Текст книги "Шут"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

Соавторы: Эндрю Гросс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

Глава 116

Вытащив герцога из зала, мы повели его к крепостным воротам. Солдаты с нескрываемым изумлением наблюдали за продвижением необычной процессии. Некоторые, горя желанием вступиться за своего господина, замерли в ожидании сигнала, но когда вслед за мрачным как туча Болдуином из зала послушно, с опущенными головами вышли кастелян, управляющий и бейлиф, даже самые решительные поняли невозможность сопротивления.

Тем временем на улицу уже высыпали десятки горожан. Многие из них терли глаза и щипали себя за чувствительные места, не веря в реальность происходящего.

– Посмотрите-ка на Болдуина! – крикнул кто-то. – Так тебе и надо, жадный боров. Заслужил.

В герцога принялись швырять объедки.

Мы подошли к стене, и я увидел, что новость уже долетела до солдат, которые молча смотрели на нас сверху, опустив копья и луки.

– Скажите, чтобы положили оружие и открыли ворота. – Я вытолкнул герцога вперед.

– И ты думаешь, что они будут просто стоять и смотреть на эту толпу? – фыркнул Болдуин. – Их же разорвут в клочья.

– Никто не пострадает, даю слово. Кроме, конечно, вас, – продолжал я, поднимая меч, – если попытаетесь схитрить. А что касается солдат, то, по-моему, им своя шкура дороже.

Покосившись, герцог поднял голову.

– Опустите оружие, – процедил он сквозь сжатые зубы.

– Громче.

– Опустите оружие! – крикнул Болдуин. – Крепость сдана. Откройте ворота.

Никто не тронулся с места. Никто не верил своим ушам. Двое из моих людей подбежали к воротам и отодвинули державшие их на запоре бревна. Тяжелые створки открылись, и стоявший первым отряд под командованием мельника Жоржа ворвался в город.

– Что так долго? – подойдя ближе, спросил Жорж.

– Наш сеньор так внимательно изучал петицию, что мы совсем забыли про время, – ухмыльнулся я.

Мельник, прищурившись, посмотрел на плененного герцога. Этого мгновения он ждал очень долго.

– Прошу извинить, мой господин. Вы увеличили подати, и я еще не рассчитался. Примите за долги.

С этими словами он смачно плюнул в лицо герцогу, и густая желтая слюна медленно потекла по щеке.

– А вот еще. – Жорж потряс перед ним внушительным кулаком. – Я мельник из Вилль-дю-Пер. Ты забрал у меня сына. Верни его обратно.

А по улицам разливалась хлынувшая через ворота толпа. Люди поднимались на стену, а навстречу им уже тянулись сдавшие оружие солдаты.

Кто-то выкрикнул мое имя:

– Хью!

– Хью! Хью! – подхватили сотни голосов.

Я с гордостью посмотрел на обступивших меня друзей и победно вскинул руки.

Глава 117

Болдуина бросили в его же собственную темницу, в ту самую нору, где когда-то держали и меня.

Дел в те первые часы было столько, что я просто вертелся как белка в колесе. Посадив в тюрьму герцога, мы принялись разоружать солдат, потом взяли под стражу управляющего и бейлифа. Арестовали и кастеляна, хотя, как ни странно, я не почувствовал в нем врага. Немало сил и времени ушло на то, чтобы установить и поддерживать порядок в наших собственных рядах, потому что иначе на справедливость со стороны короля нечего было и рассчитывать.

И конечно, я все время думал об Эмили.

Где она? Мне стольким хотелось поделиться с ней. Моя победа была и ее победой.

Но Эмили не появлялась, и мною постепенно овладевало беспокойство.

Наконец, не выдержав, я выбежал из замка и направился к дому Жофрея. Прохожие норовили остановить меня, поздравить с успехом, подбодрить, а у меня в голове билась только одна мысль: "Что-то случилось!"

Вот и нужная улица. Делая вид, что не слышу приветственных криков торговцев, я ускорил шаг.

Дом Жофрея встретил меня закрытой дверью. Не знаю, почему, но меня обуял вдруг беспричинный страх. Я постучал – никто не ответил. Я постучал еще. Сильнее и настойчивее.

Наконец дверь со скрипом приоткрылась. Изабель! Увидев меня, женщина улыбнулась, и тут же лицо ее приняло серьезное и даже тревожное выражение.

– Она ушла, Хью, – пробормотала Изабель.

– Ушла? Куда? Как...

Я прислонился к притолоке – силы покинули меня.

