Текст книги "Верный расчёт"

Автор книги: Джил Уилбер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Что-то случилось с мамой?

– Она в порядке. Произошел небольшой несчастный случай. Сейчас она лежит в лазарете, и ее лечит доктор.

Губы Эрни дрожали, маленькие кулачки сжимались, но он продолжал храбро смотреть Ральфу в глаза, и тот невольно вспомнил роковой день, когда ему сообщили об исчезновении отца. Он был всего на два года старше Эрни и чувствовал, что его мир разбился вдребезги. Но он тоже старался держаться храбро, показывая, что ему все нипочем.

На самом деле Ральфу было страшно, но мать ему верила. Или хотела верить. В результате он лишился утешения, в котором отчаянно нуждался, но не знал, как его попросить.

Ральф потянулся к руке мальчика.

– Не притворяйся, что тебе все нипочем. Если ты немного расстроишься, я все равно не скажу об этом твоей маме. Это будет наш мужской секрет.

Из огромных глаз мальчика потекли слезы.

– Я не хочу, чтобы маме было больно. Хочу, чтобы она была здесь.

Ральф подтащил сына за руку и стиснул его в объятиях, о которых когда-то так мечтал. Ему показалось, что внутри него что-то треснуло и рассыпалось, словно рухнул айсберг. Это ощущение усилилось, когда Эрни зарылся лицом в его грудь. Маленькие плечики тряслись, но Ральф молчал и ждал, когда буря утихнет.

Через несколько минут Эрни шмыгнул носом и высморкался в протянутый Ральфом носовой платок.

– Как это случилось?

– Мы пошли плавать. Она упала и ударилась головой о камень. Когда ты ее увидишь, у нее на лбу будет повязка. Но ты не бойся. Ничего страшного не случилось.

– Она выздоровеет?

– Уже выздоравливает. Просто доктор хочет, чтобы она немножко полежала в больнице и отдохнула.

– Почему она не может отдыхать здесь?

Ральф положил руки на плечи мальчика.

– Нужно, чтобы кто-то ухаживал за ней. Так же, как она ухаживала за тобой, когда ты болел. Как ты посмотришь на то, чтобы пожить с мамой в государственных апартаментах, пока она будет отдыхать?

Эрни бросил на него подозрительный взгляд.

– Что такое государственные таменты?

– Большое здание, похожее на замок, мимо которого ты ходишь в школу.

– С флагом на крыше?

– Оно самое.

– А мама уже там?

Ральф покачал головой.

– Еще нет. Сейчас мы навестим маму в лазарете, а потом ты сам спросишь доктора Рейча, когда она сможет приехать к нам в апартаменты.

– А кто будет присматривать за мной, пока она не приедет?

– Ты когда-нибудь жил в замке?

– Нет. Мы живем здесь.

– В замке много слуг. Их работа заключается в том, чтобы присматривать за нами. Они будут заботиться о нас обоих. И о твоей маме тоже.

Лицо Эрни приняло задумчивое выражение.

– А если я скажу им, что хочу мороженого, они принесут?

Ральф сдержал улыбку и ответил серьезно:

– Они принесут тебе столько мороженого, сколько ты сможешь съесть.

– И без морковки?

– Ну, может, немножко морковки там будет. Если ты не будешь есть морковку, то не вырастешь сильным и не сможешь вытащить большую рыбу.

Эрни скорчил гримасу.

– Вчера вечером папа Густава дал мне тушенку с морковкой. А я выбросил ее в кусты. Может быть, поэтому моя большая рыба сорвалась?

– Именно поэтому. – Ральф встал. – Пойдем. Расскажем папе Густава, что случилось, а потом сложим вещи, которые тебе понадобятся на новом месте.

– А там можно будет играть в пазлы?

Ральф, довольный сговорчивостью мальчика, широко улыбнулся.

