Текст книги "Комментарии к жизни. Книга вторая"
Автор книги: Джидду Кришнамурти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Джидду Кришнамурти
Комментарии к жизни. Книга вторая
Счастье творчества
Этот город расположился у великолепной реки. Широкие и длинные ступеньки ведут к самому краю воды, и, кажется, весь мир живет на этих ступеньках. С раннего утра до поздней ночи на них всегда толпятся и шумят. Выступающие ступеньки, на которых люди сидят и теряются в своих надеждах и тоске, в своих богах и мольбах, находились почти на одном уровне с водой. Звонили колокола храма, муэдзин зазывал для молитвы. Кто-то пел, и собралась огромная толпа, слушающая в благодарной тишине.
Вдали от всего этого, за изгибом, чуть выше по реке, виднелись высотные здания. С полосками деревьев и широкими дорогами они протянулись на несколько миль по суше. А вдоль реки, миновав узкий и грязный переулок, можно очутиться в этом разбросанном местами царстве знаний. Здесь так много студентов со всей страны, нетерпеливых, активных и шумных. Преподаватели напыщенны и плетут интриги ради места и жалованья получше. Никто, кажется, почти не обеспокоен тем, что происходит со студентами после того, как они уезжают отсюда. Преподаватели передают определенные знания и методику, которые умные быстро схватывают, они оканчивают высшее учебное заведение, на этом все. У преподавателей есть постоянные рабочие места, они имеют семьи и гарантию безопасности; но когда студенты разъедутся, они столкнутся лицом к лицу с неразберихой и неуверенностью в жизни. Такие здания, такие преподаватели и студенты существуют по всей земле. Некоторые студенты достигают славы и положения в мире, другие размножаются, борются и умирают. Государство нуждается в компетентных специалистах и управленцах, чтобы вести и править, и всегда существует армия, церковь, и бизнес. Все во всем мире – то же самое.
Для того чтобы получить навыки, умения и иметь работу, профессию, мы проходим процесс набивания поверхностного ума фактами и знаниями, не так ли? Ясно, что в современном мире хороший специалист имеет больше шансов заработать средства к существованию, но что затем? Разве тот, кто является более лучшим специалистом, более способен выстоять перед сложными жизненными проблемами, чем тот, кто не специалист? Профессия – это только одна сфера жизни, но существуют также те сферы, которые скрыты, неуловимы и таинственны. Делать акцент на одном и отрицать или пренебрегать остальным значит неизбежно прийти к совершенно однобокой и ведущей к распаду деятельности. Вот именно то, что сегодня имеет место в мире, с сопутствующим этому вечно возрастающим конфликтом, замешательством и нищетой. Конечно, имеются несколько исключений – это творческие личности, те, счастливые, которые находятся в контакте с чем-то, что не искусственно создано человеком, которые не зависят от творений ума.
Вы и я имеем свойственную нам способность быть счастливыми, творческими, быть в контакте с чем-то, что вне тисков времени. Счастье творчества – не дар, припасенный для немногих, так почему же подавляющее большинство не знает этого счастья? Почему некоторые поддерживают связь с чем-то глубоким вопреки материальному положению и несчастным случаям, в то время как другие подвергаются разрушению из-за них? Почему некоторые эластичны, гибки, в то время как другие остаются упорными и погибают? Вопреки знаниям, некоторые держат дверь приоткрытой для того, что никакой человек и никакая книга не могут заменить, в то время как другие душат себя техническими приемами и полномочиями. Почему? Совершенно ясно, что ум хочет, чтобы его поймали и сделали уверенным благодаря определенной деятельности, игнорируя более важные и глубокие вопросы, поскольку тогда он окажется на более безопасной почве. Поэтому его образование, его упражнения, его действия поощряются и поддерживаются на том же уровне, и находятся оправдания для того, чтобы не продвинуться за пределы этого.
Прежде, до того, как так называемое образование окажет свое пагубное воздействие на детей, многие из них находятся в контакте с неизвестным, что проявляется разными способами. Но окружающая среда скоро начинает сжиматься вокруг них, и после определенного возраста они теряют тот свет, ту красоту, которых не найти ни в какой книге или школе. Почему? Не говорите, что для них жизнь – это слишком много, что они должны выстоять перед суровыми фактами, что это их карма, или грехи отцов – все это чушь. Счастье творчества – оно для всех, а не только для избранных. Вы можете выразить его одним способом, а я другим, но оно – для всех. Счастье творчества не имеет никакой рыночной стоимости, оно – не товар, который можно продать лицу, предлагающему самую высокую цену, это то единственное, что может быть для всех.
