Текст книги "Первая и последняя свобода"

Автор книги: Джидду Кришнамурти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

 Гордость никогда не может стать скромной, и целомудрие – не продукт ума, – вы не можете стать целомудренным. Вы будете знать це ломудрие только тогда, когда есть любовь, а любовь – не от ума и не продукт ума.

 Поэтому проблема секса, которая мучает так много людей во всём мире, не может быть решена, пока не понят ум. Мы не можем положить конец мышлению, но мысль приходит к концу, когда мыслящий исчезает, а мыслящий исчезает только когда есть понимание всего процесса. Страх приходит, когда присутствует разделение между мыслящим и его мыслью; когда мыслящего нет, только тогда нет никакого конфликта в мыслях. То, что безусловно, не требует никаких усилий для понимания. Мыслящий возникает через мысль; затем мыслящий проявляет себя, чтобы придавать форму своим мыслям, контролировать их или приводить их к концу. Мыслящий – это фиктивная сущность, иллюзия ума. Когда реализация мысли есть факт, тогда нет никакой необходимости думать о факте. Если имеет место простое, исключающее выбор осознание, тогда то, что неявно включено в данный факт, начинает себя проявлять. Поэтому мысль как факт кончается. Тогда вы увидите, что проблемы, грызущие наши сердца и умы, проблемы нашей социальной структуры, могут быть разрешены. Тогда секс пе рестаёт быть проблемой, он занимает своё надлежащее место, это ни нечто нечистое, ни нечто чистое. Секс занимает своё место; вот когда ум придаёт сексу доминирующее место, тог да он становится проблемой. Ум отдаёт сексу доминирующее место, потому что он не может жить без определённой доли счастья, и тогда секс становится проблемой; когда ум понимает весь свой процесс и потому выключается, то есть мышлениепрекращается, тогда есть творчество, и именно это творчество делает нас счастливыми. Находиться в этом состоянии творчества – блаженство, потому что это самозабвение, в котором нет никакой реакции «я», «само». Это не абстрактный ответ на повседневную проблему секса – это единственный ответ. Ум отвергает любовь, а без любви нет целомудрия; и именно из-за того, что любви нет, вы делаете из секса проблему.

22. О ЛЮБВИ

ВОПРОС:   Что вы подразумеваете под любовью?

КРИШНАМУРТИ: Мы намереваемся раскрыть это через по нимание того, чем любовь не является, потому что, поскольку любовь неизвестна, мы должны прийти к её пониманию, отбрасывая уже известное. Неизвестное не может быть обнаружено умом, который набит известным. Что мы собираемся делать – это выявить ценности этого известного, посмотреть на известное, а когда на что-то смотрят просто, без осуждения, ум становится свободным от знания, от известного; тогда мы узнаем, что такое любовь. Таким образом, мы должны подходить к любви от негативного – не от позитивного.

Что такое любовь для большинства из нас? Когда мы говорим, что любим кого-то – что мы имеем в виду? Мы подразумева ем, что мы обладаем этим человеком. От этого обладания возникает ревность, ведь если я потеряю его или её – что произойдёт? Я почувствую себя пустым, потерянным; поэтому я легализую своё обладание; я удерживаю его или её. Из владения, обладания этим человеком возникают ревность, страхи и все неисчисли мые конфликты, которые возникают при владении чем-либо. Конечно, такое обладание – это не любовь, не так ли?

 Очевидно, что любовь – это не сентиментальное чувство. Быть сентиментальным, быть эмоциональным – это не любовь, ведь сентиментальность и эмоции – это просто ощущения. Религиозный человек, который плачет об Иисусе или о Кришне, о своём гуру или о ком-то ещё, просто сентиментален, эмоционален. Он отдаётся ощущению, что является процессом мысли, а мысль – не любовь. Мысль есть результат ощущения, так что тот, кто сентиментален, кто эмоционален, не имеет возможности знать любовь. И несмотря на это – разве мы не эмоциональны, не сентиментальны? Сентиментальность, эмоциональность – просто форма экспансии «само», своего «я». Быть полным эмоций, несомненно – не любовь, ведь сентиментальный человек может быть жестоким, когда на его чувства не отвечают, когда его чувства не имеют выхода. Эмоциональный человек может быть доведён до ненависти, до войны, до кровавой бойни. Тот, кто сентиментален, кто полон слёз из-за своей религии, определённо не имеет любви.

