Текст книги "Брачные игры"
Автор книги: Джейн Фэйзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
Глава 4
Войдя в среду утром в комнату для завтраков, Честити поцеловала в щеку отца, сидевшего за столом с газетой, и расположилась напротив.
– Доброе утро, дорогая, – приветствовал он ее, отложив газету.
– Я хотела попросить тебя об одолжении, – бодро произнесла Честити, наливая себе кофе. – Вообще-то об очень большом одолжении, так что тебе придется подумать, прежде чем давать ответ.
Лорд Дункан бросил на дочь беспокойный взгляд.
– Что ты имеешь в виду?
– Сейчас объясню. – Она одарила его улыбкой, потянувшись за тостом. – Ты не передашь мне джем?
Он пододвинул к ней серебряную вазочку, потом с явным отвращением уставился на собственную тарелку, где остывала яичница.
– Ты должен ее съесть, – сурово произнесла Честити. – Мы не можем позволить себе больше дюжины яиц в неделю. А здесь целых два.
Отец вскинул на нее изумленный взгляд, но, увидев на губах дочери поддразнивающую усмешку, покачал головой.
– Нашла предмет для шуток! – проворчал он, снова принимаясь за вилку, однако Честити успела заметить в его глазах веселые искорки. – Если бы вы с сестрами не скрывали от меня истинное положение вещей, мы бы не оказались сейчас в такой нелепой ситуации.
Отец так часто повторял эту фразу, что она превратилась в своего рода заклинание.
– Не вижу ничего нелепого, – возразила Честити, щедро намазывая тост маслом. – У нас достаточно денег, чтобы безбедно жить, особенно теперь, когда не приходится содержать Кон и Пру. – Она тяжело вздохнула. – Ты не представляешь, во сколько они обходились.
– Я бы предпочел, чтобы ты не болтала всякий вздор за завтраком, – демонстративно уткнулся в газету лорд Дункан.
Улыбнувшись про себя, Честити откусила кусочек тоста и принялась с видимым удовольствием жевать. Ей не пришлось долго ждать. Отец внезапно поднял голову:
– Так что там насчет одолжения?
– Ах да, – кивнула она. – Дело в том, что сегодня среда. Отец бросил взгляд на титульную страницу газеты, словно хотел удостовериться в услышанном факте.
– И что с того?
– Если помнишь, по средам я устраиваю приемы, – пояснила Честити, – как и мама в свое время.
В его глазах отразилось недоумение.
– Я тебе мешаю?
– Нет, вовсе нет. Просто я бы попросила тебя уделить внимание моим гостям. Кон и Пру, разумеется, тоже будут.
Отец покачал головой:
– Ты же знаешь, что подобные вещи не для меня.
– Я же говорю, что прошу тебя об очень большом одолжении. – Честити налила ему кофе. – Мне нужно, чтобы ты помог мне с одной дамой. Вдовой из Италии. В Лондоне она никого не знает. И потом... я бы сказала, что она относится скорее к твоей возрастной категории, чем к нашей. От тебя требуется всего лишь провести с ней минут десять, чтобы выпить чашку чая.
– Чая! – возмутился отец. – Ты хочешь, чтобы я потратил такой прекрасный день, распивая чаи с иностранкой?
– Ну, начнем с того, что она не иностранка, – примирительно поведала Честити. – Она такая же англичанка, как мы с тобой, просто вышла замуж за итальянца. И если ты не хочешь чай, всегда найдется виски или херес. И наконец, чем таким уж важным ты собирался заняться в столь прекрасный день?
– Светские беседы с целым выводком праздных дамочек не соответствуют моим представлениям о приятном времяпрепровождении, – воспротивился лорд Дункан, решительно перевернув страницу газеты и с громким шелестом сложив ее вдвое.
Честити терпеливо ждала. Спустя минуту он выглянул из-за газеты и покорно вздохнул:
– Только десять минут?
