предполагал, чтобы… Да, в самом деле, вы беседовали со мной три года назад о бедном Клоде.

– Вот именно. Но сегодня я хотел бы попросить вас, чтобы вы нам рассказали, как вы провели вчерашний день и вечер, вот до этой самой минуты.

– Я?

– Да. Есть кое-какие предположения, что, совершенно о том не догадываясь, вы стали чуть ли не свидетелем убийства и, во всяком случае, в состоянии многое прояснить, если сообщите, что вы делали вчера днем и сегодня вечером. Ничего не хочу вам подсказывать, дабы вы не чувствовали себя ничем связанным.

– Мне все это представляется совершенно невероятным… – сказал Крессуэлл, – ведь вчера с обеда и до вечера… – Он пожал плечами. – Не стали бы вы, однако, будить меня среди ночи, чтобы разыграть, правда же? Тогда я вам расскажу все, что произошло. А не произошло ничего… В четыре я поехал к моей невесте, Энн Додд, и пробыл у нее до без четверти восемь. Скоро наша свадьба, и мы обсуждали наибанальнейшую из всех тем: маршрут свадебного путешествия. Мы хотим выбраться из Англии на несколько месяцев и прокатиться вокруг света. Но, как вы знаете, делать это можно по-разному. Словом, мы очень мило провели время, просмотрев гору красочных проспектов, которые я прихватил с собой, и весьма жарко споря. Затем вместе с миссис Анжеликой Додд, матерью моей невесты, посидели за своего рода поздним чаем. Муж миссис Додд серьезно болен, его с нами не было. Он спустился только к кофе, который мы пили перед самым отъездом в театр. Отправились мы на «Стулья» Ионеско. После спектакля я отвез Энн домой, а сам вернулся прямо сюда. Мне расхотелось теперь бывать одному в ночных ресторанах, а моя невеста не всегда может из-за болезни отца… Вернулся домой, поужинал, помылся и лег спать. Разбудили меня голоса в саду. Вот и все.

– Весьма вам благодарен. – Паркер встал. – Еще только один маленький вопрос: в театре вы были вдвоем с невестой?

– Нет, – Крессуэлл поднял брови, – с нами была и ее мать.

– Но вы только что употребили выражение: «я отвез Энн домой». Его надо понимать так, что вы отвезли домой также и свою будущую тещу?

– Нет. После спектакля миссис Додд попрощалась с нами, сказав, что у нее по соседству есть еще какие-то дела и она вернется на такси. Так что мы поехали одни.

– Еще раз благодарю вас и приношу самые искренние извинения за то, что мы подняли вас среди ночи с постели. – Паркер улыбнулся. – У меня такое впечатление, что вы много помогли мне, хотя, разумеется, я еще в этом не уверен. Всего хорошего, мистер Крессуэлл!

И он вышел, оставив изумленного хозяина истуканом стоять на месте. Не проронивший ни слова Алекс, выскользнул вслед за другом.

VII
Пустой конверт

Они вышли за калитку, Паркер остановился у машины, оперся рукой на крыло.

– Что бы ты сейчас сделал на моем месте? – спросил он.

– Если бы я был на твоем месте, я вернулся бы в театр, чтобы узнать о том, каковы результаты вскрытия, снятия отпечатков пальцев и прежде всего, что за листок держит в руке Винси. Кроме того, остается еще один вопрос, на который мне хотелось бы получить ответ, но я пока, впрочем, воздержусь от него.

– А что бы ты сделал потом?

– Потом я бы отправился к миссис Анжелике Додд и спросил ее, что она делала после окончания спектакля «Стулья», с момента, когда простилась с дочерью и будущим зятем, до возвращения домой.

