Текст книги "Интрижка (ЛП)"

Автор книги: Джиана Дарлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Благодарности.

Романтики, несмотря ни на что, я горжусь тем, что нахожусь в одной лодке с вами.

Глава Первая.

Дождь барабанил по дымящемуся асфальту, и ветер с силой бил каждой каплей по овальному окну рядом с моей головой так, что серая взлетно-посадочная полоса, летящие облака и горизонт Ванкувера слились в одно целое. Дождь успокоил мои нервы и я закрыла глаза, чтобы лучше слышать постукивание и шум непогоды за пределами железной машины, которая – несколько ненадежно – доставила меня из Парижа в Ванкувер менее чем за семь с половиной часов. Мы высадили треть пассажиров, а затем дозаправились, чтобы проделать последний этап пути до моего конечного пункта назначения – Лос – Кабос, Мексика.

Я глубоко вздохнула и попыталась сосредоточиться на месте, где я была счастлива, пока пассажиры эконом-класса покидали самолет. Перелет был необходим, и после двадцати четырех лет путешествий я должна была привыкнуть к тряске во время воздушных путешествий.

Теоретически должна была. Перед каждым рейсом я спокойно ждала в бесконечной извивающейся очереди, чтобы сдать багаж, приветствовала бортпроводника искренней улыбкой и соглашалась, что да, полет будет приятным. И только когда я оказывалась в самолете, пристегнутая на своем кресле слабым ремнем, страх перерастал в сверхмощный заряд. Я была очень благодарна своему младшему брату Себастьяну за то, что он одолжил мне деньги на полет первым классом. По крайней мере, сейчас я верила, что если самолет упадет, у меня будет кресло побольше, чтобы смягчить падение.

– Ты все еще выглядишь немного бледной, Чери. – Джентльмен средних лет, стоявший рядом со мной, наклонился вперед и протянул мне неоткрытую бутылку с водой. – Однако худшее уже позади. Надеюсь, кто-нибудь заберет тебя в Мексике, ведь ты не в состоянии водить машину после всего… – Он вежливо махнул рукой в сторону оставшихся пакетов с лекарствами, которые стюардесса передала мне через двадцать минут после начала полета.

Мне удалось слабо улыбнуться Пьеру. Это был пятидесятилетний холостяк, весьма впечатляющий, со стальными седыми волосами и хитрыми карими глазами. И, возможно, при других обстоятельствах он бы сделал мне предложение. Как бы то ни было, он охотно заплатил бы кому-нибудь, чтобы он поменялся с ним местами, когда увидел, насколько мне плохо. Ему пришлось поудобнее устроиться и читать мне лекции о хитростях международного торгового права, чтобы отвлечь меня. Учитывая все обстоятельства – я умудрилась пускать слюни на его пиджак от Hugo Boss, пока дремала между рвотой – я была ему благодарна.

– Нет, но я поймаю такси до курорта. – В данный момент я не ждала с нетерпением отпуска. Все, чего мне хотелось, – это сойти с самолета в знакомом мне Париже и лечь на маленькую кованую кровать в моей квартире-студии в Сен – Жермен – де – Пре.

Пьер кивнул и искоса посмотрел на меня.

– Теперь с тобой все будет в порядке?

Сейчас он собирался навестить свою дочь и новорожденного внука. Ему не нравилась Северная Америка, и у меня было ощущение, что он задерживается, чтобы услышать еще несколько слов на своем родном языке, прежде чем переключиться на английский.

Я коротко кивнула, но прежде чем я успела ответить, глубокий голос кого-то позади нас произнес:

– Если вы позволите мне, я думаю, вы можете оставить ее в надежных руках.

Я открыла глаза, когда Пьер неосторожно толкнул меня локтем и откашлялся. Я тут же моргнула.

Мужчина, стоявший перед нами, доминировал над всем проходом. Его темная золотистая кожа туго обтягивала точёные черты лица, почти грубо сложенные из крутых скул и острого носа. У меня сложилось лишь смутное впечатление, что он высокий и худощавый, потому что его глаза, глубокие и голубые, как ночное небо во время грозы, привлекли меня. То, как он держался, сила его худощавого телосложения и взгляд этих глаз напомнили мне волка, запертого в клетке в рамках вежливости, но вечно дикого.

