Текст книги "В ожидании счастья"
Автор книги: Джилл Грегори
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)
Глава 14
Мэгги открыла дверь кухни и вышла на веранду.
– Доброе утро, – сказал Колин.
Октябрьский ветер разрумянил его щеки, а его голубые глаза блестели сильнее обычного. По сравнению с ними небо над головой казалось бледным и невыразительным. Колин ловко спрыгнул с седла, несмотря на дорогой костюм и котелок, молча осмотрелся вокруг, оглядывая двор и загон, отмечая про себя закрытые двери конюшен и сарая. Все работники уехали вместе с Сойером, и Мэгги знала, что на ранчо никого нет. Как же у Колина хватило наглости приехать сюда, как будто у него было на это полное право!
– Здорово здесь у тебя, Мэгги, – одобрительно сказал он, приближаясь к веранде. – Ранчо большое, отлично управляется и производит впечатление хорошо отлаженной фабрики. Очень здорово. – Он с улыбкой посмотрел на нее. – Не беспокойся так. Я видел, что твой муж уехал – и все остальные тоже. Мы можем поговорить наедине.
– Мне нечего тебе сказать. Убирайся из моих владений.
Но он все приближался. На верхней ступеньке веранды, когда его глаза оказались на одном уровне с глазами Мэгги, он задержался.
– Твои владения, – задумчиво повторил он. – Да, ты прекрасно устроилась, Мэгги, и я хочу сказать, что меня это очень радует. – На его губах блуждала улыбка. Он с удовольствием оглядел желтое платье, подчеркивавшее изгибы ее стройной, крепкой фигуры, и заметил, что ее глаза потемнели от гнева и стали похожи на зеленое разбушевавшееся море. Ее рука, лежавшая на перилах веранды, дрожала. Она выглядела гордо, как королева Запада, но в красивом лице, в изящной фигуре, в волнующей полноте груди и мягких губах чувствовалась податливость, которую он помнил. – Ты прекрасна, как всегда, Мэгги. Мне хотелось бы обнять и поцеловать тебя прямо здесь и…
Она со всей силы ударила его по щеке.
– Убирайся прочь!
Поморщившись, он приложил руку к красной, занемевшей щеке.
– Итак, у нас появился характер. Извини. – Он нахмурился. – Но тебе это не идет.
Мэгги сжала кулаки и попыталась взять себя в руки, чтобы не наброситься на него. С большим усилием она сумела говорить спокойно.
– Тебе повезло, что у меня под рукой нет ружья. – В ее голосе звучала ярость. – Надо бы тебя хорошенько продырявить… – Сожаление и обида помимо ее воли выплеснулись наружу. – Я ведь писала тебе, когда попала в беду. Как дурочка, думала, что ты любишь меня и отнесешься ко мне справедливо. Думала, что я тебе небезразлична. Будь ты проклят, Колин!
– Ты была мне небезразлична, Мэгги, это правда. – Он взбежал на веранду и взял ее за плечи. На его лице отражалось раскаяние. Несмотря на то что он стал старше, под глазами появились мешки, а плечи стали более крепкими, он сохранил юношескую привлекательность, которая очаровала ее десять лет назад. – Мне очень жаль, Мэгги, что я тогда так повел себя. Это было некрасиво. Поверь, теперь я понимаю. Но все это было так давно. Я был еще ребенком. Да и вообще, мы оба были детьми. И именно об этом нам следует поговорить. – Он снова огляделся вокруг и склонил голову набок. – Я могу войти?
– Нет, не можешь. Все, что ты хочешь сказать, можешь сказать здесь. – Тут она вспомнила кое-что. – А разве ты не должен быть сейчас на собрании вместе с моим мужем? Оно ведь в девять часов, как говорил Сойер.
– Я скажу ему, что перепутал время. Собрание может подождать еще часик. Мне нужно было сначала увидеть тебя. Боже, я ведь даже не мог уснуть прошлой ночью! Как только поднялся на рассвете, так сразу приехал сюда и начал караулить, ждал, пока все уедут. Знаешь, я не отказался бы от чашечки кофе, Мэгги.
– Кофе? – Она издала нервный смешок и начала пятиться в дом. – Если ты не уберешься до того, как я закрою дверь, я точно возьму в руки ружье.
