Текст книги "Орхидея (ЛП)"
Автор книги: Джейн Энн Кренц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
– Мистер Чудо был убит вчера вечером около одиннадцати. У Остина было достаточно времени, чтобы совершить убийство и смыться на последнем рейсе парома. – Орхидея нахмурилась: – Но зачем ему убивать себя, вот в чем вопрос.
– Понятия не имею. Кто может сказать, как поведет себя в такой ситуации человек, известный своими синергетическо-психическими проблемами? Может, совершив убийство Мистера Чудо, Остин слетел с катушек. Я точно знаю, что он запаниковал вчера вечером, когда стрелял в Краудера и промахнулся.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю.
– Нооткуда? – с любопытством допрашивала она.
Он пожал плечами:
– Я ощутил это во время нашего контакта. Между прочим, Таллентайр утверждает, что они не нашли артефакт, когда обыскивали дом Остина.
– Значит, мы все еще в деле?
– Да. – Раф отставил чашку и поднялся. – Я собираюсь поехать в участок, хочу поговорить с Таллентайром лично. Возможно, смогу получить еще какую информацию.
Орхидея наблюдала, как он широким шагом направился в холл. Эта решительная размашистая поступь лучше всяких слов подсказала Орхидее, что охота полностью захватила Рафа.
Нечего сказать, мило побеседовали об их совместном будущем.
* * *
Когда в начале десятого Орхидея вошла в палату Моргана Ламберта, тот посмотрел в сторону двери и выдавил усталую улыбку.
– Привет.
– И тебе привет. – Орхидея оперлась на металлическую спинку больничной койки: – Как себя чувствуешь?
– Похоже, жить буду. Но с трудом. – Он потер лицо рукой. – Мне что-то дали, чтобы притупить абстинентный синдром66
Абстинентный синдром (лат. Abstinentia – воздержание) – синдром физических и/или психических расстройств, развивающийся у больных наркоманией и алкоголизмом спустя некоторое время после прекращения приёма наркотика, алкогольных напитков или уменьшения их дозы.
[Закрыть], но полностью подавить его нельзя. У меня все еще случаются легкие судороги. И чувствую себя так, словно сейчас стошнит, а во всем остальном – просто прекрасно.
– Заставил же ты нас поволноваться.
– Рано утром приходил твой друг Стоунбрейкер. Сообщил, что едет в центр города, чтобы побеседовать с полицейскими. Он рассказал мне, что случилось. Думаю, я обязан вам жизнью.
– Ты помнишь хоть что-нибудь?
Морган досадливо поморщился:
– Только какие-то обрывки. Врач пояснил, что частичная потеря памяти на несколько часов – обычный побочный эффект «грязного льда». Мне кажется, что я оставлял сообщение на твоем автоответчике. Насчет письма от Тео, верно?
– Ты сказал, что получил от него послание.
– О, да! Кажется, что-то вспомнил! Какая-то дикая история, что, дескать, его, Тео, загипнотизировал его лечащий психиатр-синергетик.
– Я видела копию письма. Тео написал, что психиатр по имени Квентин Остин заставил его украсть инопланетный артефакт. Он также сообщил, что Остину нужен ледяной концентратор, чтобы управлять этим устройством. Тео хотел предупредить тебя и меня, потому что мы единственные знакомые ему сильные ледяные концентраторы.
– Бедняга Тео совсем свихнулся, – вздохнул Морган.
– По всей видимости, тот врач был еще безумнее, чем он. Остин, должно быть, поверил, что артефакт действительно обладает какой-то силой, иначе доктор никогда не послал бы тех двух типов к тебе домой, чтобы найти письмо Тео.
– Силой?
Орхидея вкратце описала произошедшие события. Когда она закончила, Морган в изумлении уставился на нее:
– Значит, Остин убил Тео и еще одного парня, а затем спрыгнул с парома?
– Так говорят. Раф сейчас вникает в детали, но очевидно, у Остина давно были проблемы с психикой.
– Ха, что за парочку они составляли с Тео! Сумасшедший, лечащий ненормального.
– И теперь они оба мертвы, – подытожила Орхидея. – А фирма «Адамс и Стоунбрейкер» собирается найти пропавший артефакт.