– Уверен, мы что-нибудь придумаем. – Когда в Оберхоф приезжают юные члены правящей семьи, они развлекаются тем же, что и прочие дети. В том числе и самыми разнообразными играми. А если в замке не найдется паз-лов, Ральф купит.

Соседи, которых звали Кири и Рихард, очень огорчились и пообещали навестить Ингрид, как только она будет к этому готова. Эрни потребовалось убедиться, что Густаву нельзя переехать с ними в государственные апартаменты. В конце концов Ральфу удалось его увести. Увидев, что мальчик захотел забрать с собой чуть ли не половину своей комнаты, он внутренне вздрогнул, но промолчал. Ральф был уверен, что Эрни переживает из-за матери куда сильнее, чем хочет показать.

Когда они пришли в лазарет, Ингрид уже не спала. Цвет ее лица улучшился. Эрни бросился к ней со всех ног.

Увидев, что она крепко обняла ребенка, Ральф ощутил приступ ревности, но быстро подавил его.

– Как вы себя чувствуете?

Ее взгляд стал испуганным.

– Доктор Рейч говорит, что я поправлюсь после отдыха, который займет несколько дней. Но я все еще ничего не помню про несчастный случай.

Эрни бережно притронулся к повязке на лбу.

– Тебе больно?

– Чуть-чуть. Ты мое лучшее лекарство.

Ребенок прижался к ней.

– Хорошо. Я не хочу, чтобы ты болела.

Ингрид улыбнулась.

– Я тоже. – Она с тревогой посмотрела на Ральфа. – Доктор сказал, что вы перевезли нас в государственные апартаменты.

Он кивнул.

– Ваш Эрни в хороших руках, так что отдыхайте спокойно. Здешняя прислуга привыкла заботиться о юных отпрысках княжеской семьи.

Если Ингрид и обратила внимание на его странноватую последнюю фразу, то не подала виду.

– Я не хочу причинять вам лишние хлопоты. Вы должны заниматься гонкой.

– Забудьте про гонку! – Как забыл про нее я, подумал он. После визита на остров Ральф думал только об Ингрид. Все остальное перестало для него существовать.

Сбитая с толку его горячностью, Ингрид опустилась на подушки. Она выглядела такой хрупкой, что ему захотелось взять ее на руки.

– Прошу прощения. Я, кажется, повысил голос, – пробормотал Ральф. – План Тур д'Оберхоф почти готов. А служащие музея несколько дней обойдутся без вас. – До этого момента Ральф не заглядывал так далеко вперед, но теперь понял: ничто не помешает ему провести время с Ингрид и Эрни.

– Я немного устала.

Он поднял мальчика с кровати.

– Пойдем. Маме нужно поспать. Давай проверим, есть ли здесь пазлы.

Эрни наклонился и крепко поцеловал Ингрид в щеку. Ральф ему позавидовал, но потом решил, что всему свое время. Он перекинулся несколькими словами с доктором Рейчем, а потом повел мальчика в государственные апартаменты.

Ингрид не могла уснуть. Лекарства почти сняли головную боль, а встреча с Эрни подняла ей настроение. Так почему же она не находит себе места?

На острове случилось что-то важное, но что? Она наморщила лоб, пытаясь вспомнить. Она летела на вертолете, видела величественный закат, зашла в хижину Ральфа, немного поела, а потом они решили поплавать. Все остальное превратилось в туманное пятно. Если верить Ральфу, они разговаривали, а потом она вошла в воду и ударилась головой.

Все ли он рассказал? Ингрид смутно помнила, что она бежала по каменистому берегу. Но почему? Если бы удалось вспомнить, о чем они говорили до того, она вспомнила бы и все остальное.

Ингрид тяжело вздохнула. Попытки что-то вспомнить только усиливали головную боль. Нужно постараться выйти отсюда, а потом попросить Ральфа заполнить этот пробел. Она перед ним в большом долгу; во-первых, за то, что он вытащил ее из воды; во-вторых, за заботу об Эрни.

