Текст книги "Этим летом я — не я"

Автор книги: Джин Литтл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Джин Литтл
Этим летом я – не я

1

Две девочки одновременно посмотрели друг на друга. Они стояли в очереди у стойки регистрации билетов на самолет «Эйр Канада». Мама Алекс стояла впереди, Алекс пряталась за ней. Но Сэм была выше своей крошечной бабушки, так что с легкостью могла рассматривать все вокруг над ее головой. Долю секунды девочки поизучали друг друга и тут же отвели глаза.

– Надеюсь, эта малявка летит не в моем самолете, – проворчала Сэм в ухо бабушке. – Она выглядит так, будто собирается хныкать всю дорогу.

Бабушка проследила за взглядом Сэм. Потом, нахмурившись, посмотрела на внучку.

– Саманта Сисили Скотт, имей совесть, – сказала бабушка. – Я понимаю, что ты имеешь в виду, но внешность бывает обманчивой. Лучше посмотри на нас!

Сэм усмехнулась. Бог знает, что думала другая девочка, глядя на них. Бабушка оделась так, чтобы сразу же после аэропорта отправиться в больницу. Через день ей предстояла операция. Сама же Сэм была в старых поношенных джинсах и в майке с гигантским подсолнухом. Ноги всунуты в разношенные сандалии, а непослушные вьющиеся волосы коротко острижены на лето. Когда волосы у Сэм отрастали, с ними начиналось сплошное мучение. Все вокруг постоянно советовали их пригладить.

Та, другая девочка была выряжена во все самое дорогое. И новенькое. Сэм почти видела ценник, свисающий с ее брючек. Туфли девочки были такими чистенькими, будто она их надевала всего лишь раз или два. Жилет подходил к брючкам, а зелено-коричневая водолазка подходила к цвету глаз. Ее мама, если это ее мама, тоже была такой модной, что Сэм даже заморгала. И папа девочки тоже одет с иголочки.

– Его можно назвать денди? – тихонько спросила Сэм у бабушки.

– Несомненно, – согласилась бабушка. – А девочка выглядит какой-то несчастной. Если тебе, Сэм, представится случай пообщаться с ней, будь доброй и не изображай из себя крутого парня.

– Спасибо большое, бабушка! – ответила Сэм. – Я не собираюсь с ней общаться. Я не нянька. Ей, наверное, всего лет семь.

– А ты уже похожа на подростка, хотя до этого еще далеко. Спорю, этой девочке девять лет.

– Да я не буду с ней знакомиться, – отмахнулась Сэм. – Мне вовсе не хочется выслушивать ее нытье.

– Сэм, перестань показывать свой дурной характер, – сказала бабушка.

Но тут очередь двинулась вперед, и бабушка забыла о несчастной девочке.

Женщина за стойкой спросила бабушку:

– Девочка летит без сопровождающих?

– Если вы имеете в виду меня, – возмутилась Сэм, – то да, я одна.

Сэм ненавидела, когда о ней говорили так, будто она не только глухая, но и невидимая.

Бабушка, незаметно шлепнув Сэм, ответила сокрушенным тоном:

– Да, ее никто не сопровождает, но в Торонто ее встретят.

Бабушке выдали табличку на шнурке, которая тут же оказалась на шее Сэм. Табличка возвещала всему миру, что бедняжка летит в одиночестве. Сэм это смертельно обидело. На ту, вторую, девочку тоже повесили такую табличку.

– Присядьте на скамейку, к вам подойдет наш служащий и проводит девочку к самолету, – сказала дама за стойкой, уже глядя на следующего в очереди пассажира.

Сэм и бабушка уселись на скамейку.

– Если бы мне удалось поговорить с твоим папой, – вздохнула бабушка.

– Перестань, – сказала Сэм. – Все будет прекрасно. Ты же сама говорила, что это – настоящее приключение. Из-за какого-то пустяка ты можешь испортить папе все удовольствие.

Говоря это, Сэм улыбалась, но сама не очень-то готова была к такому приключению. Папа решил провести это лето на раскопках в Южной Америке. Он, конечно, говорил, что ему необходимо собрать материал для новой книги, но Сэм-то знала, что он поехал туда развлечься.