– Сначала я думала, что она пошла искать тебя, но потом, совсем недавно, увидела вот это.

Изабель протянула мне явно наспех написанное письмо:

Мой отважный Хью!

Когда будешь читать это, не бойся – мое сердце всегда с тобой. Но мне нужно уйти. Ты победил. Как видишь, я не ошиблась, правда? То, что есть, будет не всегда. Ты поднялся еще на одну ступеньку в постижении своей судьбы, своего предназначения. И я горда тем, что сумела понять тебя и оценить уже при первой встрече. Ты даже не представляешь, как я рада.

Но мне пора возвращаться в Боре. Не сердись. Анна для меня почти как мать. Я не могу оставить ее, отдавшись радости твоего триумфа.

Пожалуйста, не беспокойся. Я не обо всем тебе рассказала, но знай, что даже Стефен не посмеет тронуть меня. Напиши королю, Хью. Доверши начатое. А я сыграю свою роль.

Как жестоко. У меня защипало в глазах. Я не мог потерять ее после всего, что случилось. После всего, что было между нами. Смахнув слезы, я дочитал письмо.

Я полюбила тебя с первого дня. И знаю, что скажу тебе то же самое, когда мы снова увидимся. Помни мои слова: если надеешься, то увидишь.

Эмили.

Боль, как копьем, пронзила меня, и из нанесенной ею раны излилось все, что переполняло меня в тот победный день. Я выиграл битву. И потерял любимую женщину.

Глава 118

– Кто там? – прозвучал из-за двери хриплый, надтреснутый голос. – Назови себя!

Эмили накинула на голову капюшон и сгорбилась. Напускная суровость старого друга вызвала у нее улыбку.

– Похоже, мозги у тебя так же заплесневели, как и твои шутки! – отозвалась она.

Дверь медленно открылась. В щели появилась помятая физиономия Норберта с венчиком взлохмаченных волос.

Он недоверчиво уставился на гостью, но когда она откинула капюшон, лицо его прояснилось, а глаза вспыхнули от радости.

– Госпожа Эмили!

Старый шут выглянул в коридор и, убедившись, что их никто не видит, заключил свою любимицу в объятия.

– Как же я рад снова вас видеть!

– А я тебя.

Втащив ее в комнату, Норберт поспешно захлопнул дверь.

– Рад-то я рад, но лучше, чтобы нас не видели вместе здесь. – Он нахмурился и покачал головой. – Вы многим рискуете, придя сюда. Ну да ладно, расскажите, как... Вы ведь были с Хью?

Эмили быстро ввела старого шута в курс последних событий, рассказав и о нападении на Вилль-дю-Пер, и о священном копье.

– Оно было в том самом посохе, который ты прислал Хью!

Когда она дошла до похода на Трейль, Норберт снова недоверчиво покачал головой, а узнав о захвате крепости и пленении Болдуина, он пустился в пляс, после чего в полном изнеможении рухнул на матрас.

– Я знал, что у мальчишки дар от Бога, но чтобы такое...

Норберт приподнялся и, опершись на локоть, внимательно посмотрел на Эмили. От его взгляда не ускользнули ни счастливый блеск в ее глазах, ни румянец на щеках.

– Но скажите, госпожа, почему вы здесь? Зачем вернулись?

Она потупилась.

– Из-за Анны. Мой долг – быть с ней.

– Анна! Вы проделали долгий путь и многим рисковали, а ради чего? Здесь многое изменилось. Герцог только о том и мечтает, чтобы убить Хью. В своем рвении он похож на пса, которого дразнят сочной косточкой. Кто-нибудь еще знает, что вы вернулись?

– Я пришла с монахами-паломниками и сразу к тебе.

– Мудро. Ваша уловка с поездкой к тете в Тулон не прошла. Герцогу известно, что вы были с Хью. Если бы не госпожа Анна, псы Стефена уже рыскали бы по дорогам.

Эмили улыбнулась.

– Я знала, что она вступится за меня. Я никогда не сомневалась в Анне и рада, что не ошиблась.

Глава 119

Среди сторонников Болдуина нашлось-таки несколько упрямцев, попытавшихся организовать сопротивление, так что окончательно утвердить в Трейле новую власть нам удалось лишь спустя несколько дней. Ходили слухи и о том, что один из предполагаемых союзников герцога готов прийти ему на помощь. Помощь так и не пришла.

Трейль был в наших руках.

Теперь оставалось понять, что с ним делать.

