Текст книги "В ожидании счастья"
Автор книги: Джилл Грегори
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)
Это казалось невероятным, но все же Мэгги пыталась представить: толпы на улицах, величественные здания, экипажи и магазины. Она посмотрела на Колина. В красивом костюме, с аристократическими чертами лица и изысканными манерами, он прекрасно вписался бы в ту обстановку. Хотя он вписывался в любую обстановку.
– Должно быть, тебе скучно здесь, – пробормотала она, неожиданно подумав о своем простом голубом домотканом платье с потертым поясом и деревянными пуговицами, о жалкой хижине, находящейся неподалеку, о цыплятах в птичнике – она ясно слышала их писк сквозь тихий плеск воды в реке.
– Скучно? – Колин взял ее ладонь и сжал. Его глаза блеснули, когда он наклонился к ней. – Нет, Мэгги, здесь совсем не скучно.
Как всегда, когда он прикасался к ней, она почувствовала, как кровь прилила к щекам. Тепло его руки словно обжигало Мэгги до самого плеча.
– Я все же думаю, что скучно. Знаешь, а я никогда не была в Абилине. По крайней мере, – тут же поправилась она, – после того, как туда провели железную дорогу.
– Но ведь Абилин всего в тридцати милях отсюда!
– Тетя Виллона говорит, что нет смысла ездить туда. Мы можем купить все, что нам нужно, в Эштоне, и еще, – Мэгги набрала в грудь побольше воздуха и очень похоже изобразила тон тети, не терпящий возражений: – «Я не собираюсь брать молодых невинных девушек в такое злачное место!»
Колин расхохотался.
– Если у меня когда-нибудь будет дочь, такая же красивая, как ты, – заявил он, – клянусь, буду ограждать ее точно так же.
Мэгги улыбнулась.
– Твоя тетя мыслит здраво. Абилин действительно грубоват. Но мне кажется, период бума проходит. Ковбои, головорезы и искатели приключений, которые выползли на свет за последние годы на Чизхолмской тропе, скоро отправятся дальше. Ты разве не слышала, что железную дорогу уже дотянули до Ньютона? Целый товарняк скота уже прибыл оттуда в Канзас-Сити.
Об этой удивительной новости Мэгги не знала. За последние четыре года, с тех пор как железная дорога «Юнион Пэсифик» достигла Абилина, тихий городок, по размерам не больше Эштона, превратился в сумасшедший, шумный центр, откуда техасские скотоводы продавали и отправляли свой рогатый товар на восток. Благодаря Джозефу Маккою, в 1867 году предрекшему огромные богатства, которые можно нажить на железнодорожных поставках, и организовавшему на нескольких акрах городской земли перевалочный пункт для скота, Абилин стал центром торговли скотом. Свыше миллиона голов ежегодно отправлялось по Чизхолмской тропе, и судьба местных жителей зависела от рельсов, связывавших их с цивилизацией. Востоку была нужна говядина, а у техасцев к югу от Канзаса было ее полно. Каждое лето в Абилине совершались огромные сделки. Со стадами, после их перегонки через весь Техас, прибывали шумные группы погонщиков и, получив расчет в загонах Абилина, начинали пьянствовать, буянить и развлекаться в борделях, вызывая возмущение и презрение оседлых жителей Канзаса. Фермеры ненавидели их, но торговлю скотом уже было не остановить. Тетя Виллона в негодовании постоянно повторяла, что головорезы, заполонившие город после того, как начался его расцвет, еще хуже ковбоев и мычащих стад – они наводнили округу как саранча и в прошлом году убили бедного судебного исполнителя Тома Смита, когда тот пытался помочь шерифу арестовать парочку разбойников. Хотя Билл Хикок, новый шериф, заслуживший прозвище «Дикий», старался изо всех сил, Абилин никак нельзя было назвать образцом добродетели: ведь количество борделей, расположенных в Дьявольском квартале на окраине города, и салунов с сомнительной репутацией здесь было больше, чем участков с пшеницей, раскиданных вдоль Техас-стрит.
