Текст книги "Четверо слепых мышат"
Автор книги: Джеймс Паттерсон
Жанр:
Маньяки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)
Глава 92
– А это еще что за черт? Ты знаешь этого типа? – спросил Сэмпсон. Его внутренний накал стремительно повышался.
– Я его помню. Как ты сказал, возможно, это маленький подарок судьбы. Только вот что делает здесь Марк Шерман?
Мы с Сэмпсоном, скрючившись, припали к земле за группой старых берез ярдах в ста от хижины. Обступавший нас темный лес был зловеще-мрачен и выглядел почти первобытным. Переплетающиеся под ногами корни гигантских деревьев покрывал мелкий папоротник. По дороге сюда мы изрядно исцарапали себе ноги, продираясь сквозь заросли шиповника и ежевики.
– Мы в глубокой заднице, где-то в окрестностях Кеннесо, штат Джорджия. У нас заняло чертову уйму времени сюда добраться. Что дальше? – спросил Сэмпсон.
– Дальше будем ждать. И слушать, – ответил я.
Я запустил руку в матерчатый вещевой мешок и вытащил черную коробку, к которой было приделано что-то вроде серебристого прутика. Аппарат представлял собой микрофон для подслушивания на дальних расстояниях – спасибо моим новым добрым приятелям из Федерального бюро расследований.
Распознав, что это такое, Сэмпсон кивнул:
– Да, чувствуется, что ФБР жаждет тебя заполучить не на шутку.
Я кивнул:
– Так оно и есть. Это новейшая техника. Но лучше подобраться чуть ближе.
Мы еще немного приблизились к хижине, ползя на четвереньках между огромными стволами смыкающихся над нами деревьев. Помимо микрофона дальнего действия, мы с Джоном были оснащены винтовками и девятимиллиметровыми пистолетами фирмы «Глок».
– Возьми вот это. На тот случай, если тебе не нравятся очки ночного видения, – сказал я, вручая ему карманную оптическую трубку, приспособленную для работы и днем и ночью. Полностью выдвинутая, она имела в длину меньше шести дюймов. Еще один ценный предмет, временно предоставленный мне ФБР.
– Думаю, это будет только справедливо, – отреагировал Сэмпсон. – Наверняка у этих ребяток в их скромной бревенчатой хижине тоже есть пара-тройка таких военных игрушек.
– Вот и я так рассудил. И именно этот аргумент использовал в разговоре с Бернсом. Да еще тот факт, что они выследили меня до моего собственного дома. У Бернса у самого трое детей. Он проявил полное понимание.
Сэмпсон бросил на меня взгляд:
– Я думал, ты не был уверен, что в Вашингтоне стреляли именно они, – прошептал он.
– А я и не был. И сейчас не уверен. Но надо же было что-то сказать Бернсу. Я ведь не уверен и в обратном.
Сэмпсон хихикнул и покачал головой:
– Тебя голыми руками не возьмешь.
Оставаясь как можно ближе к земле, я принялся наводить один конец микрофона на хижину. Сейчас мы находились от нее всего в пятидесяти ярдах. Я вертел микрофоном, пока голоса не сделались так отчетливы, словно говорящие находились на расстоянии всего нескольких футов.
Я узнал голос Старки.
– Я решил, что неплохо бы устроить сегодня небольшую вечеринку, советник. Завтра мы едем в горы охотиться на оленей. Вы с нами?
– Мне сегодня же необходимо вернуться, – ответил Марк Шерман. – Боюсь, для меня охота исключается.
Наступило короткое молчание, затем последовал взрыв смеха. В нем участвовали трое из четверых мужчин.
Тут в разговор вступил Браунли Харрис:
– Прекрасно, Шерман. Забирайте ваши замазанные кровью деньги и сматывайтесь. Почему бы нет? Слыхали такой анекдот? Дьявол встречается со своим адвокатом.
– Я его слышал, – сказал Шерман.
