Текст книги "Поцелуй вдовы"
Автор книги: Джейн Фэйзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)
– Пиппа! – позвала ее Джиневра, чувствуя, что стоящий позади нее Хью едва не трясется от смеха. – У мастера Милтона много дел.
– Я только предупредила его насчет Светлячка, на тот случай, если Робин принесет ее, – снова помрачнев, сказала Пиппа.
– Не надо тешить себя надеждой, – тихо посоветовал ей Хью.
– Да я и не тешу, – проговорила девочка, беря мать за руку.
Хью поднялся по лестнице. От верхней площадки шли два коридора, один – налево, другой – прямо. Хью повел их по второму коридору и открыл дверь в конце.
Войдя в комнату, он обвел ее скептическим взглядом. Джиневре показалось, что он чем-то встревожен. Комната была обставлена очень просто, на полу сушилась трава.
– Вы с девочками ляжете на одну кровать, – сказал Хью. – Здесь должна быть кровать для Тилли. – Он заглянул под огромную кровать с балдахином и вытащил из-под нее складную койку на колесиках. – Думаю, вам будет удобно.
– Вполне, благодарю.
Джиневра сняла перчатки и подошла к окну. Внизу находился огород, а за ним – фруктовый сад и надворные постройки: пивоварня, пекарня и прачечная. Вдали виднелись крыши соседних домов. Воздух был безжизненным, ему не хватало деревенской сладости. Какое же здесь все чужое, думала Джиневра. Ей было страшно.
Хью дотронулся до ее плеча. Он чувствовал ее страх и ничего не мог с собой поделать. Джиневра вздрогнула от неожиданности. Он тут же попятился.
– Я покидаю вас. Мы ужинаем в семь, после вечернего звона, когда закрываются городские ворота.
Хью вышел и спустился вниз. Уже прибыли остальные слуги Джиневры, и мастер Милтон размещал их. Тилли руководила двумя крепкими слугами, несшими сундуки Джиневры и коробки с книгами.
Хью подозвал к себе Джека Стедмена.
– Выясни, где сейчас хранитель печати. Думаю, он у себя дома, в Остин-Фрайарз – всего час назад он ехал через город. Вряд ли тебя допустят к нему, поэтому поговоришь с кем-нибудь из его церемониймейстеров. Передай ему мои наилучшие пожелания. Скажи, что я вернулся в Лондон с леди Джиневрой.
– Слушаюсь, милорд. – Джек отдал честь и поспешил выполнять приказание.
Хью велел подать ему вина и расположился у камина – слуга как раз разводил в нем огонь, дабы изгнать из дома сентябрьский холод. Итак, теперь остается ждать.
Глава 13
Джиневра с девочками спустилась вниз только к ужину. Слуги расставляли на столе кубки, раскладывали деревянные доски, ложки и ножи. В сервировке нет никакой элегантности, бросив взгляд на стол, подумала Джиневра и обратила внимание на то, что Хью де Боукер еще не осознал, как удобно пользоваться вилками. Хотя он редко бывает дома и вряд ли считает нужным тратить деньги на такие мелочи. Джиневра также увидела одинарный наручник на стене у входной двери. В этом не было ничего особенного: подобные приспособления имелись во всех домах, в том числе и в Мэллори-Холле. Они применялись для наказания разбушевавшихся гостей. Гостя приковывали к стене, а содержимое кубка выливали ему в рукав. Наказание имело целью унизить охочего до выпивки гостя. Бедолага обычно приходил в ярость, видя, как вино, впитываясь в ткань, губит дорогую одежду.
С тех пор как Джиневра стала хозяйкой в Мэллори-Холле, это наказание не применяли, хотя Стивен с радостью унижал бы своих гостей, если бы мог. Джиневра предпочитала просто уходить, когда застолье принимало буйный характер.
Пиппа подбежала к Хью, который, увидев ее, встал с кресла.
– Робин вернулся, сэр?
– Еще нет, – ответил Хью, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. – Но он будет здесь с минуты на минуту. Через пять минут прозвучит вечерний звон, а он знает, что должен к этому сроку быть дома.
Джиневру потрясла естественность этого поцелуя. Хью не придал значения, да и ребенок, разумеется, тоже. Джиневра неожиданно обнаружила, что улыбается. Реакция Хью на переживания Пиппы тронула ее до глубины души. Она снова ошутила, что между ним и ею существует сильная связь. Ей снова показалось, что если бы их не разделял антагонизм, им суждено было бы вместе переживать за Пиппу… И вновь ею овладело смущение.
