Текст книги "Золотоискатели"

Автор книги: Джеймс Оливер Кервуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Глава IX. Желтая пуля

Время от времени пирога попадала в водоворот, и при виде того, как она ныряла носом и мигом выравнивалась, Родерик понимал, какой опасности они подверглись бы, если бы отважились выехать на середину реки. В такие грозные минуты Ваби и Мукоки напрягали все силы, стремясь избежать катастрофы и как можно скорее вывести лодку на более безопасное место. Ваби, занимавший теперь место на носу, ни на миг не отрывал взора от предательской реки, которая на каждом шагу могла приготовить гибельный сюрприз.

Но несмотря на всю опытность и на все старания людей, они не могли предвидеть все неожиданные атаки невидимых сил. Вода порой производила впечатление безграничной маслянистой поверхности, но в самые спокойные моменты на ней вдруг показывались огромные пузыри (словно внизу дышало громадное чудовище!), и возле самой пироги открывался водяной вулкан. Благодаря общему напряжению, лодка выходила из самых опасных и трудных мест, но неоднократно Родерику казалось, что сейчас наступит последний миг их жизни. Действительно, надо бы обладать совершенно исключительными по силе и выносливости нервами для того, чтобы спокойно относиться ко всему происходящему вокруг. Помимо стремительного течения им угрожали и другие опасности – большие кусты, оторвавшие от берега, пни и даже целые деревья, которые с бешеной скоростью неслись вниз по реке. Ваби почти не переставал командовать:

– Забирай вправо!

А через минуту уже слышался приказ диаметрально противоположный:

– Левое! Налегай на левое! Стой!

Родерик самым старательным образом выполнял все приказы своего более опытного друга, но вскоре у него от напряжения онемело все тело.

Иногда водовороты производили такое устрашающее впечатление, что Мукоки направлял лодку к берегу, и тогда все трое, ступив на землю, переносили пирогу на плечах в более безопасное место. В продолжение первого дня им пришлось пять раз подобным образом переносить лодку. Принимая во внимание время, потерянное на эти операции, можно было считать, что в среднем они идут со скоростью двух миль в час. Это было немного, но при создавшихся обстоятельствах на большее трудно было рассчитывать.

Первый привал они устроили довольно поздно, после полудня. На следующий день Омбакики, сильно приблизившаяся к своим истокам, значительно сузилась, но в то же время стала еще стремительнее прежнего. Казалось, что количество плавучих деревьев, пней и кустов сделалось еще больше. Благодаря неусыпному вниманию Ваби, чрезвычайно ловкому, местами виртуозному управлению Мукоки и большой старательности Родерика, который во всем слушался своих опытных товарищей и почти не проявлял собственной инициативы, пирога хоть и медленно, но все же ровно и верно продолжала свой путь. При других условиях у нее оставалось бы не больше одного шанса против десяти, чтобы не разбиться о берег или же не попасть в водоворот и пойти на дно. Но наши трое друзей работали с поразительным единодушием, как правильно выверенная и отлично смазанная машина, ни на минуту не ослабляя ни напряженности глаз, ни силы мускулов.

По мере того, как ложе Омбакики суживалось, река, еще только вчера производившая грандиозное впечатление своей шириной, все явственнее превращалась в обыкновенный горный поток, который с большой силой несся по каменным кручам. Приблизительно часов в двенадцать на следующий день Мукоки ко всеобщему удовлетворению сообщил, что они подходят к первому этапу своего пути,

– А теперь наступает период «носки!»– заявил он. – Много и долго придется косить вещи!

И действительно, теперь им предстояло пройти пешком расстояние, отделявшее озеро Нипигон от тех безграничных пустынных земель, где прошлой зимой, охотясь на волков, они нашли долговременный приют в знаменитой «хижине с двумя скелетами». Впоследствии эта хижина была сожжена индейцами Вунга.

Весь груз был разделен на три совершенно равные части и поднят на вершину горы, после чего наступила очередь самой пироги.