– Да, ты прав. На своем месте я сделаю то же самое. – Паркер невесело усмехнулся и сел в машину. Едва тронулись, он заговорил, обращаясь не то к себе самому, не то и к Алексу тоже:

– Мы знаем, что в 10.15 в артистическую Винси вошла некая дама. Пока врач именно этот момент – приблизительно этот – считает наиболее поздним вероятным временем смерти, хотя что-то ему тут и не нравится, говорит, слишком уж поздно. Но факты свидетельствуют о другом. Медицинская наука не может работать с точностью хронометра. Спектакль начался в восемь, в девять антракт, который продолжался примерно до четверти десятого, затем Винси снова вышел на сцену. В десять спектакль кончился. Знаю, потому что сам посмотрел на часы. За сколько минут перед финалом Винси мог уйти со сцены?

– Думаю, минут за семь-восемь, – рассеянно отозвался Алекс.

– Вот так-то! Стало быть, примерно в 9.52 он еще на виду. Какое-то время нужно, чтобы дойти до артистической. В дверях его не убили. Он должен был сперва прилечь и взять в руки листок, на который мы вскоре поглядим. Все вместе могло занять четыре-пять минут. Значит, он еще жил в 9.56. Никакой врач в мире не убедит меня в том, что спустя несколько часов после смерти он в состоянии установить ее время с точностью, большей, чем плюс-минус полчаса. Иначе говоря, Винси мог умереть даже в 10.25. Тут все сходится.

– Абсолютно, – пробормотал Алекс.

– То-то и оно. Абсолютно! К тому же у миссис Додд была эта странная сумочка. На нее обратила внимание мисс Бикон. К счастью, женщины таких вещей не пропускают. Крессуэлл не отвозил ее домой. Бог ты мой, какие же такие дела могли у нее быть в тех краях, кроме визита к Винси? Она переждала, пока выйдут актеры и служащие, и через четверть часа вошла. Винси ее ждал…

– А она его убила… – снова буркнул Алекс. – Ежели ко всему этому ты еще присовокупишь тот факт, что Винси с неделю трезвонил об ожидающем его огромном богатстве, а затем и другой факт, что дочь миссис Додд унаследовала двадцать пять миллионов, то вполне можешь прийти к еще одному выводу.

– А я уже к нему пришел, мой дорогой. Скорее всего Винси шантажировал миссис Додд. На чём строился шантаж, я пока не знаю. А может, он ее любовником был?

– Такое тоже не исключается… – зевнул Алекс. – Он мог быть и любовником ее дочери, которая, выходя замуж, захотела выкупить у него свои любовные письма. Миллионерша в состоянии хорошо заплатить за подобного рода компрометирующие документы куда больше, чем скромная дочь археолога, каковой она была еще несколько дней назад. Она могла попросить мать уладить дело…

– И такое вероятно. Пожалуй, даже скорее, чем первое. А может, и еще что-то сюда впутано, но я убежден, что не ошибаюсь, рассуждая таким образом. А могло это быть так: она вошла и, сообразив, что подвертывается удобный случай, избавилась от шантажиста, потом убежала.

– И это возможно… Хотя меня поражает ее глупость. Войти в пустой театр, спросить вахтера о мистере Винси, столкнуться с этим вахтером лицом к лицу в ярко освещенном помещении, а затем убить. По всему судя, миссис Додд больше верила в глупость полиции, чем в свою собственную. Наивная женщина, убедившая сама себя в том, что, придя столь приметно одетой после спектакля, на котором ее странную сумочку наверняка кроме нас видело множество ее знакомых, можно убить этого типа и раствориться в лондонском тумане, какового, кстати, сегодня и в помине нет. Но, кто знает, может, все именно так и было?

– Ты в этом сомневаешься? – спросил Паркер.

– Да. Сомневаюсь.

– У тебя есть какие-нибудь еще версии? Ведь после миссис Додд никто больше в театр не входил и никто из него не выходил! Если это сделала не она, то после нее мог это сделать только вахтер, Уильям Галлинз, которого можно заподозрить в чем угодно, но уж не в том, что спустя двадцать четыре часа после рождения третьего ребенка он решил поиграть в убийцу.

– Винси мог быть уже мертв, когда вошла миссис Додд, – прошептал Алекс.

– Так почему же она не подняла шум? Обнаруживает труп и, никому не говоря ни слова, выходит вон? С чего бы это, скажи ради Бога?

