Текст книги "Причуды любви"
Автор книги: Джейн Фэйзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)
Глава 21
Следующие два дня Мерри старалась не выходить из комнаты в ожидании приезда Дэмиена, которому собиралась объявить, что возвращается в Корнуолл. Против этого решения ему нечего будет возразить, и тут он не посмеет навязать ей свою волю! Пока она оставалась в Лондоне, приходилось, правда, неохотно, соглашаться на его условия, а он этим бессовестно пользовался. Единственный способ доказать ему, что она не шутит, – немедленно покинуть столицу.
Однако душа ее уходила в пятки при мысли о неизбежной стычке, хотя она сто раз твердила себе, что он не смеет возражать и должен, по чести, смириться с ее отъездом. Мерри была вынуждена признать ту неприятную правду, что если бы она могла успокоить растревоженную совесть, наверняка бы струсила и сбежала в его отсутствие.
Во время добровольного заточения ее навещала только Арабелла, которая выглядела необычайно присмиревшей и даже грустной, но ни словом не обмолвилась о непристойном поведении Мерри. С разрешения брата она частично поведала мужу необыкновенную историю их гостьи. Маркиз был просто потрясен тем, что услышал, и никак не мог поверить, что женщина, особенно обладающая более чем средним умом, способна пойти на такое, чтобы избежать поистине блестящего брака. По его мнению, Ратерфорду лучше было бы забыть вдову. Очевидно, она не желает отрываться от родной почвы и задыхается в разреженном лондонском воздухе, а следовательно, чем скорее вернется в Корнуолл, тем лучше.
Арабелла, разумеется, не передала Мередит разговора с мужем, но и не строила, как обычно, планов на будущее. Наоборот, уговаривала гостью побыть у себя, пока та не убедится, что простуда прошла, иначе дело может кончиться инфлюэнцей.
Из всего этого Мередит вывела собственные заключения. Внутренний голос подстегивал ее обсудить положение с Арабеллой, но мысль о том, как расстроится милая хозяйка, побуждала держать рот на замке. И она продолжала притворяться, что ничего не произошло, что у нее всего лишь небольшой насморк и давно пора отдохнуть от развлечений.
Нэн, не видя никаких признаков болезни, бесцеремонно потребовала объяснений столь странному поведению и получила сильно приукрашенную версию событий. В продолжение рассказа она терпеливо кивала головой, но про себя решила, что необходимо как-то выйти из этого тупика, и с поистине трогательным доверием стала ждать, что предпримет лорд Ратерфорд. К сожалению, действия последнего возымели совершенно противоположный эффект, доведя Мередит до такого бешенства, что все соображения приличий и угрызения совести были немедленно забыты.
Ратерфорд наконец решил, что ситуация окончательно выходит из-под контроля, Деверо вот-вот раскроет их секрет, и. если даже он отведет эту угрозу, всегда существует возможность новых. Пора положить конец обману. И поскольку силы его убеждения оказалось явно недостаточно, придется получить поддержку со стороны. Прежде всего он нанес визит Деверо. Этот джентльмен получил недвусмысленное заверение в том, что между лордом Ратерфордом и леди Блейк действительно существует понимание вполне определенного рода, что и был вынужден признать коротким кивком. Он даже имел мужество предложить гостю шерри. Ратерфорд взял протянутый бокал, прежде чем так же прямо объяснить, что ее милость по некоторым причинам, связанным с братьями, желает сохранить их помолвку в секрете. Она понимает, что обязана все объяснить мистеру Деверо, но деликатность и скромность не позволили прямо обратиться к нему. Ратерфорд, собственно говоря, согласился служить ее посланником в уверенности, что мистер Деверо правильно поймет их положение. Мистер Деверо постарался убедить его, что так оно и есть, и джентльмены дружески распрощались: один – удовлетворенный нелегким объяснением, пока не совсем правдивым, но долженствующим завоевать полное доверие окружающих, как только объявление о предстоящей свадьбе появится в «Газетт», другой – помня, как упорствовала леди Блейк, утверждая, что не выйдет ни за лорда Ратерфорда, ни за кого другого, по-прежнему заинтригованный столь странной загадкой. Как истинный джентльмен, он был обязан принять объяснения Ратерфорда, не задавая лишних вопросов.
