Текст книги "Немезида. Война в тенях."

Автор книги: Джеймс Сваллоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Глава 10
ВОПРОС ДОВЕРИЯ
ПОБЕГ
ФАЛЬШИВЫЙ ФЛАГ

– Не спеши, – ворчал Грол. – Они увидят, что ты бежишь, и все поймут.

Бейя искоса взглянула на него из-под форменной фуражки.

– Я и не бегу. Можешь мне поверить, это совсем не бег, это целеустремленный шаг.

Он фыркнул и схватил ее за руку, заставляя притормозить.

– Ладно, постарайся принять беззаботный вид. – Грол окинул взглядом прилавки рыночной площади, по которой они проходили. – Сделай вид, что ты хочешь что-то купить.

Идущая рядом с ними Пасри фыркнула.

– Что, например? – спросила бывшая служащая армии, наморщив украшенный шрамом носик.

Она была права. Прилавки по большей части стояли пустыми, брошенные своими хозяевами. Многие торговцы просто опасались покинуть свои дома, а у других давно закончились товары, поскольку городские власти объявили военное положение и установили пропускные пункты на всех главных магистралях, ведущих в город. Бейя не удержалась и оглянулась через плечо. Вдали высилось здание столичного отряда Адептус Арбитрес, окутанное тонкими струйками дыма. Сквозь него на северной стороне башни виднелся перечеркнутый имперский орел, а ветер доносил резкое завывание полицейских сирен.

– Не оглядывайся, – одернул ее Грол.

– Ты хотел, чтобы мы выглядели как все, – ответила она. – А все вокруг смотрят туда.

Сказать по правде, народу вокруг было совсем мало. Те немногие жители, кто осмелился выйти из дома, торопливо пробирались по заваленным обломками улицам и спешили по своим делам. Из опасений нарушить недавно выпущенный указ, угрожающий арестом всем, кто будет заподозрен в «подстрекательстве к мятежу», никто не собирался в группы больше четырех человек.

Бейя едва не рассмеялась, вспомнив об этом указе. Мятеж – это противодействие существующей власти, а ее, Грола, Пасри и еще горстку смельчаков никак нельзя в этом обвинить. Как раз они-то и боролись за восстановление законного правления Императора. Мятежниками можно с полной уверенностью назвать аристократов нескольких кланов и слабовольного губернатора, которые отвергли власть Терры и перешли на сторону…

Она резко подняла взгляд, выйдя на перекресток. Здесь, на островке между магистралями, стояла статуя Воителя, нисколько не пострадавшая в уличных перестрелках. Он возвышался над всеми, протягивая одну руку вперед, словно предлагая помощь, а второй удерживая нацеленный в небо болтер. Бейя недовольно отметила, что у подножия статуи горят свечи и лежат дешевые украшения, оставленные теми, кто стремился показать свою преданность новому режиму.

Грол помедлил на пересечении улиц, потеребил редкую бородку и осмотрелся. Наконец он решился:

– Сюда.

Бейя и Пасри вслед за ним пересекли линию монорельса и свернули к узкой улочке между двумя обшарпанными витринами. Бейя даже сумела не вздрогнуть, заслышав рокот патрульного роторплана, пролетевшего над самыми крышами с включенной сиреной.

– Он ищет не нас, – автоматически произнесла Пасри.

Но в следующее мгновение Бейя услышала, что звук двигателей изменился, и машина начала разворот, подыскивая место для посадки.

– Ты в этом уверена?

Грол негромко выругался. Вся операция с самого начала и до конца была сплошной серией неудач. Для начала на условленное место встречи не явился человек, который должен был обеспечить вездеход на воздушной подушке, и им пришлось импровизировать с шестами и веревками, поскольку Грол, естественно, не намеревался жертвовать собой ради такой ничтожной цели. Затем, при подходе, они обнаружили, что баррикады, сооруженные солдатами кланов, передвинуты и подобраться к дверям участка на расстояние прямого выстрела уже невозможно. И напоследок, заряд, приготовленный из наспех собранных химикатов, взорвался с громким треском и яркой вспышкой, но Бейя заметила, что здание пострадало не слишком сильно.