– Я поживу у твоих друзей, пока ты не оправишься от операции, – предложила Сэм, когда бабушке неожиданно позвонили из больницы и назначили день операции. Разве могла Сэм предположить, что друзья бабушки живут не в Нанаимо, а в Онтарио?

– Тебе понравится Маргарет Трюблад. Мне и самой хотелось бы поехать. Мы не виделись столько лет! – говорила теперь бабушка.

Ха!

– Прости меня, солнышко, но вряд ли я буду тебе писать, – продолжала она. – Когда я выйду из больницы, то первое время поживу у Глэдис. Как только смогу – тут же напишу, но не огорчайся, если за целый месяц не будет ни одного письма.

– Хорошо, – ответила Сэм, почти не слушая бабушку. Папа тоже сказал, что не будет писать. Да у него даже и адреса нет. – А если будут какие-нибудь неприятности, – вдруг вскинулась она, – тетя Глэдис сообщит мне?

Бабушка рассмеялась и потрепала ее по руке.

– Если нет никаких вестей, значит, у меня все хорошо, – ответила она. – Но в крайнем случае кто-нибудь даст знать Маргарет Трюблад.

Успокоенная Сэм откинулась на спинку скамейки и стала смотреть на ту маленькую девочку.

Сейчас девочка сидела на дальнем конце. Сэм очень удивилась, что рядом с ней не было ни мамы, ни папы. Неужели они так спешили, что не могли подождать и попрощаться? Сэм даже почувствовала легкое угрызение совести.

Она не могла знать, что Алекс почти обрадовалась, когда Перри заявил, что не может ждать отлета.

– С Алексис теперь все будет в порядке, а у нас столько дел, вспомни, Зелда, – сказал Перри, похлопал падчерицу по плечу своей пухлой рукой и потянул жену к выходу.

– Но, Перри… – неуверенно возразила мама Алекс.

И как раз в этот момент перед ними возник служащий авиакомпании «Эйр Канада».

– Не беспокойтесь, сэр. Мы позаботимся о вашей малышке, – сказал он.

Алекс открыла было рот, чтобы сказать, что она не его малышка. Но побоялась расплакаться. Она подняла лицо, мама быстро поцеловала ее и отвернулась. Теперь Алекс сидела там, куда ее усадили, и разглядывала девочку в майке с подсолнухом. С ней, наверное, была бабушка. Видно, что они любят друг друга. И Алекс вздохнула.

Затем подошел другой служащий.

– Идемте со мной, – сказал он обеим девочкам. – Надо пройти контроль.

Он отвел девочек в зал отлета. Обе старательно старались не замечать друг друга и выглядеть совсем спокойными, будто каждый день летали на самолетах.

– Все, кто летит на рейсе номер… – Бестелесный голос объявил номер их рейса. – Подойдите к выходу.

Сэм и Алекс встали. Встали и мать с ребенком, и человек с собакой, и другие пассажиры. Но, кроме них двоих, детей с табличками среди пассажиров больше не было. У Сэм екнуло сердце.

«На помощь! Мне придется сидеть рядом с этой малявкой!» – вскричала она про себя.

И оказалась права.

2

Когда стюардесса посадила Сэм и Алекс на соседние кресла, девочки даже не взглянули друг на друга. Обе были уверены, что ничего общего между ними и быть не может. К тому же ни та ни другая не имели настроения разговаривать.

Для своих десяти лет Алекс была маленького роста. Она смотрела в окно на крыло самолета и старалась не думать о своем коте Меркурии. От этих мыслей можно было сойти с ума. Меркушу два месяца тому назад усыпили. Мама и Алекс отвезли его к ветеринару тем утром, когда отчим, Перри, приехав домой, объявил, что он согласился делать доклад на июльской конференции в Австралии и уже заказал билеты.

– Я могу взять с собой жену, но не ребенка, – сказал он, не глядя на Алекс. – Но я уверен, что мы найдем местечко, где Алли сможет пожить в наше отсутствие.

– А как же Меркуша? – крикнула Алекс, зная, каков будет ответ.

