Текст книги "Двойной контакт"

Автор книги: Джеймс Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

– Оба раненых без сознания и не представляют непосредственной опасности, – заключил Приликла. – Не будут они представлять опасности и в дальнейшем, если забрать у них оружие. Вам нужен Данальта в помощь?

Мэрчисон покачала головой. Приликла чувствовал, как она тревожится за раненых пауков, как волнуется из-за того, что перед ней возникла новая профессиональная задача. Патофизиолог извлекла из обломков планера луки и колчаны со стрелами и, непонятно почему, гневно швырнула их в ту сторону, где за границей противометеоритного поля, действующего только в одном направлении, сгрудились пауки. Она сердито прокричала:

– Для этих двух идиотов война окончена! Ой, простите, сэр, я забылась. Эти два паука сдавлены обломками конструкций планера. Несколько их конечностей зажаты накрепко, а у одного головогрудь проткнута стержнем крыла. Думаю, лучше не заниматься их вызволением из обломков, а перенести ко входу в медпункт прямо так, вместе с планером, с помощью гравилуча. Так мы избежим осложнений до начала лечения.

– Ваши соображения справедливы, – заметил Приликла и направился к обломкам второго планера. – Так и сделайте.

Во втором планере сознание потерял только пилот, а второй паук шевелился и излучал злобу, страх и ненависть. Неожиданно он приподнялся, высунулся из полуразломанного планера и наставил на Приликлу лук, после чего выбрался наружу из-под обломков и быстро побежал ко входу в медпункт.

Приликла взлетел повыше и заложил крутой вираж, стараясь избежать попадания стрелы. Данальта прикрыл его своим непроницаемым телом и принялся отращивать необходимое число конечностей, чтобы задержать ими агрессора. Но даже такому непревзойденному мастеру мимикрии требовалось хотя бы несколько секунд для того, чтобы изменить очертания тела. Паук был уже на полпути ко входу в медпункт, где Мэрчисон и Найдрад работали с ранеными, находившимися внутри переправленной сюда груды обломков, некогда бывших планером.

Не обратив никакого внимания на пациентов ДБДГ и КХЛИ, которых так и не успели переправить внутрь медпункта, паук направился прямо к медикам. Лук он держал наготове.

И вдруг совершенно неожиданно он повалился ничком на песок и застыл в неподвижности. Прессорный гравилуч пригвоздил его к песку, и теперь паук лежал, как бы накрытый тяжелым стеклянным блюдом.

– Мне очень жаль, – извинился Хэслэм, – но быстрота была важнее деликатности. Скажете мне, когда его отпустить.

Мэрчисон подбежала к пауку, остановилась у самой границы действия гравилуча, наклонилась, чтобы более внимательно осмотреть неудачливого агрессора. К ней наконец присоединился Данальта.

– Вы его чуть было не размозжили, лейтенант, – сообщила Мэрчисон через пару секунд. – Переломов конечностей не видно, но имеет место общее травматическое сдавление, асфиксия. Вероятно, он уже потерял сознание…

– Потерял, – подтвердил Приликла, – но не окончательно.

– Верно, – согласилась с ним Мэрчисон через пару мгновений. – Данальта, заберите у него лук и помогите перенести его на носилки, где его надо будет обездвижить. Найдрад, а вы помогите мне извлечь этих двоих из-под обломков.

Еще через несколько минут Данальта и Приликла возвратились к пауку, лежавшему без сознания внутри второго потерпевшего крушение планера Травма груди, полученная пауком из-за того, что в нее вонзился стержень крыла, была очень тяжелой, но при этом эмоциональное излучение не говорило о том, что раненый близок к смерти С помощью Приликлы, который, обладая совсем слабенькими лапками, был мало на что способен, Данальта извлек паука-пилота из-под обломков и, предварительно обездвижив его с помощью ремней, перенес на носилки. К этому времени все остальные пациенты уже находились внутри медпункта.

– Судя по действиям вашего героя-одиночки, – сообщил капитан, чье лицо к моменту возвращения медиков в коммуникационный центр медпункта уже появилось на экране, – стратегия атаки была задумана просто. Предположив, что к нам их не пускает невидимая стена, пауки решили совершить нападение с воздуха и надеялись на то, что им удастся отключить механизмы действия стены – вот только они не учли того факта, что на самом деле это не стена. В свете того, что они располагали далеко не полным объемом информации, план их заслуживает всяческих похвал…

– Наш герой возвращается в сознание, – прервала капитана Мэрчисон – Найдрад, держите его покрепче, чтобы я могла обследовать сканером его грудь.