Вскоре почтальон в красной куртке и шляпе с кокардой принес на Кавендиш-сквер три письма, адресованных леди Блейк.
Мередит, вернувшись с прогулки в Гайд-парке, где, как предписывала мода, прохаживалась по дорожкам с пяти до шести, тут же узнала почерк на всех трех посланиях и необъяснимо встревожилась. Вся ее корреспонденция посылалась на адрес до востребования, откуда ее забирал лакей. Почему ее братья пишут прямо на Кавендиш-сквер, хотя понятия не имеют, где она живет? Похоже, что кто-то им сообщил, а если да, то кто и зачем?
Извинившись перед Беллой, она взяла письма и побежала наверх. А когда дочитала последнее, уже тряслась от ярости. Ратерфорд навестил Хьюго в Оксфорде, а Роба и Тео – в Хэрроу и пригласил мальчиков провести Рождество в Ратерфорд-Эбби, очевидно, отнюдь не из любви к ним. Все его подспудные мотивы видны как на ладони.
Все трое были в восторге от того, что Мередит встретилась с Ратерфордом в Лондоне и живет у его сестры. Мнения каждого на редкость отчетливо отражали их характеры. Хьюго был сдержан и немногословен, хотя Ратерфорд пригласил его на роскошный обед, в течение которого они вели рассудительную и крайне плодотворную беседу о церкви и способах управления таким большим хозяйством, как Пенденнис. Если Мерри желает приехать в Ратерфорд-Эбби на Рождество, Хьюго будет счастлив присоединиться к ней и лорду Ратерфорду. Тео объявил, что лорд Ратерфорд великолепен и совсем не задирает нос, и все парни в школе позеленели от зависти, когда он взял их с Робом на прогулку в ослепительном карикле, запряженном парой серых. Жаль, что пришлось взять и Роба, но его светлость настоял. Если Мерри намеревается выйти замуж за лорда Ратерфорда, Тео не возражает и будет рад приехать на Рождество в Ратерфорд-Эбби. Им, разумеется, понадобятся вечерние костюмы, поскольку одноклассники утверждают, что все будет грандиозно и с большим размахом. Роб, похоже, не находил достойных слов, чтобы выразить обуревавшие его чувства. Ратерфорд не только убедил директора отпустить его на прогулку, хотя первые пять классов не имели права покидать территории школы, но и привез достаточно провизии, чтобы накормить до отвала весь первый класс. Они обедали в городе, и Роб подробно описывал каждое блюдо. Письмо кончалось страстной мольбой позволить им провести Рождество в Ратерфорд-Эбби, потому что его светлость обещал ему и Тео взять их на охоту и Роб уже решил настрелять целый мешок куропаток.
Да как посмел Ратерфорд впутать в их отношения мальчиков?! Мало ему того, что он пустил в ход всю хитрость и коварство, на которые способен, чтобы заставить ее сдаться! Но влезть в доверие к ее братьям, показать, какое это преимущество – иметь столь великолепного друга и родственника, намекать на то, что между ним и их сестрой существует нечто большее, чем простая приязнь! Манить роскошью и развлечениями Рождества, проведенного в светском кругу, столь восприимчивого, впечатлительного ребенка, как Тео! Нет, это непростительно!
Мередит вылетела из будуара, громко хлопнув дверью, и помчалась в покои Арабеллы.
– Прости, если огорчу тебя, Белла, но через два дня я должна уехать в Корнуолл, – объявила она, стараясь скрыть дрожь в голосе.
– Но почему? – пролепетала побледневшая Белла. – Из-за этого происшествия на балу? Но ведь никто ничего не заметил.
– Дело не в этом, – перебила Мередит. – То есть не только в этом. Я сделала глупость и давно собиралась извиниться. Просто твой брат иногда переходит все границы.
– О, пожалуйста, не стоит обращать на него внимания, – заклинала сбитая с толку бедняжка Белла. – Но я никак не пойму, почему ты не выходишь за Дэмиена, который только об этом и мечтает.
