Текст книги "Испытание любовью"
Автор книги: Джейн Моррис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Страсть к красивым женщинам у меня с юности. Мать моя за собой не ухаживала и выглядела всегда как пугало. Я вполне мог стать гомосексуалистом, ведь как утверждает статистика в неполноценной семье, где родительница асексуальна, психика взрослеющего мальчика нарушается, и у него немного шансов вырасти полноценным мужчиной. Спасла меня одна женщина. Рос я в пригороде, где дома стояли так тесно друг к другу, что, высунувшись в окно, можно было запросто постучаться к соседям. Рядом с нами жила молодая разведенная женщина, которая была похожа на фотомодель, которую боготворили все подростки восьмидесятых. Джиа Каранджи волновала умы и организмы подрастающих сосунков и была недостижимой мечтой. В то время котировались в основном блондинки, и на фоне их она была настоящим алмазом. Страстная, сексуальная, дерзкая – идеальная женщина! Уже глядя на нее я чувствовал себя счастливым. Ее почти точная копия часто оголялась в окне напротив. Наши спальни находились так близко, что я мог свободно наблюдать за ее передвижениями сквозь тонкую занавеску. Она бывала и в одном нижнем белье и даже без него. Что в те моменты творилось с моим воображением – описать не могу! Правда иногда приходилось наблюдать, как одинокая и любвеобильная женщина приводила кавалеров. Таким образом, заочно я познавал азбуку секса. Я жутко ревновал ее ко всем волосатым чудовищам, которые возникали в ее жизни. И однажды я ей честно признался в этом. Она забирала газету, которую каждое утро расшвыривал почтальон, моя мать одновременно отправила меня подобрать печатное издание. Соседка была очарована моей откровенностью и пригласила навестить ее вечером. Тогда и состоялся мой первый половой акт. Как любой мужчина, я никогда этого не забуду! До сих пор мурашки по коже бегают при воспоминании об этом феноменальном событии! Если бы я встретил женщину с ее неповторимым запахом, даже не могу представить, что было бы! Какое-то время мы спали вместе, я отпрашивался у матери в гости к друзьям, а сам нырял тихонько к моей страстной соседке, которая была моим гуру секса. Ее звали Мэрилин, как Монро, но они были такие разные! Затем я уехал в Нью-Йорк на учебу и наша связь оборвалась. Услышал как-то, что она спилась от одиночества. Но я ее помню волнующей и сексуальной лавиной, самой потрясающей женщиной в моей жизни.
Наконец-то я сознался себе, что ненавижу своего начальника. Я и раньше плохо к нему относился, но придумывал для себя разные отговорки. Это из-за высокой зарплаты и премий. Дело в том, что так уж принято в сфере бизнеса – либо ты лижешь зад, либо тебе. Так вот, каждый, кто находится под кем-то, мечтает поменяться с ним местами и доминировать. И эта гонка за короной становится основной идеей, причем очень навязчивой. Каждый из нас стремится в результате завладеть всем миром, а в идеале – захватить Вселенную! Причем, в параллели с фантазиями о высочайшей должности растут и мечты о соответствующих атрибутах. Ну, например, если бы я был президентом той компании, в которой я работаю, то у меня была бы такая-то машина, такая-то баба, а я сам был бы с бицепсами как у Арнольда Шварценеггера и с белозубой улыбкой… Хотя… все это у меня уже есть, но при условии того, что я буду находиться на вершине Олимпа, качество сопутствующего товара значительно улучшится! В моей постели не будет ошиваться зоопарк, а по vip-приглашениям туда попадут самые лучшие представительницы женского пола. Наш «генерал» – мужик не плохой, но очень своеобразный. Любит устраивать «мужские дни», которые проходят к счастью не часто – раз в сезон. То мы едем в Лас-Вегас всей командой или ходим в походы, как