Она порывисто села и ухватилась за край матраса, пытаясь справиться с чудовищным головокружением. Должно быть, лекарство от головной повлияло на ее мыслительные способности. Как она могла это позволить? Чем дольше они будут вместе, тем больше шансов, что Ральф догадается об их родстве. Увидев их в палате, Ингрид поняла, насколько они похожи. Рано или поздно Ральф это заметит.

Она свесила ноги на пол. Нужно поскорее увести Эрни. Увести еще до того, как Ральф начнет задавать вопросы, на которые она не сможет ответить.

– Что вы делаете, черт бы вас побрал? – Пожилой доктор с неожиданной прытью подбежал к кровати и заставил Ингрид лечь на место.

– Мне нужно встать. Мой сын…

– Находится на попечении барона фон Бамберга.

Ингрид едва не зарыдала.

– Вы не понимаете…

Рейч нахмурился.

– Может быть, я простой деревенский врач, но понимаю куда больше, чем вы думаете.

Ее голос прерывался от страха.

– Это невозможно. Ральф ничего не…

Взгляд Рейча смягчился.

– Боюсь, что знает. Сходство между ним и Эрни бросается в глаза. Когда вы выйдете отсюда, у вас с бароном будет о чем поговорить.

Она заерзала на месте.

– Когда это произойдет?

– Если будете мне мешать, дня через два. Но если согласитесь помогать, я отпущу вас во второй половине дня.

Нужно выйти отсюда как можно скорее. Если Ральф уже что-то подозревает… Ингрид закрыла глаза, но тут же снова открыла их.

– Если так, отныне я буду образцовой пациенткой.

Рейч с сомнением покачал головой, но он не знал, каким сильным стимулом стали для больной его слова.

11

Ингрид лежала в шезлонге и наслаждалась зеленью, миром и покоем. Было трудно представить, что всего в нескольких сотнях метров отсюда кипит жизнь. Зато убедить себя в том, что она находится в загородном поместье за тридевять земель от столицы, ничего не стоило.

Она все еще ощущала угрызения совести от того, что забросила работу, но помощница убедила Ингрид, что все находится под контролем. Делать было нечего. Оставалось только пить принесенный горничной холодный напиток, слушать пение птиц…

И переживать из-за Ральфа с Эрни.

Она вышла из лазарета два дня назад и могла поклясться, что Ральф стремится сблизиться с ребенком. Ингрид пыталась убедить себя, что это ей только кажется, но Ральф действительно проводил с Эрни больше времени, чем в своем кабинете. Он не позволял слугам водить и забирать малыша из школы, предпочитая делать это сам. Несколько раз Ингрид видела, что он смотрит на Эрни так, словно не верит собственным глазам.

Ингрид вздрогнула, как будто на нее вылили ушат ледяной воды. Неужели доктор прав? Неужели перед несчастным случаем Ральф спрашивал ее о своем родстве с Эрни? Доктор намекнул, что Ральф что-то знает, но это означает, что Герман Рейч тоже заподозрил в нем отца ребенка. Она была бы дурой, если бы надеялась привести Эрни в замок и не вызвать подозрений. Неужели в глубине души она хотела, чтобы правда выплыла наружу?

Не успела Ингрид решить этот вопрос для себя, как прозвучал довольный детский голосок и в саду появился Ральф, несший Эрни на плечах.

– Мамочка, мамочка, посмотри, я король замка! – громко пропел Эрни.

Ингрид пришлось рассмеяться.

– Вижу.

– Тпру-у-у… Слезай, приехали. – Ральф опустил мальчика на землю.

Эрни заключил Ингрид в липкие объятия.

– Что ты ел? – спросила она, ощутив запах шоколада.

Ральф смутился.

– По дороге из школы мы зашли в кафе-мороженое на Парадном холме.

