Текст книги "Забыть о мести"

Автор книги: Джилл Шелдон (Шелвис)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Могла принадлежать ему. Но он собственными руками уничтожил всякую надежду на это, когда замыслил разрушить все, что было ей дорого.

Томас решительно повернулся и вышел. Хлоя молча смотрела ему вслед, прижимая к груди рубашку. Она пахла Томасом, и Хлоя натянула ее, глубоко вдыхая знакомый запах. Где-то в глубине дома щелкнул обогреватель.

Томас. Даже сейчас, взбешенный и растерянный, он заботится о ней. И Хлоя уцепилась за эту мысль, как за что-то бесконечно дорогое: ведь скоро, а это вполне возможно, ей нечего будет вспоминать.

– Мяу.

Хлоя улыбнулась и потянулась к котенку, который с величественным видом вошел в комнату. Гарольдина росла не по дням, а по часам.

– Томас не обижает тебя, детка?

Гарольдина, заурчав, потерлась головой о подбородок Хлои. Оставалось надеяться, что это означало «нет», и вполне возможно, так оно и есть. Пусть Томас злился на нее за то, что оставила ему кошку, но он никогда не бросит на произвол судьбы несчастное животное. В свое время Томас лучше других знал, что такое нужда и голод.

Возможно, он имел право сердиться на Хлою за то, что она хитростью навязала ему кошку. Но Хлоя просто не представляла, как еще показать Томасу, что тот способен любить и ценить любовь других, пусть это даже и животное.

Собственно говоря, это Хлоя должна быть вне себя. Он ведь так и не объяснил, почему скупает недвижимость. Но сейчас она просто не в состоянии на него злиться. Слишком глубоки ее чувства к нему. Теперь сомнений не осталось: Хлоя влюблена в мрачного, опасного, готового на все Томаса Магу аира.

Гарольдина вскарабкалась на кожаный диван и свернулась клубочком. Глаза ее закрылись. Хлоя почему-то немного позавидовала кошке, быстро и легко прижившейся в доме, где она сама очень хотела бы остаться.

Она села, обхватила себя руками и грустно улыбнулась. Да, на первый взгляд дела ее, кажется, хуже некуда. Томас оставил ее без единого слова утешения, без прощального поцелуя. Но на душе по-прежнему было тепло, потому что, как бы он ни сопротивлялся, она успела отвоевать место в его душе. И Томас тоже это понимает. То, что сейчас произошло, было полным соитием не только тел, но и душ, а такое случается раз в жизни. Томас не мог этого не почувствовать.

За секунду до того, как Томас снова вне себя от ярости вылетел из комнаты, она заметила страх в его глазах. Только на этот раз его гнев был направлен на нее. Хлоя заставила растеряться несгибаемого Томаса Магуайра. До конца жизни она будет лелеять воспоминание о том моменте, когда он вошел в нее. Когда, забыв обо всем на свете, раскрылся перед ней, доверился, нежно шептал ее имя.

– Хлоя!

Она едва не подпрыгнула от неожиданности. На пороге стоял Томас.

– Здесь холодно, – пробормотал он странным, неуверенным голосом.

Хлоя чуть пошевелилась, и его взгляд упал на то место, где полы рубашки чуть расходились. – Я…

Он осекся, сглотнул застрявший в горле ком и протянул ей сильную теплую руку, чтобы помочь подняться, стараясь, однако, сохранять безопасную дистанцию.

Видя, что Хлоя не пытается прикрыться, Томас стиснул зубы и застегнул верхнюю пуговицу рубашки. При этом он случайно коснулся кончиками пальцев ее теплой кожи, и оба вздрогнули. Томас замялся, очевидно, напрасно надеясь, что остальные пуговицы Хлоя застегнет сама, но потом вздохнул и принялся за работу. С каждой пуговицей губы его сжимались сильнее, а ноги Хлои все больше слабели.

Она пьянела от его прикосновений.

– Я провожу тебя в спальню.