– Если дело обстоит так, как ты предположил сначала, и Винси шантажировал ее или дочку, то, думаю, вид его тела со всаженным в грудь по самую рукоятку кинжалом вызвал у нее по меньшей мере чувство облегчения. Она могла задержаться еще на несколько минут, ища эти письма или еще что-то, что он должен был ей вернуть в обмен на то, что она принесла в набитой до отказа сумочке. А потом ушла, мечтая о том, чтобы никто никогда ее не нашел. Но, естественно, она могла его и убить… Хотя… Да… В сущности, ты прав. В мою пользу только один довод, связанный с обстоятельствами происшествия, и кроме того, мы еще мало знаем. Думаю, это она там была. Надо поскорее к ней поехать. Все это так. Но мне кажется, убила не она, правда, присягнуть в этом я не мог бы.

– А ты пошел бы на пари?

– Да. Я бы держал пари, что не она, причем поставил бы солидную сумму. В этом случае я бросаю на чашу весов только мое убеждение и, как я тебе уже говорил, одну связанную с обстоятельствами дела подробность.

– Жаль, что я всего лишь скромный инспектор полиции… – проговорил Паркер. – Мне кажется, я мог бы сегодня неплохо заработать, пойдя с тобою на спор. Ты автор детективов и полагаешь, что люди, убивая, всегда поступают абсолютно логично. В жизни не так: и само ожидание момента преступления, и сам факт его совершения связаны с огромным нервным напряжением, вот почему убийца, как правило, действует нерационально, оставляя следы, которые мог бы и не оставить… Убийцы в принципе не гении. Преступления совершают не гении, а рядовые гнусные люди…

– Боюсь, этот убийца интеллигентнее, чем ты думаешь.

– В самом деле?

В свете проносившихся мимо уличных фонарей Алекс поймал на себе пристальный взгляд инспектора.

– А у тебя есть еще какие-нибудь версии? – спросил Паркер.

– Пока, к сожалению, у меня их две… – ответил Джо. – Версия «А» и версия «Б».

– Миссис Додд – она «А» или «Б»?

– Миссис Додд «в», причем маленькое «в», не прописное. Вся трудность в том, что некоторые мои наблюдения подходят для «А», а некоторые – для «Б». Но наблюдений этих все еще слишком мало. Полагаю, решающим может стать одно… обыск в артистической уборной Винси.

– Что ты надеешься там найти?

– Речь о том, чего я надеюсь там не найти, – Алекс задумчиво потер рукой лоб. – Но пока мы знаем еще слишком мало. Я немножечко витаю в облаках. Ты прав. Вернемся в театр, узнаем то, что должны узнать от врача и эксперта, придем к каким-то выводам, обыскав артистическую и прочитав бумажку, которую Винси держал в руке. А потом посмотрим, фантазирую ли я как автор детективов, или же я прав.

– Ты меня поражаешь… – в голосе Паркера уверенности было куда меньше, чем в тот момент, когда он начинал свой монолог в машине. Они остановились перед уже знакомой лестницей, ведущей к дверям бокового входа в Камерный театр.

Сержант Джонс сидел на складном стульчике в коридоре перед уборной покойного и дымил сигаретой.

– Что нового? – спросил Паркер.

– Уже есть отпечатки пальцев, шеф. То есть их нет. На дверной ручке – только старого вахтера, который вошел в артистическую в двенадцать… Соумса. В самой уборной отпечатки пальцев покойного и другие, которые оказались отпечатками пальцев костюмера Раффина. Я привел его сюда, шеф, чтобы снять отпечатки пальцев. И задержал, подумав, а может, вы захотите с ним побеседовать. На орудии преступления следов никаких. Убийца был в перчатках.

– Хорошо! – проворчал Паркер. Вернулся к вахтеру и позвонил врачу.

– Слушаю! – отозвался тот. – Исследую его второй раз. Позвоню через полчаса. Когда, вы говорите, самое раннее он мог умереть?

– В 9.56 вечера.

– В таком случае или я никудышный врач, или вы никудышный сыщик, или мои химические препараты никудышные.

– А, по-вашему, когда он умер?

