Текст книги "В ожидании счастья"

Автор книги: Джилл Грегори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

– Ошибки иногда могут происходить…

– Из-за этих «ошибок» проливается кровь! – резко сказала Мэгги.

Он прошел по красно-синему турецкому ковру и снова встал перед ней. В комнате с книжными шкафами до потолка и литой бронзовой люстрой воцарилась тишина, слышалось только дыхание двух людей, стоявших лицом к лицу. Плечи Колина были напряжены, лицо покраснело. Когда он заговорил, то его тон стал ироничным, как будто он сам себя пытался убедить:

– Ты всего-навсего женщина, Мэгги, и ничего не смыслишь в бизнесе. Поэтому ты должна остаться в синдикате и позволить Маркусу и мне разбираться с этими деталями.

– С деталями? – она печально покачала головой. – Пожар у Макаллистера одна из таких деталей? И смерть Сойера? – Она сжала губы. – Отныне я буду управлять Тэнглвудом по-своему, и я не хочу иметь больше ничего общего с вашим синдикатом. Я найму собственного землемера, чтобы отметить границы нашей земли – только той земли, на которую у нас есть законное право. И когда я возведу последние изгороди из этой проклятой колючей проволоки, то они будут стоять вокруг земель, которые действительно являются моей собственностью, а не вокруг водных источников или дорог. Можешь позволить мне расторгнуть контракт или можешь бороться со мной – делай что хочешь, Колин, но я буду поступать по-своему, чего бы это мне ни стоило.

На миг его чисто выбритое лицо исказилось от злости и показалось, что он закричит на нее, но он сдержался.

– Прекрасно. Поступай по-своему. – Подойдя к камину, он встал перед уютным огнем. – Во имя Джоны я не буду бороться с тобой, но не вини меня, когда кончатся твои деньги. Джоне никогда не нужно будет беспокоиться об этом – уже решено, что дедушка по завещанию оставляет все мне и ему. – Он повернулся и угрожающе посмотрел на нее. – Но тебе и твоим девочкам придется бороться за существование без моей поддержки.

– У нас все будет хорошо. А сейчас нам надо спешить на поезд. – Мэгги холодно улыбнулась.

Позже, когда поезд с грохотом мчал их назад, она, прислонив голову к оконной раме, думала о Сойере и о его мечтах насчет Тэнглвуда. В середине пути эти мечты были запятнаны амбициями, и она хотела снова сделать их чистыми. Она сделает Тэнглвуд крепким и процветающим ранчо, которым можно гордиться, но не будет топтать мечты других людей. Она знала, что тот Сойер Блейк, которого она когда-то встретила по дороге в Техас, понял бы ее и одобрил ее начинания.

Маркус Граймс, разумеется, не одобрит, но тем хуже для него. Если ему нравится быть деспотом для других фермеров и владельцев ранчо в округе, то пусть остается без помощи Тэнглвуда.

– Устала, мама? – спросил Джона.

– Не очень. Просто жду не дождусь, когда попаду домой, – улыбнулась она.

– Я тоже.

Эбби и Регина дремали, покачивание вагона скоро усыпило и Джону, голова которого лежала у Мэгги на плече. «Сойер, я воспитаю его как надо, он вырастет честным и справедливым. Он не будет жадным эгоистом. Это было бы недостойно нашего сына».

Ее глаза закрылись, и ей приснились золотистые равнины и Сойер, который говорил: «Вот он, Мэгги, дом». Вдалеке она видела Тэнглвуд – двухэтажный дом на ранчо, который четко выделялся на фоне лазурного летнего неба. «Да, – подумала она, погруженная в сладкую дремоту, – я больше не странница».

Тэнглвуд. Она ясно видела его в своих мечтах.

Ее дом.

Глава 22

Летом свирепствовала засуха. Скот гиб тысячами, и каждый дюйм ручейка или реки представлял собой огромную ценность, за которую стоило бороться и умереть. Разрушения изгородей вокруг Бакая продолжались с нарастающей интенсивностью, процветало насилие, заливавшее землю кровью. За порчу изгородей этим летом линчевали двух человек, а еще четверо были убиты или ранены во время погони. Отряд Маркуса Граймса, отправившийся на поиски Пита Макаллистера, вернулся ни с чем, как и Джейк Рид.