Она еще надеялась, что им хотя бы удастся ускользнуть от полицейской облавы. Но если их схватят, провал будет полным и окончательным. Бейя знала, что в патрульной машине находятся девять полицейских с кибермастифами и дронами-шпионами. Как только она представила себе интерьер промозглой и холодной камеры для допросов, в груди зародились первые ледяные пузырьки паники. Она больше никогда не встретится с Капрой.

Грол пустился бегом, и Бейя с Пасри, подгоняемые металлическим лаем усовершенствованных псов-роботов, старались от него не отставать. Он проскользнул в щель между двумя мусорными контейнерами и помчался по боковой улочке. Впереди открылась дверь, и им навстречу вышла женщина в саронге и с зонтиком от солнца. Бледность ее лица сразу бросилась в глаза Бейе. Яркое солнце Дагонета придавало смуглый оттенок кожи всем жителям этой температурной зоны планеты, значит, это была либо праздная аристократка, либо гостья из другого мира; и то и другое было нехарактерно для этой части города.

– Простите, – заговорила женщина, и ее акцент немедленно подтвердил принадлежность к другому миру. – Могу я вас попросить?

Грол едва не споткнулся, но выровнял шаг и ринулся мимо незнакомки.

– Уйди с дороги, – бросил он.

Бейя бежала вслед за ним. Она слышала лай мастифов и видела, как Пасри, сохраняя невозмутимое выражение лица, оглядывается через плечо.

– Как скажешь, – сказала женщина и раскинула руки.

Бейя заметила блеск металлических игл на запястьях и увидела, как женщина набрала полную грудь воздуха. Из игл вырвались струйки легкого тумана, который мгновенно окутал всех троих.

Земля под ногами Бейи внезапно стала пружинить, и она покачнулась, увидев мельком, что Грол тоже сбился с шага. Пасри негромко вскрикнула и упала. А затем конечности перестали слушаться приказов мозга, и Бейя тоже рухнула на землю. Она еще успела увидеть улыбку на бледном лице женщины и мелкие капельки жидкости на кончиках ее пальцев.

– Дело сделано, – услышала она голос, вызвавший в голове странное гудящее эхо.

А потом все ощущения Бейи померкли.

Вернуться в сознание ее заставил едкий химический запах нюхательной соли, от которого Бейя сразу же зашлась кашлем. Наконец она проморгалась, подняла голову и осмотрела комнату, в которой оказалась. Она ожидала увидеть светло-зеленые стены камеры в участке Арбитрес, но вместо этого ее окружал сумрак какого-то склада, пронизанный лучами дневного света, пробивающимися сквозь дыры в крыше.

Она была привязана к стулу, руки заведены за спину, а лодыжки пристегнуты к ножкам. Справа в таком же положении сидел Грол, а за ним выглядывала Пасри, всем своим видом выражая непреодолимый страх. Грол ответил ей решительным непоколебимым взглядом.

– Ничего не говори, – сказал он. – Что бы ни произошло, ничего не рассказывай.

– Точно по расписанию, – раздался новый голос. – Как ты и говорила.

– Конечно, – это ответила бледная женщина. – Если потребуется, я могу определить действие своих ядов с точностью до секунды.

Бейя еще поморгала, чтобы сфокусировать зрение, и увидела, что женщина в саронге разговаривает со странным парнем, одетым в какую-то военную форму. Он был занят с непонятным устройством на руке, напоминающим браслет, над которым мерцал голографический экран. Они оба одновременно посмотрели на своих пленников – иначе их и не назовешь, как с опозданием поняла Бейя, – а потом куда-то поверх их голов.

Она услышала движение за спиной и поняла, что сзади кто-то подошел.

– Кто там? – спросила она, не сдержав своего беспокойства.

Третий человек обошел пленников и показался в поле зрения. Высокий, в черном облегающем комбинезоне с бронированными вставками и патронташем. На боку у него висел массивный пистолет незнакомого Бейе образца. Если бы не тяжелый взгляд, его худощавое лицо с ястребиным профилем могло бы показаться привлекательным.