– Я уверен, что она была бы в восторге. – Пьер послал мне плохо скрываемый взгляд, намекающий, чтобы я взяла себя в руки.

Я нерешительно улыбнулась великолепному незнакомцу, понимая, что у меня липкая кожа и растаявший макияж.

– Я действительно в порядке.

Он коротко кивнул, в его глазах не было настоящего сочувствия.

– Вы будете.

Пьер колебался, его глаза сверлили мое лицо нежеланием. Я улыбнулась ему и взяла одну из его рук своими липкими пальцами.

– Merci Beaucoup¹ за вашу помощь. Я ожидаю, что вы приятно проведёте время с вашей девушкой.

Я была вознаграждена широкой улыбкой, прежде чем он поспешно собрал свои вещи и двинулся к передней части самолета. Я смотрела, как он уходит, вместо того, чтобы сосредоточиться на незнакомце, когда он занял освободившееся место Пьера, но через несколько мгновений, я тревожно повернулась к нему и увидела его горящий взгляд на своём лице.

Его густые волосы цвета полированного красного дерева были завиты у основания шеи. Мои пальцы чесались зарыться в шелковистой массе, но вместо этого я улыбнулась.

– Действительно, нет нужды обо мне заботиться, месье, – продолжила я по-французски. – Теперь я вполне здорова.

Я поерзала на своем месте, когда он не сразу ответил.

– Это действительно глупо, но я с детства боюсь самолетов.

– О, – Он скрестил руки, и я заметила, что часов он не носит, что пальцы у него длинные и ловкие. Веснушки на тыльной стороне этих сильных рук удивили меня, я нашла их странно привлекательными. Мне очень хотелось порыться в сумке перед ногами в поисках блокнота.

Поскольку мне было не по себе, я сочувственно кивнула.

– Мне было четыре года, когда мы на год переехали в Апулию, и я не очень хорошо помню логистику переезда, но помню самолет. – Я посмотрела на него краем глаза, и он ободряюще кивнул, сложив руки перед красиво обрисованными губами. – Это была какая-то бюджетная авиакомпания, а сам самолет едва держался на ржавых болтах. Я думаю, капитан мог быть пьян, потому что мы падали и ныряли всю дорогу.

– Какая авиакомпания? – Его голос был шелковистым и прохладным, как прикосновение галстука к моей коже.

– Я сейчас не помню. – Я нахмурилась. – А должна?

Он отмахнулся от моего вопроса, его глубокие голубые глаза все еще пристально смотрели на мое лицо.

– Расскажи мне больше.

Я думаю, это самые волшебные слова, которые можно услышать от мужчины. Это раскрывает что-то скрытое глубоко внутри женщины, что-то, что привычно напугано и неуверенно. Расскажи мне больше. Как-то интимно было услышать эти слова, даже от незнакомца, особенно от этого незнакомца.

– Мой отец был в долгах, поэтому мы фактически бежали. – Я пожала плечами, но острая боль ужаса все еще звучала в моей груди, когда я думала об отчаянии моей матери и брата. – Может быть, я подхватила грипп, а может быть, я испугалась, но большую часть полета я опустошала свой желудок. Излишне говорить, что это была неприятная поездка. С тех пор я много путешествовала, но это чувство никогда не проходит.

– Ах, но летать – это удовольствие. Он не улыбался, и у меня было ощущение, что он улыбался редко, но его глаза потемнели от удовольствия. – Закрой глаза.

– Прошу прощения?

– Закрой глаза.

Я прижалась к спинке сиденья, когда он слегка наклонился ко мне, чтобы дотянуться до кнопки на моем подлокотнике. Моё кресло откинулось назад, и я обнаружила, что смотрю на его худое лицо, его тёплое плечо передо мной.

– Закрой глаза, – твердо повторил он.

Прежде чем сделать это, я дважды сглотнула. Я не знала его имени, откуда он родом, ничего личного, чем можно было бы его отметить. Но почему-то это было захватывающе. Быть в руках совершенно незнакомого человека, доверять ему настолько, чтобы отказаться от моего зрения, позволить ему принять за меня даже самое простое решение.