Ладно! Значит, они думают о разном! С этим, пожалуй, можно справиться. Но после того, что было между ними, она не могла не думать о том, как прекрасно лежать в объятиях Томаса. Он стоял перед ней в одних джинсах, и Хлоя изо всех сил пыталась побороть желание дотронуться до него, провести рукой по мощной груди, плоскому животу, стиснуть его мускулистые руки, прислониться к плечу. Господи, как он прекрасен! Просто голова идет кругом. Несказанно прекрасен со своими…

– Пойдем, – нетерпеливо настаивал Томас и вдруг сжался под ее взглядом. Ширинка джинсов мгновенно оттопырилась. Хлоя почувствовала непреодолимое желание сунуть руку за пояс, и…

– Хлоя! Пожалуйста…

Хлоя подавила усмешку и позволила ему увести себя из комнаты. По крайней мере, он все еще хочет ее – трудно не заметить растущий ком в его джинсах. Ну уж нет! Пусть врет себе сколько хочет, но ее он не убедит, что равнодушен к ней!

– Наверх, – коротко повелел Томас, дожидаясь, пока она догонит его.

Наверх. Вероятнее всего, он устроит ее как можно дальше от своей спальни. Вряд ли можно осуждать Томаса. То, что произошло между ними, не каждый день случается. По крайней мере Хлоя надеялась на это. Но она понимала также, почему Томасу захотелось сбежать, – случившееся действительно может испугать. Но только не ее, Хлою. Она сейчас думает только о том, чтобы Томас обнял ее, прижал к себе. Чтобы снова овладел ею.

– Томас…

– Нет, – бросил он, поднимаясь по ступенькам. Хлоя недовольно скривила губы.

– Ты даже не дослушал меня!

На этот раз он остановился и устало прижал ладони к глазам.

– Ну, в чем дело?

– Ты уже привык к Гарольдине? Она тебе нравится?

Томас уронил руки и ошарашенно уставился на Хлою.

– Вот уж не думал, что ты спросишь именно об этом.

– Недаром мама считает меня немного непредсказуемой.

– Точно, – пробормотал Томас. – Кажется, это единственное, в чем мы с ней согласны.

– Ну?

– Что "ну"?

– Гарольдина тебе нравится?

Томас покачал головой и отвел глаза.

– Эта чертова кошка в полном порядке.

– Я не об этом спрашивала.

– Гарольдина и я… пришли к взаимопониманию.

Хлоя улыбнулась, чувствуя, как ее заливают теплые волны любви и гордости. Можно лишь представить, чего стоило Томасу это признание. Он не из тех людей, кто легко дарит свои симпатии.

– Ты впервые назвал ее по имени, – восторженно прошептала Хлоя. – О, Томас!

– Только не распускай сопли, – с деланным презрением буркнул он, поспешно поднимаясь по лестнице. Но Хлою он не одурачил. Ничуть. – Я все-таки требую, чтобы ты отдала ее кому-нибудь.

– Ладно… – Вероятно, задача решена еще не до конца.

Томас остановился на верхней площадке.

– Сюда.

Он открыл дверь и встал на пороге. Хлоя вошла в прелестную уютную комнату с широкой кроватью и вопросительно взглянула на Томаса, безмолвно умоляя его сказать что-нибудь.

– Спокойной ночи, – мрачно пожелал он, и, прежде чем Хлоя успела моргнуть глазом, повернулся и исчез.

О, если он думает, что так легко отделался от нее, то ошибается. Его ждет сюрприз. Пусть она и влюбилась в него, но не лишилась мозгов!

Кроме того, у нее еще множество оставшихся без ответа вопросов, и при первом удобном случае Хлоя найдет способ вытянуть из него все секреты. К сожалению, она слишком хорошо понимает: Томас сделает все, лишь бы держаться от нее подальше, особенно теперь, когда она сумела расплавить его броню.

Наверное, он и должен так вести себя, чтобы защититься. Если бы Томас мог, то изгнал бы Хлою из сердца, из жизни и выбросил на улицу Гарольдину. Однако сначала он должен забыть, что их души соединились. Но он не сможет этого сделать – она это знает, чувствует.