– Имена, – коротко бросил он.

Грол вызывающе фыркнул. Молодой парень со странным устройством на руке усмехнулся и снова заговорил:

– Лия Бейя. Террик Грол. Оло Пасри.

– У аристократов заведено дело на каждого из вас, – сообщил человек с ястребиным профилем. – Мы сняли эти копии с базы данных на участников сопротивления, прежде чем разрушить коммуникаторий «Каппа Шесть».

– Это вы сделали? – спросила Пасри.

– Замолчи, – одернул ее Грол. – Не разговаривай с ними.

Бейя промолчала. Она, как и все остальные, гадала, что произошло в коммуникатории с тех самых пор, как в выпуске новостей несколько дней назад этот инцидент был назван «трусливой атакой террористов». В конце концов Капра предположил, что это дело рук какой-то независимой ячейки или просто несчастный случай, вину за который аристократы решили свалить на участников сопротивления.

– Мы не имеем ничего общего с радикалами из движения сопротивления, – заявила Пасри. – Мы обыкновенные горожане.

Парень снова усмехнулся:

– Попрошу не оскорблять мои мыслительные способности.

– Дела идут из рук вон плохо, не так ли? – продолжал человек в черном, не обращая внимания на то, что его прервали. – Еще немного, и они обнаружат ваше укрытие. И тогда схватят Капру и остальных лидеров сопротивления.

Бейя пыталась удержаться от реакции на это имя, но не смогла. Человек повернулся в ее сторону:

– Сколько ваших людей сдались за последние несколько недель? Пятьдесят? Сто? Сколько участников сопротивления воспользовались предложением амнистии для них самих и их семей?

– Это все ложь, – выпалила Бейя, не обращая внимания на сердитое шиканье Грола. – Тех, кто сдается, казнят.

– Конечно казнят, – согласился человек в черном. – У нас даже имеются пикты расстрельных команд. – Он немного помолчал. – Вся ваша система сопротивления…

– На данный момент, – с хитрой усмешкой вставил парень.

– Вся ваша организация находится на грани полного развала, – продолжал его спутник. – Она держится только благодаря Капре и его ближайшим сподвижникам. И аристократы знают, что им надо всего лишь немного подождать. – Он прошел вдоль ряда пленников. – Просто подождать, пока у вас иссякнут запасы продовольствия и боеприпасов. Пока иссякнет ваша надежда. Все вы измучены до предела. Уставшие и голодные. Никто из вас не желает этого признавать, но это правда. Вы уже проиграли, осталось только сказать об этом вслух.

Его заявление заставило Грола нарушить правила:

– Пошел ты, проклятый ублюдок-аристократ!

Человек приподнял одну бровь:

– Мы не… приверженцы какого-то клана. И не служим аристократам. – Он наклонился и вытащил из-под одежды идентификационный диск, висевший на цепочке. – Мы служим другому господину.

Бейя мгновенно узнала очертания имперской печатки, биоактивного устройства распознавания, в котором заключался генный код его владельца. На поверхности блестело изображение двуглавого орла. Такое устройство нельзя было подделать, украсть или отнять у его хозяина, поскольку оно тотчас теряло свое значение. Каждый, кто носил на груди такой диск, состоял на службе у Императора Человечества.

– Кто вы? – встревоженно спросила Пасри.

– Келл. – Человек показал пальцем на себя. – А это Тариил и… Соалм. Мы агенты Империума и представители Терры.

– А почему вы назвали свои имена? – прошипел Грол. – Значит, вы всех нас убьете?

– Считайте это проявлением доверия, – сказала бледнокожая женщина. – Мы ведь уже знаем, кто вы такие. Но честно говоря, знание наших имен не делает вас опасными.

Бейя наклонилась вперед:

– Зачем вы здесь?

Келл кивнул молодому парню, и тот достал нож с молекулярным лезвием. Он подошел к стулу Пасри и перерезал удерживающие ее веревки, потом проделал то же самое с Гролом.