Так что я едва заметно вздрогнула, когда одеяло накрыло мои замерзшие ноги и было натянуто под подбородок. Его пальцы, слегка грубоватые, коснулись нежной кожи моей шеи, когда он укладывал меня.

– Ты летишь, – сказал он тихо, но мне показалось, что он произнес эти слова прямо мне в ухо. – А если ты расслабишься, расслабишь каждую мышцу и будешь глубоко дышать, то не будет ничего более успокаивающего, чем пребывание в воздухе.

Вместо этого моя нижняя часть живота сжалась, и мне захотелось стать человеком другого типа, кем-то, кто флиртовал бы с красивыми незнакомцами, кто наклонялся бы к этому твердому рту и делал бы это без колебаний.

– Мы не в воздухе, – заметила я. – Мы находимся в машине, сделанной из металла, которой не место в небе.

– Ах, это машина тебя пугает. – Мне было интересно, где он сидит, если он продолжает склоняться надо мной. – Тогда пусть это будет птица, лебедь.

– Ладно, – пробормотала я, внезапно утомившись. – Но только потому, что лебеди злые.

Я улыбнулась его хриплому смешку, но заснула прежде, чем он успел сказать что-нибудь еще.

Проснулась я от мягкого стука дождя по окну и быстрых щелчков пальцев по клавиатуре. Глубоко отдохнувшая и дезориентированная, я застонала и вытянулась на сиденье, прежде чем поправить его. Сморгнув сон, я подняла глаза и встретилась с горящими глазами моего незнакомца.

– Ты хорошо отдохнула, – отметил он, и я почему-то покраснела. Он был еще красивее, чем раньше, если это было возможно. В темнеющей ночи его волосы были почти черными, с красными отсветами в искусственном верхнем освещении. Он казался каким-то существом ночи, чем-то темным и слишком сексуальным, чтобы быть правдой.

– Да, спасибо. – Теперь мы говорили по-английски, и я не могла вспомнить, переключились ли мы на другой язык перед тем, как я заснула. Голос у него был ровный и прохладный, прекрасно произносимый, с легким намеком на французский шарм.

– Мы приземлимся через двадцать минут. Он заметил мое удивление и протянул мне пластиковый стаканчик с газированной жидкостью. Наши пальцы соприкоснулись, когда он передал его мне, и от электрического тока моя рука со стаканчиком затряслась. Он быстро поправил его другой рукой и прижал обе мои руки к пластику. – У тебя получилось?

Я кивнула и согнула пальцы под его хваткой, но он продолжал держать чашку, касаясь меня, слишком долго. Он посмотрел на меня, слегка нахмурив густые брови, но я не могла понять, было ли это от неудовольствия или от удивления. Меня никогда в жизни так не привлекал мужчина, и я задавалась вопросом, не представляла ли я себе нарастающее напряжение между нами. Мой язык высунулся и коснулся пересохших губ, а его глаза пристально следили за ними. Внезапно его руки исчезли, и он сел на свое место, его пальцы летали по клавиатуре Blackberry.

Я моргнула и медленно опустилась обратно на кресло. Очевидно, я неправильно истолковала знаки. Я сделала глоток газированной жидкости и с восторгом обнаружила, что это имбирный эль. Медленно потягивая его, наслаждаясь сладким бурлением пузырьков на языке, я обратила внимание на ранний вечер, превращающийся в синие сумерки за окном. Впереди уже виднелись сверкающие огни Лос – Кабоса, и вместо того, чтобы гадать о бесстрашном незнакомце рядом со мной, я сосредоточилась на своем волнении. У меня была одна райская неделя, прежде чем я должна была встретиться с реальностью в Нью-Йорке.

После пяти лет в Париже и всего лишь нескольких визитов за это время, я наконец воссоединялась со своей семьей. В последний раз мы все жили под одной крышей, когда мне было девятнадцать лет. Мои брат и сестра близнецы, Козима и Себастьян, уехали первыми: Козима, когда ей было семнадцать, стала моделью в Милане, а Себастьян несколько месяцев спустя уехал в Америку, с деньгами Козимы в кармане и твердым намерением стать актером. После этого я жила с мамой и старшей сестрой Еленой.