– Твой брат слишком привык добиваться своего, – взорвалась наконец Мередит. – Стоит его отвергнуть, как он начинает упрямиться и капризничать. Он не желал уходить из армии и страдал от черной меланхолии, угнетавшей окружающих, пока не решил, что лучше всего жениться на мне и забыть об армии.
– По-моему, ты несправедлива, – бросилась Белла на защиту брата. – Он так страдал из-за преждевременного конца военной карьеры, но лишь потому, что всегда был солдатом и больше ничего не умеет делать!
– И поэтому собрался жениться на совершенно не подходящей ему корнуолке, – съехидничала Мерри. – Сразу нашел себе занятие, начисто позабыв о разительных различиях между нами. Я не ровня ему ни по рождению, ни по состоянию, независимо от того, что думают в обществе. Главное, что я знаю правду. Если наши отношения испортятся, я не вынесу унижения от сознания правды, сознания, что, выйдя замуж за наследника герцога, я разом избавилась от всех финансовых затруднений, зато теперь принесла несчастье своей волшебной фее в облике Дэмиена, и все лишь потому, что не принадлежу его миру.
– Но ты принадлежишь! – воскликнула Белла. – Просто совершенно ошибочно уверена, что это не так. По-моему, ты сама не хочешь войти в его общество.
Мередит нахмурилась. Неужели это правда? Неужели она действительно вообразила себе, что не подходит Дэмиену? Но если это так, она всегда может выбрать другой путь.
Однако она была слишком взбешена, чтобы хорошенько обдумать эту странную идею.
– Я не из того теста, из которого делаются герцогини, Белла, – уже спокойнее объяснила она. – Но Дэмиен предпочитает игнорировать все мои доводы. Не желает принять то, что я могу ему предложить, а то, что наделал сейчас, не позволяет мне больше оставаться под крышей твоего дома. Я должна немедленно уехать, хотя… – она взяла подругу за руку, – …хотя буду тосковать по тебе, мой дорогой друг.
Арабелла разрыдалась.
– Но что он натворил? – всхлипывала она.
– Спроси его сама, – посоветовала Мередит. – Я не люблю сплетничать. Пожалуйста, не плачь, Белла.
Но та, не обращая внимания, заливалась слезами, и Мерри беспомощно смотрела на нее, не в силах оставить расстроенную маркизу и в то же время не в состоянии сказать или сделать единственную вещь, которая вернула бы Белле хорошее настроение.
– Значит, ты не любишь его? – наконец выдавила Белла, вытирая платочком покрасневшие глаза.
Мередит, вздохнув, грустно покачала головой.
– Будь это так, родная, я хоть завтра бы вышла за него. Не люби я Дэмиена, мне было бы все равно, что рано или поздно принесу ему несчастье.
Она повернулась, вышла и, возвратившись в будуар сообщила мрачной Нэн о предстоящем отъезде.
– И что это тебе в голову взбрело на этот раз? – так и взвилась старуха. – Похоже, ты не знаешь, с какой стороны хлеб маслом намазан, девочка.
– Я не желаю это обсуждать, – холодно отрезала Мередит. – И прошу сложить только те вещи, которые мы привезли с собой.
Она промаршировала в спальню, откуда час спустя явилась бледная, с опухшими веками, но исполненная решимости.
Им придется добраться дилижансом до Ханитона, поскольку она не могла позволить себе нанять лошадей сразу до Пенденниса. Утром она пойдет в почтовую контору на Стренде и зарезервирует места. Путешествие обещает быть невыносимо тяжелым, но какой смысл жаловаться?
Дэмиен в блаженном незнании происходящего провел приятный вечер с друзьями, намереваясь утром нанести визит на Кавендиш-сквер. Довольно он предоставлял Мередит себе самой. Однако, вернувшись к себе, он нашел короткую несвязную записку, набросанную наспех расстроенной сестрой. Белла ничего не понимала, но Мерри уезжает в Корнуолл, и, если он хочет остановить ее, лучше сделать это как можно скорее.
Было уже слишком поздно, чтобы требовать объяснений, и Ратерфорд был вынужден терпеть до утра. Едва рассвело, как он уже был на Кавендиш-сквер.