– По приказу Императора нас послали на планету Дагонет, чтобы оказать помощь ее обитателям в момент кризиса. – Прежде чем он заговорил снова, Бейя могла поклясться, что заметила многозначительный взгляд, которым обменялись Келл и Соалм. – Мы здесь затем, чтобы помочь вам противостоять мятежу Хоруса Луперкаля и всем, кто перешел на его сторону.

Грол потер запястья.

– И вы, конечно, хотите, чтобы вас проводили в секретное убежище. И встретиться с Капрой. Проникнуть в наши ряды и уничтожить всех сразу? – Он отвернулся и сплюнул. – Мы не глупцы и не предатели.

Тариил освободил Бейю и протянул ей руку, чтобы помочь подняться, но она отказалась. Тогда он протянул ей информационный планшет.

– Ты ведь знаешь, как с ним обращаться, верно? В твоем деле говорится, что до начала мятежа ты служила в Администратуме и отвечала за сбор информации в отделе связей с колониями.

– Это верно, – подтвердила она.

Тариил указал на один из файлов в памяти информационного планшета:

– Я думаю, тебе будет полезно прочесть этот документ. И не забудь проверить секретные теги, чтобы убедиться, что это не подделка.

Келл подошел к Гролу:

– Террик Грол, я верю, что ты не предатель. Но вас всех одурачили.

– Клянусь звездами, я не понимаю, о чем ты говоришь, – отрезал тот.

– Но предатель все же находится в этой комнате, – продолжал Келл.

Бейя даже не успела уследить взглядом, как имперский агент выхватил из кобуры массивный, угрожающего вида пистолет и в упор выстрелил в сердце Пасри.

Бейя в ужасе вскрикнула, а Грол рванулся вперед.

Тариил постучал пальцем по планшету.

– И все же прочти этот файл, – сказал он.

– И обыщите вашу подругу Оло, – добавила Соалм.

Грол последовал ее совету, а Бейя стала читать. К тому времени, когда она закончила, с ее щек сбежали все краски, а Грол отыскал спрятанное в одежде Оло беспроводное подслушивающее устройство. Файл, как и говорил Тариил, был составлен по всей форме, как было положено составлять рапорты об информаторах в системе сопротивления. Капра уже какое-то время подозревал об утечке информации, но никак не мог определить, кто в этом виновен. Согласно последней записи, Оло Пасри согласилась выдать местоположение основного убежища лидеров борцов за свободу, но настаивала на большем размере оплаты и гарантии переезда в другой мир.

Все это Бейя пересказала Гролу, который выслушал ее с каменным лицом и надолго замолчал.

– Я тебе не верю, – заговорил наконец он, обратившись к Келлу. – Вы даже это могли подделать. И все ради того, чтобы подобраться к нам поближе.

– Грол… – попыталась вмешаться Бейя, но Келл поднял руку, призывая ее к молчанию.

– Нет, он прав. Потратив определенное количество времени и сил, мы могли бы смастерить нечто подобное. Я бы на твоем месте тоже подозревал всех и все. – Он ненадолго задумался. – Итак, нам необходимо заслужить ваше доверие.

– Продемонстрировать наглядное доказательство, – предложила Соалм.

– Тогда выбирайте цель, – сказал Келл.

Рукой, ставшей слепком с конечности Гиссоса, Копье провел по обитому кожей грокса подлокотнику кресла, в котором сидел. Ощущение блестящей гладкой обивки под мясистыми пальцами доставило ему удовольствие и дало понять, что он слишком долго оставался в состоянии забытья, лишенный всех радостей сознания, позволяя своему разуму дремать, а мысленному призраку Йозефа Сабрата управлять своей плотью. Кукла и кукловод, господин и исполнитель – эти роли переплелись. Копье устал от этой путаницы.

Но сейчас, по крайней мере, ему приходится только поддерживать внешний облик, а не вживаться в него. Подняв голову, он увидел отражение в стекле шкафа, стоящего позади стола верховного смотрителя Каты Телемах; оттуда на него смотрело черное, как эбеновое дерево, лицо Гиссоса.

