Текст книги "Образцовый брак"

Автор книги: Джилл Гарриетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Я тебе не верю, но оставим этот разговор. У меня на уме есть один проект, твое присутствие мне необходимо. – И добавил более мягко: – Ведь ты пока еще работаешь со мной, ты не забыла?

Этим ему всегда удавалось ее подкупить. Элен бессильно откинулась на подушки, глядя в спину уходящему Эдуарду. Он, разумеется, не догадывается, но это глубоко ее трогало. Он всегда подчеркивал, что она работает с ним, а не на него.И сейчас продолжает так считать, даже зная, что она пытается расторгнуть их соглашение, и подозревая причину. Эдуард все еще смотрит на них двоих, как на тесный трудовой союз, как было в лучшие счастливые дни.

Сидя в новом сверхмощном автомобиле, который мчал ее прочь из Лос-Анджелеса, Элен все еще не могла собраться с мыслями. Словно в повседневную действительность ворвались непонятные, таинственные, зыбкие сны, все изменилось и стало странным, нереальным.

Последние два часа прошли в торопливых сборах. Элен паковала вещи свои и Эдуарда, а он обстоятельно объяснял миссис Харди по телефону, что в течение двух недель ее услуги не понадобятся, потом перекладывал содержимое холодильника и шкафов в пакеты с хозяйственной сноровкой, которой Элен в нем не подозревала.

– Нам придется самим заботиться о себе, – значительно сказал Эдуард. – Там, куда мы едем, не будет ни службы доставки на дом, ни универсама за углом. Это просто великолепно.

– Ты находишь? – слабым голосом откликнулась Элен. Прожить две недели с Эдуардом словно на необитаемом острове могло оказаться испытанием выше ее сил.

Лицо Эдуарда светилось оживлением, коротко подстриженные по последней европейской моде волосы растрепались. Глядя на него, Элен приходилось изо всех сил сдерживать себя, так ей хотелось погладить его голову, ощутить ладонями мягкую шелковистость волос.

– Не понимаю, зачем тебе понадобился этот уединенный коттедж? – поспешно проговорила она, потому что ее мысли уже устремились в совсем нежелательном направлении. Чувственные, красиво очерченные губы Эдуарда дрогнули, казалось, он вот-вот посмеется над ней. – И совсем недавно тебя больше интересовала продажа, чем приобретение.

– А знаешь, дорогая, – он склонил голову набок и, уже не сдерживаясь, широко улыбнулся, – чем более строгой ты хочешь казаться, тем привлекательнее выглядишь. Я не покупаю коттедж, я его только снимаю на время.

– Но зачем? – спросила Элен, стараясь говорить сухо и не обращать внимания на сладкую боль в сердце. Что если Эдуард решил развлечься, затеяв с ней необременительный флирт? Как же она сумеет справиться с этим?

– Тебе еще предстоит все узнать. Могу сказать только, что эта поездка имеет большое значение для будущего.

С губ Элей едва не сорвалась ехидная реплика, но она вовремя остановилась. Лучше не продолжать этот никуда не ведущий разговор.

Она сердито подхватила один из набитых пакетов и вышла в прихожую, где уже стояли чемоданы. Эдуард вел себя просто невозможно, и она не могла понять, почему согласилась на эту безумную затею с коттеджем в лесах? Почему не воспользовалась подходящим случаем, чтобы обрушить на шефа свою долго лелеемую ложь, которая на всем поставит точку?

Но нет, все-таки она понимала и даже слишком хорошо понимала, почему только что упустила возможность объясниться. Она могла обмануть Эдуарда, но только не самое себя. У нее не хватало смелости и сил сделать последний, необратимый шаг на пути, который навсегда уведет ее от любимого. Такова была печальная правда.

И теперь Элен, словно улитка, заползла в свою раковину и молчаливо сидела рядом с ним, а он с непревзойденной ловкостью лавировал на забитом автомобилями утреннем шоссе. Ему было невдомек, как отчаянно пыталась Элен снова обрести решимость, испарившуюся неведомо куда. Его бьющая через край энергия, заметная в каждом жесте, отзывалась в ней томительным волнением, безнадежно отвлекала от выполнения благих, с ее точки зрения, намерений.

