Текст книги "Непокорное сердце"
Автор книги: Джилл Грегори
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
– Значит, вы считаете, что я должна продать ранчо? Но я же никогда его не видела!
Мистер Паркер улыбнулся:
– Вряд ли в этом есть необходимость. Уверяю вас, что цена, предлагаемая мистером Ричардсом, в высшей степени справедлива.
Глаза Брайони округлились, когда она услышала, о какой именно сумме идет речь. Девушка встала и принялась ходить по комнате из угла в угол.
– Да, это настоящее состояние, но… – она замолчала, подыскивая слова. – Мне всегда отчаянно хотелось самой поехать на ранчо. Знаете, это что-то вроде навязчивой идеи. Я не уверена, что хочу продавать его.
Мистер Паркер засмеялся, и его светло-голубые глаза скрылись в море мелких морщинок.
– Да вы, должно быть, шутите, мисс Хилл, – сказал он. – Ну конечно, вы должны продать ранчо. Что же вам еще-то с ним делать?
– Я могла бы там жить, – медленно выговорила Брайони, оборачиваясь. – Я могла бы управлять им, как это делал мой отец.
– Но это же смешно! – Мистер Паркер смотрел теперь на девушку с некоторой тревогой. – Мисс Хилл, наверное, нам следует поговорить об этой вашей «навязчивой идее»? Я не могу поверить, что вы всерьез думаете о жизни на западе. Поверьте, это дикое и опасное место, совершенно неподходящее для девушки, получившей столь деликатное воспитание. Вероятно, вы наслушались глупых романтических рассказов о Диком Западе, но на самом деле он вовсе не таков. Я ручаюсь, что Аризона не место для вас.
– Возможно, вы правы, – задумчиво ответила Брайони. – А возможно, и нет.
На лице девушки появилось мечтательное выражение, и мистер Паркер, знавший Брайони много лет, с восхищением отметил, в какое очаровательное создание она превратилась. По сути, она всегда была прелестной маленькой девочкой, но теперь – теперь она стала девушкой. Стройной, изящной, с пышной короной угольно-черных волос, молочной кожей, высокими, рельефными скулами и маленьким, прямым патрицианским носиком. И даже сейчас, когда она была одета в простое утреннее платье из черной тафты с оборками и глухим воротником вокруг нежной высокой шеи, мягкие, гибкие формы ее тела говорили о цветущей женственности, способной свести с ума любого мужчину. Эта девочка обворожительна, заключил про себя адвокат. Мистер Паркер вздохнул. И это грациозное, пленительное создание собирается отправиться на Дикий Запад в полном одиночестве? Нет, этому не бывать никогда.
– Пожалуйста, мисс Хилл, давайте не будем торопиться принимать такие важные решения, – сказал он проникновенно и, приблизившись к ней, взял ее за обе руки. – Я убежден, что, поразмыслив серьезно, вы согласитесь: продажа ранчо – наиболее мудрое решение в сложившейся ситуации.
Тронутая искренней заботой, читавшейся в его добрых глазах, Брайони улыбнулась адвокату с неподдельной теплотой.
– Вам не стоит волноваться за меня, мистер Паркер. Я обещаю серьезно подумать и взвесить все «за» и «против», поскольку вопрос действительно очень важный.
В последующие недели Брайони держала слово, данное мистеру Паркеру, постоянно размышляя о том, что же ей делать. Свыкнувшись с мыслью о смерти отца, она постепенно вернулась в естественное для нее благодушное настроение, а вместе с ним в душе девушки вновь проснулась страсть к приключениям. Ранчо манило ее. Роджер Дэйвенпорт ошибался, считая, что на Запад ее тянет только любовь к верховой езде. Конечно, она обожала лошадей и совершала прогулки верхом при любой возможности. Друзья и близкие знакомые замечали, что девушка умела найти особый подход к животным. Но не одно лишь простое желание скакать на лошадях тянуло Брайони к западным границам.