– Забавно, Марк. Ладно, все равно расскажу. Дьявол же, он хитер как черт, сами знаете. Я хочу сказать: вам, советник, это отлично известно. И вот дьявол говорит молодому юристу: «Я готов немедленно, прямо сейчас, сделать тебя старшим партнером. Сегодня же». Этот паршивец спрашивает: «Что я должен сделать?» Дьявол говорит: «Хочу получить твою бессмертную душу». Ладно, заметано. «А также бессмертные души всех твоих близких». Тот застывает, обдумывая услышанное, а сам довольно свирепо поедает дьявола глазами. Потом говорит: «Не пойму, а в чем подвох?»
В хижине раздался новый взрыв хриплого смеха. Даже Шерман к нему присоединился.
– Это действительно смешно, даже в четвертый раз. У вас действительно с собой оставшаяся часть моих денег? – спросил он, когда смех стих.
– Ну разумеется. Нам заплатили, и вы тоже должны сполна получить свою долю. Мы соблюдаем условия сделки, мистер Шерман. Можете нам доверять. Мы люди чести.
Неожиданно я услышал громкий шум слева от того места, где, согнувшись, сидели мы с Сэмпсоном. Оба мы проворно обернулись. Это еще что? По грунтовой дороге быстро приближалась красная спортивная машина. Слишком быстро.
– Кого еще черти принесли? – прошептал Сэмпсон. – Очередные киллеры? Может, те снайперы из Вашингтона?
– Кто бы ни были, они подъезжают.
Мы наблюдали, как красный автомобиль подскакивает на ухабистой лесной дороге. Он подкатил к «субурбану» и, визжа тормозами, остановился позади.
Дверь хижины открылась. Старки, а за ним и Харрис вывалились на крыльцо.
Одновременно распахнулись и дверцы спортивной машины. Оба действия произошли с танцевальной синхронностью, точно специально срежиссированные.
Из машины выпорхнули две темноволосые женщины. Азиатки, очень хорошенькие. На обеих были крохотные топики и короткие шорты. А также поражающие воображение туфли на чудовищно высоких каблуках. Водитель вытащил бутылку в серебряной обертке, улыбнулся и помахал Старки.
– Чао мунг да ден вой ам куа чунг той! – крикнул Старки с крыльца.
– Вьетнамки, – пояснил Сэмпсон. – Старки сказал что-то вроде: «Добро пожаловать на наш выпивон».
Глава 93
Мы уже больше двух часов сидели в засаде перед грубой бревенчатой хижиной и теперь увидели, как солнце скрывается за горами. Сильно похолодало, тело у меня изрядно затекло, и сказывалась усталость после долгого сидения за баранкой. В лесу начал свистеть и даже временами завывать ветер. Было ощущение, что он дует прямо сквозь меня.
– Все равно мы их возьмем, – хриплым шепотом произнес Сэмпсон. Думаю, он хотел меня приободрить. – Сегодня или немного позже. Они делают ошибки, Алекс.
Я не мог с этим не согласиться:
– Да, это так. Они не боги. Я даже не уверен, что они сами владеют всей картиной целиком. Они только ее часть.
Нам было слышно, что происходит в хижине – каждое слово. Марк Шерман, по-видимому, решил остаться на вечеринку. Изнутри доносились звуки рок-музыки. Надрывалась Дженис Джоплин, и одна из азиаток ей подпевала. Это было похоже на плохое караоке, но никто не жаловался. Потом зазвучала группа «Дорз». Воспоминание о Вьетнаме, полагаю. «This is the end...» – неслось оттуда.
Время от времени кто-нибудь подходил к окну. Обе азиатки сняли свои топы. Та, что повыше, вышла наружу подышать. Она постояла на крыльце, выкурила косячок, выпуская густые клубы дыма.
Вышел Харрис и присоединился к ней. Стоя на крыльце, они несколько минут поболтали по-английски.
– Я знавал твою маму-сан, – хихикая, сказал Харрис.