Для Мэгги наступило время одиночества. Граймсы и даже Бенсоны, которые не были партнерами синдиката, но которые разделяли его мнение по поводу огораживания земель, не одобрили ее выход из сделки. Они считали, что она отступила под давлением их врагов. Маркус ушел разъяренным, когда она сообщила о своем решении, и его обычно добродушное лицо исказила такая угрожающая, неприятная гримаса, что Мэгги стало не по себе. Хэтти Бенсон поддерживала с ней приятельские отношения, хотя они уже не были такими теплыми, как раньше, но Аннабел, всегда словом и делом стоявшая за Маркуса, наотрез отказалась иметь с ней хоть что-нибудь общее. Дотти Мей, уставшая, напуганная, с опасением относившаяся ко всем, кроме тех, кто примкнул к «ночным совам» – мелким владельцам ранчо и фермерам, систематически ломавшим изгороди, сопротивлялась попыткам Мэгги возобновить их дружбу. Подозрительность и враждебность охватили всех, и по всему Бакаю, в окружающих холмах, вдоль берегов рек, в иссушенных долинах и у подножий гор люди затаились, старались держаться поближе к дому и охраняли свою собственность, держа заряженные ружья наготове.

Джейк Рид удивлялся про себя, какого черта он все еще торчал в Бакае. Да, он сдружился с Сэмом Холкомбом и побывал на нескольких собраниях «ночных сов», на которых взбешенные фермеры ссорились и строили планы, как лучше положить конец заборам из колючей проволоки, уходящим все дальше и дальше в прерию. Джейк даже сделал пару предложений, как обвести вокруг пальца патрули Маркуса и Бенсона. Но в основном он держался в стороне от междоусобных распрей. Его принимали на собраниях, помня его первую встречу с людьми Маркуса, руководимыми Люком Ньюкомбом, – понятно, что Джейка не привлекал стан противника, который пытался повесить его. Но он не поддерживал ни тех, ни других – ведь у него не было ни земли, ни скота, ни дома, и его никто не нанял, чтобы воспользоваться его ружьем в защиту своих интересов. Маркус Граймс как-то пригласил его к себе в дом и предложил хорошо заплатить за то, что он возглавит войну против преступников, портивших изгороди, явно надеясь на то, что имя и репутация Джейка как непревзойденного стрелка отпугнут противника, но Джейк послал его подальше. У него были свои счеты с Люком Ньюкомбом, и он знал, что в ближайшие дни появится возможность расквитаться, но он также знал, что если бы хотел закончить здесь дела и отправляться дальше, то уже давно разобрался бы с ним. Он этого не хотел. Его устраивало то, что он жил один в пустой хижине объездчика, которая находилась на границе владений Сэма Холкомба, разрешившего ему ее занять. Его устраивало и то, что он издалека следил за обитателями Тэнглвуда. Не устраивала только собственная неопределенность: он всегда знал, чего ему хочется, и получал это так или иначе. Но сейчас впервые в жизни он не мог точно определить, чего хочет, и до смешного был не уверен в том, как это получить.

Жаль, что женщин нельзя поймать и перетащить к себе, как коров. Так думал он одной жаркой июльской ночью, когда не мог заснуть. Жужжание мух, бьющихся о стекло хижины, заставляло чесаться указательный палец, которым нажимают на курок. С голой грудью, одетый только в ботинки и хлопчатые брюки, он вышел из хижины и оседлал Педро. Для него уже стало традицией каждую ночь перед сном подъезжать на близкое расстояние к дому на ранчо Тэнглвуд, чтобы убедиться, что там все спокойно.

Многие ковбои Блейка отсутствовали – они отправились вместе с гуртовщиком, которого Мэгги наняла для доставки скота на рынок, – а те, кто остался, часто проводили ночи вдали от Тэнглвуда, пьянствуя в каком-нибудь салуне в городе. Джейк хотел быть уверен, что в доме все в порядке и что никто не нарушает покой вдовы Блейк. Он не виделся с ней с того самого вечера, когда выставил себя дураком после похорон ее мужа. Он нарочно избегал встреч, но следил за ее домом и семьей.