Мэгги страстно хотелось увидеть все это. То, что она слышала об Абилине, напоминало ей о городах ее детства.
Ей казалось, что стоит ей попасть в оживленный, процветающий город, как она сразу вспомнит все. Тетя Виллона и слышать не хотела о поездке. Хотя дядя Гарри и бывал иногда в Абилине по делам, семье не разрешалось сопровождать его. А теперь, как сказал Колин, расцвету Абилина приходит конец.
– Я помню Уайт-Рок после того, как он иссяк, – сказала вдруг Мэгги, покачав головой. – За одну неделю уехало две тысячи человек.
– Ты была среди них?
– О да. Папа никогда не задерживался там, где кончалось золото. Он постоянно охотился за очередной богатой жилой.
Колин привлек ее к себе, обхватив рукой талию.
– Прошло много времени. Ты все еще скучаешь по отцу и брату?
Она уже рассказала ему о своем детстве, о том, как долго ждала Бена, мечтала, чтобы тот увез ее с фермы Белденов.
– Я едва помню папу. И Бена тоже. – Пожав плечами, Мэгги продолжила ровным голосом, как само собой разумеющееся: – В конце концов прошло пять лет. Я выросла, я уже не та чумазая девчонка в холщовых штанах и мужской шляпе.
Колин взял ее за подбородок, и она посмотрела на него. Несмотря на ее слова и равнодушный вид, в глубине ее глаз затаилась боль.
– Не надо прятать от меня обиды, Мэгги.
Горестно вздохнув, она прижалась щекой к его груди, а он погладил ее по голове, по мягким шелковистым рыжеватым локонам. Он вдохнул их свежий мускусный запах, и его захлестнула нежность; он вдруг почувствовал себя одновременно слабым и сильным.
– Моя бедная Мэгги. Когда я думаю, как с тобой обращаются, мне хочется… – Он крепко прижал ее к себе, как будто хотел защитить от жестокого мира. Мэгги, милая, гордая, одинокая Мэгги не знала, что делать, не имела ничего, кроме этих пустынных прерий и родственников, которым было все равно, счастлива ли она. – Поверь, я понимаю, как тебе трудно. Я… я ведь тоже чувствую себя одиноким – иногда. Мой брат и я… мы не дружим. А моя мама… – Он вдруг замолчал и внимательно посмотрел в ее зеленые распахнутые глаза.
– Продолжай, – прошептала она, и ее лицо смягчилось от готовности посочувствовать ему. Но он, вздохнув, покачал головой.
– Это не важно. Неужели ты не видишь? Абсолютно ничего не имеет ни малейшего значения. Ни мой брат Эмброз, ни дедушка. Даже эта гарпия Энн и тетя Виллона. Имеем значение только мы с тобой. То, как мы нашли друг друга, то, что мы чувствуем…
Они сидели обнявшись под ивами, и Нью-Йорк и все дела, которые ожидали его, показались Колину очень далекими. Да и для Мэгги ферма Белденов была сейчас далеко. Они находились одни в мире сумеречных теней. Колин снова взял ее за подбородок и всмотрелся в ее вспыхнувшее лицо.
– Ты прекрасна, – прошептал он и провел пальцем по ее трепещущим губам. Наклонившись, он поцеловал ее, вдыхая нежный запах вымытых волос и кожи. – Ах, Мэгги, ты не знаешь, что ты делаешь со мной, – простонал он.
«Нет, знаю, – подумала она, словно растворяясь в поцелуе. – Ты делаешь то же самое со мной – я перестаю мыслить, рассуждать. Ты приносишь радость, тепло и странное замешательство, от которого кружится голова».
Солнце село, их окутали фиолетовые сумерки. Крепко обнявшись, они забыли о мире, окружающем их, забыли все заботы.