Элен от природы не была слабой натурой, ее матери удалось воспитать в ней силу характера. Но сейчас она смиренно следовала за Эдуардом, несмотря на то что он так и не смог убедительно объяснить ей, зачем понадобилась эта поездка – просто потому, что Элен жадно цеплялась за каждый миг, который еще могла побыть с ним рядом, старательно копила эти мгновения для своего лишенного смысла будущего.

Любовь давила на нее, выкачивала последние силы. Ей следовало бы уйти от Эдуарда, едва она поняла, что любит его. Но вместо этого принялась строить планы, интриговала, лгала, в то же время придумывая бесконечные оправдания, чтобы получить отсрочку и продлить эту сладкую муку.

И она презирала и ненавидела себя.

– Ты сердишься? – спросил Эдуард, нарушая молчание.

Элен бросила быстрый взгляд на его четкий профиль. Она ничего не могла прочесть на его лице. Когда они уезжали в Гонконг, он задал ей такой же вопрос. И она не возразила, она разыгрывала недовольство, давая понять, что покидает Лос-Анджелес с большой неохотой, предоставляя ему делать собственные заключения.

Сейчас она неопределенно пожала плечами, понимая, что все внимание Эдуарда было поглощено дорогой, и он все равно не увидел бы этого жеста. Однако Элен знала, что он его почувствует. Ее шеф никогда ничего не упускал из виду, и это качество очень помогало ему в его карьере.

– Я просто задумалась, – ответила она правду. Пусть гадает, о чем это она задумалась. Может быть, объяснит ее рассеянность грустью от разлуки с любимым?

– О чем же ты задумалась? – продолжал он с неожиданной настойчивостью. – Мне хочется знать, что происходит в твоей голове?

Элен не собиралась попадаться на удочку и спрашивать, зачем ему понадобилось знать ее мысли. Посеянные ею семена подозрения проросли и превратились в сочные всходы уверенности. Пусть так и будет, это ей на руку, и она сказала то, что и в самом деле занимало ее:

– По-видимому, этот коттедж ты предпочитаешь теперь своему последнему приобретению, к которому потерял интерес так же, как ко многим другим?

В ее словах проскользнула горькая нотка: Эдуард и к ней потерял интерес, как к «перспективному проекту». Перемена в его отношении к «Мажестик» больно отозвалась в ее душе. С тех пор как они вернулись в Лос-Анджелес, он ни разу не упомянул об особняке, и Элен не могла это ничем объяснить. Ведь казалось, Эдуард был так доволен своей последней покупкой, более того, испытывал от нее глубокое радостное чувство удовлетворения.

Вопреки логике Элен чувствовала себя обиженной, потому что Эдуард обещал, что она примет участие в убранстве дома, и не сдержал слова. Видимо, он и сам понимал неизбежность их скорого расставания, хотя и пытался этому воспрепятствовать. И вот он мало-помалу, сам еще не осознав этого, начинает закрывать перед ней двери в свой личный мир.

– Если ты имеешь в виду «Мажестик», – его быстрый взгляд, сопровождаемый легким поворотом головы, был напряженным и проницательным, – то никоим образом, – успокаивающе заметил он. – Скоро нам обоим придется посвятить ему немало времени.

Он умолк, словно его непонятное объяснение было на редкость исчерпывающим. А Элен вдруг почувствовала глупую, жгучую радость. Они доехали до аэропорта и вскоре оказались в воздухе.

Когда они добрались до самого конца неровной проселочной дороги и автомобиль Эдуарда остановился перед приземистым бревенчатым коттеджем, который, казалось, наполовину врос в унылый горный склон, весеннее утро Лос-Анджелеса успело смениться суровыми зимними сумерками Канады. Пронзительно свистел ветер. Темнеющее небо, пустынные лесистые горы, тянущиеся на много миль, были окрашены в различные оттенки мрачного серого цвета.