Действительно ли творческое счастье осуществимо? То есть, может ли ум находиться в контакте с тем, что является источником всего счастья? Может ли открытость быть поддержана, несмотря на знания, умения и навыки, несмотря на образование и давление в нашей жизни? Она может быть, но только тогда, когда обучающий обучается этой реальности, только когда тот, кто преподает, сам находится в контакте с источником творческого счастья. Так что наша проблема – не в ученике, ребенке, а в преподавателе и родителе. Образование – порочный круг, но только когда мы не видим важность, существенную необходимость за всем этим наивысшего счастья. В конце концов, быть открытым для источника всего счастья – это самая искусная религия, но чтобы понимать это счастье, вы должны направить особое внимание на него, как вы делаете это по отношению к бизнесу. Профессия учителя – это не просто обычная работа, а выражение красоты и радости, которое нельзя измерить в понятиях достижений и успехов.
Свет настоящей реальности и ее благодать разрушаются, когда ум, который является местом нахождения «я», берет на себя бразды управления. Самопознание – вот начало мудрости, без самопознания учение ведет к невежеству, борьбе и горю.
Создание условий
Он был очень озабочен помощью человечеству, выполнением благих дел, и для этого активно трудился в различных организациях социального обеспечения. Он сказал, что буквально никогда не брал длительного отпуска и что, начиная с окончания колледжа, постоянно работал ради улучшения человечества. Естественного никаких денег за работу, которую делал, он не брал. Его труд всегда был очень значим для него, и он был глубоко привязан к тому, чем занимался. Он стал первоклассным общественным работником, и ему это нравилось. Но он услышал в одном из разговоров кое-что относительно различных видов бегства от реальности, которые делают ум зависимым от условий, и хотел поговорить об этом.
«Вы думаете, что быть социальным работником означает поставить себя в определенные условия? Разве только это вызывает дальнейший конфликт?»
Давайте выясним, что мы подразумеваем под созданием условий. Когда мы осознаем, что находимся под влиянием условий? Разве мы когда-либо осознаем это? Разве вы осознаете, что вы под влиянием условий, или вы просто осознаете конфликт, борьбу на различных уровнях вашего бытия? Конечно, мы осознаем, но не созданные нами условия, а только лишь конфликт, боль и удовольствия.
«Что вы подразумеваете под конфликтом?»
Любой вид конфликта: конфликт между нациями, различными социальными группами, индивидуумами и конфликт внутри нас самих. Ведь конфликт неизбежен, пока нет объединения между действующим и его действием, между вызовом жизни и откликом на него? Конфликт – это наша проблема, не так ли? Не какой-то специфический конфликт, но всякий конфликт: борьба между идеями, верами, идеологиями, между противоположностями.
Если бы не было конфликта, не было бы никаких проблем.
«Вы предлагаете нам всем стремиться к жизни в изоляции, к простому созерцанию ее?»
Просто созерцать – это трудно, это одна из наиболее труднопонимаемых вещей. Изоляция, хотя каждый сознательно или подсознательно стремится к ней своим собственным путем, не решает наши проблемы, напротив, она усиливает их. Мы пытаемся понять, что это факторы создания условностей, которые порождают дальнейший конфликт. Мы только знаем конфликт, боль и удовольствие, но не осознаем, как создаем для них условия. Что же вызывает появление тех условий?
«Социальные влияния или влияния окружающей среды: общество, в котором мы были рождены, культура, в которой мы выросли, экономическое и политическое давление и так далее».
Это так, но все ли это? Такие влияния – наше собственное детище, разве не так? Общество – это результат отношений человека с человеком, что совершенно очевидно. Данные взаимоотношения – это отношения использования, потребности, комфорта, удовлетворения, и они создают влияния, ценности, которые сковывают нас. Это сковывание и есть создание нами же условий. Мы связаны нашими собственными мыслями и действиями, но мы не осознаем, что связаны, нам только ведом конфликт из-за удовольствия или боли. И, кажется, мы никогда не выходим за его пределы, а если и движемся куда-то, то только к дальнейшему конфликту. Мы не осознаем то, как сами создаем условия, и, пока это так, мы можем только лишь порождать дальнейший конфликт и смятение.