 Является ли прощение любовью? Что включено в проще ние? Вы оскорбляете меня, и я обижаюсь на это, помню это;затем, или принудив себя, или через раскаяние, я говорю: «Я прощаю вас». Сначала я удерживаю, а потом я отбрасываю. Что это означает? Я – всё ещё центральная фигура. Я всё ещё важен, ведь именно я прощаю кого-то. Пока сохраняется установка на прощение, важен именно я, а не тот человек, который, предположительно, оскорбил меня. Поэтому, когда я накапливаю негодование, а затем отбрасываю его, что вы называете прощением, – это не любовь. Человек, который любит, очевидно, не испытывает никакой вражды и безразличен ко всем этим вещам. Симпатия, прощение, отношение обладания, ревность и страх – всё это не любовь. Все они – от ума, не так ли? Пока ум выступает арбитром, любви нет, поскольку ум выносит решение только как собственник, через обладание, и его арбитраж – просто стремление обладать в различных формах. Ум может только разрушить любовь, он не может способствовать рождению любви, он не может создать красоту. Вы можете написать поэму о любви, но это – не любовь.

 Очевидно, что любви нет, когда нет подлинного уважения, когда вы не уважаете другого, будь то ваш слуга или ваш друг. Вы не замечали, что вы неуважительны, недоброжелательны, нещедры по отношению к вашим слугам, людям, которые, как говорится, стоят «ниже» вас? Вы уважаете тех, кто выше вас, своего босса, миллионера, человека с большим домом и высо ким титулом, человека, который может предоставить вам лучшее место, лучшую работу, – тех, от кого вы можете получить кое-что. Но вы пинаете тех, кто стоит ниже вас, и у вас для них особый язык. Поэтому там, где нет уважения, нет и любви; там, где нет милосердия, сострадания, великодушия, там нет любви. И поскольку большинство из нас находится именно в этом состоянии, у нас нет любви. Мы неуважительны, немилосердны, невеликодушны, нещедры. Мы собственники, мы заполнены сентиментальностью и эмоциями, которые могут быть направлены любым путём: убивать, участвовать в кровавой бойне или объединиться из-за какого-то глупого, невежественного намерения. Так как же здесь может быть любовь?

 Вы можете познать любовь, только когда всё это остановле но, окончено, только когда вы не обладаете, когда вы не просто эмоциональны в своей увлечённости объектом. Такая увлечённость, поклонение, является мольбой о чём-то, стремлением к чему-то в иной форме. Человек, который молится, не знает любви. Раз в вас есть стремление обладать, раз вы нацелены на результат, через увлечённость, через мольбу, что делает вас сентиментальным, эмоциональным – любви, естественно, нет; очевидно, что нет любви и когда нет уважения. Вы можете сказать, что уважение у вас есть, но ваше уважение для превосходящего вас, это просто уважение, приходящее из желания чего-то, это уважение страха.

Если бы вы действительно чувствовали уважение, вы были бы почтительны к самому низкостоящему точно так же, как и к так называемому самому высокостоящему; раз у вас этого нет, нет и любви. Как мало среди нас великодушных,сострадающих, милосердных! Вы великодушны, когда это выгодно вам, вы милосердны, когда можете увидеть, что получите что-то взамен. Когда эти вещи исчезают, когда эти вещи не занимают ваш ум и когда всё, что исходит от ума, не заполняет ваше сердце, – тогда есть любовь; и любовь, одна, единственно она, может преобразовать нынешнее безумие и безрассудство в мире – не системы, не теории, левые или правые. Подлинно любите вы только тогда, когда вы не обладаете, когда вы независтливы, нежадны, когда вы великодушны, уважительны, когда вы мило сердны и сострадательны, когда вы внимательны к вашей жене, вашим детям, вашему соседу, вашим несчастным слугам.