В замке обнаружились казна герцога и огромные запасы продовольствия. И то и другое надо было распределить по справедливости.

Самые горячие споры разгорелись между теми, кто был с нами с самого начала, и теми, кто присоединился позднее. Жорж предложил открыть закрома и допустить всех в поместье герцога – пусть каждый уносит мешок зерна и курицу. Алоис пошел дальше:

– Открыть казну! Раздать все деньги! Повесить ублюдка!

Мне недоставало Эмили. Я не имел ни навыков управления, ни желания осваивать это ремесло. Я не знал, что и как делать.

Ясно было только одно: сохранить армию долго не удастся. Люди все громче выражали недовольство. Они хотели вернуться домой. Все чаще и чаще я слышал одни и те же слова: "Время собирать урожай. Когда мы получим то, что обещано?"

И дело было не только в продовольствии и деньгах. Требовались новые законы. Обеспечение безопасности. Свобода выбора: где жить, кому служить. Должна ли крепостная неволя отца распространяться на его детей? Кто-то должен был заниматься всем этим.

Однажды вечером я нашел лист бумаги, печать Болдуина, перо и пузырек с тягучими красными чернилами. Я сел за стол и начал писать самое важное в своей жизни письмо:

Его величеству Филиппу Капету, правителю Франции.

Молю Господа дать мне слова для того, чтобы написать это, поскольку я всего лишь простой горожанин. Точнее, крепостной, на долю которого выпала непосильная роль.

Сотни людей считают меня своим предводителем. Некоторые называют их толпой, я же думаю, что они просто не могут больше терпеть. Крестьяне, кожевники, лесорубы, ваши верные слуги, они поднялись против нашего сеньора лишь после неоднократных жестокостей и необоснованных притеснений и издевательств с его стороны.

Ваше величество, я пишу Вам из Трейля, где сижу за столом герцога Болдуина, который заточен в темницу, где и пребудет до тех пор, пока я не получу от Вас указания, что делать дальше.

Мы не изменники, не предатели и не бунтовщики. Нас сплотила жестокая несправедливость, и лишь тогда, когда она стала угрожать нашей безопасности, благосостоянию и самой жизни. Мы сплотились, чтобы потребовать законности, чтобы положить конец безнаказанным насилиям, убийствам и беспричинному уничтожению нашей собственности. Мы сплотились, чтобы освободиться от бесконечной неволи.

Неужто люди, как простого звания, так и благородного, не могут мечтать о том, чтобы жить по законам справедливости? Неужто это такая несбыточная мечта?

Многие из тех, кто вступил в наши ряды, верно служили Вашему величеству в войнах и принимали участие в походах против неверных по призыву Его святейшества. Мы просим лишь того, что нам обещали за эту службу: права на справедливые налоги; права подавать жалобу и получать возмещение за причиненный нам ущерб; права на справедливый суд и привлечение к ответственности обидчика независимо от его звания; права владеть землей, за которую оплачено годами тяжкого труда.

Мы старались не проливать ничью кровь. Мы стремились уладить разногласия мирно и с взаимным уважением. Но люди устали и хотят вернуться домой. Пожалуйста, Ваше величество, подайте нам надежду на то, что и Вы поддерживаете нас в этих устремлениях.

Я же предлагаю Вам то единственное, чем владею, величайшее сокровище всего христианского мира, оказавшееся в моих руках в Антиохии.

Это то самое Копье, которым проткнули Господа нашего Иисуса Христа на Кресте.

При всей ценности этой реликвии, как ни удивительно, души и сердца людей, которые служат Вам, еще ценнее.

Мы ждем Вашего ответа.

С верой, Ваш покорный слуга

Хью де Люк, трактирщик, Вилль-дю-Пер.

Я ждал, пока высохнут чернила.

От нахлынувших воспоминаний сдавило грудь. Столько людей умерло: Софи, Мэттью, мой сын Филипп, Нико, Робер, безымянный турок. И все для того, чтобы привести меня сюда?

Копье стояло у стола. Что, если бы я погиб в той церкви от рук турка? Неужели ничего этого тогда бы не случилось?

Я сложил письмо и запечатал печатью герцога. Руки мои дрожали.

Чудо. Только что произошло чудо. Я, крепостной, шут по призванию и ремеслу, бездомный и нищий...

Я обратился к королю Франции.

Часть пятая
Осада

Глава 120

Стефен, герцог Борейский, вздрогнул и поморщился, когда лекарь поставил ему на спину очередную отвратительную пиявку.