«Как же осознать, как мы создаем условия?»
Это возможно только при понимании другого процесса – процесса возникновения привязанности. Если мы сможем понять, почему привязываемся, то, возможно, сможем осознать, как создаем условия для себя.
«Разве это не слишком длинный обходной путь, чтобы прийти к прямому вопросу?»
Разве? Просто попробуйте осознать, как вы порождаете условия. Вы сможете осознать это только косвенно, относительно чего-то еще. Вы не сможете осознать, как порождаете условия, как абстракцию, поскольку тогда это просто на словах, без особой значимости. Мы осознаем только конфликт. Конфликт существует, когда нет никакой интеграции между вызовом и откликом. Такой конфликт – результат создания нами условий. Создание условий – это возникновение привязанности: к работе, к традиции, к собственности, к людям, к идеям и так далее. Если бы не имелось никакой привязанности, возникали бы тогда условия? Конечно, нет. Так зачем мы привязываемся? Я привязываюсь к своей стране, потому что через отождествление с ней я становлюсь кем-то. Я отождествляю себя с моей работой, и работа становится важной для меня. Я – это моя семья, моя собственность, и я привязан к ним. Объект привязанности предлагает мне средство бегства от моей собственной пустоты. Привязанность – это бегство, которое усиливает порождение условий. Если я привязан к вам, то потому, что вы стали средством бегства от меня самого, таким образом вы чрезвычайно важны для меня, и я должен обладать вами, держаться за вас. Вы становитесь фактором возникновения условий, а бегство – это создание условий. Если мы сможем осознать наше бегство, то тогда сможем уловить факторы, влияния, которые приводят к возникновению условий.
«Неужели я убегаю от самого себя благодаря социальной работе?»
Вы привязаны к ней, связаны ею? Вы бы ощутили себя потерянным, опустошенным, тоскующим, если бы не занимались социальной работой?
«Я уверен, что было бы так».
Привязанность к вашему делу – это ваше бегство. Существуют бегства на всех уровнях нашего бытия. Вы убегаете через работу, другой через спиртные напитки, третий через религиозные обряды, четвертый через знания, пятый через бога, а еще кто-то зависим от развлечений. Любое бегство похоже одно на другое, нет никакого высшего или низшего бегства. Бог и выпивка находятся на одном и том же уровне, пока они являются бегством от того, кто мы есть. Только когда мы осознаем наше бегство, тогда мы сможем осознать, как создаем условия.
«Что же я буду делать, если я прекращу убегать через социальную работу? Могу ли я делать что-нибудь, при этом не убегая? Разве не всякое мое действие – форма бегства от того, кто я?»
Этот вопрос просто на словах, или он отражает действительность, реальность, которую вы переживаете? Если бы вы не убегали, что случилось бы? Вы когда-либо пробовали это?
«То, что вы говорите, настолько негативно, если я могу так выразиться. Вы не можете предложить какую-либо замену работе».
Разве не всякая замена – это лишь иная форма бегства? Когда одна специфическая форма деятельности не удовлетворительна или порождает дальнейшее противоречие, мы прибегаем к другой. Заменять одну деятельность другой без понимания самого факта бегства довольно-таки бесполезно, вам не кажется? Именно это бегство и наша привязанность к ним приводят к созданию условий. Создание условий порождает проблемы и конфликты. Именно создание условий мешает нашему пониманию вызова жизни, будучи обусловленным, наш отклик должен неизбежно создать конфликт.
«Как же можно освободиться от создания условий?»
Только благодаря пониманию, осознанию нашего бегства от реальности. Наша привязанность к человеку, к работе, к идеологии является фактором создания условий, это явление мы должны понять, а не искать лучшего или более интеллектуального бегства. Всякое бегство невежественно, поскольку оно неизбежно вызывает конфликт, привязанность к абстракции, к идеалу, называемому беспристрастностью. Идеал – это фантазия, созданная вашим эго, и становление идеалом – бегство от того, что есть. Понимание того, что есть, адекватное действие по отношению к тому, что есть, возникает только тогда, когда ум больше не ищет никакого бегства. Само размышление относительно того, что есть, – бегство от того, что есть. Размышление относительно проблемы – бегство от проблемы, поскольку размышление и есть проблема, причем единственная. Ум, не желая быть таким, каков он есть, боясь того, что есть, стремится к этим различным видам бегств, а путь бегства – это мысль. Пока есть размышление, будет и бегство, привязанности, которые только усиливают порождение условий.