Приликла подлетел поближе и постарался спроецировать в возвращавшееся сознание паука чувства спокойствия и утешения. Но паук был так напуган и ошарашен видом всего и всех, что его окружало, что излучал дикий, панический страх, характерный для существа, приготовившегося к самой страшной судьбе. В общем, достучаться до его сознания Приликла не сумел.

Он взглянул в окно на паучью орду за границей действия противометеоритного поля, поднял взгляд к небу, где пока еще парили планеры, и ощутил бьющие по нему волны ненависти.

Если эти чувства подпитывались чистой ксенофобией, то нечто такое, чем занимались медики, а вероятно, наоборот, нечто такое, чем они не занимались, вызывало коренное недопонимание, поскольку ненависть и отвращение, испытываемые пауками, непрерывно нарастали. Но как он сумел бы развеять недопонимание, возникшее в разгар сражения, когда мог только чувствовать, а сказать ему было положительно нечего?

«Война, – печально подумал Приликла, глядя сверху вниз на перепуганного пациента, – состоит в основном из героизма и ненависти, причем и то и другое глупо».

Глава 32

– За исключением планериста, грудь которого пронзена стержнем крыла, – комментировала свою работу Мэрчисон для записи, – у пауков, извлеченных из обломков двух планеров, имеются множественные переломы конечностей, но, судя по данным сканирования, поражения внутренних органов невелики. Это связано с тем, что тела пауков покрыты прочным, но гибким панцирем, который от ударов вдавливается, но не трескается. У троих пострадавших имеются травмы, которые для существ данного физиологического типа могут считаться серьезными, но не угрожающими жизни. Один из них, тот паук, который пытался захватить медпункт голыми руками, если здесь годится это слово, был придавлен к песку гравилучом и перенес асфиксию и второстепенную деформацию конечностей.

Его состояние улучшится за счет нанесения временного поддерживающего надреза груди и назначения постельного режима, поэтому, согласно правилам, его бы следовало оперировать последним. Однако пауки являются незнакомым для нас видом, и поэтому, с разрешения доктора Приликлы, я бы предложила воспользоваться четвертым пострадавшим в качестве наглядного пособия для последующей работы с его более тяжело раненными сородичами.

Она на миг прервала комментарии и вопросительно посмотрела на Приликлу.

– Психологическое состояние четвертого пострадавшего, судя по всему, создает большие трудности эмоционального порядка для доктора Приликлы. Пожалуй, интенсивность его эмоций может сказаться на работе доктора. Поэтому я предлагаю дать четвертому пострадавшему наркоз, прежде чем мы приступим…

– Вы полагаете, это безопасно? – вмешался Приликла.

– Полагаю, да, сэр, – ответила патофизиолог. – Мы знаем по опыту, что обмен веществ, строение головного мозга и связанных с ним нервных и сенсорных систем у инсектоидных существ имеют много общего. Поэтому и применяемые при их лечении обезболивающие и наркотизирующие препараты аналогичны. Наркотизирующий препарат пациенту номер четыре будет вводиться градуирование, с постоянным увеличением дозы. Картина воздействия препарата будет фиксироваться, чтобы затем использовать полученные показатели при работе с другими пациентами.

– Приступайте, друг Мэрчисон, – распорядился Приликла. – И спасибо вам.

Постепенно сила эмоционального излучения от близкого источника, каковым являлся паук номер четыре, пошла на убыль и превратилась в едва заметный фон, типичный для сознания, которое долее не способно на разумные реакции. Как ни странно, уменьшилась и интенсивность эмоционального излучения, исходящего от троих остальных пациентов-пауков.

Причину этого разъяснил капитан Флетчер, голос которого зазвучал с экрана коммуникатора.

– Солнце садится, паучьи силы наземного развертывания отступают к кораблям, – сообщил он, и Приликла почувствовал, что капитан ощущает радость и облегчение. – Планеры также ретируются. Можно считать, что пока с нападением покончено. Мы будем внимательно следить за всеми ночными маневрами, а противометеоритное поле отключим в целях экономии энергии.

– А потом, – пробурчала Найдрад, сердито поводя шерстью, – он захочет, чтобы мы оперировали при свечах.

– Паук номер четыре успешно наркотизирован, – не обращая внимания на ворчание кельгианки, продолжала Мэрчисон. – На мой взгляд, нет серьезных противопоказаний к введению обезболивающего средства. Не улавливаете ли вы в эмоциональном излучении чего-либо противоречащего моему предположению, сэр?

– Не улавливаю, друг Мэрчисон, – ответил Приликла. – А теперь давайте займемся пациентом, состояние которого внушает самые серьезные опасения. Друг Найдрад, готов ли паук номер один?