недоскауты. Лучший отдых – поездка на побережье! Все вылазки возглавляет наш царь и десять-двенадцать главных «лизунов». Я среди них занимаю почетное место! Хотелось бы приукрасить действительность я прокричать громогласно: «я не таааакоооой!». Но, к сожалению себя не обманешь. Я люблю деньги, а чтобы они плодились и размножались на счетах и в бумажнике, приходится лезть из кожи вон. Помню наш первый выезд на Гавайи… я увидел босса без одежды и ужаснулся: про женщин с бородой я слышал, но про мужчин с грудью третьего размера – не приходилось. Он вполне может носить женские лифчики, парни шутят, что, скорее всего, индивидуальный отдых начальства отличается более изысканными развлечениями и женские детали одежды вполне могут присутствовать на телах людей, чей годовой доход составляет… собственно, не буду смущать цифрами, так как сам не уверен, что сумма достоверна, но интуиция подсказывает, что нолей в ней гораздо больше, чем я могу предположить! Так вот, наш президент в банные дни сидит во главе застолья, свесив мясистую грудь и рассказывает разные истории, по его мнению, весьма забавные, а мы, лизоблюды, начинаем тихонько смеяться уже с первых слов, а когда смешная история заканчивается – валяемся от хохота под столами. Наутро болит диафрагма и те мышцы лица, благодаря которым образуется улыбка. Все ненавидят этот день, но приходят каждый раз и снова смеются, ведь знают, что в понедельник, придя на работу, любители сауны обнаружат на своих рабочих столах маленькие конвертики с солидной премией. Я часто представляю толстый зад своего начальника и нас – доблестных сотрудников фирмы – стоящими напротив на коленях и выкрикивающими фанатичные фразы восславляющие нашего босса, после чего каждый трогательно целует это объемное место. Можно сказать – это моя сексуальная фантазия. И я тихонько рычу, высовывая при этом язык: «Ничего, это совсем ненадолго! Скоро наступит время Ричарда, и я пошлю к чертям твой толстый зад!».
Глава 4 Рыбка на крючке
– Ты меня бросаешь? – прокричала Элизабет, заметив возле двери чемоданы.
– Телефон был отключен и я пропустил съемку. Со мной не хотят больше иметь никаких дел!
Майкл был хмур и решителен. Ему не хотелось уезжать от нее, но он прекрасно понимал, что больше так продолжаться не может.
– А если бы мне не отменили сегодня встречу? Что тогда? Уехал бы втихаря?
Он промолчал и, опустив глаза, переминался с ноги на ногу, собирался духом, чтобы, наконец, произнести важные и нужные слова.
– Я был рядом продолжительное время, – начал мужчина через усилие, будто выгоняя из себя слова. – Ты прекрасно знаешь, от чего я отказался, перебираясь в эту… чуждую моей душе страну. Я люблю Лондон и хочу быть счастлив там, но когда ты решила жить в Америке, я испугался, что потеряю тебя навсегда. Мне непросто уходить, поверь…
– Так оставайся! – воскликнула девушка, глядя на своего лучшего друга глазами, наполненными слезами. Она вдруг почувствовала, что теряет его навсегда и была к этому совершенно не готова. Кроме того, ей совсем не хотелось с ним расставаться. Он был ее оплотом, надежным парусником в нью-йоркском море тревоги, благодаря которому Элизабет держалась на плаву и верила в свое счастливое будущее.
– Я останусь, но не в качестве твоего приятеля-тряпки! – твердо заявил он. – Я хочу быть полноценной частью твоей жизни. Понимаешь меня?
– Не совсем, – осторожно произнесла девушка, сделав несколько шагов назад и опершись о немного рыхлые от старости стены, выкрашенные краской болезненно-зеленоватого цвета.
– Ты и я! Быть вместе во всех смыслах слова, пока смерть не разлучит нас!
– Я думала, ты говоришь несерьезно, немного растерянно произнесла она. – Это все равно, что я бы получила предложение переспать от брата!