– Спасибо, папа, ты просто прелесть, – обрадовалась она. – Все будет хорошо, обещаю. Да и что плохого может случиться за десять минут? Уверяю тебя, она приятная женщина, просто давно не была в Лондоне. Если бы ты помог ей освоиться...
– Позаботься, чтобы Дженкинс не забыл про виски. – Лорд Дункан снова уткнулся в газету.
– Непременно, – поднялась Честити. – Ты закончил? Сказать Мэдж, чтобы убирала со стола?
– Кто такая Мэдж? Новая горничная? – поинтересовался он. – То-то она показалась мне незнакомой.
– Одна из племянниц миссис Хадсон. Она поедет с нами в Ромзи на Рождество. – Честити направилась к двери.
– Ах да, Рождество. Надеюсь, вы устроите скромную вечеринку.
– Не совсем, – ответила Честити. – Пока приглашены только члены семьи. Но не исключено, что мы прихватим кого-нибудь еще.
– Рождественские приемы в загородном доме стоят недешево, – заметил лорд Дункан.
– Я подумывала о том, чтобы заложить Стаббса, – ввернула Честити, имея в виду картину Джорджа Стаббса, висевшую над стенным сейфом в кабинете.
Подавив смешок, она выскочила из комнаты, прежде чем отец успел отреагировать на ее шутку.
Посреди холла стоял Дженкинс с пачкой писем в руках.
– Приходил почтальон? Есть что-нибудь заслуживающее внимания? – осведомилась Честити.
Дворецкий изобразил приличествующее случаю изумление:
– Откуда мне знать, мисс Чес? Честити взяла у него почту.
– Мне отлично известно, Дженкинс, что ничто сколько-нибудь значительное не пройдет мимо вашего внимания. В доме от вас нет секретов.
– Вас послушать, мисс Чес, так я только и делаю, что сую нос в чужие дела, – отозвался Дженкинс с обиженным видом.
– Нет, конечно же, нет. – Она чмокнула дворецкого в щеку, с улыбкой наблюдая за румянцем, залившим его лицо. – Я хочу съездить в цветочный магазин за гвоздиками. Нужно устроить все, как обычно по средам.
– Будет сделано, мисс Чес. Полагаю, брачное агентство обзавелось новым клиентом?
– Совершенно верно. К трем часам мы ждем доктора] Фаррела, который спросит лорда Бакингема, а дама, для которой предназначается белая гвоздика, предпочитает, чтобы ее называли синьорина Делла Лука.
– На итальянский манер, как я понимаю.
– Да нет, – сморщила носик Честити, – просто ей нравится напускать на себя важный вид.
– Понятно, – кивнул дворецкий.
– Да, и еще одно. Лорд Дункан обещал выйти к гостям, но он не будет пить чай.
– Я позабочусь о графинчике с виски. – Дженкинс повернулся и отправился по своим делам.
Честити двинулась вверх по лестнице, просматривая на ходу присланные бумаги, в основном счета, связанные с хозяйственными расходами. Ничего сколько-нибудь важного и ничего, что могло бы встревожить отца. Честити оставила их на секретере, чтобы Пруденс, по-прежнему управлявшая семейными финансами, просмотрела все на досуге, и направилась в свою комнату. Надев шляпку и пальто, она поехала в цветочный магазин.
Вернувшись с охапкой красных и розовых гвоздик, среди которых выделялся единственный белый цветок, Честити встретилась у дверей с сестрами, только что приехавшими на наемном экипаже.
– Мы решили прийти к вам на ленч, – сообщила Пруденс. – На тот случай, если отец нуждается в дополнительном убеждении. Тебе удалось чего-нибудь добиться?
– Он согласился явить свой лик гостям на десять минут, – сообщила Честити, отпирая парадную дверь. – И то крайне неохотно, так что если вы присоедините свои голоса, то поможете ему сдержать свое слово.
– Он в библиотеке? – спросила Констанс, снимая шляпку.
– Если только не ушел в свой клуб, что было бы чудом, – грустно пошутила Честити. – Дженкинс, лорд Дункан дома?