Элен ежилась, озираясь вокруг, пока Эдуард рылся в карманах в поисках ключей.

– Хозяин этого дома, должно быть, занимается здесь усмирением плоти, – недовольно пробормотала женщина.

Разве она могла сознаться Эдуарду, что пребывание с ним наедине, здесь, в этой дикой безмолвной пустыне, будет сильнейшим и, возможно, непреодолимым испытанием для ее мужества?

– Видела бы ты его летом. – При свете угасающего дня лицо Эдуарда приобрело смуглый оливковый оттенок, по контрасту с которым зубы казались ослепительно белыми. – Мартин Блейк, парень, которому принадлежит коттедж, учился со мной в одной школе. И с тех пор мы не теряли друг друга из виду. – Эдуард повернул ключ в замке и толкнул тяжелую дверь. – Он сейчас возглавляет одно из крупнейших рекламных агентств в Англии, однако в критические минуты всегда перевозит все свое семейство сюда. Мартин кое-чем мне обязан, и вчера по телефону я попросил его об ответном одолжении. Он переслал мне ключи со своим человеком, и теперь это убежище полностью в нашем распоряжении ровно на столько времени, на сколько оно нам понадобится.

Понадобится для чего? – мелькнуло в голове Элен. Она вошла в дверь следом за Эдуардом. Ноги ее словно налились свинцом. Ей казалось, что она давно уже изучила своего шефа и мужа, насколько вообще возможно одному человеку изучить другого. Но сейчас она никак не могла объяснить причину его странного поведения. Кроме того, в книге жизни Эдуарда существуют целые страницы, скрытые от нее. И конечно, она никогда их не откроет. В который уже раз подумав об этом, Элен испытала прилив глубокой грусти. Но тут уж ничего не поделаешь, сказала она себе насмешливо. Находилась она здесь исключительно по своей вине. У нее была возможность взять ситуацию в свои руки, объявить Эдуарду, что их совместная жизнь кончена, потому что она встретила свою любовь, и уйти. Теперь остается только расхлебывать кашу и постараться как-то выпутаться из положения.

Элен несколько раз повторила про себя его последние слова, пытаясь понять, что он имеет в виду. Эдуард тем временем зажег керосиновую лампу, и Элен, сощурившись, оглядела помещение, в котором они очутились.

Она увидела бревенчатые стены, простую сосновую мебель с ситцевой обивкой, лохматые коврики на полу. В комнате стоял страшный холод.

– Кажется, позади дома есть сарай, в котором установлен генератор, – весело произнес Эдуард. – Свет керосиновой лампы, конечно, очень романтичен, но нам необходимо электричество, чтобы заработал холодильник и можно было нагревать воду. Может быть, ты пока достанешь вещи из машины, а я включу генератор и поищу материал для растопки.

Наверное, школьный друг Эдуарда подробно описал ему по телефону план дома, решила Элен и вернулась к машине за вещами. Если она необходима здесь Эдуарду в качестве Пятницы при Робинзоне, это еще полбеды. Но вот романтика ей вовсе не нужна. Ей достаточно переживаний и без рассуждений Эдуарда о прелестях керосиновой лампы.

К тому времени, когда она перетащила чемоданы в гостиную и сложила съестные припасы в негромко гудящий холодильник в большой уютной кухне, Эдуард успел развести огонь. Когда он принялся отмывать испачканные руки ледяной водой в глубокой каменной раковине, измученная неведением Элен забыла, что приняла решение ни о чем не спрашивать, и осведомилась:

– Чем все-таки мы собираемся здесь заниматься? Я ведь до сих пор не знаю, зачем ты привез меня сюда.

– Мы будем здесь отдыхать, – ответил Эдуард и медленно загадочно улыбнулся, отчего ноги у Элен стали ватными, а нервы напряглись до предела. – Не всегда же проводить отпуск на тропических островах или на побережье Испании.