А вдруг сможет? Тогда все пропало.

Глава 12

– Значит, отказываешься поговорить?

Томас дернулся, пролил кофе и, пробурчав что-то себе под нос, оперся о раковину.

– Ты всегда пугаешь по утрам ни в чем не повинных людей? Крадешься, как вор!

Бог мой, да она покраснела! Ничего не скажешь, для человека, проглотившего вчера целую бутылку шампанского, выглядит она чудесно!

– Ты у меня… первый. То есть, не совсем, конечно, но…

Томас, невольно забавляясь, молча выжидал, пока Хлоя искала нужное слово.

– О, не стесняйся, продолжай. Мне становится все интереснее.

Хлоя вспыхнула.

– Перестань, – пробормотала она, пытаясь скрыть смущение. – Я имела в виду, первый, с кем я провела ночь. По крайней мере, с окончания школы.

Томас, делая вид, что ее исповедь нисколько его не трогает, глотнул кофе и изрядно обжег язык.

– Хочешь сказать, что никогда не спала с мужчиной?

Он затаил дыхание, дожидаясь ответа, сам не понимая, почему пришел в такой восторг.

– Да, – прошептала она и с высоко поднятой головой подошла ближе, словно призывая посмеяться над ней. – Это правда. Я еще никогда не оставалась на ночь у мужчины. – Она была уже совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. – Собственно говоря, я и сегодняшнюю ночь не проспала в объятиях мужчины…

Эти глаза, думал Томас, осторожно отставляя кружку. Они сведут его в могилу.

– Хлоя…

– Нет, подожди. – Хлоя дрожащими пальцами дотронулась до его лица. – Ничего не говори…

Ее запах ударил в ноздри. Легкое касание опалило жаром. На ней по-прежнему его рубашка, из-под которой видны голые ноги. Волосы растрепаны, пуговицы опять расстегнуты, при каждом движении открываются совершенные изгибы тела и высокая грудь с изюминками сосков. Томас прикрыл глаза, борясь с неожиданным приступом тоски… по дому. Вот именно, тоски по настоящему, теплому, уютному и веселому дому. Он страстно хотел Хлою, но не мог, не смел ее получить. Это хуже любой пытки.

– Господи, мне ужасно жаль, Хлоя. Не знаю, что на меня нашло прошлой ночью.

Тонкие пальчики продолжали тихо гладить его щеку, ласкать, утешать, успокаивать.

– Томас, ты не представляешь, какое счастье видеть, что ты больше не шарахаешься от моих прикосновений.

Томас открыл глаза и, преисполненный решимости оттолкнуть Хлою, положил руки на ее бедра. Но, сам не понимая, что делает, прижал к себе и зарылся лицом в ее роскошные волосы.

– Мы не можем, Хлоя, – пробормотал он, притягивая ее ближе. Ощутить это восхитительное тело в своих объятиях… всего на минуту… последнюю…

Она прильнула к нему так естественно, словно они всю жизнь провели вместе.

– Мы можем делать все, что хотим.

– Но ты не понимаешь! – Иисусе! Как ей объяснить? – Самое большее, на что ты имеешь право, – мучиться похмельем!

Хлоя улыбнулась, но Томас решительно отодвинул ее, несмотря на то, что рубашка снова предательски распахнулась, показывая все, в чем он так настойчиво себе отказывал. Доведенный до отчаяния, Томас отвернулся и уставился в окно с видом на сад. Как же он противен себе! Непростительный эгоизм, себялюбие! Теперь ему придется обидеть Хлою.

Ночью выпал снег. Ветви деревьев гнулись под пушистыми холмиками. Тишина, безмолвие. Просто сказочный пейзаж, словно декорация рождественского мультика. А на душе у Томаса – ледяная пустота.

– Помоги мне понять, – тихо попросила она, подходя к Томасу сзади. – Я многого не знаю. Сплошные загадки. Может, сумею что-то посоветовать? Если бы ты рассказал…

Нет! Он не в силах сделать это. Вернее, слишком слаб, чтобы сказать правду.

– Я ничего не обязан тебе объяснять.