Я зажмурилась и отказался думать о тех годах. Прошло уже почти лет пять с тех пор, как я оставила нашу маленькую жизнь в Неаполе, чтобы посещать Школу изящных искусств в Париже. Хотя я была близка со своей семьей, мне было хорошо провести эти годы вдали от них. Я возвращалась к ним домой лучшим человеком, чем была, когда поспешно бежала, и мне одновременно хотелось этого и было волнительно увидеться с ними.

– Чему ты улыбаешься?

Его вопрос был слегка резким, как будто я его раздражала. Когда я повернулась к нему, его глаза были прикованы к светящемуся экрану телефона.

– Я давно не была дома, с нетерпением жду возможности снова увидеть свою семью.

– Твоего мужа? – коротко спросил он.

Я засмеялась, и после нескольких часов болезни и сна это было так приятно, что я посмеялась еще немного. Он смотрел на меня, скривив губы, как будто хотел улыбнуться, но не мог понять почему.

– Это было смешно?

– Ох, не совсем. Я заговорщески наклонилась вперед. – Но чтобы выйти замуж, нужен парень, а у меня такого не было уже много лет.

– Вот это действительно смешно. – Он положил телефон обратно в карман, и я почувствовала вспышку триумфа от того, что он снова сосредоточился на мне. – Мне странно, что ты одинока. Его глаза сверкнули, когда он наклонился вперед, и прядь слишком длинных волос упала на его золотистый лоб. – Скажи мне, кроме твоего очевидного страха перед полетом, что с тобой не так?

Я рассмеялась.

– Мы почти в Лос – Кабосе, у меня нет времени перечислять все свои недостатки.

– У меня такое ощущение, что их не так уж и много, – пробормотал он и уставился на меня так, будто глядел сквозь меня и на меня одновременно. – Но, возможно, лучше, чтобы ты мне не говорила о них. Женщина-загадка, – его голос был низким и плавным, настолько пленительным, что я не заметила, как пилот готовил самолет посадке, – вещь соблазнительная.

– Тогда тебе лучше рассказать мне о себе. Я откинулась на спинку сиденья, когда самолет начал крутое снижение в город. – Ты уже достаточно красив.

Его громкий смешок удивил нас обоих. Он был хриплым и выражение его лица, хотя и красивое по своей сути, было почти болезненным. Когда звук стих, он нахмурился.

– Что бы ты хотела узнать?

– Что-то отталкивающее, – бодро потребовал я.

– Отталкивающее? Это трудная задача. – Хотя обычно мне было некомфортно под взглядом другого человека, эта детская синева на моей коже воодушевила меня, и я улыбнулась ему в ответ. – Когда я смотрю на тебя, я могу думать только о них, – его пальцы нашли прядь моих каштановых волос, и он потер ее между пальцами, чтобы высвободить аромат, – о лаванде и меде.

– Хорошо. – Я прочистила горло. – К счастью, мы говорим о тебе.

Его ухмылка была волчьей, когда он снова откинулся на спинку сиденья.

– Я очень хорошо зарабатываю.

– Ах, ты из таких. – Его серебряные запонки блестели даже в тусклом свете снижающегося самолета. – Это помогает, я больше отношусь к типу голодающих художников.

– Вряд ли ты умираешь с голоду. – его взгляд скользнул по моим формам, хотя на мне была скромная хлопчатобумажная рубашка.

Я покраснела.

– Нет, но все-таки художник. Дай угадаю, ты работаешь с деньгами.

– В каком-то смысле, – сказал он, и его глаза заплясали. – Это двадцать вопросов? – Я засмеялась.

– Я не играла в это с детства.

– Не так давно.

– Достаточно долго, – поправила я и бросила на него взгляд краем глаза. – Сколько тебе лет?

– Тридцать один. Мой рост—6 футов 1 дюйм, и я трижды ломал правую руку. – его мальчишеская улыбка составляла контраст с острыми, почти агрессивно вытянутыми чертами лица. Мне отчаянно хотелось проследить чёткую линию его подбородка и погрузить палец в небольшую впадинку под скулой.