Элен поспешно отвернулась от взгляда его пронзительных сияющих глаз. Еще немного, и она выдаст себя, и он догадается, как отчаянно она любит его, как сильно он ей нужен. Сейчас Эдуард сам еще не понимает, что его слова и взгляды причиняют ей мучительную боль.

Чувствуя, что вот-вот расплачется, она присела на коврик перед еще слабыми язычками пламени и принялась энергично ворошить кочергой горящие поленья, чтобы только отвлечь себя каким-нибудь действием и разрядить растущее напряжение. Эдуард медленно произнес, стоя за ее спиной:

– Сейчас ты потушишь огонь. Оставь его в покое.

Его руки подхватили ее сзади за локти и подняли на ноги, а потом опустились ей на талию и привлекли ближе, и Элен ощутила мускулистую крепость и теплоту его тела.

Она замерла. Это было единственным средством не утратить контроль над собой. Если она сделает хотя бы малейшее движение в его сторону, оно может оказаться роковым, необратимым. Из ее губ едва не вырвалось рыдание, сердце сжалось, когда Эдуард сказал тихо и искренне:

– Что-то у нас все пошло не так. И началось это, когда Маргарет получила наследство. Мы здесь для того, чтобы обсудить все и исправить. Но не сейчас.

Он уткнулся лбом в ее волосы, и Элен перестала дышать. Ей показалось, что вот сейчас она повернется, приникнет головой к его груди и расскажет всю правду, расскажет, как любит его, как не может жить без него... Она сильно, до крови, закусила губу, а Эдуард поднял голову, разомкнул руки и легко произнес:

– Сначала нам обоим нужно несколько дней, чтобы отдохнуть и прийти в себя. Давай поднимемся наверх и взглянем, есть тут хоть какие-нибудь спальни, перед тем как заняться ужином.

Через три дня, как по волшебству, между ними не осталось и следа прежней натянутости. Они снова были друзьями, время словно вернулось назад и восстановились прежние доверительные, теплые отношения. Но Элен не задавалась вопросом, почему это произошло, она просто радовалась, упивалась очарованием вернувшейся дружбы, так как знала: это не продлится долго. Рано или поздно Эдуард захочет узнать, что за кошка пробежала между ними, и она произнесет чудовищную ложь, которая положит конец всему. И с первого дня каждый раз, едва он открывал рот, Элен замирала от страха, боясь, что он задаст роковой вопрос.

Теперь они беседовали целыми днями, как это бывало раньше, чаще о разных пустяках. Ни разу между ними не возникло ни малейшего разногласия. Им было хорошо и спокойно вдвоем. Шутки Эдуарда, которые он произносил самым невозмутимым тоном, заставляли Элен покатываться со смеху, как в прежние невинные дни, до того как она непростительно позволила себе полюбить.

Каждое утро они отправлялись на прогулку в лес, забредали в самую чащу. Погода стояла переменчивая, с утра солнце сияло совсем по-весеннему, а после полудня зима снова вступала в свои права, и их манил уютный дом и теплый очаг. Но однажды день выдался непохожий на предыдущие. Кончились продукты, и им пришлось посвятить утро покупкам в ближайшей деревне, а гулять решили после обеда.

– Похоже, сейчас хлынет дождь. Нам лучше повернуть назад, пока ты окончательно не замерзла.

С поднятым от ветра воротником кожаного пальто, с откинутой назад головой Эдуард напоминал ей древнего языческого бога, властителя этих диких лесов. Он был очень хорош! Дома их ожидали веселые разговоры у очага, мягкий медовый свет лампы, неторопливое приготовление ужина, сопровождающееся шутливой пикировкой. Элен думала о предстоящем вечере, как о счастье, воспоминания о котором навсегда останутся в ее сердце. Она старательно накапливала в себе впечатления этих дней. И сейчас, идя вдвоем с Эдуардом под низким сумрачным небом рука об руку, она испытывала невыразимую радость и жадно впитывала каждое мгновение. Ведь час за часом они неумолимо приближались к неизбежному финалу.

– Если мы проберемся сквозь эту чащу, – задумчиво сказала Элен, пытаясь еще немного продлить прогулку, – может быть, удастся увидеть озеро?