Грантли, сообщив его светлости, что леди еще не встали, почти на лету подхватил перчатки и шляпу и не успел оглянуться, как Дэмиен был уже наверху. Перепрыгивая разом через две ступеньки, он бесцеремонно ворвался в будуар Мерри, где и нашел ее в простом утреннем пеньюаре, собирающей несессер. Нэн с кислой физиономией несла к стоявшему под окном сундуку охапку платьев.
– Какого черта ты затеяла? – процедил Ратерфорд.
– Я еду домой, – объявила Мередит. – Как раз собиралась тебе написать.
– Польщен такой честью, – саркастически бросил он. – Но не пойдет! Не будешь так добра одеться? Мы едем в Хайгейт, где и сможем обсудить эту бессмыслицу с глазу на глаз.
– Тут нет ничего бессмысленного. Если у тебя есть что сказать, говори здесь. Сегодня у меня много дел.
– Повторяю, Мередит, не могла бы ты одеться?
В обычно ровном тоне зазвучали угрожающие нотки, но Мерри уже забыла об осторожности. Знакомый панический голос твердил, что ни в коем случае нельзя оставаться наедине с ним, а страх лишь подогрел ее праведный гнев.
– Я никуда с вами не поеду, милорд, хотя, разумеется, готова выслушать все, что собираетесь мне сказать.
Слегка дрожащими руками она принялась сворачивать длинные вечерние перчатки. Нэн презрительно фыркнула.
– Ладно, если не желаешь по-хорошему, так и быть. Поскольку не хочешь одеться сама, я сделаю это за тебя.
И прежде чем она сумела понять его намерения, подхватил и понес к кушетке, где зажал ногами и, заведя ей руки за: спину, принялся снимать пеньюар.
– Немедленно прекрати! – отчаянно вскрикнула Мередит, пытаясь вырваться. – Ты не смеешь так со мной обращаться!
– Неужели? – угрюмо буркнул он. – Нэн, немедленно принеси амазонку!
– Попробуй только, Нэн! – прошипела Мередит.
– Я ждала двадцать четыре года, пока ты поумнеешь и образумишься, Мередит, – провозгласила Нэн, расправляя складки темно-зеленой амазонки. – Если бы ты меньше беспокоилась о счастье других, скорее бы нашла собственное, это ясно как Божий день!
И с этими словами она набросила платье на голову Мерри. Та, с невыразимым ужасом поняв, что ей не совладать с этими двумя и что они возьмут верх, невзирая на протесты и сопротивление, со вздохом капитулировала, не в силах вынести унижение.
– Пустите! Я поеду с тобой, если настаиваешь.
Дэмиен с облегченным вздохом немедленно поставил ее на ноги. Отстранив Нэн, она процедила:
– Уходи! Я справлюсь сама.
– Уж это точно, – проворчала Нэн, снова принимаясь укладывать вещи.
– Я подожду тебя внизу, – предупредил Дэмиен и поспешно удалился, надеясь своевременным уходом несколько ослабить напряжение и смягчить гнев Мередит. Но та, спустившись через несколько минут, всем своим видом давала понять, что не желает иметь с ним ничего общего. В глазах стыла ледяная пустота, лицо окаменело, голос звучал глухо и монотонно. Она уселась рядом с ним в карикл, сложила руки на коленях и уставилась перед собой невидящим взглядом.
Как только они добрались до маленького домика в Хайгейте, она твердым шагом вошла в гостиную и повернулась лицом к Дэмиену.
– Итак, сэр, что вы имеете мне сказать?
– Да в чем дело, черт возьми? – раздраженно допытывался Дэмиен. – Почему ты так себя ведешь?
– И ты еще спрашиваешь? После того как обошелся со мной так жестоко… унизительно…
– Мерри, умоляю, прости меня. Это было недопустимо, но что еще мне оставалось?
– Смириться с моими желаниями, конечно, – процедила она. – Но, разумеется, есть вещи, на которые ты просто не способен, тем более если они еще и противоречат твоим собственным намерениям.
Дэмиен глубоко вздохнул и подошел к буфету, где стоял графин с шерри.
– Хочешь бокал?
– Нет, спасибо, – сдержанно ответила она, – час достаточно ранний.