– Шутишь? – засмеялась девушка и выпустила струйку дыма. – Конечно, шутишь. Я поняла. Это шутка. – На вид ей было лет двадцать, может, чуть больше. Груди у нее были большие и чересчур круглые, искусственно наращенные. Она слегка покачивалась на своих высоких каблуках.
– Да нет, я ее знал. Я знался с ней во Вьетнаме. Я делал это с ней, а теперь буду делать с тобой. Улавливаешь иронию?
Девушка снова засмеялась:
– Вижу, что ты под кайфом.
– Ну, и это тоже, моя смазливая глупышка. Фокус в том, что ты, может, моя дочь.
Я перестал прислушиваться к их разговору и уставился в очертание двускатной крыши хижины на фоне неба. Домик был похож на какой-нибудь милый домашний коттедж, где семья проводит отпуск. Мы уже услышали, что их троица пользуется этим убежищем несколько лет. Они уже поболтали о совершенных в этих лесах убийствах, но было неясно, кого именно убили и почему. А также где зарыты тела.
Джим Моррисон все еще пел песню «The End». Телевизор тоже работал, передавали футбольный матч. Команда университета штата Джорджия играла против команды города Оберна. Уоррен Гриффин громко и вызывающе болел за Оберн. Марк Шерман, судя по всему, держал сторону Джорджии, и Гриффин осыпал его насмешками и оскорблениями.
Мы с Сэмпсоном продолжали лежать в канавке на безопасном расстоянии. Сделалось еще холоднее, и ветер раскачивал кроны громадных елей и берез.
– Похоже, Старки не участвует в этом веселье, – в конце концов произнес Сэмпсон. – Ты заметил? Чем он там занимается?
– Старки любит быть начеку, за всем присматривать. Он осторожный тип, вожак. Я хочу подползти поближе. Мы уже довольно долго не видим и не слышим другой девушки. Это мне не нравится.
Как раз в этот момент мы услышали восклицание Марка Шермана:
– Господи, не режьте ее! Осторожнее! Эй, парень! Опусти нож!
– Какого дьявола? Почему это мне ее не резать? – во всю глотку заорал Харрис. – На кой ляд она тебе сдалась? А ну давай тогда сам ее режь. Попробуй, тебе понравится! Ну же, прирежь ее, советник! Замарай и свои ручки для разнообразия!
– Я предупреждаю вас, Харрис. Положите свой проклятый нож.
– Ты меня предупреждаешь? Это забавно! Вот тебе, держи свой нож! Получай!
Судейский громко застонал. У меня не было никаких сомнений, что его пырнули.
Девушки подняли визг.
Шерман продолжал стонать, корчась от мучительной боли. В хижине воцарился хаос.
– Кокадау! – вдруг заголосил по-вьетнамски Харрис.
Это было похоже на вопль сумасшедшего.
– "Кокадау" означает «убивать», – перевел мне Сэмпсон.
Глава 94
В мгновение ока мы с Сэмпсоном вскочили и во весь опор понеслись к хижине. Мы достигли передней двери одновременно. Он ворвался первым с пистолетом в руках.
– Стоять! Полиция! – заревел он, перекрывая ревущую рок-музыку и телевизор. – Руки вверх! Быстро!
Я был как раз позади Сэмпсона, когда Старки выхватил свой «МР5». Одновременно с другого конца комнаты Гриффин принялся палить из пистолета. Обе девушки-вьетнамки, пронзительно визжа, бросились к задней двери. У них было достаточно уличного опыта и здравого смысла, чтобы спешно ретироваться. У той, что пониже, я заметил на щеке глубокий порез. По лицу ее текла кровь.
Марк Шерман неподвижно лежал на полу. Стена за телом законника была забрызгана кровью. Он был мертв.
Здоровенный пистолет-автомат вновь взорвался огнем, наполняя комнату дымом и грохотом. В ушах у меня звенело.
– Уходим! – крикнул Старки остальным.
– Ди ди мау! – дурным голосом заорал Харрис и захохотал.