 О любви невозможно думать, любовь невозможно культивировать, любовь невозможно практиковать. Практика любви, практика братства – всё ещё внутри поля ума, поэтому это не любовь. Только когда всё это остановлено, только тогда возникает любовь, тогда вы узнаете, что такое любить. Тогда любовь – не то, что измеряется, она вне количеств – одно только качество. Вы не говорите: «Я люблю весь мир», – но когда вы знаете, как любить одного, вы знаете, как любить всё. Поскольку мы не знаем, как любить одного, наша любовь к человечеству – фикция. Когда вы любите, нет ни одного, ни многих: есть только любовь. Только когда есть любовь, все наши проблемы могут быть разрешены, и тогда мы узнаем её блаженство и её счастье.

23. О СМЕРТИ

ВОПРОС:   Какое отношение имеет смерть к жизни?

КРИШНАМУРТИ: Есть ли разделение между жизнью и смертью? Почему мы рассматриваем смерть как нечто отдельное от жизни? Почему мы боимся смерти? И почему о смерти написа но так много книг? Почему имеется эта граница между жизнью и смертью? И реально ли это разделение или оно просто произвольно, выдумка ума?

Когда мы говорим о жизни, мы считаем жизнь процессом непрерывным, продлением, в котором существует отождествление. Я и мой дом, я и моя жена, я и мой счёт в банке, я и мои переживания в прошлом – именно это мы подразумеваем под жизнью, не так ли? Жизнь есть процесс непрерывного продления в памяти, как сознательной, так и подсознательной, с её разными столкновениями, ссорами, борьбой, случаями, переживаниями и так далее. Всё это мы и называем жизнью; как противопоставление, противоположность этому – смерть, которая кладёт конец всему этому. Создав это противопоставление, а именно смерть, и страшась её, мы продолжаем искать взаимоотношения, связи между жизнью и смертью; если мы можем закрыть этот разрыв каким-то объяснением, верой в продление, в будущую посмертную жизнь, мы удовлетво рены. Мы верим в перевоплощение или в некоторую другую форму продления мысли, и затем мы пытаемся установить взаимоотношения между известным и неведомым. Мы пытаемся соединить известное и неведомое и тем самым пытаемся найти взаимоотношения между прошлым и будущим. Мы делаем именно это, не так ли, когда спрашиваем, есть ли какие-нибудь взаимоотношения между жизнью и смертью. Мы хотим знать, как соединить мостом жизнь и её окончание, – вот наше основное желание.

 Теперь, можно ли окончание жизни, то есть смерть, познать ещё при жизни? Если бы мы могли знать, что такое смерть, бу дучи живыми, проблемы бы не было. Именно потому, что пока мы живы, мы не можем переживать на опыте это неведомое, мы и боимся его. Наша борьба в том, чтобы установить взаимоотношения между нами, то есть результатом известного, и не известным, неведомым, которое мы называем смертью. Могут ли существовать взаимоотношения между прошлым и чем-то, чего ум не может постичь, что мы называем смертью? Почему мы разделяем их? Не потому ли, что наш ум может действовать только внутри сферы известного, внутри сферы продлеваемого, непрерываемого? Человек знает себя только как того, кто мыслит, как того, кто действует с определённой памятьюстрадания, удовольствия, любви, привязанностей, переживаний различного рода; человек знает себя только как нечто продолжающееся, продлевающееся, непрерывающееся – иначе он не имел бы воспоминаний о самом себе как о том, что он есть то-то и то-то. И когда это то-то и то-то приходит к концу, который мы называем смертью, возникает страх перед неведомым; поэтому мы хотим затащить неведомое в известное, и все наши усилия нацелены на то, чтобы дать продление неведомому. Другими словами, мы не хотим знать жизнь, которая включает смерть, но мы хотим знать, как продлевать и не подходить к концу. Мы не хотим знать жизнь и смерть, мы только хотим знать, как продлевать без окончания.