– Скажу вам через полчаса! – трубку на том конце провода положили.

– Черт возьми, – пробормотал Паркер. В двух словах передал Алексу, болтавшему с Джонсом, разговор с врачом.

В артистической Стивена Винси по-прежнему горели все лампы. Алекс первым делом посмотрел на кушетку у стены. Она была пуста. Труп увезли. Стивен Винси никогда больше не вернется сюда и не сядет к зеркалу, чтобы взять в руки коробочку с гримом…

– О Господи! – вздохнул инспектор и подошел к двери. – А что с бумажкой, которую он держал в руке?

– Это была не бумажка… – Джонс развел руками. – Это был белый конверт, совершенно пустой и ненадписанный.

– На нем никаких отпечатков?

– Только его пальцы.

– Замечательно… – бросил Паркер и закрыл дверь. Повернулся. Алекс стоял перед открытым ящиком туалетного столика. Там были комочки грима в простой деревянной коробочке, заячья лапка вся в пудре, записочки, полученные в день премьеры и подписанные женскими именами. Паркер отложил их в сторону. Затем проспекты фирм «Мерседес-Бенц» и «Кадиллак», а кроме того, куча фотографий Стивена Винси, на которых сам он заранее поставил свои автографы. Подпись была несколько манерной, в стиле, бытовавшем лет двадцать назад. Немного денег: двенадцать фунтов бумажками и мелочь. Оплаченный, счет за телефон. Плохонькая фигурка Будды с круглым животиком, наверное, какой-нибудь старый талисман, неожиданный здесь снимок взрыва атомной бомбы на атолле Бикини, ключи: от английского замка, обычный, и маленький, от почтового ящика…

– Пошлю-ка я людей в его квартиру… – пробормотал Паркер. – Если, разумеется, миссис Додд не признается.

– А если признается? – Алекс стоял перед большим шкафом, который он только что открыл. – Думаю, она даже наверняка признается…

– Да. Тогда и следствие продолжать не нужно, разве что ради сбора доказательств вины. Но квартира Винси может еще несколько часов подождать. У нас есть дела поважнее.

Он подошел к Алексу, и они вместе принялись шарить по карманам одежды покойника. Тут были лишь всякие мелочи, ничего не значащие, и вырванный из блокнота листок, на котором рукой Винси выписана длинная колонка цифр:

Покупка студии – 200 000

Жалованье актерам и персоналу

первого фильма – 40 000

Реклама – 20 000

Костюмы и декорации… – 50 000

Непредвиденное – 20 000

Всего – 310 000 (330 000)

Необходимый резерв – 170 000 Всего: полмиллиона!

Эта последняя сумма была несколько раз подчеркнута красным карандашом.

Паркер поднял голову и посмотрел на Алекса.

– Ты видел когда-нибудь такое? Преспокойненько, на листочке он подсчитал, во сколько ему обойдется киностудия! Полмиллиона фунтов! Пустячок!

– Думаю, у него к этому были некоторые основания… – сказал Алекс, озираясь по сторонам. Потом он наклонился и заглянул в шкаф, в котором стояло несколько пар ботинок. Затем улегся на пол и заглянул под шкаф. Встал и покачал головой, словно хотел сказать, что так он, собственно, и предполагал. Паркер с любопытством наблюдал за ним, продолжая держать в руке листок с расчетами покойного.

– Чего ты ищешь? – спросил он.

