Текст книги "Немезида. Война в тенях."

Автор книги: Джеймс Сваллоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

Но это не имело значения. Фальшивая наружность рассеивалась, а под ней раскрывалась ее истинная сущность, ее настоящая личность. Йота не была пустышкой, как могли бы подумать те, кто не имел представления о деятельности ее круга. Нет. Она была жидкостью во флаконе своего тела, лишенной резкости тенью, формой без определенных очертаний, пространством, которое необходимо заполнить.

Она осмотрела выдержанную в красных тонах комнату, стены с роскошной бархатной обивкой и вышитыми золотой нитью эротическими символами, огромную овальную кровать под балдахином. Парящие под потолком люмосферы сохраняли в комнате интимный полумрак, а окно – единственный источник естественного освещения – было плотно закрыто ставнями.

Люди, посещавшие этот дом развлечений, относились к ней со странной смесью восхищения и неприязни. Дар Йоты вызывал у них чувство растерянности, хотя никто не мог сказать почему. Возможно, дело было в загадочной отстраненности взгляда ее темных глаз или в необычной для здешних обитателей молчаливости. Как бы там ни было, ее талант все же проявлялся, и этого было достаточно, чтобы они чувствовали себя не в своей тарелке. Некоторым это даже нравилось, они испытывали удовольствие от загадочного трепета в ее присутствии, словно сажали себе на руку ядовитого скорпиона; большинство все же старалось ее избегать. Она пугала их, но никто не понимал причины этого страха.

Йота притронулась к торку [6]6
  Торк– кельтское ожерелье.


[Закрыть], украшавшему ее смуглую шею. Если бы они только знали, какую малую ее часть они ощущают. Без этого компенсирующего устройства, замаскированного под ожерелье, заполняющая ее леденящая пустота распространилась бы гораздо дальше и с большей силой.

Она вдохнула насыщенный благовониями воздух. Без привычного костюма она чувствовала себя немного неловко, но так было всегда. Шелковый пеньюар, закрывавший ее тело, был не плотнее паутины, и она постоянно забывала, что на ней что-то надето. Правая – убивающая – рука непроизвольно поднялась к голове, и пальцы погрузились в тугие косички блестящих черных волос. Она рассеянно перебирала отдельные пряди и гадала, сколько еще времени осталось до убийства. Блуждавший по комнате взгляд остановился на стоявшем в изголовье кровати ящичке, и в этот момент она получила ответ на свой вопрос.

В комнату вошла еще одна женщина; она двигалась совершенно по-мужски, а на затылке виднелся эмиттерный венец – филигранное устройство из кристаллических псибер-цепей и имплантантов, испускающих неяркое сияние. Женщина намного превосходила размерами миниатюрную Йоту; при почти двухметровом росте она носила еще и туфли из блестящей голубой кожи на высоких каблуках, а несколько полосок ткани, составлявшие весь ее наряд, не могли скрыть отличные формы ее плотного тела. В одной руке женщина держала орудие, напоминающее увеличенную тонфу [7]7
  Тонфа– традиционное холодное оружие ударно-раздробляющего действия жителей острова Окинава. Тонфа – прообраз современной полицейской дубинки с поперечной рукоятью.


[Закрыть], причем один ее конец был снабжен лезвием, а второй искрился энергией.

Женщина посмотрела на Йоту и ухмыльнулась. Неприятное выражение совершенно не подходило к ее лицу, и Йота заметила подергивание нервов вокруг губ и ноздрей, означавшее реакцию на работу венца.

– Ты новенькая, – не совсем четко произнесла женщина.

Йота, оставаясь пассивной и не поднимаясь, просто кивнула.

– Мне говорили, что в тебе есть что-то странное, – продолжила женщина, беря Йоту за руку. – Что ты отличаешься от других. – Уродливая ухмылка стала шире. – Я люблю все странное.

Теперь она знала наверняка. До этого момента еще оставался шанс, что это не он, но круг потратил слишком много усилий и времени, чтобы поместить Йоту в нужное время и в нужное место, так что ошибки быть не могло. Голос принадлежал женщине, но слова и личность, ею управлявшая, принадлежали Чун Яэ Чуну, потомку одного из Девяти Семейств Индонезского блока и известному генералу. А еще, как донесла разведка, он был обманщиком, нарушившим Никейский эдикт, принятый Империумом, и подозревался в принадлежности к противозаконному культу.