Омбакики брала свое начало в узкой расщелине, и сила падения ее вод была так велика, что каскад не замерзал даже в самые сильные морозы, и его пенистые космы неизменно день и ночь, зиму и лето падали вдоль скалистых гор. Родерик еще издали услышал страшный рев потока.

К вечеру был разбит лагерь на вершине горы, близ той самой скалы, где трое золотоискателей уже спали однажды. Ехидный Ваби не преминул напомнить своему приятелю про тот комический случай, когда Родерик, впервые попав в Пустыню, так был потрясен ею, что однажды ночью схватился в смертельном бою с рысью, которую принял за индейца Вунга.

Спуск с горы был гораздо легче подъема и, конечно, не выдерживал никакого сравнения с плаванием вверх по течению бурной свирепой реки. Работа на следующий день представляла собой известного рода отдых, который, однако, был испорчен тем, что пришлось сделать двойной подъем и спуск с горы, так как за один раз нельзя было снести пирогу со всем ее тяжелым грузом. Вот почему охотники лишь к концу дня подошли к небольшому озеру, расположенному в долине, совсем близко к тому месту, где когда-то стояла хижина двух золотоискателей, нашедших смерть при самых трагических обстоятельствах.

Вместо безграничных снежных пространств они увидели очаровательные зеленые луга, плотно окружившие маленькое озеро, которое совершенно освободилось от льда. Кедры и ели кокетливо смотрелись в его воды, подернутые кружевной рябью.

В то время как Мукоки занимался устройством хижины, Ваби и Родерик с самым меланхолическим видом разбрасывали ногами занесенные пеплом уголья, которые остались единственными следами хижины, поведавшей им великую тайну про золотые залежи.

На расстоянии пятидесяти шагов, посреди довольно высоких ранних трав, они обнаружили побелевшие от времени кости. Вунга, атаковавшие хижину, не сочли нужным на обратном пути похоронить своих мертвецов.

Первая часть путешествия подходила к концу. Через двадцать четыре часа троим друзьям предстояло войти в знаменитое ущелье, откуда, собственно говоря, и начиналась экспедиция. Главный интерес сосредоточивался именно на этих местах.

– Один факт не оставляет ни малейших сомнений, – заявил Родерик, который вытащил из своего дорожного мешка и разложил на коленях драгоценный кусок березовой коры. Он смотрел на нее, как на своего рода нить Ариадны, по которой должен был рано или поздно найти свой путь. – Для меня ясно следующее. Когда-то до нас, в эпоху, которую сейчас мы никак не можем определить, трое человек нашли драгоценные золотые россыпи и на этой карте, которая так чудесно попала в наши руки, отметили точное местонахождение золотых залежей. Для того чтобы дойти до этого места, необходимо руководствоваться только нашей картой. Она приведет нас, куда следует. Трое человек, о которых я говорил сейчас, были: англичанин по имени Джон Болл и двое французов – Анри Ланглуа и Петер Плант. Прежде всего французы убили англичанина, а затем друг друга. В этом отношении между нами никакого разногласия не наблюдается, не так ли?

– Да, если хочешь, это так! – ответил Ваби с легкой иронической усмешкой. – По крайней мере, до сих пор ничто не говорит о том, что мы выдумали какой-то роман с приключениями.

Родерик подскочил на месте.

– Роман с приключениями?! – яростно воскликнул он. – Что это значит? Ты, очевидно, забыл про маленькие золотые слитки, которые мы нашли в замшевых мешочках в этой хижине! Ведь ты сам недавно признал, что все мои предчувствия и выводы совершенно правильны и всегда оправдываются. Не станешь же ты теперь отрицать, что…

– Боже упаси! – поспешно ответил Ваби, который всегда любил поддразнивать своего пылкого товарища. – Я ровно ничего не собираюсь отрицать. Я говорю только, что у тебя всегда слишком напряженно работает фантазия. В конце концов, если даже мы ничего ровно не найдем, то мы не в праве будем жаловаться, так как, благодаря этой приманке, мы имеем возможность совершить прелестнейшую весеннюю прогулку по абсолютно не исследованным местам. Я рад уже одному этому обстоятельству!