Он схватил ее за руку:
– Думаю, ты выслушаешь меня.
Тихая угроза, прозвучавшая в его голосе, не прошла для Мэгги незамеченной.
Встревоженная и сжигаемая яростью, она повернулась к нему.
– Колин, мне совсем неинтересно, что ты собираешься мне сказать…
– Будет интересно. Но я не думаю, что тебе захочется, чтобы любой слышал это.
Она нерешительно посмотрела на него, оглядела пустой двор, с беспокойством взглянула на загон.
– Одну чашечку, – настаивал Колин. – А потом я уйду. Даю слово.
– Слово? На него уж точно можно положиться! – Глаза Мэгги сверкали, голос звенел от сарказма. – Не желаете ли пройти в дом?
Он только улыбнулся в ответ и вошел следом за ней в гостиную.
Оставшись одна в кухне, Мэгги загремела фарфоровыми чашками и блюдцами, радуясь возможности спрятаться от его внимательного взгляда. Нужно успокоиться, взять себя в руки!
«Что он скажет? – думала она, прислушиваясь к тишине, царившей в гостиной. – Наверное, просто хочет объяснить свое поведение – или отсутствие всякого поведения – много лет назад. Или здесь кроется что-то еще, какие-то неприятности?»
Ее руки дрожали, когда она внесла поднос в гостиную, где на диване расположился Колин. Один его вид снова привел ее в ярость. Какое право он имеет находиться здесь! Комната, с новым нарядным ковром и кружевными занавесками, с последней акварелью Абигейл на стене, напоминала ей о счастливой жизни мистера и миссис Сойер Блейк. Колин, которого когда-то она безумно любила, теперь мучительно напоминал о далеком и печальном прошлом, о котором она всеми силами пыталась забыть.
Хорошо бы плеснуть дымящимся кофе ему в лицо! Нет, это некрасиво. Ладно, она выслушает его молча, как и положено настоящей леди. А потом прогонит его навсегда.
Она наливала кофе, когда он заговорил.
– Ты даже не представляешь, как я был потрясен, увидев тебя вчера вечером. – Он покачал головой, отметив ее настороженность. Она опустилась в кресло напротив. – Но, я считаю, мы хорошо вели себя. Клара ничего не заметила. А твой муж?
– Я отказываюсь обсуждать с тобой Сойера. Скажи то, что собирался сказать, и уходи.
Колин посмотрел на свои руки.
– Я не виню тебя в том, что ты ненавидишь меня, Мэгги. Я повел себя не… как джентльмен. Прости мне всю ту боль, которую я причинил тебе.
– Ты извиняешься? Очень хорошо. Это все?
– Я думал, ты хочешь услышать новости о своей семье, оставшейся в Канзасе. Не так давно я видел Кэла и Энн.
Имена из прошлого словно прорвали оболочку холодного равнодушия, которой Мэгги себя окутала. Она закусила губу, с волнением глядя на него.
Колин кивнул.
– Они сказали мне, что ничего не слышали о тебе вот уже десять лет. По-моему, их это не очень волновало, но вот твоя тетя… Мне кажется, ее иногда волнует.
В глубине ее глаз промелькнула боль.
– И как тетя Виллона? – осторожно спросила она.
– Плохо. Она уже около года больна.
Новость буквально потрясла Мэгги. Тетя Виллона, которая ни разу не поцеловала ее, не похвалила и не проявила какие-нибудь чувства, хоть отдаленно напоминающие любовь, все же делала то, что могла. Грубоватая, уставшая от забот, она была строгой, но справедливой по отношению ко всем своим детям. Она пять лет держала Мэгти в своем доме – ей это было непросто.
– А что с ней?
– Началось с лихорадки, и с тех пор тетя никак не может прийти в себя. Твой дядя погиб в результате несчастного случая пять лет назад. Теперь мальчик, Эван, управляет фермой в меру своих способностей.
Дядя Гарри мертв. Эван – сейчас ему, наверное, четырнадцать, управляет фермой.
– А Кора? – От волнения она облизнула губы.