– Да, это бесполезно! – произнес безнадежно Майкл и поспешил покинуть квартиру, которая была пристанищем последние пару лет его жизни. Он не хотел, чтобы девушка, которую он давно и безнадежно любит, наблюдала, как осколки его разбитого сердца превращаются в крупные слезы и скатываются по щекам. Это был финал грустной пьесы под названием «Последняя надежда погибшего сердца».
Дверь захлопнулась и Элизабет осталась в одиночестве. Как жить дальше она представляла лишь приблизительно, надеясь, что шоу, в котором ей предстоит стать главной героиней, прославит ее и выведет на новый уровень. Перед ответственным днем актриса решила как следует отдохнуть и не думать о произошедшем. Как героиня одной из ее любимых старых картин она твердила себе: «Об этом я подумаю завтра» и как только голова ее коснулась подушки, мечтающая о славе актриса погрузилась в крепкий сон.
Открыв глаза утром, Элизабет потянулась и побрела на кухню. На столе лежало прощальное письмо Майкла, в котором он с ней прощался навсегда и известил о том, что квартира оплачена на два месяца вперед, как и телефон. Ее умилила эта забота. Она прижала к груди бумажку, исписанную его рукой, и тихо прошептала:
– Ну, почему я не могу в тебя влюбиться, мой самый хороший, самый добрый, самый лучший человек?! Кому-то по-настоящему повезет!..
Элизабет вдруг представила свадьбу своего приятеля, на которой он счастлив и обнимает за талию незнакомку, и ей почему-то не понравилась эта внезапно возникшая перед глазами картинка. Маленькая иголочка ревности неприятно кольнула что-то внутри, но девушка отогнала от себя неприятные эмоции. Записка Майкла заканчивалась отрывком из сонета великого Шекспира, который он мог цитировать бесконечно:
«Где снадобье такое достаешь,
Что в добродетель превращаешь грех,
Порок рядишь в пленительную ложь
И делаешь милей достоинств всех?».
– Ах, мой милый Майкл, если бы существовал специальный порошок, который бы пробудил во мне чувства, я бы непременно его выпила и влюбилась в тебя по уши!
Чмокнув исписанный лист, она еще раз пробежалась по строчкам и, смяв свое прошлое, выбросила его в мусорное ведро. Теперь ей предстояло заняться своей карьерой кропотливо, со всей взрослостью и серьезностью, потому что она получила очень важный шанс, который изменит все и возможно она станет такой же известной, как ее любимая актриса – Элизабет Тейлор, в честь которой ее когда-то назвали.
Офисное помещение занимало большое пространство и состояло из множества отдельных комнатушек, в каждой из которых с величественным видом заседал сотрудник компании, снимающей шоу. «Вот бы назвали его моим именем! Элизабет – звучит очень даже здорово! По всему Нью-Йорку развешена реклама с моим лицом, и листовки с моей красивой фотографией раздаются на каждом углу», – мечтала актриса, окрыленная открывающимися перспективами, семеня за торопящейся секретаршей. Девушку почти втолкнули наспех в открытую дверь продюсера, она чуть не повалилась прямо на стол, за которым сидела сухая женщина в деловом костюме с жестким цепким взглядом и поджатыми губами. Перед тем как заговорить она посмотрела в бумаги и произнесла грудным голосом:
– Элизабет! Надеюсь, ты готова к аттракциону чувств и эмоций?!
Не понимая, что именно означает эта фраза, будущая звезда закивала головой, потому что искренне боялась спугнуть свою удачу. Она была готова на все ради успеха, но то, что ей предстояло услышать спустя пару минут, повергло ее в шок.
– Какой ужас! – воскликнула Элизабет. – Вы думаете, я на это соглашусь?!
Продюсерша качнула головой, на которой мертвым блестящим панцирем застыли чем-то густо намазанные темные волосы, пальцем постучала по листам бумаги, лежащим перед ней на столе.
– Крошка моя, ты подписала договорчик и в случае отказа, тебе придется платить нам неустойку! Боюсь, даже если ты продашь часть своих органов – вряд ли расплатишься. Мы продали продукт на канал и обязаны его предоставить. Не снимем мы материал только в случае твоей смерти! – голос холодной женщины не был приветливым.