И он начал насвистывать с самым равнодушным видом. Родерик обиделся, и Мукоки явился как раз вовремя для того, чтобы рассеять его дурное настроение.

Узнав, в чем дело, он заявил с философским спокойствием:

– Прежде всего нам надо попасть в ущелье, а там будет видно! Чего заранее гадать и спорить?

Но Родерик был так задет сомнениями, которые туманно выразил Ваби, что в ожидании обеда, приготовляемого Ваби и Мукоки, он взял ружье и сказал:

– Я попробую поохотиться! Может быть, мне удастся набрести на какую-нибудь дичь, которая внесет разнообразие в наше меню.

Эти слова он произнес с весьма мрачным видом, который, однако, нисколько не подействовал на Ваби.

– Желаю тебе веселой прогулки и удачной охоты! – крикнул тот вдогонку. – Да, кстати, не забудь: если по дороге найдешь несколько симпатичных золотых самородков, захвати их с собой. Я люблю такие штучки.

Родерик, ничего не ответив на эту шутку, вскоре исчез за склоном горы. Он прошел добрую милю, никакой дичи не встретив на своем пути, но, случайно повернув за небольшую еловую рощу, он увидел у подножия высокого склона огромного медведя и, немедленно приложив ружье к плечу, выстрелил.

– Промахнулся, черт его возьми! – вскричал он при виде того, что животное исчезло.

Такого огромного медведя Родерик никогда до сих пор не видел. Вот почему он бросился за ним вдогонку в тайной надежде на то, что ему удастся таким образом избавиться от плохого настроения. Перед ним раскрывалась очень хорошая, почти прямая дорога, и на расстоянии четырехсот – пятисот ярдов он увидел зверя, который очень торопливо подымался по невысокому склону. Побежав вслед за ним, Родерик вдруг остановился и выстрелил два раза подряд. Очевидно, медведь был ранен, потому что он упал, и тотчас же поднялся и с еще большей скоростью, чем прежде, продолжал свое бегство. Достигнув вершины холма, он скрылся по другую его сторону.

Родерик почти ни минуты не колебался, понимая, что было бы стыдно упустить такую прекрасную добычу. Не теряя ни мгновения, он последовал в прежнем направлении, но, в свою очередь, поднявшись на вершину, убедился, что зверь сильно подался вперед и находился уже в семистах или даже восьмистам ярдах от него. Однако уже через несколько минут он увидел, что его добыча замедляет бег. Можно было думать, что медведь потерял много крови и рано или поздно остановится. Поняв это, Родерик пустился вперед во всю силу своих молодых и крепких ног. Медведь время от времени останавливался и как будто переводил дыхание, которое уже начало изменять ему.

Семьсот ярдов… шестьсот… Расстояние заметно уменьшалось, но медведь бежал уже по направлению к густой чаще, где мог спрятаться так, что никакой, даже самый опытный охотник не мог бы отыскать его.

Несмотря на то, что зверь находился еще очень далеко, Родерик решил рискнуть. Он воспользовался случаем, когда тог на секунду присел на задние лапы, и выстрелил. Тяжело раненный в голову медведь грузно закружился на месте и медленно свалился и. землю.

Молодой человек тотчас же поспешил к своей великолепной добыче и, убедившись в том, что она совершенно недвижна, бросился назад для того, чтобы рассказать товарищам о своей удаче и попросить их помощи, так как он не был в состояние собственными силами перетащить в лагерь такую здоровенную тушу.

– Вот так медведь! – закричал Мукоки, увидев зверя. – На такое чудовище нечасто можно наскочить! Вам повезло!

В его восклицании звучало такое неподдельное изумление и преклонение пред юным товарищем, что Родерик зарделся от удовольствия.