– Двадцать четыре. – Я откинула прядь своих волнистых волос набок, чтобы показать ему татуировку за ухом.

Когда я не объяснила её значение, он нахмурился.

– Что это такое?

– Знак, – просто сказала я.

Я слегка дернулась, когда его пальцы коснулись витиеватых чернил.

– Мне нравится это.

– Спасибо. – мой голос был хриплым, когда я снова раскидала волосы по плечам.

– Что привело тебя в Мексику? Я так понимаю, твоя семья здесь не живет. Палец легко пробежался по моей руке, подчеркивая бледность моей кожи.

– Моя семья гораздо более экзотична, чем я. – Я подумала о маме и близнецах с легкой гримасой; годы поклонения героям было трудно полностью искоренить. – Мой лучший друг забронировал поездку, но не смог приехать. Я была только рада занять его место.

Он кивнул, его глаза пристально смотрели на меня. Связь между нами сгустилась и загудела, как воздух во время грозы. Встревоженная, я отодвинулась от него и посмотрела в окно, пока мы низко пикировали над взлетно-посадочной полосой. Как ни странно, я не чувствовала своего обычного

опасения, когда самолет осторожно коснулся взлетно-посадочной полосы один, два раза, прежде чем плавно приземлиться.

Мы не разговаривали, когда пилот объявил о нашем прибытии по громкой связи, и только когда мы медленно остановились у терминала, повернулась к нему. Он смотрел вперед, между его бровями пролегла глубокая морщина, а рот был сосредоточен. Мне было интересно, что он думает обо мне, об этой странной встрече.

Почувствовав мой взгляд, он сказал:

– Я пытался решить, стоит ли мне увидеть тебя снова.

– Почему ты думаешь, что я этого захочу? – его бровь изогнулась, и я, слегка пожав плечами, поддалась его молчаливому упреку. – Что тебя останавливает?

Табличка с ремнями безопасности погасла, и мы оба встали одновременно, внезапно почти соприкасаясь, тонкое пространство между нами наполнилось электричеством цвета его глаз. Он посмотрел на меня сверху вниз, его густые каштановые волосы смягчали опасные черты его лица.

– Я никогда не хотел кого – то так, как хочу тебя. – его рука скользнула по моему бедру и вызвала глубокий пульсирующий шок в моем теле. – Но мне не нравится мысль, что ты вполне можешь изменить мою жизнь.

Мое сердце неприятно стучало о грудную клетку, и хотя мне отчаянно хотелось что-то сказать, я не могла найти слов, чтобы распутать путаницу гормонов и желаний, до которой я дошла. Поэтому вместо этого я увидела, как серьезная улыбка тронула одну сторону его закрытых губ, когда его глаза в последний раз скользнули по моему лицу, а затем, не сказав ни слова, он ушел.

Глава вторая.

Мой мобильный телефон зазвонил, когда я вышла в душную мексиканскую жару, чтобы поймать такси. Я покачала головой многочисленным мужчинам, жаждущим помочь мне с чемоданом за несколько песо, и сунула сотовый между ухом и плечом.

– Жизель, дорогая.

Хриплое южное произношение Бренны согрело меня.

– Как к тебе относится город, торгующий наркотиками?

Я улыбнулась и с энтузиазмом кивнула милому мексиканцу, который подъехал на своем потрепанном желтом такси.

– Я только что сошла с самолета, Би, но наркоторговцев пока нет.

Она засмеялась, но это был не тот полноценный звук, к которому я привыкла. Бренна Бьюкенен была членом королевской семьи Голливуда и моей лучшей подругой из Парижа. Именно благодаря ей я оказалась здесь в первую очередь из-за неувязок в расписании съёмок будущего фильма. Но что-то в ее тоне заставило меня усомниться в этом.

– Как дела на съемочной площадке?

Последовала многозначительная пауза, скрип и звук захлопнувшейся старой двери.

– Много дел.

– Ты, должно быть, дома, – я сделала паузу и поиски подробностей затуманили мой мозг, – В Вероне сейчас?