– Готов, если можно так выразиться, – ответила Старшая сестра, недовольно вздыбив шерсть. – Я его иммобилизировала с той стороны, где травм нет, а больше ничего с ним не делала. Курс плотницкого дела не входил в программу моего обучения.

«И моего тоже», – подумал Приликла. Он первым направился к металлической сетке, которая должна была послужить операционным столом, и, старательно излучая уверенность, сказал:

– Точное срезание, выравнивание, сглаживание и удаление расщепленной древесины из глубоко перфорированного панциря пациента, а также восстановление поврежденных участков панциря и конечностей, на мой взгляд, представляют собой до некоторой степени работу плотников – в том смысле, что начнем мы с того, что будем распиливать древесину.

Приступим.

От удара, при котором стержень крыла надломился, он ухитрился пронзить нижнюю часть живота пилота под углом, пройти сквозь внутренние органы вверх, и теперь его конец торчал выше места первоначального проникновения, высовываясь из панциря на несколько дюймов. Однако природная броня, которой было покрыто туловище паука, заставила стержень надломиться в нескольких местах под панцирем, поэтому удаление надломленного, но все еще целого копья, щепок и кусков соединительного шпагата, застывшей клеящей слюны и обрывков ткани крыла могло быть сопряжено с нанесением пациенту куда более серьезных травм, чем те, что возникли при первичном ранении.

Тот кусок стержня, что торчал из панциря, решили пока не трогать. Предварительное обследование с помощью сканера показало, что окружающие ткани настолько плотно обхватили стержень, что он «запечатал» ближайшие кровеносные сосуды, и за счет этого кровотечение вокруг стержня уменьшилось. Гораздо более срочной была работа в области брюшной полости.

Приликла начал с хирургического расширения входной раны, чтобы обеспечить для себя и Данальты более просторное операционное поле. Здесь важнее была скорость, нежели деликатность. Он осторожно провел тонким лазерным скальпелем, луч которого был направлен под углом, вдоль стержня до того места, где оно надломилось и изогнулось. Над надрезом появилось облачко пара, мелких опилок, крови и лимфы.

Кровь тут же свернулась.

– Найдрад, – сказал Приликла, – удалите стержень аккуратно под первоначальным углом и поработайте отсосом в указанных мною участках. Данальта, будьте готовы помочь мне остановить кровотечение и произвести последующие восстановительные процедуры. Мэрчисон, удалите инородные тела из потерянной крови и сохраните ее для возможного использования в дальнейшем.

Пауков поблизости хватало, но Приликла даже не думал о том, чтобы попросить кого-нибудь из них выступить в роли донора.

– Пока мы не будем трогать мелкие щепки, – сказал он, – ими займемся позднее. Мэрчисон, я только попросил бы вас следить за ними, чтобы они не попали в кровоток. Осторожнее, Найдрад. Приступайте к извлечению первого отрезка стержня.

Еще до того, как кусок стержня был успешно извлечен из тела паука, сканер Мэрчисон показал, что возникло внутреннее кровоизлияние из двух магистральных кровеносных сосудов, до того зажатых деревяшкой.

Приликла поспешно распорядился:

– Найдрад, включайте отсос. Давайте посмотрим, что мы там наделали. Данальта, зажмите сосуды, а я займусь разорванным отделом кишечника. Мэрчисон, дайте увеличение операционного поля в четыре раза и постарайтесь держать сканер как можно более ровно.

Данальта ожидал, обхватив крепкой конечностью одну из опор операционного стола. На второй такой же конечности он уже успел отрастить два длинных пальца толщиной с карандаш. Как только эти пальцы добрались до кровоточащих сосудов, они разделились на две части, и на каждой из них образовались по две широкие лопатки толщиной не больше вафли. Этими лопатками Данальта аккуратно и осторожно обхватил оба кровеносных сосуда выше и ниже тех мест, где они были повреждены, и сжимал до тех пор, пока кровотечение не уменьшилось. Вскоре оно прекратилось совсем. Приликла ввел внутрь операционного поля свои тоненькие и легкие, как перышки, лапки, и произвел более ортодоксальную процедуру – удалил поврежденный отрезок кишечника и наложил шов.

– Травмы слишком обширны и распределены неравномерно для того, чтобы мы имели возможность произвести поэтапную длительную операцию, – сказал он. – Поэтому к резекции кишечника придется прибегнуть только после полного удаления его пораженных отрезков. Но много удалять не придется. Кишечник у представителей этого вида не настолько длинен, как у кельгиан и землян. Найдрад, подготовьте стерильный биорастворимый трубчатый трансплантат, рассчитанный на полное растворение в течение пятидесяти суток. Судя по основным показателям обмена веществ нашего пациента, за это время стенки кишечника у него полностью восстановятся. Друг Мэрчисон?