Джейк оправдывал свое поведение, говоря, что это его долг перед Беном Клеем – обеспечить безопасность Мэгги, хотя прекрасно знал, что обманывает себя. Вот и сегодня – в багровой тьме, густой, как шерсть барана, он пустил коня рысью, направляясь к ее ранчо.

Проезжая по лощине, где протекала река Леон, он услышал выстрел, раздавшийся в полумиле. Эхо раскололо тишину ночи, затем раздался всплеск, как будто в воду упало тело. Мимо Джейка в непроницаемой темноте пронеслась лошадь, задев боком Педро. Жеребец попятился, захрапев, а Джейк чуть не вылетел из седла. Он пытался успокоить коня, но вдруг замер, когда до его слуха донесся знакомый щелчок – кто-то взвел курок… На берегу реки кто-то был – кто-то, чья лошадь ускакала, испуганная выстрелом.

Он развернул Педро и направил его к реке, пригнувшись и держа в вытянутой руке «кольт». В какую-то долю секунды, прежде чем нажать на курок, он увидел чью-то тень и услышал женский крик.

Какое-то огромное чудовище из ночного кошмара направлялось к Мэгги. Она отскочила в сторону, упала в траву, но держала ружье наготове. В следующий миг она развернулась, чтобы прицелиться, но пока пыталась определить в темноте, откуда ей грозит опасность, кто-то напал на нее, столкнув в реку. Ловя ртом воздух, она вынырнула из воды и почувствовала, что ее уже вытянули из реки и повалили на землю. Ее охватил настоящий ужас. Кто-то со всей силой навалился на нее, вышиб ружье и пригвоздил к земле. Она закричала.

Напавший зажал ей рот рукой.

– Какого черта вы здесь делаете? – раздался низкий сердитый голос, и тогда, сквозь тьму и панику, которая охватила ее, она наконец узнала человека, удерживавшего ее.

– Вы? – Она смотрела прямо в грозное лицо Джейка Рида. – Отпустите меня!

– Для того чтобы вас кто-нибудь прикончил? – Его пальцы впивались ей в руку. – Зачем же красться по ночному лесу, как индеец?

– Я нахожусь на своей земле – у меня есть право ходить туда, куда захочу. А вот вы что здесь делаете?

Он шумно набрал в грудь воздух и помедлил секунду.

– Это мое дело, – грубо ответил он, глядя на нее, распростертую под ним.

Мэгги беспомощно боролась, пытаясь высвободиться.

– Пустите меня! – снова потребовала она, почувствовав его неожиданное колебание. – Вы что-то задумали!

Ее гнев и решимость атаковать даже при явном поражении заставили его улыбнуться. Он отпустил ее и сел на корточки, пока она поднималась. Но стоило ей привстать, как она вскрикнула и пошатнулась.

Джейк бросился к ней:

– Что случилось? Вы ранены?

– Моя лодыжка – наверное, я ее расцарапала, когда вы меня сшибли.

Он обхватил ее за талию и понял, что она промокла насквозь, мокрая блузка облепила ей грудь.

– Лучше бы посмотреть вашу лодыжку, – пробурчал он. – Вдруг перелом? – Он свистнул, подзывая коня, и Педро послушно подошел – старый трюк, который Джейк считал очень удобным. Кобыла Мэгги, как понял Джейк, исчезла в ночи, испуганная, как и ее всадница, далеким выстрелом.

– Что вы здесь делали? – требовательно спросил он снова, беря Педро за уздечку.

– Хотела искупаться. Я чувствовала какое-то беспокойство. Вы когда-нибудь ощущали беспокойство, мистер Рид?

– Большую часть своей жизни.

– Интересно, кто это выстрелил и испугал мою кобылу?

– Кто-нибудь из людей Маркуса или Бенсона, как я полагаю. Вы привязали лошадь, когда спешились? – спросил он, усаживая ее в седло. – Или она сбросила вас?

– Конечно, не сбросила. Я не подумала о том, что ее надо привязать, потому что она до этого никогда не уходила. Кроме того, я не так уж далеко от своего дома.

– По меньшей мере за милю, – сухо сказал он.

– Да, но туда легко дойти пешком.

– Но не со сломанной лодыжкой.

Признав свое поражение в словесной перепалке, она молчала все время, пока он подал ей ее ружье, забрался в седло позади нее и пустил жеребца в галоп.