– Верно, – выдавила задетая за живое Хлоя. – Но я надеялась, что ты сам захочешь. – Надеялась! То, чего он хочет, не имеет ничего общего с объяснениями. – Томас, ты купил это здание и дал мне кредит, потому что решил помочь?

– Ошибаешься.

– Вот как…

– Повторяю, Хлоя, я не собираюсь ничего объяснять.

Да не могу я! Не могу!

– Ясно. – Их взгляды встретились. – А что, если я напомню тебе о твоем долге?

– Долге?

– Именно.

– Я тебе обязан? – мягко осведомился Томас. Черт бы ее побрал! – Сейчас мы быстро все уладим. Я заплачу.

Он вынул чековую книжку и принялся заполнять чек.

– Не нужно! – вскрикнула Хлоя.

– Разве? Но именно это я и намереваюсь сделать. Отдашь арендную плату, а мне больше не придется беспокоиться о своем долге. И мы будем квиты.

– Понимаю, для тебя это лучший выход из положения, – прошипела Хлоя, опомнившись от потрясения, и печально покачала головой. Томас показался себе гнусным ничтожеством. – Хочешь деньгами облегчить совесть? Я открою тебе тайну, Томас. Ты никогда и ничем не был мне обязан. Неужели и впрямь думаешь, что способен купить меня, а я это позволю? Друзья так не поступают. В тот день я толкнула тебя на пол чисто инстинктивно. На твоем месте мог оказаться любой человек. Ты сделал бы то же самое и не взял бы за это ни цента.

Он думал, что ниже упасть уже невозможно, но ошибался. Под ее осуждающим, полным разочарования взглядом Томас готов был провалиться сквозь землю.

– И не желаю больше ничего слышать, – надменно объяснила она, готовая взорваться. – С этим покончено, ладно? Никто никому ничего не должен.

– Ты умеешь так смотреть на меня, Хлоя, – тихо признался Томас, – как ни один человек на свете. Словно пронизываешь глазами насквозь.

– Верно. Потому что вижу тебя настоящего. – Она послала Томасу одну из своих неотразимых улыбок. – Поэтому ты меня и не любишь.

Не любит? Да он не в состоянии спокойно стоять с ней рядом?!

– Ошибаешься. – Он покачал головой.

– Нет. Ты меня хочешь, а это вовсе не любовь. По-моему, я тебе даже не слишком нравлюсь.

– Неправда!

– Ты уже жалеешь о прошлой ночи. Разве не так?

– Я просил прощения потому, что нам не следовало… – набравшись мужества, пробормотал Томас. – Словом, мне не стоило привозить тебя сюда. Это было ошибкой.

– Считаешь все… что произошло между нами, ошибкой?

Невыносимо видеть боль и обиду в этих прекрасных глазах. Господи, какой же он подонок!

– Это… это было прекрасно, Хлоя.

Говоря по правде, ему еще не доводилось испытывать столь ошеломительного, исступленного, потрясающего наслаждения, как в объятиях Хлои Уокер. Она оказалась воплощением всех самых немыслимых его фантазий. Осуществленной мечтой.

– И тем не менее, я сделал ошибку.

– Нет.

Хлоя тряхнула головой так энергично, что волосы разлетелись темным веером. Теперь ее глаза пылали гневом.

– Такое не может быть ошибкой, Томас.

Он умудрился не выдать своего волнения. Ни один мускул не дрогнул на его лице, но внутри все похолодело. Томасу так хотелось убедить себя, что это был всего лишь секс. Обычное, простое, ни к чему не обязывающее удовлетворение похоти.

Но ничего не получалось. Их близость – не результат мимолетного влечения. И Томас понимал это, знал абсолютно точно. Просто не хотел, чтобы Хлоя тоже знала.

– Мы любили друг друга, – твердо сказала Хлоя. – Не просто занимались любовью, а любили. – Томас промолчал, стиснув зубы, но Хлоя не отставала. – Посмотри на меня. Пожалуйста.