– Он выходил прогуляться на полчаса, но недавно вернулся, – сообщил дворецкий, забирая у нее цветы. – Доброе утро, мисс Кон, мисс Пру. Вы останетесь на ленч?
– Если не затруднит миссис Хадсон, – заметила Констанс.
– Нисколько, мы всегда рады видеть вас обеих. Я поставлю цветы в воду. – Он удалился в сторону кухни.
– Давайте навестим отца, – предложила Констанс, направившись в библиотеку. Сестры последовали за ней.
Лорд Дункан стоял у окна, глядя на зимний сад. Звук открывшейся двери заставил его обернуться.
– Ах, какое приятное зрелище для отцовских глаз, мои дорогие, – проговорил он шутливым тоном. – Если вы пришли терзать меня насчет сегодняшнего приема, то напрасно. Я уже пообещал вашей сестре, что выйду к гостям.
– Это не единственная наша цель, отец, – укорила его Пруденс, – Мы пришли узнать, как ты себя чувствуешь.
– Вполне приемлемо, – откликнулся он. – Как Гидеон?
– Занят, защищая очередного мерзавца, – хмыкнула Пруденс.
– А Макс составляет законопроект о необходимости гудронного покрытия для главных дорог, чтобы облегчить автомобильное сообщение за пределами Лондона, – сообщила Констанс. – Он спрашивает, не хочешь ли ты отправиться в Ромзи вместе с нами. Мы поедем поездом.
– Я подумаю, – ответил лорд Дункан. – Ненадежная штука – автомобили. – После неудачной попытки заиметь собственное авто несколько месяцев назад он проникся стойкой неприязнью к этому виду транспорта.
– Автомобиль Макса вполне надежен.
– И «ровер» Гидеона тоже, – поддержала Пруденс. – Но мы берем с собой Сару и Мэри, кучу багажа и подарки. – Она рассмеялась. – Одних только подарков и вещей Сары достаточно, чтобы занять целый вагон.
– Ладно, я подумаю, – повторил лорд Дункан. – Идемте, сейчас подадут ленч.
Сестры старались развлечь отца на протяжении всей трапезы. Он проводил так много времени в четырех стенах, что они использовали любую возможность, чтобы напомнить ему о существовании внешнего мира, не оставляя надежды, что в конечном счете их старания вернут его к активной жизни.
Наконец он поднялся из-за стола со снисходительной улыбкой и разрумянившимся лицом.
– Выпью-ка я бокал портвейна в библиотеке, – известил он. – А вы, девочки, поболтайте вволю.
– Не забудь про прием, – напомнила Пруденс. – Дженкинс предупредит тебя, когда приедет графиня Делла Лука, и ты сможешь выйти к гостям.
– Ладно, ладно, – замахал он руками, полностью смирившись. – Надеюсь, ваша протеже способна вести разумную беседу.
– О, не беспокойся, с ней очень легко разговаривать, – заверила его Честити. – Она весьма просвещенная дама.
Лорд Дункан покачал головой и направился в библиотеку, где его ждал портвейн.
– Будешь переодеваться, Чес? – поинтересовалась Пруденс, пробежавшись взглядом по простенькой блузке младшей сестры и серой юбке.
– Придется, – вздохнула Честити, – раз уж вы обе разоделись в пух и прах.
– Я бы так не сказала, – возразила Констанс. – Элегантно, да. Но в пух и прах? Ты выразилась так вульгарно, Чесс. – Она с притворным негодованием разгладила юбку своего платья из шелка в бело-голубую полоску.
Честити рассмеялась:
– Хорошо-хорошо, вы обе выглядите очень элегантно, так что я лучше пойду и займусь собственным туалетом.
Она поднялась наверх, оставив сестер раскладывать цветы на столе в холле. В обязанности же Дженкинса входило, прежде чем объявить имя каждой посетительницы, вручить ей бутоньерку так, чтобы белая гвоздика досталась синьорине.