– Я согласна с вами, – проговорила патофизиолог, излучая сдерживаемую тревогу. – Но, сэр, могу я высказать предложение? Даже два предложения. Первое: не тратить много времени на аккуратность работы. Жизненные показатели пациента в сравнении с теми, что отмечаются у пауков с менее тяжелыми травмами, внушают опасения. Учитывая то, насколько тяжела травма, причиненная ему изначально, я предлагаю вам произвести дальнейшие восстановительные процедуры, пользуясь нынешним операционным полем, не рассекая панцирь. Если мы пойдем этим путем, мы значительно увеличим степень травмы и ее длительность.

– Хорошо, – откликнулся Приликла и ощутил то облегчение, которое испытала Мэрчисон. – Так и поступим.

Несмотря на то, что медики с «Ргабвара» впервые оперировали представителя дотоле неизвестного им вида, операция во многом шла обычно, без эксцессов. Это было связано с тем, что в сознании Приликлы за счет мнемограмм были запечатлены данные по физиологии и терапии еще пяти существ – кельгиан, мельфиан, землян, тралтанов и птицеподобных эврилиан, помимо, естественно, знаний по цинрусскийской медицине. Способов верно прооперировать теплокровное кислорододышащее существо при всем многообразии внешнего вида таковых существ существовало не так уж много. А Приликла многое знал о хирургии самых разных видов и из побочного опыта. Его очень порадовало то, что физиологически паук, как выяснилось, имел кое-что общее с гусеницеподобными кельгианами и его сородичами, цинрусскийцами, но нужно было поискать сходство и с другими видами.

Перебирая в сознании картотеку чужих мыслей и впечатлений, наполнявших его разум, Приликла мысленно поежился. Без мнемограмм хирургия и терапия любых существ иных видов, исключая самые простые с физиологической точки зрения организмы, были бы невозможны. Однако мнемограммы несли с собой не только знания медиков, принадлежащих к другим видам. Они переносили в сознание реципиента все черты характера доноров, включая маленькие слабости, фобии, вспыльчивость, большие и малые психологические недостатки.

Много раз и Диагносты, и соратники Приликлы – Старшие врачи – описывали процесс ношения мнемограмм, как множественную шизофрению, за течением которой наблюдаешь как бы изнутри. При этом существа-доноры весьма настойчиво сражались с разумом существа-реципиента за первенство в обладании его собственным рассудком. Все эти явления, естественно, носили чисто субъективный характер, но когда речь идет о психологическом дискомфорте, субъективность не имеет никакого значения, от нее не легче. Сам Приликла с этой проблемой справлялся за счет того, что не оказывал никакого сопротивления мышлению доноров и только пользовался сведениями, коими те располагали, предоставляя им самим решать, кто у него в сознании хозяин. Следует заметить, что подобное отношение Приликлы к использованию мнемограмм весьма озадачивало сотрудников отделения многовидовой психологии, поскольку большинство разумных существ к такой трусливой позиции было не способно.

Но в материальном мире, отдав свой разум во власть одного из доноров, Приликла должен был продолжать вести себя, как хрупкий и слабый цинрусскиец. Если, предположим, Приликла являлся носителем тралтанской мнемограммы, ему нужно было воздерживаться от того, чтобы похваляться весом в несколько тонн, ведь на самом деле этот вес принадлежал не ему, а донору-тралтану.

У пауков, как и у Приликлы, было по шесть лап, но они были намного крупнее и крепче цинрусскийца, и он сильно сомневался в том, что их лексикон содержит слово «трусость».

Даже при том, что Найдрад старательно нажимала на конец деревянного стержня, торчащий из панциря сверху, а Приликла с Данальтой тянули его снизу на себя, второй этап операции получился более продолжительным, поскольку пришлось потратить больше усилий на восстановление поврежденных кровеносных сосудов. Когда наконец с этим было покончено, операционное поле очистили ото всех инородных тел, разрез на брюшной стенке закрыли, наложили шов, а отверстие в панцире накрыли небольшой стерильной пластинкой. Безусловно, при наличии времени следовало бы продолжить операцию и приступить к пластическим процедурам, но в целом состояние пациента больше не вызывало тревоги.

У следующего пациента было сломано три конечности, причем одна из них – в двух местах, и общая картина перелома была близка к травматической ампутации.