Свобода от создания условий приходит со свободой от мышления. Когда ум совершенно спокоен, только тогда есть свобода для того, чтобы возникло реальное.
Страх внутреннего одиночества
Насколько это необходимо – умирать каждый день, умирать каждую минуту по отношению ко всему, ко всем прошедшим дням и по отношению к моменту, который только что прошел! Без смерти нет никакого возрождения, без смерти нет никакого творения. Бремя прошлого порождает его собственное продолжение, и тревога дня вчерашнего дает новую жизнь тревоге дня сегодняшнего. «Вчера» увековечивает «сегодня», а «завтра» – все еще остается «вчера». Нет никакого освобождения от этой непрерывности, кроме в смерти. В смерти есть радость. Это новое утро, свежее и ясное, свободно от света и темноты вчера, песню той птицы слышат впервые, а шум тех детей – не такой, как вчера. Мы несем память о вчерашнем дне, и она затемняет наше бытие. Пока ум является механическим устройством памяти, он не знает никакого отдыха, никакого спокойствия, никакой тишины, он вечно истощает себя. И тот, который все еще может повторно возродиться, является бесполезной вещью, которая в постоянной деятельности изнашивает себя. Источник начала находится в окончании, а смерть так же близка, как и жизнь.
Она сказала, что училась долгие годы с одним из известных психологов и он исследовал ее, что заняло значительное время. Хотя ее воспитывали как христианку, и она также изучала индусскую философию и ее преподавателей, она никогда не присоединилась к какой-либо специфической группе и не связала себя с какой-либо системой мышления. Как всегда, ее все еще что-то не удовлетворяло, и она даже отказалась от психоанализа. А теперь ее вовлекли в некую благотворительную деятельность. Она была замужем и познала все горести, а также радости семейной жизни. Она находила убежище различными способами: через престиж в обществе, работу, деньги, трогательное восхищение этой страной у синего моря. Печали умножились, что она еще могла перенести, но она никогда не была способна выйти за пределы некоторой глубины, и все это оказывалось не очень глубоким.
Почти все имеет поверхностный характер и вскоре заканчивается, только чтобы начаться снова с последующей поверхностности. Неистощимое нельзя обнаружить через какую-либо деятельность ума.
«Я перешла от одной деятельности на другую, от одной неудачи к другой, всегда ведомая и всегда преследующая. Теперь, когда я достигла конца одного убеждения, и прежде, чем я последую за другим, который будет вести меня в течение множества лет, на меня подействовал более сильный импульс, и вот здесь я. Моя жизнь хороша, весела и богата. Я заинтересовалась многими вещами и изучала некоторые предметы довольно-таки глубоко. Но так или иначе, спустя годы я все еще на поверхности явлений и кажусь неспособной проникнуть за пределы определенной точки. Но я хочу идти глубже, а не могу. Люди хорошо отзываются о том, что я делала, и именно это совершенство связывает меня. Моя зависимость от условия имеет вид благотворительности: делая добро другим, помогая нуждающимся, внимание, великодушие и так далее. Но это обязывает, подобно любому другому возникшему условию. Моя проблема состоит в том, чтобы освободиться не только от этого условия, но и всех созданных мною условий и выйти за их пределы. Это стало необходимой потребностью не только из-за того, что я услышала из разговора, но также из-за моего собственного наблюдения и опыта. Я в настоящее время отложила свою благотворительную деятельность, и вернусь к ней или нет, будет решено позже».
Почему вы раньше спрашивали себя о причине всех этих видов деятельности?
«Мне прежде никогда и в голову не приходило спросить себя, почему я занимаюсь социальной работой. Я всегда хотела помогать, делать добро, и это не было лишь пустой сентиментальностью. Я обнаружила, что люди, с которыми живу, не реальны – они лишь маски, только нуждающиеся в помощи являются реальными. Жить с масками бессмысленно и глупо, а жить с другими – это борьба, боль».
Почему вы занимаетесь благотворительностью или любым другим видом деятельности?