Ее неудержимо влекла дикая природа этих мест, вольная и могучая. Временами она ощущала, что общепринятые условности давят на нее, ограничивают, диктуя определенный стиль жизни. Брайони надеялась, что именно там она получит желанную свободу, спадут оковы, тяготившие ее многие годы. Глубоко в душе девушка мечтала об этом, но решится ли она подчиниться инстинктивному порыву? Здравый смысл настойчиво советовал ей не поддаваться слепому влечению.
Жизнь на востоке обещала быть удобной, приятной и безопасной. По окончании школы мисс Марш Брайони могла выйти замуж за Роджера Дэйвенпорта и провести в роскоши весь остаток жизни или же поселиться в доме у родственников, некоторые из них уже прислали письма, приглашая приехать. Оба варианта обещали удобство и безопасность. Зачем же отказываться от них ради жизни, полной тревожной неопределенности? Временами она соглашалась с этой точкой зрения, но стоило ей только подумать о гигантских просторах запада, как сердце девушки начинало учащенно колотиться…
Время шло, но Брайони так и не решилась сделать выбор. Она перестала уделять достаточное внимание учебе и запустила занятия. Мисс Летиция Грейсон сообщила о ее непочтительном поведении мисс Марш, и через неделю после известия о смерти отца Брайони была извещена, что будет наказана. Ее изолировали от всякой общественной жизни сроком на один месяц, и это означало, что сразу после ужина ей надлежало удаляться к себе в комнату и гасить свет в половине восьмого. Кроме того, в течение всего месяца ей не разрешалось видеться с посетителями.
Мисс Марш сообщила Брайони об этом наказании с сожалением, но тем не менее строго. Девушка выслушала ее, глотая горькие слезы, с трудом подавляя возмущение. Она прожила восемнадцать лет, безропотно повинуясь общественной тирании, и однажды, только однажды позволила себе взбунтоваться и сделать по-своему. Не давая воли обуревавшим ее чувствам, Брайони спокойно и вежливо попрощалась с мисс Марш и повернулась, чтобы выйти из кабинета. В этот момент в дверь кто-то постучал.
– Да? – отозвалась мисс Марш мягким, приятным голосом.
Дверь отворилась, и Брайони увидела Роджера Дэйвенпорта, как всегда красивого и элегантного, со шляпой-котелком в руке. Удивление отразилось на лице молодого человека при виде Брайони. Щеки девушки слегка вспыхнули. Он быстро отвел от нее взгляд.
– Добрый день, мэм, – нервно теребя шляпу, начал Роджер. – Я… я не хотел мешать вашей беседе… быть может, надо было выбрать более подходящее время, но я… я бы хотел получить разрешение повидаться с мисс Хилл немедленно.
Мисс Марш окинула его подозрительным взглядом. Брайони отказывалась назвать имя того, с кем ее застали ночью во дворе, теперь же Роджер Дэйвенпорт казался директрисе наиболее подходящим кандидатом в злоумышленники. Конечно, он был респектабельным молодым человеком и вряд ли имел обыкновение ввязываться в скандальные истории. Поэтому мисс Марш решила не касаться этого вопроса до тех пор, пока не получит неопровержимых доказательств его вины. Но следует ли позволять им свидание сейчас, когда она только что объявила Брайони о наказании? Директриса посмотрела на молодых людей. Брайони стояла бледная, с широко раскрытыми встревоженными глазами. Роджер Дэйвенпорт, очень взволнованный, ожидал ответа. Ее сердце наполнилось состраданием. Несмотря на свою строгость, мисс Марш понимала, что молодым влюбленным нужно поговорить безотлагательно.
– Очень хорошо, – произнесла наконец она, поднимаясь из-за стола. – У вас есть десять минут. Вы можете поговорить в этой комнате. Затем ваше наказание вступит в силу, вы поняли меня, Брайони?
– Да, мисс Марш, спасибо.
Брайони едва сдерживала себя, ожидая, пока мисс Марш покинет кабинет. Как только за ней затворилась дверь, она кинулась к Роджеру.
– Почему ты не пришел раньше? – спросила девушка, заглядывая ему в лицо. – Я послала тебе записку, как только узнала о смерти отца. Я умоляла тебя прийти и не получила ни строчки в ответ. Где ты был?