Телемах, сидя в массивном кресле с выгнутой спинкой, отвернулась от пульта связи и сняла с головы громоздкие наушники. Рядом с ней, словно часовой-тяжеловес, стоял непривычно молчаливый старшина смотрителей Берт Лаймнер. Копью было ясно, что он до сих пор пытается найти оправдание тому факту, что Йозеф Сабрат оказался серийным убийцей, и ищет способ выйти из сложившегося положения с наименьшими потерями. Он ощутил приступ особой ненависти к этому человеку, но, сосредоточившись на этом чувстве, Копье так и не смог определить, принадлежало оно ему самому или было остаточной эмоцией Йозефа Сабрата. Норов смотрителя уже не раз доставлял ему неудобства, угрожая разбудить дремлющего убийцу.

Он набрал в грудь воздуха и прогнал эти размышления как неуместные, а затем сосредоточил все свое внимание на Телемах, которая просматривала лежащие перед ней отчеты.

– Как могло такое случиться в моем участке, под моим руководством? – резко спросила она.

По мнению Копья, это было типично женское отношение к делу. Она не спросила: «Как могла произойти подобная трагедия?» – и не возмутилась: «Невероятно, чтобы такой хороший человек, как Сабрат, оказался убийцей!» Нет, после стольких кровавых убийств, после того, как по всему городу распространился ужас, она в первую очередь беспокоилась о том, как это скажется на ее положении. Телемах взглянула на Лаймнера:

– Ну?

– Он… Мы никогда и не подозревали, что киллер может скрываться под личиной блюстителя порядка.

Верховный смотритель уже собиралась высказать очередное обвинение, но Копье решил вмешаться.

– Честно говоря, как можно было об этом догадаться, миледи? – заговорил он голосом Гиссоса. – Сабрат был уважаемым сотрудником Защиты и имел за плечами десяток лет безупречной службы. Он отлично знал все порядки и процедуры в этой организации, а потому легко обходил все ловушки и тупики.

Лаймнер кивнул:

– Да, конечно. Я запросил из архива документы, относящиеся ко всем подобным делам за несколько последних лет. И во всех обнаружились признаки манипулирования свидетельскими показаниями, а кое-где обнаружились и подделки.

И все это Копье приготавливал понемногу в течение нескольких недель. Очень скоро они обнаружат еще несколько убийств, которые он совершил вместо бывшего смотрителя – от самых никчемных обитателей города до хозяина магазинчика и даже младшего егеря из этого самого участка. Каждого из них Копье убивал и замещал на какое-то время, прокладывая себе путь к этой личности. Шаг за шагом.

– Его поимка была только вопросом времени, – продолжал Копье в облике Гиссоса, постукивая по коробке, где в качестве вещественного доказательства лежал нож для сборки винограда. – Я не раз сталкивался с подобными случаями. Все эти убийцы со временем становятся беспечными и уверенными в своем превосходстве над окружающими.

Телемах выхватила из стопки один из самых живописных пиктов с места преступления в доках и помахала перед его лицом. Копье едва удержался, чтобы не облизнуться.

– А как насчет всего этого? – Она ткнула пальцем в великолепно выполненные кровью ряды восьмиконечных символов. – Что это означает?

В ее голосе он с удовольствием ощутил неподдельный страх. Конечно, ей были понятны обычные, тривиальные причины убийств, такие как деньги и власть, злоба и страсть; но мысль о том, что кто-то может лишить жизни человека во имя чего-то более возвышенного, чтобы умиротворитького-то, никогда не приходила ей в голову. Ему очень хотелось объяснить, насколько наивен и примитивен ее ограниченный взгляд на космос, насколько она слепа в отношении реальности, к которой он имел отношение в храме Дельфос на Давине и потом, работая рядом со своим господином.

Вместо этого он придал лицу Гиссоса мрачное и озабоченное выражение.

– Сабрат не был одиночкой. Его напарник, Сеган… Он был его сообщником.

– Это подтверждается фактами, вставил Лаймнер. – Только я не могу понять, почему Йозеф убил и его тоже.

– Ссора? – высказал предположение Копье. – Мне известно только то, что эти двое заманили меня в Уайтлиф, а потом мне пришлось смотреть, как Сабрат прикончил Сегана и попытался сделать то же самое и со мной. Я почти… – В этот момент он позволил себе выразительно пожать плечами. – Он и меня чуть не убил, – закончил он шепотом.