– «Адамс и Стоунбрейкер»?
– Она имела в виду «Стоунбрейкер и Адамс», – поправил появившийся в дверном проеме Раф.
Орхидея обернулась:
– Вот и ты. Как все прошло с полицейскими?
Раф пожал плечами и вошел в палату.
– Они считают, что дело проще некуда. Безумный психиатр-синергетик манипулирует таким же чокнутым пациентом. Устраивает кражу ценного экспоната, а потом, пытаясь замести следы, убирает свидетелей. В конечном итоге окончательно слетает с катушек под грузом совершенных убийств и сводит счеты с жизнью. А ценный артефакт пропадает.
Орхидея задумчиво посмотрела на него и недоверчиво хмыкнула.
– Я пришел в точности к такому же заключению, – пробормотал Раф. Потом обратился к Моргану: – Мне сказали, что вас собираются сегодня выписывать.
– Да.
– Хочу, чтобы вы сделали мне одолжение.
– Какое?
– Исчезните на неделю. Отправьтесь в путешествие на Западные острова. Притворитесь, что вы только что выиграли тур.
Морган заморгал:
– На Западные острова?
– Все расходы на себя берет фирма «Стоунбрейкер и Адамс», – добавил Раф.
– Ты счастливчик, – подхватила идею Орхидея. – Второй приз – две недели на Западных островах77
Шутка: первый приз – одна неделя на Западных островах, второй приз – две недели на Западных островах. Означает «не тот приз, который ты хотел».
[Закрыть].
Мужчины разом уставились на нее. Она покраснела.
– Извините. Так говорила моя прапрабабушка, когда я была совсем маленькой. Она объясняла, что это шутка со времен Старой Земли.
* * *
Когда они садились в машину, Орхидея внимательно посмотрела на Рафа:
– Что случилось? Почему ты все еще беспокоишься о Моргане?
– Сам не знаю, – признался он. – Но что-то в этом деле не так. И это касается не только того, что артефакт еще не найден.
– Полицейские довольны?
– Да. Главное, что они раскрыли дела об убийстве Мистера Чудо и о предположительном убийстве Тео Уиллиса. Это все, что их волнует.
– А как же артефакт?
– Предполагается, что он попал на «черный рынок». Они будут отслеживать, не всплывет ли он где, но это дело для них не приоритетное.
– Каков наш следующий шаг?
– Пока не знаю. Но у нас все еще есть клиент. Я говорил с Бризо. Он точно хочет, чтобы мы нашли артефакт. – Выехав с больничной стоянки, Раф посмотрел на Орхидею: – А между тем настало время посетить свадьбу твоей кузины. Она ведь состоится завтра днем в Нортвилле?
Орхидея простонала:
– По правде сказать, я чуть не забыла.
– А я нет, – слишком уж спокойно произнес Раф. – Я тебе должен. А долги я всегда плачу. Традиция Стоунбрейкеров.
Орхидея задалась вопросом, почему у нее такое чувство, что ее загнали в ловушку.
– Раф, я не буду лгать своей семье и представлять тебя как кандидата в мужья от агентства.
– Конечно, нет. На данный момент я обычный ухажер. Один из парней, с которыми ты гуляешь по выходным.
Орхидея покраснела:
– Но я не гуляю с парнями по выходным.
– Не гуляла, пока не встретила меня.
В его голосе слышалось откровенное удовольствие.
Глава 16
Как обнаружил Раф, это была типичная метадзен-синергетическая свадьба. Невеста надела желтое. Жених облачился в синее. Большинство гостей были в белом. Сидя рядом с Орхидеей на церковной скамье в компании ее родителей, Раф чувствовал, что бросается в глаза в своем черном костюме и галстуке.
Самому Рафу было известно, что по традициям метадзен-синергетики на свадьбу принято надевать белое, но он просто не мог себя представить в белом облачении. Ему повезло больше, чем жениху, подумал он. После церемонии жених и невеста переоденутся в зеленое – цвет, составлявший смешение желтого и синего.
Смена наряда символизирует мощь синергии.
Метадзен-синергетика являлась не религией, а философией, но здесь, в Нортвилле, многие ее символы были позаимствованы из гораздо более древней религиозной части свадебной церемонии.