– Миледи, позвольте предложить вам вина.
– Спасибо.
Джиневра взяла протянутый кубок. Она с улыбкой взглянула на Хью и увидела ответный блеск в его глазах. А потом, когда тот приподнял свой кубок, в его взгляде появился вопрос. Так они смотрели друг на друга, не в силах разорвать возникшую связь. Все путешествие она держала его на расстоянии только для того, чтобы избегать именно таких моментов, однако сейчас ей это не удалось. Ее охватили восторг и надежда. И эти чувства будут вселять в нее смелость, заполнять ее мысли и волновать ее сердце до тех пор, пока она живет в этом доме.
Наконец Джиневра справилась с собой и отвернулась, будто бы для того, чтобы сделать замечание девочкам.
Хью отпил вина, с вожделением глядя на ее профиль. Он любовался ее стройной шеей, красивыми плечами, округлой грудью.
Вдруг снаружи послышались голоса, и все взгляды устремились на дверь.
– Робин, – сказал Хью и добавил: – Точно вовремя. – Едва он это проговорил, по городу прокатился звон колоколов, извещая путников о том, что городские ворота закрываются, а огни гасятся.
Пиппа уже бежала, подпрыгивая, к двери.
– Ты нашел ее? Ты нашел ее? – вопрошала она открывающуюся дверь.
В зал вошел ликующий Робин.
– Я нашел ее, а потом она опять убежала. Я гнался за ней через весь мост. Я думал, что потерял ее, но неожиданно услышал, как она мяукает. Она вцепилась в край моста. Мне пришлось перебраться через парапет, чтобы достать ее. – Он торжественно передал Пиппе заляпанного грязью котенка.
– Ой, как же здорово! – воскликнула Пен, спеша к ним. – Ты такой умный, Робин. Я знала, что ты найдешь ее. – Она слегка пожала его руку.
Робин засиял, его лицо расплылось в широкой улыбке.
– Знала? Я боялся, что не найду ее. Ко мне пристали какие-то мальчишки. Они спрашивали, что я ищу, и когда я нашел Светлячка, они, наверное, решили, что я сумасшедший! А кому еще взбредет в голову гоняться за котенком?
– Да кому угодно! – уверенно заявила Пиппа. Она уткнулась в котенка, поэтому ее голос звучал приглушенно. – Ты отличный мальчик! – с горячностью добавила она. – Надеюсь, когда-нибудь я встречу такого же, как ты.
Робин засмущался и покраснел, а Хью, едва сдерживавший смех, покосился на Джиневру, которая кусала губы, чтобы не засмеяться.
– Хорошо то, что хорошо кончается. Предлагаю поужинать, – заявил Хью, жестом приказывая слуге ударить в гонг.
К столу собрались практически все обитатели дома, кроме кухонной прислуги, подававшей ужин. Место нашлось даже горничным и грумам. Поварята – их Джиневра определила по засаленным фартукам – сидели далеко «ниже солонки».
В доме Хью де Боукера не было пажей. Слуги поставили на стол доски и миски, и каждый накладывал себе сам, накалывая мясо кончиком ножа и зачерпывая соус ложкой или просто макая в него хлеб. На маленькой галерее играл на лютне менестрель.
Хью и Джиневра ели в молчании. Но оно не было вызвано неловкостью. Напротив, в настоящий момент их объединяли взаимное доверие и искренность. Однако у Джиневры возникло ощущение, что эта дружба продлится недолго. Она чувствовала себя, как в летний вечер перед грозой.
Когда ужин закончился, Джиневра велела девочкам отнести котят наверх и покормить, а потом с помощью Тилли лечь в постель.
– Прошу меня извинить, – проговорил Хью, вставая, – у меня есть дела на конюшне. Робин, пошли со мной.
– Слушаюсь, сэр. Захватить ваш плащ? Похолодало. – Робин, как всегда, был рад исполнить любое приказание отца.
Хью с улыбкой кивнул, и мальчик побежал за плащом.
– Надо проверить, как тут шли дела в мое отсутствие, – пояснил он Джиневре.
– Конечно. Да я и не жду, что вы будете меня развлекать. К тому же у нас с магистром много работы.
– Располагайтесь у камина, – предложил Хью. – Пусть девочки спокойно спят.