Оказавшись в своей спальне, Честити открыла гардероб и задумалась, обозревая его содержимое. Интересно, подготовился ли доктор Фаррел к сегодняшнему событию? Он произвел на нее впечатление человека, не слишком обеспокоенного своим внешним видом. К тому же, учитывая его явно ограниченные средства, можно предположить, что гардероб у него также ограниченный. Но у него наверняка есть парадный костюм. Должен же он понимать, что нельзя очаровать богатую женщину без приличной одежды и прочих атрибутов. Ему придется постараться, если, конечно, он не собирается объявить предполагаемой невесте, что его интересуют только ее деньги.
Честити вытащила одну из любимых своих блузок из кремового шелка с гофрированным лифом и стоячим воротничком, отороченным полоской кружев. Сюда подходила юбка из бежевого поплина, которую она разложила на кровати. В таком костюме она всегда чувствовала себя уверенно. Пара высоких черных ботинок на пуговках и широкий черный пояс довершали наряд. Положив руки на талию, Честити с удовлетворением отметила, что ее фигура стала стройнее, чем несколько недель назад.
Она села за туалетный столик и занялась волосами. В отличие от сестер, вьющиеся волосы которых послушно укладывались в модные прически, Честити обладала буйной гривой кудрей, не желавших поддаваться укрощению. Если волосы сестер имели приятные оттенки – рыжевато-каштановый и золотисто-рыжий, – то ее локоны бесстыдно пламенели. Скрутив непокорные пряди в тугой узел, она закрепила его на макушке длинными шпильками, оставив два крупных завитка на висках и несколько мелких на лбу.
Окинув результат критическим оком, Честити решила, что на большее она не способна.
– Чес, ты готова? Уже почти три. – Пруденс просунула голову в приоткрытую дверь. – О, ты надела свою любимую блузку. Она тебе очень идет. Мне нравится кремовый цвет.
– Мне тоже, – подтвердила Честити, повернувшись к ней. – Ты не застегнешь мне пуговицы на рукаве? Они такие маленькие, что я не могу с ними справиться. – Она протянула правую руку.
Пруденс принялась за дело, ловко вставляя крохотные пуговки в шелковые петельки.
– Интересно, наш славный доктор примчится пораньше, сгорая от нетерпения, или явится со скучающим видом к самому концу приема? – полюбопытствовала она.
– Не знаю, – ответила Честити. – Главное, чтобы он не явился раньше своей потенциальной жертвы. Тогда нам придется развлекать его самим. – Она встала и разгладила юбку. – Пойдем.
Пруденс последовала за ней вниз, поймав себя на мысли, что ей не терпится встретиться с человеком, который вызвал такую ожесточенную реакцию у ее обычно доброжелательной сестры.
Дуглас Фаррел не спешил предстать у дверей дома номер десять на Манчестер-сквер. Он дважды прошелся по площади, наблюдая за каретами, которые подкатывали к особняку, и гадая, какая из посетительниц предназначена для его рассмотрения. Дамы приезжали по двое, по трое, всех возрастов, форм и размеров, одни в сопровождении мужчин, другие поодиночке. Складывалось впечатление, что приемы по средам на Манчестер-сквер пользовались успехом. Дуглас попытался представить себе достопочтенную мисс Честити Дункан. Наверное, старая дева в летах. И довольно богатая, если судить по впечатляющему фасаду здания с портиком и двойным рядом колонн. Хотя, конечно, она может оказаться и бедной родственницей, выполняющей обязанности компаньонки или сиделки при престарелой хозяйке дома. Какая-нибудь унылая особа, обреченная выгуливать перекормленных собачонок и выслушивать бесконечные жалобы своей благодетельницы.
Дуглас встречал немало женщин, оказавшихся в подобной ситуации, когда практиковал в Эдинбурге, и полагал, что встретит их английскую разновидность, когда обоснуется на Харли-стрит. Впрочем, как-то не вязалось то, что женщина, занимающая подчиненное положение – в сущности, немногим выше старших слуг, – играла роль хозяйки приема. Организовать чаепитие, распорядиться о пирожных – еще куда ни шло, но принимать гостей – вряд ли.