– Сначала мы поиграем, – сказала женщина под внушением Чуна.

Он находился где-то неподалеку и управлял ею с помощью эмиттерного венца. В то время как его тело оставалось в покое, сознание временно внедрилось в плоть сообщницы. Высокородный генерал очень любил эту игру, когда мог утолять свои желания через живую марионетку. Йота знала, что многие охранники из опорного пункта ее круга смотрели на развлечения Чуна с отвращением, но она сама испытывала лишь легкое любопытство, беспристрастный интерес, который появлялся при любых ее контактах с другими людьми.

Ей было интересно, сохраняется ли на момент манипуляций Чуна сознание подвластной ему женщины, и Йота бесстрастно оценивала возможный психологический эффект, но эти мысли почти не затрагивали ее собственного разума. Все внимание Йоты было поглощено убийством.

– Подожди, – сказала она. – У меня что-то есть для тебя. – Йота кивнула на ящик. – Подарок.

– Дай его мне, – последовала команда.

Йота позволила пеньюару соскользнуть с плеч, и, пока вторичный взгляд Чуна был прикован к ее телу, пододвинула ящик к себе. Сенсоры крови тотчас открыли замок, и она приподняла ящичек, демонстрируя его, словно официант уставленный едой поднос. Убивающая рука поднялась к торку и ослабила его зажим.

– Что это? – Слабый отзвук растерянности Чуна отразился на лице женщины. – Маска?

Свет люмосферы блеснул на поверхности металлического черепа. Один глаз у него был рубиновым, а второй состоял из нескольких линз, изготовленных из молочного сапфира, с небольшими лепестками и странной антенной.

– В некотором роде, – ответила Йота.

Торк с негромким звоном отключился, и внутри нее словно открылись шлюзы, выпуская потоки холода. По крайней мере на мгновение ей не надо было сдерживать их внутри себя, не надо было хранить заполнявшую ее пустоту.

Чун голосом женщины издал какой-то странный звук – наполовину кашель, наполовину крик, а потом психоактивная матрица венца начала шипеть и трещать, и из онемевших пальцев женщины выпала тонфа. Затем в ее голове началось разрушение псионических кристаллов, сопровождаемое беспорядочным звоном, женщина неверными шагами доковыляла до кровати и рухнула, издавая жалобные стоны.

Йота склонила голову набок и прислушалась: нуль-эффект ее истинной сущности быстро распространялся, и точно такие же стоны доносились изо всех комнат в этом коридоре.

Пока еще связь не исчезла полностью, Йота запрыгнула на кровать и наклонилась к искаженному от боли лицу женщины.

– Я хочу тебя поцеловать, – сказала она Чуну.

А за окном, которое выходило на вход в бордель, двери неприметного здания посреди трущоб с треском распахнулись, и на улицу хлынула толпа перепуганных людей. Почти все они были одеты лишь наполовину, но и этого хватило бы, чтобы определить их более высокий, чем у местных обитателей, статус.

Йота проворно соскочила на пол, достала из-под шлема в виде черепа маскировочный костюм и с привычной ловкостью натянула его на себя. В последний момент она водрузила на место маску-шлем, и вместе с ней вернулось спокойствие.

Рыдающая на кровати женщина, еще не до конца избавившаяся от связи, пополам с кашлем выплюнула сказанное Чуном слово:

– Кх, кх. Кулексус.

Но Йота его не дождалась. Она ринулась к окну и в треске дерева и звоне стекол прыгнула к соседнему зданию.

В ожидании Горосп Йозеф осматривал прилегающую к посадочной площадке территорию. Фонтаны, которые обычно журчали струями подкрашенной воды, сегодня молчали, и, присмотревшись внимательнее, он заметил, что роскошный парк выглядит каким-то неухоженным. Даже на безупречно спланированных лужайках появились высохшие проплешины. Похоже, что в консорциуме перестали обращать внимание на содержание территории, и Йозеф задумался, как может эта незначительная деталь вписаться в общую схему.

Дайг тем временем попытался вовлечь в разговор одного из охранников и разыграл свой обычный гамбит из жалоб на погоду. Но охранника, похоже, не заинтересовала эта тема.

– Классный у них прикид, – заметил Дайг, оглянувшись на колеоптер. – Как ты думаешь, им приходится покупать форму за собственные деньги?

– Ты подумываешь о смене карьеры?