– Верно, – согласилась Джиневра и тут же засомневалась, правильно ли она поступит, если будет обсуждать стратегию защиты фактически на глазах у своего тюремщика.
– Не бойтесь, что вас подслушают, – сказал Хью. – Обещаю громко топать, когда вернусь.
Джиневра не выдержала его насмешливого взгляда и, отвернувшись, обратилась к магистру:
– Я принесу нужные нам книги. А вы устраивайтесь у камина.
Холодно кивнув Хью, она гордо вскинула голову и направилась к лестнице.
Джиневра ощутила прилив оптимизма, когда рылась в ящике с книгами. Наконец-то они с магистром смогут проверить свою теорию. Книги всегда давали ей ответы на вопросы. Помогут они и сейчас.
Отобрав несколько томов, Джиневра спустилась в зал. Магистр уже сидел в кресле, вытянув ноги к огню.
– О, вот настоящий комфорт, – заявил он, потирая руки. – Лорд Хью приказал принести нам две дополнительные лампы и вставить новые свечи в подсвечники. Как любезно с его стороны.
– Да, – сухо проговорила Джиневра, раскладывая книги на скамье. Она решила сразу взять быка за рога. – Как мы с вами, магистр, обсуждали, дело упирается в основания. У них нет веских оснований обвинить меня в смерти хотя бы одного из моих мужей. – Она замолчала и, нахмурившись, устремила взгляд в огонь.
Так что же все-таки Хью узнал в Мэтлоке? Если она не выяснит, какие улики есть против нее, она не сможет строить защиту.
Джиневра покачала головой. Придется работать с тем, что есть.
– Лорд Хью обнаружил какие-то противоречия в моих показаниях и свидетельствах Тилли. Если они пожелают состряпать дело на основе этих противоречий, тогда у нас возникнут сложности.
– Скорее всего, они именно так и поступят, – проговорил магистр, поджимая губы и втягивая щеки. – Вы уверены, что лорд Хью расскажет об этих противоречиях? – спросил он.
Джиневра продолжала смотреть в огонь. Так что же он узнал в Мэтлоке?
– Да, – ответила она. – Он представит дело так, как оно ему видится. – Пожав плечами, она села на скамью, на которой лежали книги. – Моя задача – убедить суд, что эти противоречия не являются уликой.
– Нам следует изучить закон на предмет косвенных улик, – заключил магистр. – Решение, сделанное на основе выводов из известных фактов, не имеющих четкого объяснения, всегда можно оспорить. Мы должны найти убедительное альтернативное объяснение этим фактам.
– Правильно, – согласилась Джиневра. – А как быть с обвинением в колдовстве? Я не вижу способа опровергнуть это обвинение, если оно будет выдвинуто. Только мои мужья могли бы утверждать, что их никто не околдовывал, а они уже на том свете.
– Мадам, давайте решать вопросы в порядке очередности, – взмолился магистр, нахмурившись. – У нас есть веское доказательство, подкрепляющее ваши права на землю, на которую претендует лорд Хью. Это первый вопрос, и он решается в вашу пользу. Никто не сможет оспорить легальность добрачного договора с Роджером Нидемом. И если в этом вопросе вы руководствуетесь законом, то, возможно, разумный человек решит, что и в других вы основываетесь на законе.
– Разумный человек – да. Но разве лорд – хранитель печати относится к таковым?
– Послушайте, мадам, давайте не будем забегать вперед, – сказал магистр. – В законах мы найдем ответы – ведь мы всегда их находили. Давайте посмотрим «De Laudibus Legum Angliae» Фортескью. – Он выбрал нужную книгу.
Через час магистр сладко зевнул и потянулся, разминая старые кости.
– Господи, Боже мой, вряд ли я когда-нибудь приду в себя после этой скачки, – пробормотал он.
– Давайте на сегодня закончим. – Джиневра закрыла книгу. – Вам нужно отдохнуть, магистр.
– Я старик, мадам. Путешествия не для меня, – проговорил он.
– Зря я взяла вас с собой, – сокрушенно покачала головой Джиневра. – С моей стороны было жестокостью устраивать вам такие испытания.
– Господь с вами, мадам, я бы никогда не допустил, чтобы вы сражались в одиночестве. – Он в ужасе замахал на нее руками. – И ведь мы все же кое-чего достигли.
Джиневра не была в этом уверена, однако она с улыбкой кивнула, не желая расстраивать своего наставника.