– Кора вышла замуж за какого-то фермера и ждет ребенка, который родится весной. У Энн и Кэла уже пятеро детей, и должен сказать, они не очень ладят. Дела Кэла пошли не так хорошо, как он рассчитывал. Они еле-еле перебиваются. – Колин оглядел большую красивую гостиную, взял в руки тонкую фарфоровую чашку. – Энн отдала бы все, чтобы у нее был дом, хоть в половину такой же роскошный, как этот. Если бы она знала, как все обернулось для тебя, – он покачал головой и улыбнулся, – о, тогда бы Кэлу не поздоровилось.
Мэгги переживала за тетю Виллону, больную и несчастную. Она ведь ни разу не написала Белденам, считала, что эта часть ее жизни давно умерла и канула в Лету. Но… может, стоит снова установить связь с Корой… и Эваном…
Колин вдруг наклонился вперед, впился взглядом в Мэгги:
– Мы никогда полностью не освободимся от нашего прошлого, Мэгги. Теперь-то я это знаю, – продолжил он, понизив голос. – Ребенок, которого ты носила, когда написала мне… Мой ребенок… Что с ним случилось?
Нарушив воспоминания о людях, которые остались в прошлом, вопрос прозвучал совершенно неожиданно. К ней вернулись настороженность и усталость. Медленно отпив глоток кофе, она осторожно поставила чашку на блюдце.
– Он умер.
На его лице промелькнуло выражение, которое она не успела понять.
– Тетя Виллона выгнала меня, когда узнала, что я беременна. Думаю, ты уже слышал всю эту историю от Кэла. Я поехала в Техас на дилижансе, и у меня случился выкидыш.
– Понятно. – Колин откинулся на диване, внимательно глядя на нее. – А как ты попала сюда, вышла замуж за Сойера Блейка?
Теперь она чувствовала себя спокойной и уверенной.
– Мы с Сойером встретились по дороге в Техас, в Форт-Уэрте, после того как я потеряла ребенка. Я не знала, что делать, собиралась отыскать брата – единственное, что мне пришло в голову. Сойер был очень добр, заботился обо мне. – Она постаралась вычеркнуть из памяти то, что случилось на станции «Бандит Рой», и гибель Альмы. – Когда он предложил мне выйти за него замуж, я сразу же согласилась. Мы были очень счастливы. – Она замолчала. Что он спросит еще? Ее рука не дрожала, когда она подносила к губам чашку. Кофе оказался слишком сладким, – нервничая, она переложила сахара. Она поставила чашку на блюдце. – А как жил ты? – спросила она снисходительно. Наверное, в данной ситуации такой тон выбрала бы Аннабел, сдержанная и чуть-чуть высокомерная. – Твоя жена очень красива. Вы, должно быть, тоже очень счастливы.
– О да. Клара – отличная жена для человека, занимающего в обществе такое положение, как я. Превосходная хозяйка, умная собеседница, она искусно управляет и моим хозяйством. – Он вертел в руках чашку, не сводя с Мэгги глаз, наблюдая, как изменится выражение ее лица. – Единственный недостаток нашего брака – у нее никогда не будет детей. – Он немного помолчал. – Это особенно беспокоит моего дедушку. Он – воспитанник старой школы и считает, что нужен наследник, который продолжил бы род и дело семьи. Дочь моего брата, с точки зрения дедушки, не подходит для того, чтобы унаследовать состояние Вентвортов. Но Эмброз все старается приучить его к своему ребенку, надеясь, что девочка когда-нибудь все же заслужит его одобрение. Если я не смогу родить сына, то у него есть все шансы на успех.
– Ужасная ситуация! Мне очень жаль, что бедный ребенок используется как… как пешка в игре взрослых мужчин. Но это, в принципе, меня не касается, а ты опоздаешь на свою встречу. – Мэгги почувствовала, что ее ладони стали немного влажными.
Колин стряхнул со своего колена невидимую пылинку.
– У тебя ведь трое детей, не так ли, Мэгги?
– Откуда ты знаешь?
– Наблюдал за ними, когда они сегодня выходили. Как я понимаю, в школу.
Наблюдал? Ей стало зябко. Она представила себе, как он прятался, сидя на лошади, среди тополей, в то время как Эбби, Регги и Джона проходили мимо него. Она молча начала собирать чашки и блюдца.
– Девочки просто очаровательны, но они слишком взрослые, чтобы быть твоими дочерьми от Сойера Блей-ка, – невзначай заметил он.