Дайг пожал плечами:

– Или хотя бы об отпуске. Об очень длинном отпуске в каком-нибудь спокойном местечке.

Он посмотрел на небо, потом перевел взгляд вдаль.

Йозеф ощутил его напряженность, и вдруг, совершенно неожиданно для себя, задал вопрос, который давно вертелся у него в голове:

– Ты полагаешь, он сюда придет?

– Воитель?

– Кто же еще?

Вокруг внезапно стало очень тихо.

– Арбитрес утверждают, что Астартес разберутся с проблемами.

Тон, которым это было сказано, свидетельствовал о явном недоверии Дайга.

Йозеф нахмурился. После того как вопрос был задан, он уже не мог остановиться.

– Я до сих пор не могу этого понять. Как может один из сыновей Императора поднять мятеж против своего отца?

Эта идея казалась ему нереальной, как дождь, летящий с земли в небо.

– Лаймнер говорит, что нет никакого бунта. Он сказал, что это дезинформация, запущенная Адептус Терра, чтобы держать миры в напряжении, чтобы укрепить их верность Тронному Миру. В конце концов, испуганные жители более послушны.

– Наш уважаемый старшина круглый идиот.

– С этим я не могу поспорить. – Дайг кивнул. – Но разве это более невероятная идея, чем мятеж Воителя против отца? Какая причина могла послужить толчком для подобного поступка, если только не какое-то заболевание мозга?

Йозеф ощутил холодок, словно солнце на мгновение скрылось за тучкой.

– Дело не в безумии. – Он и сам не знал, откуда берутся эти слова. – В конце концов, все отцы могут ошибаться.

Лицо Дайга вспыхнуло от возмущения.

– Так можно сказать об обычных смертных. Но Император далеко не такой.

Йозеф задумался над ответом, но в следующее мгновение он увидел, что возвращается Горосп. На ее лице вместо тщательно отрепетированного выражения высокомерного нейтралитета теперь в равной мере можно было прочесть раздражение, сожаление и решимость. Оставалось только гадать, что за находка пробила такую брешь в ее манерах. Горосп вернулась с его информационным планшетом в одной руке и листом плотной бумаги в другой.

– Вы что-то для нас нашли? – спросил Йозеф.

Горосп замерла в нерешительности, затем жестом отослала охранников прочь, и они остались втроем.

– Прежде чем мы продолжим, – решительно заговорила женщина, – вы должны мне кое-что пообещать. Если вы откажетесь от выдвигаемых условий, ни о какой информации не может быть и речи. Вы поняли?

– Я слушаю, – ответил Йозеф.

Она стала перечислять условия, загибая длинные холеные пальцы:

– Этой встречи не было; любая попытка настаивать на противном в будущем повлечет за собой абсолютный отказ и обвинение в клевете. Ни при каких обстоятельствах вы не должны ссылаться на способ получения этой информации – ни в донесениях о ходе расследования, ни позже, в каких бы то ни было отчетах. И последнее, самое важное: торговый консорциум «Эврот» никаким образом не должен быть упомянут в связи с подозреваемым в ваших расследованиях.

Смотрители переглянулись.

– Полагаю, у меня нет другого выхода, кроме как принять ваши условия, – сказал Йозеф.

– Вы оба должны дать обещание, – настаивала Горосп.

– Согласен, – кивнул Дайг.

Горосп вернула им информационный планшет и развернула принесенный лист бумаги. На нем Йозеф успел заметить отпечатанный текст и снимок жестокого на вид человека с темной щетиной на подбородке и глубоко посаженными глазами.

– Указанный вами образец крови соответствует единственной записи в наших биометрических архивах. Это Эрно Сигг, и насколько мне известно, сейчас он находится на Йесте Веракрукс.

Йозеф протянул руку за бумагой, но Горосп убрала лист.

– Он был пассажиром одного из ваших кораблей?

Женщина замешкалась с ответом, и тогда Дайг сделал свой вывод:

– Это запись в контракте, не так ли? Сигг не был вашим пассажиром, он на вас работает, верно?

– Ага, – кивнул Йозеф, разобравшись в ситуации. – Что ж, это все проясняет, не так ли? Войд-барону совсем не нужно, чтобы его имя связывали с опасным психопатом.