 То, что продлевается, лишено обновления. Не может быть ничего нового, не может быть ничего творческого в том, что имеет продолжение, в том, что продлеваемо – это достаточ но очевидно. Только когда продолжение, продление закончено, есть возможность быть тому, что всегда ново. Но именно этого окончания мы и страшимся, и мы не видим, что только в окончании могут быть обновление, творчество, неизведанность – не в перенесении изо дня в день наших переживаний, наших воспоминаний и неудач. Только когда мы умираем каждый день ко всему, что есть старое, может быть новое. Новое не может быть там, где есть продолжение, продление – новое, будучи творчеством, неизведанностью, вечностью, Богом или чем хотите. Человек, продлевающаяся сущность, ищущая неведомое, реальное, вечное, никогда не найдёт этого, пото му что найти он может только то, что он проецирует из себя, а то, что он проецирует, реальностью не является. Только в окончании, в умирании, можно познать новое; и человек, который стремится выявить взаимоотношения между жизнью и смертью, соединить мостом продлеваемое с тем, что он считает запредельным, живёт в фиктивном, вымышленном, нереальном мире, который является проекцией его самого.

 Так возможно ли, будучи живыми, умереть – что означает приводить к завершению, быть ничем? Возможно ли, живя в этом мире, где всё – становление всё большим и большим или становление всё меньшим и меньшим, где всё – процессвосхождения, достижения, продвижения шаг за шагом, возможно ли, в таком мире, познать смерть? Возможно ли завершить все воспоминания – не память фактов, дороги к своему дому и так далее, а внутреннюю привязанность посредствомпамяти к психологической безопасности, воспоминания, которые человек накопил, сохранил и в которых он ищетбезопасность, счастье? Возможно ли положить конец всему этому – что означает умирание каждый день так, чтобы могло быть обновление завтра? Только тогда человек познаёт смерть, продолжая быть живым. Только в таком умирании,в таком подходе к завершению, приводящему к концу продолжение, продление, существует обновление – то творчество, которое вечно.

24. О ВРЕМЕНИ

ВОПРОС:   Может ли прошлое раствориться всё сразу, или для этого обязательно требуется время?

КРИШНАМУРТИ: Мы – результат прошлого. Наша мысль основана на вчерашнем дне и на многих тысячах вчерашних дней. Мы – результат времени, и наши отклики, реакции, наши нынешние позиции, отношения – это итог накоплений многих тысяч мгновений, событий и переживаний. Поэтому прошлое для большинства из нас является настоящим – и это факт, который нельзя отрицать. Вы, ваши мысли, ваши действия, ваши реакции – результат прошлого. Теперь задавший вопрос хочет знать, может ли это прошлое быть стёрто немедленно, что означает – не со временем, а именно немедленно; или же это накопленное прошлое требует времени для того, чтобы ум освободился в настоящем? Важно понять этот вопрос, который сводится к следующему: поскольку каждый из нас – результат прошлого, с фоном, основой бесчисленных влияний, постоянно варьирующихся, постоянно изменяющихся, то возможно ли стереть этот фон, основу, не проходя через процесс времени?

Что такое прошлое? Что мы подразумеваем под прошлым? Конечно, мы не имеем в виду хронологическое прошлое.Мы подразумеваем, безусловно, накопленные переживания, накопленные реакции, воспоминания, традиции, знания, подсознательное хранилище бесчисленных мыслей, чувств, влияний и откликов. С этой основой, фоном, невозможно понятьреальность, ведь реальность должна быть неподвластна времени: она вечна, вне времени. Поэтому человек не может понять вечное, вневременное, умом, который является результатом времени. Задавший вопрос хочет знать, возможно ли освобо дить ум – или, чтобы ум, который является результатом времени, прекратил своё бытие мгновенно; или каждый должен пройти через длинный ряд исследований и анализов и таким путём освободить ум от его основы, фона, прошлого.