– Я знаю, Брайони, прошу простить меня, я все объясню, только скажи мне сначала: о каком наказании говорила эта женщина? У тебя неприятности из-за моего последнего визита?
– Да, – призналась она с горечью в голосе.
– Прости! У меня и в мыслях не было заставлять тебя страдать! – Роджер опустился на колени около ее кресла и взял девушку за руки.
Брайони пристально посмотрела в его подернутые грустью глаза. После смерти отца ей очень хотелось увидеться с Роджером, чтобы разделить с ним свое несчастье, одиночество и чувство потери. Она послала за ним, но он не пришел.
– Почему ты не ответил на мое письмо, Роджер? – мягко спросила она. – Почему ты не пришел, когда я звала тебя?
Он крепче сжал ее руки в своих:
– Я хотел прийти, Брайони, поверь! Но я боялся, боялся, что они заподозрят меня. Если бы стало известно, что я встречался с тобой таким недостойным образом, моей карьере… Подобный скандал… – он не закончил, заметив возмущенное выражение лица Брайони. – Я очень скучал по тебе и думал ежесекундно, – добавил он поспешно. – Поверь мне, Брайони, дорогая моя, я глубоко сочувствую тебе и сожалею о смерти отца. Я понимаю, каким это явилось для тебя испытанием, и хочу сделать все, что в моих силах, только бы развеять твою печаль.
– А прийти, когда в тебе нуждаются, ты был не в силах! – вскричала она с негодованием. Выдернув руки из его ладоней, она вскочила на ноги и принялась ходить по кабинету большими шагами.
– Пожалуйста, попытайся понять меня! – взмолился Роджер. – Это было слишком рискованно… я счел небезопасным приходить и даже писать тебе, пока не пройдет определенное время. Но это же не значит, что я не люблю тебя. Я люблю тебя! Но забота о репутации чрезвычайно важна для человека моего положения.
– Все, хватит! – Брайони кипела от гнева, ее зеленые глаза грозно сверкали, а голос дрожал от возмущения. – Никогда больше не заговаривай со мной о любви, Роджер Дэйвенпорт! Меня от этого тошнит! Я не считаю, что любовь человека, порабощенного обществом, стоит принимать всерьез! Можешь уходить хоть сию секунду, я больше не желаю видеть твоего лица!
После этих слов Роджер сделался пунцовым.
– А теперь послушай меня, – зло начал он, и голос его дрогнул, – ты не имеешь никакого права разговаривать со мной таким образом. Будь я на твоем месте, Брайони, я бы прикусил язык. Ты уже не в первый раз показываешь мне свой необузданный темперамент, не украшающий благовоспитанную девушку.
– Да как ты смеешь судить меня!
– А кто же, как не я, имеет на это право? – парировал он. – В конце концов у мужа есть все основания требовать от жены достойного поведения. И я вижу, что мне придется над этим поработать. Должен сказать тебе, Брайони, что временами твой живой характер делает тебя слишком развязной, чтобы соответствовать моему вкусу. Когда ты станешь моей женой…
– Когда я стану твоей женой? – Она воззрилась на него, не веря своим ушам. – Роджер, разве ты не слышал, что я только что сказала? Разве ты меня недостаточно хорошо понял? У меня больше нет ни малейшего желания тебя видеть и уж тем более выходить за тебя замуж!
– Ах так? – Голос Роджера сделался неприятным. Он скрестил руки на груди, и лицо его исказило уродливое, жестокое выражение. – Ну и что же ты будешь делать, если не выйдешь за меня? Здесь, в школе, ты попала в немилость, отец твой умер, тебе некуда деваться. Разве что к родственникам, но не думаю, что ты особенно кому-то нужна! Ты одинокая женщина! Я нужен вам, великая и всемогущая Брайони Хилл, нравится вам это или нет!
Он замолчал, и наступила зловещая тишина. Брайони сжала кулаки, пытаясь унять бешено рвущийся наружу гнев. Сначала ей хотелось закричать на Роджера, кинуть в него чем-нибудь тяжелым, но она сдержалась и вместо этого рассмеялась ему в лицо.