– Мммм. – свисток на заднем плане подозрительно напоминал звук кипящего чайника. – Послушай, дорогая, у меня не так много времени между сценами, я просто хотела позвонить, чтобы уточнить как дела на курорте.

Я устало вздохнула, забравшись в теплый салон машины.

– Ты бы не стала мне врать, не так ли, Би?

– Нет. – Ее вздох повторил мой собственный. – Может быть. Мне просто нужно было немного отдохнуть от фанатов.

– Не позволяй всей этой славе вскружить тебе голову, – Я откинула голову на липкую кожу и дала водителю указания, как добраться до курорта. – Я скучаю по Бренне Бьюкенен, фигуристой неудачнице, а не по Гламазонке на красных дорожках в платьях от кутюр.

Она издала жужжащий звук.

– Это справедливо, дорогая, и для тебя я всегда буду той девушкой. Но признаться, я люблю высокую моду.

Я закатила глаза и рассмеялась второй раз за несколько недель.

– Я бы хотела, чтобы ты была со мной.

– Я знаю. – её голос смягчился и превратился в мелодию. – Как ты держишься?

– Отлично, – пробормотала я, когда такси пролетело мимо ярко раскрашенных низких зданий и старых грузовиков, отстающих под тяжестью обломков в облупившихся кабинах. – Я счастлива, что у меня есть время рисовать.

– Тебе будет полезно расслабиться, – согласилась она, прежде чем на заднем плане разразилась какофония падающего металла. – Слушай, мне пора идти. Но не беспокойся ни о чем. Я владею ситуацией здесь и все организовала с курортом от своего имени. Просто расслабься, выпей текилы и найди мужчину, который заставит биться твое сердце.

Я криво улыбнулась, вспомнив о красивом французе, которого встретила в самолете. Моё сердце забилось сильнее, когда я увидела эти электрические глаза.

– Так и сделаю. Береги себя и свои платья.

Она засмеялась и отправила мне поцелуй через телефон, и я держала его ещё минуту около уха, после того, как она повесила трубку. Бренна последние три года жила в Париже со своим мужем Франклином Робинсоном, богатым британцем, имеющим бизнес во Франции. Она взяла меня под свое крыло, как только я приехала, и она была первой, к кому я обратилась, когда Кристофер появился в Париже, чтобы разрушить мою жизнь.

Мы подъехали к отелю Westin Resort and Spa в Лос – Кабосе, и я была поражена размерами курорта. Многоэтажное мандариновое здание раскинулось на огромной территории, усеянной пальмами и густым зеленым кустарником. Женщины в дорогих украшениях и маленьких купальниках бродили по отелю и выходили из него, а группа мужчин в изысканно скроенных костюмах вышла из огромного черного внедорожника впереди меня.

– Бренна, – пробормотала я, когда посыльный с улыбкой принял мой багаж.

– Ах, Бренна Бьюкенен. – Мужчина за большим мраморным столом тепло улыбнулся мне. – Мистер Робинсон присоединится к вам позже?

Я покраснела при упоминании о ее красивом муже.

– Нет, я здесь одна.

Он нахмурился, и его пальцы зловеще застучали по клавиатуре.

– Мы забронировали для вас номер повышенной комфортности с пакетом услуг для пар. Боюсь, это не подлежит возврату.

– Конечно. – Я мило улыбнулась.

– Я полностью понимаю. Спасибо. – Он оживленно кивнул и распечатал необходимые документы, протягивая мне карточки. – Ключи, – подмигнул он. – Я уверен, что вы найдете с кем поделитесь этим, до конца недели.

Я слегка рассмеялась.

– Я так не думаю. Хорошего дня, Сеньор. – Несмотря на мое отрицание, шелковистый голос француза не покидал мои мысли, пока быстрый лифт нес меня на двенадцатый этаж. Он был настолько совершенен, что я усомнилась в реальности того, что произошло между нами.