Рафа позабавило, что в конце концов у Орхидеи в гардеробе оказалось что-то белое. Платье, в которое она сегодня облачилась, было свободно развевающейся вещицей, трепетавшей при малейшем движении. «Очень по-метадзен-синергетически», – подумал он, украдкой изучая наряд спутницы. Платье как-то ухитрялось выглядеть открытым и скрывающим одновременно. Скромное по любым стандартам, оно, тем не менее, почему-то заставляло его, Рафа, сглатывать слюну.
«Неподходящее время превращаться в дикаря», – напомнил он себе. В настоящий момент в Нортвилле он старался произвести хорошее впечатление.
Обменявшись клятвами, Вероника и ее жених исчезли в отдельной гостиной. Собрание молча предалось медитации, пока все ждали, когда пара переоденется в официальную зеленую одежду, символизирующую синергетический результат союза синего и желтого цветов.
Как отметил Раф, в Нортвилле повсеместно воплощались в символах синергетические принципы.
По дороге в небольшую строгую часовню он видел три главные доктрины Норт, вырезанные снаружи на каменной стене. Как будто он или кто-либо еще на Сент-Хеленс уже не знали их наизусть. Каждому ребенку их втолковывали с детского сада.
Три принципа Норт прежде всего были философским фундаментом, от которого на Сент-Хеленс зависело понимание любого научного или природного явления. Открытие и принятие этих разумных основ позволило выжить первому поколению колонистов. Упомянутые принципы были парадоксально простыми и мудрыми.
«Целое больше суммы всех его составляющих». 88
На самом деле автор Аристотель: «Целое больше суммы отдельных частей».
[Закрыть]
«Всеми природными процессами управляет борьба за равновесие и гармонию».
«Равновесие и гармония достигаются лишь тогда, когда синергетический вклад каждого элемента равен вкладу остальных элементов».
Раф наблюдал за Орхидеей. Она ничего не замечала. Все ее внимание было сосредоточено на Престоне Лусе, сидевшем в другом ряду изящно сложенном мужчине, одетом в элегантный белый костюм.
Раф с облегчением отметил, что лицо Орхидеи выражало скорее задумчивость, чем страстное желание.
В этот момент Престон чуть повернул голову и улыбнулся Орхидее. Та тут же перевела взгляд на натянутое полотно, висевшее позади просто украшенного алтаря. На полотне красовались две перекрещенные молнии: одна черная, другая белая. Раф узнал работу Элдона Мосса, мастера нео-постсинергетической школы абстракционистов. Минималистский подход художников этой школы делал их работы весьма популярными в среде метадзен-синергетиков.
Раф пробыл в Нортвилле всего лишь несколько часов, но уже успел увидеть множество творений искусства и архитектуры, создателей которых явно вдохновляли принципы минимализма.
Ему пришлось признать, что в больших дозах этот строгий стиль производил впечатление умеренной и подавленной чувствительности. Рафу стало понятно, почему молодая женщина с сильными романтическими склонностями с некоторым трудом вписывалась в нортвиллское общество.
По рядам пробежало легкое волнение предвкушения. Вновь появились Вероника и Терренс в предписанных церемонией зеленых нарядах и представились уже как муж и жена. Собрание встало, чтобы поздравить их торжественным приветственным метадзен-синергетическим песнопением.
Новобрачные пошли бок о бок по проходу. За ними строем последовали гости.
Раф придержал Орхидею за руку, помогая ей встать:
– Что, сейчас отправимся есть?
Она одарила его мимолетной усмешкой:
– Да, но не говори потом, что я тебя не предупреждала. На классической метадзен-синергетической свадьбе даже свадебному угощению предписано символизировать Три Принципа.
– Я так голоден, что готов съесть даже зеленые hors d'oeuvres99
закуски (фр.)
[Закрыть].
День выдался теплым и солнечным. Прием устроили в тихом простом саду с видом на поросшие лесом холмы Нортвилла.
К облегчению Рафа, канапе не были сплошь синими, желтыми или даже зелеными. Тем не менее маленькие булочки, нарезанные кусочки всяких вкусностей и разнообразные деликатесы искусно разложили на подносах в типичном метадзен-синергетическом порядке. Большинство закусок украсили в том же метадзен-синергетическом духе, но на их вкусе символизм не сказывался. Интеллектуальная элита в Нортвилле в большинстве своем была утонченной. Эти люди питали склонность к изысканной пище и вину.