– Ты ошибаешься, Роджер. Мне не нужен ни ты, ни кто-либо еще. Я способна прекрасно позаботиться о себе сама.
– И что же ты будешь делать после того, как за мной закроется эта дверь? – спросил он презрительно.
Девушка улыбнулась.
– Я поеду на запад, в Аризону, – спокойно ответила она.
Глава 3
Почтовая станция помещалась прямо в холле отеля «Парксайд», шикарного трехэтажного здания из розового кирпича, окруженного блестящей кованой оградой. Интерьер станции состоял из располагавшихся по периметру небольшого квадратного холла деревянных скамеек для пассажиров, ожидающих дилижанс. В семь часов утра, несмотря на ранний час, в помещении было полно народу. Под потолком отдавался гул возбужденных голосов.
Брайони вошла в зал ожидания под руку с мистером Паркером, жадно оглядываясь по сторонам и пытаясь отгадать, что за люди станут ее попутчиками в предстоящем путешествии. Мистер Паркер сразу же повел девушку к окошечку кассы, где купил ей билет в одну сторону на восьмичасовой дилижанс, следующий через Сан-Франциско, Эль-Пасо и Тусон. Беспокойная морщинка обозначилась на лбу адвоката, когда он вручал билет Брайони. Мистер Паркер не одобрял ее рискованный выбор и не ленился говорить ей об этом постоянно. Вместе с мисс Марш они умоляли девушку оставить эту затею. Даже отчаянное предложение мисс Марш об отмене наказания не способно было изменить ее планы.
Этим утром Брайони выглядела особенно мило в сером платье из мягкого вельвета, отороченном тонкой белой тесьмой по воротнику и манжетам. Ее длинные черные кудри спадали на плечи из-под маленькой элегантной шляпки из того же материала, что и платье, завязанной под подбородком черными сатиновыми лентами. Девушка слегка нервничала, и ее зеленые глаза лихорадочно блестели, выигрышно выделяясь на лице цвета слоновой кости. Она была необыкновенно хороша в этот день. У мистера Паркера перехватывало дыхание, когда он глядел на Брайони, на полураскрытые губы, на взволнованно раскрасневшиеся щеки. Тяжкий страх переполнял доброе сердце адвоката при мысли о судьбе этого невинного создания на Диком Западе.
– Ну что, все устроилось? – неожиданно спросила Брайони, улыбнувшись своему спутнику и с надеждой глядя ему в глаза.
– Да, все в порядке, – ответил он со вздохом. – Мисс Хилл, вы до конца уверены, что…
– До конца! – ответила она, засмеявшись. – Ну перестаньте же волноваться, мистер Паркер! Я собираюсь доказать вам и всем остальным, что сама могу прекрасно о себе позаботиться!
С момента ее последнего свидания с Роджером Дэйвенпортом прошло пять дней. Все это время Брайони проявляла недюжинное упорство в осуществлении своих планов. С каждым днем в ней крепла уверенность в правильности принятого решения. Ей предстоит путешествие к свободе, к новой жизни. Она жаждала перемен и едва сдерживала свое нетерпение отправиться в путь по незнакомым дорогам, через равнины и прерии, через горы и пустыню.
Брайони чувствовала, что в воздухе станции носится еле уловимое возбуждение, неизменно сопутствующее путешественникам перед отъездом. Атмосфера напряженного ожидания вызвала в ней новый прилив восторга перед будущими приключениями. Возможно, позднее она будет скучать по своим подругам и школе мисс Марш и воспоминания о жизни на цивилизованном востоке будут вызывать приятную ностальгию, но в этот момент все мысли девушки были обращены к тому бескрайнему новому миру, который ожидал ее впереди.
Она с трудом отвлеклась от своих грез и переключила внимание на слова мистера Паркера, который, присев рядом с ней на скамью, в очередной раз принялся излагать план путешествия.