Они старались встречаться при каждом удобном случае – утром у ручья, где она стирала белье, днем в прерии, где собирала коровьи лепешки, из которых получалось прекрасное топливо. Она собирала их в мешки из рогожи и болтала с Колином при ярком свете августовского дня. Прохладными и свежими вечерами он приходил к ней, и они вместе шли на свое любимое место, радуясь, что могут прикоснуться друг к другу, поцеловаться, тихо посмеяться, сблизив головы. Об их дневных свиданиях никто не знал, но вся семья была в курсе их регулярных вечерних встреч, и все – за исключением Эвана, слишком маленького, чтобы обратить внимание на то, как поглощена Мэгги своим молодым человеком, – имели на этот счет собственное мнение.
Тетя Виллона наблюдала за парочкой со смесью сомнения и надежды, не переставая удивляться: Мэгги – подкидыш, и вдруг этот богатый джентльмен с востока… Дядя Гарри смотрел на происходящее с истинным удовольствием. Кора была в восторге оттого, что Мэгги такая счастливая и веселая, и мечтала, чтобы эта история закончилась, как положено в сказках. Энн завистливо косилась на них, когда проходила мимо под руку со своим Кэлом. Вне сомнения, Колин Вентворт был гораздо лучшей добычей. Для Эштона и Кэл был неплох, но ведь он всего-навсего сын фермера, трудяга, одетый в рабочие брюки и пропахшую потом рубаху. У него мозолистые и грубые руки, оттого что ему постоянно приходится ходить за плугом и много работать. Колин – совсем другое дело: обладает лоском, умом, настоящий джентльмен. Энн выходила из себя, представляя, что эта несчастная замухрышка Мэгги, возможно, поселится на востоке в прекрасном особняке, будет носить шелка и тафту, пить чай из дорогого китайского фарфора. При одной мысли об этом ее глаза загорались от гнева, зло и зависть растекались по жилам.
Амелия Хайат Купер жила одна в жалкой лачуге в трех милях от фермы Белденов. Она была так бедна, что спала на соломенном тюфяке на земляном полу, а вместо стульев у нее были табуретки. Столом служила доска, уложенная на две старые корзины. Но Амелия владела библиотекой, большой редкостью для прерии; она считалась самой образованной женщиной в этой части Канзаса. У нее были тонкие морщинистые руки, ясные карие глаза и седые волосы, собранные в аккуратный узел. Два ее платья – серое выцветшее льняное и заштопанное желтое ситцевое – всегда были чистыми, наглаженными и туго застегнутыми на все пуговицы до самой шеи.
Мэгги искренне любила старушку и приносила ей несколько раз в неделю по ведру чистой родниковой воды, собирала для Амелии яйца, которые несли ее куры, кормила цыплят и следила за тем, чтобы для печки хватало топлива.
Амелия редко куда-нибудь выходила, еще реже приходили к ней. У нее был садик, куры и одна корова; иногда она шила для горожанок, прекрасно вышивала. После того как ее сына Раймонда убили в Виксберге, жила затворницей. Мэгги считала Амелию своим единственным другом.
– Итак, он – богач с востока, этот твой молодой человек. – Амелия устремила острый взгляд карих глаз на Мэгги, протягивающую ей чашку чая, заваренного на листьях американского лавра.
Стоял бесконечный знойный день конца лета, воздух был тяжелым и сухим, как песок, солнце неистово жгло землю. Впрочем, сегодня чувствовалось приближение грозы, а звенящее голубое небо словно затаилось, набираясь тайной мощи и непонятной ярости. Мэгги, которая устроилась на табуретке, раздирали противоречивые чувства: она боялась грозы, хотела поскорее вернуться домой и видела, что Амелии нездоровится. Она поглядывала то в окно на знойное спокойствие, царившее за ним, то на запавшие щеки хрупкой пожилой женщины. На висках и скулах Амелии выступила испарина. В домике было нечем дышать, даже несмотря на распахнутые настежь дверь и окно.