– Пришло время отправить кота в Кошачий Рай, – пробормотал Перри. – Он стал просто отвратительным.

Алекс открыла было рот, чтобы закричать на него, но вместо этого убежала в свою комнату. Кричать было бесполезно. С того самого момента, как они переехали в городской дом, где все блестело глянцем, где вся мебель была мягкой и бежевой, мама хотела избавиться от старого кота. У Меркуши не хватало сил, чтобы разодрать все в клочья, но он повсюду оставлял пучки шерсти, а когда Алекс укладывала его на диван и он там засыпал, то иногда мочился во сне. При этом от него плохо пахло и он был почти слепой.

– Ты ведь не хочешь продлевать его страдания? – сказала мама. – Алекс, ему же почти двадцать лет.

На самом деле мама не знала, сколько Меркуше лет. Он уже был взрослым котом, когда появился на пороге папиного дома еще до свадьбы. Алекс знала кота всю свою жизнь. В глубине души Алекс признавала, что за последний год кот сильно постарел. Но он все еще узнавал ее, с одышкой мурлыкал, когда она его гладила, и всегда, стоило ей позвать, поднимал голову.

– Алекс – твой ребенок, а Меркурий – мой, – частенько говорил маме папа.

Но Меркуша ходил по пятам не за папой, а за Алекс и позволял ей играть с собой, как с мягкой игрушкой. И когда три года назад мама с папой разбежались, папа в качестве прощального подарка отдал дочке кота. Мама разозлилась, но у нее было не настолько жестокое сердце, чтобы нанести дочери еще одну рану и немедленно усыпить кота. И тогда Меркурий был старым, но еще не таким больным, как теперь.

Алекс стояла рядом с котом, когда ему делали смертельный укол. Кот попробовал сопротивляться, но доктор оказался очень проворным, и все было кончено за несколько секунд. Уходя, Алекс сморгнула слезу, которая затуманила последний взгляд на своего любимца. Теперь она еще больше злилась на Перри.

Алекс была удивлена и озадачена той скоростью, с которой мама и Перри кинулись планировать свое путешествие. Их свадьба состоялась только в марте, и сначала все трое жили в маминой квартире. Затем Перри нашел квартирку, которая, как он сказал, «будто бы создана для нас».

Мама и Перри стали постоянно разговаривать о Сиднее и Брисбэйне. Алекс не обращала на это особого внимания до того момента, пока мама не сказала, что для путешествия ей нужно приобрести новую одежду.

– Для какого путешествия? – спросила Алекс. На самом деле она все помнила, но изо всех сил старалась об этом не думать, и ей почти удалось выбросить это путешествие из головы.

– Ведь Перри говорил тебе. Мы на июль и август уезжаем в Австралию, – ответила мама, отводя глаза. – Вспомни, он должен выступать на конференции! Жены приглашены, а дети – нет.

– Австралия! – повторила Алекс и почувствовала, что в душе образовалась какая-то пустота.

– Нечего притворяться, мисс. Ты все это прекрасно знала, – слишком громко сказала мама. – Нам предоставлена уникальная возможность. И мы не делаем из этого тайны.

– А где же буду я? – спросила Алекс.

– В загородном лагере, – не глядя на нее, ответила мама. – Тебе там понравится. Вы будете кататься на каноэ и спать под звездным небом.

Алекс вовсе не желала кататься на каноэ и спать под звездами, но все обернулось так, что в последний момент от лагеря отказались: там не набралось нужного количества детей, и заезд отменили. Затем, как гром среди ясного неба, с почтой пришло письмо и реклама лошадиной фермы. Реклама и письмо были от маминой школьной подруги, которую Алекс никогда не встречала, больше того, даже никогда о ней не слышала.

– Наверное, она разослала эту рекламу всем, кто поздравлял ее с Рождеством, – сказала мама. – Ура-а-а! Я никогда бы не подумала о такой возможности, но мне это кажется совершенно замечательным!

Этим же вечером мама позвонила Мэри Грэнтам, той леди, которая прислала рекламу, и школьная подруга согласилась принять Алекс.