– Это мои приемные дочери. Сойер был вдовцом, когда мы встретились. Но Джона – наш совместный сын. – Глубоко вздохнув, она поднялась с подносом в руках. – Думаю, ты скоро его увидишь. Он такой же, как Сойер, и у него непомерный интерес ко всему, что касается бизнеса и скота. Я уверена, что Сойер возьмет его на одно из ваших собраний. А теперь, если ты извинишь меня…
Она уже вносила поднос на кухню, когда его голос заставил ее застыть на месте:
– Я разговаривал с Джоной. Очень умный мальчик. Сколько ему лет? Восемь? Девять?
Она медленно повернулась и шепотом переспросила:
– Ты разговаривал с ним?
Теперь Колин тоже поднялся и с насмешливой улыбкой на губах подошел к ней. Его светлые волосы блестели на солнце.
– О, разве я не говорил, что представился им, когда они проходили мимо? Джона был очень рад познакомиться со мной.
Мэгги изо всех сил пыталась придать своему лицу спокойное выражение и скрыть панику, охватившую ее.
– Уже поздно, Колин. Тебе надо поторопиться, иначе ты задержишь переговоры и Сойер решит с тобой не связываться. Он очень нетерпеливый человек, когда дело касается его скота.
– А когда дело касается его жены? И его сына? Или я должен говорить – приемного сына? – Колин говорил тихо, но в его голосе звучал триумф. – Я видел родимое пятно, Мэгги. Я знаю, что мальчик – мой!
Мэгги вскрикнула, как будто он пронзил ей сердце ножом. Поднос, который она держала, с грохотом упал на пол, и фарфоровые чашки разлетелись на тысячу ярких осколков.
– Этот мистер Вентворт – делец себе на уме, правда, папа? – Джона отправил в рот целую ложку картофельного пюре, продолжая говорить. – Но скотоводческий синдикат будет выгоден для Тэнглвуда, ведь так?
– Что за вопрос, сын! – Сойер для убедительности взмахнул вилкой. – Я никогда не стал бы связываться с тем, что не пошло бы на пользу Тэнглвуду.
– У него такая красивая жена. Кто-нибудь хоть раз видел такое платье, которое было на ней вчера в городском зале? Я бы променяла все свои дурацкие наряды на одно это прекрасное шелестящее платье из тафты! – вставила Регги.
Даже Абигейл не могла скрыть своего восхищения Вентвортами.
– У нее даже ридикюль расшит драгоценностями! Она сказала мне, что купила его в Париже. Никогда в жизни не видела такой прелести!
Только Мэгги хранила молчание. Из-за бури, царившей в ее душе, она не могла даже есть, поэтому просто ковыряла в тарелке, пока семья с аппетитом поглощала приготовленный ею обед и оживленно обсуждала самых интересных гостей, которые когда-либо приезжали в округ Кориелл.
– В чем дело, мама? Тебе не нравятся Вентворты? – Абигейл первая обратила внимание на ее молчаливость.
– Конечно, нравятся, но они здесь уже почти две недели, и все это время только о них и говорят. – Мэгги выдавила из себя улыбку и дотронулась вилкой до кусочка жареного цыпленка, лежавшего на тарелке. – Когда они уезжают, Сойер?
– В конце недели, – улыбнулся он. – Только не говори, что боишься, будто эта городская дама затмит тебя. Ты все равно останешься самой красивой, самой лучшей и замечательной на свете! Даже несмотря на то, что эти девушки в последнее время неравнодушны к Кларе Вентворт.
– Я проводил кучу времени с мистером Вентвортом – и папа немного не возражал, – добавил Джона.
– Нисколько не возражал, – поправил его Сойер, бросив смеющийся взгляд на Мэгги. – Вот даже мама побледнела, услышав, как безграмотно ты изъясняешься. Теперь она снова будет говорить, что ты мало занимаешься.
– Джона, я заметила, ты проводишь в последнее время много вечеров с мистером Вентвортом, катаешься верхом или охотишься, – Мэгги тщательно подбирала слова. За окном светило тусклое осеннее полуденное солнце, на сером небе собирались дождевые тучи. – О чем можно столько говорить?