Но Парадный холм стоял далеко в стороне как от школы, так и от государственных апартаментов. Ингрид хотела было отчитать Ральфа за то, что он испортил ребенку аппетит перед обедом, но потом решила, что малыш имеет право время от времени съесть порцию мороженого. Вид у отца с сыном был слегка виноватый, но такой довольный, что она улыбнулась и промолчала.

Эрни оперся на парапет, окружавший пруд со всех сторон, и начал следить за рыбками, а Ральф сел на шезлонг рядом с Ингрид.

– Как прошел день?

Она лениво потянулась.

– В праздности.

– Вот и отлично. Доктор Рейч будет доволен.

– Кажется, он прекрасно вас знает.

– Хотите сказать, что Герман слишком много себе позволяет? Он считает, что имеет на это право, потому что много лет верой и правдой служит княжеской фамилии. Беда в том, что он всегда прав и не сомневается в этом.

Ингрид следила за Эрни, стучавшим ногой по парапету, и пыталась найти нужные слова.

– Кажется, он думает, что вы привязаны к Эрни.

Взгляд Ральфа тут же устремился на мальчика. Когда он снова посмотрел на Ингрид, выражение его лица было красноречивее всяких слов.

Он знает. У Ингрид похолодело под ложечкой. Откуда-то знает.

– Я тоже так думаю.

Ральф произнес эту фразу вполголоса, и сначала Ингрид решила, что ослышалась. Но огонь, горевший в его глазах, говорил сам за себя.

– Значит, я все рассказала вам перед несчастным случаем? И именно поэтому убегала от вас?

– Мы собирались заняться любовью. Из твоих слов я понял, что это твой первый опыт. Когда я задал тебе вопрос, ты фактически призналась, что это так и есть, а потом бросилась бежать.

Щеки Ингрид залились румянцем. Она не могла смотреть Ральфу в глаза.

– Ох нет!

– И все же у тебя шестилетний ребенок. – Он наклонился и взял ее за обе руки. – Я чуть не рехнулся, пытаясь свести концы с концами, но все же мне это удалось. Кто мать Эрни?

Ингрид украдкой покосилась на мальчика, но тот был поглощен рыбками.

– Моя сестра, Урсула.

– Эрни знает об этом?

– Да, но едва ли понимает. Я – его единственная мать, которую он помнит.

Ральф задумчиво кивнул; казалось, ответ Ингрид нисколько не удивил его.

– Эрни непременно хотел взять с собой фотографию, на которой ты стоишь рядом с другой женщиной. Твоей сестрой. Ее лицо стояло у меня перед глазами несколько дней, и наконец я понял, откуда оно мне так знакомо. Мы встретились в трудный период моей жизни. Но я уверен, что ее фамилия была не Шлезингер.

Эрни убежал в дальний конец площадки играть в гигантские шахматы.

– Когда Урсула пробралась на вечеринку, где вы познакомились, она назвала чужую фамилию, – негромко сказала Ингрид. – А потом постеснялась признаться во лжи.

Руки Ральфа сжимались и разжимались.

– Это была не единственная ее ложь. Она заверила меня, что принимает таблетки. Может быть, поэтому она ничего не сообщила мне о ребенке?

– Неправда! – возмутилась Ингрид. – Она звонила по телефону, писала письма, но ты ей не ответил!

От лица Ральфа отхлынула кровь.

– Клянусь, я не получил от нее ни одного сообщения.

Он говорил так искренне, что Ингрид невольно смутилась.

– Урсула оставляла сообщение на автоответчике с просьбой перезвонить ей. Когда этого не случилось, она отправила тебе письмо. Но ответа на него тоже не получила. И решила, что тебя это не касается.

У Ральфа искривились губы.

– В то время у меня был очень ретивый администратор. – Он закрыл лицо руками. – Когда я спрашивал про сообщения, он говорил, что стер их. Мол, там не было ничего важного, кроме обычной чуши, поступающей от болельщиц. Это его подлинные слова. Так же он обращался и с моей почтой. Я узнал об этом намного позже, когда выяснилось, что он обкрадывает меня. После этого я его уволил. Если бы не мое тогдашнее ужасное состояние, я бы выведал у него все подробности.