Спустя полчаса Раф стоял перед абстрактной гранитной скульптурой в стиле минимализма, состоявшей из огромного круга и треугольника, и смотрел через окружавшую сад низкую каменную стену.
Со своего места он мог разглядеть большую часть Нортвилла и общежитие Института синергетических исследований имени Патриции Торнкрофт-Норт. Город и престижный научный центр связывали неразрывные узы. Все жители Нортвилла в той или иной степени имели отношение к институту. И связь эта подчеркивалась тем, что внешний облик жилых домов и магазинов в городке повторял метадзен-синергетическое изящество и простоту институтских зданий.
В целом же облик городка, построенного по метадзен-синергетическим принципам, производил впечатление безмятежного спокойствия либо же навевал откровенную скуку. Раф решил, что это зависит от философских пристрастий смотревшего. То, что сам он находил открывавшийся вид несколько скучноватым, заставляло его задуматься над своим собственным мировоззрением.
– Наслаждаетесь пейзажем, Раф?
Раф обернулся и увидел, что к нему направляется Эдвард Адамс, отец Орхидеи. Мужчин еще раньше представили друг другу, но им не выпало случая поговорить до свадебной церемонии.
Эдвард оказался гораздо старше, чем ожидал Раф. Профессор был в великолепной физической форме, но его волосы полностью поседели. В зеленых глазах светился ясный ум.
Раф вспомнил, как Орхидея рассказывала ему о том, что она самая младшая из отпрысков Адамсов. Но до тех пор, пока не встретил ее братьев, которые были намного ее старше, он не сознавал, насколько позже их она родилась. Очевидно, ее появление во многих отношениях стало сюрпризом, размышлял Раф. Неисправимый романтик в семье метадзен-синергетических интеллектуалов.
– Никогда не видел города, полностью спроектированного метадзен-синергетиками. – Раф захрумкал крошечным крекером, намазанным измельченными пряными кусочками спарж-вокадо и сыра. – Очень любопытно.
Остановившись рядом, Эдвард усмехнулся:
– Именно это слово использует моя дочь, когда старается проявить вежливость, осматривая произведение искусства, которое ей не особо по нраву.
– Полезное словечко, – Раф устремил взгляд в сад, где Орхидея беседовала с Вероникой и ее новоиспеченным мужем. – Не забыть бы сказать ей за него «спасибо».
Эдвард продолжал улыбаться, но в глазах сохранялось пытливо-внимательное отцовское выражение.
– Я так понимаю, вы с Орхидеей познакомились через агентство?
– Да, сэр, – улыбнулся Раф.
– Очевидно, через агентство по работе с талантами. Вы наняли ее для обычного задания?
Вот и конец мимолетной надежде, что ему удастся отсрочить разоблачение этого небольшого недопонимания подобно тому, как это произошло на дне рождения Альфреда Джи.
– Задание было не совсем обычное.
– Есть несколько вещей, которые надо учитывать, когда речь идет о моей дочери. Она всегда дула в свою дуду.
– Я сразу же это понял.
– Потому что вы тоже шагаете не в ногу? – Эдвард изучал Рафа проницательным взглядом. – Возможно, поэтому вы так ладите друг с другом.
Раф напомнил себе, что беседует с профессором метафизики, специалистом в синергетической теории. В присутствии таких людей, как Эдвард Адамс, нужно тщательно следить за своим языком. Они легко сложат два и два.
– У нас с Орхидеей много общего, – просто сказал Раф.
– Неужели?
– Да, сэр, так и есть.
– Она говорит, у вас талант сталкера.
Раф весь подобрался:
– Верно.
Эдвард коснулся рукой круглой части скульптуры, словно его заворожила структура поверхности камня:
– У вас с Орхидеей крайне необычные парапсихологические портреты.
– Да, сэр.
– Из-за этих личностных портретов ни один из вас не смог пока найти себе пару через соответствующие брачные агентства.
– Я же говорил, что у нас с Орхидеей много общего.