Он что, совсем спятил, этот ублюдок? Вообще в уме ли они? Или это просто шайка помешанных?
Трое убийц выскочили через заднюю дверь и захлопнули ее за собой. Уоррен Гриффин прикрывал отход яростным огнем. Они не хотели устраивать финальной разборки внутри хижины. Старки имел для своей команды какие-то иные планы.
Мы с Сэмпсоном тоже лупили по отступающим бандитам, но им удалось уйти. Медленно и осторожно мы приблизились к задней двери. Никто нас там не поджидал, все было тихо.
Внезапно где-то в стороне раздались выстрелы. С полдюжины глухих хлопков. Пронзительные женские вопли прорезали тишину леса.
Я осторожно выглянул из-за угла хижины. То, что я увидел, было отвратительно. Девушки не успели добежать до своей машины. Обе лежали на грунтовой дороге, сраженные выстрелами в спину. Ни та, ни другая не шевелились.
Я обернулся к Сэмпсону:
– Сейчас вернутся за нами. Они хотят расправиться с нами прямо здесь, в лесу.
Мой друг покачал головой:
– Нет. Это мы с ними расправимся. Как только покажутся – стреляем. Без предупреждения, Алекс. Пленных не брать. Никаких пленных. Ты понимаешь, что я говорю?
Я понимал. Это будет битва не на жизнь, а на смерть. Не полицейская операция, а чистая война. И мы должны играть по тем же правилам, что и враги.
Глава 95
Неожиданно сделалось ужасно тихо. Словно ничего не произошло, словно мы были одни в этих лесах. Стали слышны отдаленный рокот реки и щебет птиц на деревьях. Белка резво пронеслась вверх по стволу тсуги.
И все. И кроме этого – никакого движения. Во всяком случае, ничего, что я бы мог заметить.
Это мертвое затишье отдавало потусторонним ужасом.
У меня начало появляться по-настоящему скверное чувство: мы были в ловушке. Они наверняка знали, что мы последуем сюда за ними, а как иначе? И это была их подконтрольная территория, а не наша. Они чувствовали себя здесь как рыба в воде. Сэмпсон прав: это война. Мы находились в зоне боевых действий, в стане противника, в ожидании неминуемой схватки с врагом. Командовал вражескими силами Томас Старки, а он прекрасно знал свое дело. Все трое были классными профессионалами.
– Мне кажется, одна из женщин шевельнулась, – сказал Сэмпсон. – Я пойду проверю, что с ней, Алекс.
– Мы пойдем вместе, – ответил я, но Сэмпсон уже осторожно выбирался из-под спасительной сени деревьев.
– Джон, – позвал я, но он не оглянулся.
Я наблюдал, как он бежит, низко пригнувшись. Сэмпсон умел быстро передвигаться, согнувшись практически в три погибели. У него это здорово получалось – армейская выучка. Он тоже был там.
Мой друг пробежал почти половину пути до того места, где лежали женщины, когда из чащи, справа от него, прогремел ружейный выстрел.
Никаких стрелявших видно не было – ничего, кроме клочьев дыма, поднимающихся вверх тремя струйками.
Сраженный пулей Сэмпсон тяжело упал наземь. Я увидел его ноги и поверженный торс, повалившийся прямо на куст ежевики. Одна нога конвульсивно дернулась. И все. Ничего больше.
Сэмпсон больше не двигался.
Необходимо было как-то к нему подобраться. Но как? Я пополз на животе к ближайшему дереву. Я ощущал себя невесомо и нереально. Абсолютно нереально, будто во сне. Раздались новые выстрелы. Пули отскакивали от камней, с глухим стуком вбивались в стволы соседних деревьев. Кажется, меня не задело, но они подобрались чертовски близко, обрушивая вокруг шквал огня.
Я увидел с правой стороны поднимающиеся клочья дыма от винтовок и почуял в воздухе сильный запах пороха.