– А эти… символы? – не унималась Телемах.

– Это были ритуальные убийства. – Он помолчал, чтобы дать им время осознать трагичность положения. – Вам известно о группировке под названием «Теоги»?

Едва он произнес последнее слово, как на лице верховного смотрителя вспыхнула злобная ухмылка.

– Эти отсталые фанатики? Это их рук дело? – Она метнула взгляд в сторону Лаймнера. – Я же говорила, что без них тут не обошлось! Разве не так? Я сразу это поняла!

Копье кивнул:

– Это что-то вроде секты фундаменталистов, если я правильно понял. И мне кажется, что Дайг Сеган был связным для теогов, а убийства с его помощью совершал Йозеф Сабрат, исходя из каких-то своих извращенных суеверий.

– Человеческие жертвоприношения?! – воскликнул Лаймнер. – В таком цивилизованном мире, как наш? Это же тридцать первое тысячелетие, а не примитивная доисторическая эпоха!

– Религия как раковая опухоль, – тут же отозвалась Телемах. – Она возникает и распространяется без всякого предупреждения.

Копье на мгновение задумался, какое незабываемое горе в прошлом причинили этой женщине верующие люди, что ей стала ненавистна сама мысль о религии.

– Я бы посоветовал вам разобраться с этой группой как можно скорее, – произнес он, поднимаясь на ноги. – В ваши средства массовой информации уже попали некоторые детали этого дела. Могу предположить, что все, кто как-то связан с теогами, могут сталь мишенями для самосуда.

– На жену и ребенка Сабрата уже было нападение, – сообщил Лаймнер. – Я послал к ним в дом Скелту… Он докладывал, что их оскорбляли и забрасывали камнями.

– Выясни, не причастны ли они к этому делу, – приказала Телемах. – И к вечеру я хочу, чтобы каждый из теогов, которые числятся в наших списках, был доставлен в участок для допроса.

Копье встал перед столом и благодаря мускульной памяти оперативника рефлекторным жестом одернул спереди куртку.

– Как я вижу, у вас все под контролем. Свой рапорт я составил. А теперь, когда дело раскрыто, я должен вас покинуть.

Лаймнер покачал головой:

– Нет, подожди. Остались еще некоторые процедуры… Должны быть оформлены свидетельские показания, потом суд… Тебе надо остаться на Йесте до окончания процесса.

– Войд-барон против моей задержки.

Ему потребовалось всего лишь посмотреть на верховного смотрителя, и Телемах мгновенно отреагировала.

– Конечно, оперативник, – сказала она. Телемах не могла даже помыслить, чтобы противоречить барону Эвроту или кому-то из его доверенных агентов. – Если возникнут какие-то вопросы, мы свяжемся с вами через консорциум. Убийца ликвидирован, а это самое важное.

Он кивнул и направился к двери. За его спиной снова раздался голос Лаймнера:

– Теперь люди почувствуют себя в безопасности.

Но его утверждение прозвучало так, словно этот человек старался убедить самого себя.

На изменившемся лице Копья возникла мимолетная улыбка. Страх, который он выпустил на улицы Йесты Веракрукс, так просто не развеется.

Гаэде Руфину произошедшие перемены пришлись по вкусу.

Раньше, когда губернатор еще пресмыкался перед Террой, а аристократы ничего не предпринимали, а только тихонько ворчали, Руфину приходилось довольствоваться незначительным положением сержанта Сил Планетарной Обороны Дагонета. Он занимался в основном тем, что перекладывал ту небольшую ответственность, что приходилась на его долю, на плечи младших чинов, которым не посчастливилось служить под его началом в транспортном парке. В тот день, когда он стал юстикаром, перед ним встал выбор между Борсталом [13]13
  Борстал– британская система наказания несовершеннолетних преступников.