Эдвард обменялся с ним пристальным взглядом, как мужчина с мужчиной:
– Я подозреваю, что вы, будучи сталкером, пришли к выводу, что способны сами найти себе жену.
Раф распознал острую проницательность во взгляде Эдварда и решил, что не имеет смысла играть с профессором в какие-то игры.
– У меня нет выбора. Думаю, мой брачный консультант от меня отказался.
Вместо немедленного осуждения, что было бы естественной реакцией на такое скандальное заявление, Эдвард просто кивнул:
– Понимаю. Этого я и боялся.
– Боялись чего, сэр?
– Вы тоже романтик.
Раф чуть не поперхнулся канапе:
– Черта с два!
Эдвард внимательно изучал его какое-то время, но ничего не ответил. Вместо этого профессор обратил взор к нескончаемо безмятежному городскому пейзажу Нортвилла.
– Я не прочь поведать вам, что мы с женой несколько обеспокоены будущим Орхидеи, – наконец произнес Эдвард. – Ледяным концентраторам чрезвычайно трудно найти подходящую пару.
– Знаю.
– Впрочем, все не так плохо, как кажется, – продолжил Эдвард. – В последние годы их много изучали. Сама Орхидея участвовала в одном из самых известных исследовательских проектов.
– В проекте «Парасинергетики».
– Вы знаете о нем? – чуть нахмурился Эдвард.
– Она мне рассказывала. Как я понял, для нее это обернулось не очень приятным опытом.
– Да, – вздохнул Эдвард. – Не могу понять, что пошло не так. «Парасинергетика» – первоклассный научно-исследовательский центр. В течение ряда лет его лаборатории проводили не только новые исследования пара-биополей, но и производили крайне полезные технические новинки. Я сам владелец акций «Парасинергетики».
– Как и я.
И большой их части, мысленно добавил Раф, подумав о вкладах в «Синергетическом фонде».
– Доктор Гилберт Брейсуэлл, возглавляющий научные лаборатории, проделал выдающуюся работу за без малого двадцать лет.
– Знаю.
– Орхидея так до конца и не объяснила, почему она вместе с двумя другими объектами исследований покинула проект по изучению ледяных концентраторов до его завершения. Тем не менее, многое было сделано. – Эдвард сузил глаза: – Некоторые из результатов исследований использовались, чтобы скорректировать мультипсихическую паранормальную личностную оценку и другие синергетическо-психологические инструменты, применяемые в брачных агентствах.
Раф почувствовал, что весьма цивилизованная полемика между ним и отцом Орхидеи переходит в опасное русло. Он начал тщательно подбирать аргументы.
– Это не умаляет факта, что ледяных концентраторов очень мало, – заметил Раф. – У агентств не так уж много возможностей понаблюдать в течение длительного времени, как на самом деле работают новые версии МПЛО и другие методики составления парапсихологических портретов.
– И все же подбор пары через агентство всегда предпочтительней, чем без его помощи.
– Здесь ситуация нестандартная, – сознательно сделав паузу, возразил Раф. – Для Орхидеи замужество через агентство несет столько же риска, сколько и обычный брак.
– Конечно, любой брак в некотором роде риск. Но ведь логика и здравый смысл показывают, что брак через агентство имеет больше шансов на успех, чем заключенный, скажем так, по старомодным соображениям.
– «Старомодный» – это у вас, метадзен-синергетиков, такой вежливый термин для обозначения примитивного? – спросил Раф самым учтивым тоном.
– Любой знаток метадзен-синергетики понимает, что нельзя понимать природное и человеческое бытие как противопоставление примитивного и сложного. В действительности между ними нет такой уж большой разницы. Главное – это степень равновесия и контроля достигнутого индивидуумами над синергетическими силами, действующими как на психическом, так и на метафизическом уровне.
– «Всеми природными процессами управляет борьба за равновесие и гармонию», – тихо процитировал Раф.
– Точно. Абсолютное равновесие недостижимо. Это всего лишь цель, к которой должна непрерывно стремиться мыслящая личность. Каждому человеку приходится иметь дело с разным набором синергетических сил внутри себя. Следовательно, и борьба для всех нас принимает различные формы.
– Я бизнесмен, а не философ. Тут я с вами не сравнюсь, профессор.