Жестокая дама достала из сумочки конверт и швырнула его на край стола перед Элизабет, объявив, что это ее предоплата, о которой шла речь в договоре.
– Мы пошли на уступки и платим тебе аванс! Мое золотое правило: выплачивать деньги по завершению работы. Актеры – народ сомнительный, зависят от настроения и могут подвести. Особенно те, которые находятся в категории «никто». Понимаешь меня?
Элизабет лишь кивнула в подтверждение. Она чувствовала себя разбитой и подавленной. Получив инструкции на следующий день, она побрела прочь. Ей хотелось рыдать, но слезы не катились. Не было совсем никаких эмоций, лишь пустота. Элизабет гуляла по Центральному парку Нью-Йорка и впервые не чувствовала радости. Она снова и снова прокручивала в голове слова грозной продюсерши. Ей предстояло принять участие в абсолютно абсурдном документальном проекте, по сюжету которого она должна стать матерью прямо в кадре. Процесс эволюции женщины от момента зачатия ребенка до его появления на свет. Ей была обещана не только ежемесячная оплата, но и содержание в период беременности, медицинское обслуживание, и помимо этого подбор самца, который ее оплодотворит. Суть шоу была в том, чтобы свести двух идеальных людей и посмотреть какой визуальный результат будет в финале программы. Согласно сценарию, кульминация – счастливая семья. На вопрос, что делать с ребенком, продюсерша не смогла ответить. Она закурила и перевела тему.
– Мне даже пожаловаться некому! – рыдая, произнесла Элизабет в пустоту квартиры. Майкл уехал, и теперь она осталась совсем одна. Вдруг ей пришла бредовая идея вернуть его, пообещав совместное будущее. А может даже она уговорит его принять участие в проекте! Элизабет побежала было к телефону, но схватив трубку, осознала, что не помнит заветных цифр. «Сама справлюсь!» – твердо решила она и заснула, морально готовясь к крутому повороту.
В арендованном зале ресторана, где была небольшая сцена, на которой дебютировали многие известные комики, которые не желали вспоминать о данном факте, но директор бережно хранил их фото и тыкал ими всем подряд, согреваясь огрызками славы от тех, кто возвеличился. Элизабет была сосредоточена и смотрела на кривляющихся мужчин, которые очень хотели понравиться.
– Они в курсе, что им предстоит делать? – тихо уточнила девушка у сидящей в облаке сигаретного дыма продюсерши. Женщина заворожено рассматривала обнаженные торсы, жадно сглатывая слюну. Хелен всем твердила, что ей тридцать два, но по лицу считывалось, что организм этой дамы, любящей удовольствия, изрядно изношен. Ей было глубоко за сорок, а когда она не высыпалась, ей давали все пять десятков. Хелен часто заводила романы с молодыми актерами, обещая радужные перспективы, но мало кто из них добился высот в карьере. По большому счету, любящая физические удовольствия женщина их просто использовала для сексуальных утех. Элизабет терпеливо ждала, пока объятая пламенем вожделения женщина ответит на ее животрепещущий вопрос, но к сожалению так и не получила ответа. Вместо этого ей дали толстенную пачку анкет, к каждой из которых был прикреплен лист результатов анализов.
– Они все здоровы! Ты понимаешь? – произнесла негромко Хелен. – Я пометила несколько кандидатов.
Элизабет с трудом воздержалась от комментария по этому поводу. Ведь ей придется разделить постель с одним из них, и возможно не один раз! Да и в договоре, который она удосужилась, наконец, прочитать, не было указано, что ей придется проводить время с тем, с кем укажут. Там был прописан пункт о выборе претендента героиней, и она твердо решила отстаивать свое право. Тем более, что условия того, что вступило в силу юридически, уже не изменить.