Он послушался. На свою беду. Потому что едва не рванулся к двери, увидев, что светится в ее взгляде. Она предлагала себя. Свое тело. Нежность. Любовь. И это до смерти перепугало Томаса.

– Все-таки это было ошибкой, – осторожно заметил он. – Моей ошибкой. Я позволил тебе поверить, что наши отношения будут иметь продолжение. Прости.

– Ты ни в чем не виноват. Я уже достаточно взрослая, Томас, сама отвечаю за свои поступки и, конечно же, не стану делать поспешных выводов, к которым ты еще не готов.

На самом деле Томас не был готов признать тот достаточно неприятный факт, что вчера он не предохранялся. Господи, как же далеко он зашел! Совсем потерял голову! Потому что больше всего на свете хотел бы проникнуть в ее восхитительно тесные горячие глубины. Прямо сейчас.

– Томас, почему ты не захотел, чтобы мы спали в одной постели?

Колени Томаса задрожали, и он был вынужден облокотиться о стол, чтобы не упасть. Что ей ответить?

Потому что, если бы ты провела ночь в моих объятиях, наутро я не смог бы отпустить тебя. И никогда не смог бы.

– Можешь гостить у меня сколько захочешь, – не глядя на Хлою, сказал он. Видеть ее каждый день будет настоящей пыткой, но не может же он выбросить Хлою на улицу в такой мороз. – А я постараюсь, чтобы отопление починили как можно скорее.

Хлоя выпрямилась, бессильно уронив руки.

– Понятно.

Столько горечи в одном коротком слове. Томасу захотелось убежать куда глаза глядят. Трус! Жалкий трус! И все же нужно немедленно оборвать все нити, покончить с этим раз и навсегда. Каждый миг рядом с Хлоей лишал его тех жалких остатков решимости и самоконтроля, которые еще удалось сохранить.

– Разве? – спросил он вслух. – Неужели ты и вправду понимаешь то, что я пытаюсь тебе объяснить?

– Конечно. – Она так глубоко вздохнула, что полы рубашки разошлись в разные стороны. Но Хлоя этого как будто не заметила. – Я прекрасно понимаю, что ты глупый упрямый осел, который не желает ничего видеть дальше собственного носа.

Зябко поведя плечами, она направилась к двери. Он потерянно смотрел ей вслед. У самого порога Хлоя обернулась.

– Но я не сдамся, Томас Магуайр. Не сдамся. Слышишь?!

– Я еще не оглох, – сухо заметил он. – Ты так орешь, что стены дрожат.

Но Хлое трудно было говорить тише – она буквально кипела от ярости.

– Между нами что-то происходит. Необыкновенное. Такое, если повезет, бывает раз в жизни. – Томас побледнел. Хлоя заметила это, но остановиться она уже не могла. – Тебе, конечно, неприятно это слышать. Слишком быстро все случилось. Но это правда, Томас, и тебе с ней придется смириться.

Хлоя широко распахнула дверь, но остановилась на пороге, решив высказаться до конца.

– Нам не мешает кое-что выяснить. Например, что творится в "Маунтин Могидж". И почему ты неожиданно принялся тратить безумные деньги на совершенно бесполезные вещи. – Томас открыл было рот, но Хлоя не дала ему говорить. – Безумные, – подчеркнула она. – Даже я, невеликий финансист, понимаю, что покупка этих зданий – совершенно невыгодное вложение. И если бы все было законно, ты, как и все остальные, не дал бы мне кредита, поскольку кафе едва держится на плаву.

– Но ты нуждалась в деньгах…

– Разумеется. Я очень благодарна тебе. Но ты что-то задумал, Томас, и, клянусь, я узнаю, что именно. И тогда помогу тебе.

При виде его ошеломленного лица Хлоя весело рассмеялась.

– Да, да, ты не ослышался. Знай: что бы ни случилось, я на твоей стороне. Всегда.

Она захлопнула дверь перед носом Томаса, желая сделать это как можно громче, но это ей не слишком удалось.