– Не скажешь мне, чем вызван весь этот шум? – продолжал он, осушив полбокала вина. – Единственное преступление, которое я совершил, – не дал тебе стать притчей во языцех во всем городе.
– Ты считаешь, что сговариваться за моей спиной с братьями вполне в порядке вещей? – поинтересовалась она, надменно подняв бровь. – Полагаешь, что приглашать куда-либо моих подопечных, не спросив меня, – это поведение истинного джентльмена? Ты даже не подумал, как отвратительно вступать в сговор с невинными детьми в своих собственных интересах, которые, мягко говоря, идут вразрез с моими, а следовательно, и с их тоже!
Растерянное лицо Ратерфорда лучше всяких слов говорило о том, что он в самом деле не воспринимал случившееся в таком свете. До сих пор он был уверен, что ничего особенного не сотворил, и только сейчас понял свою ошибку, заключавшуюся в том, что он не учел противоположность их стремлений. Если он не сумеет заставить Мередит понять, что они – одно целое, значит, потерпел сокрушительное поражение. Мало того, его поступок в самом деле граничит с подлостью.
Мередит, видя, что он первый раз в жизни не нашелся с ответом, поспешила воспользоваться своим преимуществом.
– Больше я не собираюсь бежать в твоей упряжке, Ратерфорд. Мне совершенно ясно, что ты готов пойти на все, включая силу, чтобы добиться своего. И поскольку не считаешь нужным смириться и принять то, что я готова дать, объявляю, что завтра же возвращаюсь в Корнуолл почтовым дилижансом.
Стройная хрупкая фигурка излучала неподдельную гордость и решимость, и с этим нельзя было не считаться. В голове Ратерфорда смутно забрезжила убийственная мысль: с самого начала его тактика была неверна! Пытаясь сломить эту проклятую независимость, он только ее укрепил! Стараясь сделать Мерри частью своего мира, он лишь подчеркнул пропасть, лежащую между ними. Да, он показал, что она способна перекинуть мостик через эту пропасть, но сам, со своей стороны, не потрудился дать понять, что тоже способен на это. И если все останется по-прежнему, Мерри так и будет пребывать в полной убежденности, что между ними – непреодолимая стена.
– Ты не поедешь дилижансом, – отрезал он, ставя пустой бокал на поднос. – Доберешься до Оукгемптона в моей карете, а оттуда можешь нанять свою.
Если Мередит и обрадовалась столь легкой бескровной победе, на ее лице ничего не отразилось.
– Спасибо, но это ни к чему.
– Ошибаешься, – властно возразил он. – Считаешь, что у меня нет гордости? Ты приехала сюда под моей зашитой и жила под моим покровительством. Одна ты никуда не поедешь. И не можешь быть настолько невежливой, чтобы отказать мне.
– Верно, – тихо согласилась Мередит. – Ни при каких обстоятельствах я не пошла бы на такое. И принимаю ваше предложение, сэр. А теперь не могли бы мы вернуться на Кавендиш-сквер?
Дэмиен подумало спаленке наверху, под черепичной крышей, широкой кровати с лоскутным покрывалом. Комнате, где так часто раздавался смех, царили тепло и дружба, а подчас и всепоглощающий экстаз. Только однажды там вспыхнул гнев, быстро сменившийся страстью, ибо что ни говори, а эти эмоции – всего лишь две стороны одной монеты! Может, и на этот раз будет так же? Что, если любовь прогонит горечь и яростное отчаяние, а слияние тел исцелит душевный разлад?
Но, глядя на бледную как смерть, несчастную в своей решимости Мередит, он понял, что ничего не вернуть. И если он не сумеет растопить лед, неудача набросит темный покров на золотые воспоминания, которые согревают их души. Нет, на такой риск он не пойдет!
– Разумеется, мадам, – поклонился Ратерфорд и повел ее из гостиной, из дома, и оставил у ворот, пока сам направился к гостинице, чтобы привести карикл.
Мередит оглянулась на коттедж с уже потемневшими голыми деревьями и пожухлой травой. И на память пришел момент после первой, сладостной ночи в пещере, момент, когда оба признали, что идут по жизни разными дорогами. Тогда она твердила себе, что должна быть благодарна за все, что получит от судьбы, и когда-нибудь будет жить воспоминаниями о счастливых минутах. Только сказать куда легче, чем сделать! В розовом свете восходящего солнца будущее казалось таким отдаленным и неопределенным!