– Наоборот, думаю, вы отлично меня понимаете. – Эдвард приподнял седые брови: – Орхидея говорит, что вы весьма мощный сталкер. Но даже не предупреди она о ваших сильных паранормальных качествах, я бы после встречи с вами быстро понял, что синергетические силы вашей натуры крайне мощные. Тем не менее, вы достигли над ними высшей степени контроля.
– Мне нравится так считать. Но просто ради страховки я стараюсь не гулять по ночам в двойное полнолуние.
К удивлению Рафа, Эдвард зашелся смехом. Затем глаза профессора снова посерьезнели.
– Буду откровенен, – произнес он. – Нам с женой пришлось привести много аргументов и, можно сказать, оказать прямое давление, чтобы в прошлом году заставить Орхидею зарегистрироваться в брачном агентстве. Ради ее же блага мы бы предпочли дать возможность сработать запущенному в агентстве процессу.
– Как я понимаю, один «процесс» уже провалился.
– Так вы знаете о Престоне Лусе? – вздрогнул от неожиданности Эдвард.
– Да.
– Что ж, это прискорбный случай. – Эдвард посмотрел поверх толпы туда, где Престон Лус вел беседу с каким-то гостем. – Боюсь, произошедшее тогда полностью отвратило Орхидею от процесса поиска партнера. Она ведь и изначально не очень-то горела желанием этим заниматься. Думаю, это противоречит ее романтическим наклонностям.
– И сколько, по вашему мнению, она должна ждать, когда в агентстве появится мистер Идеал? – негромко спросил Раф.
– По меньшей мере, еще несколько месяцев.
– Ясно, – выдавил он сквозь зубы.
– Вы ее так сильно хотите?
Несмотря на растущее уважение к здравой проницательности профессора, Рафа удивил этот неожиданно прямолинейный вопрос.
– Это вам опыт метадзен-синергетика подсказывает, что я хочу ее, или вы от природы обладаете хорошей интуицией?
– Опыт прожитых лет позволяет мне как мужчине и отцу распознать это особенное выражение в глазах другого мужчины, – парировал Эдвард. – Уж поверьте, если у вас самого когда-нибудь будут дочери, такого рода чутье разовьется само собой.
Раф невольно ухмыльнулся:
– Звучит примитивно.
– О, да. Весьма примитивно.
Воцарилось короткое молчание. Первым его нарушил Раф:
– Вы измените свое мнение по этому предмету, если по прошествии нескольких месяцев Орхидея так и не найдет кандидата через агентство?
– Может статься, у меня не будет другого выбора, – признался Эдвард. – Впрочем, окончательное решение должно оставаться за Орхидеей.
– Вот в этом мы с вами сходимся.
Эдвард долго изучал представшую перед ним панораму за пределами сада:
– Вы упомянули, что у вас с моей дочерью много общего.
– Вы имеете в виду, помимо нашей обоюдной неспособности найти кандидатуру для свидания через агентство?
Эдвард даже не улыбнулся на это шутливое замечание.
– Да. Так в чем, по-вашему, вы сходитесь?
– Ну, скажу вам честно, у нас разные вкусы в поэзии. Но мы оба восхищаемся архитектурой периода Поздней Экспансии, а это плюс.
– Какая ужасающая вычурность, – простонал Эдвард. – Все в этом архитектурном стиле направлено на то, чтобы возбуждать эмоции и будить чувство мрачного романтизма.
Раф удивленно изогнул бровь:
– Так ваша дочь и пишет сентиментальные романы о психических вампирах.
– Верно. И с кое-каким успехом. – Профессор страдальчески улыбнулся: – Могу только утверждать, что она унаследовала сей талант не от меня.
– Наверно, получила от родни по моей линии, – раздался за спиной Рафа голос Анны Адамс. – Стыдно признаться, но в ветви моего фамильного древа есть дикая романтичная жилка. И время от времени она проявляется, сколь тщательно бы мы не пытались ее спрятать.
Раф наклонил голову в знак приветствия:
– Здравствуйте, доктор Адамс.
Мать Орхидеи была на несколько лет моложе мужа, но все-таки старше, чем ожидал Раф. В ее темных волосах проглядывала седина. Как и многие местные практикующие метадзен-синергетики, она была подтянутой и стройной.