 Ум и есть основа, фон; ум и есть результат времени; ум и есть прошлое, ум – не будущее. Он может проецировать себя в будущее, и ум использует настоящее как переход в будущее, поэтому он по-прежнему – что бы он ни делал, безотносительно своей активности, своей будущей активности, своей активности сейчас, своей прошлой активности – постоянно находится в сетях времени. Возможно ли, чтобы ум исчез полностью, чтобы процесс мысли пришёл к концу? Вполне очевидно, что ум имеет много слоёв; то, что мы называем сознанием, имеет много слоёв, и каждый слой связан с другими слоями, каждый слой зависит от другого, взаимозависит; всё наше сознание в целом – и не только переживая, но также и присваивая на звания, классифицируя и накапливая память. Это и есть весь процесс сознания в целом, не так ли?

 Когда мы говорим о сознании, разве мы не подразумеваем – переживание, присваивание наименования или терминаэтому переживанию, чтобы тем самым отдавать это переживание в память для сохранения? Всё это на различных уровнях является сознанием. Может ли ум, который является резуль татом времени, пройти шаг за шагом через процесс анализа, чтобы освободить себя от фона, основы – или же, возможно ли быть полностью свободным от времени и смотреть на реальность прямо, напрямую?

 Многие аналитики говорят: чтобы быть свободным от фона, основы, вы должны исследовать каждую реакцию, каждый комплекс, каждую помеху, каждую блокировку – что с оче видностью подразумевает процесс во времени. Это означает, что анализирующий должен понять то, что он анализирует, и он не должен превратно истолковывать то, что он анализи рует. Если он неправильно истолкует то, что он анализирует, это приведёт его к неправильным выводам и тем самым создаст другой фон, основу. Анализирующий должен быть способен к анализу своих мыслей и чувств без малейшего отклонения; он не должен пропустить ни один шаг в своём анализе, потому что совершить неправильный шаг, сделать неправильный вы вод – это значит заново создать фон по другой линии, на другом уровне. Возникает также и такая проблема: действительно ли анализирующий отличается от того, что он анализирует? Не являются ли анализирующий и то, что он анализирует, одним и тем же?

 Несомненно, переживающий и переживаемое – одно; они – не два отдельных процесса, поэтому прежде всего да вайте посмотрим на трудности анализа. Почти невозможно анализировать всё содержание нашего сознания в целом и при этом быть свободным от этого процесса. В конце концов – кто этот анализирующий? Анализирующий не отличается от того,что он анализирует, – хотя он может думать, что он отличается. Он может отделять себя от того, что он анализирует, но анализирующий является частью того, что он анализирует. У меня мысль, у меня чувство – скажем, к примеру, я сердит, разгневан. Человек, который анализирует гнев, всё ещё часть гнева, так что анализирующий и анализируемое – это единое явление, они не являются двумя отдельными силами или процессами. Поэтому трудность самоанализа, раскрывания, просматривания себя страница за страницей, наблюдения за каждой реакцией, каждым откликом, является делом неисчислимо трудным и длительным. Поэтому это не может быть путём освобождения нас от фона, основы, не так ли? Должен быть намного более простой, более прямой путь – и это то, что вы и я собираемся выяснить. Чтобы выяснить, мы должны отбросить то, что ложно, а не держаться за него. Так что анализ – не путь и мы должны освободиться от процесса анализа.

 Тогда – с чем вы остались? Вы же привыкли только анализи ровать, разве не так? Наблюдающий, наблюдая – наблюдающий и наблюдаемое, будучи единым феноменом – наблюдающий, пытаясь анализировать то, что он наблюдает, не освободит себя от своего фона, основы. Если это так, а это так и есть, вы отказываетесь от этого процесса, оставляете его, не так ли? Если вы видите, что это ложный путь, если вы понимаете не просто на словах, но фактически, что это ложный процесс, – что тогда происходит с вашим анализом? Вы прекращаете анализиро вать, разве не так? Тогда с чем вы остались? Понаблюдайте за этим, проследите это, и вы увидите, как быстро, сразу же, можно освободиться от фона, основы. Если это не путь, что ещё у вас осталось? Каково состояние ума, приученного анализировать, расследовать, заглядывать, расчленять, делать выводы и так далее? Если этот процесс остановлен, каково состояние вашего ума?