– Эрно Сигг не работаетв торговом консорциуме, – твердо заявила Горосп. – Он не является нашим сотрудником уже четыре лунных месяца. После… неприятного случая его контракт с кланом и акции были безвозвратно аннулированы.

– Продолжайте.

Женщина взглянула на отпечатанную страницу.

– Сигг был уволен после вспышки жестокости на одной из станций консорциума в глубоком космосе.

– Он ударил кого-то ножом. – Йозеф высказал догадку, и ее широко раскрытые глаза подтвердили, что он прав. – Он его убил?

Горосп покачала головой:

– Убийства не было. Но… оружие применялось.

– Где он сейчас?

– Об этом у нас нет сведений.

Дайг поморщился:

– Значит, вы предпочли его просто вышвырнуть. Просто бросили на нашей планете опасного правонарушителя и даже не предупредили об этом местные власти? Мне кажется, я смогу подобрать подходящую статью и классифицировать ваши действия как безответственную угрозу.

– Вы не поняли. Сигг был освобожден после содержания под стражей в течение срока, соответствующего тяжести его правонарушения. – Горосп снова заглянула в записи. – Согласно примечанию наших сотрудников службы безопасности, он полностью раскаялся. И он добровольно прошел курс реабилитации в благотворительном центре здесь, на Йесте Веракрукс. Именно поэтому он и попросил оставить его здесь.

– А что это за центр? – спросил Дайг.

– В документах указано, что это филиал неформальной организации под названием «Теоги».

Йозеф выругался про себя и выхватил лист бумаги из руки женщины.

– Дайте. Это мы заберем с собой.

– Не забудьте о ваших обещаниях! – вспыхнув, предупредила она.

Но смотритель уже спешил к поджидавшему колеоптеру.

Генерал Чун Яэ Чун резко сел на роскошной кушетке, полы его одежды распахнулись, испуганный спутник отпрянул в сторону. Рыча и фыркая, он стал срывать с головы сложную паутину золотых механодендритов, опутавших его лоб и протянувшихся к слуховым каналам, ноздрям и ко рту.

– Уберите это от меня! – взревел генерал, размахивая руками, опрокидывая кальян и столик с бокалами и ампулами.

После нескольких судорожных рывков он наконец освободился и огляделся по сторонам, отыскивая своего телохранителя. Из-за дверей комнаты до него доносились беспорядочные крики и топот ног. Случилось что-то ужасное, и Чуна охватил приступ паники. Но как только он обнаружил своего охранника, ужас превратился в ярость: бедняга стоял на полу на четвереньках, уставившись в лужу рвотной массы.

Чун сильно ударил его ногой.

– Что ты здесь валяешься? Вставай! Вставай и защищай меня, никчемная тварь!

Телохранитель, покачиваясь, словно пьяный, поднялся на ноги.

– Это тьма, – забормотал он. – Упала черная завеса.

Он закашлялся и сплюнул желчью.

Чун пнул охранника еще раз, его лицо побагровело от ярости.

– Ты должен меня охранять! Почему ты меня подводишь?

В нарушение законов Империи без ведома Адептус Терры Чун взял себе телохранителя, который обладал не только боевыми навыками, но и психической силой. В течение нескольких месяцев присутствие охранника вселяло в генерала уверенность, но теперь, похоже, этому пришел конец.

– Сюда проник кулексус! Тебе известно, что это означает?

– Известно, – кивнул телохранитель.

Впервые услышав название круга ассасинов, узнав, что означает это слово, генерал Чун ничему не поверил. Он понимал псайкеров – людей одаренных, или, вернее, проклятых прикосновением варпа. Сущность псайкера ярко светилась в царстве Имматериума и связывала мир плоти с миром эфира. Но если псайкеры отождествлялись с самой яркой частью спектра, обычных мужчин и женщин можно было сравнить с тусклыми свечками, то что же оставалось на противоположном конце? Абсолютная тьма?

Их называли париями. Они редко появлялись на свет, как утверждали, не чаще одного на миллиард, и таких детей называли рожденными без души. Если псайкер представлялся ярким солнцем, то они были черными дырами. Величайшая противоположность, как лед и пламя, свет и тьма.

Но как и во многих других случаях, этим отклонениям от стандарта тоже было найдено применение в Империуме Человечества. Круг Кулексус разыскивал и собирал парий, а также, поговаривали, даже выращивал их в резервуарах секретной лаборатории где-то в пустынях Терры. До этого момента Чун Яэ Чун не верил ни единому слову из этих рассказов и считал, что фантастическую историю придумали специально, чтобы посеять страх среди князей и регентов, правивших под эгидой Императора. Но теперь он познал страх, а вместе с ним и истину.