Он, смеясь, взглянул на нее.

– Даже не мечтай, глупышка. Я не потащу тебя в такую глушь, чтобы выяснить это. Но зато... – Он поймал своей рукой ее руку в теплой перчатке и потянул назад. – Утром мы сможем доехать до озера на автомобиле. Хочешь?

Она крепко ухватилась за его руку, словно решила никогда не выпускать ее. Она могла позволить себе это невиданное удовольствие, потому что Эдуард не придаст ему никакого значения. Чащоба была очень глухая, местами даже опасная, и он припишет ее уступчивость естественному страху.

– Может быть, – ответила Элен, с трудом переводя дыхание.

Волнение он тоже сможет объяснить. Но вряд ли она согласится на эту поездку на озеро. Даже зимой там наверняка можно встретить местных жителей, а здесь, кроме них двоих, были только птицы и лесные зверюшки.

За несколько дней они стали ближе друг другу, чем в самые светлые минуты их совместной жизни, но это не пугало Элен. Когда придет время расстаться, страдания, которые она испытывает, превзойдут все ее ожидания. Она знала это наверняка. И последние чудесные дни, наполненные гармонией и дружбой, в будущем послужат ей хоть каким-то утешением. Она станет думать об этих днях как о бесценном утраченном сокровище. Они помогут ей отогнать и тяжелые воспоминания о том, как Эдуард предложил ей стать его женой не только по названию, надеясь привязать ее к себе любовными узами, которые крепче любых цепей, так как Элен, по его мнению, была незаменимой помощницей в работе. Он ведь не стал отрицать своей связи с Луизой де Буало, и его слова о том, что он не намерен жениться на этой женщине, ясно давали понять, что он станет продолжать свободную жизнь и сохранит за собой право иметь столько возлюбленных, сколько того пожелает.

Но все темные пятна померкнут перед воспоминаниями об этих блаженных днях. Элен и не подозревала, как стремительно все менялось, как взлетают чаши весов, когда неуверенно ставила ногу на шаткий валун в бурлящем ручье, через который они перебирались, а Эдуард протягивал к ней руки и говорил уверенно:

– Прыгай, дорогая. Закрой глаза и прыгай. Я поймаю тебя.

Она прыгнула, не рассуждая, не сомневаясь ни секунды, что он не позволит ей упасть. Только одно сомнение мелькнуло в ее голове, когда Эдуард поймал ее в объятия и держал целое неземное мгновение, прежде чем его руки разжались и она медленно, так что захватило дыхание, соскользнула вниз на землю вдоль его тела. Ему было невдомек, как в ней взметнулось опустошающее пламя, и каждый кончик нервов жадно откликнулся на это соприкосновение тел. Элен чувствовала себя слабой и уязвимой, незащищенной перед его мужской силой.

Конечно, Эдуарду даже во сне не приснится, что творилось у нее в душе. Она строго приказала своим пальцам разжаться и отступила назад, слабо надеясь, что внутреннее состояние не отражается на ее лице, и пробормотала несвязно:

– Вот спасибо! А то я промокла бы насквозь. Я уже потеряла равновесие и едва не свалилась в ручей. И я готова в любое время рекомендовать тебя в члены команды лесных спасателей.

Она проглотила конец этого внезапного потока чепухи, увидев, как его взгляд стал серьезным и внимательным, и страшно испугалась, что все-таки выдала себя.

Но в конце концов они оба действительно промокли. Когда они были еще приблизительно в миле от дома, небеса внезапно разверзлись, и хлынул дождь. Едва они очутились в прихожей, Эдуард, который даже ни в малейшей степени не запыхался, несмотря на то что последние несколько сот метров они бежали сломя голову, приказал:

– Я разведу огонь, а ты немедленно отправляйся в ванну и не выходи, пока как следует не согреешься.

И он слегка шлепнул ее, подталкивая к лестнице.