– Идите в кровать, сэр. Продолжим завтра. Магистр с кряхтеньем встал.
– Я совсем не против снова понежиться на пуховой перине, – сказал он. – Спокойной ночи, миледи.
– Спокойной ночи.
Джиневра смотрела ему вслед, откинув голову на резную спинку скамьи. Правовые доводы казались такими пустыми, такими несущественными, однако ничего другого у нее не было. Только эти доводы и ее собственное красноречие. Хватит ли этого, чтобы убедить лорда – хранителя печати?
За дверью в глубине зала – видимо, эта дверь вела на кухню и в конюшню, – послышались шаги. Через секунду дверь открылась, и на пороге появился лорд Хью.
– Я достаточно громко шумел?
– Ваша предупредительность, милорд, делает вам честь. – Хью подошел к камину и, опершись на спинку скамьи, посмотрел на Джиневру.
– Вы закончили? Магистр отправился спать?
– Закончили только на сегодня. Путешествие очень утомило магистра.
– У вас тоже усталый вид. – Входная дверь открылась, и вошел Джек Стедмен, впустив в зал холодный воздух.
– Здорово похолодало, – проговорил он. – Ничего удивительного, погода-то изменилась. – Он не видел Джиневры, скрытой высокой спинкой скамьи. – Церемониймейстер хранителя печати выслушал сообщение, а потом заставил меня ждать почти два часа, милорд, – извиняющимся тоном сказал Джек. – В приемной была такая давка, что не шевельнуться.
– Так ты получил ответ? – спросил Хью.
– Да, милорд. Вам с леди Джиневрой надлежит прибыть в Хэмптон-Корт завтра к трем пополудни.
Хью кивнул и покосился на Джиневру. Она сидела не шевелясь, ее глаза были закрыты.
– На сегодня все, Джек. На восходе мне понадобится барка. Пусть она ждет меня у пристани в Блэкфрайарз. Убедись, что на ней есть, где укрыться от непогоды. Ты и еще двое будете сопровождать нас.
– Слушаюсь, сэр. А мастер Робин?
– Он останется здесь. Скажи ему, что он получает выходной… если день в обществе Пиппы можно назвать выходным, – добавил он.
Джек осклабился.
– Слушаюсь, сэр. Доброй вам ночи. – Отдав честь и нахлобучив шляпу, он ушел.
– Так быстро, – проговорила Джиневра. Она медленно встала и посмотрела на Хью. – Неужели вы не могли дать мне несколько дней передышки, милорд, прежде чем отсылать свое сообщение?
– Отсрочка ничего бы вам не дала, – тихо ответил он. – Неприятные дела лучше всего делать сразу.
– Но я еще не готова.
– Завтра суда не будет, – сказал он. – Вам только зададут вопросы.
– Я боюсь, – прошептала Джиневра. – И не уверяйте меня, что мой страх беспочвенный.
– А я и не собирался.
Она смотрела на него, и в ее взгляде сквозил страх.
В камине затрещали дрова, и этот звук показался пугающе громким в затихшем доме. Джиневра вздрогнула, у нее бешено забилось сердце, в голове застучало.
– Иди ко мне, – сказал Хью. В его голосе слышались и мольба, и приказ.
Джиневра продолжала стоять, спиной чувствуя тепло огня. Весь зал, кроме освещенного круга у камина, был погружен во мрак.
– Иди ко мне, – повторил Хью и положил руки ей на плечи.
Джиневра не шевельнулась. Сегодня она нуждалась в его любви гораздо сильнее, чем в чем-либо другом. Сегодня она нуждалась в его поддержке, в осознании того, что она не одна. Его любовь, пусть ненадолго, прогонит страх и утолит душевную боль. И в то же время ее смущала мысль, что все это даст ей сам виновник ее переживаний.
Поэтому не шевелилась. И не сопротивлялась, когда он взял в ладони ее лицо.
Он целовал ее, сначала нежно, потом настойчиво, как будто пытался разбудить, заставить откликнуться на его ласки.
– Иди ко мне, – прошептал он. – Джиневра, иди ко мне.
Он обнял Джиневру, и его объятие наполнило ее силой, принесло утешение. Впервые со смерти Тимоти она почувствовала, что может хоть ненадолго переложить свои проблемы на чужие плечи.