– Куда вы меня везете? – испуганно спросила Мэгги. – Тэнглвуд совсем в другой стороне.

– Моя хижина ближе, – холодно произнес Джейк над ее ухом.

Больше Мэгги не сказала ни слова, пока они ехали в кромешной тьме. У нее не было настроения выслушивать еще одну лекцию о том, как опасно ездить одной, и она только удивлялась, что он не призвал на помощь привидение Макаллистера, чтобы попытаться посильнее напугать ее. Но потом она вспомнила, что все считали, будто Пит сбежал из округа, после того как убил Сойера. Ведь отряд не нашел никаких его следов.

Ветер не шумел в листьях дубов, ночь была тихой, лишь жужжали насекомые и ухала сова на невидимом дереве. Крепкие руки Джейка Рида обхватили Мэгги, когда лошадь спускалась с каменистого склона, а потом они понеслись галопом по равнине среди выжженной травы и поникших цветов. Ее волосы развевались, пока жеребец набирал скорость, а стрелок наклонился вперед, прижавшись к ее спине.

– Еще долго… – начала Мэгги, но в этот момент Джейк натянул поводья и они остановились рядом с небольшой ореховой рощицей. Только после того, как Джейк помог Мэгги спуститься, она разглядела впереди убогую хижину.

– Это не бог весть что, зато здесь есть лампа, а у меня в мешке осталось немного мази, – сказал Джейк, подхватывая ее на руки. Он легко понес ее к хижине.

Горела керосиновая лампа. Лучи бледного янтарного света освещали квадратное помещение. Сидя на единственном грубо сколоченном стуле, Мэгги отметила про себя, что здесь больше не было никакой мебели, за исключением матраса в углу, камина и шаткого столика на трех ножках, стоявшего под окном. Железный чайник и сковорода стояли на полке рядом с банкой кофе, старое индейское одеяло лежало у стены. В хижине витал приятный запах кожи, молотого кофе и табака. Она походила на палатки золотоискателей, в которых она, Бен и отец ночевали во время своих путешествий через страну. Почему он остановился здесь, вместо того чтобы жить в гостинице в Бакае? Вероятно, он предпочитал одиночество. Он похож на человека, который чувствует себя на открытых просторах как дома.

– Рана глубокая, но я не думаю, что сломана кость, – сказал Джейк, а Мэгги оторвалась от своих мыслей о хижине и о человеке, жившем здесь, и увидела, что он, приподняв мокрый подол юбки, рассматривает ее лодыжку. – Вы, наверное, порезали ее о камень в реке, когда упали туда. Где, черт возьми, ваша обувь?

Из раны над щиколоткой струилась кровь.

– Я сняла ботинки, когда меня испугал выстрел, а потом появились вы, и я упала в воду. Уже больше не болит, – словно оправдываясь, пробормотала она.

Джейк нахмурился:

– Рассказывайте!

Он вынул чистый шейный платок из седельного мешка, погрузил его в треснувший кувшин с водой и начал промывать рану.

– Сидите спокойно, не двигайтесь, – приказал он. Она поморщилась, и Джейк без всякого сочувствия заглянул ей в лицо.

– Видите, что случается, когда вы начинаете в одиночку блуждать среди ночи, миссис Блейк.

– Еще далеко не ночь, и позвольте мне снова напомнить вам: я в своих собственных владениях! – Ее зеленые глаза сверкнули.

– Черт побери! Вы должны быть в собственном доме! Снова этот невыносимый тон! Мэгги рассердилась:

– Подождите, я сама. – Она потянулась за банкой с мазью, которую он достал. – Мистер Рид, я способна…

Джейк поставил банку так, чтобы она не могла ее достать, и приказал ей сидеть тихо.

– Телята и то меньше крутятся во время клеймения, – проворчал он, но его руки действовали осторожно и мягко, несмотря на грубый тон. Мэгги сцепила зубы, когда он наносил мазь на рану, а потом забинтовывал лодыжку чистым куском ткани. – Ну вот, теперь должно пройти. – Он встал и показался огромным и устрашающим для маленькой хижины. На его руках и спине перекатывались мускулы, когда он прошел через комнату и начал укладывать мазь и ткань в мешок.