Винчестер располагался в пятидесяти милях восточнее Тусона, на берегу реки Сан-Педро. Чтобы достичь этого места, потребуется четырнадцать дней и ночей непрерывной езды. Остановки предполагаются только для смены лошадей и возниц. Сам Винчестер был перевалочным пунктом на пути дальше на запад – в Тусон и Сан-Франциско. Это поселение трудно было назвать большим городом, но тем не менее оно было выгодно расположено у основной дороги, по которой следовали дилижансы. Адвокат счел нелишним снова напомнить Брайони, что, прежде чем она достигнет этого отдаленного городка, ей придется выдержать долгое и утомительное путешествие, лишенное комфорта и небезопасное, поскольку заключительная его часть пройдет по территории апачей.
– Да, я помню, мистер Паркер, – ответила девушка с легкой улыбкой. – Вы уже много раз говорили мне об этом раньше.
– Хм… Должно быть, недостаточно много, – нахмурился он.
– Пожалуйста, продолжайте, – поддразнила его Брайони, озорно прищурив глаза. – Полагаю, вы собирались напомнить мне, что телеграфировали судье Гамильтону с просьбой встретить меня на станции. Ведь до сих пор вы напомнили мне об этой части путешествия всего только раз шесть. Несомненно, вам стоит упомянуть об этом еще раз!
Мистер Паркер улыбнулся помимо воли. Он понимал, что утомляет девушку своими наставлениями, но совесть не позволяла ему успокоиться. Адвокат должен был быть абсолютно уверен, что полностью подготовил свою клиентку к предстоящему путешествию, поэтому он решительно продолжил:
– Да, верно, судья встретит вас на станции и довезет до ранчо, которое, как я понял, расположено в десяти – двенадцати милях от города.
В этот момент в дверях возникла легкая суета, и в зал ожидания вошли две женщины. Одна из них, высокая пышная дама, была одета в лазурное шелковое платье с турнюром, а другая, блондинка высокомерного вида, по всей вероятности – ее дочь, была облачена в элегантное платье из абрикосового сатина, накрахмаленного до такой степени, что издавало громкий шелест при ходьбе. На обеих женщинах были шляпки в тон платьев, обильно украшенные перьями, а в руках они держали ридикюли и зонтики от солнца. Вслед за ними появились двое слуг, сгибавшихся под тяжестью больших чемоданов и множества коробок. Вновь прибывшие дамы, казалось, не замечали никого вокруг, кроме разве что слуг, которым они то и дело отдавали властные распоряжения относительно того, как обращаться с багажом.
Они проследовали мимо Брайони, мистера Паркера и остальных присутствующих, с любопытством наблюдавших эту сцену, прямо к станционному клерку, громко требуя два билета на ближайший дилижанс в Сан-Франциско.
– Похоже, что эти леди поедут вместе с вами, – сухо заметил мистер Паркер. – К сожалению, они не кажутся мне слишком общительными особами. Я надеялся, что судьба пошлет вам более дружелюбных спутниц, с которыми вы могли бы разделить тяготы путешествия.
– Да уж, они такие надменные и великолепные, – весело прошептала она, глядя, как элегантная пара с поистине королевской важностью усаживается на места, освобожденные для них несколькими джентльменами. – Можно подумать, что леди владеют отелем и всей этой почтовой линией, вместе взятыми. У меня будет очень интересное путешествие!
Брайони нелегко было смутить высокомерным видом. Она знала, что сама хорошо одета и достаточно воспитанна, чтобы считать себя ровней в любой компании. Поэтому, когда бледная светловолосая девица и ее импозантная мамаша невзначай посмотрели в ее сторону, она дружелюбно улыбнулась, стараясь наладить взаимоотношения с будущими попутчицами. К удивлению девушки, и мать, и дочь ответили ей холодными полуулыбками, причем на их лицах появилось неодобрительное выражение.
Щеки Брайони вспыхнули от столь явно выказанного презрения. Смутившись, она быстро отвела взгляд в другую сторону. Возмутительно! Эти напыщенные гусыни в павлиньих перьях считают, что могут позволить себе оскорблять окружающих! Руки девушки, доселе покоившиеся на коленях, сжались в кулаки, но в следующий момент самообладание вернулось к ней. Возмущение уступило место уверенности, что, раз уж ей непременно придется провести с этими женщинами ближайшие пятнадцать дней, она по крайней мере не позволит испортить себе удовольствие от путешествия. Брайони решила не обращать внимания на своих попутчиц. По всему было видно, что обе леди собирались довольствоваться компанией друг друга, и это великолепно ей подходило.