– Что, Раф, Эдвард поджаривает вас на сковородке? – Она улыбнулась ему, подойдя ближе и встав рядом с мужем. – Как невоспитанно.
– Все в порядке, доктор Адамс. Я понимаю. На его месте я поступил бы так же.
– Прошу вас, зовите меня Анной. – В ее глазах сияли те же озорные искорки, что появлялись порой во взгляде Орхидеи, когда ее что-нибудь веселило. – Наличие двух профессоров в одной семье приводит к легкой путанице.
Раф пожал плечами:
– Я привык. Мои родители преподают в университете Нью-Сиэтла.
Эдвард пронзил Рафа взглядом, в котором промелькнул интерес:
– Вот как?
– Да. На кафедре синергетической теории.
Глаза Эдварда приобрели задумчивое выражение:
– Неужели?
Неожиданно проснувшееся чутье заставило Рафа поискать Орхидею взглядом в толпе. Он обнаружил, что она больше не занята беседой с Вероникой. Престон Лус застал ее в одиночестве около большого зеркального пруда в дальнем конце сада.
– Мистер Стоунбрейкер только что уверял меня, что у них с Орхидеей есть нечто общее, – обратился Эдвард к Анне. – Кажется, пока это ограничивается совпадением в любви к архитектуре периода Поздней Экспансии.
– Я уверена, этим их общие интересы не исчерпываются, дорогой. – Анна с любопытством посмотрела на Рафа: – Разве не так?
– Что? – Раф сосредоточенно наблюдал за сценой у пруда. – Ах, да. Конечно. У нас очень много общего. Мы оба любим перекусить остатками ужина в три утра.
– Непрочная основа для долгосрочных отношений, – заметил Эдвард.
– Знали бы вы, насколько прочная, удивились бы. – Раф начал обходить профессора. – Простите, я только что вспомнил, что мне нужно кое-что сказать Орхидее.
– Где же она? – Анна стала озираться вокруг. – О, я ее вижу. – При виде пары у пруда ее ясный лоб прочертила озабоченная морщинка. – Она болтает с доктором Лусом.
– Зачем ей с ним разговаривать? – нахмурился Эдвард.
– Наверно, он не оставил ей выбора, – пробормотала Анна. – Только бы не вышел скандал.
Этот комментарий заставил Рафа задержаться:
– Думаете, Лус способен устроить сцену в разгар свадьбы?
Анна скривила губы в шутливой гримасе:
– Разумеется, нет. Престон Лус слишком дипломатичен, чтобы устраивать скандалы. А вот Орхидея меня беспокоит.
– Орхидея?
– Она так и не простила Луса за то, как, по ее мнению, он ее использовал, чтобы войти в определенные круги здесь, в институте. У меня всегда было нехорошее подозрение, что при первом же подвернувшемся случае она не упустит возможности отомстить.
– Анна, ты преувеличиваешь, – решительно заявил ее муж. – Орхидея никогда не позволит себе нарушить синергетическую гармонию дня свадьбы Вероники. – Впрочем, вид у него не был столь уверенный, как тон произнесенных им слов.
– Я скоро вернусь.
Раф направился по присыпанной гравием дорожке в противоположный конец сада.
– Постойте, я кое о чем хотел у вас спросить, – окликнул Рафа профессор. – Если вдруг моя дочь не найдет себе пару через агентство…
Раф остановился и медленно обернулся:
– О чем вы хотите знать?
– В некотором роде этот вопрос стар, как мир. – Отец Орхидеи криво улыбнулся: – Я уверен, вы поймете. Так чем именно вы зарабатываете на хлеб?
– Счастлив поведать вам, сэр, что у меня намечается отличная работа. Отличные доходы, превосходные пенсионные перспективы, фабрики-заводы. Приступаю через два месяца.
– А поточнее?
– Собираюсь стать новым главой «Стоунбрейкер шипинг».
Профессор разинул рот. В глазах зажглось понимание.
– Боже правый! Вы хотите сказать, что вы из тех самых Стоунбрейкеров?
– Закрой рот, дорогой, – шепнула Анна. – Подобное выражение лица прискорбно нарушает равновесие твоей стройной персональной синергии.