 Вы говорите, что такой ум чист, пуст. Пройдём глубже в этот пустой, чистый ум. Другими словами, когда вы отбрасываете то, что известно как ложное, что происходит с вашим умом? В конце концов – что вы отбросили? Вы отвергли ложный процесс, который является результатом фона памяти. Разве не так? Одним ударом, на самом деле вы всё это отбросили. Поэтому ваш ум, когда вы отказываетесь от аналитического процесса со всеми его последствиями и видите это как ложное, освобождается от вчерашнего опыта и поэтому способен видеть напрямую, не проходя через процесс времени, и тем самым сразу же отбрасывая фон памяти.

 Если выразить весь вопрос по-другому, мысль есть результат времени, не так ли? Мысль есть результат окружающей среды, социальных и религиозных влияний, которые все являются частью времени. Теперь вопрос, может ли мысль быть свободной от времени? То есть может ли остановиться и стать свободной от процесса времени мысль, которая является результатом времени? Мысль можно контролировать, её можно формули ровать; но контроль над мыслью всё ещё остаётся в поле времени, и таким образом наша трудность в следующем: как может ум, который является результатом времени, многих тысяч вчера, мгновенно освободиться от этого сложного фона памяти? Вы можете быть свободны от этого, но не завтра, а в настоя щем, в теперь и сейчас. Это может быть совершено, только когда вы понимаете, что является ложным; а ложным с очевидностью является аналитический процесс, а это единственное, что мы имеем. Когда аналитический процесс полностью останавливается, останавливается не через принуждение, а через понимание неизбежной ложности этого процесса, тогда вы обнаружите, что ваш ум полностью отделён от прошлого – чтоподразумевает не то, что вы не признаёте прошлое, а то, что ваш ум не имеет никакой прямой общности с прошлым. Таким путём можно освободиться от прошлого немедленно, сейчас, и это разобщение от прошлого, эта полная свобода от вчера, не хронологического, а психологического, возможно; и это единственный способ понять реальность.

 Говоря очень простым языком: когда вы хотите что-то понять, в каком состоянии находится ваш ум? Когда вы хотите понять вашего ребёнка, когда вы хотите понять кого-то или что-то, что говорит кто-то, каково состояние вашего ума? Вы ведь не анализируете, не критикуете, не оцениваете, что говорит другой; вы слушаете, разве не так? Ваш ум находится в состоянии, когда процесс мышления не активен, но очень бдителен. Эта бдительность не зависит от времени, не так ли? Вы прос то бдительны, пассивно восприимчивы и одновременно пол ностью осознающий; только в этом состоянии имеет место понимание. Когда ум, обуреваемый вопросами, волнуется, беспокоится, расчленяет проблему, анализирует – никакого понимания нет. А вот когда вы интенсивно пытаетесь что-то понять, ум с очевидностью спокоен. Вы, конечно, должны экспериментировать с этим, не верить мне на слово, но вы можете видеть, что чем больше вы анализируете, тем всё меньше вы понимаете. Вы можете понять определённые события, определённые впечатления, но всё содержание сознания не может быть освобождено путём аналитического процесса. Оно может быть освобождено только, когда вы видите ошибочность подхода путём анализа. Когда вы видите ложное как ложное, тогда вы начинаете видеть истину; и это та истина, которая должна освободить вас от фона памяти.

25. О ДЕЙСТВИИ, НЕ ОСНОВАННОМ НА ИДЕЕ

 ВОПРОС: Чтобы открылась истина, вы отстаиваете действия без идеи. Но возможно ли действовать всегда без идеи, то есть не имея конкретной цели?

КРИШНАМУРТИ: Каковы наши действия в настоящее время? Что мы подразумеваем под действием? Наши действия – то, что мы хотим сделать, или то, какими хотим быть, – базируются на идее, не так ли? Это всё, что мы знаем; у нас есть идеи и идеалы, перспективы, различные формулировки относительно того, кто мы есть и кем мы не являемся. Основа наших действий – это или награда в будущем или страх наказания. Мы знаем это, не так ли? Такая деятельность изолирует, самоограничивает. У вас есть идея добродетели, и вы живёте согласно этой идее и дей ствуете соответственно. Отношения, коллективные или индивидуальные, являются для вас действием, которое нацелено на приближение к идеалу, к добродетели, к успеху и так далее.