Ладно, так он никогда ничего не узнает, если будет и дальше кружить по площади. Дуглас взглянул на свои карманные часы. Стрелки показывали половину четвертого. Что ж, самое время войти и встретить свою судьбу.
Он поднялся по ступенькам к парадной двери и решительно взялся за отполированный до блеска дверной молоток в форме львиной головы. Дверь отворилась раньше, чем затих гулкий звук удара. Представительный седовласый дворецкий почтительно склонил голову:
– Добрый день, сэр.
Дуглас вручил ему свою визитную карточку.
– Мне нужно поговорить с лордом Бакингемом, который, как я понимаю, будет сегодня у мисс Дункан.
– Конечно, сэр. Его милость еще не прибыли, но, если вы соизволите войти, я сообщу о вас мисс Дункан. – Дженкинс украдкой оглядел посетителя и не нашел ни в его внешности, ни в манерах ничего достойного порицания. Доктор, одетый в приличествующий случаю черный фрак, серый жилет, черный галстук и полосатые брюки, выглядел представительно. – Могу я взять вашу шляпу, сэр?
Приняв у гостя шляпу и трость с серебряным набалдашником, Дженкинс пристроил их на столик у стены, где уже лежали предметы, оставленные другими джентльменами. Затем с визитной карточкой в руке пригласил доктора проследовать в гостиную.
Дуглас не заметил пристального внимания дворецкого, ибо сам с любопытством озирался по сторонам. Во всем чувствовались старые деньги: в устилавших паркетный пол слегка потертых, но сохранивших былое очарование обюссонских коврах, в шератоновском столике у стены и паре стульев в стиле чиппендейл. Его заинтриговали гвоздики в крохотных вазочках, рассчитанных на один бутон, пока он не оказался в гостиной и не обнаружил, что к груди каждой дамы приколот цветок.
Дженкинс объявил, глядя на карточку:
– Доктор Дуглас Фаррел.
Честити резко повернулась от сервировочного столика у стены, где разливала чай. Ее первой непроизвольной мыслью стало, что Дуглас Фаррел – на редкость привлекательный мужчина. Странно, она не замечала этого раньше. Хотя нет, он ей определенно понравился, когда она впервые увидела его в магазинчике миссис Билл. Когда же они встретились во второй раз, лицом к лицу, вот тогда она не обнаружила в нем никаких достоинств.
Честити шагнула вперед, вытянув руку, со спокойным выражением лица и слегка вопросительной улыбкой на губах:
– Доктор Фаррел... Мы раньше не встречались?
Определенно не старая дева. И уж точно не бедная родственница, которую держат из милости, подумал Дуглас и протянул руку.
– Нет. Прошу извинить меня за вторжение. Честити с некоторым удивлением отметила, что ее рука полностью исчезла в его большой ладони. Рукопожатие доктора было твердым, теплым и сухим. И чуть более долгим, чем необходимо.
– Мне сказали, – продолжал он, – что я могу встретиться здесь с лордом Бакингемом. У меня к нему дело, но мы разминулись в клубе. – Он улыбнулся, отпустив наконец ее руку.
В угольно-черных глазах доктора плясали смешинки, выразительные губы иронически изгибались, образуя на щеке забавную ямочку. Честити вдруг поняла, что еще ни разу не видела его улыбающимся.
– Лорд Бакингем обычно бывает у нас по средам, – старалась говорить непринужденным тоном Честити, – но пока его нет. Позвольте предложить вам чай. – Она вернулась к сервировочному столику.
– Доктор Фаррел, я сестра мисс Дункан, Констанс Энсор... а это еще одна наша сестра, леди Молверн.
Перед Дугласом предстала высокая элегантная женщина, черты которой, как и черты стоявшей рядом худощавой дамы, носили явное сходство с чертами мисс Дункан. Волосы у сестер были скорее золотистыми, чем рыжими, глаза зелеными, а не ореховыми, как у мисс Дункан, но не приходилось сомневаться, что все они принадлежат к одной семье.