Хотя это было к лучшему. Я была в Мексике, чтобы расслабиться перед неизбежным волнением от воссоединения с моей семьёй. Одна только мысль о том, чтобы увидеть их снова, заставила мое сердце биться чаще, и я была рада открыть дверь в свою комнату и обнаружить, что кондиционер включен, а вентилятор работает. Это было прекрасное помещение с большими французскими дверями, ведущими в небольшой внутренний дворик с видом на пляж, а интерьер перекликался с мягкими цветами моря. Я с нетерпением ждала, пока посыльный оставит мои вещи, а затем с визгом, как девочка – подросток, прыгнула на кровать, застеленную ярким бельем.

Позже тем же вечером, после бодрящего душа и быстрого отдыха, я гуляла по курорту, как раз в тот момент, когда вдоль дорожек зажигались факелы. Свет к югу от экватора был другим. Солнечный свет лился, как мед, ароматный и золотой, через блестящие тропические сады, и когда солнце коснулось горизонта, оттенки драгоценных камней взорвались на небе. Я поднесла камеру к глазу и позволила своему подсознанию взять верх, делая кадр за кадром, пока я шла по темнеющим дорожкам. Пребывание в таком красивом месте успокоило мое измученное сердце, и хотя я прекрасно осознавала, что проходящие мимо пары внимательно изучают отсутствие моего партнера, я чувствовала себя более комфортно с самой собой, чем во времена моей юности в Италии. У меня была неделя на отдых перед воссоединением семьи, и я намеревалась извлечь из нее максимум пользы.

Рядом с пляжем располагалась большая столовая на открытом воздухе, где у яркого сине-зеленого огня вовсю играла группа мариачи. Несколько пар изящно покачивались на танцполе, но меня привлек квартет мужчин, трудящихся в сильную жару. Подойдя ближе, я увидела одного из них с закрытыми глазами, корпус его большой гитары прижимался к круглому животу. Я подошла ближе и сфотографировала его страсть.

– Синьорита! – Другой мексиканец, красивый и молодой, с блестящими черными волосами, зачесанными назад, поймал меня и подошел ко мне с широкой улыбкой. – Что делает такая красивая женщина на земле? Ты, должно быть, танцуешь!

– Нет, спасибо, – возразила я, когда полукруг хорошо одетых посетителей повернулся ко мне. Каким – то образом я стала вечерним развлечением.

– Приходить Синьорита, – продолжал он уговаривать, его бедра покачивались в такт пламени свечи. – Такая красавица, как ты, должна танцевать.

Я почувствовала пламя румянца на своих щеках и покачала головой, униженная множеством пар за ужином, смотрящих на меня.

– Возможно, мне удастся тебя убедить.

Мое дыхание превратилось в один длинный свист, когда я посмотрела на мужчину передо мной. Свет свечей был у него за спиной, освещая его высокое телосложение и отбрасывая тени на его черты. На самом деле это мог быть кто угодно, и его английский был безупречен, но я знала, кто это был. Дрожь пробежала по моей спине, и я вздрогнула.

Француз протянул руку, и в тот момент, когда я взяла ее, я оказалась в его объятиях, плавно потянулась туда и поднялась. Я была ошеломлена его запахом и силой его тела напротив моего.

– Дама танцует, – воскликнул ведущий, вызвав вежливые аплодисменты. – Моя работа этой ночью закончена, дамы и господа. Пожалуйста, наслаждайтесь.

Музыка становилась громче, наполняя тяжелый ночной воздух ритмами и вибрациями. Я почувствовала, как они струятся сквозь подошвы моих ног, и засмеялась, когда пара рядом с нами грациозно покружилась по танцполу.

– Приятно видеть тебя снова. – Он ждал, пока я назову свое имя, и я вздрогнула, осознав, что он не узнал его в самолете.

Я закусила губу и обдумывала варианты. Мое общение с незнакомцем было захватывающим, и я не хотел слишком много себя выдавать, поэтому с внезапной уверенностью, хотя никто никогда не называл меня таким именем, я сказала:

– Эль.

Он повторил этот слог, и звук моего имени был грешным, как будто он откусил декадентскую сладость.

Я посмотрела на него и криво улыбнулась.

– Я бы так не подумала. Сегодня утром ты практически выбежал из самолета.

Легкая улыбка искривила его губы, но руки сжались: одна в моей, другая на моем бедре. – Любой здравомыслящий человек бежит от сирены.