Когда моё действие базируется на идеале, который является идеей типа: «Я должен быть храбрым», «Я должен следовать примеру», «Я должен быть милосердным», «Я должен быть социально сознательным» и так далее, – эта идея формирует мои действия, руководит моими действиями. Все мы говорим: «Есть пример добродетели, которому я должен следовать»; что означает: «Я должен жить согласно этому примеру». Таким образом, действие базируется на этой идее. Но между действием и идеей есть пропасть, разделение, есть процесс во времени. Это именно так, разве нет? Другими словами, я не являюсь милосердным, я не люблю, в моём сердце нет всепрощения, но я чувствую, что я должен быть милосердным. Так что есть разрыв между тем, кем я являюсь и кем я должен быть; и мы всё время пытаемся соединить этот разрыв. Это и есть наша деятельность, не так ли?

 Теперь, что случилось бы, если бы идея не существовала? Одним ударом вы устранили бы этот разрыв, разве нет? Выбыли бы тем, кто вы есть. Вы говорите: «Я уродлив, я должен стать красивым; что я должен сделать?» – это действие, основанное на идее. Вы говорите: «Я не сострадаю другим, я должен сострадать им!» Так вы вводите идею, отделённую от действия. Поэтому никогда нет истинного действия того, кто вы есть, а всегда есть действие, основанное на идеале того, каким вы станете. Глупый человек всегда говорит, что он собирается стать умным. Он си дит, работая и пытаясь стать умным; он никогда не останавливается, он никогда не говорит: «Я глуп». Поэтому его действия, которые базируются на идее, это не действия вообще.

 Действия подразумевают делание, движение. Но когда вы имеете идею, то действия – это просто продолжающаяся идеация, сознание идет, процесс мышления, продолжающийся относительно действия. Если бы не было идеи, что случилось бы? Вы такой, каков есть. Вы немилосердны, вы неумолимы, вы жестоки, глупы, неосмотрительны. Можете ли вы смириться с этим? Если вы смиряетесь, смотрите, что происходит. Когда я признаю, что я немилосерден и глуп, что случается, когда я осознаю, что это так? Если нет милосердия, если нет интеллекта? Когда я признаю свою немилосердность полностью, не словесно, не искусственно, когда я понимаю, что я не милосерден и не люблю, в этом самом наблюдении того, что есть в действительности, разве нет любви? Разве я сразу не становлюсь милосердным? Если я вижу необходимость быть чистым, всё реша ется очень просто; я иду и моюсь. Но если то, что я должен бытьчистым, это всего лишь идеал, что происходит в этом случае? Тогда чистота откладывается или наводится поверхностно.

 Действие, основанное па идее, очень поверхностно, это не истинное действие вообще, это только идеация, которая явля ется просто продолжающимся процессом мышления.

 Действие, которое преобразует нас как людей, которое вы зывает регенерацию, искупление греха, трансформацию – называйте это как вам угодно, – такое действие не базируется на идее. Это действие не зависит от последующей награды или наказания. Такое действие вне времени, поскольку ум, который является процессом времени, процессом вычисления, разделения, процессом изоляции, не участвует в этом действии.

Этот вопрос решается не так легко. Большинство из вас ставят вопросы и ожидают ответ типа «да» или «нет». Легко задать вопрос вроде: «Что вы подразумеваете под..?», затем сесть и дать мне время объяснить его, но намного труднее узнать от вет самим, проникнуть в проблему так глубоко, так ясно и без какого-либо искажения, что проблема исчезает. Это может произойти только в случае, когда, столкнувшись с проблемой, ум действительно молчит. Проблема, если вы любите её, так же красива, как закат солнца. Если же вы настроены к проблеме антагонистически, вы никогда её не поймёте. Большинство из нас настроены к проблемам антагонистически, потому что мы страшимся результата, страшимся того, что может случиться, если мы пойдём дальше, так что мы теряем из виду значимость и приложения данной проблемы.