– Сейчас уже ничего. Мне кажется, я знаю все. Но, естественно, это может оказаться совершеннейшей чепухой, и ты не обращай на меня внимания. Ты взял меня с собой, поскольку думал, что я тебе пригожусь. Я буду стараться оспаривать все твои подозрения, если ты сочтешь это уместным. Но пока мы еще бродим в тумане. С того момента, как мы сюда приехали, прошло немногим более ста минут. Никто не требует от тебя схватить неведомого убийцу за столь короткое время. У нас еще почти ничего нет. И еще не допросили персонал. Мы не были у миссис Додд. Может, она просто пошла к портнихе, а в сумочке у нее был отрез на платье. Портниха и ее пятеро барышень в состоянии засвидетельствовать ей такое железное алиби, что его не пробьет вся твоя убежденность. А кроме того, в конце концов это могла быть совершенно другая дама. Тогда все придется начинать сызнова. Мы мало что знаем об орудии преступления. Полагаю, следует допросить костюмера. Если кинжал принадлежит Винси, костюмер непременно должен был хотя бы раз его видеть. Впрочем, мог не видеть, если вчера Винси принес его в первый раз. Но в таком случае, откуда убийца мог взять кинжал? Почему Винси лежал, когда получил удар? И еще один вопрос, на который, представляется, необходимо ответить и о котором, я уже говорил тебе, не хочу сейчас распространяться, чтобы мы еще больше не запутались. Что же до миссис Додд, то у меня есть своя личная, на первый взгляд, глупенькая концепция, суть которой в том, что она не могла убить. Но, разумеется, могла. Это не совсем исключено…

– Так… – Паркер кивнул головой. Подошел к столику и положил на него листок с расчетами покойника. На столике уже лежал завернутый в белую полотняную тряпочку кинжал, а подле него пустой, смятый конверт, белый и ни о чем не говорящий. – Да. Да. Так и я думаю… – он показал Алексу свой блокнот. На последней его страничке крупным почерком были выведены две короткие фразы:

Допросить костюмера Раффина… Кинжал!

Миссис Додд: была ли и зачем?

– Разумеется! – кивнул головой Джо. – Это прежде всего. К тому же нам не надо забывать о том, что говорил директор Дэвидсон. Винси в театре ненавидели. Он ударил по лицу паренька, который потом хотел долбануть его топориком пожарного. Он бросил приятельницу, которую перед тем отбил у приятеля. Он устроил ей безобразный скандал. Он оскорблял костюмера. А сколького мы еще не знаем?

– В конце концов мы узнаем все, – Паркер подошел к двери. – Джонс!

– Я, шеф!

– Давай сюда этого костюмера, Раффина!

– Слушаюсь, шеф!

Паркер подошел к туалетному столику, сел и задумчиво уставился на пустую кушетку, рядом с которой стояла корзина красных роз, все еще наполнявших комнату нежным сладковатым ароматом, немного напоминавшим запах крови.

VIII
Я знаю, где эта маска

Костюмер Оливер Раффин был крохотным человечком с лицом, которое Алекс про себя назвал мордочкой напуганной мыши. Входя в артистическую, Раффин зажмурился, потом все-таки заставил себя открыть глаза.

– Садитесь, – предложил ему Паркер и показал на маленький стульчик.

Алекс продолжал неподвижно стоять, прислонившись к закрытой двери. Инспектор принялся не спеша мерить комнату широкими шагами. Неожиданно он остановился. Подошел к гримерному столику и развернул белую тряпку.

– Вам это знакомо? – спросил Паркер, нагнувшись к сидевшему и прямо глядя ему в глаза.

– Знаю ли я это? – Раффин посмотрел на кинжал, губы у него задрожали. – Значит, этим убили… убили мистера Винси?

– Не задавайте вопросов мне, а сами отвечайте на мои вопросы, – спокойно сказал Паркер. – Так мы скорее покончим с вашим допросом. Я спросил, знаете ли вы этот предмет?

– Да… д-да. Это кинжал мистера Винси. Он всегда лежал у него в ящике туалетного столика… вон там… – Раффин боязливо протянул руку к столику перед огромным зеркалом.

– Когда вы его видели в последний раз?

– Когда?.. Вчера, когда наводил порядок в артистической. Я всегда после спектакля прячу коробочку с гримом в ящик стола, вот и увидел.

– Это точно?

– Точно, господин инспектор. Это же такой необычный кинжал, что его трудно спутать с другим. На нем написано: «Помни, у тебя есть друг»… Боже мой! – он снова прикрыл глаза.

– Не говорил ли мистер Винси вам, а может, кому-нибудь еще в вашем присутствии, откуда он у него?