– О, о многом! О Нью-Йорке, Европе, – важным тоном сказал Джона. – Он рассказал мне о своем городском доме, о своем дедушке и обо всех развлечениях, которые доступны мальчикам, живущим на востоке. Звучит очень заманчиво, правда. А для городского жителя Колин очень хорошо умеет ездить верхом.
К удивлению Мэгги, Сойер казался довольным и нисколько не волновался, что у Джоны появился герой для обожания. Тут она поняла, что он просто уверен в любви к нему Джоны и нисколько не боится. Впрочем, у него нет пока причин бояться.
– И Колин любит скотоводческий бизнес, – с энтузиазмом продолжал Джона. – Мы говорили о его ранчо в Монтане и Вайоминге и как все начнет изменяться здесь, в Техасе, когда будут построены изгороди из колючей проволоки. Хотя мне совсем не по нраву эти изгороди на наших пастбищах, пришлось согласиться с его программой по селекции скота.
Сойер явно гордился познаниями и проницательностью мальчика.
– Мы должны шагать нога в ногу с рынком, иначе вылетим в трубу. Это факт, простой и ясный.
Сойер продолжал говорить о том, что времена меняются, о железной дороге, продвигающейся все дальше на запад, о необходимости сохранить доступ ко всем водоемам пастбищ, особенно учитывая недавние появления в этих местах овцеводов и назойливых мелких фермеров. Но Мэгги погрузилась в собственные кошмарные переживания и едва слышала конец разговора. Колин Вентворт знает о том, что Джона – его сын! Вот самое страшное несчастье. Как справиться с ним? Да, Колин пообещал ей, что не откроет секрета; клятвенно заверил ее, что хочет лишь поближе познакомиться с мальчиком.
– У тебя нет на это права, – уверяла она его, когда они стояли над осколками разбитых чашек. – Ты отказался от него и от меня… Ты не хотел иметь ничего общего с нами!
– Я сделал ошибку, был не прав. – Колин упрямо сжал губы. – Неужели ты не понимаешь, Мэгги, что этот мальчик мог бы унаследовать одно из крупнейших состояний Америки?
Она побледнела.
– Нет, твой дедушка никогда не признает… ублюдка как своего наследника.
– Признает! Такое уже случалось в роду Вентвортов. Старик оставит свое состояние любому наследнику, в ком течет истинная кровь Вентвортов. Даже незаконнорожденный имеет все преимущества, если он мужского пола. – Он печально рассмеялся. – Эмброз уже потирает свои липкие ладони в ожидании, когда старик умрет, чтобы его тщедушная дочь все унаследовала. Она ведь не сможет пользоваться капиталами, пока не достигнет совершеннолетия, значит, у Эмброза есть не один год, когда он сможет делать все что хочет. Мэгги, по всем правилам наследство должно достаться Джоне.
– Тебе. Разве не это ты хочешь сказать? – Ее охватила слепая ярость. – Ты хочешь разрушить судьбу Джоны, только чтобы наложить лапу на эти деньги.
– Это не только деньги. Акции, земля, железные дороги, фабрики… Ты даже не представляешь. Нет, я не буду разрушать судьбу Джоны. Я не сделаю ничего, что могло бы повредить ему.
На ее лице отразилось сомнение. Она изо всех сил старалась не шевелиться: боялась, что стоит ей позволить себе хоть одно движение, как она ударит его.
– Я хочу только поближе познакомиться с мальчиком, – повторил Колин. – Ведь он мой сын, черт побери! Я имею право провести с ним хоть несколько часов, пока я здесь. Обещаю, что не скажу ему правду.
– Если скажешь, я тебя убью. – Она произнесла это спокойно, но решительное выражение ее лица не оставляло никаких сомнений.
Колин был ошарашен, но быстро взял себя в руки.
– Что ж, у меня нет желания расставаться с жизнью, – весело сказал он. – И никакого желания обижать Джону или тебя. Мэгги, ты превратилась в замечательную женщину, не только красивую, но и сильную. Я восхищаюсь тобой.
– Тебе пора идти.
Он с сожалением покачал головой и бросил на нее последний, почти печальный взгляд. Протянув руку, он коснулся выбившейся из ее прически пряди волос. Мэгги напряглась.
– Я сделал ошибку, еще большую, чем я думал все эти годы, – тихо произнес он, и, к ее величайшему облегчению, ушел, больше ничего не сказав.