– Скоро в этих тварях будет больше крови, чем останется во мне, – недовольно проворчал он.

Лекарь продолжал свою работу.

– Вы жалуетесь на дурное настроение, мой господин, но притом жалуетесь и на лечение.

Стефен хмыкнул.

– Мое настроение не улучшат никакие пиявки.

В жестокую меланхолию герцог впал с того самого дня, когда получил известие о неудаче Моргана, своего верного и проверенного слуги. Что еще хуже, Морган упустил прекрасную возможность завладеть копьем. В довершение всего этот гнусный червяк, наглый шут, собрав вокруг себя толпу оборванцев, выступил маршем на Трейль. От одного этого в герцоге закипала желчь.

И вот буквально накануне ему сообщили невероятное: проклятый шут взял Трейль, дурачина Болдуин покорно сдал свой замок кучке жалкого сброда.

Стефен снова поморщился, чувствуя, как противные скользкие твари высасывают из него последние силы.

Копье должно быть у него! Стефен даже подумывал о том, чтобы призвать к крестовому походу для освобождения Трейля и возвращения реликвии, украденной трусом и изменником, в достойное место. Куда? Конечно, в Боре. Но кто знает, где она окажется потом? В Париже? В Риме? Или, может быть, даже в Антиохии?

Раздумья прервал неожиданный приход Анны. Посмотрев на распростертого на столе мужа, она сдержанно улыбнулась.

– Вы искали меня, мой господин?

– Да. – Он повернулся к лекарю. – Выйди, мне надо поговорить с женой.

– Но я еще не закончил! Вам нужно...

Стефен вскочил, смахнув присосавшихся к коже пиявок.

– У тебя рука палача, а не целителя. Убери этих тварей, а со своим дурным настроением я справлюсь сам.

Анна наблюдала эту сцену с легкой усмешкой.

– Удивительно, мой господин, что эти маленькие скользкие создания так неприятны вам, ведь во многих отношениях вы очень схожи.

Она провела ладонью по изуродованной багровыми пятнами спине.

– Судя по всему, вам сильно нездоровится, муж мой. Позвольте приложить мазь?

– Ну, если вам не претит прикасаться ко мне. Стефен посмотрел ей в глаза.

– Конечно, нет. – Анна открыла банку с густой белой мазью. – Я ко многому привыкла. Так зачем вы позвали меня?

– Хотел осведомиться о здоровье вашей кузины Эмили. Надеюсь, ее путешествие к тетушке прошло хорошо?

– Кажется, да, – спокойно ответила Анна, размазывая снадобье по спине супруга. – По крайней мере, она выглядит довольной.

Довольной... Оба прекрасно знают, что чертовка и в глаза не видела свою тетушку.

– Я бы хотел поговорить с ней и узнать подробности визита.

– Как сильно они вас покусали, эти пиявки. – Анна надавила на крохотную ранку, и Стефен вскрикнул. У него закружилась голова. – Безделье плохо влияет на вас, муж мой. Может быть, вам лучше вернуться в Святую землю? Поискать развлечений там? А что касается Эмили, то она слишком устала, чтобы делиться с кем-либо подробностями нелегкого путешествия. – Она надавила на другую ранку. – Устала, но... довольна, как я уже сказала.

– Хватит! – Стефен схватил ее за руку. – Вы же знаете, я могу и не спрашивать вашего позволения.

– Можете. Но вы также знаете, что она находится под моей защитой. И должны понимать, какую цену придется уплатить, если с ней что-то случится.

Она ткнула острым ногтем в кроваво-красное пятно. Стефен чуть не свалился со стола и вскинул руку. Анна не дрогнула, лишь посмотрела на герцога с глубочайшим презрением. Потом губы ее дрогнули в улыбке.

– Хотите ударить? Я здесь. Или, если мое лицо кажется вам слишком грубым, могу позвать кого-то из служанок.

– Я не позволю, чтобы надо мной насмехались в моем же доме.

– Тогда вам лучше найти себе другое место, – бросила Анна.

– Убирайся! – крикнул Стефен, потрясая кулаками. – И не думай, что ты сможешь защитить ее. Твои клятвы для меня ничто. Когда-нибудь ты еще пожалеешь о том, что вела себя так. Ты и твоя розовощекая сучка. И безродный шут, перед которым она с таким удовольствием задирает юбку!