Но если она собирается вернуться к прежнему существованию, поддерживать братьев и освободить поместье от долгов, нет смысла ныть и страдать о том, что было и еще могло бы быть.
Перед Ратерфордом предстала иная Мерри, – спокойная, собранная, исполненная терпения и покорности случившемуся. Именно такой он ее и увидел последний раз, когда подсаживал в дорожный экипаж на Кавендиш-сквер. Только Нэн знала правду. Именно ей выпало на долю прижимать голову девушки к своей обширной груди, когда рыдания сотрясали худенькие плечи, а горестные слезы потери лились соленым потоком.
Глава 22
-Сегодня Жак не появится, – уверенно изрекла Мередит, поворачиваясь к своему спутнику, скорчившемуся рядом с ней в укрытии на вершине холма. – Не станет рисковать судном в такую погоду.
– Скорее всего, – согласился Барт. – Что за незадача! Уже третий раз в этом месяце! Надоело торчать здесь в дождь и ветер, трястись, как овцы на Бодминском болоте, и все ради чего? Почему бы не переждать, пока эти штормы не утихнут. Клянусь, Жак не обидится! Мы всегда так делали!
– Знаю. – Мерри подула на заледеневшие руки и спрятала их под мышки. – Но в прошлые годы мы не бездельничали с сентября по декабрь. Нужно наверстать упущенное. Нам не по карману так долго отлынивать от дела.
Барт попытался рассмотреть ее лицо в темноте.
– А по мне, тут что-то другое.
Мередит поднялась и потопала онемевшими ногами.
– Ничего подобного! Просто таможенники уверены, что зимой мы залезли в свои норы. Они потеряли бдительность, Барт, особенно после стольких недель полнейшего спокойствия, и грешно упускать такую возможность.
Дюжий рыбак негромко хмыкнул.
– Что бы ты там ни плела, меня не одурачишь. Тут дело нечисто.
Не получив ответа, Барт пожал плечами и принялся фальшиво насвистывать.
– Что же, по домам? – спросил он наконец. – Попробуем в следующую среду?
– Другого ничего не остается, – вздохнула Мередит. – Главное, что Жак совсем рядом! Это меня буквально с ума сводит! – Повернувшись, она обратилась к остальным беднягам и тихо объявила: – Боюсь, парни, мы зря потратили время. Давайте по домам, и попробуем в среду на той неделе.
Мужчины с недовольным ворчанием стали расходиться, а Мередит в одиночестве побрела к пещере под Пенденнисом, гадая, уж не поступает ли она чересчур эгоистично и своевольно, отказавшись подождать до весны. Да, она приводила Барту веские причины, но была и еще одна. Личная. Только ощущая вкус опасности, она чувствовала, что жива. Лишь тогда ее побег из Лондона по-прежнему обретал смысл. Превращаясь в контрабандистку Мерри Трелони, она сознавала, что никогда не сможет стать леди Ратерфорд, не говоря уже о герцогине Китли.
Братья приехали домой на Рождество, совершенно выбитые из колеи, и засыпали ее вопросами. Она отвечала так честно, насколько позволяли обстоятельства, но их разочарование лишь усиливало ее тоску. Праздники прошли не слишком весело, за что Мередит полностью винила Дэмиена. Не распиши он мальчишкам волнующие перспективы Рождества в Ратерфорд-Эбби, они вполне удовлетворились бы тем, что имели. Пытаясь немного утешить их, Мерри приготовила роскошные подарки и истратила на развлечения куда больше, чем позволял тощий кошелек. И в результате еще больше рассердилась на себя за то, что безбожно балует братьев, просто чтобы загладить чужую вину. Но так или иначе, все ее дни носили столь же свинцово-серый оттенок, что и зимнее море, а небо казалось пустым и унылым, как стоялая вода в канаве.
Внешняя пещера была, как обычно, темной и пустой, и Мерри собралась с духом, чтобы проползти по узкому туннелю туда, где по крайней мере горел фонарь. Зимой отчего-то все казалось куда более зловещим. Не то что летом!