Ладно, все равно получилось достаточно эффектно, решила Хлоя, но тут же поняла, что оказалась в ловушке. Домой не добраться. Смятый костюм, и тот до сих пор валяется на полу в гостиной. Нет… кажется, еще было пальто…

– Тебя подвезти? – раздался за спиной веселый низкий голос. Хлоя оцепенела. Ни за что! Она не станет унижаться. Не доставит ему такого удовольствия. – В конце концов именно я заставил тебя приехать сюда. Помнишь?

– Не настолько много я выпила, Томас. Во всяком случае, не стоит терзаться угрызениями совести по поводу того, что соблазнил пьяную женщину. Не страдай.

Хлоя наконец обернулась. Ее поразило, с какой безысходной тоской и сожалением он смотрел на нее. И росток надежды в душе начал опять упрямо поднимать голову. Да, Томас отталкивает ее, стоит лишь приблизиться к нему. Но и сам при этом страдает.

– То, что между нами происходит, не укладывается в твои планы, и поэтому ты выходишь из себя, верно?

– Да.

– Почему?

– Я не могу дать тебе то, что ты хочешь, Хлоя. И никогда не смогу.

– И чего же, по-твоему, я хочу?

– То, чего и остальные люди. Мужа, семью, надежность.

И тут в глазах Томаса полыхнул страх. Хлоя поняла: скажи она ему об этом сама, он наверняка все отрицал бы. Жгучий гнев поднялся в ее душе, гнев на тех, кто всю жизнь ненавидел Томаса, обращался с ним как с преступником. Как победить глубоко скрытый от посторонних глаз его комплекс неполноценности, неуверенность в себе? Ведь именно из подсознательного ощущения собственной никчемности происходила его неспособность любить самому и позволять любить себя.

Хлоя в который раз поклялась показать Томасу красоту и радость жизни. Заставить понять, что он, как и всякий человек, заслуживает любви.

– Я хочу лишь того, что ты сам готов мне дать, – мягко пояснила она.

– Это ты сейчас говоришь. Но долго так не продлится. Ты пожелаешь большего. Того, что не сможешь получить. И будешь несчастна… По моей вине.

– Нет! Никогда, – поклялась Хлоя.

– Здешние обитатели ни за что не примут меня, – с трудом выговорил Томас, впервые признаваясь, что это его волнует и ранит. – И никто не будет ходить в твое кафе.

Знай он Хлою получше, понял бы, что уж этого она ему в упрек не поставит. И в жизни не попросит того, что он не способен дать. Она уже хотела сказать ему это, выложить все, что накопилось в душе. Но не успела.

– Хлоя, позволь дать тебе немного денег. Ты просрочила квартирную плату, а дела в "Домашней выпечке" последний месяц идут не слишком хорошо.

Сначала Хлоя не поверила собственным ушам. Но он сказал это! Действительно сказал!

– Хочешь дать мне денег? За что? – Ужасное подозрение клещами стиснуло ее сердце. – Чувствуешь себя виноватым и стараешься откупиться? – Томас не ответил, и Хлое стало еще страшнее. – Или решил заплатить мне за прошлую ночь?

– Ну что ты! Все не так, как ты думаешь.

Хлое показалось, что она услышала звон собственного разбившегося сердца.

– Понятно.

– Я только собирался помочь тебе.

– Нет, спасибо. Обойдусь.

Надменно вздернув подбородок, Хлоя проследовала к лестнице. Ладно, она действительно не успела отдать деньги Торнтону, но день-другой – и все уладится. И если дела в "Домашней выпечке" идут не слишком хорошо, как могли бы, то лишь потому, что она не берет деньги с людей, которые не могут позволить себе ежедневные завтраки в кафе. Ей такая благотворительность, конечно, тоже не по карману, но она не в силах выносить голодные взгляды несчастных стариков.

– Хлоя, пожалуйста.

Хлоя, не поворачивая головы, поднималась по ступенькам.

– Сегодня у меня выходной. И если не возражаешь, я приму душ.

– Ты… ты остаешься?

Его голос дрогнул, и это уже о многом говорило.

– Ты сам меня пригласил. Помнишь?