Глава 121

– Ваша милость! – Опустившись на колени, Стефен поцеловал рубиновое кольцо Бартельма, епископа Боре, которого считал самым откормленным и вонючим священнослужителем во всей Франции. – Так любезно с вашей стороны откликнуться на мое приглашение. Пожалуйста, садитесь.

Епископ Бартельм коротко кивнул. Маленького роста, с большими глазами навыкате, делавшими его похожим на сову, он был настолько толст, что, глядя на него, Стефен всегда задавался вопросом, как удается ему ходить, подниматься по ступенькам и даже совершать церковные таинства. Епископ не любил, когда его куда-то звали и вообще беспокоили. Он считал, что давно заслуживает лучшего, чем эта отдаленная епархия, и жаждал повышения. В Париж или, может быть, даже в Рим.

– И вы оторвали меня от сексты ради вот этого? – прохрипел Бартельм.

Следуя знаку герцога, юный паж наполнил элем два серебряных кубка.

– Это особый эль, – сказал Стефен, поднимая кубок. – Его варят в одном монастыре возле Фландрии.

Епископ позволил себе улыбнуться.

– Господь простит, если это во исполнение его воли.

Они сделали по глотку.

– Аааах! – Священник облизал губы. – Хорош. Очень хорош. Вкус яблок и меда. И все же, думается мне, вы пригласили меня не для того, чтобы услышать мнение об этом славном напитке.

– Я пригласил вас лишь потому, – ответил Стефен, – что в душе у меня заноза, помочь вытащить которую можете вы.

Бартельм кивнул.

– Слушаю.

Герцог наклонился к гостю.

– Вы слышали, конечно, о бунте на юге, где некий шут повел за собой местный сброд.

Бартельм ухмыльнулся, и его жирный подбородок, уходящий в роскошную пурпурную сутану, заколыхался, как желе.

– Я не знаю другого такого глупца, как Болдуин, так что неудивительно, что его перехитрил даже жалкий шут. Ходят слухи, однако, что одно время этот шут подвизался при дворе вашей светлости?

Стефен опустил кубок и раздраженно взглянул на ехидно улыбающегося епископа.

– Позвольте перейти к делу, ваша милость. Известно ли вам, что таскает с собой этот шут и чем так соблазняет народ?

– Обещанием лучшей жизни. Освобождением от крепостной неволи, – пожав плечами, ответил Бартельм.

– Я имею в виду совсем не обещания. Я говорю о его посохе.

Священник кивнул.

– Да, мне рассказывали, что он носится с копьем, которое называет священным. Но самозваные пророки всегда горазды на выдумку. Одни хвастают святой водой от Иоанна Крестителя, другие покровами Девы Марии...

– Значит, вас это не смущает? – спросил Стефен. – И пусть какой-то выскочка прикрывает именем Господа свои грязные делишки и подстрекает к бунту, объявляя себя владельцем священной реликвии?

– Ох уж эти самозванцы. – Епископ устало вздохнул. – Они приходят и уходят. Каждый год. Как заморозки.

Герцог подался вперед.

– И вам все равно, что шут, провозглашая имя Господа, призывает чернь свергать своих сеньоров?

– Похоже, ваша светлость, это вы обеспокоены происходящим. К тому же, насколько я слышал, мальчишку больше прельщает не небесная благодать, а кое-что более земное. – Улыбка, застывшая на лице священника, была улыбкой картежника, уверенного в силе своих козырей. – Что именно вам от меня нужно, Стефен? Чтобы церковь помогла вам в вашей войне? Вы предлагаете мне обратиться в Рим с просьбой объявить крестовый поход против шута?

– Я скажу, чего хочу, ваша милость. Я хочу ударить этих невеж по самому чувствительному месту. Не по их пустым животам, не по головам, забитым дурацкими мечтами о свободе, отведать которую они так страстно жаждут...

Бартельм с интересом посмотрел на герцога.

– ...а по их душам, ваша милость, – продолжал Стефен. – Я хочу ударить по их душам. И сделать это поможете мне вы.

Епископ опустил кубок, улыбка растворилась в пухлых щеках.

– Так что именно вам от меня нужно?

Глава 122

Шли дни. Ответа от короля все не было, а в рядах моей армии нарастали нетерпение и усталость. Крестьяне и ремесленники, мужья и отцы, они хотели поскорее вернуться домой.

Выставленные вдоль северной дороги дозоры ждали понапрасну – никто не появлялся на ней, никто не спешил с королевским посланием.

Почему? Если Эмили поговорила с ним, если все ему рассказала...

А если нет?