Мне пришло в голову, что нам не выбраться из этой передряги. С моего места было прекрасно видно лежащего Сэмпсона. Он не двигался. Даже не дергался больше. Я не мог к нему подобраться. Они пригвоздили меня к месту. Мое последнее расследование... Я ведь так и говорил с самого начала.
– Джон! – позвал я. – Джон! Ты меня слышишь?
Я подождал несколько секунд, потом снова крикнул:
– Джон, дай знать, шевельнись как-нибудь. Джон? Пожалуйста, откликнись. Пожалуйста, шевельнись.
Но я не получил никакого ответа.
Кроме нового шквала яростного огня из лесной чащи.
Глава 96
Я никогда не испытывал ничего похожего на тот взрыв исступленного бешенства, пополам со страхом, что нахлынул на меня в этот момент. Я понял, что такое случается в бою, и на собственной шкуре оценил весь драматизм таких ситуаций. Солдаты теряли на поле брани товарищей и зверели, слегка трогаясь рассудком. А может, и не слегка.
Не это ли самое имело место в долине Ан Лао? В голове у меня громко гудело, перед глазами вспыхивали яркие разноцветные круги. Весь окружающий мир воспринимался абсолютно сюрреалистично.
– Джон! – опять позвал я. – Если ты меня слышишь, шевельнись хоть немного. Подвигай ногой.
«Не умирай у меня на руках. Не умирай вот так. Не здесь».
Но он не двигался, не вздрагивал, не отвечал. Не было ни малейшего признака, что он жив.
Вообще ничего.
Из лесу снова посыпался град пуль, и я вжался в землю, стараясь как можно теснее слиться с ней, зарываясь лицом в листья и грунт.
Я постарался выбросить из головы погибшего Сэмпсона. Если я этого не сделаю, то все попросту закончится моей смертью, они в конце концов доберутся до меня. На миг возникла душераздирающая мысль о Джоне и Билли. Я резко отогнал и ее. Это было необходимо. Не то я бы сдох от горя прямо на месте.
Беда состояла в том, что я не представлял, как мне перехитрить в лесу троих армейских рейнджеров, особенно на местности, с которой они были хорошо знакомы. Мне противостояла троица испытанных боевых ветеранов. Потому они и не спешили приближаться ко мне, не желая попусту рисковать. Они дождутся, когда окончательно стемнеет.
И ждать им оставалось совсем недолго. Может, с полчаса. После этого меня, очевидно, ждала смерть.
Я лежал за большой тсугой, и масса отрывочных, бессвязных мыслей теснились в моей голове. Я думал о детях. О том, как некстати я их оставляю; как не ко времени эта моя гибель; о том, что никогда их больше не увижу. Я получил от судьбы столько предостережений, столько раз был на волосок от гибели, но тем не менее все равно угодил в эту западню.
Я снова бросил взгляд на Сэмпсона – он лежал все так же неподвижно. Пару раз я осторожно поднимал голову – буквально на секунду. По-змеиному стремительно вытягивал шею, вглядываясь в просветы между деревьями.
В лесу было незаметно никаких движущихся теней. Тем не менее я знал, что эти люди рядом. Трое армейских головорезов под командованием Томаса Старки.
Они бывали здесь прежде и наизусть знают эти места. Они умеют ждать терпеливо, как сама смерть.
Они уже убили уйму людей – и на войне, и в мирной жизни.
Я вспомнил слова Сэмпсона, сказанные перед тем, как он бросился на помощь этим двум женщинам. Как только покажутся – стреляем. Без предупреждения, Алекс. Пленных не брать. Ты понимаешь, что я говорю?
Я это отлично понимал.
Глава 97
Терпение. Это была игра на тактику выжидания, игра под девизом «Кто кого пересидит?», и никак иначе. Вот все, что я понимал о настоящем моменте. Я даже знал военный термин для того, что мне предстояло делать дальше.