Раф не стал задерживаться, чтобы удостовериться, закроет ли Эдвард рот. Он уже был занят тем, что пробирался в сторону зеркального пруда, где стояли Орхидея с Престоном Лусом.
Некоторые из самых примитивных инстинктов Рафа подавали ему красный сигнал тревоги.
* * *
От Престона пахло как-то не так. Это открытие пробудило любопытство Орхидеи. Вообще-то пах он не сказать, что плохо. Как и другие гости, он побрился и навел лоск. И от него распространялся вполне приятный шлейф травяного аромата мыла и дорогого одеколона.
Но все же пах Лус не так гармонично, как Раф.
Орхидея задумалась, уж не частая ли концентрация для сильного сталкера так обострила ее собственные основные инстинкты.
Хоть она и не находила запах Престона неотразимым, но должна была признать, что Лус оставался все таким же красавчиком и, как всегда, был безукоризненно одет. Отвороты его белых брюк мягкими складками ложились на белые туфли. Дорогой модный пиджак был чуть притален, чтобы подчеркнуть фигуру хозяина, которую тот неустанно совершенствовал частыми метадзен-синергетическими тренировками.
Орхидея подозревала, что Престон практикует метадзен-синергетику, потому что это было модно среди сотрудников института, а вовсе не из-за того, что по-настоящему интересовался достижением личной гармонии. Тем не менее, он умел производить должное впечатление. Белая водолазка, которую Престон надел под пиджак, только добавляла в образ нужной метадзен-синергетики. Просто, изящно, классически уравновешенно.
– Как здорово снова встретиться с тобой. – Престон одарил Орхидею улыбкой падшего ангела. – Последний год тебя совсем не видно. Я скучал.
– Очень сомневаюсь, – произнесла Орхидея. – Уверена, ты был слишком занят, выбивая гранты и взбираясь по академической лестнице, чтобы заметить, нахожусь ли я поблизости.
– Что ж, дела и впрямь идут неплохо. – Престон никогда не отличался особой скромностью. – Сейчас я доцент кафедры синергетических исследований. Через пару лет, вероятно, возглавлю кафедру.
– Ни секунды не сомневаюсь.
Престон отпил голубое вино и небрежно засунул руку в карман элегантных белых брюк со стрелками.
– Я так понимаю, твои романчики о психических вампирах становятся довольно популярными.
Орхидея стиснула зубы, расслышав в его голосе нотку снисходительности.
– Я не теряю надежды, что способна заработать себе на жизнь писательским трудом.
– Сам-то я ни одного из них не читал.
– Почему-то меня это не удивляет.
– Знаешь что? Почему бы тебе не дать мне экземпляр перед отъездом? – Престон снисходительно подмигнул. – Буду рад на досуге взглянуть на него и написать отзыв.
– Это так великодушно с твоей стороны, но, боюсь, ты заблуждаешься, исходя из совершенно ложных предположений, Престон.
– Прости, что?
Она ослепительно улыбнулась:
– Ты полагаешь, что я хочу услышать твое мнение или придаю ему значение. Нет, ни то, ни другое. Помимо прочего, сомневаюсь, что у тебя найдется время прочесть мои книги.
Престон нахмурился, смутно недоумевая, как же вышло, что разговор пошел не по тому руслу, которое он намечал. Тем не менее, он быстро оправился. С присущим ему умением ловко лавировать в обществе, Лус переменил тему:
– Ты права насчет нехватки времени. Мне доставляет столько хлопот просто держаться в курсе научной литературы и служебной переписки на кафедре. Не говоря уже о том, сколько времени отнимает выбивание финансирования.
– И, видит Бог, соблазнение новеньких научных сотрудниц само по себе занимает уйму времени.
Меж идеальных бровей Престона на мгновение пролегла морщинка. Ему что-то от нее нужно, догадалась Орхидея. Об этом говорил тот факт, что Лус не нашел предлога закончить разговор.
– А еще нескончаемый труд публиковать работы своих ассистентов под своим собственным именем.
Престон насупился:
– Я опубликовал результаты работы, сделанные под моим научным руководством. У меня есть право вставить в эти статьи мое имя.