Он обменялся с ними рукопожатием, объяснив свое присутствие необходимостью поговорить с лордом Бакингемом. Они отнеслись к его словам с той же незаинтересованной любезностью, что и их сестра, которая снова появилась рядом с чашкой чая в руках.
– Сандвич, доктор Фаррел? Или вы предпочитаете пирожное?
– Ни то, ни другое, спасибо, – поблагодарил он. – Я и в самом деле не хотел бы обременять вас.
– Я хозяйка сегодняшнего приема, доктор Фаррел, – произнесла она с прохладной улыбкой. – И рада всем, кто пожелал нас навестить. Но вы, наверное, не из Лондона?
– Да, я из Эдинбурга, – ответил он.
– Тогда понятно, – промолвила она. – Очевидно, там не придерживаются светских обычаев.
Как будто он прибыл сюда прямиком из джунглей Самоа, не без раздражения подумал Дуглас. Он чувствовал легкий антагонизм, исходивший от достопочтенной мисс Дункан, но, хоть убей, не мог понять его причины.
– Графиня Делла Лука, мисс Делла Лука, – объявил Дженкинс.
– Прошу прощения. – Честити упорхнула навстречу новым гостям. – Графиня, синьорина, как мило, что вы пришли. Выпейте чаю и позвольте представить вас. Вы знакомы с леди Бейнбридж? – Она потянула вновь прибывших к кружку дам, расположившихся вокруг камина с чашками чая на коленях. – Вы, конечно, помните моих сестер, Констанс и Пруденс. А это леди Уинтроп с дочерью. Через пару недель Эстер выходит замуж.
Женщины дружно защебетали в ответ. Лаура, усевшись рядом с Эстер, вперила в нее взгляд своих довольно выпуклых глаз.
– Где вы собираетесь провести медовый месяц, мисс Уинтроп? – справилась она. – Вы должны непременно побывать в Италии. Без посещения Флоренции и Рима никто не может считать свое образование законченным.
– Но там, кажется, довольно холодно зимой? – робко возразила Эстер, смущенная властным тоном и немигающим взглядом новой знакомой.
– Вовсе нет. Флоренция находится на юге Италии, – отмахнулась Лаура, демонстрируя полное пренебрежение к географии.
– Неаполь и Сорренто, пожалуй, южнее, – заметила Пруденс с коварным блеском в глазах.
– О, там нечего смотреть, – перебила Лаура.
– А как же Помпеи? – поинтересовалась Честити. – У меня сложилось впечатление, что Помпеи заслуживают особого внимания.
– Если бы они еще позволяли женщинам осматривать эротические фрески, – вставила Констанс. – Когда мы были там несколько лет назад, нам не разрешили даже взглянуть на них, между тем как мужчин принимали с распростертыми объятиями и похотливыми подмигиваниями.
– Не думаю, что подобное зрелище приемлемо для женских глаз, – чопорно промокнула платком уголки губ Лаура. – Я просто содрогаюсь при одной мысли о нем.
– А по-моему, тогда уж и микеланджеловского Давида нужно прикрыть набедренной повязкой, – молвила Честити приторным тоном, протягивая Лауре чашку. – Мне приходилось отводить глаза каждый раз, когда мы проходили мимо. – Она повернулась к доктору, который подошел ближе, уставившись на белую гвоздику на груди мисс Делла Лука: – Как вы считаете, доктор Фаррел? Следует ли разрешать женщинам любоваться мужской анатомией в произведениях искусства?
У Дугласа возникло ощущение, что ему расставили ловушку. Если он выразит несогласие с дамой, имеющей белую гвоздику, то рискует лишиться шанса на удачный брак, а если согласится с ней, то выставит себя посмешищем в глазах довольно напористой троицы сестер. Сладкие речи мисс Дункан его нисколько не обманули. Она просто сочилась иронией, и только полный глупец мог не замечать подобного.
Он предпочел уклончивый ответ.