– Естественно, – не сумев скрыть горечи, ответила Ингрид.

Ральф поднял голову и сверкнул глазами.

– Ничего естественного в этом нет! Наступила очередная годовщина исчезновения отца, и газеты снова принялись публиковать самые фантастические слухи, сплетни и оскорбительные предположения. С меня живьем сдирали шкуру, но я был вынужден держаться, потому что от меня зависели слишком многие. Урсула была единственным светлым пятном в моей тогдашней жизни, – еле слышно добавил он. – Казалось, она понимала мои чувства. Никто из нас не ожидал, что так случится, но мне показалось, что она нуждалась во мне так же, как и я в ней.

На глаза Ингрид навернулись слезы. Почему Урсула обратилась за утешением к Ральфу, а не к собственной сестре? Это было больно и обидно.

– Незадолго до этого мы потеряли родителей. Она корчила из себя взрослую, а на самом деле была несчастной восемнадцатилетней девочкой.

Ральф кивнул.

– Тогда мне было двадцать два и я уже выиграл своей первый титул чемпиона мира. Это только подстегнуло желание газет посильнее досадить мне. Когда я встретился с Урсулой, мы оба были несчастны. Только по разным причинам.

Ингрид не хотела жалеть его. Не хотела слышать, что Ральф не был бессердечным мерзавцем, которым она его считала. Но тут она отчетливо вспомнила статьи об исчезновении его отца и постоянно циркулировавшие слухи о том, что он жив и где-то скрывается. Конечно, эти слухи причиняли Ральфу и его родным мучительную боль.

– Тебе было очень тяжело. Я понимаю, – сказала она.

– Значит, ты веришь, что я понятия не имел о беременности Урсулы?

Не успела Ингрид открыть рот, как Эрни бросил шахматы и устремился к ней.

– В пруду одиннадцать рыбок! Мама, почему у тебя красные глаза?

Ингрид с трудом взяла себя в руки.

– Наверное, я слишком долго сидела на солнце.

Эрни потянул ее за руку.

– Тогда пойдем в дом. Знаешь, Ральф научил меня играть в шахматы. Там такие здоровские шахматы, я тебе покажу. Слоны – это рыцари в забралах и с копьями. Ладьи похожи на настоящие замки, а королева такая красавица, и у нее корона, совсем как настоящая! Пойдем же, мама!

Она тяжело вздохнула.

– Звучит заманчиво.

Ральф встал и протянул ему руку.

– Я пойду с тобой, сынок. Маме нужно немного побыть одной и подумать. – Он оглянулся на Ингрид и сказал: – Договорим позже.

…Ингрид сама не знала, как ей удалось дожить до вечера. Ральф за несколько минут разрушил ее, казалось бы, такое стойкое представление о нем. Если это правда и он действительно не получил ни одного сообщения от Урсулы, как это скажется на их будущем? Не захочет ли он компенсировать потерянное время?

Она дрожала от страха. А вдруг… а вдруг Ральф отнимет у нее Эрни?

Притворяясь веселой, она отвлекла Эрни от игры, накормила ужином, после чего уложила спать и рассказала сказку на ночь. Потом укрыла мальчика одеялом и нетвердой походкой вышла из спальни, оставив дверь слегка приоткрытой. Ингрид любила Эрни больше жизни. Она бы не вынесла, если бы Ральф решил забрать сына к себе.

Ее мысли прервал негромкий стук. Ингрид открыла дверь и впустила Ральфа. Увидев приоткрытую дверь спальни, он жестом показал на балкон. Вечер был теплый, дул легкий ветерок, но Ингрид, вышедшая наружу, ничего этого не замечала.

На угловом столике уже стояло ведерко с шампанским и два хрустальных бокала. Принесший их слуга сказал, что Ральф велел доставить шампанское в ее номер.