«Считаю, чтобы держаться на плаву. Нужно жить и действовать, и созданным мной условием было действовать настолько порядочно, насколько возможно. Я никогда не спрашивала себя, почему я поступаю именно так, а теперь хочу выяснить это. Но прежде, чем мы пойдем дальше, позвольте мне признаться, что мне нравится уединение, и, хотя я встречаюсь со многими людьми, я одинока, и мне это нравится. Есть что-то приятно возбуждающее в том, чтобы быть одной».
Быть одной, в наивысшем смысле, является необходимостью, но одиночество ухода в себя придает ощущение власти, силы, неуязвимости. Такое одиночество – изоляция, бегство, убежище. Но разве не важно выяснить, почему вы никогда не спрашивали себя о причине всех ваших возможно и хороших поступков? Разве вам не следует расследовать это?
«Да, давайте сделаем это. Я думаю, что именно страх внутреннего одиночества заставил меня делать все это».
Почему вы используете слово «страх» по отношению к внутреннему одиночеству? Внешне вы не возражаете быть одинокой, но от внутреннего одиночества вы отворачиваетесь. Почему? Страх – это не абстракция, он существует только по отношению к чему-то. Страх не существует отдельно, он существует как слово, но его чувствуют только в контакте с чем-то другим. Чего же вы боитесь?
«Внутреннего одиночества».
Страх внутреннего одиночества существует только относительно чего-то еще. Вы не можете бояться внутреннего одиночества, потому что никогда не всматривались в него, вы измеряете его теми мерками, которые уже знаете. Вы знаете вашу ценность, если можно так выразиться, как общественного работника, как матери, как способного и продуктивного человека и так далее. Вы знаете цену вашего внешнего одиночества. Таким образом, именно относительно всего этого вы измеряете или имеете подход ко внутреннему одиночеству. Вы знаете то, что было, но вы не знаете то, что есть. Когда известное смотрит на неизвестное, это порождает страх, именно это вызывает в вас опасение.
«Да, совершенно верно. Я сравниваю внутреннее одиночество с понятиями, которые я знаю из опыта. Именно данный опыт вызывает опасение чего-то, что я в действительности вообще не испытала».
Так что ваш страх на самом деле не из-за внутреннего одиночества, но прошлое боится чего-то, что оно не знает, или не испытало. Прошлое хочет поглотить новое, сделать из него опыт. Но может ли прошлое, которое и есть вы, пережить новое, неизвестное? Известное может пережить только то, что принадлежит ему, оно никогда не сможет переживать новое, неизвестное. Давая неизвестному название, назвав его внутренним одиночеством, вы только опознали его словесно, и слово занимает место переживания, так как слова – это внешнее выражение страха. Понятие «внутреннее одиночество» прикрывает факт того, что есть, и само слово создает страх.
«Но я как-то, не способна взглянуть на этот факт».
Давайте сначала поймем, почему мы не способны взглянуть на факт, и что мешает нам пассивно наблюдать за ним. Не пытайтесь смотреть на него сейчас, а, пожалуйста, спокойно послушайте то, о чем говорится.
Известное, прошлый опыт, пытается поглотить то, что оно называет внутренним одиночеством. Но оно не может пережить это, поскольку не знает, чем является, оно знает термин, но не то, что скрывается за термином. Нельзя испытать неизвестное. Вы можете думать или размышлять над неизвестным, или бояться его, но мысли не дано постичь его, поскольку мысль – это результат известного, опыта. Поскольку мысль не может познать неизвестное, она боится его. Страх останется, пока мысль желает переживать, понять неизвестное.
«Тогда что?..»
Пожалуйста, послушайте. Если вы услышите правильно, истина всего этого будет понятна, и потом истина будет единственным действием. Что бы мысль не делала по отношению ко внутреннему одиночеству – это бегство, уклонение от того, что есть. Уклоняясь от того, что есть, мысль создает свои собственные условия, которые предотвращают переживание нового, неизвестного. Страх – это единственный отклик мысли на неизвестное, мысль может называть его различными терминами, но, тем не менее, это – страх. Просто поймите, что мысль не может справиться с неизвестным, с тем, что есть, что скрывается за термином «внутреннее одиночество». Только тогда по-настоящему то, что есть, раскрывает себя, и оно неиссякаемо.
Теперь, если можно, оставьте этот вопрос в покое. Вы услышали, и пусть это работает, как сможет. Быть спокойным после пахоты и посева означает дать жизнь творению.