Поднимаясь вверх, Элен беспокойно спрашивала себя, что если этот игривый шлепок был вовсе не игрой, и ненамеренно ли его ладонь задержалась лишнее мгновение на ее округлостях? Но она тут же решительно уверила себя, что это ей только показалось, пустила в ванну горячую воду и начала снимать промокшую одежду. Она просто дала волю своему воображению. Это воображение разыгралось еще там, у ручья, когда она испытала жаркий приступ страсти.

С трудом стаскивая джинсы, Элен думала о том, что Эдуард всегда избегал физических контактов. Это изменилось лишь после того, как Маргарет обрела независимость, и Элен знала, почему он нарушил табу. Конечно, Эдуард вовсе не собирается делать еще одну попытку «подъехать» к ней. Однажды он уже попробовал и безрезультатно, он не станет утруждать себя вторично. Она просто сумасшедшая, что думает об этом, ведь шутливый шлепок – всего лишь часть их близких, дружеских отношений, которым предстоит рухнуть в один миг и никогда уже не возродиться снова, едва только она подтвердит подозрения, которые сама посеяла.

Элен надеялась лишь сохранить при себе драгоценные воспоминания об Эдуарде, как о своем лучшем друге. Она не желала думать о нем как о любовнике. Даже ее страстное влечение не могло заставить ее пойти на это. Значит, ей придется довольствоваться дружбой.

Забравшись в горячую ароматную воду, Элен легла на спину, попыталась расслабиться и отогнать тревожные мысли. Она так хорошо преуспела в этом, что когда вышла из ванны, одетая в старые вельветовые брюки, полинявшие от многократной стирки, в малиновый свитер из овечьей шерсти, и начала спускаться вниз к жаркому очагу, то чувствовала себя размягченной и абсолютно успокоенной.

Когда она вошла в гостиную, Эдуард не сказал ни слова, но в его глазах промелькнуло одобрение, словно он был доволен увиденным. И Элен невольно ощутила, как по всему телу пробежал электрический ток, хотя он и стоял далеко, а она была полностью одета.

Словно во сне Элен медленно прошла по маленькой гостиной к огромному зеркалу на стене. В эти дни она предстала перед Эдуардом в ином свете. Обычно, чтобы соответствовать роли его жены, Элен тратила немалые деньги на то, чтобы всегда выглядеть безупречно. Даже на каком-нибудь экзотическом побережье ее пляжные туалеты могли служить образцом элегантности.

Эти брюки и свитер остались у Элен с тех давних времен, когда она жила с мамой и еще не работала у Эдуарда. Будучи по натуре и воспитанию бережливой, она никогда не могла заставить себя выбросить старые вещи. Но сейчас эта простая одежда делала ее особенно прелестной и по-домашнему уютной.

Она невольно провела руками вдоль тела. Ее мягкие короткие волосы непривычно разлохматились, после ванны не помогла даже расческа. Теплый, винно-красный тон свитера придал матовой прозрачной коже розовый оттенок, грудь соблазнительно приподнимала мягкую шерсть, а брюки только подчеркивали очаровательную мальчишескую стройность ее ног и бедер.

Возможно ли, что его взгляд был искренним, и Эдуарду действительно понравился тот облик, в каком она предстала перед ним? Прежде он всегда оставался доволен – даже откровенно восхищен – тем элегантным стилем, который она усвоила ради него. Но возможно, он не видел за стилем реальной женщины. Она казалась изящным неотъемлемым дополнением его блестящего бытия. Может быть, за эти несколько дней он впервые увидел в Элен живую женщину из плоти и крови?

Опасные, лукавые мысли. Но какие-то могущественные силы завладели сознанием Элен, околдовали ее, и сейчас она не боялась ни рискованных мыслей, ни самых смелых мечтаний. Всем дозволяется мечтать, хотя бы иногда.

Она заметила на низком столике у камина открытую бутылку красного вина и прошла на кухню, чтобы приготовить салат и поджарить бифштексы, купленные для ужина. Она погрузилась в нарезание сельдерея, когда вдруг почувствовала на своей талии теплые и сильные руки и инстинктивно откинулась назад, словно притянутая магнитом его тела. Невольно она обернулась, глубоко вздохнув, позволила своим ладоням опуститься на его грудь и ощутила, как бьется его сердце под черной фланелевой рубашкой.