– Нет, господин инспектор. Хотя однажды при мне он сказал мисс Фарадей, что это подарок школьного друга. Он считал кинжал талисманом, который приносит ему счастье, он, наверное, и подумать не мог, что…

– Конечно, не мог. Расскажите нам теперь, Раффин, что вы делали вчера – с той самой минуты, как вошли в театр, и до той, когда из него ушли.

– То, что и всегда, господин инспектор… Ну, не совсем то, что всегда, все немного по-другому получилось. Обычно я прихожу раньше артистов и проверяю, все ли почищено и поглажено. В «Стульях» я обслуживаю мистера Винси и мистера Дарси, так как оба они во время спектакля не переодеваются, а мистер Дарси выходит на сцену лишь на минутку в самом финале. У них одинаковые костюмы, очень простые, и с ними нет особых хлопот. Ботинки тоже чистить не надо, оба ходят в таких чудных шлепанцах. Режиссер хотел, чтобы костюм был как бы чем-то средним между военным мундиром и нищенским одеянием… – Раффин пожал плечами. – Но публике такое нравится… – не без удивления заметил он. Потом, словно вспомнив, чего хочет от него инспектор, быстро добавил: – Ну, пришел я и первым делом все разложил в уборной мистера Винси, а потом отправился в артистическую мистера Дарси и тоже все приготовил. Затем заглянул к Сьюзен Сноу, она костюмерша у мисс Фарадей. Миссис Фарадей уже пришла, актрисы, это известно, всегда приходят раньше актеров. У них, наверное, больше забот с прической. Ну, я к ней не входил, мы с Сьюзен поболтали немного в коридоре, и я пошел к Галлинзу, мы говорили о футбольном тотализаторе. Выиграть хочется, а угадать очень трудно, господин инспектор. Галлинзу тоже хотелось обязательно выиграть, а то у него уже третий ребенок родился. Кстати, у нас весь театр играет, а вчера как раз была пятница, последний день делать ставки… Ну, сидел я там и ждал мистера Винси и мистера Дарси. Первым пришел мистер Винси, я поднялся за ним в артистическую и помог ему одеться. Потом он велел мне пойти к Галлинзу и предупредить его, что ждет одну даму, которая придет или в антракте, или после спектакля. Вот тут он мне и сказал, что я ему больше не понадоблюсь и в его артистическую могу больше не заходить. Я только спросил, как быть с маской. Ее после каждого спектакля нужно промывать спиртом. Артист потеет в такой нейлоновой маске, и ее сразу после спектакля необходимо промыть, иначе пот засохнет и маска станет шершавой… Но мистер Винси сказал, что… – Раффин осекся, заметив, что инспектор на него не смотрит.

Паркер повернулся к Алексу, который, улыбаясь, так и продолжал, не меняя позы, стоять у двери. Инспектор покачал головой, словно сокрушаясь по поводу собственной ненаблюдательности.

– Это тот самый вопрос, на который ты хочешь найти ответ? тихо спросил Паркер.

Молча, не переставая улыбаться, Алекс кивнул. Паркер повернулся к Раффину:

– Продолжайте.

– Ну, я спросил мистера Виней, надо ли мне прийти после спектакля за маской, чтобы промыть ее, но мистер Винси сказал, что сам промоет, а я чтобы и не думал путаться у него под ногами. Кончил я, значит, одевать мистера Винси и, когда он вышел на сцену, отправился в артистическую мистера Дарси, который только что появился в театре. С мистером Дарси у меня тоже мало работы, раздевается и одевается он всегда сам. Стыдлив, как женщина. Никогда не разрешает мне при этом присутствовать. Так что я только щеточкой его почистил. Сказал, что все время буду у него, так как мистер Винси хочет остаться один, ждет гостя. Но он сказал, что ему я тоже не нужен, поэтому я положил на столик шляпу, поскольку мистер Дарси выходит в такой огромной, черной шляпе, он играет Оратора, который ничего не говорит, ну, я и вышел. Спектакль уже начался. Я заглянул к Сьюзен, и мы немного поговорили о скандале между мистером Винси и мисс Фарадей, когда наш молодой помреж хотел звездануть его топориком. Мог он его тогда убить… Впрочем, от судьбы никуда не денешься.