Кастинг продолжался несколько часов, от вереницы полуобнаженных тел Элизабет мутило. Среди всех она приметила одного приятного парня, о чем тихо прошептала Хелен. Та была не совсем довольна выбором, похоже, что он ей тоже понравился. Парень с каштановыми волосами и огромными черными глазами был улыбчив и приятен в общении. Элизабет удалось пообщаться с ним наедине, и она торопливо уточнила:
– Я тебе хоть немного нравлюсь?
– Нормальная такая! Грудь при тебе, ноги не кривые. Я правда боюсь беременных… Однажды я увидел как мои отец и мать кое что делали… ну, ты поняла!
Парень с простым именем Боб, не смотря на весьма благородную внешность, был из фермерской многодетной семьи. Однажды его снимок сделал случайно оказавшийся в их местах знаменитый фотограф и спустя неделю он появился на странице журнала «Vogue», а позже его пригласили сняться в рекламе какого-то лекарства для женщин. Везде он демонстрировал свое главное достоинство – чудесный торс, который заполучил благодаря генам и труду на ферме. Его восхитила возможность легкого заработка, и он был готов на все ради славы. Боб мечтал покорить мир. И был непроходимо глуп. Элизабет терзалась, потому что вдруг задумалась: а передается ли тупость по наследству? Когда она решила посоветоваться с Хелен, та дала ей совет не задумываться о всякой ерунде, и, пользуясь случаем, выбрать внешность. Тем более «меню» было впечатляющее.
– Детей можно заставить учиться и читать! А вот если у них обезьяньи морды – тут уж ничего не поделаешь! И потом, без мозгов жить намного проще! Можно подписывать договоры, не читая, и сниматься в странных шоу!
Продюсерша издевалась – это было очевидно. Элизабет ненавидела эту лживую женщину, которая ради собственной выгоды готова на все! Она ощутила себя осиротевшей, как ребенок, оставшийся без попечения родителей. С подписанным документом не поспоришь – ей пришлось смириться с этим фактом. Теперь ей предстояла унизительная жизнь наизнанку, и по сюжету было знакомство с отцом ее будущего ребенка.
– Ты напряжена, – произнес, всплеснув руками, режиссер. – Флиртуй с ним, улыбайся ему. Это романтика, сказка… Зрители должны позавидовать, что на такое рыжее недоразумение обратил внимание красавец с атлетическим телосложением.
Обесцвеченный изящный мужчина был нетрадиционной ориентации и с призрением относился к женскому полу, как к конкурирующему звену. С Элизабет он разговаривал отчужденно и – что характерно – не смотрел ей в глаза. Обычно в сторону или на макушку. И еще твердил, что она не имеет ничего общего со своей знаменитой тезкой.
– Тейлор была развратной львицей! И, как ты понимаешь, не потому что рыжая, – проскрипел «сладенький режиссер» с пренебрежением разглядывая золотистые кудри актрисы, – она была женщиной-ураганом, женщиной-цунами, отчаянной в любви и жадной до жизни.
Он произносил текст так, словно мысленно перевоплощался в этот образ. Элизабет так и видела его в темном парике, разукрашенным и с накладной грудью. После его выступления сложно было собраться в кадре и изобразить влюбленность и заинтересованность своим возлюбленным, который вел себя настолько фальшиво, что ее тошнило только при одном взгляде на него.
На следующий день была съемка в клинике, где врач-гинеколог давала советы будущей матери и провела осмотр.
– Я что буду в кадре и в момент, когда во мне будет колупаться доктор?
– Ты с ума сошла?! Я тут же умру от разрыва сердца! – произнес «сладенький режиссер», закатив глаза. – Мы снимем, как ты вскарабкиваешься на кресло и после интервью с врачом. Она расскажет результаты твоих анализов и состояние в целом.
Элизабет жутко покраснела, представляя, как позабавятся все ее знакомые, увидев по телевизору программу, в которой будут озвучены все ее сугубо личные женские секреты. Встреча с гинекологом прошла напряженно, женщина-доктор приготовилась к съемке основательно, сделав прическу, маникюр и макияж. Подавала она звук немного искусственно, очень четко проговаривая текст. Как ни странно, у «сладенького режиссера» совсем не было претензий к человеку в белом халате, Джони раздражала главная героиня, он бесконечно к ней цеплялся и делал множество дублей.