Эдуард негромко сказал:

– Еще слишком рано ужинать. Пойдем со мной.

И она последовала за ним, смущенная, оглушенная, завороженная.

10

Свет зажженной керосиновой лампы добавлял мягкое сияние к мерцающему отсвету камина. Эдуард повернулся к ней, заглянул в лицо темными загадочными глазами, затем медленно поднял руки, и его пальцы осторожно коснулись ее щек и подбородка. Элен стояла, не шевелясь, ей казалось, что она видит сон. Ее сковало странное оцепенение, она не могла двинуться, не могла вымолвить ни слова, способная только любить, любить всеми силами души.

Темные ресницы Эдуарда опустились, скрыв выражение, с которым его глаза остановились на ее губах. Губы Элен беспомощно дрогнули, приоткрылись, из них вырвался вздох, а тело затрепетало, охваченное роковым огнем. Эдуард собирается ее поцеловать, но этого не должно случиться!

Этого и не случилось, он сказал только:

– Пришло время нам поговорить, дорогая.

Он произнес эти слова с таким непонятным выражением, что Элен почувствовала, как ее сердце болезненно сжалось. Итак, наступил миг, которого она ждала и боялась, ужасный, неизбежный, черный миг. Не истины, а лжи. И как только ложь будет произнесена, все пути к отступлению для Элен безвозвратно закроются.

Но она и сама понимала, что вернуть прошлое нельзя. Мосты были сожжены в тот час, когда она поняла, что любит. Перед ней лежали две возможности, две дороги – одна полная одиночества, скорби и отчаяния, другая казалась немыслимой, полной счастья, но и смертельной, иссушающей душу ревности к его многочисленным «графиням».

Надо было выбирать. И Элен сделала свой выбор.

Она прерывисто вздохнула. Руки Эдуарда легли ей на плечи с такой нежностью, которая едва не заставила ее расплакаться. Спазм сжал ей горло, а пальцы Эдуарда сделались тверже, он словно понял, что происходит в ее душе, и она услышала мягкий шепот:

– Все можно поправить, моя дорогая. – Его ладонь скользнула по ее спине, и Элен вздрогнула, яростно противясь растущему желанию растаять как воск в его руках и предоставить судьбе и своей любви решать за нее. – Не нужно слов. И не тревожься ни о чем, предоставь мне все твои проблемы.

Как легко он мог сделать это – с помощью рук, губ, с помощью своего великолепного мужского обаяния. И она станет принадлежать ему, но в ее душе никогда не будет мира и покоя, а самое сокровенное глубокое человеческое чувство навсегда останется неудовлетворенным, потому что он не любил ее.

Бесслезное рыдание вырвалось из груди Элен. Отчаянно сопротивляясь предательскому голосу инстинкта, она рванулась из сладостного плена его рук, но Эдуард легко, как ребенка, приподнял ее и, опустившись в одно из кресел, усадил к себе на колени.

Поддавшись слабости, но всего лишь на одно мгновение, Элен позволила своей голове приникнуть к его широкому крепкому плечу. Но только для того, чтобы собраться с мыслями, неистово уверила себя Элен. Еще одна минутка, и она возьмет себя в руки и строго спросит, почему он ведет себя так фривольно. Пусти меня, изменник! Ей казалось, она слышала, как произносит гневные слова, но вместо этого все ее тело охватила неудержимая дрожь. Мгновенно почувствовав ее страшное внутреннее напряжение, Эдуард пробормотал, касаясь губами ее темных блестящих волос:

– Поверь мне, нет никаких причин для волнения. Ты встречалась с другим мужчиной. Пожалуйста, не отрицай, дорогая, – быстро предупредил он, когда Элен замерла в его руках. – Все это было очень заметно, и это утешает меня, потому что, если бы у тебя их было несколько, ты научилась бы лучше скрывать свои секреты. Но выдававших тебя мелочей можно насчитать дюжины, с тех пор как я вернулся из Оттавы раньше, чем обещал, и застал тебя за оживленным телефонным разговором. Ты сказала тогда, что говорила с Маргарет, но твой виноватый вид ясно давал понять, что это неправда. Потом твоя безумная мысль разорвать наши превосходные деловые отношения на том только основании, что тебе скучно и захотелось новизны. Да, дорогая, доказательствам нет числа. Я даже не стану продолжать перечень.