– Поздравляю тебя! – в свою очередь вскричал Ваби.

Я думаю, что зверь стоит по меньшей мере пятьсот ливров. От одного плеча до другого у него четыре фута. Замечательный экземпляр!

– И ковер замечательный будет! – сказал Мукоки.

– Да, это верно! – согласился Ваби. – Ковер в восемь футов длиной и шесть футов шириной! Если ты не нашел золотой жилы, то во всяком случае…

Он не закончил фразы, потому что в это время его перебил Мукоки, который тщательнее прежнего стал осматривать медведя.

– Ловкий выстрел! – произнес индеец. – Прямо в правое ухо! Это замечательно!

Вслед за тем он открыл под пегой шерстью еще две раны от первых выстрелов Родерика и, неожиданно для молодых людей, издал недоуменный крик:

– Постойте, постойте, милые мои! Вот так штука! Оказывается, что он бы ранен еще раньше. И довольно давно! Старая рана… Пуля застряла под кожей.

С этими словами он стал нащупывать несколько сморщенную кожу около одной из задних лап медведя. След, оставленный старой раной, был настолько ясен, что его можно было разглядеть без всякого труда. Пальцы Родерика, а затем Ваби под давлением руки Мукоки легко могли нащупать пулю, которая все время скользила между мясом и кожей убитого зверя.

Почти всегда наблюдается одно и то же крайне характерное явление. Охотник неизменно испытывает большое и почти не поддающееся описанию волнение, когда находит на теле убитого им животного рану, нанесенную другим человеком. Особенно это волнение сильно в таких суровых, пустынных странах, как Нортландия.

Очень часто против собственной воли охотник долго и напряженно думает об одном и том же:

«Кто был этот человек? Откуда он явился и куда направлялся? Как он попал сюда? Какие причины принудили его явиться сюда?»

Вооружившись длинным ножом, Мукоки принялся за извлечение таинственной пули. Покончив с этим делом, он внезапно издал звук, который явно говорил о его большом изумлении.

– Вот так странная пуля! – наконец произнес он. – Правду сказать, я никогда до сих пор не видел подобной пули. Это – вовсе не свинцовая пуля.

Кончиком ножа он слегка надрезал пулю и извлек на белый свет крохотную частицу металла, на котором радостно заиграло заходящее солнце.

– Золотая пуля! – воскликнул пораженный Мукоки. – Свинец никогда не отливает такими желтыми оттенками. Эта пуля сделана из самого чистого золота!

Глава X. Почему все индейцы честны

Наступило гробовое молчание, и никто из друзей долго не проронил ни слова. Ваби, который уже не решался подсмеиваться над Родериком, слегка прищурил глаза, словно не желая или не в силах верить тому, что преподнесла ему действительность. А Родерик переживал такое же состояние, в котором находился в те памятные часы, когда он попал в хижину близ озера и нашел там два человеческих скелета и маленький замшевый мешочек с драгоценными слитками.

Что же касается Мукоки, то на его лице появилось такое выражение, которого никто до сих пор на нем не видел. Трудно было с первого раза определить те чувства, которые обуревали траппера. Его рука, державшая золотую пулю, дрожала от волнения, и точно так же дрожали длинные худые пальцы. Это странное состояние поразило бы всякого, кто хоть сколько-нибудь знал старика и его обычную бесстрастность.

Он первым нарушил молчание и первым же ответил на вопросы, которые мучили всех охотников.

– Кто это мог выстрелить в медведя золотой пулей?

Ясно было, что на этот вопрос никто не мог дать определенный ответ.

А второй вопрос был следующий:

– Почему он стрелял золотыми пулями?

Казалось, что и на этот вопрос невозможно добиться ясного и исчерпывающего ответа.

Ваби взял из рук старика пулю и взвесил ее на своей ладони.