Оглядевшись по сторонам, Брайони неожиданно поняла, что некоторые из присутствующих одаривают ее гораздо более пристальным вниманием, чем высокомерные дамы. Молодой человек в темно-коричневом костюме восхищенно посматривал на нее с противоположной скамьи, а несколько мужчин, толпившихся около кассы, откровенно за ней наблюдали. Брайони вдруг обрадовалась, что рядом мистер Паркер, и на мгновение поколебалась в своей решимости. После того как она сядет в дилижанс, адвокат уже не сможет ее защитить. Брайони останется одна и должна будет сама справляться со всеми проблемами.
В этот момент послышались громкий перезвон конской упряжи и быстро приближающийся стук копыт. Мистер Паркер поглядел на карманные часы.
– Ну вот и все, – сказал он, покоряясь неизбежному. – Восьмичасовой дилижанс подъезжает. Мисс Хилл, может, у вас есть какие-нибудь сомнения? Знаете, ведь еще не поздно передумать.
Брайони порывисто поцеловала адвоката в щеку:
– Я не намерена менять своего решения, мистер Паркер, но все равно спасибо вам за заботу и помощь. Вы замечательный, и, когда я напишу вам из Аризоны и расскажу, как я счастлива там, вы перестанете волноваться. Вот увидите!
Дилижанс представлял собой красивый экипаж с яйцеобразным салоном, подвешенным между двумя осями на мощных кожаных перетяжках. Похоже было, что его совсем недавно покрасили, и на резных дверцах красовались портреты двух прекрасных дам. Четыре серых жеребца, запряженных в дилижанс, в нетерпении били копытами. При виде животных и дилижанса сердце Брайони учащенно забилось. Ей тоже не терпелось отправиться как можно скорее.
Возница, худой и жилистый малый, принялся укладывать багаж пассажиров в специальное отделение дилижанса. Мистер Паркер принес чемодан Брайони и две ее шляпные картонки. Слегка запыхавшись от непривычного упражнения, он подошел к вознице и, познакомившись с ним, указал на свою спутницу:
– Мистер Уилкинс, это моя клиентка, мисс Брайони Хилл. Она едет в Винчестер, штат Аризона. Буду очень признателен, если вы присмотрите за ней в дороге. Это ее первое самостоятельное путешествие.
Уилкинс окинул Брайони проницательным взглядом.
– Мисс слишком молода, чтобы ехать одной на запад, – заключил он, жуя табак. – Но ежели она так хочет, я с удовольствием присмотрю за ней, покамест другой кучер меня не сменит, – он подмигнул мистеру Паркеру. – В оба глаза, раз она такая красотка. Такие вот крали могут иметь кучу неприятностей, ежели вы понимаете, о чем я. И ежели вы, мэм, простите меня, я скажу, что ни разу мне еще не приходилось присматривать за кралей краше вас ни на востоке, ни на западе.
– Спасибо, мистер Уилкинс, вы очень добры, но заверяю вас, я не собираюсь иметь неприятности.
Кучер громко хохотнул:
– Хорошо, коль так, маленькая леди! Тогда и мне, и вам легче будет.
Дружелюбно кивнув мистеру Паркеру, он вновь принялся укладывать багаж.
Хотя Брайони слегка и покоробили грубоватые манеры возницы, в общем, он ей понравился. Он казался веселым и легким в общении человеком. Она надеялась, что править лошадьми этот человек умеет не хуже, чем болтать языком. Если так, то ее путешествие, по крайней мере первая его часть, будет не слишком долгим.
Вокруг царила предотъездная суета, пассажиры прощались с провожающими. Брайони забралась в дилижанс и заняла место впереди. Едва она успела расправить юбку на коленях, как раздался возглас возницы, за которым последовал громкий удар кнута, и кони сорвались с места крупной рысью. Поспешно высунувшись в окно, девушка замахала шелковым платком маленькому светловолосому адвокату, который, тоже махая рукой, старался улыбаться ободряюще.