– Полагаю, я должна поблагодарить вас, – недовольным тоном пробормотала Мэгти.

Он с усмешкой взглянул на нее. Она, как всегда, держалась и говорила с достоинством. Но какой же сейчас у нее вид! Тонкая белая блузка промокла и обрисовывала ее высокую грудь с розовыми сосками. Рассыпавшиеся волосы блестящим водопадом струились вокруг ее милого лица. Зеленые глаза, которые постоянно преследовали его, сверкали в янтарном свете лампы.

Он почувствовал жар и сладкую боль в чреслах. Он не хотел отвозить Мэгги домой, очень не хотел.

– Ваша кузина в Канзасе, – сказал он через минуту, – вы с ней совсем не похожи, и не скажешь, что вы из одной семьи.

Удивленная неожиданной переменой темы разговора, Мэгги заморгала.

– Кузина? Вы имеете в виду Энн?

– Да. Она не очень-то торопилась рассказать мне, как вас найти, когда я приехал на ферму Белденов. Но ваша тетя решила, что я все-таки заслуживаю доверия. – Он медленно подошел к ней. – А еще приходили письма после того, которое я привез?

– Несколько писем. Тетя Виллона и Кора написали, но… не Энн.

Он ухмыльнулся, закрыл входную дверь и прислонился к ней плечом.

– У меня создалось впечатление, что вы не были у нее в фаворе. Но я не могу ее винить.

Мэгги смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Как это?

– Если бы я был толстой невзрачной девицей и рос в одном доме с такой, как вы, Мэгги, то, полагаю, я бы тоже бесился, – медленно произнес он, наблюдая, как ее прелестное личико заливает горячий румянец.

Мэгги не знала, что ее взволновало больше – неожиданный комплимент или восхищение в его взгляде. Или то, что он стоял прислонившись к двери, как будто не собирался открывать ее сегодня ночью…

Ее сердце вдруг учащенно забилось. Воздух между ними был словно заряжен какой-то странной энергией.

– Энн и я никогда не могли найти общий язык, – сказала она, чтобы скрыть замешательство.

– Наверное, трудновато приходилось с ней в этом маленьком домишке? Он совсем не похож на большой красивый дом, в котором вы живете теперь.

Она рассмеялась.

– Сначала мне было трудно вообще жить в доме, в любом доме, – оставаться на одном и том же месте день за днем, месяц за месяцем. – Она наклонила голову набок. – Бен говорил вам, как мы росли, переезжая с отцом с одного прииска на другой?

– Нет. Значит, ваш отец был старателем?

– Более чем, – тихо сказала Мэгги. – Одержимым мечтателем. Верил в то, что богатая жила поджидает его за ближайшим углом. Бен тоже был таким. Он вам не рассказывал об этом в Додж-Сити?

Джейк не стал говорить Мэгги, что где-то в пути Бен нашел себе другую профессию.

– Не представилось случая. Он только повторял, что очень хочет вернуться в Канзас за вами.

– А я все время представляла, как он подъезжает к двери и забирает меня с собой. Не важно куда. Просто хотелось убраться с этой фермы, от этой…

– Энн, – закончил он за нее.

Она кивнула и тут же удивилась: почему она рассказывает о себе, в сущности, совершенно чужому человеку? Она резко сменила тему разговора:

– А у вас есть братья или сестры, мистер Рид? Сапоги Джейка царапали пол, когда он пошел к своему мешку и достал из него фляжку виски. Он плеснул немного в оловянную кружку, предложил Мэгги, и она не отказалась. Медленно потягивая виски, она наблюдала, как он сделал большой глоток прямо из фляжки, потом сел на матрас и прислонился широкой спиной к деревянной стене.

– У меня было два брата, – наконец заговорил он. – Оба старше меня, и оба погибли на войне.

– А ваши родители? – тихо спросила она, держа кружку в ладонях. Внутри все горело от виски, потому что она редко пила что-нибудь крепче бузинного вина.

На его худощавом лице мелькнула тень.

– Мама умерла, когда мне было семь. Отец умер от пьянства через несколько лет, но прежде вышвырнул меня из дома за то, что я прятал от него спирт.

Ее сердце сжалось.

– Сколько вам было лет?