– Да, Колин из богатой семьи, – сказала она, – но, Амелия, он совсем не похож на человека своего круга. – При одной мысли о молодом человеке ей стало хорошо и ее глаза заблестели, как зеленое море в лучах солнца. – Колин такой красивый, добрый, у него мягкое сердце. Вчера он привез Коре куклу из лавки Шелби. Специально туда поехал, чтобы найти для нее что-нибудь. Я сказала, что у нее болит зуб и она совсем приуныла. Девочка просто обожает его.
– И не одна она, как я вижу. – Амелия отпила глоток чая. – Что он здесь делает? Ты можешь ответить? – Она со стуком поставила чашку на доску, служившую ей столом. – Что это за человек, который торчит в Канзасе и ничем не занимается, кроме как расточает льстивые речи наивной девчонке?
– Он приехал на свадьбу – вы ведь знаете, до нее осталось всего три дня, – стала терпеливо объяснять Мэгги. – Кроме того, у него дела в Абилине, семейный бизнес. Как я поняла, Вентворты вкладывают в скот приличные деньги… Впрочем, кому до этого дело? Он не торчит на одном месте, Амелия. Он любит верховую езду и дважды ездил с Кэлом охотиться на бизонов. Одну ночь он провел под открытым небом на Терки-Крик. Колин считает, что очень здорово спать под звездами, слышать свист ветра и шорохи мелких зверушек, ползающих вокруг. Для него это отдых от суматошной жизни в большом городе.
Амелия фыркнула:
– Итак, он находит открытые пространства Запада изумительными. Возможно, временно. Кажется, он находит изумительной и тебя. До определенной степени. Но позволь предупредить тебя, Мэгги. Не доверяй ему. Я очень хорошо знаю этот тип мужчин. В свое время повидала немало таких резвых молодых охотников, которые не прочь поймать жаворонка, но потом, Мэгги, потом они всегда показывают свое истинное лицо.
Резкие слова и язвительный тон больно задели Мэгги, и она с отчаянием смотрела на подругу. Она ожидала, что Амелия порадуется за нее, а та обвинила Колина, хотя никогда его даже не видела! «Она ревнует, – неожиданно поняла Мэгги. – На этой неделе я приходила к ней не так часто, как всегда, потому что была с Колином, и она чувствует себя покинутой. Вот в чем причина!» Обычно улыбающееся маленькое овальное личико Амелии стало сморщенным и расстроенным; в полумраке дома оно выглядело пепельно-серым, а ее красивые карие глаза сверкали от гнева. Мэгги почувствовала прилив жалости к старушке. Бедная Амелия, одинокая, несчастная. Ей выдалась тяжелая жизнь, она пережила немало разочарований и лишений.
– Колину я небезразлична, Амелия, – мягко сказала она. Потянувшись через стол, она взяла в свои руки маленькие хрупкие ладони. – Пожалуйста, постарайтесь понять. Я знаю, что он искренен. И мне он тоже небезразличен.
– Значит, ты любишь его? – Амелия стиснула ей ладони. – Ох, будь осторожна, Мэгги! Человек, которого ты выбрала, может быть недостоин твоей любви.
– А ты была осторожна, Амелия? – как обычно, спокойно спросила Мэгги.
В маленьком домике наступила тишина. Амелия давно рассказала Мэгги историю своей молодости и одиночества. Единственная дочь преуспевающего нью-йоркского банкира, она никак не могла выйти замуж, а потом влюбилась в моряка, которого однажды встретила совершенно случайно. Ее семья запретила ей видеться с ним, но она встречалась с ним тайно, пока его судно не подняло паруса. Потом, ожидая его возвращения, она узнала, что беременна. Она тщетно ждала месяц, потом два, погруженная в отчаяние и страх, скрывая свое состояние, полная угрызений совести, но уверенная, что все уладится, когда он вернется. Но однажды в гавани она узнала новость: корабль ее любимого попал в шторм, и он погиб. Семья Амелии пришла в ужас, когда она пришла домой и призналась во всем. Но в мгновение ока их замешательство сменилось осознанием позора, а потом яростью. Они отказались от нее, выгнали из дому, и она, не зная, что делать, приехала на Запад, чтобы начать все заново. Она одна воспитала сына в своем отдаленном убежище в Канзасе, молясь на него, пока его не забрала война. Теперь она осталась одна, если не считать Мэгги.