– До свидания, мистер Паркер! – крикнула Брайони. – И спасибо за все!
– Берегите себя! – изо всех сил закричал он ей в ответ и в следующее мгновение скрылся в облаке пыли вместе с остальными провожающими. Лошади набрали ход, и дилижанс быстро понесся по широкой мощеной улице.
Брайони устроилась поудобнее и только тогда заметила, как тесно было в салоне. Семеро человек набилось в его небольшое округлое пространство, и все они пытались занять положение, наиболее удобное для их ног, локтей и коленей. Рядом с ней оказался тучный, дородный мужчина аристократической внешности с длинными седыми усами. На нем был черный, прекрасно сидящий костюм, а в руке он держал черную блестящую трость, которая, очевидно, ему мешала. После неудачной попытки пристроить ее сбоку он в конце концов засунул эту бесполезную при данных обстоятельствах вещь под сиденье.
Распрямившись, он поймал на себе дружелюбный, заинтересованный взгляд Брайони и улыбнулся ей:
– Я должен был сообразить, что трость будет лишней обузой, но у меня привычка никогда с ней не расставаться. Ну не глупо, а? Позвольте мне представиться. Я доктор Брэди. Доктор Чарльз Брэди.
– Очень приятно познакомиться с вами, доктор. Мое имя Брайони Хилл. А куда вы едете?
– До самого конца, до Сан-Франциско. Я собираюсь открыть там новую медицинскую практику. – Он добродушно усмехнулся. – Все мои друзья говорят, что я слишком стар для того, чтобы начинать все сначала в совершенно незнакомом месте, но меня не покидает желание попробовать что-то новое с тех самых пор, как преставилась моя супруга в прошлом году. – Он быстро моргнул. – Понимаете ли, мне необходима перемена. Здесь, в Миссури, воспоминания о Люси не дают мне покоя, а Калифорния, насколько я слышал, замечательное место. Так что теперь я собираюсь сам в этом убедиться, и, если мне там понравится, я переберусь туда навсегда. Вот уж удивятся все мои знакомые в Сент-Луисе!
Брайони улыбнулась ему. Вот она и встретила еще одного человека, движимого жаждой перемен и приключений. Приятно было знать с самого начала путешествия, что она была не одинока в своем стремлении к новой жизни.
– Удачи вам! – воскликнула она с теплотой в голосе. – Надеюсь, вам очень понравится на западе.
– А вы, мисс Хилл? Куда вы направляетесь? Она рассказала ему о ранчо в Аризоне.
– Вот видите, мистер Брэди, – заключила девушка, – у нас с вами есть что-то общее. Мы оба хотим начать новую жизнь на западе, хотя ни вы, ни я не знаем, что нас там ждет.
Через некоторое время остальные пассажиры дилижанса начали представляться друг другу. Напротив Брайони и доктора Брэди сидели Том и Марта Скотт со своей маленькой белокурой дочуркой Ханной. Их семилетний сын Билли сидел по другую руку от мистера Брэди и строил рожицы своей младшей сестре. Скотты были фермерами в Калифорнии и теперь возвращались домой после поездки в Миссури. Они переехали на запад пять лет назад и впервые за это время смогли выбраться в такое дальнее путешествие, чтобы повидаться с восточными родственниками.
После того как представились Скотты, в салоне дилижанса повисла неловкая пауза. Все выжидающе посмотрели на высокую матрону и ее дочь, расположившихся на задних сиденьях. Обе дамы глядели на остальных пассажиров с непробиваемым высокомерием.
– Простите меня, – решился нарушить тишину доктор Брэди. – Я доктор Чарльз Брэди, а это мисс Хилл, мистер и миссис Скотт. Не думаю, что мы уже имели удовольствие узнать ваши имена, леди.
– Разумеется, – фыркнула старшая дама, подняв брови. – Я миссис Оливер, миссис Дуглас Оливер, а это моя дочь, Диана.