Ее губы открылись ему навстречу, и она прижалась к нему. Хью целовал ее шею, грудь, губами ощущая тепло ее кожи. Джиневра не двигалась, но он знал, что ее неподвижность вызвана отнюдь не пассивностью, что она просто ждет, когда сможет принять его.
Его охватил небывалый восторг. Сейчас она принадлежала ему в большей степени, чем в ту ночь в палатке.
– Идем, – проговорил он, беря ее за холодную руку.
Освещая путь лампой, Хью повел ее к лестнице. На верхней площадке он повернул в левый коридор и, подняв лампу над головой, открыл дверь в конце. В комнате на маленьком столике горела свеча, в камине пылал огонь. Когда они вошли, свет лампы разогнал собравшиеся по углам тени.
В его комнате царил такой же порядок, как и в палатке. На столиках, поддерживающих балдахин, не было резьбы, одеялом служил простой шотландский плед. Обстановка была спартанской: кованый сундук да большой шкаф.
– У меня все очень просто, – сказал Хью. Джиневра улыбнулась и впервые за все время заговорила:
– А я ничего другого и не ожидала.
– Кажется, ты понимаешь меня. – Он поставил лампу на камин и посмотрел на Джиневру.
– Немножко, – кивнула она.
– Иди ко мне. – Он раскрыл объятия, и на этот раз она подошла к нему.
– Я дам тебе то, что ты хочешь, – внезапно охрипнув, произнес он и принялся снимать с нее украшенный драгоценностями чепец. Джиневра наклонила голову, чтобы облегчить ему задачу.
Он, не спеша, одну за другой, вынул булавки и положил их на столик, затем снял чепец и вытащил шпильки, освободив тяжелую массу ее волос. Не имея под рукой щетки, он пальцами расправлял длинные пряди.
– Ты такая красивая, – проговорил Хью, целуя ее в губы. – Скажи, Джиневра, что ты хочешь от меня. Я все сделаю, не подведу.
– Не подведешь, – согласилась Джиневра.
Она погладила его по щеке, провела пальцем по губам. Он не подведет ее… во всяком случае, сейчас.
Джиневра повернулась к Хью спиной, и он медленно расшнуровал платье, снял его и бросил на сундук в изножье кровати. Потом он расшнуровал корсет и накрыл ладонями ее груди.
– Сначала покажи мне себя, – с томной улыбкой сказала Джиневра. – Я хочу видеть тебя обнаженным.
Она снова провела пальцем по его губам. Он перехватил ее руку и взял ее палец в рот. От этого ее тело будто пробудилось.
Хью отступил на шаг и начал раздеваться. Джиневра с вожделением наблюдала за ним. Он снял гаун, потом дублет, расстегнул рубашку. Он снимал одежду не торопясь и аккуратно развешивал ее на стуле у окна.
Джиневра любовалась его широкой грудью, поросшей курчавыми волосами, на удивление тонкой талией… В ее взгляде вспыхнул огонь, когда он принялся снимать чулки. Она не могла оторвать глаз от его плоского живота, мускулистых бедер, возбужденного естества.
– Вас устраивает, мадам? Джиневра кивнула и облизнула губы. – О да.
Когда Хью развешивал чулки на стуле, Джиневра подошла к нему сзади и стала гладить его по ягодицам. Он замер. Ее ласковые пальцы скользнули ему между бедер. Он положил руки ей на бедра, и она прижалась к нему всем телом.
– Кажется, настало время справедливости, – с тихим смехом сказал он, поворачиваясь к ней. – А теперь вы, миледи, усладите мой взор.
Он стянул рубашку с ее плеч, спустил ее до талии и подставил ладони под груди с набухшими сосками. Наслаждаясь их тяжестью, он принялся ласкать соски, а потом стал гладить ее тело, руками исследуя все его изгибы, – ведь в ту сумасшедшую ночь ему было не до этого. Джиневра, обнаженная до талии, со струящимися по плечам волосами, стояла не двигаясь, и только ее грудь бурно вздымалась и опускалась.
Хью спустил рубашку ниже, и она упала к ногам Джиневры. Теперь Джиневра стояла в одних шелковых чулках. Он разглядывал ее, любуясь ее зрелыми формами. Перед ним была не девочка. Он видел оставшиеся после родов едва заметные растяжки на бедрах и животе, синие вены, оплетавшие ее отяжелевшую после кормления грудь, уже не девичью талию. Однако все эти несовершенства только подчеркивали ее красоту.