– Четырнадцать, – хрипло проронил он. Он неотрывно смотрел на флягу с виски, и в его кошачьих янтарных глазах появилось холодное, задумчивое выражение.

– И что вы делали?

Он оторвал взгляд от фляги и уставился на Мэгги. Сделав еще один глоток, он заткнул флягу пробкой и отложил ее в сторону.

– Взрослел. Перестал быть тщедушным чумазым мальчишкой с бедной фермы в Миссури и научился выживать. Я занимался всем, что только можно вообразить, Мэгги. Болтался по золотым приискам, даже поработал в серебряной шахте. Но мне не хватало веры в то, что я в одночасье разбогатею. Очень рано я понял, что нельзя надеяться на удачу, или золото, или на что-нибудь еще, кроме собственных мозгов и мускулов. – Он замолчал, его глаза потемнели. – Самое важное в моей жизни случилось тогда, когда я научился стрелять. Меня научил человек по имени Линк Эрл. Он стал для меня настоящим отцом. Он был самым быстрым и метким стрелком в мире, но его убили – устроили засаду. Я нашел тех, кто это сделал…

Она поежилась.

– И тогда вы стали разбойником, – пробормотала она, чувствуя одновременно жалость и неприязнь. Бедный мальчик, попавший в мир насилия, не имевший ни дома, ни семьи… У нее по крайней мере были Белдены, крыша над головой и каждый вечер ужин на столе. Неудивительно, почему Джейк Рид стал таким. Выбора у него не оставалось.

– Да, я стал разбойником. После того как убили Линка, я так ненавидел людей, совершивших это, да и остальных, что решил освободить Запад от всех негодяев или, как минимум, от тех, кого я мог выследить. – На его лице появилась печальная улыбка. – Но… чем больше я их отстреливал, тем больше их было – в соседнем округе, в соседнем городе или даже в соседнем салуне. Те, кого я убивал, конечно, были нехорошими людьми, однако вскоре я вдруг понял, что становлюсь похожим на них – хладнокровным, жестоким, постоянно озирающимся назад.

– Не могу поверить, что вы когда-нибудь использовали свое ружье для низких целей – чтобы припугнуть или обидеть невинного человека.

– Нет.

– Вас нанимали для того, чтобы вы защищали честных людей от негодяев, которые поступают таким образом?

Он вздохнул.

– Да. Но самое смешное состояло в том, что одно убийство всегда порождало целую цепь убийств. Я понял, что, как только человек пойдет по такой дорожке, всегда найдется какой-нибудь молокосос с ружьем, который хочет обязательно прославиться, или какой-нибудь грошовый негодяй, который хочет всех перехитрить. Такие, как я, – честные стрелки, пытающиеся восстановить справедливость, когда какой-нибудь несчастный фермер оказывается втянутым в неравную борьбу с негодяями, вроде тех, кто убил Линка Эрла, – зачастую кончают тем, что совершают множество поступков, которыми не стоит гордиться. Ради того, чтобы остаться в живых.

Мэгги разглаживала свою темную хлопчатобумажную юбку.

– А вы хотели когда-нибудь оставить все это? Обосноваться где-нибудь?

Он взглянул на нее, и его глаза блеснули, но голос оставался бесстрастным.

– Бывало.

– Я раньше думала, что никогда не буду счастлива, сидя на одном и том же месте. Но когда приехала в Тэнглвуд и вышла за Сойера, мои взгляды изменились. Я будто пустила корни.

Даже через комнату она почувствовала, как он напрягся и сжал зубы.

– Вы, наверное, очень тоскуете по своему мужу. Мэгги смотрела на свои сцепленные руки, лежавшие на коленях.

– Да, тоскую.

Но как объяснить, что она тоскует по прежнему Сойеру, а не по тому, который исчез в последние годы и, к сожалению, превратился в одержимого амбициями, обуреваемого жадностью человека? Нет, не за него она выходила замуж и не о нем горевала теперь.