– Да, – хрипло сказала Амелия, и ее глаза наполнились слезами. Мэгги поняла, что она думает о погибшем моряке. Амелия погладила гранатовое кольцо, которое он подарил ей перед своим последним плаванием и которое она никогда не снимала с пальца. – Да, я была уверена. – Ее напряженный взгляд снова обратился к Мэгги. – Я думаю, ты тоже сейчас уверена… – сказала она, тяжко вздохнув.
– Амелия, я хочу быть с ним, видеть его все время! Я больше ни о чем не могу думать. Тете Виллоне пришлось дважды напомнить мне вчера утром о том, что я должна помочь дяде Гарри вспахать поле. А за обедом я совершенно не слышала, о чем мне говорят!
– Не позволяй себе увлечься, Мэгги. Не натвори глупостей, – просительно сказала Амелия. – Ведь именно это ты и собираешься сделать. Ты помнишь, что я сказала тебе, когда ты впервые пришла в мой дом? Тебе было всего одиннадцать, ты была неуклюжей и несчастной и заявила, что хочешь стать леди, чтобы твой брат вернулся и забрал тебя. Ты пожелала, чтобы я научила тебя всему, чему сама научилась в детстве на востоке. Причем всему сразу, за один вечер!
Мэгги улыбнулась.
– А ты угостила меня чаем, печеньем и сказала: «Пользуйся каждой секундой времени, отпущенного тебе, и ты всему научишься, вырастешь и приспособишься».
Амелия отпила еще чая.
– Ты так и сделала, моя девочка. – Она нервно обхватила чашку, выражение ее лица стало озабоченным. – Ты одинока, я понимаю. Но ты не должна витать в облаках. Мне кажется, твой молодой человек решил просто поразвлечься. Будь осторожна и не принимай его увлечение слишком серьезно.
Щеки Мэгги вспыхнули. Она вскочила с табуретки.
– Вы думаете, я недостаточно хороша для него? Считаете, я ему безразлична, потому что я… я не такая уж леди, недостаточно образованна или богата?..
– Боже, девочка, прекрати эти глупые речи! Я думаю, что ты наверняка лучше его. Намного лучше. Я никогда в жизни не встречала более чудесной и утонченной девушки, чем ты, – и это истинная правда! И в то же время в тебе есть сила, Мэгги, чувство собственного достоинства, совсем как у этой дикой, свободной земли… Но я совсем не об этом. Я пытаюсь объяснить тебе, что ты невинна, уязвима и очень одинока. Ты – легкая добыча для нечестного человека, моя дорогая. – Амелия наклонила седую голову. – Пожалуйста, послушайся меня, детка. Я знаю о жизни намного больше, чем ты, знаю общество, в котором вырос твой Колин Вентворт. Он совсем не такой, как эти юноши из Канзаса…
– И слава Богу! – Мэгги вдруг пожалела, что стала обсуждать Колина Вентворта с Амелией. Она добрая и умная, но все же старая женщина. Усталая и старая, на нее свалились тяжелые жизненные проблемы. Ну что она знает о том волшебном чувстве, которое возникло у Мэгги, когда она встретила Колина? Амелия даже никогда не видела его. Как она может рассуждать о нем или о его намерениях?