– Она весит добрую унцию, – заявил он,

– Из чего следует, что она стоит около двадцати долларов! – разъяснил Родерик. – Но какой богатей мог стрелять здесь золотыми пулями, вот что мне очень интересно знать! Правду сказать, я поражен так, что и сказать не могу.

Он, в свою очередь, взвесил на ладони пулю, и тотчас же на его лице отразилось еще большее изумление, чем на лице Мукоки, который тем временем успел прийти в себя и придать своим чертам их обычное спокойное и невозмутимое выражение, столь характерное для всех индейцев. Ведь известно, что коренные обитатели Нортландии лишь в чрезвычайно редких случаях выходят из состояния полного безразличия.

Но под этой маской с прежней энергией и силой продолжал работать пытливый ум, который привык распознавать самые глубокие тайны этого края. Глядя на него, Родерик и Ваби понимали, что старик старается мысленно представить себе, каким образом медведь получил свое первое ранение.

– Ну, что скажешь, старик? – обратился к нему Ваби. – О чем ты думаешь сейчас?

– Во-первых, я думаю о том, что этот человек стрелял из старого, очень старого ружья! – произнес он очень медленно, взвешивая каждое слово в отдельности. – Затем я думаю, что он стрелял без патрона. У него были только пули и порох. Странно! Я сказал бы даже: очень странно!

– Другими словами, ты хочешь сказать, что он стрелял из ружья, которое заряжалось с дула?

Индеец кивнул головой в знак того, что он был совершенно верно понят.

– У этого человека был порох, но недоставало свинца. Он очень хотел есть и решил вместо свинца пустить в ход золото. Вот и все!

Благодаря мудрости опытного Мукоки, тайна золотой пули была несколько разъяснена. Но на первый вопрос до сих пор никто не нашел да и не мог найти никакого ответа:

«Кто стрелял золотыми пулями?»

Кроме того, возникли еще вопросы, имеющие чрезвычайно важное значение:

«Откуда этот неизвестный достал золото? Где находился источник драгоценного металла?»

– Надо думать, что в распоряжении этого человека находился большой запас золота! – заметил Ваби. – В противном случае он не разрешил бы себе таких роскошных трат! Ведь надо принять во внимание, что пуля эта превышает нормальные размеры!

– В этой стране, где мы сейчас находимся, золота нет! – категорически заявил Мукоки. – Из моего заключения ясно вытекает предположение, что охотник явился издалека.

– А нельзя ли допустить, – начал Родерик так тихо, словно ему с громадным напряжением давалось каждое слово, – нельзя ли допустить, что незнакомец раньше нас самих нашел то золото, которое мы ищем?

Казалось, Ваби тоже на несколько минут затаил дыхание. Он с большим волнением переводил взор с Родерика на Мукоки и обратно. Старый траппер по каким-то невыясненным причинам предпочитал хранить молчание.

Родерик вытащил из одного из внутренних карманов небольшой предмет, тщательно завернутый в суконку.

Неторопливо развернув свое сокровище, он произнес:

– Как видите, я сохранил небольшой слиток золота, который хранился в замшевом мешочке и пришелся при разделе на мою долю. Я имел в виду по возвращении в цивилизованные страны сделать из него булавку для галстука. Я никогда не разлучался с ним. У меня имеются кое-какие познания из области геологии и минералогии. В колледже мы проходили эти предметы, и они могут, пожалуй, принести нам теперь некоторую пользу. Мне известно следующее. Если мы возьмем десять – двенадцать образцов золота, то почти каждый из них имеет нечто индивидуальное, что выражается, конечно, главным образом в цвете. Вы редко можете встретить два слитка одинакового оттенка. Конечно, все дело в тончайших нюансах, которые может уловить и констатировать только очень внимательный, опытный глаз.

Он вынул из кармана нож и кончиком его сделал на своем слитке точно такой же надрез, какой Мукоки раньше сделал на пуле. После этого он сравнил обе свежие поверхности, В данном случае уже не требовался особенно зоркий глаз для того, чтобы установить полную идентичность обоих кустов золота.