Положив руки ей на бедра – Джиневра затрепетала от его прикосновения, – он повернул ее к себе спиной и провел языком вдоль позвоночника. Джиневра застонала, повернулась к нему, обвила его шею руками. Она целовала его, прижимаясь к нему всем телом. Поддерживая ее, Хью стал подталкивать ее к кровати. Джиневра упала навзничь, и он повалился на нее, а потом лег рядом и приподнялся на локте. Джиневра заложила руку за голову, как бы предлагая себя для любви.
Улыбнувшись, Хью положил руку ей на живот. Его рука стала медленно скользить вверх, к плечам, и вниз, к животу. Джиневра стонала от его ласк и шептала его имя. Потянувшись, Хью взял губами ее сосок, и она забилась в сладостных судорогах, чувствуя, как увлажнилось ее лоно. Не в силах больше сдерживать себя, она повернулась на бок и обхватила его плоть.
Хью выгнулся и, приподнявшись, стал раздвигать ее ноги. Джиневра тут же открылась, отдаваясь ему. Он принялся целовать ей ноги, бедра, медленно подбираясь к тому месту, где сосредоточилась ее страсть. Наконец его язык нашел твердый бугорок. Потеряв голову от вожделения, Джиневра вцепилась Хью в волосы и приподняла бедра, подставляя себя ласке, которая вела ее к сладостной развязке. Она была уже на грани взрыва, когда Хью вдруг отстранился. Застонав, она закинула ноги ему на бедра, притянула х. себе и впилась в губы, разжигая в нем тот же огонь, что горел в ней.
Хью вошел в нее, и Джиневра на секунду замерла, наслаждаясь ощущением, будто он заполняет ее всю. Затем Хью вышел из нее. Он двигался очень осторожно. Джиневра потянулась за ним и втолкнула его в себя. Они смотрели друг на друга и видели свои отражения в глазах.
Обоим казалось, что их души сплетаются. И когда Хью в следующий раз вошел в нее, их тела слились в одно. Они стали единым целым.
Наконец Хью откатился в сторону и лег на спину, положив руку Джиневре на живот. Они медленно приходили в себя, их дыхание постепенно выравнивалось. Джиневра глубоко вздохнула и повернулась к нему.
Хью провел рукой по ее щеке. Она улыбнулась, но он сразу почувствовал, что за этой улыбкой уже собираются тучи.
– Tristesse de l'amour[14]14
Печаль любви (фр.).
[Закрыть]? – ласково спросил он.
– Возможно. – Джиневра нежно погладила его по щеке. – Спасибо, Хью.
– Тебе не за что благодарить меня, – проговорил он, сжимая ее запястье. – Я дал тебе то же, что дала мне ты.
– Сомневаюсь, – возразила Джиневра. – Это не должнo повториться, Хью. Ты понимаешь? – Хью отрицательно покачал головой: – Нет, Джиневра, не понимаю. Она села и с видимым усилием произнесла: – Жаль… жаль, что ты не понимаешь, как все это пугает меня. Я не должна, я не имею права отступать в этой борьбе. Я рискую слишком многим, Хью. Гораздо большим, чем ты. Это-то ты понимаешь?
– Да… да, естественно, понимаю. – Он тоже сел и обнял ее за плечи. – Но разве это обязательно должно разделять нас?
– Да, обязательно, – ровным голосом проговорила она. – Потому что это застилает мне глаза и мешает видеть все отчетливо. – Помолчав, она сказала: – Мне нужно вернуться к себе.
Хью наблюдал за тем, как Джиневра собирает одежду.
– У тебя не найдется накидки? – спросила она, обнаженная, с ворохом вещей в руках, подходя к кровати.
– Да, конечно.
Между ними снова возникла напряженность. И Джиневра намеренно способствовала этому. Радостные минуты единения не изменили действительности, разделявшей их.
Хью едва не застонал от разочарования. Ему захотелось встряхнуть Джиневру, заставить ее признать, что их любовь сильнее всего на свете. Однако он промолчал. Он встал с кровати и достал из шкафа халат.
– Этот подойдет? – Он накинул халат ей на плечи.
– Спасибо, – бросила Джиневра и направилась к двери. У двери она остановилась и, взявшись за щеколду, повернулась к Хью. – Я действительно благодарна тебе.
Хью лишь беспомощно махнул рукой. Секунду Джиневра, казалось, колебалась, а потом решительно отодвинула щеколду и выскользнула из комнаты.