– Вы предвзято ко мне относитесь, – произнесла она, не выдержав очередной критики. И, судя по взгляду женоподобного мужчины, сделала серьезную ошибку. С этого мгновения у нее появился враг, который словно скорпион, затаивший обиду, выжидал подходящего момента, чтобы ужалить ее как следует.
Глава 5 Ставки на кролика
– Я тобой в целом доволен, Ричард, – сказал босс, положив свою потную ладонь на мое плечо, – работаешь хорошо, профессионально и у меня на тебя планы.
Я что-то пробубнил наподобие «рад стараться», ерзая при этом на стуле, затем начал горячо благодарить за все, что он делает для своих подчиненных, но он остановил мои хвалебные блеянья, после чего прокашлялся и, кряхтя, сел в свое кресло. Его густые брови сползлись к переносице, образовав две глубокие полоски – это был нехороший знак, он явно вынашивал недобрую мысль. Я немного разволновался, но, собрав волю в кулак, уставился на него, делая вид, что мне нисколечко не страшно.
– Джессика – моя племянница – сегодня принята в наш дружный коллектив, если я узнаю, что один из вас, паршивые Казановы, залез к ней под юбку, отрежу яйца всем троим и съем их на ужин, – сказал он спокойно, но очень убедительно.
Из кабинета я вышел, чуть пошатываясь, все кружилось перед глазами, моя рубашка была насквозь мокрая, да и штаны, по-моему, тоже. И зачем я начал отнекиваться?! Я не знал, что люди могут извлекать из гортани звуки такой силы! Не одобряя мое поведение, босс вскочил с места и, наклонившись к моему лицу, начал так орать, что впору было расстаться со слухом раз и навсегда. При этом он обильно поливал меня слюной.
– Пойди, и передай другим! – сказал он сакраментально, после того как ор прекратился. Это был самый отвратительный день за время всего моего трудового контракта. Я шел к рабочему месту, осознавая, как мелок и ничтожен человек, склонивший спину перед тем, кто будто бы сильнее. На самом деле всего лишь выше по положению – это и развязывает руки! Ведь я вполне мог за такое моральное насилие ударить его в лицо! «Что с тобой, Ричард?!» – спрашивал я себя, но ответом была мертвая тишина.
Мы стояли в курилке, молча, Брендон и Джорджик сочувственно смотрели на меня, но я-то видел их плохо скрытую радость, оба были счастливы, избежав почетной участи унижения.
– Ну, что? Снимаем ставки? – спросил с тяжелым вздохом Брендон. – Жаль, что она оказалась родственницей босса. У нас с ней были флюиды, я бы мог сорвать банк!
– Дело ни в этом, – оборвал я приятеля, который готов был расплескать мечтательные слюни. – Он знает все про наш «ипподром»!
Молчания двух ягнят, хлопающих глазами, насторожило меня, коллеги стали посвистывать, пряча взгляды.
– Вы знаете то, о чем не ведаю я? – проскрипел мой голос, кажущийся чужим.
После рабочего дня мы сидели в пабе на соседней улице. Мясистая официантка с игривым взглядом принесла пенящийся напиток и долго вертелась возле столика, ожидая комплиментов и приободряющих реплик, которые часто звучали в ее адрес в наши лучшие времена. Сейчас мы сидели понурые и грустные, всем нам было не до флирта, ведь над нашими головами собрались грозовые тучи.
– Сначала – анестезия, потом – правда, – с пафосом заявил Джорджик глядя в пенистую бездну литровой стеклянной кружки. Мне не терпелось узнать, какую же страшную тайну скрывают коллеги.