«Ускользнуть и спастись». Я осмотрел неровную ухабистую местность позади себя и понял, что могу потихоньку перебраться пониже, в некую впадину на поверхности – что-то вроде маленького овражка, – которая обеспечит мне кое-какое прикрытие, а также позволит перемещаться в боковом направлении, к востоку или к западу. Я мог бы менять свое местонахождение, не обнаруживая себя при этом.
Это дало бы мне маленькое преимущество.
А я готов был сейчас уцепиться за любую соломинку. Я чувствовал себя уже почти покойником. На данный момент я не видел из создавшегося положения никакого выхода. Поэтому та впадина, или ложбина, выглядела для меня ужасно привлекательно.
Я подумал о Старки, Гриффине и Харрисе. О том, как хорошо они натасканы в своем страшном деле, и о том, как страшно хочется мне их свалить, в особенности Старки. Недаром он был лидером – самый хитроумный и жестокий из них троих. Потом мне опять вспомнились слова Сэмпсона: «Пленных не брать». Но только и они думали точно так же.
Я начал потихоньку отползать назад. Я называю это «отползать», но на самом деле я почти вгрызался, кротом вкапывался в мокрые листья и мягкую землю.
Как бы там ни было, но мне удалось добраться до впадины не подстреленным, практически в целости и сохранности. Все ноги и грудь у меня были утыканы колючками и шипами. Я не был уверен, но надеялся, что из леса меня незаметно. Так или иначе, никто не пустил пулю мне в голову. Во всяком случае, пока. Это ведь хороший знак, не так ли? Само по себе уже победа.
Я пополз по ложбине в сторону – медленно, плотно вжимая лицо в холодную землю и листья. Не имея даже возможности толком дышать. Так я продвигался до тех пор, пока не оказался в добрых пятнадцати или двадцати ярдах от моей первоначальной позиции. Я не рисковал поднять голову, но знал, что угол моего местоположения относительно леса и хижины значительно изменился.
Могли они наблюдать за мной откуда-нибудь, прямо из-под бока? Я считал, что нет. Но прав ли я был?
Я прислушался.
Ни хруста веточки, ни шороха отодвигаемого кустарника. Один только ровный шум ветра.
Я прижал ухо к земле, надеясь, что такой маневр даст мне преимущество. Но это не помогло.
Тогда я подождал еще немного.
Терпение.
В голове моей в виде отдельных фактов всплывало некогда слышанное от Сэмпсона о десантниках спецназа. Во время войны во Вьетнаме рейнджеры истребили предположительно по пятьдесят пять вьетконговцев на каждого. Во всяком случае, так гласит история. И они умели позаботиться о себе. Лишь один рейнджер на вьетнамской войне пропал без вести. Все остальные остались в живых, все до единого.
Может, они уже ушли, незаметно скрылись из леса? Но нет, я в этом сомневался. Зачем им оставлять меня здесь живым? Они на это не пойдут. Старки такого не допустит.
Я чувствовал вину за то, что оставил Сэмпсона лежать там, но я не собирался на этом чувстве зацикливаться. Сейчас мне нельзя об этом думать. Только не сейчас. После. Если когда-нибудь наступит это после.
Как увидишь – стреляй.
Без предупреждения.
Понимаешь?
Тем же манером я двинулся дальше, заворачивая, по моим расчетам, к северо-востоку. Перемещались ли и они вместе с мной?
Остановка.
Новое местоположение.
В этом новом положении я переждал некоторое время. Время сделалось страшно емким, каждая секунда тянулась, как целый десяток. Вдруг я заметил что-то движущееся. Господи Иисусе! Что это? Но то оказалась всего лишь рыжая рысь, поедающая собственный помет. Ярдах в двадцати – двадцати пяти от меня. Она не обращала на меня ровно никакого внимания, пребывая в своем, совершенно отдельном мире.
Затем я услышал, как кто-то приближается, и этот кто-то – проклятие! – был совсем рядом!
Как ему удалось подобраться так близко, не будучи услышанным?
Мать честная, он был почти надо мной!