– Она будет спать в одной комнате с Бетани, – сказала леди. – Но вам надо заплатить за еду… Мы кормили бы ее вместе с постояльцами, которые снимают у нас жилье.

Алекс подслушивала разговор по телефону наверху. При мысли о том, что ей придется спать в одной комнате с кем-то еще, у нее запрыгало сердце. Затем она услышала, как мама воскликнула:

– О, Алекс будет так рада! Знаешь, она абсолютно помешана на лошадях!

И тут разговор оборвался, Алекс повесила трубку, не задумываясь о том, что леди могла это услышать. Неужели мама на самом деле считает, что она помешана на лошадях? Да вовсе она не помешана! Алекс боялась этих здоровенных, цокающих копытами животных, которые носятся на бешеной скорости. Она никогда на них не ездила и никогда не имела такого желания.

Алекс попыталась поговорить с мамой, но из этого ничего не вышло. Мама считала, что все устроила как нельзя лучше, и была страшно этому рада.

– Ты совершенно по-другому будешь относиться к лошадям, когда научишься на них ездить, – только и сказала она.

– Папа меня не отпустил бы, – прибегла к своему последнему, отчаянному способу Алекс.

– Если ты до сих пор не заметила, то обрати внимание – твоего папы здесь нет, – рявкнула мама и вышла из комнаты, прекращая разговор.

Когда Зелда выходила замуж за Джона Кеннеди, она думала, что быть замужем за художником, который зарабатывает живописью, очень романтично. Но когда родилась Алекс, оказалось, что денег на жизнь катастрофически не хватает.

– Никаких вкладов в пенсию! – кричала Зелда Джону. – Нет медицинской страховки! Нет никакой уверенности в будущем!

В конце концов она отдала Алекс в детский сад и начала учиться на курсах менеджмента. Ее карьера рванула вверх, а Джон все еще сражался с безденежьем. И тогда Зелда выдвинула ультиматум:

– Оставь свою живопись, которая приносит деньги только на орешки, и займись настоящим делом. Или убирайся.

Алекс, которой тогда было семь лет, свернулась клубочком на своей кровати. Она молилась, чтобы папа не уходил. Но он в конце концов все-таки ушел.

Теперь он работал школьным учителем в Торонто. Папа исправно писал Алекс письма до тех пор, пока Зелда не вышла замуж за Перри. После этого он сразу же перестал писать. Алекс даже толком не знала, где он теперь живет. Она написала папе о смерти Меркуши, и мама отправила письмо, но ответа они не получили. Это было так не похоже на папу. Мама говорила о папе оскорбительные слова, и это было невыносимо для Алекс, которая любила отца больше всех на свете.

Пока Алекс вспоминала обо всем этом, самолет взлетел, и Ванкувер остался позади.

– Дорогая, не хочешь чего-нибудь попить? – спросила у Сэм стюардесса.

– Ммм… апельсинового сока, пожалуйста, – пробормотала Сэм.

Алекс, не дожидаясь вопроса, сказала:

– А мне ничего.

Сэм стала рассматривать прямые каштановые волосы соседки, ее большие очки и опущенные уголки рта. Затем девочка повернулась, и Сэм увидела большие серо-зеленые глаза, которые скрывались за очками. Глаза были невообразимо красивыми, но в них стояли слезы. Ну, может быть, еще и не стояли, но, во всяком случае, веки подозрительно покраснели.

– Вас еще никто не познакомил? Сэм Скотт и… Алекс Кеннеди, правильно?

Девочки кивнули, не глядя друг на друга.

– Вы обе едете в Онтарио? В гости? – спросила стюардесса.

Алекс упрямо молчала, а Сэм сказала:

– Вроде того. Папа уехал на все лето, а меня отправили к подруге моей бабушки в местечко под названием Гелп. Я никогда не встречалась с той леди, к которой еду в гости, хотя она и крестная мать моей мамы. Она тоже никогда не видела меня. Думаю, я – совсем не то, чего она ожидает.

Сэм не понимала, зачем все это рассказывает. Сидящая рядом с ней окаменевшая плакса кинула на нее удивленный взгляд.

– А ты? – спросила носатая стюардесса.