– Нам нечего праздновать, – с трудом выдавила Ингрид. Доктор Рейч сказал, что при желании она может выпить немного вина, но в данный момент у нее такого желания не было.

Ральф подошел к столу и умело открыл бутылку.

– Тебе, может быть, и нечего. Но мужчины не каждый день обнаруживают, что они стали отцами.

Смертельно испуганная Ингрид спросила:

– Ты давно это заподозрил?

Ральф наполнил бокалы.

– Сначала я ничего не заподозрил. Увидел, что мы с Эрни похожи, ощутил, что меня тянет к нему, но решил, что просто дал волю сентиментальным чувствам.

– Я не совсем понимаю.

– Я думал, что у меня никогда не будет ни жены, ни детей, – объяснил он. – Женщины, которых я знал, любили не меня, а мой титул. Поэтому я ограничивался простыми физическими связями и не надеялся на что-то большее.

Ингрид приняла протянутый им бокал, но пить не стала – на свете есть вещи поважнее шампанского.

– Но в глубине души ты продолжал надеяться.

Он задумчиво пригубил бокал.

– Я считал, что нет. Но, когда появился Эрни, я понял, что морочил себе голову. Этот милый и добрый ребенок разрушил стену, которой я окружил свое сердце.

Ингрид сделала глоток, пытаясь собраться с мыслями.

– Это он умеет. Как все дети.

– Я плохо знаю детей. Может быть потому, что не хотел их знать. Для меня отцовство – тайна за семью печатями.

Но он замечательно справляется с этой, новой для него, ролью, подумала она. Инстинкт берет свое.

– Потому что ты сам рано потерял отца?

Пальцы Ральфа судорожно стиснули ножку бокала, и Ингрид испугалась, что хрусталь разлетится вдребезги.

– Когда отец утонул, мой мир тоже пошел ко дну. Одно время я думал, что он исчез, потому что я чем-то оттолкнул его.

– Эрни думал то же самое, – хрипло промолвила она. – Говорил, что настоящая мама не любила его и поэтому не захотела остаться с ним.

Ральф уставился в свой бокал.

– И что ты ему ответила?

В голосе Ингрид послышались слезы.

– Я сказала ему, что мама любила его больше всего на свете, но Господь призвал ее к себе и она попросила меня заботиться о ее малыше.

Он испустил тяжелый вздох.

– Я ничего не пожалел бы, если бы после исчезновения отца кто-нибудь сказал мне то же самое.

– А твоя мать?

– Она обезумела от горя. Слуги старались оградить меня от слухов и сплетен, но я слышал их и постепенно поверил, что отец начал новую жизнь в каком-то другом месте. Завел новую семью и забыл обо мне.

– Слава Богу, что мы вырастаем, – еле слышно промолвила Ингрид.

– Да.

Этот лаконичный ответ свидетельствовал, что возраст не слишком меняет дело, подумала Ингрид. Ральф мог перестать верить слухам, но продолжал тосковать об отце и гадать, что с ним случилось.

– А что же другие твои родственники? – спросил он. – Почему они не помогли вам с сестрой после рождения Эрни?

– Других родственников у нас нет, – вполголоса ответила она. – Мы с Урсулой были одни еще при жизни родителей.

– Кстати, как они умерли?

Она поняла, что хочет все рассказать. Как-никак, теперь они с Ральфом родственники. Благодаря Эрни.

– Мой отец был композитором, но не слишком удачливым. Может быть, со временем он добился бы материального успеха. Во всяком случае, сам он в это верил и заставлял верить нас. Что-то в нем привлекало женщин, а он не умел им сопротивляться. Но моя мать все равно любила его. И делала для него все.

– Продолжай.

– Отец хотел сдать симфонию на конкурс и попросил мать отвезти его в консерваторию, которая вот-вот должна была закрыться. Была страшная буря. Мать не хотела ехать, но он, как всегда, настоял на своем… – У Ингрид сорвался голос.