Она жила все эти дни и ночи в агонии; сознание своей вины, страх, что ее тайна будет раскрыта, были невыносимы. Ее удивляло, что никто, казалось, не обратил внимания на то, как похожи Джона и Колин – те же светлые волосы, те же голубые глаза, черты лица. Но если кто-нибудь увидит родимое пятно Колина, точно такое же, как у Джоны… Она не находила себе места.
И еще одно беспокоило ее и занимало ее мысли после тайного визита Колина. С тех самых пор, как он упомянул о тете Виллоне и о других родственниках, оставшихся в Канзасе, Мэгги постоянно думала об Эштоне. Ей хотелось написать на ферму, восстановить контакт. Раз тетя Виллона больна, значит, она, Мэгги, обязана предложить ей помощь. Может, ей нужны деньги на лекарства или на лечение? Вряд ли кто-нибудь из Белденов процветает в финансовом отношении, а у Мэгги есть деньги. Несмотря на то что тетя Виллона в свое время вышвырнула ее, именно когда она больше всего нуждалась в поддержке, Мэгги чувствовала, что обязана ей за все эти годы, что прожила на ферме. Наверное, наступило время раз и навсегда расплатиться с долгами. Но если она напишет тете Виллоне, то снова всколыхнет в душе прошлое. Придут старые воспоминания, раскроются старые раны, особенно если ее снова отвергнут. Готова ли она к этому? В конце концов Мэгги пришла к выводу, что не сможет жить спокойно, если не сделает первый шаг.
Через неделю после визита Колина она написала тете письмо на целую страницу, вложила чек на двести долларов и лично съездила в Бакай, чтобы отправить его.
Каким-то чудом ей удалось пережить бесконечные дни и ночи, пока Вентворты находились в округе. Вечером накануне того дня, когда они должны были уехать из Техаса, в гостинице «Кровел» в Бакае состоялся прием в честь образования синдиката «Объединенные скотопромышленники». Вокруг приглашенных гостей бегали детишки, прятались под столами, гонялись друг за другом по лестнице. Мужчины, облаченные в лучшие рубашки и модные галстуки-ленточки, беседовали о молодняке и лошадях, о погоде и рынке. Женщины собрались отдельной стайкой, чтобы попробовать деликатесы, которые приготовил гостиничный повар, и обменяться новостями: кто родился, кто умер – и посплетничать о множестве прочих важных тем. У всех было что сказать об уезжающих Вентвортах. Не всем гостям, собравшимся здесь, нравилось новое предприятие, в которое позволили вовлечь себя Маркус Граймс и Сойер Блейк. Сэм Холкомб сидел грустный и одинокий в отдалении от бара, где царило всеобщее веселье, и от столов, которые ломились от яств. Он курил сигару в дальнем углу обеденного зала, и перед ним стоял нетронутый стакан виски.
– Что с ним такое? – спросила Мэгги Дотти Мей, когда у них выдалась минутка побыть наедине, пока скрипачи настраивали свои скрипки. Все вокруг – хозяева ранчо, их жены, ковбои и известные в городе торговцы – шумели, смеялись и готовились к танцам.
Дотти Мей задумчиво посмотрела на Мэгги.
– Неужели ты не знаешь? Мэгги покачала головой.
– Сэм просто вне себя от этого нового синдиката. Он не доверяет Колину Вентворту и даже не доверяет больше Маркусу Граймсу.
Или Сойеру? Дотти Мей не произнесла это, но Мэгги чувствовала, о чем она думает.
– Но почему, Дотти Мей? Какое отношение синдикат имеет к Сэму?
– Его беспокоят изгороди. Он считает, что он и еще несколько мелких владельцев окажутся за их пределами.
Мэгги молча смотрела на подругу. Та выглядела измученной, обеспокоенной. Мэгги слышала о распрях, идущих между ранчо в Техасе, правда, никогда не обращала на них внимания. Ей просто казалось, что этого не может быть здесь, в Бакае.
– Сойер никогда не сделает ничего такого, что повредит тебе или Сэму, или вообще кому-нибудь, – быстро сказала она, прикасаясь к руке Дотти Мей. – Он всегда говорил, что Техас достаточно велик, чтобы прокормить каждого, кто попытается приложить руки и заняться разведением скота.