– Мне пора идти. – Она обошла Амелию и начала закрывать ставни. Амелия вдруг показалась ей дряхлой и слабой. Мэгги и жалела старушку, и злилась на нее. – Вот-вот разразится гроза, мне нужно спешить. В следующий раз постараюсь принести побольше топлива, – сказала она и добавила, надевая шляпку: – Пора уже запасаться на зиму.
– На зиму? – Амелия медленно повернула голову и посмотрела на закрытые окна. – Да, если я буду здесь, когда начнется зима.
– Конечно, будете. – Мэгги не сдержала раздражения. Иногда Амелия бывает такой несносной. Зачем она портит ей настроение?
– Я навещу вас в субботу, в день свадьбы Энн, – сказала она. – И познакомлю с Колином.
– Очень хорошо, буду ждать, – пробормотала старушка.
Выходя из дома, Мэгги чувствовала на себе ее взгляд. Но она решительно закрыла за собой дверь, потому что видела, как крепчает ветер. Поспешно направляясь к дому, она то и дело поглядывала на свинцовые тучи, заволакивающие быстро темнеющее небо, однако думала не о надвигающейся грозе. Она думала о ситуации, в которой оказалась, о своей жизни, о том, что с ней происходит.
Все эти годы она ждала, чтобы Бен вернулся и ее жизнь снова пошла как раньше. Но ведь этого никогда не будет.
Наконец она смирилась с неизбежным. Последнее письмо от брата пришло два года назад. Может быть, его уже вообще нет в живых. Ждать бессмысленно.
Но теперь у нее есть Колин; он внес в ее жизнь новое счастье так же неожиданно, как весна приходит на смену зиме. Рядом с ним она чувствует себя ожившей: прерия, небо, даже сам воздух будто наполнились новой жизнью, и пустота в ее душе сменилась трепещущей радостью.
Она не хочет потерять его. И она сделает все, что в ее силах, чтобы он не переставал любить ее.
Ветер вдруг изменился. Он теперь яростно кружился вокруг Мэгги, завывал, срывал с нее шляпку и поднимал подол юбки. Поймав шляпку за ленту, Мэгги подобрала юбку и попыталась бежать, однако услышала сквозь вой ветра топот копыт. Сквозь деревья она рассмотрела Колина, сидевшего на самом крепком жеребце Кэла Матера. Он скакал галопом и, увидев ее, пришпорил коня сильнее. Выражение его лица было таким печальным и несчастным, что у Мэгги сжалось сердце. Конечно, не гроза так напугала его. Ведь никогда еще она не видела жизнерадостного Колина таким…
– Мэгги, я искал тебя, чтобы сказать… Хлынул дождь. Ветер стал завывать еще сильнее.
– Давай не здесь! Садись! – Наклонившись, он подхватил ее и усадил в седло позади себя. Обхватив его талию руками, она чувствовала, как дождь барабанит по ее спине.
– Школа! – воскликнула Мэгги, когда он пустил лошадь в галоп и свернул в направлении фермы Белденов. – Она намного ближе!
На небе сверкала молния, деревья дрожали и пригибались к земле от ливня и ветра. Гром гремел не переставая, оглушая все вокруг. Мэгги промокла до нитки. Ведь всего час назад стояла жара, иссушая землю и все сущее на ней, а теперь кругом царила вода, стекая серебристыми каплями с листьев, превращая землю под копытами коня в глиняное месиво, бурным потоком низвергаясь на землю.
Мэгги задыхалась и дрожала, прижимаясь к спине Колина. Но когда показалось здание школы, она с облегчением засмеялась и ощутила странное волнение. Неожиданная гроза, холодный дождь и неистовый ветер, перспектива остаться наедине с Колином в пустом здании школы – все это заставило ее сердце биться в бешеном ритме.
Пока Колин привязывал коня под навесом у школы, она вбежала внутрь, оставляя после себя мокрые следы. В школе было темно и сухо, пахло мокрой землей и травой. Мэгги знала, где хранятся одеяла и фонарь, поэтому не раздумывая скинула с себя промокшее платье и завернулась в одеяло. Когда вошел Колин, она как раз пыталась разжечь печку.