Ваби непроизвольно подался назад, мрачно сверкнул глазами и издал несколько нечленораздельных звуков. Лицо Родерика внезапно приняло землистый цвет. Один Мукоки стоически отнесся к вмешательству минералогии и ее весьма простому разъяснению тех таинственных фактов, с которыми они столкнулись.

– Ясно одно, – хриплым голосом произнес Ваби, – кто-то уже успел найти наше золото!

– Вполне вероятно! – подхватил Родерик, успевший преодолеть свое волнение. – Hо в то же время мы никак не можем сделать какие бы то ни было категорические выводы. С геологической точки зрения состав земли во всей этой области один и тот же, и, кроме того, вполне возможно, что те же горные породы мы можем найти далеко на север отсюда. Вот почему ничего удивительного нет в том, что слиток, найденный в этом месте, имеет тот же самый внешний вид, что и слиток, находящийся на расстоянии двухсот миль от нас. Все зависит от характера почвы. Так или иначе, наша тайна остается пока неразгаданной и нераскрытой…

– Человек выстрелил золотой нулей, а потом, может быть, умер, – в виде утешения высказал Мукоки свое мнение. – Возможно, что это была его единственная пуля, и он умер с голоду.

Легкая тень пронеслась по лицу Ваби.

– Само собой ясно, что незнакомец был адски голоден, если пошел на то, чтобы отливать пули из золота! – сказал он. Медведя он не убил, и, клянусь Юпитером, нам надо от души пожалеть несчастного.

Родерик не мог не покраснеть при мысли о том, какими эгоистами они все трое проявили себя.

– В таком случае я предпочел бы, чтобы он убил медведя! очень просто сказал он.

И вдруг с быстротой молнии пронеслась перед мысленным взором молодых людей трагедия, которая, вероятно, разыгралась здесь много лет назад. Человек, умирая с голода, собирает последние, жалкие силы и изготовляет золотую пулю с единственным желанием сохранить свою жизнь. Вдруг появляется громаднейший медведь. Несчастный стреляет, но неудачно и умирает в невыразимых страданиях…

– Лучше бы пропал медведь, чем человек! – резюмировал свои мысли Родерик. – Нам, собственно говоря, эта туша не очень нужна. Мы пока что не испытываем нужды к пище.

Мукоки предпочитал заниматься делом, чем разговорами. Он вооружился ножом и начал резать медведя на части. Молодые люди вскоре присоединились к нему.

– Я так думаю, – сказал Мукоки, ни на минуту не прекращая работы, – что этой ране месяцев шесть, не меньше. Нанесена она, вероятно, ранней зимой. Затем наступило тяжелое время…

– Несчастный человек! – вздохнул Родерик. – Может быть, придет такой день, когда мы узнаем всю правду. Я очень хотел бы этого!

Час спустя все трое вернулись к озеру, на берегу которого находилось их временное жилье, и принесли с собой лучшие части медвежьей туши, а также его шкуру. Для того, чтобы защитить шкуру от хищных животных, ее повесили очень высоко между двумя деревьями.

Родерик с великой гордостью смотрел на свою замечательную добычу.

– Нам придется, – сказал он с некоторой горечью, – оставить ее здесь до нашего возвращения. Но можем ли мы надеяться на то, обратном пути мы найдем ее на месте?

– Я думаю, что вполне можно надеяться! – ответил Ваби.

– Ты утверждаешь это?

– Категорически утверждаю! Она находится здесь в такой же безопасности, как на складах нашей фактории.

– А если какой-нибудь случайный путник стащит ее?

Ваби, приготовлявший в это время обед, прекратил на миг работу и воззрился на приятеля.

– Ты хочешь скачать, что он украдет ее у нас? – спросил он.

Мукоки, не пропустивший ни одного слова из этого разговора, в свою очередь, с большим удивлением смотрел на белого юношу.