Чун шагнул к выходу, но обслуживающий его парень вцепился в край одежды.

– Генерал, пожалуйста, – торопливо залепетал он. – Останься! Игра еще не закончена. Священная жидкость еще не освобождена!

Чун остановился и оглянулся на парня. Как и всякий, кто служил в этом борделе, он был одет в немыслимые полоски шелковой ткани и ярко разрисован. На коже пестрели многочисленные рисунки в виде диска, жезла и перевернутого полумесяца. Все эти символы не имели для Чуна ни малейшего значения. Он попытался оттолкнуть парня, но тот не уступал.

– Ты не должен уходить! – сердито крикнул он. – Еще рано!

Он изо всех сил схватил Чуна за руку.

Чун сплюнул и вытащил из кармана кинжал.

– Отстань от меня! – взревел он и тремя ударами в горло убил парня.

Труп остался лежать на полу, а генерал выбежал в коридор. Бледный, покрытый испариной телохранитель выскочил следом. На каждом шагу он что-то бормотал себе под нос.

– Вокс! – крикнул Чун. – Дай мне свой вокс!

Охранник повиновался. Из его правого глаза красной слезой вытекла струйка крови.

Генерал, то и дело пуская в ход кинжал, стал проталкиваться сквозь толпу посетителей борделя и одновременно громко отдавал приказы в микрофон вокс-передатчика.

– Воздушным силам! – кричал он. – Немедленно поднять звено машин для удара, повторяю, немедленно!

– Координаты цели? – ответил ему взволнованный голос координатора с базы на территории клана Яэ.

– Красные Аллеи! – приказал генерал. – Стереть весь квартал с лица земли!

– Господин, разве вы не там?

– Выполняйте!

Это единственный способ убить кулексуса. Другого выхода у Чуна не было.

В заброшенном здании Келл задержал дыхание и прислушался. Аудиосенсоры его шлема помимо поднявшейся на улице суматохи уловили гул двигателей, преодолевающих силу гравитации.

– Ванус, – окликнул он напарника. – Ты слышишь?

– Вертолеты, – ответил Тариил, взглянув на гололитическое изображение. – Класс «Циклон». Идут боевым строем.

Лицо Келла исказила сердитая гримаса. Он поднял винтовку, отстегнул карабин и начал быстро заменять патроны.

Генерал пересек площадь, поднял голову к ночному дождливому небу, и в тот же миг первый ракетный залп ударил по зданиям на краю площади. Самый высокий публичный дом полностью скрылся в огне и клубах дыма, а потом языки пламени растеклись во все стороны, поджигая все, до чего смогли дотянуться.

Его телохранитель-псайкер, почти ослепший от боли и с трудом передвигающий ноги, вместе с Чуном подошел к припаркованной у ворот борделя наземной машине. Вокруг транспорта лежало несколько тел тех, кто пострадал от ударов электрического тока автоматической системы безопасности. Сервитор-водитель, узнав своих хозяев, распахнул перед ними дверцу в форме крыла чайки. Еще один залп разгромил соседний дом, и по бронированному корпусу машины забарабанили плитки черепицы, разлетевшиеся с крыши.

– Увези меня отсюда, – потребовал Чун. – И нигде не останавливайся.

Охранник, еще не успевший забраться в машину, вдруг закашлялся, и из его рта хлынула кровь. Он повернулся, чувствуя, как боль холодным огнем прожигает череп, и вдруг увидел, что с крыши соседнего дома на мостовую спрыгнула женщина в блестящем черном костюме. Вокруг нее распространялась излучаемая энергия, и капли дождя испарялись, образуя туманный ореол.

– Убей ее! – звонким от ужаса голосом закричал Чун. – Убей ее!

Чун пинком вытолкнул псайкера из машины, так что тот упал на четвереньки. Дверца тотчас захлопнулась, и замок звонко щелкнул.

Телохранитель тяжело поднялся на ноги. Ассасин-кулексус подошла ближе, и он увидел, как скатываются струйки дождя со шлема, выполненного в виде черепа, и с рубинового глаза падают капли воды, как будто женщина плачет. Псайкер обратился к своей внутренней сущности, минуя жгучую боль, минуя жуткую волну пустоты, которая грозила его поглотить. Он достиг дыхания огня и высвободил его.