– Никогда в жизни не видел ничего подобного. На улице темно, как…
Он остановился, увидев Мэгги.
– Я вся промокла, – торопливо сказала она, покраснев. – Ты, наверное, тоже. Вот, возьми одеяло. Я сейчас разожгу печь.
Колин медленно пошел к ней. Его мокрые волосы прилипли ко лбу. Дорогая рубашка и брюки облепили тело, но глаза сияли счастьем.
– Мэгги, если бы ты видела себя сейчас… Дрожащими пальцами она убрала прядь мокрых волос со лба и плотнее закуталась в одеяло. В бледном мигающем свете фонаря блестело ее округлое плечо. Колин наклонился и поцеловал его.
Ее кожу обожгло там, где он прикоснулся к ней трепещущими губами. Неясные мысли роем пронеслись у нее в голове, и, испуганная новыми ощущениями, Мэгги пробормотала:
– А зачем ты искал меня? Я, конечно, рада, что нашел – жутко оказаться одной в этом кошмаре, – но откуда ты знал?..
– Я не знал, что ты попадешь в грозу. Я искал тебя совсем по другой причине. Твоя тетя сказала, что ты часто навещаешь эту старушку, и вот… Мэгги, – Колин сжал ей плечи так, что ей стало больно, – я искал тебя, чтобы сказать, что мне нужно уехать. Срочно. – Он тоскливо посмотрел на закрытые ставни, которые не могли заглушить шум разыгравшейся грозы. – Как только гроза стихнет, мне нужно будет ехать в Абилин и попасть на первый же поезд, идущий на восток.
– Но зачем?
– У дедушки случился удар. У него очень плохое сердце. Похоже, прогноз для него не очень обещающий. Мне… нужно успеть…
Мэгги почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Его голос звучал словно издалека.
– Прости, мне самому не хочется уезжать. Но придется.
– Да, конечно, я понимаю, – прошептала она. – Надеюсь, с дедушкой все обойдется.
– Никто не знает, выживет ли он. Но я должен быть там.
– Ну конечно. – Она чувствовала на себе его взгляд и изо всех сил старалась сдержать слезы. Распрямив плечи, она немного отстранилась. – Мне будет очень недоставать тебя. И я всегда буду помнить время, которое мы провели вместе. – «Вернется ли он? Он должен вернуться!»
Колин вглядывался в ее лицо, не обращая внимания на то, что промок до нитки. Она делала отчаянные усилия, чтобы не заплакать; она отвернулась, гордо подняв подбородок, и только дрожание губ выдавало ее чувства.
– Черт возьми, как бы мне хотелось взять тебя с собой! – воскликнул он и обнял ее, только чтобы успокоить, как-то утешить.
Мэгги вся дрожала и непроизвольно прижалась к Колину, ища тепла и поддержки. Одеяло соскользнуло с ее плеч.
– О Боже, Мэгги! – то ли засмеялся, то ли застонал Колин и вдруг притянул ее к себе – сильным и властным жестом. Желание вспыхнуло в Мэгги, как начинающийся пожар в прерии. Одеяло упало, и, совершенно мокрые и безрассудные, они опустились на пол.
Колин, глядя в ее ищущие глаза и пылающие щеки, запустил пальцы в ее шелковистые волосы. Затем осторожно опрокинул на упавшее на пол одеяло.
– Колин, пожалуйста, держи меня, – прошептала Мэгги. – Никогда не отпускай меня от себя.
Она не могла ни о чем думать; сквозь окутавший ее туман, жар и боль надвигавшейся утраты она только шептала слова мольбы. Она прижималась к нему всем телом, раскрыв навстречу губы и объятия… В мире царила гроза, а в тесной маленькой школе, где горел всего один фонарь, тускло мерцала печь, освещая парты, прислоненные к стене, они погрузились в сладкое и одурманивающее забвение.