– Думаю, здесь дело вкуса, мисс Дункан. Как я понял, мисс Делла Лука, вы знаток Италии?
– Италия – мой дом, дотторе. Истинный дом моей души. – Лаура пустилась в рассуждения на свою излюбленную тему, и сестры с чувством исполненного долга отошли.
– Признаться, свести их оказалось совсем несложно, – заметила Констанс, взяв в руки тарелку с сандвичами. – А теперь нам нужен отец.
Не успела она закончить фразу, как ее желание исполнилось. В гостиную вошел лорд Дункан, как всегда, безупречно одетый, с зачесанными назад белоснежными волосами и приветливой улыбкой на устах. Он раскланялся с гостями дочерей, целуя ручки и щечки дам – в зависимости от близости знакомства, похлопывая по плечу мужчин и обмениваясь с ними веселыми репликами. Дочери удивленно наблюдали за отцом, с трудом узнавая в светском джентльмене отшельника, в которого тот превратился.
– Наверное, это как езда на велосипеде, – прошептала Честити. – Раз уж научился, никогда не разучишься. – Она шагнула вперед. – Отец, позволь представить тебе графиню Делла Лука.
– Рад познакомиться, – улыбнулся он, отвесив учтивый поклон. – Всегда приятно видеть новые лица, мадам. Надеюсь, декабрьский Лондон не показался вам слишком унылым?
– Ах, я в восторге от Лондона, – живо отозвалась та. – Не могли бы вы рассказать мне о той картине, сэр, что висит над сервантом? Я не могу отвести от нее глаз с той минуты, как вошла. Ее автор случайно не Фрагонар?
Лорд Дункан просиял.
– Тонко подмечено, мадам. Это и в самом деле Фрагонар, хотя и не в своей обычной манере. Лишь немногие узнают кисть мастера. Давайте подойдем ближе. – Он предложил ей руку. – В библиотеке есть еще одна картина в том же духе. Моя жена обладала на редкость верным глазом. – И он двинулся прочь, уводя с собой графиню.
– Вы практикуете в Лондоне, дотторе? – спросила Лаура, сосредоточив все свое внимание на мужчине, присевшем на золоченый стульчик рядом с ней.
Честити поймала себя на том, что беспокоится за стул, казавшийся слишком хрупким для его рослой фигуры. Впрочем, движения доктора были ловкими и точно рассчитанными, а пальцы, державшие фарфоровую чашку, длинными и изящными. Он же врач, напомнила она себе. Наверняка ему приходилось делать хирургические операции, если не во время врачебной практики, то хотя бы в процессе обучения. Неудивительно, что у него такие уверенные движения.
– На Харли-стрит, мисс Делла Лука, – ответил он.
– О, и на чем же вы специализируетесь, дотторе? – Лаура подалась вперед, сцепив руки перед плоской грудью. Итальянские слова соскальзывали с ее языка так любовно, словно она пробовала какое-то изысканное блюдо.
– Я лечу все болезни, – объяснил он. – Но специализируюсь на сердечных заболеваниях.
– Ах, как замечательно, – проворковала она. – И как важно. Полагаю, у вас обширная практика?
– Ну, пока еще она в стадии становления. – Дуглас не в первый раз бросил взгляд на мисс Дункан, которая сидела напротив, беседуя с леди Уинтроп.
Раздосадованный, что его внимание то и дело ускользает от дамы с белой гвоздикой, он повернулся к мисс Делла Лука и одарил ее теплой улыбкой, которую обычно использовал, чтобы убедить своих пациентов в искренней заинтересованности и сочувствии.
– Я лишь недавно приехал из Эдинбурга, где у меня сложилась процветающая практика. Надеюсь, мне удастся создать что-нибудь подобное на Харли-стрит.
– Не сомневаюсь, – заверила его Лаура. – Как прекрасно иметь такую благородную, такую гуманную профессию. Я восхищаюсь вами. – Она похлопала его по руке. – Что может быть лучше, чем помогать ближним? Это священный долг каждого из нас.