Молодая женщина холодно кивнула. Взгляд ее бледно-голубых глаз быстро скользнул по лицам пассажиров, задержавшись на Брайони несколько дольше остальных и сделавшись при этом просто ледяным. Диану Оливер трудно было назвать красавицей, но ее гордый, аристократический облик был по-своему привлекательным. Тем не менее холодность ее глаз и безукоризненно горизонтальное положение тонких губ ни в коей мере не способствовали ее очарованию. Тонкий, заостренный нос и надменно изогнутые брови придавали ей неприятный, презрительно-надменный вид. Одной рукой приглаживая свою изысканную прическу под абрикосовой шляпой с перьями, мисс Оливер заговорила высоким, пренебрежительным голосом:
– Очень надеюсь, миссис Скотт, что вы будете присматривать за своими детьми во время путешествия. Нервы моей матери не выдержат хныканья или плача. Надо признаться, если бы нам было известно заранее, что в экипаже будут дети, мы, вне всякого сомнения, подождали бы другой дилижанс, невзирая на то, что мой дорогой папа с нетерпением ожидает нашего прибытия в Сан-Франциско.
У Брайони перехватило дыхание от этой беспардонной грубости, и даже мистер Брэди казался пораженным.
– Ну конечно, мы сделаем все, чтобы малыши вас не беспокоили, – сказал Том натянутым голосом, – но вы же понимаете, дети есть дети. Я не могу ничего обещать вам наверняка, мэм.
Миссис Оливер вздохнула:
– Вы должны управлять своими детьми, сэр. Я полагаю, вы не разрешаете им вести себя недозволенным образом дома, или я ошибаюсь?
Брайони взглянула на маленьких Ханну и Билли. Они сидели совершенно неподвижно, испуганно тараща глаза на миссис Оливер с дочерью. Ханна теснее прижалась к матери, очевидно, чувствуя, что стала причиной размолвки между пассажирами дилижанса. Глядя на несчастные личики детей, Брайони почувствовала внезапную вспышку гнева на миссис Оливер и ее дочь, устроивших много шума из ничего. Ей показалось, что они намеренно пытаются запугать Скоттов, подавить их собственной важностью. И по всей вероятности, им это удалось. Щеки Марты побагровели, она неуверенно поглядывала на Тома, который казался не менее сконфуженным. Дети становились все более и более несчастными.
– Скажите мне, мисс Оливер, – холодно сказала Брайони, – вы всегда боретесь с трудностями прежде, чем они возникают? По-моему, до сих пор дети вели себя прекрасно, и я не вижу причин беспокоиться на их счет. А вы?
На худых щеках Дианы Оливер появились красные пятна. Она посмотрела на Брайони с нескрываемой злобой.
– Я просто стараюсь защитить мою мать от любого беспокойства, – отрезала она. – Как я уже упоминала, ее нервы не в том состоянии, чтобы выдерживать детские капризы. Но я не понимаю, мисс Хилл, почему вы так озабочены?
– Да, – неодобрительно заметила миссис Оливер. – Это непозволительная дерзость с вашей стороны вмешиваться в посторонний разговор. Мы беседовали со Скоттами, а не с вами, и предмет нашего разговора вас не касается.
– Прошу меня простить, мэм, но вы ошибаетесь. – Брайони вспыхнула, метнув на женщин гневный взгляд своих изумрудно-зеленых глаз. – Если вы и ваша дочь продолжите создавать ненужные проблемы, то пострадают мои нервы. А это уже касается меня самым непосредственным образом, как вы понимаете!
Теперь для миссис Оливер настала очередь задохнуться от негодования. Она обменялась с Дианой возмущенными взглядами, и обе откинулись на спинки кресел, отвернувшись от остальных пассажиров, давая понять, что не желают более вступать с ними ни в какие дебаты.
Доктор Брэди, посмеиваясь в усы, пожал Брайони руку.
– Да вы молодчина, девочка моя, – прошептал он ей на ухо. – Я восхищен вашей решительностью.
Мистер Скотт улыбнулся девушке благодарной улыбкой и принялся вместе с женой успокаивать несчастных детишек. Брайони откинулась на обитую вельветом спинку своего кресла и стала смотреть в окно невидящим взглядом, снова и снова переживая недавнюю перепалку.