Элен, до сих пор боявшаяся дышать, с шумом выдохнула воздух. Она слышала ровные, сильные удары его сердца, в то время как ее сердечко стучало неистово и беспорядочно, словно барабанную дробь доверили выбивать сумасшедшему. И этот факт, подтверждающий его абсолютное хладнокровие, полное отсутствие гнева, не говоря уже о ревности, безошибочно свидетельствовал о том, что Элен и так знала, – он не любит. Там, где дело касалось ее, Эдуард оставался неизменно спокоен, и чувства его молчали. Единственное, что он ценил в ней, была ее способность вносить комфорт и порядок в его полную бурной деятельности жизнь. Эдуард и сам не раз повторял, что в этом умении ей нет равных.

– Не стану притворяться, что меня устраивает такая ситуация, – продолжал Эдуард, и Элен отчаянно закусила губу, надеясь, что ее «интрижка» все же затронула в нем какие-то глубинные струны.

Но, увы, надежда оказалась ложной, слабый ее голос печально затих, когда он произнес:

– Но я вполне понимаю тебя, и ты не должна чувствовать себя виноватой, потому что вина тут скорее моя.

Элен пробормотала что-то невнятное. Тепло его тела обжигало ее. Она бессильно закрыла глаза. Ей нечего было сказать, оставалось лишь молча соглашаться с его выводами.

Все оказывалось слишком просто! Элен рисовала себе ужасную сцену, представляла, как Эдуард холодно и резко прикажет ей держаться подальше от любовника, пока их брак еще остается в силе. Как он содрогнется при мысли, что газетные хроникеры с удовольствием просмакуют похождения его жены в скандальных газетных публикациях, выставят его на посмешище, а люди станут сплетничать и хихикать за его спиной.

Но, кажется, все это даже не пришло Эдуарду в голову. Или он решил, что он слишком крупная фигура, чтобы придавать значение подобным мелочам. Элен было очень трудно сейчас делать какие бы то ни было выводы, потому что рука Эдуарда гладила ее по голове так успокаивающе-ласково, словно он хотел только одного – избавить ее от всех бед, переложить их на свои широкие плечи.

– Еще до того, как я предложил тебе заключить наш договор, ты дала мне понять, что замужество само по себе тебя мало привлекает. Здесь мы с тобой полностью сходимся, хотя причины не желать брачных уз у нас разные. Я не подумал об этом, – признался он немного взволнованно, впервые выдавая свое внутреннее напряжение. Руки его плотнее обхватили талию Элен. – Тебе свойственны все физические потребности нормальной женщины, и ты слишком красива, чтобы рядом с тобой не мог не появиться мужчина, желающий утолить их. Отношения, которые сложились между нами, только подталкивали тебя к этому.

– В самом деле? – Нараставшее негодование наконец вырвалось наружу, и Элен нашла в себе силы хотя бы выпрямиться, если и не разомкнуть стальное кольцо его рук. Он пытается низвести вопрос на уровень примитивной биологии, словно она какая-то самка! Он оскорбляет ее! – Так же как тебя наши отношения подталкивали в объятия француженки? – воскликнула Элен, сверкнув глазами, и ее высокие скулы запылали горячим румянцем. – А сколько их было, кроме нее? Или ты уже потерял счет?

Ей показалось, что блеск порочного удовольствия мелькнул в его серых глазах, приведя ее в бешенство. Ее слова нисколько не смутили его. Сейчас он, наверное, с наслаждением представляет себе роскошное тело своей Луизы и тела многих других женщин, принадлежавших ему, мечтает о новых победах.