– А что вы делали потом?

– Пошел к Галлинзу в его комнатку и просидел там до антракта и весь антракт, так как мистер Винси запретил мне показываться на глаза, а мистеру Дарси еще рано было выходить на сцену.

– Во время антракта кто-нибудь приходил в театр?

– Никто не приходил, господин инспектор, только рассыльный принес цветы для мистера Винси, ну, я показал ему его артистическую уборную и вернулся к себе. Мы потолковали о том о сем, потом пришла сестра Галлинза, которая приехала к нему из Манчестера, чтобы в отсутствие его жены присмотреть за детьми. Тогда я вышел, подумал, надо же родственникам поговорить. Направился в артистическую мистера Дарси, но его еще не было. Он любит смотреть спектакль из-за кулис, вот и ушел пораньше на сцену. Тогда я заглянул к Сьюзен Сноу, которую всю трясло, потому что мистер Винси опять не сдержался и, когда мисс Фарадей случайно испачкала на сцене ему костюм гримом, цыкнул на нее прямо во время спектакля, мол, это ни в какие ворота или что-то в таком же духе… Мисс Фарадей теперь и ерунды достаточно, комок нервов, вот она и вернулась в уборную вся в слезах. Мистер Дарси ее провожал, она еле на ногах держалась, они с Сьюзен успокаивали ее. Он вроде очень ругал мистера Винси. Мы, значит, поговорили с Сьюзен о том, как в течение всего антракта она сидела с мисс Фарадей, а затем проводила ее до сцены. Ну, а потом спектакль кончился, и мистер Винси не вышел раскланиваться. Всех это очень рассердило, но никто и слова не сказал, в конце концов это его дело. Мы с Сьюзен стояли около артистической, а когда мистер Дарси пришел со сцены вместе с мисс Фарадей, я подождал в коридоре, пока меня позовут, сложил его театральный костюм, щеткой почистил пиджак на нем и подал пальто. Мистер Дарси после этого спектакля разгримировывается немного дольше, чем мисс Фарадей, он играет без маски и грим накладывает на все лицо. Когда он разгримировался, я тоже был готов. Он умылся и постучал к мисс Фарадей. Мисс Фарадей была уже одета, они вышли вместе, а я еще подождал в коридоре, там же был муж Сьюзен, Малькольм Сноу, он у нас поднимает занавес. С ним еще Джон Найт, суфлер. Потом, вчетвером, мы вышли из театра и двинулись к ночному тотализатору, так как Сьюзен тоже свято верит, что судьба в конце концов улыбнется ей, вот и играют они с мужем по отдельности.

– Из ваших слов следует, что ни после спектакля, ни в антракте вы и минуты не оставались в одиночестве.

Раффин задумался.

– Выходит, так, господин инспектор. Ни минуты. Так уж получилось.

– Хорошо. А теперь дайте мне маску мистера Винси.

– Сейчас, господин инспектор, – Раффин встал и подошел к шкафу. Открыл его и, даже не глядя, протянул руку. Пошарил немного в шкафу, потом сунул туда голову.

– Наверное, мистер Винси положил ее куда-нибудь в другое место. – Он посмотрел по сторонам. Подошел к туалетному столику, выдвинул ящик, постоял в растерянности. Наклонился.

– Ни под шкафом, ни под кушеткой ее нет… – сказал Алекс.

– Так где же она может быть? – спросил Раффин.

Паркер хотел что-то сказать.

– Это не имеет значения, – к немалому удивлению инспектора, ответил Алекс. Паркер посмотрел на друга, Алекс едва заметно покачал головой.

– Вы свободны пока… – проговорил Паркер. – Можете идти домой. Помните, до завтрашнего утра нельзя никому рассказывать о том, что здесь произошло. Понимаете?

– Да, господин инспектор. Разумеется, господин инспектор. Покойной ночи, господа.

Раффин бочком двинулся к двери и исчез за ней.