Алекс поколебалась. Затем покраснела и сказала:

– Я тоже лечу в Гелп, и те люди, к которым я еду, тоже меня не знают. У них куча детей и конюшня. – Затем так же, как Сэм, добавила то, что беспокоило ее больше всего: – Хозяйка будет в шоке. Она думает, что я без ума от лошадей. Но она так ошибается!

Стюардессе все это показалось ужасно смешным. Она откинула назад голову и захохотала, но тут кто-то нажал на кнопку вызова, и ей пришлось оставить девочек.

Алекс вжалась в спинку кресла и закрыла глаза. У нее не было настроения разглядывать облака, от одной мысли о незнакомых людях, которые решили взять ее к себе на все лето, сжималось сердце.

– Это так странно, – сказала вдруг ее соседка. – Это невероятно! Просто не могу поверить!

Алекс вообще мало говорила, а сейчас ей и вовсе не хотелось болтать. Она так и сидела с закрытыми глазами, но чувствовала, что другая девочка продолжает ее рассматривать. В конце концов она открыла глаза и ответила взглядом на взгляд.

– Не понимаю, что уж тут такого невероятного, – буркнула она. – Мы обе едем в Гелп. Ну и что из того? Это простое совпадение, и все.

Глаза соседки, не закрытые очками, были такими голубыми, каким бывает небо в ясный октябрьский день, а кончики коротких, вьющихся волос торчали во все стороны, будто их специально кто-то взъерошил.

– Может, и совпадение, – сказала Сэм. – Но все равно это удивительно. Послушай. Меня отправили к школьной подруге моей бабушки. У нее и ее мужа букинистический магазин. Они думают, что я люблю читать, потому что мой папа не расстается с книжкой с утра до ночи. Я, конечно, делаю вид, что тоже люблю книги, но на самом деле мне больше нравится спорт. Я была бы рада оказаться там, где можно поездить на лошадях. Мне всегда хотелось научиться верховой езде, но мы не могли себе этого позволить. К тому же я совершенно не знаю этих людей. Так что мы с тобой в одной лодке.

3

Алекс повернулась к Сэм. Она больше не казалась маленькой, несчастной, тоскливой и раздраженной. Даже за очками было видно, как загорелись ее глаза.

– Мне придется спать в одной комнате с какой-то Бетани. А что, если ей всего семь или восемь лет?

Сэм заморгала.

– А сколько тебе? – растерянно спросила она.

– Мне на Хэллоуин будет одиннадцать. Наверное, я тебе кажусь слишком маленькой, но…

Сэм громко засмеялась и сказала:

– А мне будет одиннадцать пятого ноября. Мы почти ровесницы! Ну, разве это не поразительно?

– Я думала, тебе по крайней мере тринадцать, – сказала Алекс.

Сэм не стала говорить, что она думала по поводу возраста Алекс. Некоторое время ни та ни другая не знали, что сказать.

Обе сидели молча, обдумывая то, что каждая выпалила о себе.

– Лошади, – сказала наконец Сэм и вздохнула. – Ты едешь туда, где есть лошади? До чего же тебе повезло!

Алекс думала об этом «везении» совсем иначе.

– Я ненавижу лошадей, – сказала она, тяжело вздохнув. – Они пяти милей высоты, а зубы у них, как могильные камни. И эти люди хотят сделать меня наездником. Они сказали, что к осени я буду обожать верховую езду.

– Ты просто сошла с ума, – сказала Сэм. – Мне это показалось бы прекрасным сном! Мой папа не смог отдать меня в школу верховой езды, денег не хватило. Он же писатель. И не знаменитый. Он пишет путевые очерки и только что опубликовал свой первый детектив – «Роковое заблуждение».

Алекс задумалась, рассказывать ли попутчице о своем отце. Ни одно из его живописных полотен не принесло ему большого успеха. В конце концов Алекс только поправила очки и улыбнулась.

– Классное название, – сказала она.

Сэм внимательно посмотрела на нее. Сказать ли девчонке, что в папиной книжке есть героиня по имени Сэм? Нет. Не сейчас.