– Сэм считает, что Сойер становится жадным. Рука Мэгги упала.
– Не хочу слышать ни слова против Сойера, – спокойным голосом произнесла она. – Да, у него есть амбиции, он хочет, чтобы Тэнглвуд разрастался, но он не жадный и никогда не позволит себе ничего предосудительного. Ты знаешь это так же хорошо, как и я, Дотти Мей! – воскликнула она. – И Сэм знает.
Дотти Мей закусила губу.
– Мэгги, я знаю только то, что мне рассказал Сэм.
– Сэм не прав. – Мэгги покачала головой. – Как ты можешь сомневаться в Сойере? Ведь мы с давних пор хорошие друзья. Неужели ты забыла, что Сэм работал на Сойера и что только благодаря великодушию Сойера вы смогли заняться торговлей скотом? – Она осеклась, заметив, как по лицу подруги промелькнула тень обиды. Разумеется, Дотти Мей совсем не нравится, когда ей напоминают о том, как она и Сэм обязаны Сойеру, о том, что он помог им основать скромное ранчо.
Наступило напряженное молчание. Мэгги лихорадочно пыталась придумать, что сказать в оправдание и утешение.
– Грета такая хорошенькая сегодня. Мне нравятся ленты, которые ты вплела ей в косички. – Она оглядела зал, ища Джону. Ей хотелось не выпускать его сегодня из поля зрения, чтобы Колин не воспользовался своим последним шансом сказать ему правду. – Ты, случайно, не видела Джону?
– Он вышел вместе с Колином Вентвортом.
– Что? – Мэгги почувствовала, как у нее в жилах стынет кровь. – Когда?
Дотти Мей недоуменно посмотрела на нее.
– Несколько минут назад.
Шум вокруг усилился, стал просто непереносимым. Или, может быть, страх, сжавший ей сердце, громом отозвался в ушах? Мэгги извинилась и ринулась к двери, едва не столкнувшись с Биллом Бенсоном.
– Извините, – пробормотала она и пробежала мимо него через людный зал, оставив Дотти Мей, смотревшую ей вслед в горьком молчании, и удивленного Билла.
Вдруг ей преградила путь Клара Вентворт. Мэгги чуть не сбила ее с ног, прошептала извинения и начала обходить. Однако Клара протянула свою обтянутую перчаткой руку и остановила ее:
– Миссис Блейк, куда вы так торопитесь? Праздник ведь здесь.
Сегодня Клара выглядела еще более бледной и хрупкой, чем обычно. Ее тонкое хорошенькое лицо при золотистом свете канделябров казалось осунувшимся, и даже высокая прическа из белокурых локонов и яркий янтарный цвет платья из фая[5]5
Фай – шелковая ткань с тонкими поперечными рубчиками.
[Закрыть] с закрытым воротом не могли придать ее глазам и коже обычный блеск. Ее голос, когда она обратилась к Мэгги, прозвучал тихо и натянуто.
– Я надеялась, что вы представите меня той женщине в льняном платье. Кажется, ее зовут Дотти Мей Холкомб. Той, с которой вы только что разговаривали. Она – одна из немногих, кого я еще не знаю в Бакае.
«Она заговаривает мне зубы, – догадалась Мэгги, со страхом глядя в кукольное личико Клары. – Ее ведь совсем не интересует знакомство с Дотти Мей. Зачем она ей? Она просто пытается отвлечь меня…» Мэгги с ужасом поняла, что это может означать только одно…
– Простите! – воскликнула она, проходя мимо, но Клара схватила ее за рукав, и Мэгги пришлось обернуться.
– Вы знаете, не так ли? – ахнула она. – Вот почему пытаетесь удержать меня.
Клара узнала правду только вчера вечером. Колин плотно закрыл дверь их спальни и рассказал ей все. Сначала ее охватила ярость: муж опустился до дешевой любовной связи всего за несколько недель до того, как они объявили о своей помолвке! Но она очень быстро сообразила, как это незначительно по сравнению с преимуществами, которые давала им его кратковременная связь. Ее собственное бесплодное чрево являлось источником отчаяния для нее и для Колина; и ее слащавое обожание и манипуляции со стороны матери Колина за все эти годы не очень-то растопили упрямую душу его дедушки. Клара все чаще сомневалась, что они получат то, чего хотели. Но мальчик, наследник по мужской линии, пусть даже и незаконный, мог стать гарантией того, что империя, о которой они с Колином столько мечтали, достанется им.