Пробираясь во внутреннюю пещеру, она нетерпеливо ждала, пока впереди блеснет свет. Но этого так и не случилось, и она замерла у входа, вглядываясь в кромешный мрак. Ладони мгновенно вспотели, сердце громко заколотилось. Должно быть, проклятая лампа погасла, хотя она точно помнила, что налила достаточно масла. Беда в том, что придется обшарить всю пещеру в поисках второго выхода. Противная ползучая сырость, казалось, проникала до мозга костей, и в неестественной тишине она слышала лишь стук крови в висках.
Держась за стену, Мерри принялась медленно обходить пещеру. Ничего, сейчас она выберется отсюда.
Но когда чья-то ладонь легла ей на губы, а рука обвила талию, поднимая в воздух, Мередит в слепом страхе стала отбиваться. Острые зубки впились в шершавую кожу, каблук сапожка врезался в коленку неведомого врага, а локоть протаранил ребра.
Но хватка не ослабла, только знакомый голос воскликнул в темноте:
– Черт возьми, Мередит, да прекрати же!
Она внезапно обмякла и, сразу почувствовав почву под ногами, медленно опустилась на пол и прижалась спиной к холодному камню. Раздался стук кремня по огниву, и мягкий желтый свет разлился по пещере.
Мередит, все еще оцепеневшая от неожиданности, уставилась в лицо Дэмиена, с жалобной гримасой изучавшего прокушенную ладонь.
– Господи, совсем забыл, какая ты тигрица! – вздохнул он. – Завтра мои ребра и ноги будут в синяках!
– Не жди извинений, – прошипела Мередит. – Какая отвратительная выходка!
– Хотел привнести немного авантюризма и волнения в твое бесконечно унылое существование, – ухмыльнулся он. – Сними ты эту шапку! В таком виде ты похожа на маленького несчастного гнома!
Мередит послушалась, с изумлением оглядывая пещеру. За три часа ее отсутствия она вновь превратилась в приют любви. Пока она приходила в себя, Ратерфорд ловко зажег костер из плавника, сложенного в круге плоских камней.
– Надеюсь, приток воздуха здесь достаточно велик, чтобы мы не задохнулись, – прозаически заметил он. – Бокал шампанского, миледи?
– Пожалуйста, – прошептала Мерри, снова впадая в обычное мечтательное состояние, как всегда в присутствии возлюбленного, особенно в тех случаях, когда он полностью овладевал ситуацией.
– Тогда садись у огня. Если тебе нужна поддержка, обопрись лучше на меня.
Дэмиен устроился на яркой подушке и поманил Мерри к себе. Та подошла, протянула руки над веселым пламенем и, привалившись спиной к коленям Дэмиена, сделала первый глоток. Прекрасное вино!
– Голодна? – спросил он, вынимая шпильки из ее волос, так что красновато-золотистая масса упала на плечи. – У меня есть корнуольские пирожки. Немного неподходящая закуска к шампанскому, но способная удовлетворить здоровый аппетит.
– Как ни удивительно, но я действительно хочу есть, – улыбнулась Мередит. – Непонятно почему. Мы совсем не тратили сил сегодня ночью, только тряслись от холода на берегу в ожидании французов.
– Погода, – понимающе кивнул он, открывая корзинку и протягивая ей теплый, завернутый в салфетку пирожок.
– Угу, – промычала Мерри с полным ртом. – Прибой сильный, и волны захлестывают берег.
Господи, что они делают тут, сидя на песке и разговаривая так естественно, так оживленно, словно ничего не было? Будто она никогда не приезжала в Лондон, и снова настали беззаботные летние деньки, когда Ратерфорд не заговаривал о браке и они бесконечно и безгранично любили друг друга?
– Почему ты здесь? – вырвалось у нее. Вопрос вполне мог бы посчитаться враждебным, не положи она доверчиво голову на его колени.
– Тосковал по тебе, – честно признался он. – Решил ненадолго навестить.
– Ненадолго?
– На две недели. Мне нужно быть в Лондоне к концу января, чтобы успеть к свадьбе.