Ральф забрал у Ингрид бокал и взял ее за руку.

– Об остальном я догадываюсь. Тебе пришлось заботиться о сестре, хотя в ту пору ты сама была ребенком.

– Не ребенком. Мне было двадцать лет, – твердо сказала она, борясь с ощущением тепла, вызванного прикосновением его руки. – Я не собиралась из-за Урсулы отказываться от своих планов. Знала, что это только отсрочка.

– Ты уверена?

Когда их пальцы переплелись, Ингрид потеряла уверенность в чем бы то ни было. Ральф уже признался, что его интересуют только физические связи, а ей этого мало. Но все же кровь быстро заструилась по ее жилам, пульс бешено забился, и она испугалась, что Ральф это заметит.

Нет, это не мужчина моей мечты, подумала она. Как бы меня ни влекло к нему. А влечет очень. Увы, но раньше сопротивляться этому влечению было легче: тогда она верила, что Ральф бросил ее сестру и ребенка. Сейчас, когда выяснилось, что это ошибка, у нее уже не осталось сил на оборону.

Легче? Ой ли? Она потеряла способность сопротивляться, как только увидела Ральфа. Хотя еще два дня назад люто ненавидела этого человека.

Разве у нее были силы сопротивляться, когда Ральф отвез ее на свой остров и взял на руки? Она сама бросилась в его объятия, но из-за неопытности выдала себя и Эрни.

– А что еще мне оставалось? – спросила она, сама не зная, на какой вопрос отвечает: то ли об Урсуле, то ли о собственной реакции на Ральфа.

– Ты могла бы осуществить свою мечту, – мягко сказал он. – Не могу поверить, что твоей единственной целью в жизни было место музейного хранителя, какой бы уважаемой ни была эта должность.

Ингрид покачала головой, почувствовав непривычное смущение. Никто не знал, что она мечтала стать писателем, но отказалась от этой мечты, когда пришлось зарабатывать на жизнь себе и Урсуле, а потом себе и Эрни.

– Когда-то мне хотелось писать книги, – призналась она. – Конечно, это глупо, но…

Ральф прижал палец к ее губам и заставил замолчать.

– Мечты не бывают глупыми. Я мечтал стать лучшим яхтсменом мира и стал им. Потом решил заняться бизнесом, который был бы связан с событиями мирового масштаба.

Это легкое прикосновение заставило Ингрид затрепетать, как листок на ветру.

– Во всяком случае, твои мечты имели под собой почву. – В отличие от ее надежд написать книгу, которая надолго пережила бы своего автора. Эта мечта была такой же тщетной, как мечты ее отца, которые никому не принесли счастья.

Ральф уныло улыбнулся.

– Ты так думаешь? Слышала бы ты моих родных, когда они узнали, что я хочу стать яхтсменом! «Особам княжеской крови это не положено», – передразнил он кого-то. Когда Ингрид не смогла скрыть улыбку, он добавил: – Но это было мелочью по сравнению с тем, что я услышал, когда занялся бизнесом.

Боясь выдать себя, Ингрид подошла к каменному парапету, положила ладони на холодную поверхность и сделала несколько глубоких вдохов. Как всегда, от прикосновений Ральфа ее бросало в дрожь.

– Наверное, сейчас, когда ты руководишь одной из крупнейших компаний мира, они жалеют о своих словах.

Ральф подошел и встал рядом. Он не прикасался к ней, но Ингрид продолжала дрожать.

– Если бы… Во всяком случае, моя мать до сих пор приводит мне в пример кузена Эриха. «Вот как должен себя вести член княжеской семьи». Ты еще пишешь?

Этот вопрос так тронул Ингрид, что она ответила правду:

– Иногда. После того как укладываю Эрни. – До несчастного случая она написала половину романа из жизни музейных работников, но понятия не имела, есть ли у этой книги какие-нибудь художественные достоинства.