– Вот что, дорогой мой, – очень спокойно произнес Ваби. – Помни pаз и навсегда следующее: в нашей безграничной и прекрасной стране воровства не существует! Я не говорю, конечно, об индейцах Вунга и им подобным, которые являются бандитами, так сказать, по профессии. Кроме этих людей, объявленных вне закона, наша Пустыня не знает воров!

Он прибавил после короткой паузы:

– Если завтра здесь случайно пройдет белый траппер и, взглянув на шкуру, найдет, что она висит слишком низко, он немедленно остановится и подтянет ее повыше. Он постарается спасти ее от хищных животных с таким же усердием, как и мы сами. Если же индеец поблизости разложит костер, то он примет все меры к тому, чтобы дым нисколько не испортил нашего добра, Видишь ли, Родерик, ваша так называемая цивилизация еще не успела испортить наших туземцев. Они так же естественно честны, как естественно дышат и едят!

– Но я не думаю, чтобы все индейцы были одинаково честны! – возразил Родерик. – Вот, например, индейцы, которые живут подальше на юг, большей частью отъявленные воры!

Он произнес это замечание, не подумав, и почти тотчас же пожалел о своих неосторожных словах. Мукоки сразу принял обиженный вид и поджал губы. Ваби, сам полукровка, тоже не выразил особого восторга, выслушав мнение друга, а тотчас же с гневным блеском в темных глазах заявил:

– Если такие случаи наблюдаются, и такие воры среди нас имеются, то во всем этом виноваты только белые, которые подали и подают поныне гибельные примеры. Начало местному воровству положили ваши «цивилизованные». Белые люди, прибыв в Нортландию, усвоили себе все положительные качества индейцев и взамен того наградили туземцев всеми своими пороками. Великий Север оздоровляет и проветривает все то, к чему он прикасается. Уже сам по себе воздух наш полон чистоты, ясности и правды!

Конечно, бывают исключения. Но в подавляющей массе своей индеец честен. Вот, например, наш Мукоки может умереть от стужи, но он никогда не позволит себе воспользоваться шкурой, которая принадлежит другому. Человек попроще и погрубее разрешит себе иногда взять шкуру, но непременно взамен оставит ружье или что-нибудь другое.

– Простите, друзья мои! – воскликнул Родерик, протягивая одну руку Ваби, а другую Мукоки. – Я здесь, среди вас и этой природы, новичок! Я только-только начинаю знакомиться с вами я вашими обычаями. Я еще не совсем ваш…

– Ты вполне наш, и не будем больше говорить об этом! – заявил Ваби.

Вечером, после обеда, сидя у догорающего костра, Ваби сказал Родерику:

– Не думай, ради Бога, что я хочу упрекнуть тебя за те слова, что ты давеча произнес. Меня это уж больше не интересует. Вот я хочу только сообщить тебе, что при желании, Мукоки мог бы рассказать несколько очень поэтичных легенд на тему: почему индейцы всегда честны. Но я знаю заранее, что он категорически откажется поведать их тебе, и вот почему я предлагаю мои услуги: если хочешь, я расскажу тебе одну легенду, не лишенную интереса.

– О, пожалуйста! – воскликнул Родерик. – Я выслушаю тебя с большим удовольствием. Начинай!

– Ладно, в таком случае я начинаю. Прежде всего я хочу сообщить тебе, что некогда на родине Мукоки, то есть на той территории, которая тянется вдоль обоих берегов Макоки, впадающей в реку Олбани, проживало племя талантливейших воров, которые все время проводили в том, что обворовывали друг друга.

Эти индейцы не питали, так сказать, никакого уважения к силкам и капканам, поставленным их соседями. Драки и убийства были у них самым обыкновенным, чуть ли не будничным явлением. Вождь племени почитался самым отчаянным вором, а так как он был верховным судьей, то ясно, что судил он всегда с выгодой для себя.