Она стала одинокой задолго до того, как Сойера убили. Казалось, прошла вечность с тех пор, когда она чувствовала, что муж любит ее, что она нужна ему. Почти год – с тех самых пор, как Колин Вентворт выступил со своим ужасным разоблачением, Сойер ни разу не позволил себе хоть что-нибудь, похожее на ласку. Видимо, поэтому ее тело так странно реагировало сейчас на то, что она здесь наедине с этим мужчиной… Джейк Рид – прямолинейный, резкий, его властный тон раздражал, и все же он притягивал ее к себе. Спокойная сила, непоколебимая уверенность в себе давались ему совершенно естественно, без малейших усилий. Они были его неотъемлемой частью, как, например, кожа.

Несмотря на все, что она слышала, в нем совершенно не чувствовалась жестокость или страсть к убийствам. Вглядываясь в его худощавое лицо, Мэгги могла дать голову на отсечение, что этот человек никогда не тронет безвинного.

Женским чутьем она поняла, какая одинокая душа прячется за внешним спокойствием. Она-то знала, что такое одиночество…

Возможно, поэтому между ними не было отчуждения, натянутости. Только взвинченное напряжение, наэлектризованность душного воздуха.

Встревоженная учащенным биением собственного сердца, разгоряченной кровью, побежавшей по жилам, Мэгги поднялась со стула.

– Пора возвращаться. Если дети проснутся и увидят, что меня нет…

В этот миг тишину ночи разорвал выстрел. Пуля влетела в окно, завешенное шкурой, и впилась в бревенчатую стену хижины.

Джейк метнулся к Мэгги и отшвырнул ее на свой матрас, прошептав:

– Пригнись!

Он потушил лампу, вынул револьвер и, согнувшись, занял позицию под окном. Раздался второй выстрел, потом третий.

С бьющимся сердцем Мэгги, лежа на полу, наблюдала за тем, как он приподнял шкуру и выглянул наружу. Теперь, когда потушили лампу, напавшие не видели, что делается внутри.

Последовал еще залп выстрелов, пули дробно стучали по стенам хижины. Затем раздался чей-то хриплый крик, ему ответил еще один голос, и от этих криков невидимых людей в жилах Мэгги стыла кровь. Слышался топот копыт – напавшие кругами ездили вокруг хижины; их было двое, а может быть, и больше, судя по звукам.

– Твой ход, Рид!

– В следующий раз мы привезем больше ружей! Первый голос, приглушенный настолько, что его невозможно было распознать, прозвучал снова:

– Одна маленькая спичка, Рид, – и твоя лачуга заполыхает.

– Мы подпалим тебя в следующий раз!

Джейк выстрелил в направлении голосов и услышал вопль, который порадовал его.

– Проклятие, он задел меня!

– Уходим!

Нападавшие выпустили последний залп.

– Мы еще вернемся, Рид, если к утру ты не уберешься из нашего округа!

Топот копыт, гулко звучавший в прерии, стих в ночи. Раздался крик ястреба, и наступила мертвая тишина.

Только теперь Джейк отвернулся от окна. Сквозь густой мрак, царивший в хижине, он разглядел очертания Мэгги, съежившейся на матрасе.

– Минутку, – тихо сказал он и стал зажигать лампу. Когда загорелся свет, он увидел, что она сидит с его ружьем, направив дуло на входную дверь.

– Я подумала, что они могут ворваться. – Она облизнула пересохшие губы.

– Вряд ли. – Он положил револьвер в кобуру и с грустной улыбкой присел перед ней. – Для этого нужна как минимум смелость, а они – жалкие трусы. Не бойтесь, Мэгги, сегодня они не вернутся.

– Вы слышали, что они сказали? В следующий раз они подожгут хижину! – Ее глаза расширились от ужаса, но Джейк беспечно улыбнулся и помог ей подняться.

– Одни разговоры. Стоит такая засуха, что они не рискнут устроить пожар. За одну ночь он может охватить весь округ.

– Да, я думаю, вы правы. – Но она тревожилась за него и поражалась, с каким спокойствием он воспринял нападение и угрозы. – Это были люди Маркуса, да?

– Пожалуй, но мы узнаем точно, только когда увидим одного из них в городе с рукой на перевязи.

– Почему им так не терпится избавиться от вас? Его лицо осветила мимолетная улыбка.

– Полагаю, они боятся, как бы я не примкнул к разрушителям изгородей. Это была бы для Граймса плохая новость.

Она вздрогнула.

– А вы собираетесь примкнуть?