– Дашь почитать?

– Может быть. – Ингрид с удивлением поняла, что хочет этого. Она вложила в этот роман часть своей души. Если Ральф прочтет его, у них станет больше общего.

– А стать отцом Эрни ты мне позволишь?

Ингрид изумленно ахнула. Выходит, он заставлял ее говорить о себе и своих мечтах только для того, чтобы отвлечь от главного?

– Не поздновато ли?

– Я уже объяснил тебе, почему не ответил на звонок и письмо Урсулы. Умолять поверить не собираюсь.

– Как ни странно, но я тебе верю. – Хотя это переворачивает все ее прежние представления о нем с ног на голову.

Кажется, он почувствовал ее сомнения.

– Или ты все еще считаешь меня неблагодарным чудовищем, которое может использовать такую девушку, как Урсула, а потом бросить ее?

И снова выражение лица выдало Ингрид. При виде обиженного Ральфа у нее сжалось сердце.

– Нет, дело не в этом. – Как объяснить ему, что она боится полюбить его, если это уже случилось, а сил для сопротивления не осталось?

– А в чем?

Его тон причинил Ингрид новую боль.

– Я не хочу, чтобы Эрни страдал! – в отчаянии выпалила она.

– Ты считаешь, что я могу обидеть его? – В голосе Ральфа слышался лед.

– Ты можешь сделать это не нарочно. – Когда дело касается нежных чувств, Ральф ничем не отличается от ее отца. Намерения у него самые добрые, и все же дело может кончиться тем, что он причинит боль и ей, и Эрни. А пережить еще одну трагедию у нее просто не хватит сил.

– Тогда ты не оставляешь мне выбора.

Ее пальцы впились в парапет так сильно, что на ладонях остались следы. Ральф собирается отнять у нее ребенка! Он – отец Эрни и член княжеской семьи. Сила на его стороне. Конечно, она будет бороться с ним, но шансов на победу нет.

– Посмотри на меня, Ингрид.

Когда Ингрид не сдвинулась с места, Ральф повернул ее лицом к себе, взял за подбородок и заставил поднять голову. В его глазах горел темный огонь. Ингрид, знавшая, что это значит, не отвела взгляда.

– Я не отдам тебе Эрни без борьбы. Может быть, фактически он твой сын, но по праву материнства – мой. Я растила его, я люблю его и никому не позволю встать между нами!

– Ничего подобного я делать не собираюсь, – удивил ее Ральф. – Между нашими номерами есть дверь. Сегодня я отопру ее, и она останется открытой. Я надеялся, что ты сама позволишь мне общаться с Эрни, но, поскольку ты продолжаешь считать меня мерзавцем, у меня остается только один выход. Я предъявлю свои права на отцовство, нравится тебе это или нет.

Его дерзость заставила Ингрид ахнуть. Но еще сильнее ее потрясла мысль, что дверь между их номерами будет оставаться открытой днем и ночью.

– Мы с Эрни вернемся в коттедж, – поклялась она.

Ральф прищурился.

– Тогда я просто прикажу слугам снова принести сюда вещи. И буду это делать до тех пор, пока ты не смиришься.

Сможет ли она принять это условие, не рискуя собственным сердцем? Но сил для борьбы уже нет.

– Теперь уже ты не оставляешь мне выбора, – сказала она.

Ральф кивнул.

– Я был вынужден расти без отца. И ни за что не позволю, чтобы мой сын испытал то же самое.

А как же мои чувства? – хотелось спросить Ингрид. На острове она чуть не отдалась ему. Что же будет, если им придется жить рядом изо дня в день?

Я уже и так живу с ним рядом, со вздохом призналась она. Открытая дверь ничего не изменит. Если она не хочет влюбиться в Ральфа без памяти, то придется держать на замке не дверь, а собственное сердце. Но она подозревала, что он уже нашел к нему ключ.