Само собой разумеется, что, любя грабить других, он бывал весьма недоволен, когда кто-нибудь грабил его самого. И вот в одно прекрасное утро он страшно разгневался, увидев, что один из его подданных осмелился поставить свой капкан рядом с его собственным, на следу одного и того же зверя. Он решил самым строгим образом покарать смельчака, спрятался в укромном местечке и стал ждать.

Не могу точно сказать, сколько времени прошло в ожидании, но вдруг наш архивор заметил, что замечательный белый заяц попал в капкан его соперника. Вождь, схватив здоровенную дубинку, бросился вперед, желая убить зайчика и присвоить его себе. Но в тот же самый момент ему почудилось, что какое-то черное облако пронеслось перед его глазами. Когда это облако рассеялось, он увидел перед собой уже не зайца, а самое красивое человеческое существо на свете.

Поняв, что он находится в присутствии Великого Духа, вождь почтительно пал ниц и немедленно услышал громоподобный голос, который доносился не то с неба, не то с вершины самой высокой горы в окрестности. Этот голос поведал ему, что все леса и реки рая, предназначенные исключительно для краснокожих, отныне закрываются для него, ибо ворам запрещается вход в потусторонние места для охоты. Голос добавил еще:

«Те слова, которые только что услышал от меня, ты обязан немедленно передать всем твоим подданным! Расскажи им, что, начиная с сегодняшнего дня, они обязаны честно, по-братски ставить свои силки и капканы рядом и никогда не драться между собой. Только таким путем они могут избавиться от тяжких и вечных кар, которые уже нависли над их головами!».

Вождь племени подчинился голосу свыше и передал своим подчиненным все то, что он слышал. И с тех пор в этой стране исчезли воры. И, кроме того, так как Великому Духу благоугодно было явиться на землю в образе белого зайца, это животное ныне почитается самым священным. И вот теперь, – закончил свой рассказ Ваби, – как только на землю падает первый снег, индейцы ставят свои силки рядом и уже не крадут друг у друга.

– Прямо замечательно! – заявил Родерик. – Правду сказать, дорогой Ваби, эта всеобщая, универсальная честность мне до того нравится, что я даже сомневаюсь…

– А я посоветовал бы тебе ни в чем не сомневаться и всецело верить мне. На всей поверхности этой огромной страны, которая тянется до полей, где пасется мускусный бык, ты не найдешь ни одного индейца, который позволил бы себе грабить соседа и пользоваться добычей, попавшей в чужую западню. Этого правила строго придерживаются все обитатели Нортландии. Каждый из них обязан держаться, как здесь говорят, своей линии и никоим образом не выходить за ее пределы. В этом, впрочем, ты сам мог убедиться прошедшей зимой. Как вели себя индейцы Вунга во время нашей охоты? Они считали нас своими злейшими врагами, готовы были в любую минуту убить нас, но в то же самое время они ни разу не грабили наших силков. Вот тебе разительное доказательство моих слов!

– Хорошо! – вскричал Родерик. – Признаю себя побежденным. Действительно, Нортландия – страна совершенно исключительная, и чем больше я знакомлюсь с ней, тем больше дивлюсь ей. И, правду сказать, твои единоплеменники отличаются такими замечательными качествами, что я иногда жалею о том, что в моих жилах не течет индейская кровь.

А затем разговор снова перешел на таинственную золотую пулю. Можно ли было на основании ее вынести определенное заключение, что то золото, за которым они теперь отправлялись, уже было найдено другим человеком, присвоившим его себе?

– По здравом размышлении я пришел к заключению, что это не так, – сказал Ваби. – Местонахождение золота должно быть в области более девственной, чем эта. К тому же, надо понять, что в фактории Вабинош-Хоус, ближайшей в этой стране, не могли бы не знать, что чуть ли не под рукой находятся такие богатейшие золотые залежи. Ясно одно, что счастливцы, напавшие на такое сокровище, прежде всего явились бы в эту факторию, чтобы запастись провиантом.