– По правде говоря, люди Граймса вынуждают меня действовать и прийти на помощь Холкомбу и его друзьям. Мне совсем не улыбается, что меня пристрелят под покровом ночи, – сказал он, чуть прищурив глаза. – Особенно в присутствии леди. Но с другой стороны, эти ребята не знали об этом, не так ли?

Мэгги передала ему ружье. Ее руки были ледяными.

– Никогда не думала, что дойдет до этого. Маркус всегда был таким добрым. По крайней мере я всегда считала его добрым. Они с Сойером были лучшими друзьями, и он поддерживал со всеми соседями нормальные отношения. Не могу понять, почему он прибегает ко всем этим угрозам, к насилию. Обстановка становится все хуже и хуже.

– Жадность превращает людей в койотов. Я вижу, как это происходит по всему Западу.

Приняв решение, Мэгги распрямила плечи.

– Завтра же я увижусь с Маркусом! Осталось же в нем хоть что-то человеческое! Маркус зашел слишком далеко, и кто-то должен сказать ему об этом.

– Оставьте эту затею! – Джейк схватил ее за руки, потрясенный тем, что она собиралась сделать. – И близко не подходите к Трипл-Эл. Держитесь от Маркуса Граймса подальше!

– Он не обидит меня. Мы с Аннабел дружим уже много лет, пусть она в последнее время и не хочет со мной разговаривать. Мне кажется, я смогу заставить Маркуса прислушаться к голосу разума – хотя бы потому, что мы знаем друг друга так давно, – правда, судя по всему, не так хорошо, как я думала… Кто-то должен положить конец этому безумию!

– Только не вы. – Джейка поражала ее наивность. – Послушайте, ведь Маркус был не очень доволен, когда вы ушли из синдиката?

– Откуда вы знаете?

– Не важно. Я слышу много всякой всячины. Вы больше не можете оказывать на него влияние, Мэгги, и даже претендовать на дружбу. Он считает вас точно таким же врагом, как и Холкомба. Он опасный противник – как дикий зверь: никогда не знаешь, откуда он может напасть в следующий раз. Пообещайте мне, что не пойдете к Маркусу Граймсу.

– Не могу. Я должна попытаться.

Он разозлился на ее упрямство, притянул ее к себе и теперь смотрел прямо ей в лицо.

– Черт побери, Мэгги, это не дружеская посиделка! Такие люди не шутят. Кстати, как вы думаете, что бы случилось, если бы не я, а они застали вас сегодня ночью на реке? Что предпринял бы Люк Ньюкомб, если бы подъехал к берегу и стал свидетелем вашего дурацкого ночного купания? – Он сжал ее сильнее. – Я чуть не застрелил вас. А уж он-то бы точно постарался… Его дыхание участилось, он вдруг почувствовал, как она беспомощна и уязвима. – Как вы не понимаете, что я мог убить вас сегодня? Но не бойтесь, – поспешил добавить он. – Я не обижу вас, Мэгги. Но, черт возьми, я не позволю вам и на милю приблизиться к Трипл-Эл!

– Вы не сможете меня остановить, – пробормотала она.

Ей трудно было не только говорить, но даже думать, потому что его руки обхватили ее, как стальные обручи. Он держал ее так крепко, что она едва могла дышать, и все же она не чувствовала себя пойманной в ловушку – скорее, находилась в безопасности, под его защитой. Она почувствовала такую слабость в коленях, какую еще никогда не ощущала.

Джейк вдруг опустил голову и поцеловал ее. Забыв обо всем на свете, она прижалась к нему, охваченная сладким, восхитительным пожаром. Ее губы пылко ответили на прикосновение его настойчивых губ. Словно по волшебству, расцвела и ожила каждая клеточка ее тела.

Время остановилось, растворившись в ослепительном порыве. Он крепко обнимал ее, целовал с жадностью изголодавшегося человека, вовлекая в райское царство наслаждения. Ее кожа горела от прикосновений, грудь ныла от желания. Но когда он на секунду остановился, вдыхая теплый мускусный запах ее волос и аромат кожи, пахнущей летом, у Мэгги был миг, всего лишь миг, чтобы опомниться и прийти в себя. Она вдруг словно очнулась и оттолкнула его.