Презабавным оказалось откровение моих приятелей: оказывается место нашей работы напичкано специальной аппаратурой. Причем, фиксируется все – вплоть до мочеизливания в уборных. С минуту я сидел в ступоре и пытался понять, какой вопрос задать следующим. Я смог выдавить только одно слово: «зачем?». На что получил вразумительный ответ из уст Брендона:
– Чтобы все было под контролем! Ты же знаешь, наш шеф любит ясность во всем. И поэтому с удовольствием пересматривает отснятый материал.
Весть о том, что я постоянный участник шоу «Скрытая камера» меня омрачала, и, чтобы хоть немного разбавить концентрат агрессивных мыслей, я решил загнать в кровь высокие градусы и заказал полный стакан виски. Брендон и Джордж работали в фирме со дня основания и были в курсе многих тайн, которые для сотрудников, пришедших позже, были покрыты мраком. Признаюсь честно: придя уже в успешную компанию – одну из лидеров на биржевом рынке – я использовал моих приятелей чисто информативно, меня интересовало продвижение по службе, я втерся в доверие настолько, что оба считали меня своим верным другом. Взаимностью я им ответить не мог, так как понятия «дружба» для меня вообще не существует, после того как человек, которому я доверял, переспал с моей девушкой. Мне было с ними удобно и весело. После того, как стакан был осушен и в моей крови забурлил вискарь, я стал смотреть на новости проще.
– Проблема в том, что проблемы нет, а есть наше отношение к ней! – процитировал я кого-то умней меня заплетающимся языком. Я нервно хихикнул и посмотрел на коллег, которые недоуменно переглянулись и выглядели весьма глупо.
– Я утраиваю ставку, – воскликнул я громко, после чего налил еще виски и опрокинул немного пива в пищевод. Мои приятели снова переглянулись, видимо не понимая, что именно я имею в виду. Я пояснил, что ставлю на «лошадку» по имени Джессика и предлагаю сыграть по крупному.
– Что? – удивленно запыхтел Джорджик, он нервно заерзал и с опаской посмотрел по сторонам.
– Ты блефуешь, – поддержал его Брендон, видимо, надеясь, что причиной моей активности стали пары алкоголя. Они испугались.
– Я пересплю с ней! – крикнул я на всю пивную. Братья по разуму вжались в стулья, потупив взгляд, а несколько пьянчужек за столиком неподалеку весело зааплодировали, выкрикивая ободряющие слова.
– Он тебя съест! – простонал взволновано Джорджик, умоляюще взирая на Брендона, тот молча уставился на меня, и, судя по выражению лица, посчитал сумасшедшим.
– Мне плевать на титькастого босса! Я отымею его племянницу так же грязно, как ее дядя отымел меня. И сорву банк, – произнес я, подняв высоко бокал с остатками пива, однако компания меня не поддержала, они сидели, как истуканы, не зная, что сказать. Вдруг Брендон оживился и громко стребовал с окрыленной чьими-то комплиментами официантки еще виски, после чего добавил, понизив голос:
– Мне давно опостылела однообразная сексуальная жизнь. Я готов побороться за кактус в заднице! Я тоже играю!
И так, один участник – Джордж – сошел с дистанции, но при этом согласно установленным правилам его деньги осталась в нашем банке, однако мы с Брендоном утроили ставки, сделав куш весьма аппетитным. Выпив еще пару порций виски, мы ужесточили условия: если камеры компании зафиксируют умопомрачительное сексуальное слияние с племянницей босса, то проигравший удваивает сумму, дабы герою, нарушившему приказ, было бы не столь обидно прощаться с многообещающими перспективами, и он мог бы смело подставить свой зад под начищенный дорогой ботинок босса.
Самое глупое изобретение человека – женитьба. Я думаю так всегда, когда смотрю на свою супругу.