Пирокинетический импульс, сопровождаемый хлопком, сорвался с его скрюченных пальцев. Удар пришелся точно в грудь кулексус, и она, покачнувшись, отступила на шаг назад. Но крошечная искра надежды, вспыхнувшая в душе телохранителя, погасла в следующее мгновение, как погас и брошенный им огонь, словно блестящий костюм ассасина втянул его в себя.

Он слышал, как машина за его спиной дергается взад и вперед, но не мог отвести взгляда от ухмыляющегося черепа. Сапфировое устройство, заменяющее второй глаз ассасина, засияло голубоватым светом, и в него уперся холодный взгляд оружия, известного под названием анимус спекулум [8]8
  Animus (лат.) – дух, мысль, сознание; speculum (лат.) – зеркало.


[Закрыть].

На волю вырвалась энергия неограниченная и неудержимая, энергия, почерпнутая из варпа и его неудачной попытки атаковать, поглощенная, как свет поглощается черной дырой. Импульс психопушки ударил в телохранителя генерала и отбросил его на стену, огораживающую двор. Падая на землю, он загорелся изнутри, и пламя быстро поглотило и его плоть, и его крики.

Чун Яэ Чун не переставал кричать, пока сервитор-водитель, используя защитную решетку машины, пытался растолкать пешеходов. В конце концов машина выкатилась на улицу, и в этот момент новый залп ракет разнес очередной участок Красных Аллей. Сервитор прибавил газу и свернул к мосту, ведущему к владениям Яэ.

В зареве взрывов перед машиной вдруг мелькнуло черное пятно, затем хлестнул луч голубого огня, и бронированное ветровое стекло покрылось трещинами. Полимерное вещество изменило свои свойства, стало пластичным, и сервитор исчез под слоем перегретого пластика, а машина свернула с дороги и уткнулась в бетонное ограждение.

Чун в отчаянии принялся дергать ручку замка, потом, поддавшись слепой панике, даже ударил в дверцу кинжалом.

Кулексус не спеша, как будто в задумчивости, забралась в машину через разбитое окно и разоружила генерала. От близости ужасного черепа Чун совершенно потерял над собой контроль и почувствовал, что стал липким и грязным.

– Простите, простите, простите…

– Поцелуй меня, – абсолютно невыразительным голосом произнесла она.

Губы Чуна прижались к холодной поверхности стальной маски, и его тело содрогнулось от пронзительной боли. Он отшатнулся назад и закашлялся, выплевывая пыль. Мучительная агония генерала продолжалась, пока его внутренности и плоть прямо у него на глазах не превратились в плотный черный пепел, а затем и глаза рассыпались пылью. Вся жизненная энергия Чуна покинула его, вытянутая силовой матрицей, вмонтированной в костюм ассасина, и от генерала осталась только горстка ничем не примечательной материи.

Йота покинула машину объекта, но пространство вокруг нее вдруг залило ослепительно-ярким светом. Вихрь от гравитационных двигателей ударил в землю, разметая обломки, мусор и останки генерала. Сенсоры шлема определили, что орудие вертолета нацелено на ее силуэт, и Йота замерла, прикидывая возможную вероятность своей гибели.

В следующий момент она увидела в инфракрасном спектре след от снаряда с высокой проникающей способностью. Единственная пуля пробила броню вертолета и обезглавила сразу пилота и стрелка. В лишенном управления «Циклоне» мгновенно включилась аварийная система, и летательный аппарат мягко опустился на землю.

Сразу после этого из развалин появились двое мужчин: один в костюме оперативников круга Виндикар, а второй просто в маскировочном комплекте. Йота окинула их взглядом и вернулась к созерцанию быстро распространяющегося пожара.

Пока снайпер выбрасывал трупы из рубки вертолета, второй парень подошел к ней.

– Йота? – спросил он. – Протовирус, круг Кулексус?

– Конечно, это она, не глупи, Тариил! – крикнул ему виндикар.

– Ты должна полететь с нами, – сказал тот, кого назвали Тариилом.

Он махнул рукой в сторону вертолета, где за пультом управления уже сидел виндикар.

Йота провела пальцем по оскаленным зубам своей маски.

– Ты тоже меня поцелуешь?

Парень побледнел:

– Может, позже?