Пусть не пугается. Она, конечно, и не думает здесь оставаться. Иначе, да поможет ей Бог, треснет чем-нибудь по башке этого упрямого идиота, чтобы водворить его мозги на место.

– Ну да… помню. Но…

– Не волнуйся, Томас, – бросила она. Ему не мешало бы попытаться побольше узнать о женщинах. Настоящих женщинах. Ладно, еще успеется. Терпение и еще раз терпение. – Я уйду. Вот только приму душ. Не возражаешь? – По его молчанию Хлоя поняла, что Томас возражает. И очень серьезно. – Жаль, но ничего не попишешь.

Томас в отчаянии заперся в кабинете, оставив на кухонном столе ключи с запиской, в которой просил Хлою взять его машину. Оставалось только надеяться, что она так и сделает.

Вообразив обнаженную Хлою под струями воды, Томас задохнулся. Он представил себе, как она наденет спортивный костюм, оставленный возле двери, и спустится вниз… Легкими шагами пройдет по комнатам, наполняя их почти неуловимым ароматом, присущим только ей…

Первое, что нужно сделать – починить отопление в ее доме. Иначе, считай, он пропал.

Чтобы немного отвлечься, Томас уселся за компьютер. В последнее время он совсем запустил дела. После возвращения в Хизер Глен он управлял "Сьерра риверз" по телефону и факсу. Но почему-то сейчас ему не хотелось с головой погружаться в документацию – слишком сильны были впечатления прошлой ночи. Поэтому он решил просмотреть электронную почту. Все сообщения касались чисто деловых операций. Все, кроме последнего:

"Наверное, ты успел забыть, откуда вышел и кем был, но у людей долгая память. Все Магуайры – жалкие ничтожества и грязные негодяи, как бы ни пыжились. Забирай свои проклятые деньги и проваливай из города. Да побыстрее, иначе, поверь, горько пожалеешь".

Подписи не было. Послание пришло из мэрии. Отец Хлои? Мэр достаточно часто говорил в лицо Томасу все, что о нем думает. И у него двойная причина выбросить сына Джеймса из города – его дочь и драгоценный Хизер Глен. Причем последний, цинично подумал Томас, значит для мэра куда больше, чем Хлоя, которую тот считет легкомысленной дурочкой.

Хлоя. Когда-то она защищала Томаса от своего отца. От всего городишки. Как, впрочем, и сейчас. Недаром же сумела понять, что он что-то замышляет. И пообещала помочь.

Томас подпер руками внезапно отяжелевшую голову. В горле засаднило. Если бы она только знала… Неужели по-прежнему стремилась бы помочь? Вряд ли.

Хлоя, с ее светлой душой и неистребимым оптимизмом, вряд ли поняла бы испепеляющую его потребность отомстить, отплатить за все обиды. Как он посмотрит ей в глаза, когда она обнаружит правду?

Томас устало потер виски и вздохнул, потом стер последнее послание и отвернулся от компьютера. Ему не нужны напоминания о том, как к нему относятся здесь.

Работа – его единственное спасение – сегодня оказалась плохим лекарством. Ненависть окружающих не должна иметь для него никакого значения, а тем более волновать. Просто он получил еще одно доказательство правомерности своего решения. Эта жалкая дыра, обиталище узколобой швали, конечно, заслуживает участи, которую он ей уготовил.

Но почему-то сегодня ему не удавалось уговорить себя. Мнение жителей Хизер Глен, как это ни странно, важно для него. Может быть, потому что, сам не зная, как это произошло, он усомнился в себе? Ведь вопрос, имеет ли он право стереть с лица земли родной, хоть и ненавистный ему городок, нет-нет, да и закрадывался в душу Томаса.

Будь он нормальным человеком, смирился бы с обидой и избрал новый путь. У него для этого есть все. А он жил и дышал ради мести. Хотел сполна насладиться своей властью. Око за око, зуб за зуб, твердил он себе, но прежнего удовлетворения уже не было. Предвидение скорого успеха начатого дела куда-то улетучилось. Остался лишь неотвязный вопрос: зачем он все это делает? И еще: кто пытается его остановить?