[Закрыть]и службой, но Руфин никогда не стремился к гражданской жизни, зато всегда мечтал о том, чтобы надеть офицерский мундир. Он никак не мог понять, что степень его невежества значительно перевешивала его немногочисленные способности; ему даже не приходила в голову мысль, что его не повышают в ранге из-за того, что он никудышный солдат. Он был мертвым грузом в местном гарнизоне, и это знали все, кроме самого Руфина. По его собственным словам, продвижению по службе мешал какой-то тайный заговор среди старших офицеров, тогда как другие, вовсе этого не заслуживающие, поднимались по служебной лестнице, хотя все свидетельства подтверждали обратное. Но Руфин был не из тех, кто позволяет фактам влиять на собственное мнение.

Он пресмыкался перед всеми, кто носил офицерские галуны, но утешал себя тем, что писал в их адрес анонимные оскорбления на стенах душевых кабин, медлил с выполнением любого отданного приказа и выдумывал десятки других мелких пакостей.

Все изменилось лишь потому, что в момент, когда пришло освобождение, он оказался в кабинете своего командира. Это теперь они называют Освобождением тот кровавый день переворота, когда Дагонет объявили свободным от имперской власти и верным знамени Воителя Хоруса.

Руфин, всеми забытый, сидел тогда в кабинете. Его вызвали для дисциплинарного взыскания – кто-то слишком часто слышал, как он поносит старших по званию. Если бы все это происходило в другой день, его, вероятно, уже уволили бы из рядов СПО.

Но потом поднялась стрельба, и он увидел, как во дворе солдаты убивают солдат. Воины из дворцового гарнизона с перечеркнутым символом аквилы на мундирах убивали тех, кого он всегда недолюбливал. Он прятался в кабинете до тех пор, пока туда не вбежал командир. Следом за ним в комнату ворвались двое солдат дворцовой гвардии, и только тогда Руфин понял, что происходит. Когда командир позвал его на помощь, Руфин схватил декоративный кинжал, используемый для разрезания конвертов, и заколол офицера. Позже предводитель атакующих сил пожал ему руку и предложил маркер, чтобы затушевать имперские символы.

После такого случая он получил офицерские галуны, и все, кто сдался, тоже их получили, а остальным достался заряд из лазерного ружья в затылок. Когда суматоха утихла, новому режиму потребовались офицеры взамен тех, кого они истребили. Руфин был доволен. Император или Воитель, какая разница, кому отдавать честь. Он не испытывал уважения ни к тому, ни к другому.

Машинный парк остался в прошлом. Его новый объект назывался «Лагерь обеспечения безопасности в чрезвычайных обстоятельствах» и располагался в помещении столичного вокзала монорельсовой дороги. С тех пор как аристократы вывели из строя все сети, пассажирские поезда стояли в депо, но затем им было найдено новое применение – в качестве тюремных камер для сотен гражданских лиц и безмозглых повстанцев, осмеливающихся противостоять новому порядку.

Руфин управлял всем этим хозяйством и частенько прохаживался взад и вперед по высоким помостам над забитыми узниками платформами, давая понять каждому из заключенных, что он волен распоряжаться их жизнью и смертью, а также по своему усмотрению подвергать их наказаниям. Когда ему надоедало демонстрировать свою жестокую власть, Руфин спускался на нижний уровень, в оружейный склад, оборудованный в бывшем ремонтном цехе. Ему нравился царивший здесь запах пороха и оружейной смазки, и в окружении разнообразного оружия он мог чувствовать себя настоящим солдатом.

Поднявшись на наблюдательный пункт в башне, господствующей над центральной вокзальной площадью, он застал дежурного офицера за кружкой черного чая и метнул на него раздраженный взгляд.

– Доложи обстановку! – рявкнул Руфин.

Офицер взглянул на свой хронограф.

– Заступил на пост в начале часа, сэр. Перекличка через пятнадцать минут.

Едва он договорил, как раздалось потрескивание из динамика интеркома.

– Внеплановые переговоры? – спросил Руфин.

– Контрольная, – послышался в вокс-передатчике испуганный голос. – Похоже… похоже, у нас возникли проблемы.

– Второй пост, повтори, – ответил дежурный офицер, но Руфин вырвал у него микрофон.