26. О СТАРОМ И НОВОМ

 ВОПРОС: Когда я слушаю вас, всё мне представляется ясным и новым. Но когда я возвращаюсь домой, во мнесамоутверждается старое, тупое беспокойство. Что со мной не так?

КРИШНАМУРТИ: Что фактически имеет место в нашей жизни? Постоянно возникают вызовы и рождаются реакции. Таково существование, такова жизнь, не так ли? – это постоянные вызовы и ответы. Вызов всегда новый, а ответ всегда старый. Я встретил вас вчера, и вот вы приходите ко мне сегодня. Сегодня вы другой, вы изменились, вы модифицировались, вы новый; но я имею то представление о вас, каким вы были вчера. Поэтому я включаю новое в старое. Я не встречаю вас по-но вому, заново, но я имею вчерашнюю картину вас, так что мой ответ на вызов всегда обусловлен. Здесь, в данный момент вы прекращаете быть брамином, христианином, представителем высокой касты или неважно кем, – вы забываете всё. Вы только слушаете, впитываете, пытаетесь познать. Когда вы возобновляете вашу повседневную жизнь, вы становитесь таким же, каким были раньше, – вы снова вернулись на свою работу, в свою касту, в свою систему, в своё семейство. Другими словами, новое всегда поглощается старым, старыми привычками, обычаями, идеями, традициями, воспоминаниями. Нового никогда нет, поскольку вы всегда сталкиваете новое со старым. Вызов нов, но вы сталкиваете его со старым. Проблема сводится к вопросу: как освободиться от старого, чтобы быть всё время новым. Когда вы видите цветок, когда вы видите чьё-то лицо, когда вы видите небо, дерево, улыбку, каким образом вы должны встретить это заново? Почему мы не способны встретить это заново? Почему дело обстоит так, что старое поглощает новое и изменяет его; почему новое исчезает, когда вы приходите домой?

Старый ответ рождается мыслящим. А разве мыслящий не стар всегда? Ведь поскольку ваша мысль основана на прошлом опыте, то когда вы встречаете новое, – это мыслящий, тот кто встречает это новое; вчерашние впечатления встречают это новое. Мыслящий всегда стар. Таким образом, мы возвращаемся к той же самой проблеме другим путём: как освободить ум от себя – мыслящего? Как стереть память, не фактическую память, а психологическую память, которая является накоплени ем впечатлений? Без свободы от осадка впечатлений не может быть никакого восприятия нового. Освободить мысль, быть свободным от процесса мышления и так встретить новое – это труднодоступное дело, не так ли? Потому что все наши верования, все наши традиции, все наши методы образования – это процесс имитации, копирования, запоминания, это создание резервуара памяти. Это память постоянно отвечает на новое; ответ этой памяти мы называем мышлением, и это мышление встречает новое. Так каким образом здесь может быть новое? Новизна может быть только тогда, когда нет никакого осадка памяти, а осадок остаётся, когда впечатления не доведены до совершенства, не завершены, не закончены; то есть когда понимание впечатлений неполно. Когда впечатления полны, нет никакого осадка – в этом красота жизни. Любовь – не оса док, любовь – не впечатления, это – состояние существования.Любовь вечно нова. Поэтому наша проблема в следующем: можем ли мы встречать новое постоянно, даже дома? Конечно, можем! Чтобы сделать это, нужно вызвать революцию в мыс лях, в чувствах; вы можете быть свободны, только когда каж дое событие продумывается от мгновения к мгновению, когда каждый ответ полностью понят, а не просто небрежно просмотрен и отброшен в сторону. Свобода от накопленной памяти наступает только тогда, когда каждая мысль, каждое ощущение завершены, продуманы до конца. Другими словами, когда каждая мысль и каждое ощущение продуманы, завершены, подведены к окончанию и возникает пространство между этим окончанием и следующей мыслью. В этом пространстве тишины и возникает обновление, возобновляется творческая активность.