Поэтому она всем сердцем поддержала его идею стоять до конца.
– Колин разговаривает со своим сыном, – холодно ответила Клара, перестав притворяться доброжелательной. Ее лицо скривилось в злобной ухмылке, когда она заметила ужас в глубине глаз Мэгги. – Да, я все знаю. Колин сам рассказал мне правду. Вчера ночью мы пришли к выводу, что Джона тоже должен знать.
– Он обещал мне… – прошептала Мэгги. Вокруг царили смех, веселье, ноздри щекотал запах еды, табака и вина. Неожиданно аромат духов Клары ударил в нос Мэгги – она почувствовала, что сейчас ее стошнит.
– Думаю, их надо ненадолго оставить наедине. Конечно, это обернется шоком для бедного ребенка – узнать, что родители все эти годы обманывали его…
Мэгги толкнула Клару к группе ковбоев, которые подхватили ее и удержали от падения, и ринулась к входной двери. Стояла ясная холодная ночь, с холмов дул пронизывающий ветер. Мэгги забыла свою шаль и задрожала под ледяным светом звезд, вглядываясь в темноту. Впрочем, она дрожала не от холода. На углу, за магазином Пэйли, она увидела высокую фигуру человека в котелке и мальчика, в котором даже с этого расстояния сразу узнала сына. Нет, нет! Не допусти, чтобы Колин уже сказал ему! Подхватив пышные юбки, она бросилась бежать.
– Что случилось с твоей женой?
Билл Бенсон похлопал Сойера по плечу, прервав зевок, с которым Сойер слушал рассказ доктора Харви о первом годе работы на Западе. Сойер извинился перед группой мужчин, смеявшихся над историей, и повернулся, держа в руке стакан с виски.
– О чем ты, Билл?
– Мэгги. Она выскочила отсюда, как телка, которую сейчас будут клеймить. Думал, тебе следует об этом знать.
– Черт! Что еще произошло? – Сойер оглядел переполненный обеденный зал гостиницы, но нигде не увидел своей жены. – Спасибо, Билл. Я схожу за ней.
Он направился к двери, ругаясь про себя. Что случилось со спокойной, серьезной молодой женщиной, на которой он женился, с женщиной, которая пережила суровые техасские зимы и летние песчаные бури, которая растила троих детей на одиноком ранчо и никогда не жаловалась? В последнее время Мэгги стала вспыльчивой, больше похожей на молодую необъезженную кобылу, чем на его спокойную, уравновешенную жену. Ему это уже начинало действовать на нервы. Что на нее нашло? Он выбежал в холодную ночь. Пришло время раз и навсегда положить конец этим ее выходкам.
Высокий и импозантный, в широкополой шляпе, рубашке со складками и галстуке-ленточке, он размашисто шагал по широкой улице, поворачивая голову направо и налево, вглядываясь и прислушиваясь, пытаясь отыскать свою непредсказуемую и беспокойную жену.
Джона чувствовал себя избранным и значительным, когда шел по тротуару с Колином Вентвортом. Умный и любезный господин с востока сразу, как только появился в Техасе, выбрал его в свои друзья. Джона был еще мальчишкой, но отец всегда относился к нему с пониманием и уважением, а теперь и Колин Вентворт отнесся точно так же. «Наверное, во мне есть что-то особенное, – думал мальчик, шагая в чернильной темноте ночи рядом с высоким, стройным человеком. – Люди говорят, я молодец, что знаю больше о том, как надо управлять ранчо и выращивать скот, чем большинство мальчиков моего возраста». Джона мечтал в один прекрасный день сделать Тэнглвуд самым большим, самым лучшим ранчо Техаса. Его глаза начинали блестеть при словах «коровий барон». Вот кем был его отец. И он станет таким же! Они вместе, при помощи человека, который сейчас шагал рядом с ним, превратят мечты в реальность.
Сегодня Колин был странно молчалив. Джона поглядывал на него в темноте и обратил внимание на то, что его лицо было более серьезным, чем обычно.