– Бога ради, Джо. Я ведь веду себя по отношению к тебе лояльно. Я не подумал об исчезновении маски. Ты же с самого начала знал об этом. Но должно же это что-нибудь значить? Где она? Почему ты не хотел, чтобы я продолжил его допрос? В конце концов маска может оказаться очень важна для следствия. Если она была на Винси, когда он сюда входил, а потом, кроме убийцы, в артистической никого не было, маску мог забрать только убийца. Зачем? И еще, зачем тебе надо было, чтобы я прервал допрос? Я верю тебе, Джо, ты еще никогда не оставлял меня в дураках. Но я же все-таки чиновник, отвечающий за ведение следствия. Я пока еще мало знаю, это правда. Такое впечатление, что у тебя есть что-то на уме. Хочу верить, что так. В любом случае важно одно: схватить убийцу и передать его в руки правосудия. У меня нет никаких честолюбивых мотивов, если говорить о сотрудничестве с тобой, но…

– Но я всего-навсего скромный наблюдатель, ищущий тем для своих книг. Это ты арестуешь убийцу. Ты знаменитость в своем деле, не мне же ты своей славой обязан. Это наша с тобой общая игра, Бен. Только мы вдвоем и знаем об этом. Но на сей раз, как мне кажется, я увидел правду раньше тебя. Разреши мне еще час или два не делиться этим с тобой. Ты ведь и сам в состоянии напасть на след, а кроме того, я могу ошибаться. Я все время прямо дрожу от страха, что ошибаюсь. Правда чересчур фантастична, чтобы могла быть правдива. Но в то же самое время…

– В то же самое время?

– В то же самое время я вижу две версии: «А» и «Б». Эта маска подходит к версии «А», но в пользу версии «Б» тоже есть несколько доводов, которые необъяснимы, если верна версия «А». Кстати, сию минуту я знаю, кто убийца «А», но не имею ни малейшего представления о том, кто убийца «Б». Редко такое бывает, что следы ведут в две противоположные стороны.

– И миссис Додд по-прежнему ни «А», ни «Б»?

– Ни «А», ни «Б», – вздохнул Алекс. – Но я бы ничуть не удивился, если бы в конце концов выяснилось, что убила Винси именно она. Во всем этом деле есть какая-то чертовщина, отчего мороз по спине пробегает. Порой мне даже кажется, что факты начинают беспорядочно кружить у меня в голове.

Паркер нетерпеливо побарабанил пальцами по столику.

– Ну хорошо! Не хочешь, не говори об этих твоих фактах. Так или иначе, но ты знаешь их не больше, чем я, мы ведь с тобой не расставались. Хотелось бы верить, что небеса помогают тебе и ты отыскал дорогу в этом лабиринте. Но мне надо ехать к миссис Додд.

– Вне всякого сомнения! – решительно поддержал его Алекс. – Думаю, это очень важно для дела.

– Если окажется, что убила этого типа она, а здравый смысл заставляет подозревать ее, и только ее, хотя мы и нашли для нее какое-то, неведомое мне алиби… тебе придется поставить мне бутылку хорошего вина. Сегодняшняя ночь в твоей компании стоит мне немалых нервов… – Паркер вдруг смолк. – А что с этой маской? – как бы нехотя спросил он.

– Я знаю, где эта маска… – проворчал Алекс. – Ее, разумеется, взял убийца «А». Убийце «Б» она была бы совершенно ни к чему.

– Ты знаешь, где она?!

– Ну, я не был там, где она лежит, но могу голову дать на отсечение, что найду ее, как только захочу. Если не найду, можешь назвать меня ослом, а потом прогнать домой и велеть проспаться.

– А не пора ли мне это сделать? – Паркер почесал в затылке. – Знаю, есть у тебя что-то на уме, но это твое бормотание мешает мне думать… Не хочешь ли ты прямо сейчас проводить меня туда, где лежит маска?

– Зачем? Пусть лежит. Думаю, нам сейчас следовало бы поехать туда, куда уже полчаса зовет нас чувство долга – к Анжелике Додд.

– Наконец-то я слышу разумные слова, – буркнул Паркер и направился к двери.