Она до того идеальна, что не вызывает у меня абсолютно никакого сексуального желания. Кому захочется барахтаться на лоснящейся кукле с набитым силиконом в грудь и губы. Когда я ее целую, постоянно боюсь, что инородные тела, погруженные в ее еще живое тело, разлетятся на мелкие кусочки. Мне даже снился такой сон: я кусаю зубами ее грудь, и срабатывает взрывное устройство – моя жена превращается в лоскутки. Причем, ни крови, ни осколков костей – сплошной силикон вокруг. Когда-то в детстве надувая бракованный шар, я так получил по губам от взрыва, что теперь боюсь приближаться ко всему округлому. Поэтому секс у нас возникает только при сорокаградусной анестезии или супруга удовлетворяет меня орально. Кажется, ее устраивают не столь регулярные слияния. Проживая в собственном пенно-маникюрном мире, она получает ни с чем несравнимое удовольствие от визуального внимания огромного количества мужчин, а ее лучшие сексуальные друзья – вибраторы, количеству которых позавидует любой интим-магазин. Больше всего на свете она любит себя и деньги. При слове «ребенок» у нее начинается истерика, потому что она не может даже вообразить, как ее безупречная фигура будет искажена уродливым рюкзаком спереди, ну а про плод, выходящий из влагалища, и речи быть не может. Самые долгоиграющие истерики случаются по поводу целлюлита! Почему любовницы не страдают таким недугом, а жены постоянно требуют колоссальные суммы на избавление от этой страшной болезни? Вопрос в вечность…
– Мне нужны деньги, – деловито заметила супруга за завтраком. Так бывает часто вместо «доброе утро» – отжим купюр на очередной каприз. Стоит ли сердиться на мою Барби? Ведь я сам выбрал ее среди тысячи других кукол и теперь плачу звонкой монетой за иллюзию семейного счастья.
– А с карточки ты все выгребла? – задал я вопрос и попытался улыбнуться. От запаха кофе немного мутило, вчерашний виски напоминал о себе приступами тошноты. Супруга начала оправдываться, говоря о том, что открыла для себя новый салон красоты с французскими технологиями и еще какую-то ерунду… В общем, женился – плати!
Ближе к вечеру мне позвонил Брендон и попросил срочно подъехать к рыбному ресторану нашего общего знакомого. Это идеальное место тайных свиданий с любовницами, мы скрываемся в уютных кабинках от посторонних взглядов и проводим время очень приятно. С женами обычно в этом месте мы не бываем – переживаем, что им понравится кухня ресторана, и они станут завсегдатаями этого заведения. Мой коллега стал заложником кабинки, потому что его вторая половина каким-то удивительным образом оказалась со своими подругами именно в нашем тайном рыбном месте, не предполагая, что всего несколько шагов отделяют ее от грандиозного семейного скандала.
В ресторан я прибыл очень быстро и незаметно для супруги друга прокрался в сторону кабинок. Возле одной из них я остановился, какой-то холодок прошел по спине от звонкого женского смеха, я тихонько отодвинул шторку и обнаружил там свою жену, сидящую на коленях какого-то крепыша. Итак, я приехал спасать друга, ощущая себя настоящим рыцарем, а в результате выяснил, что являюсь рогоносцем. И с чего я решил, что моя Барби будет мне верна вечно?
– Привет, – сказал я с иронией и даже улыбнулся. Моя благоверная захлопала накладными ресницами и что-то начала лепетать, а ее приятель так и замер, держа руку на ее силиконовой выпуклости.
– Я все тебе объясню, – защебетала жена. – Это мой старый друг, точнее – одноклассник. Мы не виделись много лет и вот решили вспомнить школьные времена.
По моей коже пошли мурашки, приступы ярости рисовали картины из пьесы «Отелло», я четко видел себя мавром, душащим бездушную коварную обманщицу. Я молча уставился на нее и, наслаждаясь диафильмами фантазии, представлял классическую шекспировскую сцену. Когда на моем внутреннем экране мелькнуло слово «конец», я решительно вышел из приюта влюбленных пташек, после чего влетел в кабинку, в которой тосковал Брендон, и, ничего не объясняя, схватил его за шиворот. Его спутница – пышногрудая брюнетка – вжалась в кресло, ее испуганные глазки таращились на меня, а бледность, посетившая ее лицо, говорила о том, что дама находится в предобморочном состоянии.