– Ага, – согласилась она. – Сейчас он работает над следующей книгой. А первая посвящена мне. Там написано: «Сэм, которая это сделала». И не спрашивай меня, что это значит. Когда я его спросила, он только рассмеялся.

– Здорово. – Слова Сэм явно произвели впечатление.

– Все выглядит прекрасно, но у нас никогда, никогда, никогда не бывает денег. И сейчас за мой билет заплатила бабушка.

Алекс посмотрела в окно. Мама была финансовым советником, а Перри – зубным врачом. Так что в ее семье могли не только оплачивать уроки верховой езды, но и приобрести для Алекс собственную лошадь. В сущности, мама была бы счастлива, если бы дочь занялась хоть каким-то спортом. Маме хотелось видеть дочь олимпийским чемпионом, а не книжным червем. Мама была помешана на спорте. Она приклеивалась к телевизору и часами смотрела фигурное катание, лыжные гонки и соревнования гимнастов. Она пыталась учить дочь фигурному катанию, но Алекс все время падала на лед. Она не достигла успехов ни в одном из видов спорта, в которые определяла ее мама, – ни в гимнастике, ни в дзюдо, не хотела бегать на лыжах, или играть в футбол. Папа советовал маме сдаться, но без толку. Алекс как раз отдали заниматься гольфом, когда появился Перри, который отвлек маму от мечты о спортивных достижениях дочери.

Затем Перри переменил направление маминых мыслей, и теперь главной задачей стали компьютерные технологии. Алекс должна была достичь высот во Всемирной Паутине. Увидев, как она в третий раз читает книгу «Гарри Поттер и пленник Азкабана», отчим воздел руки и закричал:

– Скажи на милость, зачем ты тратишь время на чтение этой глупой сказки, которую уже знаешь наизусть?

Алекс хотела сказать, что Гарри Поттер – ее друг, и это было бы истинной правдой. Но она всего лишь холодно ответила:

– Я изучаю технику писательского мастерства. В конце концов, на этой «глупой сказке» заработаны миллионы.

На губах Алекс мелькнула легкая усмешка, когда она вспомнила, как смутился Перри. Он никогда не читал беллетристики, но страшно уважал деньги.

– Держу пари, эта конюшня, в которую меня отправили, слишком далеко от библиотеки, – угрюмо поделилась Алекс своим горем.

Сэм засмеялась и сказала:

– Послушай, люди, к которым я еду, держат свой собственный книжный магазин. Лично я с радостью убежала бы куда-нибудь подальше от этих книжек. Я, конечно, очень разочаровываю своего папу. Но как быть, если я устаю от описания древних развалин и жизни старинных королей? Мне приходится притворяться.

– А твоя мама? – спросила Алекс.

– Она умерла, – просто ответила Сэм.

У Алекс глаза стали еще больше, и в них мелькнуло смущение.

А Сэм улыбнулась:

– Да успокойся. Я маму не помню. Когда мне был год, мы попали в автомобильную аварию. Мама погибла, а я, сидя в ремнях безопасности, не получила даже царапины. Я совсем ее не помню. К нам переехала бабушка, а когда я подросла, меня отправили в детский сад. И вот теперь, как раз когда бабушке понадобилось, чтобы кто-то присмотрел за мной, пока ей будут делать операцию, она получила письмо от старых друзей. Так все и устроилось. Мы живем настолько далеко друг от друга, что, я думаю, эта Маргарет Трюблад вообще забыла, что я существую на свете. Она была крестной моей мамы, так что чувствует некоторую ответственность и за меня.

Алекс подумала о своей маме, которая читала только о том, как зарабатывать деньги, и кулинарные книги. Но тут же отбросила прочь все размышления, поскольку ей пришла в голову удивительная мысль. Некоторое время девочку одолевали сомнения, но потом она решилась:

– Знаешь что? Если мы поменяемся ролями – никто никогда этого не заметит. Тогда ты сможешь ездить на лошадях, а я – читать книги.

Сэм онемела на целых двадцать секунд. Потом произнесла:

– Что-о-о-о?

Алекс повторила. Сэм ошеломленно покрутила головой, но все-таки сказала:

– Ты с ума сошла, но… может, ты и права! Им нас никак не узнать! Ура-а-а!