– Хорошее чувство самосохранения. – Я посмотрела на него из-под ресниц и была вознаграждена его сверкающими голубыми глазами. – Я не вижу, чтобы ты сейчас бежал.

– Нет. – Казалось, он был так же обеспокоен этой идеей, как и я. – Я здесь, чтобы работать, и обычно я не из тех людей, которые смешивают бизнес и удовольствие, но когда я увидел, как ты сидишь здесь… – он пожал плечами, раздраженный отсутствием контроля, даже когда он мастерски перемещал нас по танцполу. – Я тоже не тот тип человека, который отказывает себе в чем – то, хотя очень этого хочет.

Музыка теперь пульсировала быстро. Я чувствовала биение сердца, и любые вопросы, которые я могла бы задать, были потеряны из-за моего затаившего дыхание энтузиазма, когда француз поворачивал меня быстрее. Мы исполняли какую – то версию танго. В детстве я посещала достаточно уроков танцев со своими сестрами, чтобы знать это, но чем больше мы двигались вместе, тем менее формальным это становилось. Одна сильная рука подняла мою ногу через его бедро, и я дюйм за дюймом восхитительно скользнула вниз по его стальному бедру, пока он снова не поднял меня в вертикальное положение. Положив руки ему на грудь, я покачивалась, как колеблющееся пламя низко над землей, а его руки на моих плечах вели меня вниз. Я задыхалась, но не от танцев. Я была в интимной близости с мужчиной, которого почти не знала, и могла бы поклясться, что ничто никогда не было столь эротичным. Музыка достигла своего стремительного крещендо, и меня отправило кружиться по полу, ведя тесными кругами под его сильной рукой. И только когда музыка внезапно замедлилась и закончилась задыхающимся хныканьем, он остановил меня, прижавшись всем телом к моему.

Его практически не смущал самый чувственный опыт в моей жизни, он был крутым и сдержанным до самых кончиков великолепных прядей волос. Но эти электрические глаза расширились, глядя на меня сверху вниз, а его тело напряглось от беспокойства. Я почувствовала, что таю еще сильнее на его мраморных краях, и на мгновение мне показалось, что у меня хватит смелости поцеловать совершенно незнакомого человека, но руки опустились на наши плечи, разъединив нас.

– Очень красивая пара, очень красивая! – воскликнул ведущий, вызвав бурю аплодисментов. Обняв нас обоих, он ухмыльнулся толпе. – Думаю, сегодня вечером у нас есть победитель в номинации «Лучшая пара». Си?

Другие посетители выражали протесты и некоторое согласие, и он насмехался над ними, чтобы они вышли на танцпол и показали нам.

– Эти двое снова будут танцевать!

Чья – то рука из воздуха выхватила его микрофон и мой француз с непостижимым хладнокровием посмотрел на лицо гораздо более мелкого человека.

– Нет. Мы не будем.

Ведущий кивнул и нервно засмеялся, но мне пришлось скрыть смешок, когда меня уводили с танцпола.

Его стол находился вплотную к пляжу, рядом с огнем, но по другую сторону от навязчивой музыки, так что ее острые припевы затихли, уступив место нежному шороху волн о берег. Это была совершенно романтическая обстановка, но у меня было ощущение, что мой француз мог бы сделать завод по переработке промышленных отходов сексуальным.

– Ко мне должны присоединиться люди, – раздраженно пробормотал он, даже выдвигая для меня стул.

Я колебалась, неловко балансируя на своем месте.

– Мне нет необходимости находиться с вами.

Как ни странно, моя хладнокровность, похоже, позабавила его. Даже в колеблющемся свете я могла видеть ухмылку, прорезавшую его левую щеку.

– Извини, как я уже сказал, я не привык смешивать дела и удовольствие. Я возражаю против моих ожидаемых коллег, а не против тебя. Пожалуйста, поешь со мной, Эль.

Я прикусила внутреннюю часть щеки, но наконец уселась на свое место. Я молчала, когда подошел официант, чтобы принять заказ на напитки, хотя обычно я была очень самоуверенна в отношении вина. Когда он начал отдавать приказы на тяжелом, отточенном испанском, было очевидно, что он знает, что делает.