– Мы уже установили, – сказал Прилипла, бросив взгляд на Мэрчисон, – что конечности представителей этого вида покрыты хитиновым панцирем и представляют собой плотные, прочные органические трубки, не имеющие наружных нервных окончаний и мышц, за исключением тех, которые обслуживают пальцы. В устройстве конечностей имеет место проприорецепторная система, за счет которой головной мозг всегда может определить, в каком положении в пространстве относительно тела находится конечность. Движения конечностей контролируются гидравлически за счет увеличения или ослабления притока жидкости. Из-за травм большой объем этой жидкости утрачен, но может быть восстановлен искусственно с помощью стерильной жидкости до тех пор, пока не произойдет его естественного восстановления по тому типу, который наблюдается у существ других видов, организм которых способен автоматически наращивать объем крови и других жидкостей тела до нужного объема.

Оперируя данного пациента, – продолжал Приликла, – мы воспользуемся общепринятой методикой фиксации переломов панцирных конечностей и наложения поверх фиксированных участков плотных повязок нужной длины. Начнем с передней левой конечности и… друг Мэрчисон, я действительно устал, но еще могу работать. Сдерживайте свои чувства. Вы излучаете эмоции, приличествующие встревоженной супруге!

Патофизиолог в ответ на замечание босса излучила волнение, но не обиду, и промолчала.

– Простите меня, друг Мэрчисон, – извинился эмпат через минуту, – за то, что я утратил сосредоточенность. Некоторые аспекты производимой процедуры позволили вырваться на поверхность моего сознания кельгианскому и землянскому компонентам моего разума, а такая комбинация не сулит большой тактичности.

Мэрчисон негромко рассмеялась и ответила:

– Я так и подумала. Но вы посмотрите в окно. Уже утро.

Операции шли долго, и вы наверняка близки к пределу выносливости. Оперируя этого паука, мы успели приобрести определенный опыт, поэтому работа над переломами конечностей и поверхностными травмами у других пауков должна пройти сравнительно просто. В принципе состояние остальных раненых не внушает опасения, срочности нет, и они могут подождать, пока вы не отоспитесь. Но я не сомневаюсь в том, что мы и без вас управимся.

– Я тоже в этом не сомневаюсь, – сказал Приликла, глядя на затуманивающиеся очертания своих коллег. – И все же кое-что тревожит меня… Я отмечаю незначительные различия в наружном и внутреннем строении тела у пауков номер один и номер четыре. Представители этого вида являются для нас новыми. Вероятно, планерист вдобавок получил при ударе повреждения, которые поначалу были не настолько очевидны, как физические травмы. Я имею в виду деформацию и смещение внутренних органов, которые…

Он не договорил, потому что Мэрчисон снова рассмеялась – на этот раз громче. Остальные сотрудники также развеселились, но чувства свои сдержали, заботясь о Приликле.

– Пожалуй, вы слишком зациклились на хирургических подробностях, – сказала Мэрчисон, – и не заметили и не идентифицировали тех различий, о которых только что упомянули. А объясняются они очень просто. Наш образцовый пациент – женская особь, а пациент номер один – мужская.

– Вы правы, я, видимо, переутомился, – отозвался Приликла и сам излучил легкое веселье, после чего направился к шкафу с инструментами, стоявшему в углу операционной и улегся на него. – Но я не буду спать и постараюсь отсюда понаблюдать за вашей работой, пока не будут прооперированы все пауки.

Он сам себя удивил тем, что сумел не уснуть до тех пор, пока сдерживаться уже не было никаких сил. Когда все пациенты-пауки были перевезены в палату для выздоравливающих, последним, что запомнил Приликла, было то, как Мэрчисон подошла к коммуникатору и стала говорить с капитаном.

– Я уже пыталась разговаривать с одним из них, – сказала она. – И мне хотелось предпринять еще одну попытку с помощью упрощенной процедуры первого контакта. Пауки не владеют космической техникой, поэтому экскурс в историю Федерации, который вы демонстрировали троланнцам, здесь не понадобится. Нам сейчас тут положительно нечем заняться, кроме как с тоской размышлять обо всех несчастьях, которые на нас обрушились и могли обрушиться. Поэтому я и хочу еще раз попробовать поговорить с ними. Что скажете?

– Пожалуй, скажу «да», мэм, – ответил Флетчер. – Дайте полчаса на модификацию программы, а потом я буду инструктировать вас по ее использованию. На горизонте показались еще восемь паучьих кораблей, и еще двадцать засек радар, но на берегу ничего не происходит, но это затишье явно ненадолго. В итоге многие, вероятно, включая и нас, погибнут.

Поэтому переговоры, – заключил он, – предпочтительнее.