– Говорит командир базы. Объясни, что происходит!

– Рекрут Зеджа только что… Он только что упал с южной стены. И Тормол не отвечает на вызов.

А потом в вокс-канале совершенно отчетливо послышалось отрывистое низкое гудение, и через мгновение раздался звук сочного шлепка упавшего тела.

Руфин, не зная, что делать дальше, бросил микрофон дежурному офицеру.

– Попробовать вызвать остальные посты, сэр? – спросил дежурный, стараясь подавить кашель.

– Да. – Он кивнул. Предложение офицера казалось ему разумным. – Выполняй.

И вдруг ожил старый контрольный щит, бездействующий с момента остановки поездов. Загорелись разноцветные линии, указывающие движение составов, вспыхнули яркие точки отдельных поездов, раздались треск и прерывистые звуковые сигналы.

Руфин в тревоге выглянул в окно башни и услышал монотонный рокот десятков оживших электродвигателей. Этот звук разнесся под прозрачным куполом главного вестибюля вокзала и по платформам. Заключенные, взбудораженные шумом, стали подниматься на ноги. Руфин выхватил пистолет, взвел курок и крепко сжал рукоятку.

– Что происходит?! – закричал он.

Дежурный офицер в изумлении уставился на контрольный щит.

– Это… это невероятно, – пробормотал он и снова закашлялся. – Все линии дистанционного управления давно отключены, энергоснабжение прервано… – Он с трудом сглотнул, и на высоком лбу выступили капельки испарины. – Я думаю, кто-то пытается пустить поезда.

В зале ожидания внезапно затрещали табло, показывающие время прибытия и отхода поездов. Они беспорядочно перескакивали с одного пункта назначения на другой, пока все одновременно не остановились на одном и том же значении: «Конечная станция».

Заключенные, прочитав надпись, разразились издевательским смехом. Руфин заорал, чтобы они замолчали, и вдруг увидел, как по платформе бежит человек с тяжелым автоганом в руке. Солдат был примерно в двадцати метрах от смеющихся пленников, как вдруг его грудь беззвучно взорвалась алым фонтаном, и человек упал.

Руфин наконец подобрал нужные слова:

– На нас напали!

Он обернулся к дежурному офицеру, но тот уже полулежал на стуле с открытым ртом и невидящими глазами смотрел в потолок. Руфин учуял исходивший от него странный цветочный запах, осторожно протянул руку и тихонько толкнул безжизненную голову. Офицер упал вперед, сбив со стола кружку с недопитым чаем. Темная жидкость расплескалась по полу, и запах усилился.

Рука Руфина непроизвольно метнулась ко рту.

– Яд!

Он бросился к двери и, не оглядываясь, побежал вниз, громко стуча ботинками по металлическим ступенькам.

Копье поднял руку и толстыми пальцами Гиссоса пощупал край великолепного гобелена. Сложная красочная композиция представляла Императора, поражающего какого-то быкообразного чужака гигантским огненным мечом.

При виде такой пошлости он закатил глаза и отошел назад, тщательно стряхнув с руки ворсинки нитей. Трогать предметы в аудиенц-зале было запрещено, но он был один и его никто не видел. Убийца рассеянно задумался, не отравит ли его демоническая плоть древнее произведение искусства. Это было бы забавно. Он представил себе, как люди на борту «Иубара» бегают в панике вокруг гобелена, а старинная ткань сморщивается и чернеет у них на глазах, и усмехнулся от удовольствия.

В противоположном конце зала он выглянул в обзорный иллюминатор. Округлая поверхность Йесты Веракрукс медленно проплывала под килем корабля, направлявшегося в открытый космос, и Копье без сожаления смотрел, как планета постепенно исчезает из виду. Он слишком долго прожил в этом мире, терпел бессмысленность его цивилизации и исполнял десятки ролей. С тех пор как он здесь появился, Копье сменил множество лиц – бродяги, кладовщика, проститутки, егеря и смотрителя, и вел двойную жизнь, разделяя их смешное и бесцельное существование. Он сложил их трупы и много других, чтобы соорудить лестницу, которая привела его к настоящему моменту.