И вот однажды наблюдатели заметили движущуюся к замку процессию. Я сидел в большом зале, когда туда ворвался Альфонс.

– Хью, всадники! Они п-приближаются! Похоже, это г-гон-цы от к-короля!

Мы со всех ног устремились на стену. Взбежав по ступенькам, я увидел небольшой отряд. Сердце застучало от охватившего меня волнения. Их было шестеро, и они скакали во весь опор. Рыцари со знаменем. Но не с пурпурно-золотым знаменем короля.

На нем был крест. Рыцари служили Церкви.

В центре группы я заметил темную сутану священника.

Мы открыли ворота, и отряд вступил во двор. На площади уже собралась толпа. Одо, Жорж, парни из Морриссе – все радостно улыбались.

– Чего ждать? – спросил Альфонс. – Хорошего или плохого?

– Думаю, хорошего, – ответил отец Лео. – Король не стал бы посылать священника, чтобы осудить нас. Посмотрим.

Сухой как щепка, с ясными пронзительными глазами, священник медленно спешился и оглядел собравшихся вокруг него людей.

– Я – отец Юлиан, посланник его преосвященства епископа Бартельма. У меня с собой важный указ.

– Меня зовут Хью. – Я поклонился и перекрестился в знак уважения к высокому гостю.

Отец Юлиан лишь скользнул по мне взглядом и громко объявил:

– Пусть меня услышат все. – Он достал свернутый в трубку пергамент и поднял его над головой. – Захватчики Трейля... – Голос у него оказался звучный и чистый. – Вольные крестьяне, лесорубы, торговцы, крепостные и свободные, последователи человека, известного под именем Хью де Люк, бежавшего из Армии Креста, которая и по сей день доблестно сражается ради освобождения Святой земли...

По спине пробежал холодок беспокойства. Толпа притихла.

– Его преосвященство епископ Бартельм порицает вас за неправедный бунт и призывает всех уже сегодня, семнадцатого октября 1098 года, разойтись, отказаться от всех притязаний на имущество и земли, захваченные у герцога Болдуина Трейльского, и вернуться домой. В противном случае вы ощутите всю тяжесть и суровость наказания за свои действия: немедленное и полное отлучение от Римской церкви и лишение милости Господней.

Священник сделал паузу, чтобы взглянуть на нас. Лица всех – и я не исключение – выражали полнейшее потрясение.

– Его преосвященство требует, – продолжал священник, – чтобы вы отреклись от учения еретика Хью де Люка и передали Церкви все реликвии и символы якобы святого происхождения, посредством которых он представляет себя посланником Господа нашего Иисуса Христа.

По толпе пронесся шум.

– Нет. Не может быть.

Кто-то растерянно качал головой. Кто-то с надеждой смотрел на меня.

Почувствовав напряжение момента, молодой священник возвысил голос:

– С надеждой на ваше благоразумие и спасение ваших бессмертных душ его преосвященство объявляет, что те, кто в течение двух дней сложит оружие и вернется домой, заслужат прощение со стороны Церкви. За исполнением поручено наблюдать мне. Указ подписан его преосвященством Бартельмом Абро, епископом Боре, представителем святейшего престола.

Боре! Так это все дело рук Стефена!

Толпа испуганно молчала.

– Но это же безумие, – опомнился наконец отец Лео. – Эти люди не еретики. Они лишь хотят мира и справедливости.

– Мир и справедливость ждут их в раю, – ответил молодой священник. – А чтобы попасть туда, надо поскорее вернуться домой, к семьям. Кстати, это и к вам относится.

Он пришпилил указ к стене церкви.

– Не слушайте его! – крикнул я. – Не поддавайтесь шантажу Стефена. Герцогу всего лишь надо завладеть копьем.

– Так отдай его! – бросил кто-то из толпы. – Ради спасения наших бессмертных душ!

– Извини, Хью, но я пришел драться. – Еще один покачал головой. – Обречь себя на вечное проклятие я еще не готов.

Собравшиеся начали расходиться. Некоторые уже спускались со стен и направлялись к воротам.

– Правильно! Так и надо, – одобрительно закивал священник. – Церковь примет раскаявшихся, но только тех, кто признает свою вину сейчас. Возвращайтесь к женам и детям.

Что я мог противопоставить его ядовитым речам? Все эти люди последовали за мной, полагая, что поступают правильно. Они надеялись, что Господь благословит их.

Я стоял посреди площади, глядя вслед потянувшимся к городским воротам. В душе закипала бессильная злоба.

Мы проиграли.