Дуглас заставил себя улыбнуться. В сущности, она высказала его собственные мысли. Так почему же его так раздражает ее манера выражаться? Хватит! Надо не обращать внимания, остановил он ход своих мыслей. Он достаточно умудрен опытом, чтобы не рассчитывать, что женщина, привыкшая к роскоши, занимающая высокое общественное положение, проникнется сочувствием к его призванию. Богатая жена, способная произносить правильные слова, пусть даже в расчете на публику, вполне подходит для его целей. Его улыбка стала теплее.
К тому же женщина не лишена привлекательности и могла бы обеспечить ему нужные связи. Дуглас не сомневался, что она справится с ролью докторской жены и поможет в продвижении карьеры мужа, способствуя тем самым собственному благополучию.
Спустя полчаса он поднялся и попрощался.
– Надеюсь, вы позволите нанести вам визит, мисс Делла Лука.
– О, разумеется. Мы с мамой будем в восторге. Мы живем на Парк-лейн, двадцать шесть. Очаровательный дом. Не такой удобный, как наша вилла под Флоренцией, но очень милый... с окнами на Гайд-парк. – Она протянула ему руку. – Но не позволяйте нам отвлекать вас от пациентов, дотторе. Они горазда больше нуждаются в вас. – Она жеманно хихикнула.
– Не могу же я работать целыми днями, – солгал Дункан, поднося ее вялые пальцы к губам.
Итак, доктор получил приглашение, подумала Честити, наблюдая за сценой прощания с хорошо завуалированным презрением. Кажется, он желает продолжить знакомство, да и синьорина, похоже, не против, скорее наоборот. Ее мать все еще отсутствовала, очевидно, осматривая в обществе лорда Дункана необычные произведения искусства, разбросанные по всему дому.
Что ж, учитывая все вместе взятое, можно сказать, что для брачного агентства день прошел успешно.
– Я должен откланяться, мисс Дункан. Честити обернулась на голос доктора.
– Но вы не дождались лорда Бакингема. Уверена, он придет в ближайшие полчаса.
– К сожалению, меня ждут пациенты, – непринужденно произнес Дуглас.
– Ах, какая жалость. Передать ему, что вы его искали? Может, вы оставите адрес, по которому он сможет вас найти? – спросила Честити, наслаждаясь своей выходкой. Интересно, как он выкрутится? Доктор верит в существование лорда Бакингема, хорошего знакомого хозяйки, и совсем не жаждет, чтобы тот нанес ему визит.
– Не стоит беспокоиться. Я найду его вечером в клубе.
– В «Уайтсе»? – осведомилась она.
– Нет, в «Крокере», – ответил он, – в игорном клубе, мисс Дункан. Мы с лордом Бакингемом питаем склонность к азартным играм.
Неплохо. Честити мысленно склонила голову, отдавая дань мастерству, с которым он отбил удар.
– Всего хорошего, доктор Фаррел. Желаю вам успехов на вашем благородном поприще.
– Благодарю вас. – Он склонился над ее рукой и вышел.
Оказавшись на улице, Дуглас оглянулся на дом. Синьорина Делла Лука богата, и ей не терпится выйти замуж, если он хоть что-нибудь понимает в женщинах. Но кто сказал, что он обязан следовать указаниям брачного агентства в ущерб всем остальным возможностям?
Взять, к примеру, достопочтенную мисс Честити Дункан. Судя по ее окружению, она достаточно богата и, вне всякого сомнения, достаточно аристократична. К тому же обладает связями в обществе. Одним словом, куда более заманчивая кандидатура, чем та, что предложило брачное агентство. Но вначале нужно докопаться до источников ее странного, но несомненного антагонизма. Учитывая, что они никогда раньше не виделись, каким образом он мог настроить ее против себя?
Что ж, он всегда любил вызов. Коротко кивнув, Дуглас сделал лихой выпад своей тростью и зашагал по направлению к Харли-стрит и апартаментам, которые он снял, чтобы начать медицинскую практику в светском обществе.