– Вот как…
Она даже не спросила, о чьей свадьбе идет речь. Да и какое ей дело, хотя, возможно, она знает жениха и невесту.
– Две недели – это целая вечность.
– Да, – согласился он, просунув руку за ворот ее рубашки, чтобы сжать нежный холмик. – Раздевайся.
Мередит вздрогнула.
– Может, вы возьмете на себя этот труд, милорд?
– Нет. Не в этот раз. Сейчас я хочу, чтобы ты сделала это для меня.
Она медленно принялась расстегивать пуговицы, но Дэмиен тихо попросил:
– Встань, чтобы я мог тебя видеть.
Стоя в свете огня, ощущая, как тепло лижет ее кожу, Мерри неспешно сбрасывала одежду под немигающим взглядом серых глаз, казалось, прожигавших ее насквозь. После он заклеймил ее тело обжигающими руками и губами, ставя на ней свое тавро, объявляя перед всем миром своей. Хотя бы на одну ночь, в этом волшебном королевстве, где сбывались все желания.
Следующие несколько дней Мередит витала в облаках. Ратерфорд сообщил, что они больше не станут встречаться в обществе, ибо он не в состоянии смотреть, как она разыгрывает беспомощную пустоголовую идиотку. Мерри с радостью согласилась, и в результате пострадали лишь Пейшенс и ее приятельницы, к собственному разочарованию, обнаружившие, что их знатный сосед стал настоящим отшельником. Любовники катались верхом, гуляли подальше от проселочных дорог, а ночами в пещере самозабвенно наслаждались друг другом. Они были неразлучны, и черная кошка ни разу между ними не пробежала. Словно сознавая, что конец близок, они стремились выпить чашу радости до самого донышка.
– Любимый, наш дом придется разрушить, – сокрушенно вздохнула Мередит во вторник, жестом обводя уютную теплую «спаленку».
– Ты опять принялась за свое? – рассмеялся Дэмиен, наполняя бокалы густым бургундским.
– Завтра ночью, – призналась она. – Жак снова попытается причалить, если море успокоится. Думаю, на этот раз все получится. Рыба клюет на славу. – Она вгрызлась в большое зеленое яблоко. – Не знаю, почему это предвестник хорошей погоды, но Барт редко ошибается. Мы спрячем в пещере пони и товары до утра. Риск значительно уменьшается, если мы добираемся до дома пешком. Назавтра никто не обратит внимания на человека, куда-то едущего по своим делам.
– Верно, – кивнул он. – Весьма разумно. Мередит вскинула голову и с подозрением уставилась на Дэмиена.
– Ты смеешься надо мной?
– Какой вздор! – запротестовал он. – Издеваться над столь отважной, опытной, искусной маленькой авантюристкой…
И, с хохотом загородившись руками, чтобы уберечься от нападения, двинулся вперед и повалил ее на гору подушек.
Но на следующий вечер от веселья не осталось и следа. Мередит, выскользнув из пещеры, присоединилась к шайке контрабандистов. Пони маячили во мраке темными силуэтами, разгулявшийся ветер с моря колол острыми иглами, прибой с шумом вздымал белые гребешки и откатывался, оставляя на песке клочья пены. Но похоже, шторма не предвиделось, и Жак вполне мог справиться со своим суденышком. Рыбаки, выходившие сегодня на ловлю, уверяли, что течение не понесет лодку на рифы, факел на Девилз-Пойнт загорелся и погас, оставалось надеяться, что таможенники мирно спят в своих постелях.
Мерри оглядела собравшихся. В группе царила атмосфера с трудом подавляемого возбуждения, ощущения, что эта ночь вознаградит всех за потерянное время. Кто-то тихо смеялся, во тьме мерцал красный уголек трубки, дыхание поднималось белыми клубами пара. Но Мерри неожиданно замерла. Что-то не так… неладно! Но что именно?
Она снова присмотрелась к закутанным в плащи фигурам. Все давно знакомы, как братья-близнецы. Люк, Тод, Джесс, Мэтт, Дэн, разумеется, Барт, и… и… а кто это там, возле пони, чуть поодаль, словно чужой?! Она его знает, конечно, знает… но он не принадлежит к их шайке.
